Текст книги "Ледовая армия (СИ)"

Автор книги: Юрий Погуляй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Мы даже не знаем кто есть среди этих семи сотен, капитан. Может быть, найдутся и шаманы?

– Вы… это… Вы думаете, что эти семь сотен пойдут с нами? – подал голос я. – Все как один? Тут ведь их дом… А жены, дети… Вместо их поисков идти куда-то ради непонятной цели?

– Идти за тем, что поможет победить Братство, Эд, – Фарриан щелкнул пальцами. – Идти за надеждой. Если есть надежда, за ней всегда ходят. Мы можем ее дать. За Южный Круг пройдем мы одни. А дальше вернемся, и здесь нас будет ждать армия. Ледовая армия. Начало которой мы сейчас положим!

– Буду честным, мальчик. Во мне не так сильно горит страсть добраться туда, куда мы собирались все это время. Как-то все это шаркунье непотребство во льдах превращает наши стремления в нелепицу. В бегство. Все, что я знал, уже изменилось. Мир плавится, и мне все сложнее убеждать себя катиться куда-то на юг по стрелке компаса. Еще сложнее убедить тебя в том, что в нашем путешествии все эти люди станут обузой. Я вообще очень не хочу мнить себя бессердечным псом. Надо бы как-то определиться, ведем ли мы священную войну против Братства и героически погибаем, или же ищем проход через Южный Круг, пока погибают другие?

– Нам и нужен бессердечный пес, капитан, – сказал Фарри. – Мы идем в Южный Круг. Но при этом мы не можем превратиться в этих.

Мы все посмотрели на труп фанатика.

– Люди – это люди… – добавил мой друг.

– Я запутался, ты же только что их переводил в солдаты, мальчик, – едко прокомментировал Монокль.

– Это другое, – смутился Фарри. – Похоже, но другое…

– Не уверен, – капитан погладил указательным пальцем татуировку на лице. – Ладно. Ладно… Нам потребуется хоть какая-то команда, способная управлять ледоходом. Рассчитывать на тех, кого я сегодня увидел – бесполезно. Половина еле ходит, и это еще крепкая половина. Собрать припасы, если они тут есть. Найти корабль, который сможет взять всю эту ораву на борт. Часть людей взять к нам в лазарет, часть нашей команды перевести на второй корабль. Все решаемо, мальчик.

Фарри улыбался.

– Меня очень беспокоит то, чего я не понимаю. Жнец Братства расстрелял большую часть технобожцев. Почему?

– Может, это не Жнец? – спросил я. – Может, кто-то еще?

– Тогда другой вопрос, мальчик номер два, почему его не застрелил наш Жнец? – он поморщился от моей версии. – Это точно наш стрелок, точно! Но зачем это ему? Не высовывался бы – и вас там просто задавили бы числом. Мы пришли бы слишком поздно. Выходит, он решил перебить нас единолично и просто устранил конкурентов?

– Почему нет. Снежные львы ж так поступают… – пробасил Жерар и смутился. – Простите, капитан.

– Боюсь, в этом оледенительном мире все давно не так просто, – буркнул Монокль. – Как-то давно он не палил по нам, для такой-то организованной мести. Впрочем, к работе, джентльмены. У нас очень много дел.

***

Остановившись на отдалении от фрета Содружества, Акула замерла за штурвалом и прикрыла уставшие глаза. И задремала.

«Помоги. Ты нужна мне».

Акула открыла глаза. Голос? Днем? В груди приятно заныло. Она выпрямилась на сидении пилота, продрав дымку спячки. На губах родилась улыбка. В детстве так же хорошо было, когда домой возвращался отец. Когда по комнате проходил ветерок мороза, и в тамбуре слышалось сиплое приветствие папы.

Неважно чем все закончилось.

«Посмотри, что с другой стороны холма, за городом. Мне нужно знать.»

