Текст книги "Ледовая армия (СИ)"

Автор книги: Юрий Погуляй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава четырнадцатая «Изумительный Малакрай»

– Это изу-у-у-умительно, что мы вас встретили, – повторил коротышка в полосатой парке. С капюшона свисали цветные ленты, как у циркового шутника. Он постоянно двигался. Даже когда стоял – переминался с ноги на ногу совсем не от холода, а от бурлящей в нем жизненной силы. – Изу-у-у-у-умительно. Оледневшие цитадельцы сбили нам гусеничку. Мне боязно даже на мгновение вообразить, насколько мы тут застряли бы.

– Да, вместо нас ведь могли подойти и корабли Братства, – заметил Фарри.

– Я думаю об этом уже второй день. Думаю и думаю. Думаю и думаю. Но ведь как сложилось все удачненько, да?

Его звали капитан Малакрай. Человек, столкнувшийся с кораблем Братства и атаковавший его. Далекий от войны с Берегом, далекий от всяких Добрых Капитанов. Охотник за снежными китами и легкой долей. Капер Содружества. Спаситель женщин Ластен-Онга.

Наш фрет и баржа еще только шли к месту недавней битвы, где шапп Малакрая остановил судно Цитадели, перебив всю команду фанатиков, но безнадежно повредив свой ледоход.

– Все слабы. Все. Несколько деток мы нашли окоченевшими уже. О, укажи мне, Светлый Бог, как, и я бы порешил их команду еще разик, – он замер ненадолго и вновь взорвался. – Я им устрою, конечно. Изу-у-у-у-умительно устрою. Выпотрошу все их посудинки, как увижу. Ну, конечно же, если вы поможете мне с гусеничкой, да?

– Конечно, – сказал ему Фарри.

– Вы так молоды, – посетовал коротышка. – Молоды. А уже капитан?

– Не совсем, – уклонился от ответа Фарри.

– Неважно. Возраст важен только для смерти. Значит, Барроухельма больше нет?

– Боюсь, что так…

– И это у нас детишки да женушки Ластен-Онга? Ах, какая незадача. Хороший был городок. Цитадельцы заплатят мне за это. Нигде я так не отдыхал, как там. Хороший, изу-у-у-умительный город.

Мы шли вдоль поврежденного ледохода Малакрая. Фарри, я и Торос с Бураном. Наши, укрывшись от ветра за тушей мертвого корабля Братства, наблюдали за тем, как кипит работа над слетевшей гусеницей.

– Колеса оледенительно, скажу я, у цитадельщиков омерзительны. Невероятно гадкие. Не встанут. А ремонт потребуется, даже если мы все сделаем удачненько. Повело от удара. Заменить бы, но… Сами понимаете.

Над нашими головами скрипели лебедки, звенели стальные пруты, которыми подтягивали и сколачивали промерзшие, тяжеленные сегменты траков.

– У меня ребятишки лихие. Драки не боятся. Горжусь ими, – сказал Малакрай. – Очень. И руки есть, что тоже немаловажненько. Но и пожрать они тоже любят от души. Может быть, у вас найдется чего? Несколько сотен дополнительных ртов. Этоизу-у-умительно, что удалось спасти, но прокормить, опасаюсь я, непросто.

– У нас хватает провианта. Поделимся.

– Обратно в Ластен-Онг повезете? – повернулся к Фарри Малакрай.

– Сами решат, – уклонился от ответа Фарри.

Я наблюдал за коротышкой и поражался тому, как просто ему дается не задумываться о чем-то большем, чем насущное. Смотреть не дальше ближней перспективы. Увидел корабль – бей. Увидел пленных – освободи.

Не увидел – иди дальше.

– Теперь оседлость стала хужее, чем раньше.

Буран вдруг хрюкнул, то ли возмущенно, то ли раздраженно.

– Ихние дела, конечно. На то и воля евонная, то бишь, – хитро покосился на него Малакрай. Буран отметил:

– Это ж чего ж ты с языком-то вытворяешь, подлец. Вся моя тонкая натура изломалась к оледеневшей срани и сейчас осыпается под твои ноги. Дзиньк-дзиньк-дзиньк, – он изобразил как что-то падает на лед и бьется.

