Текст книги "Ледовая армия (СИ)"

Автор книги: Юрий Погуляй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава четвертая «БООООООООУУУУУУ»

БООООООООООУУУУУУ!

Я скатился с кровати от пронизывающего воя.

– Что такое? Что такое? – вскрикнул Фарри.

БООООООООООУУУУУУ!

Низкий звук продирал нутро, барабанил по желудку, по сердцу. Уши заложило.

– Эд?!

– По-моему это Барроухельм... – сказал я. – Сигнал тревоги.

БООООООООООУУУУУУ!

– Городская тревога, господа! Немедленно к оружейной! – заорал в коридоре мощный бас. Дверь в нашу каюту распахнулась, и на пороге появился огромный косматый мужчина с пышными рыжими бакенбардами. В одной руке он держал дальнобой, а в другой – шаманский фонарь.

– Господин ан Лавани, наверное, вам лучше пройти в кают-кампанию. А это кто?

– Мой помощник, господин Жерар. Что происходит?

– Я не знаю, господин ан Лавани. Тревогу города-ледохода слышу впервые. Но все равно – поторопитесь, джентльмены!

И мы поспешили. Палубы «ИзоЛьды» гудели от сапог команды, в коридорах бряцало оружие, и кто-то постоянно орал, чтобы все тащили свои тушки наверх. Фарри уверено провел нас по темным ходам корабля в кают-кампанию.

БОООООООООООУУУУУ!

Гул проникал со всех сторон.

– Доброй ночи, – поприветствовал собравшихся Фарри. – Что происходит?

– Я думаю, это Братство. О, знакомое лицо. Банди, если не ошибаюсь?

– Бауди, – я узнал в говорившем шерифа Барроухельма. Это объясняло, как компас оказался у Фарри. – Что вы тут делаете?

– Подал в отставку, – поморщился ан Найт. – Своевременно, как видите.

– Надо было уходить вчера вечером, – сказал еще один мужчина, находившийся здесь. Он был высок, широкоплеч и сразу располагал к себе чертами лица. Густые черные волосы были собраны в хвост. Моряк облокотился на стол и смотрел на меня как на диковинное животное. Через все лицо шла вытатуированная цепочка, проходящая под глазами и через переносицу. – Вы издеваетесь? – вдруг спросил он. – Кто это?

– Это мой помощник, господин Рубенс.

Со стен на нас глазели демоны. Иначе назвать эти картины у меня язык не поворачивался. Незнакомые люди на них плакали и гримасничали, пучили глаза и хохотали, но всех объединяло безумие в нарисованных взглядах. Безумие, которое наверняка видел в своем отражении неизвестный мне художник.

– Еще один?!

– Да. Так что происходит?

– У меня пока нет информации, но готовимся к худшему. Все будет, как и предполагал господин ан Найт. Этому помощнику можно доверять?

Бывший шериф Барроухельма насмешливо поднял бровь. Уж он-то, будучи начальником Тайного Двора, наверняка знал, чем я занимался после того, как ушла Лайла. У его дознавателей точно были глаза и уши в темных переулках нижнего уровня.

Я сделал вид, что портреты сумасшедших мне интереснее и важнее его реакции.

– Верьте ему как мне, мастер Рубенс, – отрезал Фарри.

– Капитан «Клинка Света» рассказывал, что в пурге его корабль прошел мимо чьих-то машин, идущих чуть в стороне. Он предположил, что это наше сопровождение, но то были не сторожевики. Наши ледоходы обычно держатся гораздо ближе, в зоне видимости, – сказал ан Найт. – Нас вели. А теперь, несомненно, пошли в атаку.

БОООООООООООУУУУУ!

– Впервые за свою жизнь слышу голос города, – добавилшериф.

– Что делаем? – спросил Фарри.

– Думаем. Город им не взять. Но если им повезет, то смогут повредить траки, и тогда Барроухельм встанет.

– Зачем им это? – поинтересовался я. Поинтересовался вроде бы тихо, но и шериф, и Фарри, и капитан Рубенс посмотрели на меня с изумлением.