Акула положила руки на штурвал. Голос никогда не приходил днем. Только ночью. И каждое явление его несло с собой холод. Возбуждающий, удовлетворяющий. Забирающий ее. Женщина в ней была счастлива, маленькая девочка плакала от ужаса, а тело самозабвенно отдавалось против воли тому, кто прятался в темноте.

Эти посещения наполняли существование смыслом.

– Я иду, – произнесла она.

Двигатель взревел, повинуясь ее рукам.

Акула летела на харьере по Пустыне, не задумываясь о необходимости скрывать свои следы и беспокоясь только о том, чтобы не перевернуть свой ледоходик. Стонали поворотные лыжи, надрывался накормленный топливом двигатель. Обогнув город, у которого остановился красный фрет, Жнец увидела в окуляр Поцелуя ледоход Цитадели. Перехватив оружие поудобнее, она схватила заплечный мешок с зарядами и выскочила на лед.

Холода не было. Усталости не существовало. Сколько времени она бежала, прежде чем нашла точку, откуда можно защитить голос? Не меньше часа. Дыхание не сбилось. Она нашла в прицеле корабль бывших братьев и прижалась к окуляру.

Голос шепнул: «убей их»,и Акула очнулась от ступора. Жалобно пискнула девочка внутри нее. Закричала, что это неправильно. Что так нельзя. Но Жнец сноровисто находила новую цель, а палец твердо давил на спусковой крючок.

Поцелуй собрал богатую жатву. Лежа на вершине тороса, Жнец расстреливала бывших братьев, пока не кончились заряды. Девочка внутри все сопротивлялась чужой власти, но на стрельбу это никак не влияло. Даже сомнения, что настоящие враги Акулы враги находятся на фрете Содружества, а не на служебном корабле Цитадели, исчезли.

«Спасибо,» – сказал ей голос, когда все закончилось. Его присутствие приласкало женщину. Глаза закатились от удовольствия. По телу пробежала дрожь. Она нужна ему. В этой Пустыне так сложно найти кого-то, кому ты нужен.

Кто так нужен тебе.

У голоса были глаза мертвеца и капитана Содружества. Они накладывались друг на друга. Рана на лице совсем ее не беспокоила. По утрам она сдирала с лица черные лохмотья и даже не морщилась. Боль ушла.

Ушел голод. Акула завтракала скорее потому, что еда важна в Пустыне. Потому что иначе не будет сил для служения голосу. Потому что привыкла.

Она пролежала на льду до того момента, когда появился изуродовавший ее фрет. Все надеялась, что голос попросит приблизиться. Встать и пойти навстречу.

«Возвращайся к себе»

У самого харьера потерянная в холодном теле девочка взмолилась, упрашивая развернуть кораблик и умчаться прочь, подальше от красного фрета, подальше от голоса.

– Нет, – сказала Акула сама себе. – Нет. Я не хочу.

Ночью темнота вокруг ее корабля заклубилась. Забурлила. Небо придвинулось к обзорному стеклу. Жнец лежала на спине, раздвинув ноги, и в сердце ее умирала последняя живая частичка, пока незримый, но осязаемый холод входил в женщину, принося с собою немыслимое удовольствие и пустоту. То, что поработило ее, нашло лазейку и превратило ту в огромные ворота. Сделало из самой известной и сильной женщины Пустыни вожделеющий кусок мяса.

«Спасибо,» – сказал голос еще раз, когда Акула обмякла, измотанная ледяными ласками.

– Прикажи. Прикажи мне! – прошептала она. – Прикажи. Я сделаю все. Все.

«Я знаю»

Голосок испуганной девочки утих. Навсегда.

Глава тринадцатая «Новые люди»

Фарри остановился у дверей в общий отсек, поправил заткнутые за пояс рукавицы. Трясло сильно. Все вокруг дребезжало, гудело. Недра корабля содрогались в предсмертных конвульсиях.

– Если эта коробка – самая надежная из просторных и самая просторная из надежных, то могу себе представить, что у них ненадежное, – пробормотал он.

