Текст книги "Люди сороковых годов"

Автор книги: Юрий Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

В Гусятине были немецкие танки, бронепоезд, немало пехоты. Они без труда отразили бы атаку десяти советских танков, если бы разобрались в обстановке. Но удар был настолько неожиданным, а направление его столь удивительным, что немцев охватила паника, и они устремились из города на… восток. А советские танки уже громыхали по мостовым Гусятина. Младший лейтенант Чугунин влетел на станцию, расстреливая из пулемета разбегавшуюся немецкую пехоту. Выстрелом из пушки он разбил танк, раздавил несколько автомобилей. На путях остался эшелон из 53 вагонов с паровозом под парами.

Майор Десятков немедленно организовал круговую оборону, предвидя, что немцы одумаются и попытаются взять реванш. Так и вышло: бежавшие из города немецкие подразделения начали возвращаться и переходить в контратаки. Но танкисты оборонялись умело. Маневрируя, они вели огонь с разных позиций, вызывая представление, будто город заняли крупные силы. Немцы действовали неуверенно, с оглядкой на тылы – они знали, что с востока неудержимо движутся главные силы советских войск, и у них складывалось ощущение, что их окружили. К шести часам вечера к городу подошли части 4-й танковой армии, и батальон, с которым все время поддерживалась связь по радио, был отозван.

Вовремя заняв Гусятин, танковый батальон майора Десяткова отрезал гитлеровцам пути на запад и юго-запад и перехватил важную железнодорожную магистраль. Он продержался здесь до подхода наших главных сил. Самым удивительным было то, что в этой операции батальон не понес никаких потерь. Успешный рейд батальона майора Десяткова принес 45-й гвардейской танковой бригаде (бывшей 200-й танковой), которой по-прежнему командовал полковник Н. В. Моргунов, имя Гусятинской, а его участникам – ордена и медали.

Тем временем танковая армия, продолжая выполнять свою основную задачу, неудержимо продвигалась вперед. Ее фланги оставались открытыми – Тернополь все еще был в руках противника, слева оказывали сопротивление остатки 7-й немецкой танковой дивизии и пехотные части. Но гвардейцы продолжали наступление, не оглядываясь на фланги, они знали, что за ними движется 60-я армия, которая расширит и закрепит прорыв.

Весьма ответственная задача выпала, как обычно, на 1-ю гвардейскую танковую бригаду гвардии полковника В. М. Горелова и на 20-ю гвардейскую механизированную бригаду полковника А. X. Бабаджаняна – им был поручен захват города Чорткова, важного пункта на реке Серет. Вскоре после того, как была захвачена Трембовля, Горелов вызвал капитана Владимира Бочковского и поручил ему возглавить передовой отряд с задачей разгромить противника на подступах к Чорткову, овладеть им и удержать мост через Серет до подхода основных сил бригады.

Чортков обороняли остатки 503-го немецкого танкового батальона и сводная группа пехоты. Надо было действовать быстро и решительно; главное не дать врагу взорвать мост через реку. Отряд Бочковского стремительно умчался к Чорткову. В пути было много стычек, много трудных и опасных столкневений с противником, но Бочковский всякий раз стремился как можно быстрее высвободить свои танки из боя и уйти вперед для решения своей главной задачи.

Вот как он сам описывал позднее в письме ко мне захват переправы через Серет в Чорткове – гитлеровцы ждали удара с востока, а его отряд ворвался в город с севера:

«Мы устремляемся в город. Рассветает. Висит низкий туман. Снег комьями летит из-под гусениц, обдавая танки и сидящих на броне десантников снежной пеленой. Подходим к первым домам. Снижаем скорость. Остановка. В первой же хате берем четырех пленных – умаялись, бедные, бежать от русских танков! Осторожно, на малом газу, спускаемся вниз, в город. Рывок по улице. Первым идет танк Александра Дегтярева, двадцатилетнего комсомольца из Саратова, мой – за ним, мчимся к переправе. Мост горит! Это гитлеровцы вкатили на него бензоцистерну и, открыв краны, подожгли ее. По мосту ползет голубой огонь. Бензин льется в реку, вода горит островками. Выскакиваю из танка. Под прикрытием огня Дегтярева вбегаю на мост. Настил еще не прогорел. Решаю: надо сбить цистерну и, пока крепок настил, проскочить по нему на ту сторону и попытаться спасти переправу. Снимаем десантников с танка Дегтярева, развертываем его башню назад и укрываем танк брезентом. Объясняю механику-водителю старшему сержанту Волкову, что ударить по цистерне нужно левым ленивцем танка, с тем чтобы ее сбить с моста. Открываем огонь по зданиям, находящимся по ту сторону реки. Танк Дегтярева берет разбег, с ходу влетает на мост и бьет по цистерне, как было условлено. К небу вздымается клубок огня. Цистерна падает в реку. Танки один за другим прорываются по горящему мосту за Серет. Брезент на машине Дегтярева горит. Цепляем его и стаскиваем. Огонь удается погасить…»