– Компас, Эд, – как дурачку объяснил Фарри.

– Я не так выразился. Зачем им это сейчас?

– Маски сняты, – развел руками ан Найт, – сейчас, боюсь, во всей Пустыне осталась лишь одна сила – Братство. По рассказам капитана «Клинка» – Берег был, считай, обескровлен, когда случилось предательство Цитадели. Сюда, к Содружеству, наш флагман пробивался с боем. Кому-то из Добрых удалось уйти, кто-то смог закрепиться на Берегу, но основные силы Братство смело почти моментально. Как он сказал – несколько десятков кораблей просто разлетелись на куски за несколько минут до атаки, а потом в бой пошел флот фанатиков. Армады Добрых Капитанов больше нет. Теперь Цитадель таиться не станет. Я, конечно, догадывался, что они не так просты, но надеялся на иной исход.

– И поэтому вы сидели и ждали? Получили компас и все, спрятали где-то в сундук и забыли про него?

– Юноша, – скривился шериф, – мы вернемся к этому разговору позже. Давайте как-то выбираться отсюда.

– В вашей беседе есть одно, простите за грубость, поганое слабое место. Какого ледяного демона вы решили, что это нападение Братства? – спросил Барри Рубенс. Он упирался кулаками в стол, нависая над сидящими.

БОООООООООООООУУУУ!

– Капитан! Капитан!

В кают-кампанию ворвался стриженный наголо мужчина лет двадцати пяти. Просторный меховой капюшон спадал ему на спину, и от этого голова казалась крошечной. – Город открывает шлюзы.

Он перевел дух.

– Там на пристани стоит какой-то важный прыщ. Говорит, что корабли содружества атакованы и городу требуется любая помощь. Что им доложить, капитан? Там беготня знатная в порту! Корабли выходят! Перед нами один шапп и он вроде без боевых, но уже тарахтит.

– Спокойно, Биами, дай сообразить, – махнул рукой Рубенс.

– Компас важнее, – сказал Фарри. Капитан бросил на него негодующий взгляд и рыкнул:

– Тихо. Ты – жди снаружи. – Как только закрылась дверь, Барри процедил:

– Чтобы слово Компас не покидало нашу компанию! Ясно?

Фарри не ответил.

– Если не помочь людям, это будет жрать вас потом и, в конце концов, убьет, – сказал я. Опять тихо, бесцветно. Мне вспомнился Мертвец, и сжигающий его огонь совести, жар которого вынудил пирата повеситься в камере.

– Пока права голоса у тебя нет, – зыркнул на меня Барри, а вот шериф посмотрел с одобрением. – Это мои люди, мой корабль, и тут мы не станем изображать совет Содружества.

Он подошел к двери, распахнул ее.

– Мы выступаем!

Капитан шагнул к металлическому ящику на стене, открыл ключом крышку. Откинул ее с лязгом.

– Мы же рискуем всем, мастер Рубенс. Компас...

– Компас не должен становиться твоим богом, Фарриан. Твой помощник прав. К бою.

За крышкой скрывался рычаг, и капитан потянул его вниз. Сверху раздался дикий звон, и почти сразу же послышался топот сапог.

– К бою, джентльмены! К бою! – заорал где-то Жерар.

– Отправляйтесь в каюту и не мешайте. Мне сейчас не нужны под ногами восторженные юноши.

Фарри растерянно положил руки на подлокотники сидения, будто бы собирался встать, но забыл об этом намерении.

– Сейчас нужно принимать быстрые решения, Фарриан, – чуть спокойнее сказал капитан. – Доверься моему опыту. Ты же понимаешь?

– Да, конечно. Конечно, – пробормотал тот. – Да… Я… Да… Эд, идем…

– Нет, – очнулся я. Опять сидеть? Опять ждать? —Дайте мне оружие.

Капитан открыл было рот, но не успел родить какую-нибудь обидную реплику.