В коридоре, по которому мы прошли, горело всего два фонаря. Один из них – над входом, второй – ближе к концу.

Глаза к темноте привыкли быстро, и потому сейчас я даже щурился.

– Ты готов? – спросил он.

– Да…

– Торос?

Неприкасаемый молча взялся за ручку двери.

Захрипели ржавые петли, пахнуло теплом и спертым воздухом. Огромный зал, когда-то давно использовавшийся как грузовой отсек, был в несколько уровней увешан гамаками. Все эти россыпи ютились рядом с печами. У входа дремал часовой. Тряска колотила его головой о стену, но бедолага не просыпался. Дальнобой лежал на коленях.

Фарри осторожно взял его оружие, а затем потрепал мужчину по плечу. Дозорный вскочил, замахал руками в поисках дальнобоя. Торос одним движением перехватил сторожа за горло и прижал к стене:

– Тихо.

Часовой попытался сфокусировать на нем заспанный взгляд. Глаза у него все еще закатывались.

– Сюда только что прошли несколько Гончих и вырезали всех твоих спящих друзей, – сказал Фарри. И некрасиво улыбнулся.

– Я… это… Как?!

– Иногда так случается. Ты засыпаешь всего на минутку, а просыпаешься от тонкого лезвия в ухе, – продолжил Фарри. – На этот раз повезло.

Торос отпустил часового. Фарри сунул ему оружие и добавил:

– Закрываешь глаза на чуть-чуть. Просто на моментик. Открываешь – все твои друзья мертвы. Из-за тебя. Запомни это чувство.

Мужчина, наверное, до этого и не державший дальнобоя, вцепился в оружие и закивал быстро-быстро, будто надеясь хоть так умаслить чужака, вытащившего его из клетки Братства.

– Идем, – сказал Фарри.

Мы пробирались между гамаков, в которых сопели, храпели, постанывали спасенные с корабля Цитадели мужчины Ластен-Онга. Всех их, с десятком добровольцев из команды «ИзоЛьда», Фарри собрал на самом крупном корабле городка. Эта чадящая машина едва ползла по Пустыне, но мой друг нянчился с ней, будто не замечая недовольства Монокля.

– Зато припасов на ней много, – отвечал он беснующемуся Рубенсу.

В поисках провианта мы перевернули город. Спасенные сами указали свои тайные склады. Так что теперь нуждающимися мы уж точно не были.

Цель нашей ночной вылазки находилась в самом дальнем конце зала. За ширмой, единственной здесь.

У угла, огороженного черной тканью, стояло двое мужчин с оружием. Увидев нас, один из них нырнул за полотно, почти тотчас же вернулся и махнул рукой. Сразу за ним наружу выбрался наш медик и Эд ан Кэм, поставленный на этой посудине старшим. Молодой, крепкий с виду, с заплетенной в косичку бородой. Увидев нас, он слабо махнул рукой и оперся спиной о стену. Все те, кого мы вытащили из брюха корабля Цитадели, до сих пор еще были слабы. А ведь прошло два дня…

– Я дал бедняжке сладкую лапку, – сказал врачеватель. – Пришлось.

– Говорить он сможет?

– Да, да...

– Идем, Эд, – Фарри потянул меня за собой, и мы оказались в черном углу. У самой стенки на топчане сидел человек. Тело его пронзали судороги. Он обнимал себя за плечи и покачивался, покачивался, беспрестанно покачивался. У меня закружилась голова от силы его эмоций. Привалившись к стене, я широко раскрыл глаза, пытаясь уцепиться сознанием за ржавые разводы на полу.

Желудок скрутило.

– Ох... – простонал я. Прикусил губу, выгоняя дурноту чужих чувств.

– Она там... Она там... – сказал человек с топчана. Оторвал руку от плеча и указал пальцем в стенку ширмы. – Она там...