Так мост был спасен, и это в значительной мере облегчило весь ход операции танкистов Катукова. Одна за другой по мосту промчались боевые машины старшего лейтенанта И. П. Кульдина, лейтенанта Ю. Р. Веревкина, К. Л. Карданова, В. Р. Свидаш, М. П. Мусихина, младших лейтенантов В. А. Нетреба, П. Ф. Дейко… Но бой за город еще не был завершен, хотя, кроме отряда Бочковского, в Чортков уже ворвался с другой стороны гвардии майор Гавришко с 1-м батальоном бригады.

Ветераны танковой армии, начинавшие свой боевой путь как раз в этих местах, шли вперед с особым чувством. Здесь побывал в 1939 году командарм Катуков и в 1941 году воевал член Военного совета армии Н. К. Попель. У деревни Белиловки нашел свой обгорелый танк БТ-7 гвардеец Кульдин; ему не было суждено закончить этот рейд живым, он погиб через несколько дней, сражаясь за переправу через Днестр в Устечко. В Станиславе, к которому двигалась сейчас армия, начинали свою службу бывший помощник сталевара из Днепропетровска Григорий Федоренко, начавший войну младшим лейтенантом и возвращавшийся на границу майором, командиром батальона, награжденным многими орденами; бывший шлифовщик из Воронежа Иван Шустов, который 22 июня 1941 года был только старшим сержантом, водителем, а ныне стал умудренным в боях лейтенантом, командиром роты – он уничтожил уже пятнадцать немецких танков и имел два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны 1-й степени, орден Красной Звезды и медаль «За отвагу»; бывший электросварщик из Ворошиловска Шестера, провоевавший всю войну на танке в трудной и ответственной должности радиста, – сколько раз он горел, сколько танков, в которых он работал, было разбито, а Шестера жив, продолжает воевать и возвращается в Станислав кавалером двух орденов Славы, ордена Красной Звезды и медали «За отвагу»… Таким ветеранам цены нет, каждый из них профессор своего дела, и они идут в бой с чувством величайшего превосходства над врагом, которого они гонят на запад – кто от Москвы, кто из Воронежа, а кто из-под самого Сталинграда.

В центре Чорткова боев не было, но на западной окраине опомнившиеся гитлеровцы оказали упорное сопротивление. Отряд Бочковского напоролся на десяток немецких танков. Завязались уличные бои. Танки шли вперед зигзагами по незнакомым переулкам.

Командир танкового взвода двадцатидвухлетний лейтенант Кабард Локменович Карданов,[70]70
  Два десятилетия спустя, когда в журнале «Знамя» был опубликован мой очерк об этом бое, Кабардино-Балкарский научно-исследовательский институт при Совете Министров республики предпринял розыски сведений об этом выдающемся воине. Выяснилось, что в операции по взятию Чорткова Кабард Карданов действовал поистине геройски.


[Закрыть] смелый кабардинец, кавалер ордена Отечественной войны 2-й степени, погнался за немецким бронетранспортером. В это время слева ударил немецкий «тигр». Танк Карданова загорелся. Спешивший ему на выручку лейтенант Дегтярев, выскочив сбоку, расстрелял в упор «тигра», догнал бронетранспортер, который ушел от Карданова, и разбил его. Но в этот момент стоявшая слева 105-миллиметровая немецкая пушка ударила по башне, в дегтяревский танк. Башня слетела.