– Мне доводилось убивать людей, – сказал я и через паузу добавил, глядя ему в глаза. – И в бою тоже.

– Оружие у квартирмейстера, – прищурился он. – Найди Жерара, если хочется подраться. Все, я в рубку. Фарриан, ты со мною. Или же оставь мне компас, если хочешь поиграть в героя. Шериф?

– Разомнусь. Все-таки это и мой город.

* * *

Порт гудел, сверкал огнями, и неповоротливые корабли съезжали по металлическим сходням в бурлящую ледяной крошкой ночь. Огромный город шарил по ночной пустыне лучами прожекторов. Громыхал лед под гигантскими гусеницами, ревели двигатели.

Фрет лихо скатился в пустыню и развернулся параллельно ходу Барроухельма. Мы стояли на внешних лестницах, вооруженные, и готовые к бою. Ночная ледяная свежесть выбила из тела остатки сна. Волосы в носу мигом замерзли. Я замотал лицо шарфом так, чтобы оставить лишь щель для глаз и старательно дышал студеным воздухом Пустыни. Носом вдох, ртом выдох.

– Что мы делаем? Я же не умею драться. Я не умею.... Как этим пользоваться? – бормотал мужчина рядом со мною. Его страх был липок. – Я зверолог. Зверолог!

Кто-то подошел к нему, положил руку на плечо и успокаивающе заговорил. Голос зверолога становился все тише и тише. Страх тускнел.

Но только его страх. Остальные тоже боялись. Лишь у единиц сердца горели предвкушением драки.

Небо пульсировало красным. Покрытый прекрасной вязью огней Барроухельм напоминал титанического кита, облепленного мелкими паразитами. И сейчас несокрушимому повелителю Пустыни грозила опасность. Средь грохота моторов слышались басовитые голоса пушек. Город удалялся от нас.

– Ну что, джентльмены, пришла пора для веселья! Держитесь крепче! – заорал один из помощников Жерара. Он находился чуть правее нашей группы, облепившей лестницы. – Прижимайтесь к сваям, чтобы вас, друзья мои, не раздавило в требуху!

Кричал он сипло, от холода.

– Цель наша – взрезать корабель, на который укажет перст нашего славного капитана! Верхняя палуба за нами, джентльмены. Господа наемники прикрывают нас сверху, и пусть глаз их будет верен. Слышите меня, глазастые? Держите внешние лестницы!

– Гори во льдах! – крикнули сверху.

– Что делают наши братья, глубоко неверующие в Темного – то не наше дело. Для нас все просто. Мы просто обязаны доминировать на верхней палубе.

«Доминировать?»

– Я же зверолог! – жалобно простонал тот мужчина, но его никто не услышал. Корабль взял левее, черная пустыня поплыла в сторону, и я увидел, как во тьме чуть левее от Барроухельма горит ледоход, а рядом с ним мелькают крошечные огоньки выстрелов.

БОООООООООООООУУУУ!

– Держи-и-и-ись!

Фрет чуть наклонился, качнулся и поехал прочь от города.

– Ближе к стене, – толкнул меня кто-то. – Прижмись, он же сказал, что притираться будет.

Все то время, что мы готовились к бою и получали оружие, я искал взглядом знакомые лица, но тщетно. И это воодушевляло. Эти люди не ждали от меня слишком многого. Они не знали, на что способен этот паренек с палашом. И потому я мог завоевать их тем, что сделаю, а не разочаровать грехами, которые уже оказались на моей совести.

В Пустыне шла война. Для нас, спешащих в схватку, она заключалась лишь в стрельбе да замерзающих ногах. Сторожевые корабли сдержали первую атаку, но судя по огненному зареву – с ними было покончено. Кто-то из свежих судов уже вступил в бой с нападавшими, а мы только подбирались к врагу.

Вернее, наоборот, он уверенно шел в атаку, пока мы в ожидании приказа жались к ходам ледохода.