– Это он про сестру? – спросил Фарри

– Да, – ответил Эд ан Кэм. Он был бледен, по лбу тек пот. – Они близнецы. А Ланг из этих, кто чует больше, чем надо.

– Эмпат?

– Да... У них с детства такая связь...

– Когда его так... скособочило?

– Часа два назад, я сразу к вам и послал. Ведь, как я думаю, если он так вот... То значит она где-то рядом. Где-то...

– Там... – вновь ткнул пальцем безумный Ланг.

– Мы должны проверить, парень. Мы обязаны это сделать, – сказал Эд ан Кэм. – Если это наши… Если мы их нагнали… То…

– Конечно, – прервал его Фарри. – Сколько человек вы сможете поднять? Сколько действительно смогут сражаться?

– Все.

Торос хмыкнул, и Эд ан Кэм поджал губы. Крупная капля пота скатилась по виску командира нашей баржи. Я опустил взгляд на руки мужчины, пальцы у него подрагивали.

– Это же наши дети, наши жены. Встанут все, – соврал он.

– Как корм шаркунам или как бойцы? – Фарри смотрел на страдающего эмпата, и я был не нужен, чтобы распознать ложь. – Я видел вашего часового. Он, наверное, один из самых крепких был?

– Я…

– Мне нужен честный и прямой ответ. Без примеси собачьей бравады.

Лицо Фарри совсем не походило на то, к которому я привык. В сумраке черты налились силой и болью. За ширмой стоял человек, принимающий решения. Человек, более не ждущий, когда решат за него.

– Я не знаю. Все слабы… – выдохнул Эд ан Кэм, – отрава цитадельщиков еще не вышла. Если бы не ваши люди, то и корабль вести было бы некому. Но мы должны это сделать, понимаете? Должны попытаться!

– Ты же не думаешь, – прищурился Фарри, – что я собираюсь идти дальше, решив не заглядывать на огонек к нашим друзьям из Цитадели?

Командир баржи замялся.

– Все же думаешь?

Сильный мужчина отвел глаза под напором Фарри. Губы моего друга дернулись в усмешке.

– Я понимаю. В былые времена лишь Добрые Капитаны свернули бы с заданного курса, рискуя всем, да? Те прежние Добрые Капитаны, а не та имитация, что сейчас…

Я видел перед собой руководителя экспедиции, а не бывшего воришку.

– Конечно. Мы же привыкли, что в своей парке теплее, да? – продолжил он. – Но времена меняются, Эд ан Кэм. Очень сильно меняются. Держите курс, поведете нас. Подготовь тех, кто умеет, может и хочет сражаться. Вдруг пригодятся.

Торос гордился Фарри. Белобородый здоровяк возвышался над нескладным подростком, придавая тому силы и уверенности. Моя компания погружала людей в настороженное недоумение. Они будто опасались меня, этого вечно молчащего угрюмого тихоню, тенью следующего за Фарри.

Впрочем, на «ИзоЛьде» после того случая с раненым солдатом меня и вовсе боялись.

И мне это нравилось. Так было безопаснее. Страх питал меня, давал силы поступать так, как хочется, потому что теперь никто не захотел бы мешать этому чокнутому дружку Фарриана ан Лаванни.

– Пусть сигнальщик передаст на «ИзоЛьду» что мы меняем курс, – сказал Фарри. Он бодрился, но в глубине души был расстроен.

– Хорошо. Конечно. Я сейчас же пойду наверх. – Чувство благодарности, облегчения, надежды. Я не нашел в нем ничего темного. Фарри будет доволен.

Мы выбрались из-за ширмы вместе.

– Мы меняем курс, – сказал охранникам Эд ан Кэм, и те расслабились. Во взглядах больше не было мрачной решимости. Они попытались бы сделать все сами, несмотря на то, что выбрал бы Фарриан.

– Эд, – послышалось чуть в стороне. – Эд!

Командир баржи обернулся куда-то к гамакам, разглядывая говорившего, а мы зашагали к выходу.