Заряжающий и радист-пулеметчик были убиты, а Дегтярев тяжело ранен. Механик Волков оттащил его в какой-то пустой дом и опрометью бросился за санитаром. Когда товарищи под огнем, рискуя жизнью, прибежали за раненым лейтенантом, было уже поздно. Он лежал мертвый. Рядом валялся его автомат и были разбросаны пустые гильзы – очевидно, в дом ворвались немецкие автоматчики, и тяжело раненный гвардеец Александр Дегтярев сражался до последнего.

Из кармана его гимнастерки вынули пробитый двумя пулями комсомольский билет, на последней странице которого лейтенант слабеющей рукой набросал карандашом срывающиеся строки: «Погибаю смертью храбрых за счастье Родины. 22 марта 1944 года». В записной книжке, также пробитой пулями, было написано: «Прошу сообщить о моей гибели на фронте Отечественной войны родителям по адресу: г. Саратов, Б. Садовая ул., № 151, общежитие № 3, кв. № 9». И еще там лежал простреленный шелковый платочек, заботливо вышитый рукой невесты Александра – Аделаиды Пулимной…

Бой был в разгаре. Гвардейцы-танкисты Бондарев, Духов, Катаев продолжали единоборство с немецкими танками на улицах города. А гвардии лейтенанту Кашкадамову удалось захватить исправный танк: когда он подлетел к нему, немецкий экипаж выскочил из люков и бросился врассыпную. И едва закончился бой, все уцелевшие шесть танков Бочковского стали как вкопанные – у них кончилось горючее.

К 9 часам утра 23 марта Чортков был полностью освобожден. За героизм и воинское умение, проявленные в этом бою, 1-й гвардейской танковой бригаде было присвоено наименование Чортковской. Теперь она называлась длинно и торжественно: 1-я гвардейская танковая Чортковская ордена Ленина, ордена Красного Знамени и ордена Богдана Хмельницкого бригада. А майор Гавришко, капитан Бочковский, старший лейтенант Сирик, также отличившийся в этом бою, командир бригады полковник В. М. Горелов и командир корпуса генерал-майор И. Ф. Дремов получили звание Героя Советского Союза.

Лейтенанты Карданов, Дегтярев и другие танкисты, геройски погибшие в бою за освобождение города, были с почестями погребены на площади в Чорткове.

Армии был открыт путь к Днестру, и оба корпуса – Дремова и Гетмана без передышки устремились вперед. По дороге, ведущей из Чорткова на юг, мчался 1-й батальон 1-й гвардейской танковой бригады, в котором еще оставалось десять танков; его вел гвардии майор Н. И. Гавришко. Этому батальону, усиленному ротой автоматчиков, было приказано стремительным броском выйти к Днестру в районе Устечко, с ходу захватить мост и удержать его до подхода главных сил.

Продолжался мокрый снегопад, смешанный с дождем. Проскочив Ягельнице и Тлусте, где еще оставались немцы, Гавришко нагнал на развилке дорог огромную автоколонну – сотни немецких автомашин под охраной броневиков и бронетранспортеров спешили уйти от преследования. Как оказалось впоследствии, это были тылы эсэсовской дивизии «Адольф Гитлер» и 6-й немецкой танковой дивизии. С ходу ударив по колонне в хвост, танки гвардейцев обогнали увязшую в грязи колонну, выскочили к переправе, закрыли ее и разгромили весь этот огромный механизированный обоз…

В 23 часа 30 минут вечера 24 марта 1-й батальон ворвался в Устечко. Танкистов сопровождала рота мотострелков, оседлавших лошадей, чтобы быстрее продвигаться вперед по бездорожью. Увидев, что мост через Днестр цел, командир роты автоматчиков старший лейтенант М. В. Чернышев с пятью солдатами устремился вперед. Они проскочили через мост, но тут же грянул взрыв, и одна из ферм тяжело рухнула в реку. Гавришко охнул от горя. За рекой началась стрельба – горсточка наших стрелков спешила закрепиться на плацдарме.[71]71
  Тов. Гавришко войну закончил успешно. В декабре 1967 года он прислал мне письмо, в котором делился воспоминаниями о пережитом


[Закрыть]

В этот же день командир 21-й гвардейской мотострелковой бригады полковник И. И. Яковлев послал в глубокий рейд танковую роту 69-го гвардейского танкового полка под командованием гвардии лейтенанта А. М. Сулимы. Этот опытный танкист, совершая обходный маневр, промчался со своей ротой через Ягельнице, Моховку, Свидовку, Тлусте, Звиняче и тоже поздно ночью вышел к Устечко. Вскоре сюда подошли и остальные подразделения 69-го танкового полка, которым командовал подполковник А. М. Темник, опытный боевой офицер.