– Чаво магу, таво магу, – подмигнул ему Малакрай.

Буран остался доволен его ответом. Я это почувствовал.

Поднялся ветер. Холодные волны сбили с шапок заструг снег, я надвинул капюшон поглубже, царапнув лицо колючим замерзшим шарфом.

– Изу-у-у-умительно, что мы встретились, – Малакрай тряхнул головой, и цветные ленты заплясали, словно мороз забыл про них и не сковал тонкую ткань. – Изу-у-у-умительно. Куда вы?

– На юг.

С ревом, проламывая гребень заструги, наш лайар выбрался к кораблям. Ледоход остановился, лязгая двигателем. Звон отражался от брони, от снежных склонов. В ушах загудело.

– А чего там? Все интересненькое ж на севере.

– Пока на юг. Соберем кого сможем, кого найдем. Подготовимся и вернемся.

Вновь взметнулись цветные ленты.

– Вы же понимаете, что таких вот городов хватает? – спросил Малакрай. – И чтожечки – все останутся Братству?

Фарри хмыкнул. Вопрос его задел.

– Все Братство сейчас на землях Содружества. Бьет города по одному. Пока мы будем ползти на север, они как раз закончат с остатками сопротивления и приступят к нам. А на юге есть кое-что, что нам поможет с ними справится. Закончим, подготовимся и вернемся. Не можем не вернуться.

– И что же это? – спросил Малакрай.

Буран с ухмылкой посмотрел на Фарри, ресницы у него заиндевели, щеки горели румянцем.

– Безопасный проход через Южный Круг, – ответил мой друг. Просто и прямо. Малакрай хмыкнул:

– Сказаньице бардеров, не больше. Пустая трата времени. Да и найдете вы этот проход, что, он все корабли заборет? Выйдет оттуда сам Светлый Бог и опрокинет цитадельцев?

Фарри умолк. Он смотрел на север, откуда уже слышался грохот ломаемого льда под гусеницами баржи. Шапп зашел с солнечной стороны, пользуясь следами нашего лайара.

– Армий больше нет. Берег разрушен. Содружество разбито.

– Ну, я бы не был так уверен, – вмешался Малакрай.

– Конечно, кто-то сопротивляется. Но как их найти в Пустыне? Идти наугад и отдать себя боевому флоту Братства? Пока нам везло со всеми этими их посудинами. Встретим серьезные силы – что мы сможем сделать? А остальные? Север малочисленнее и там каждый сам за себя. То же самое с Провалами. Здесь повсюду теперь нет другой силы кроме Братства. Если мы найдем проход, то у нас будет место, где подготовиться. Откуда потом нанести удар, – Фарри угрюмо смотрел в Пустыню.

– Пока Братство варит в чанах тех, кому не повезло? – вдруг спросил Торос.

Фарри дернулся как от пощечины.

– Мне больно было это слышать, Торос.

– Прости. Торос не хотел. Торосу больно видеть, что он ничего не может сделать.

– Как и мне. Просто я вижу надежду только в том, что мы делаем. И не вижу ничего, если все бросим.

У меня на глазах проступили слезы от горечи. Я отвернулся, выискивая баржу, справился со спазмом в груди и не выдержал:

– Я с тобой, Фарри. До конца. Теперь до конца. Мы не бросим.

Малакрай скептично хмыкнул, а Фарри повернулся ко мне и хлопнул по плечу.

– Спасибо, Эд. А вот и баржа.

Огромное железное чудище, везущие в брюхе мужчин Ластен-Онга проламывало себе дорогу в волнах заструг и россыпей ледовых глыб. Многих из них здесь ждала радость, ждало счастье.

Но отцов тех детей, о которых говорил Малакрай, с кровавой ухмылкой караулило горе, уйти от которого тем уже не придется.

– Я вернусь на «ИзоЛьду», обсужу с капитаном, как можно помочь с вашим кораблем. Эд, ты на баржу?

– Что?

– Твой приятель…

– А, да… Конечно. Конечно…

– Торос, проводишь его?

– Я сам, – остановил я Неприкасаемого. – Сам, спасибо.

Я хотел побыть самим собой.