Фрет вильнул влево, я посмотрел вперед, чутка высунувшись наружу. Там горел еще один корабль. На носу «ИзоЛьды» зажглись зеленые прожекторы, лучи вонзились в лед по ходу курса. На фоне полыхающего ледохода стояло несколько приземистых посудин, две с зелеными фонарями и одна побольше, но не повыше, без опознавательных знаков. Вдоль бортов вспыхивали огоньки дальнобоев. Звенела сталь сошедшихся на льду бойцов.

– Джентльмены, приготовились!

С выбранного капитаном Рубенсом корабля заметили наше приближение. Фрет обошел его так, чтобы палуба вражеского ледохода простреливалась как с нашей стороны, так и со стороны союзников. О борт «ИзоЛьды» взвизгнула пуля.

– Приготовились! Этот бой, братья, послан нам Спящим, дабы закалить души наши перед дальним походом, – заорал кто-то внизу.

– Слава Спящему, – глухо ответили оттуда-же.

Фрет с грохотом притерся к кораблю нападавших и встал, над нашими головами вспыхнули яркие огни, залившие более низкий ледоход светом. Солдаты Братства (а именно они в своих причудливых шлемах-масках оказались на корабле) попятились, закрывая забрала от ослепляющих прожекторов «ИзоЛьды».

– За доброту! РАААааАААх! – заорал помощник Жерара. Внизу что-то громыхнуло, лязгнуло. На уровне первой палубы, над траками, из тела фрета вырвалось два зазубренных гарпуна, и вонзились в судно Цитадели, а затем со скрежетом вырвали целый кусок обшивки. Тотчас в разодранный борт влетела лестница, и по ней побежали люди Рубенса.

Рядом со мною на борт вражеского корабля грохнулся трап.

– Давай! – закричали рядом. – Бегом!

Я рванулся. Вокруг жужжали пули, врезаясь то в обшивку, то в тела. Бежавший передо мною моряк вдруг вскрикнул, как ребенок, и полетел вниз. Я краем глаза увидел, как он грохнулся о траки корабля и сломанной куклой рухнул на лед.

Первым на палубу Братства ворвался невысокий воин в белой парке. Он с ходу прыгнул на бегущего к трапу фанатика и сбил его с ног. Пока враг падал, коротышка дважды ударил его длинным ножом в грудь, и, как только труп коснулся палубы, воин ловко откатился в сторону. Выстрел с “ИзоЛьды” сбил с ног адепта Цитадели, совсем рядом с белой паркой, и слуга Технобога, выронив оружие, свалился на железный настил. Низкорослый штурмовик Рубенса перекатился, прикрываясь трупом солдата. Еще один закованный в причудливую броню воин Братства вскинул дальнобой, выцеливая кого-то на нашем корабле, но пуля со стороны ледохода Содружества толкнула его в спину, бросив лицом на палубу.

– РААААААААХ! – скатывались по трапу бойцы капитана Рубенса.

На палубе свершилась мимолетная рукопашная схватка, в которой никто из наших не пострадал, если не считать того бедолагу, сорвавшегося с трапа. Братья Цитадели погибли почти моментально. Когда мои ноги коснулись палубы, пал последний из защитников, а стоящий над ним верзила в перетянутой ремнем парке наступил на тело ногой и выдернул клинок из фанатика.

Длинные черные тени на залитой светом палубе смешивались с паром от остывающей крови. Пахло резко и при этом возбуждающе. Сладковато-свинцовый аромат опьянял, а эмоции побывавших в схватке людей толкали на большее. Хотелось бежать впереди всех, хотелось нанести удар и увидеть, как умирает твой враг. Я положил палаш на плечо, давая руке отдохнуть.

Торжество победы смешивалось еще с чем-то. С каким-то иным торжеством. Злорадным, ожидающим.

– Вход там! Помогите мне!

На плоской верхней палубе была лишь одна пристройка, с запертой дверью.

– Содружество! Идет Содружество! – с другого борта корабля поднялись наверх несколько воинов в черных парках.

Злорадство усилилось. Невидимый мне человек едва сдерживался от хохота. Он предвкушал, смаковал каждый момент, перед тем как…

«Опасность. Опасность. Уходи!»