В Тлусте находился концентрационный лагерь. Немцы никак не ожидали появления здесь советских танкистов и не смогли оказать им сколько-нибудь серьезного сопротивления. Сулима спас от смерти три тысячи заключенных. Он получил звание Героя Советского Союза.

Форсирование Днестра оказалось трудным делом. Когда планировалась операция, имелось в виду, что переправу обеспечит приданная армии инженерно-понтонная бригада вместе с армейскими саперными батальонами. Но ужасающая распутица внесла свои поправки в эти планы – часть парков инженерно-понтонной бригады только начала выдвигаться из исходного района наступления, а другая часть все еще находилась в Житомире и Белой Церкви. Армейские понтоны тоже отстали.

Но времени терять никак было нельзя. Было решено начать переправу мотострелков на подручных средствах.

20-я гвардейская мотострелковая бригада, которой командовал полковник А. X. Бабаджанян, уже захватила после двухчасового боя город Залещики, – за этот боевой успех ей было присвоено наименование Залещицкой, и она была награждена орденом Ленина. Мост через Днестр там был взорван еще в 1941 году. Бабаджанян немедленно организовал переправу на подручных средствах. Первой форсировала Днестр разведывательная рота младшего лейтенанта С. Я. Устименко. К часу дня за Днестром был уже 3-й мотострелковый батальон капитана С. Д. Осипова. В числе первых переправился через реку и сам командир бригады.

Отличились артиллеристы истребительной противотанковой батареи, которой командовал гвардии старший лейтенант К. И. Ильченко: наскоро сколотив четыре плота из бревен, они вкатили на них свои легкие пушечки и боеприпасы и переправились за Днестр. Ильченко шесть раз пересек Днестр, организуя переправу своей батареи. Выкатив пушки на берег, артиллеристы немедленно открыли огонь, прокладывая путь стрелкам.

В 453-м мотострелковом батальоне первым переправился взвод лейтенанта Морозова. Сержант комсомолец Никифоров сколотил плот из двух досок и переплыл на нем Днестр с ручным автоматом. Вскоре, держась за корыто, через реку переправились еще два бойца, за ними еще два… Они рванулись вперед и захватили плацдарм. Целый ряд участников этой геройской переправы через Днестр, в том числе командир бригады полковник А. X. Бабаджанян, был удостоен звания Героя Советского Союза.

В чрезвычайно сложных условиях форсировала Днестр и 1-я гвардейская танковая бригада, вырвавшаяся к реке, как помнит читатель, в районе города Устечко, где отступавшие гитлеровцы в последнюю минуту успели взорвать мост. Командование бригады пошло на большой риск, двинув танки через реку в брод, хотя глубина воды здесь достигала двух метров, а ширина Днестра составляла двести метров.

После войны я получил письмо бывшего начальника штаба 1-й гвардейской танковой бригады гвардии полковника в отставке М. П. Соловьева, в котором он описывает интересные детали этой дерзкой акции:

«Прибыв в Устечко, я узнал, что мост взорван, а паромной переправы нет. Но мы должны были любой ценой выполнить приказ командования и форсировать Днестр. С помощью местного населения танкисты вытащили из сараев лодки, спустили их на воду, – между прочим следует иметь в виду, что шел всего лишь третий день после ледохода! – и рота автоматчиков вместе с саперами перебралась через реку. Автоматчики в ночном бою отогнали гитлеровцев от берега, и на следующий день саперы с утра начали восстановление моста.

Тем временем мы решили, немедля, перебросить танки через Днестр вброд, по дну реки. Надо сказать, что до этого танкисты еще ни разу не рисковали переходить реку вброд на глубине двух метров, когда почти весь танк скрывается под водой.