Коридоры баржи были забиты торопящимися наружу людьми. Я пропускал их, бледных, покрытых испариной, цепляющихся за поручни. Они спешили к надежде. Или же к кромешной боли. Я отворачивался, я пропускал. И думал о том, что сказал Фарри там, внизу. Сегодня у кого-то надежда закончится. Очень сомневаюсь, что ее можно будет хоть когда-то чем-нибудь заменить.

Меня то и дело хлопали по плечу. Благодарили, словно это я вырвал из лап Братства их близких. Я кивал, отмахивался и ждал. Бесконечно ждал.

В общем трюме осталось не так уж и много людей. Возможно, уже все потерявших, может быть, еще не успевших обрести.

Или же слабых настолько, что даже надежда не подняла их на ноги.

Эльнара я нашел в гамаке неподалеку от ширмы. Сам эмпат оттуда уже пропал, скорее всего, выскочил одним из первых.

– Привет, – сказал я.

– Эд, – очнулся от дремы он. Захлопал глазами. – Привет!

– Что с Луменом? – спросил я про кузена. – Я в прошлый раз растерялся…

– Остался в Снежной Шапке. И жена его. Все живы. Все хорошо. И все-все думали, что тебя уже нет. Светлобог, это ведь я должен был пойти тогда к шаману. Я… Сколько раз об этом думал. Прости меня…

– Кассин-Онг уцелел, – прошептал я…

– Это уже другой Кассин-Онг, Эд, – вздохнул Эльнар. – Мало кто в него вернулся, когда нас отпустили…

– Отпустили? Я что-то такое слышал… Но…

– Они говорили, что нам опасно уходить зимой. Говорили, что беспокоятся о нас. Сначала. И искали. Постоянно что-то искали. Их главарь все спрашивал, рассказывал историю о том, что тот оледеневший старик, чью голову мы нашли, украл у него кое-что, и мы можем это вернуть… Он искал какой-то компас.

Я даже не вздрогнул. Компас? Ну конечно…

– Я не понимаю, почему нас всех не убили. Эти люди… Его подручные капитаны. Мне раздробили все пальцы, не веря, что я не знаю ничего ни про какой компас. Посмотри, – он поднял изуродованную левую руку. – Я бы все рассказал. Если бы знал. Но никто не знал. Трактирщик умер от их пыток. Я думал, что мы все умрем. – Он неуклюже развернулся в гамаке, спустил худые ноги.

– Светлый бог… Пухлый Боб умер?

– Да…

– Но как так вышло? Почему никто не вмешался? Ведь туда должны были наехать все эти охотники за проломами!

– Мы не видели никого. Там было несколько кораблей, которые всех разворачивали. Я слышал, даже бой был с торговой компанией. Этот Радаг, чудовище с Берега, привел целую армию. Но знаешь что! Я видел, как двое его подручных целый день ныряли в Провал. Представляешь? Обвязывались веревкой у самой воды, сажали помощников на подъемнике и часами не появлялись на поверхности. Они, наверное, до самого дна добирались. Я видел их веревки. Никогда прежде не видел таких длинных веревок. Ох, как мне дурно от этой отравы, – он склонился, борясь с тошнотой. Я терпеливо ждал продолжения. От Эльнара пахло кислым и тухлым. Словно он наелся гнили. Наконец, он отдышался. – Это были Ледовые Гончие, Эд. Никто из живых людей не смог бы так долго пробыть в воде.

– Одна из таких нагнала нас на дороге к Снежной Шапке. Мы убили ее… – сказал я.

– Вы? Ого! Эд!

– Не я… Мой… друг…

К горлу подкатил комок. Друг… А ведь, наверное, в тот момент он был моим другом?

– Как только я оправился, то ушел из Шапки. Ушел на юг. Не мог смотреть в глаза всем нашим. Ведь смотришь и помнишь только как тебе ломают пальцы, а в соседней комнате под пытками плачет кто-то еще. Я так не могу. Они убили нашу жизнь. Вот и сбежал. Подальше. В Содружество. Помнишь, нам рассказывали про него? Край богатых и благородных людей. Ластен-Онг действительно был таким.

– Я был на Барроухельме…

– О, эти корабли. Светлобог, какой же отвратительный этот мир, Эд? Где все то, что было до прихода к нам Темного Бога? Мне так этого не хватает.