Пока сзади не грянуло:

– Бауди!

Голос из прошлого. Кожу на спине закололо. В изумлении я остановился, развернулся. Цепляясь за гамаки, отмахиваясь от сонного ворчания, ко мне шел Эльнар ан Гаст. Славный охотник моего родного Кассин-Онга, разрушенного Темным Богом.

Он исхудал, глаза впали, и в них застыла печать боли.

– Это ты… – сказал он, подойдя ближе.

– Эльнар…

Фарри с любопытством изучал моего земляка. Торос шагнул вперед, закрывая нас от охотника.

– Эльнар…

– Эд, я думал, что ты погиб там…

В памяти взорвался рев Темного Бога, и заскрежетали лестницы-переходы между платформами, брызнула стеклянная крыши теплицы Пухлого Боба и полетели с неба глыбы льда.

Эльнар устало оперся рукой о стену.

– Вы знакомы? – поинтересовался Фарри.

Я кивнул. В груди затвердел комок и сердце спотыкалось об него, отдаваясь в горле.

– Как ты тут оказался?! – выдавил я. Шагнул к нему на оледеневших ногах.

Он подался навстречу и обнял меня. В ноздри ударил запах пота, но я вцепился в ан Гаста как будто передо мною был мой самый близкий человек на свете. Мы и не дружили никогда. Но сейчас… Сейчас он был для меня всем. Сейчас он напомнил мне о том Эде ан Бауди, что потерял душу две зимы назад.

– Ты вырос, – сказал Эльнар. – Как ты выжил? Расщелина протянулась на много миль. Ты же бежал за шаманом.

– А вы остались в доме…

– Я ушел на ярмарку, к старосте. Оставил там ребят, – дрогнул Эльнар. – Никого из них больше не видел. Ярмарка спасла только тех, кто был рядом с ней.

– Нам надо идти, Эд, – подал голос Фарри.

– Я видел Ледовых Гончих, Эд, – торопливо прошептал мне Эльнар. – Провал стал нашей тюрьмой, пока они ныряли, искали что-то там, в бездне. Я видел Ледовых Гончих!

– Я тоже…

Мы разомкнули объятья, отступили друг от друга.

– Я найду тебя позже… – сказал я Эльнару.

– Да…Конечно… Эд… – у него в глазах появились слезы. Отрава цитадели и груз пережитого надломили что-то в душе охотника. – Конечно, Эд. Я так рад… Так…

– Эд? – напомнил о себе Фарри.

Я поспешил к выходу, то и дело оборачиваясь на худого человека, которого прежде считал мертвым. Эльнар слабо помахал мне рукой на прощание.

– Прости, что пришлось поторопить, – сказал Фарри, когда мы спускались лестницам к выходу на лед. – Сейчас не время… Понимаю, что…

– Не понимаешь, – хмуро ответил я. – Хочешь понять?

Он вздрогнул от неожиданности. Улыбнулся робко.

– Нет, правда. Прости. Светлобог, мы сейчас можем потерять все… Извини, что я так.

Я кивнул. В лицо вцепился холод. Колючий, резкий после тепла ледохода. По бледному снежному морю плыли алые волны. Вдоль баржи полз лайар. Его водитель приблизился к нам, лязгнул крючьями трап, и мы перебрались на кораблик. Внизу хрустел под гусеницами лед, и снежная крошка лезла в лицо, в рот. Даже дышать нужно было через шарф, чтобы не забить ею легкие.

– Еще раз извини, – сказал Фарри. – Как разберемся с этим всем – вернешься.

Я, оледеневший от встречи, никак не отреагировал. Снаружи лязгнул поднятый трап, и лайар свернул к идущей впереди «ИзоЛьде». Фрет пронзал прожекторами Пустыню, вылизывая лед перед кораблем. Сверкающий огнями исполин посреди сине-красной ночи. Чуждый бесконечному замерзшему миру. Мы нырнули в тепло кабины.