Я решил в виде опыта послать за реку один танк. Для этого опыта был избран искусный механик-водитель гвардии старшина Шамардин. На рассвете он вывел машину на южный берег Днестра: танкисты замазали солидолом щели между башней и корпусом танка и в переднем люке водителя, и Шамардин вслепую, на низкой скорости, повел свою машину к противоположному берегу. Газ был дан до отказа. Я находился на борту этой боевой машины, вместе с экипажем.

Танк благополучно выбрался из реки на южный берег. Мы разведали маршрут для дальнейшего движения танков, продвинувшись по полю два-три километра, вернулись к реке и снова пересекли ее, находясь в танке, превратившемся в подобие подводной лодки. Так было доказано, что для нашей боевой «тридцатьчетверки» действительно нет преград, и все танки бригады устремились по испробованному нами глубокому броду на южный берег Днестра. К 11 часам утра мы уже заняли город Городенка, находящийся в 26 километрах к югу от Устечко.

Этим же бродом воспользовалась 64-я гвардейская танковая бригада Ивана Бойко, – ей, как известно, было поручено освобождение города Черновицы. Задачу эту 64-я бригада выполнила с честью…»

Несколько ранее командир 19-й гвардейской мотострелковой бригады полковник Ф. П. Липатенков по заданию командования армии направил в дальний рейд командира взвода разведки Героя Советского Союза старшего лейтенанта Владимира Подгорбунского, и тот, пройдя десятки километров с двумя танками, которыми командовали старший лейтенант А. Н. Висконт и лейтенант Н. И. Васильченко, и горсточкой автоматчиков, сидевших на броне, ворвался в город Бучач, важный узел семи шоссейных дорог и железнодорожную станцию, освободил из тюрьмы политзаключенных и с их помощью организовал оборону до подхода главных сил…

Подполковник Колтунов вдруг прервал на минутку свой рассказ и улыбнулся:

– Вы о Подгорбунском слыхали? В некотором роде необыкновенный человек…

– Слыхал… Говорят, из бывших правонарушителей, перевоспитанный войной.

– Да… Но вы обязательно с ним повидайтесь! Если доживет до конца войны – счастлив будет тот писатель, которому придется с ним встретиться. Увлекательных сюжетов хватит на всю жизнь. Ну-с, так на чем мы остановились?.. Да, переправа у Устечко. Здесь, надо вам сказать, начинается одна из самых увлекательных глав истории нашей операции: рейд бригады Бойко на Черновицы…

Надо было спешить, чтобы выполнить конечную боевою задачу. Пока что 1-я танковая армия располагала за Днестром лишь небольшим плацдармом. Переправились через реку еще далеко не все части. Но промедление в бою смерти подобно. Надо было как можно быстрее двигаться дальше вперед, пока оглушенный танковым ударом противник еще не пришел в себя и не организовал контрудара.

До этого командарм держал 64-ю гвардейскую танковую бригаду, которой раньше командовал Александр Бурда и которого сменил его друг Иван Бойко, в своем резерве. Катуков берег ее для нанесения завершающего удара. И вот этот момент наступил. Правда, обстоятельства складывались не так, как хотелось бы: за Днестр перебрались только танки, – 25 боевых машин, колесный транспорт остался в деревне Якубовка… Но ждать было нельзя. И в 2 часа 30 минут дня 25 марта Бойко, выполняя приказ командарма, повел свою бригаду на Черновицы. Впереди шел 2-й танковый батальон майора Г. С. Федоренко.

Мчались быстро, почти нигде не встречая сопротивления. От Днестра до самых Черновиц немецких войск почти не было. На пути танкистов оказался лишь 8-й армейский корпус венгров, находившийся в состоянии брожения. До октября 1943 года он нес службу внутренней охраны в районе Житомира Бердичева. Когда туда приблизились советские войска, корпусу было приказано отходить, держа дистанцию от переднего края обороны не менее тридцати километров: гитлеровцы опасались, что венгры перейдут на нашу сторону.

Корпус отходил через Ровно – Кременец. Из Венгрии доносились вести о внутренней смуте: адмирала Хорти принудили уйти в отставку, опасаясь, как бы он не капитулировал. Власть взяла в свои руки партия «скрещенных стрел», решившая до конца связать судьбы Венгрии с судьбами гитлеровской Германии. Многих генералов отстранили от должностей. Солдаты 8-го корпуса волновались: за что они должны погибать на чужой земле? Ведь война уже проиграна… Офицеры все чаще вступали в пререкания с гитлеровцами.