– Мне тоже…

Сильный охотник Эльнар. Красавец, мечта всех наших девчонок в Кассин-Онге. Что жизнь с тобой сделала?

– И вот мы встретились здесь… Ты знаешь, о каком компасе он говорил?

Я чуть было не сказал «да». Но осекся, помотал головой.

– Радаг. Даже от его имени мне дурно, – пожаловался Эльнар. – Почему он нас всех не убил?

Я пожал плечами. У меня не было ответа.

– Я так рад тебя видеть, Эд, – сказал Эльнар. – Мне почему-то так тепло рядом с тобой.

Мне стало немного неловко. Потому что у меня в душе было пусто. Я рад был его видеть, но какая-то сила гнала меня прочь. Словно он оказался передо мною голым и не понимал этого, сводя с ума чувством неуместности.

Неправильности.

– Что с тобой было, Эд? Прошло же больше трех лет?

– Чуть меньше… А было многое… Я даже побыл пиратом, – усмехнулся я. И погрузился в воспоминания, старательно вымарывая из них все, что могло быть связано с Компасом.

Рассказ затянулся. Эльнар слушал с восторгом. Как будто бы мы поменялись местами, и это он рассказывал неопытному юноше историю своих приключений. Ведь получалось, что за это время я увидел гораздо больше, чем он за свою жизнь. Пираты и пиратские города, ликвидаторы Братства (которым непонятно что было от нас нужно), Добрые Капитаны, блуждающие города, провалы, темные шаманы, Ледовые Гончие, Черные Капитаны.

Незадолго до того, как к нам потянулись вернувшиеся со льда пассажиры баржи, я увидел, как Сабля и несколько его помощников притащили гору дополнительных гамаков. Мой приятель махнул мне приветственно и, чеша затылок, принялся ходить по общему залу, соображая, куда вместить новых пассажиров. Сотни пассажиров.

– Вам будет тесно, – с улыбкой заметил я.

– Ты ничего не знаешь о тесноте, – сказал вдруг Эльнар. Глаза его налились темнотой. Охотника передернуло. – После той палубы у Братства… Мне ничего не страшно… Я ко всему готов… Еще бы не тошнило постоянно и вставать бы без опаски.

– Пройдет. Должно пройти.

– Мы даже не смогли тогда сопротивляться как следует. Никто не ждал этого. Их было столько… Они будто ворвались во все дома разом. Ночью. Я проснулся от того, что стало холодно, и эти ублюдки в железных шлемах выдернули меня из кровати. Они бы утонули в своей технобожеской крови, будь мы готовы…

– Теперь будете.

– О да… Теперь да… – глаза Эльнара сузились. – Теперь все будет по-другому. Отпустила бы только их отрава…

– Я пойду, Эльнар. Скоро буду только мешать.

– Да. Конечно. Спасибо что пришел, Эд, – он протянул мне руку, и я пожал ее. Как равный. – Заходи…

– Увидимся!

Я ушел, но, уже спускаясь, услышал шарканье внизу и гомон. Счастливый гомон. Наверх, на общую палубу взбирались ослабшие, но держащие друг друга за руки женщины и мужчины. Плакали не понимающие ничего дети, но затихали, чувствуя объятья родных. Я отошел в сторону, в темный угол, чтобы наблюдать за их счастьем со стороны. Душа трепетала. Первыми всегда идут те, кто оставил боль позади. Кому хуже всего – всегда плетутся в хвосте. Как в жизни.

Поэтому, когда на лестнице появился первый человек, объятый горем (это была женщина, чей муж, судя по всему, остался в чане Братства или на столбе Ластен-Онга), я заткнул уши ладонями, сел на пол и уставился в угол, бормоча про себя детскую песенку и старательно вспоминая смех Лайлы. Вспоминая его так, чтобы случайно не зацепить бездонную ванну, в которую я сливал боль от ее ухода.

Глава пятнадцатая «Пришествие»

По ночной пустыне ползла цепочка кораблей. Сверкающие судовыми огнями, ощерившиеся путевыми прожекторами колючие сгустки света.