Я зажмурился, пытаясь разглядеть намерения незнакомца. Он ждал и готовился. В нем кипел едва сдерживаемый смех.

– Стойте! – заорал я. – Стойте! Отойдите от двери!

Восторг сменился злобой, тревогой. Люди Рубенса обернулись на меня, стоящего посредине залитой кровью палубы и держащегося за голову.

– Отойдите от двери!

Я увидел его. Увидел четко, будто смотрел на него не через океан эмоций, а обычным взглядом. Человек за дверью.

Боец в белой парке настороженно попятился, прислушавшись к моему крику. Его примеру последовало еще несколько человек. Однако трое солдат принялись ломать дверь, посчитав меня за сумасшедшего.

– Назад, назад!

Клацнул замок, дверь распахнулась, и в проем вышел высокий воин Братства. Огромный, закованный в тяжелую броню. Страшный удар сверкающего в темноте клинка развалил ближайшего солдата Рубенса на две части. В свете прожекторов раскроенное тело окутал белый пар.

– Технобо-о-о-ог! – проревел измененный голос, в котором смешался металл и лязг двигателей.

Пули засверкали, отскакивая от его доспеха.

– Тех-но-боооог! Ха-ха-ха! – с шипением захохотал фанатик. Он вскинул двуручный зазубренный клинок и зашагал в нашу сторону. Доспех бойца выдержал с дюжину попаданий, пока кто-то не прострелил верзиле ногу. Здоровяк грохнулся на колено, поднял голову, всматриваясь в окружающих его людей. Многочисленные антеннки на его шлеме кружились, будто были живыми и искали цель для атаки.

Воина Братства переполнял священный восторг. Бах! От выстрела голова человека мотнулась в сторону, и гигант рухнул на палубу. Я повалился на колени. Эмоции врага были так сильны, что, пройдя сквозь меня, вымыли все силы.

– Вот кто настоящий безумец, парни, – сказал кто-то, и неясно было, кого он имел в виду. Меня или погибшего фанатика Цитадели. В голове что-то екало, что-то отдавало в уши. Опасность не ушла!

Тик... Тик... Тик. Тик. Тик-тик-тик.

В следующий миг алая вспышка резанула глаза, а неведомая сила подняла мое тело в воздух и с силой приложила о металл. В ушах загудело, и мир перевернулся, исчез из страны звуков. Я грохнулся спиной на железную палубу, в лицо плюхнулось что-то влажное, соленое. Шарф моментально намок и стал липким, теплым.

Над головой плыло красно-синее небо, и в нем кружились яркие звезды. И что-то гудело. Что-то неприятно гудело. Я сел, отер глаза варежкой. Кожу засаднило после того, как ее расцарапали прилипшие к ткани кристаллики льда.

Взрыв разбросал людей по всей палубе. Они испуганно поднимались на ноги, глядя на темное пятно, где раньше стоял на коленях фанатик Братства. У правого борта гудел полулежащий человек. Вернее, он кричал от боли, но я слышал лишь басовитый гул.

Ко мне кто-то подошел, сел рядом. Капюшон и черный шарф под ним. Меня трясли за плечо, тормошили, а я смотрел на оторванную человеческую руку рядом со мною.

Безымянный соратник помог мне встать, что-то спросил, а затем ринулся на выручку кому-то еще.

Я, пошатываясь, добрался до края палубы, вцепился в поручни. Пахло жареным мясом, в горле застрял вязкий сгусток тошноты. Губы распухли, и лицо горело, как будто в угли сунулся.

Вокруг полыхала Пустыня, в ней сгорали корабли, и вокруг них гибли люди. Зеленые ледоходы искали суда Братства. Пушки Цитадели крошили суда Содружества.

Из тела ледохода Цитадели доносилась пальба и гневные крики. Они становились все четче, все громче. Или то мороз стягивал с моих ушей блаженную тишину.

Меня тошнило.