В двадцатых числах марта 8-й армейский корпус сосредоточился на южном берегу Днестра. Представители германского верховного командования требовали, чтобы он занял здесь оборону: других сил в их распоряжении не было. Венгерские офицеры возражали, что их войска небоеспособны, что у них нет гаубичной и противотанковой артиллерии, что бросать их в этих условиях в бой значило бы обречь на бессмысленное истребление. Но все возражения были отведены, и небоеспособные венгерские части были развернуты вдоль Днестра.

Венгры за трое-пятеро суток ожидания встречи с советскими танками даже не вырыли окопов.

Венгерский офицер Стахо, прибывший на должность командира пехотного полка, находился в Городенке с одним батальоном, когда туда ворвалась разведывательная группа бригады Бойко на двух танках во главе с майором Яковлевым. Он поспешил сдаться. Танкисты приказали ему построить батальон и двигаться на север, и венгры пошли пешком искать плена. В пути им повстречался бронетранспортер командарма. Венгерский капрал отрапортовал командарму на русском языке: кто они и куда идут. Катуков одобрил рапорт: «Правильно. Следуйте к месту назначения». И дал венграм записку – куда они должны идти.

А 64 я гвардейская танковая бригада во главе с И. Н. Бойко,

оставив позади развалившийся венгерский корпус, двигалась все дальше на юг. Совершив за восемь часов марш протяженностью в восемьдесят километров, гвардейцы остановились поздней ночью перевести дух в Рагозна; туда подтягивался штаб бригады, уже переправившийся через Днестр.

Люди падали от усталости. Но врагу нельзя было дать передышки: по имеющимся сведениям, он лихорадочно готовился к обороне Черновиц. Дальше всех продвинулся головной танковый батальон гвардии майора Григория Сидоровича Федоренко. Разведывательная группа (три танка), которой командовал гвардии лейтенант Павел Никитин, еще в шесть часов вечера ворвалась на пригородную станцию Моши, на северном берегу Прута. Шесть вокзальных путей были забиты эшелонами. Из одного выгружались солдаты, другой готовился к отходу. Сразу возникла паника. Танкисты с хода расстреляли паровоз, прицепленный к поезду, готовому к отправлению, зажгли эшелон с боеприпасами…

Выяснили обстановку, – наших разведчиков водил на поиск местный учитель, сидевший раньше в фашистской тюрьме. Разведчики поймали немецкого лейтенанта – командира батареи. Он рассказал, что его полк занимает позиции в районе Черновиц, что мост через Прут пока еще цел, по нему движутся взад и вперед немецкие машины, но он на всякий случай уже заминирован и подготовлен к взрыву. Подступы к месту охраняют два «тигра», на подходе группа только что отремонтированных танков…

Решили проверить эти данные, пустившись на рискованное предприятие. В бригаде прижился пленный немецкий шофер, открыто выражавший ненависть к фашизму и не раз уже доказавший ее на деле. По пути в Черновицы гвардейцы захватили немецкий штабной автобус. И вот наши разведчики переоделись в немецкую форму, сели в автобус, и немец водитель повел его к мосту. Немецкие регулировщики их пропустили. У моста действительно стояли в засадах два «тигра». Шофер остановился, поговорил с солдатами. Они подтвердили, что мост заминирован и что, если появятся русские, его взорвут. Мимо прошла рота немецких солдат. Шофер, не спеша, повернул автобус, и разведчики благополучно доехали «домой», убедившись, что пленный немецкий лейтенант говорил правду, и уточнив расположение огневых точек.

Танкисты заняли в районе станции круговую оборону. По-видимому, в тылах у немцев царил полный хаос: никто не знал обстановки на фронте, связь была обрезана. Поэтому на станцию, захваченную советскими танкистами, продолжали подходить эшелон за эшелоном. Танкисты Никитин, Швец, Адушкин расстреливали их из засад. С одним из эшелонов прибыли танки Т-4. Увидев, что они попали в ловушку, немецкие танкисты вскочили в свои машины и открыли огонь с платформ. Прикрывая друг друга, танки сползли на землю. Наши танкисты расстреляли одну за другой семь немецких машин. Но часть танков все же уползла к Черновицам.