– О чем думал ан Кэм? – тихо спросил Фарри. – Я все сделал правильно?

– Да. Попал в точку, – ответил я.

– Если мы спасем их женщин и детей – останутся ли они с нами? – еще тише пробормотал себе под нос мой друг.

Я не стал отвечать на этот вопрос. Меня заботило совсем другое. Более важное. Впереди было столкновение с Цитаделью. Кто знает, сколько кораблей Братства увезло жен и детей Ластен-Онга? Кто знает, справимся ли мы в два десятка опытных бойцов с подготовленными фанатиками Цитадели?

Но думал я о другом. Я знал, что жителей моей родной деревни вывезли в Снежную Шапку. Так рассказывал мастер новостей. Теперь я встретил Эльнара, который смог бы поведать мне гораздо больше. Вот только…

Почему я не спросил про близких?!

Что со мною не так?

«Ты с тобою не так»

***

В Ластен-Онге наша флотилия выросла на четыре корабля. Один харьер – охотничий, в котором все время сидел кто-то из наемников Ока, проверяя дорогу. Два лайара, идущие обычно за «ИзоЛьдой» и баржа.

Сейчас большие корабли остались позади. Я едва видел их огни. Харьер умчался на разведку, и в обоих лайарах прислушивались к далекому собрату молчаливые бойцы Юрре. Иногда кто-то из них будто выпадал из транса и возвращался в переполненные кабины:

– Все чисто.

В нашей посудине тряслись все Клинки Восходящего Солнца во главе с Тас Буром, трое наемников Ока (тот зловещий парень, одноглазая Вия и худосочный воин с выпученными глазами) и добровольцы из тех, кто вызвался отправиться в неизвестность, повинуясь дрожащему пальцу эмпата с баржи, и кому это сделать разрешили. Барри Рубенс очень не хотел отпускать Фарри, но тот настоял на том, что должен пойти. Он все время торчал рядом с рулевым, вглядываясь во тьму за стеклом.

На втором лайаре шли солдаты Рубенса, группа с баржи из тех, кого отобрал первый помощник Эда ан Кэма – Сабля (вот уж никак не ожидал увидеть бывшего пирата во главе такой огромной команды), остальные люди Ока и еще десяток добровольцев с «ИзоЛьды» во главе с Жераром.

Больше полусотни человек.

Против Братства Цитадели.

Я думал о том, как же странные чудики, которыми считали фанатиков Ледяной Цитадели, вдруг стали нашими злейшими врагами, способными на то, что мы увидели в недрах их корабля у Ластен-Онга. Зачем они сделали это? Что они хотели, растворяя в тех чанах живых людей?

Ведь почти наверняка эта участь ждала и других жителей города, опоенных и сложенных в штабели. Молодых и здоровых. Кто был стар или же недостаточно крепок – замерзли до смерти на столбах. Братство отнеслось к ним, как брезгливый и богатый покупатель на рынке, отобравший плоды посвежее и бросив остальные на лед.

И забрав рассаду.

Светлый Бог, я именно так и думал про женщин и детей, которых увезли с собой фанатики. Рассада.

Неужели за всеми этими переменами стоял собачий компас Черного Капитана?!

Неужели если бы когда-то давно, в прошлой жизни, не Эльм победил Гончую, а она его – то ничего этого бы не случилось? Братство бы по-прежнему ковыряло мертвые города и удивляло нас различными диковинными приборами? Не случилась бы резня на Береге, и все закончилось бы победоносной войной Содружества?

Неужели во всем виноват я и мое дурацкое желание дотащить глупую игрушку со стрелкой до Барроухельма?!

Сидя в углу кабины, уперев приклад дальнобоя в пол, я прижимался к холодному стволу лбом и никак не мог доказать самому себе лживость идеи, что погиб бы мальчик Эд в начале пути своего пути – сотни людей остались бы живы.