Акула поймала их сигнал еще днем, о чем сразу сообщила Хозяину, и теперь встречала боевые ледоходы Братства лежа на снегу и рассматривая рвущие ночь машины через прицел Поцелуя. Холода она не чувствовала. Пар шел изо рта вместе с дыханием, но больше не дубело лицо, не коченели ноги. И пальцы, даже без перчаток, не чернели.

– Они рядом, – сказала она, уверенная, что хозяин услышит. Его фрет находился дальше на запад и вот эта флотилия из восьми военных ледоходов, как подсказывало Акуле чутье, шла именно к нему. Там погиб корабль Братства. Корабль, успевший подать сигнал о нападении.

– Утром. Они будут утром.

Ледоходы шли очень медленно, чтобы снизить риск ночного передвижения, но все же они шли.

«Иди ко мне. Я хочу тебя увидеть.»

Акула вскочила, закинула Поцелуй на плечо и побежала по ночной Пустыне на встречу с хозяином. Морозный воздух не драл легкие. Возможно, она и вовсе не могла дышать. Но тело привыкло. Сильное, крепкое, любимое хозяином тело.

Он встретится с ней! Придет не в холодном облике, а сам. Лично. Это был не просто приказ. Это был горячий зов. Грудь Акулы переполняла сладость. Она все отдаст за минутку с Хозяином. Пусть в ней уже почти ничего не осталось от прежней, пусть она уже не та. Пусть даже человеческого в ней, и она это понимала, все меньше, но ради Хозяина она была готова на все.

Потому что была нужна ему.

Пустыня сияла ало-синим цветом. Волны накатывались одна за другой, а Акула собранно неслась по льду, будто не касаясь его. Ноги сами чувствовали, где можно поскользнуться, где будет сокрытая снегом яма, трещина, и ловко избегали любых опасностей. Акула взлетала на заструги, машинально работая руками, и не чувствовала усталости.

Холодный восторг накрывал ее. Сильная, ловкая, нужная.

«Я чувствую тебя. Ты уже близко. Я жду тебя»

Это подстегнуло ее. Проклятый дальнобой бил по спине, мешал бежать быстрее, и она сдернула его прочь, бросила на лед верного друга. Мимо проплывали снежные дюны, пролетали обломанные клыки наползших одна на другую льдин. С шипением сорвался в тьму расщелин какой-то хищник, выбравшийся было на охоту.

Левый сапог стал сползать, и она ловко, в прыжке, сбросила его. А затем и другой. Так бежать стало еще легче. Потом она также на бегу скинула и парку.

Когда она, быстрая как ветер, практически нагая, спрыгнула с гребня очередной заструги, то увидела его. Он стоял в центре очерченного круга. Сильный. Прекрасный.

«Иди сюда»

Она подбежала к нему, преданно ища лицо в темном провале мехового капюшона.

– Ты прекрасна, – сказал он. Глубокий, настоящий голос. Акула упала на колени, протянула к нему руки. Просто коснуться. Просто коснуться.

– Ты так помогла мне, – шагнул он к ней, и она вцепилась в шерсть его парки, прижалась лицом к пахнущим энгой штанам. Впитывая его. Вдыхая.

– Посмотри на меня, радость, – промолвил он, и она подалась вперед с надеждой, что увидит лицо того, кто забрал ее душу. Запрокинула голову.

В красно-синем свете блеснуло лезвие ножа, но она не отпрянула. Она даже не закрыла глаза. Лезвие рассекло ей горло, царапнуло по позвонкам шеи. Хозяин откинул капюшон, и Акула умерла счастливой.

– Спасибо… – прошептал он ей, глядя в мутнеющие глаза.

Тело Акулы упало на лед, орошая его черной кровью. Мужчина еще одним ударом отсек ей голову. Присел над трупом. По подготовленному для ритуала полю плыли синие и красные полосы. Собравшись с силами, Хозяин поднял голову Акулы, выпрямился и зашептал. Голос его подрагивал, будто произносимые слова причиняли ему боль. Звук становился все громче и громче. Яростнее. Черный Капитан вскоре перешел на крик, он смотрел в глаза мертвой Ледовой Гончей и кричал, кричал, кричал, словно хотел пробить звуком замершую броню этого мира.