Начались контратаки – немцы пытались вернуть потерянную станцию. Положение осложнялось. Танкисты непрерывно вели огонь. И вдруг у лейтенанта Никитина отказала пушка… Он выскочил из танка, пересел в другую машину и оттуда продолжал вести огонь. А вечером, ведя разведку у моста через Прут, Павел Никитин был сражен бронебойным снарядом, угодившим ему в плечо.

Это была тяжелая потеря для армии: несмотря на свою молодость – ему было только двадцать лет, – Никитин был опытным командиром. Он начал воевать еще под Сталинградом. В боях на Курской дуге был ранен, потом вернулся в родную бригаду. Имел два ордена Отечественной войны 1-й степени и орден Красной Звезды. Его любили все танкисты за смелость, за умение, за хорошее товарищество. И когда взяли Черновицы, Никитина торжественно похоронили там, поставив в память о нем на постаменте танк. Посмертно был он награжден еще одним орденом Отечественной войны 1-й степени. Именем Павла Никитина названа одна из улиц города.

…Пока танковый батальон Федоренко вел бой, удерживая станцию Моший и подступы к мосту, главные силы бригады готовились к решающему штурму Черновиц. В ночь на двадцать шестое марта был найден брод в районе Ленковцы. Подошли части 11-го гвардейского танкового корпуса. Освобождение города было поручено ему, причем в его распоряжение поступила и бригада Бойко. Доставили горючее… Все было готово к последнему бою!

И вот двадцать восьмого марта советские танкисты начали завершающий удар, 45-я гвардейская танковая бригада под командованием полковника Н. В. Моргунова переправилась через Прут бродом у Ленковцы и двинулась на город с запада, 64-я форсировала Прут у Камчанки и вышла на юго-восточную и южную окраины Черновиц.

Утром 29 марта 45-я и 64-я гвардейские танковые бригады и 24-я стрелковая дивизия генерал-майора Ф. А. Прохорова, подошедшая к ним на помощь, ворвались в Черновицы. Группы танков с автоматчиками начали очищать город. К двум часам дня 29 марта все было кончено. Сержант Ю. Юсупов поднял красный флаг над ратушей города.

Командир 64-й гвардейской танковой бригады подполковник И. Н. Бойко был награжден второй медалью «Золотая звезда» (звание Героя Советского Союза он получил еще 10 января 1944 года за доблестное участие в зимних боях), а командиры танковых рот – старший лейтенант И. П. Адушкин и лейтенант Г. П. Корюкин, командир танкового взвода младший лейтенант Ф. П. Кривенко, командир танка младший лейтенант М. В. Чугунин, механики-водители 45-й танковой бригады старшины Г. П. Богданенко и А. А. Худяков стали Героями Советского Союза…

64-я бригада получила почетное наименование Черновицкой и была награждена орденом Ленина. Черновицкой стали и участвовавшие в боях за освобождение города 27-я гвардейская мотострелковая бригада под командованием полковника С. И. Кочуры, входившая в 11-й гвардейский корпус генерала А. Л. Гетмана. Оба они были награждены орденом Красного Знамени.

Почти одновременно танкисты успешно провели несколько дополнительных рейдов. В ночь на 27 марта командарм поставил перед 1-й гвардейской танковой бригадой задачу овладеть городом Коломыя – опорным узлом на подступах к чехословацкой границе. Эту задачу в течение двух дней решил опять-таки Владимир Бочковский с десятью танками 2-го батальона и направленными ему на помощь четырьмя боевыми машинами из 1-го батальона. Удар был нанесен столь молниеносно, что гитлеровцы не успели даже взорвать заминированный ими мост через Днестр, и танкисты овладели переправой.

К половине десятого утра 28 марта Коломыя была освобождена полностью. Было захвачено десять складов, четыреста пятьдесят автомобилей, несколько десятков паровозов, двенадцать эшелонов, тринадцать танков. Имя капитана Бочковекого было названо в приказе Верховного Главнокомандующего о взятии Коломыи, и ему салютовала Москва – случай не такой уже частый для комбатов…

Все солдаты и офицеры, принявшие участие в этом рейде, были награждены орденами и медалями.