Слушая негромкие разговоры людей, идущих в темноту чтобы спасти незнакомых им женщин и детей, я пронзительно четко понимал, что в Барроухельме мое желание пожить обычной жизнью предало не только моих друзей. Оно предало всех, кто погиб и погибнет из-за крошечной безделушки из прошлого.

И если я выйду на лед и встречу объятьями чужой клинок или пулю, то предам их еще больше.

– Ты в порядке, юноша? – спросил меня басом Тас Бур. Шаман возвышался надо мною и из-за недостатка света татуировки на лице Клинка Солнца потемнели еще больше.

– Что?

– Сломаешь что-нибудь, – сказал он мне. Я опустил взгляд на побелевшие от напряжения пальцы, сжимающие дальнобой. Поспешно выпрямился и смущенно улыбнулся.

– Тяжелые думы лишь разрушают нас, – необычайно серьезно промолвил Тас Бур. – Думаешь о чем-то плохом – сделай что-нибудь хорошее. Спящий видит это и озаряет душу в ответ.

Он развернулся, словно забыв про меня, и вернулся к молчаливым соратникам.

– Впереди. Корабли. Два, – прошелестела Вия.

– Ну, началось, – произнес кто-то.

– Оба Цитадели? – спросил Фарри. – Далеко?

Женщина Ока помедлила несколько мгновений, а затем прояснила:

– Темно. Стоят. Я скажу. Когда.

Еще пауза.

– Выходить.

Мир за пределами лайара начинал светлеть. Ленивое холодное солнце вскарабкивалось на небосвод, чтобы залить Пустыню светом, не дающим тепла.

– Царн. Приказывает взять правее, – опять прошелестела Вия.

– Клещи, – вставил пучеглазый. – С двух сторон.

Они смотрели в пустоту. Мне стало не по себе от этих людей, таких одинаковых и таких непохожих на других.

– Я че-то не понял, – ответил рулевой. – Насколько правее?! Картографы песьи.

– Крути руль и помалкивай, – оборвал его Фарри.

И никто не отреагировал на эту дерзость. Никто не восстал. Не фыркнул презрительно, мол, что за юнец тут раскомандовался. Я с изумлением смотрел то на моего друга, то на забурчавшего себе под нос рулевого. Он тоже съел приказ?

– Хватит, – сказала Вия, когда мне показалось что мы уже и вовсе развернулись к нашему фрету.

– Слышал? – передал Фарри. Мужчина у штурвала нечленораздельно подтвердил.

– Левее, – вскоре вновь очнулась Вия.

Так они и вели нас по просыпающейся Пустыне, пока замотанный в шарф наемник не произнес:

– Дальше пешком.

Солнце уже показалось над ледовой броней, нам так повезло, что оно било прямо в лицо. Яркое, невыносимо яркое. Я натянул очки с металлической сеткой, чтобы хоть так защититься от выедающего глаза света.

Мороз подхватил нас. Мороз обнял. Жесткий лед заскрежетал под десятками кошек, пока мы растягивались в цепь, выглядывая в сверкающей Пустыне хоть что-то, похожее на корабли Братства. Но ничего кроме боли внутри головы я не добился. Опустил взгляд, чтобы хоть как-то удержаться в реальности. Этот искрящийся мир сводил с ума.

– Пошли!

И мы пошли. Неторопливо, экономя силы, растянувшись так, чтобы между идущими было пять-шесть шагов. Почти никто не бравировал оружием, держа его на плече. Наемники так и вовсе вышагивали как на прогулке. Клинки шли собрано, сдержанно. А вот пара добровольцев целились во что-то только им видимое. Это меня даже позабавило. Возможно, им казалось, что они выглядят грозно.

А возможно, они были просто осмотрительнее всех нас и ждали атаки уже здесь. Не знаю. Мы просто шли. Старательно берегли дыхание, экономили силы и тепло. Кошки грызли лед, но иногда нога проваливалась в забитые свежим снегом ямы, и я едва не падал. Я оступался, ругался себе под нос, и с каждым шагом набирал в себе ненависти к дурацкому плану. Сколько еще нам так идти? Почему нельзя было подъехать ближе? Почему именно нам довелось встречать врага почти слепыми от яркого рассветного солнца?