И когда глаза отрезанной головы сверкнули, мужчина умолк. Несколько долгих минут он стоял, поникший, а затем отступил на шаг назад. Голова Акулы висела в воздухе, и губы ее изгибались то в улыбке, то в гримасе боли. Рот разевался то будто от крика боли, то словно от нечеловеческого хохота.

Мужчина сделал еще один шаг.

– Мне будет не хватать тебя, радость, – глухо проронил он. Накинул капюшон.

И побежал назад, к кораблю.

***

Завтрак сегодня был отменный. Мы сидели за общим столом, находясь посреди всеобщего движения, из железной миски поднимался аромат вареного мяса. Конечно, к нему бы хотелось чего-то еще, но с зерном в последнее время было плохо у всех. Кок старался, конечно, но война есть война. Если дичи можно было набить, а оленьи фермы не зависели почти ни от чего, кроме полей алого мха, то вот с тем, что выращивают в теплицах, стало гораздо хуже.

Вокруг нас бурлила жизнь. Общего подъема на корабле не было. Те, кто выходили на вахту (или же солдаты с наемниками), питались как-то отдельно и редко оказывались в эти часы в столовой, а вот остальные то приходили, то уходили. Рядом со мною с аппетитом вылавливал сочные куски мяса Фарри, напротив сдержано уничтожал завтрак Торос. Слева сидел Энекен, а сразу за ним и ан Шмерц. Толстяк ел с придыханием, закрыв глаза от наслаждения. Его друг ковырялся в миске очень неохотно.

На дальнем конце стола расположился Академик.

Остальных я узнавал лишь по лицам. Они ко мне не обращались, а сам я предпочитал молча следовать за Фарри, чтобы никому больше не сломать жизнь. Впрочем, имена некоторых я знал и без личного знакомства.

В столовой появился Фур-Фур и братья ан Шураны. Едва заметив Фарри, они притихли. Младший ан Шуран хотел было выйти, но Фур-Фур втолкнул его обратно. Смело встретил мой взгляд. Я вдруг понял, что если продолжу на него смотреть, то что-нибудь случится. Муть алого камня в глазах Фур-Фура уже добралась до его разума.

Я запустил ложку в рот, не мигая глядя ему в глаза.

«Прекрати, прекрати, не зли его. Не надо,» – вопило у меня в голове. Но этот природный инстинкт, это желание отбить немую атаку… Отчего так случается со взглядами? Почему всегда кажется, что если ты отведешь глаза первым, то станешь хуже, чем соперник?

Зачем мне вообще доказывать, что я чем-то его лучше?

Мой друг почувствовал мою заминку, поднял голову, по-прежнему уминая мясо.

– Фур-Фур? – сказал он. Мой противник дернулся, замешкался и отвел взгляд. Я уткнулся в миску.

– Ты опять за свое? – спросил Фарри.

– Сегодня у меня нет дежурств, руководитель экспедиции, – выделил последнее Фур-Фур. – Мы свободный народ, свободная команда. Я никому не мешаю.

Старший из ан Шуранов дернул его за плечо, что-то шикнул, но Фур-Фур лишь отмахнулся. Фарри улыбнулся ему, и мне показалось что за улыбкой этой стоит что-то большее. Что-то обещающее.

– Или кто-то жалуется? – громче спросил Фур-Фур.

Торос отложил ложку, повернулся к нему и положил руки на колени, как смиренный дядюшка.

Ложки в столовой застучали особенно громко.

– Я жалуюсь, – сказал Фарри.

– Ну и…

Миски подпрыгнули, зазвенела падающая посуда. Академик от толчка завалился на спину.

Я похолодел, вцепившись пальцами в железный стол. Грохнулся чан с мясом, и столовая окуталась тяжелым запахом.

– Что это? Что это? – испугался Энекен. Он закрыл голову руками. – Что это? Лав, прекрати это, пожалуйста! Лав! Лав!

Корабль накренился и тут же рванул с места. Те миски, что не оказались в руках, попадали на пол. Двигатели ледохода издавали надсадный рев вместо обычного тарахтения. Звон тревожного колокола ударил по ушам.