В тот же день три танка 45-й танковой бригады, экипажами которых командовали гвардии лейтенант Г. П. Корюкин и гвардии младшие лейтенанты М. В. Чугунин и С. Ф. Кораблев, совершили дерзкий рейд на город Старожинец. Углубившись в расположение противника, они захватили этот город, отрезав гитлеровцам путь отступления из Черновиц, и удержали его до подхода главных сил.

Три гвардейских танковых экипажа уничтожили четыре немецких танка, десятки автомобилей, пятнадцать мотоциклов, захватили склад, в котором хранилось четыреста тонн горючего.[72]72
  В «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза» (т. 4, стр. 78–79) отмечено: «Особенно успешно действовала 1-я танковая армия. Ее 20-я гвардейская механизированная бригада, которой командовал полковник А. X. Бабаджанян, уже 24 марта вышла к Днестру в районе населенного пункта Залещйки. С ходу форсировав реку, войска 1-й танковой армии устремились на юг. 28 марта части 1-й гвардейской танковой бригады нанесли стремительный удар и овладели городом Коломыей. 64-я гвардейская танковая бригада под командованием подполковника И. Н. Бойко завязала бои за Черновицы. Противнику удалось взорвать мост через реку Прут. Но это не остановило наши части. 64-я гвардейская танковая бригада, подошедшие части 45-й гвардейской танковой бригады и 24-й стрелковой дивизии при поддержке 227-й штурмовой авиадивизии вброд форсировали Прут и 29 марта освободили областной центр Украины город Черновицы. Соединения и части, отличившиеся в этих бояк, стали именоваться Черновицкими. 64-я гвардейская танковая бригада, кроме того, была награждена орденом Ленина».


[Закрыть]

Все эти поразительные факты свидетельствовали не только о возросшем мастерстве наших танкистов, но и о полной дезорганизации в войсках противника. Чудес на войне не бывает, и если дело дошло до того, что группам по три-четыре танка удавалось брать города, то это означало, что враг подавлен морально, что он утратил представление об обстановке на фронте и что силы его серьезно подорваны.

И все же наше командование не предавалось самообольщению. Суровый опыт трех лет войны научил его трезво оценивать обстановку.

Германская военная машина обладала поразительной живучестью, и следовало ожидать, что в самое ближайшее время впереди появятся новые части, которые окажут жестокое сопротивление. В то же время нельзя было ни на минуту забывать о том, что над левым флангом армии нависала обойденная нашими войсками мощная группировка, ядро которой составляла 1-я немецкая танковая армия. По приказу германского командования, боявшегося повторения корсунь-шевченковской катастрофы, эта группировка начала прорываться на запад. На выручку ей были двинуты свежие немецкие танковые соединения.

Гвардейцы оказались между двух огней. Резкое изменение обстановки они почувствовали уже 28–29 марта, когда 8-й гвардейский механизированный корпус генерал-майора А. П. Дремова с приданной ему 351-й стрелковой дивизией повел наступление на Станислав – областной город, центр нефтяных промыслов и важный стратегический узел на реке Быстрине. Вначале все шло хорошо, тем более что гвардейцы шли в бой с особым чувством: ведь в Станиславе, как мы уже говорили, находились до войны казармы 15-й танковой дивизии, в которой служили многие офицеры нынешнего 8-го гвардейского механизированного корпуса, 1-я и 64-я гвардейские танковые бригады были укомплектованы кадрами, служившими именно в этой дивизии. Кое у кого там остались семьи. Теперь они как бы освобождали свой родной дом.

Катуковцы в ночь на 31 марта с ходу ворвались в город. Это был очень трудный бой. Погибли замечательные танкисты, в том числе Герой Советского Союза Сирик… Гвардейцы промчались к вокзалу, вышли на знакомую улицу Зосина Воля, к казармам, к складам, к аэродрому… Но сопротивление гитлеровцев оказалось настолько сильным, что город удержать не удалось. Фашисты ввели в бой свои танки, авиацию. В ход было пущено новое для наших танкистов опасное оружие – фауст-патроны, зажигавшие любую машину при прямом попадании. Потеряв несколько танков, гвардейцы вынуждены были отойти и заняли оборону в восьми километрах южнее Станислава…