Каждый шаг будил внутри все новое недовольство. Частичка меня смотрела на закипающую злость с недоумением. Мол, Эд, откуда в тебе это? Что за странные мысли и почему ты за них так хватаешься?

Я вспрел. Дыхание сбилось. Хотелось остановиться и перевести дух, но мы шли на солнце и шли. Справа и слева сипели бойцы «ИзоЛьды», закутанные в теплые одежды, и я чувствовал, что не только меня гложут дурные мысли.

Это помогало с ними бороться.

Но больше всего воодушевили корабли, когда мы перевалили через гигантскую застругу и увидели два судна впереди. До них, наверное, нужно было бы идти еще час. Это подкосило меня.

– Вниз, братья. Вниз, мы тут слишком заметны, – гаркнул Тас Бур, не дожидаясь команды. Я прыгнул вниз, скатившись по пологому склону к ледовым россыпям внизу.

Два корабля. На нашей барже было семь сотен человек. Почти сотня на «ИзоЛьде». Это, считай, тысяча. Конечно, суда Цитадели вряд ли настолько многочисленны, но… Мы, пешком, против двух ледоходов. Они могут просто раскатать нас гусеницами.

Что мы вообще делаем?

Вия устремилась вперед, как хищная снежная кошка. Ее спина мелькнула среди обломков, а затем женщина пригнулась и словно растворилась.

– Вперед, вперед! – сипло от холода крикнул Фарри.

– Восславим Спящего, братья. Пусть он дарует нам победу. И держите ваши тела ближе к ножкам, – добавил Тас Бур. – Ближе!

– Слава Спящему, – отозвались Клинки.

За небольшим полем обломков поднимался небольшой склон следующей заструги. А вот над ней уже виднелась палуба одного из кораблей.

Холод, у удивлению, ушел. Тело налилось силой. Все предыдущее нытье показалось неуместным и нелепым. Даже кошки теперь не мешали идти, а помогали, тащили вперед, хватая стальными зубами лед, ставший вдруг таким податливым.

– У вершины стоим, ждем, – опять просипел Фарри.

– Ждем у вершины, не лезем, – громыхнул Тас Бур, понимающий, что поставленного голоса молодому командиру не хватает.

Мы преодолели ледовое поле за несколько минут. Присели у края, переводя дыхание и не высовываясь. Пустыня молчала. Двигателей было не слышно.

– Царн сказал. Первые идем мы. Отвлекаем, – сказал «шарф». Очень тихо, он как-то оказался рядом со мною. – Передай.

– Первые идем мы. Отвлекаем, – сразу бросил я человеку слева от меня, услышав, что ту же фразу передает сосед «шарфа» справа.

– Первые идем мы, отвлекаем, – понеслось по цепи.

– Отбой, – буднично сообщил «шарф». Выпрямился и смело поднялся на застругу. Мы проводили его ошарашенными взглядами.

– Эй, – сдавленно окликнул его кто-то. Но наемник Ока уже был наверху и, не задержавшись ни на миг, скатился по льду вниз, на ту сторону.

– Это вообще что такое? – прохрипел мой сосед слева. – Это как понять-то? Че это?

– Содружество! Идет Содружество! – донеслось до нас с той стороны. – Содружество!

Третий наемник Ока прогулочным шагом добрел до Фарри и что-то сказал ему. Парень помотал головой, затем взобрался на застругу, посмотрел вниз и обернулся к нам:

– Свои! Это свои! – радостно закричал он и поднял над головой дальнобой.

– Вот и славно, – с облегчением сказал сосед слева. – Вот и очень славно.

Почему-то я почувствовал себя обманутым. И безмерно уставшим.