– Что происходит? – спросил я. В голове крутилось: «Сейчас всё и закончится». Немного еще накренимся, немного проедем и упадем в темноту. Навсегда. Так просто и буднично, после завтрака.

– Темный бог! Темный бог! – донеслось из коридора. Молодой парень бежал по узкому ходу и вопил:

– Темный бог явился!

Я будто примерз к лавке. Народ бросился к выходу из столовой, и первым, с горящим взглядом, выскочил Академик. Торос отвернулся, посмотрел на свою упавшую миску и грустно вздохнул. Энекен расплакался, и Лав обнял его утешающе.

Фарри дожевал последний кусок.

– Раз нас не перевернуло, и мы никуда не летим, значит, наверное, не все так страшно? – сдавленно спросил он.

У меня хватило сил лишь на кивок. Пальцы ломило от напряжения. В груди прыгало и скакало, отдавая в зубы, в плечи. Ноги дрожали.

– Надо идти наверх, – сказал Фарри.

Темный Бог вырвался на свободу в полутора милях от нас. Место пролома скрывал вздыбившийся лед, наш корабль уходил от него под небольшим углом и поэтому я видел только покрытую щупальцами морду чудовища да тянущиеся к небу клешни. Зеленая воронка в небе била в подледного владыку молниями, и рев боли даже здесь оказался громче грохота двигателей и треска льда. Ярость исполина проникала в каждого из собравшихся на палубе людей.

Но отсюда Темный Бог не казался таким страшным, как тогда в Кассин-Онге. Не казался таким огромным. И сейчас, на палубе «ИзоЛьды» я видел больше. Видел поток зеленого света из смерча, который заталкивал тварь назад, на глубину,видел, как тщетно та рвалась наружу. Противостояние неба и воды, света и тьмы.

– Почему молчали шаманы? – спросил кто-то рядом с нами. Я вцепился в поручни, пряча горло от холода. После теплого завтрака от мороза заломило зубы.

– Почему они молчали?!

Баржа и «Изумительный» отходили от нашей стоянки. Гусеницу шаппу починили еще утром, но капитан Малакрай решил дать денек отдыха своим ребятам, прежде чем двигаться дальше на север. Сейчас же он пошел за нами. Почему? Даже если удар Темного проложил расщелину, то ее легко можно было бы обойти. Ну, день-другой на крюк, а потом путь открыт.

Да и лед вздыбился на так сильно: мне казалось, должен был вздыбиться больше.

– Мне кажется я чаще встречал шаманов, что не чуют Темного Бога, чем шаманов, которые его слышат, – буркнул я себе под нос.

– Если бы он не топил энгу, я бы сбросил его под гусеницы, – сказал кто-то.

– Спящий – свидетель, я готов прыгнуть сам, – громогласно заявил Тас Бур. Он тяжело прошелся по обледеневшей палубе, замерзшая корка, выдержавшая вес зевак, затрещала под сапогами шамана.

– Трижды я чувствовал приход зверя. Трижды знал, что он проходит рядом. Чувствовал его приближение. Знал, куда он плывет, богопротивная гадина. Но сегодня тварь эта, враждебная воле Спящего, появилась слишком быстро. Будто кто-то пригнал сюда это животное. Тушу ему жег.

Он стоял на палубе, широко расставив ноги, и вокруг него уже сплотились Клинки. Никто за оружие не брался, но лица у них были сосредоточенные, решительные.

– Мы все могли погибнуть! Вынырни он чуть ближе к нам!

– Спящий бережет своих детей. Мы все могли погибнуть, – передразнил Тас Бур, – может сказать только тот, кто выжил. А раз выжил, значит у Спящего есть на тебя виды, и эта тварь лишь испытание твоей веры. Так прими испытание с достоинством. Спящий ничего не делает просто так.

– Ох ты льдинки-ботинки… – вдруг ахнул Фарри. Встрепенулся, глядя на шамана. – Ой-ой-ой…

Предводитель Клинков Восходящего Солнца нахмурился.

– Припасы… Это же пролом! – захлебнулся догадкой Фарри. – Провиант! Надо остановить корабли!

Он побежал к выходу с палубы.

Лицо Таса Бура посветлело:

– Спящий принес свои дары, – кивнул шаман.