– Ты в порядке, парень? Эй? – рядом со мною оказался кто-то из моряков «ИзоЛьды». Его борода покрылась инеем. – Ты живой? А?

Слух вернулся.

– Да...

– Спасибо тебе. Если бы не ты...

– Потом... – я отвернулся от него и меня вырвало смесью того пойла из напивальни и жидкой полупереваренной кашей из царапающего горло зерна.

– Ага... Да... Ты поблюй. Оно полегчает. И не стой. Не стой. Давай на корабль. По трапу пройдешь?

Позади все кричал от боли неизвестный мне солдат. Он выл на одной ноте, когда в мучениях кончаются чувства и остается только непрекращающееся страдание.

Бах.

Тишина. Лишь Пустыня ответила разрывом и треском выстрелов. Я не стал поворачиваться, но был благодарен человеку, прервавшему мучения незнакомца.

– Что это, смотрите! Что это?

По ночному небу плыли красные точки. Медленно, неторопливо, они чуть дрожали на фоне небес.

И они приближались.

– Ой-ой-ой, – сказал бородатый. – Ой-ой-ой... Мать... Что же это.

Сразу несколько взрывов оглушили меня. Борт Барроухельма вспучился бурлящим огнем. Невидимая волна толкнула поручни, и в лицо дохнуло теплом. Небесные снаряды разбивались о стены города, взрывались на крыше. Но как минимум три страшных шара врезались в гусеницы. Страшный скрежет ударил по ушам.

– На корабель. Всем назад на корабель! – заорали с «ИзоЛьды». – Мы отходим! Бегом!

Я не мог оторвать глаз от горящих стен города-ледохода. Он еще не остановился, но…

– Брось его, не вздумай, Грай! Слышишь? Бросай его, ты ему уже не поможешь, идиот!

Моряк, к которому обращался голос, упрямо поднял окровавленное тело, взвалил себе на плечо и пошел к трапу.

– Грай!

Меня дернули за руку и почти вытолкнули на покачивающийся трап, соединяющий наш корабль и его жертву. Я пробежал до технических ходов, соскочил на решетки, обернулся.

Огни снова приближались, но на этот раз они будто бы летели на нас. Я как завороженный смотрел на зловещие точки на небе, которые неумолимо росли.

Фрет взревел двигателем и качнулся. Несущий на себе павшего товарища моряк заторопился, но потерял равновесие, зашатался и с воплем рухнул вниз.

– Да что вы творите! – закричал кто-то в гневе. – Что вы творите?

– Грай...

Ломая трапы, срезая железо как со своего корабля, так и с убитого судна Братства – «ИзоЛьда» снялась с места за пару минут до того, как огненные снаряды врезались в лед и город. Один из пламенных подарков зацепил уничтоженную нами посудину, и та загорелась, будто кто-то плеснул энги и поджег ее. От огня Братства сталь трещала со звуком горящих волос.

– Не теряемся, джентльмены. Не теряемся! Приходим в себя, ждем приказов, – голос, который взывал к Граю, немного потускнел. – Ждем распоряжений, перезаряжаемся.

– Да что они творят? Что творят? Как так можно-то? Это же город. Что они творят-то? – говорил рядом со мною мужчина. Кончик не спрятанного под шарфами острого носа уже побелел. – Что им город то сделал? Там же дети! Дети!

Глава пятая «Закономерные случайности»

Люди молчали. Угрюмо, враждебно. Топтались на месте, еще не растеряв горячку краткого сражения. Фрет рвался в Пустыню, и морозный ветер выдувал из нас последнее тепло. Повсюду горел лед, а в небе вновь плыли огненные шары. Наверное, так выглядит конец света. Ночь, темнота, холод и падающий с небес огонь. Вокруг гремели траки, скрежетал лед и рвущийся металл, кашляла стрельба, а мы держались за поручни, качаясь на неровностях Пустыни, и ждали распоряжений. Бездействие во время безумия. Капитан, штурман (или кто там еще находился в рубке вместе с Моноклем) вели корабль в ту сторону, откуда летели огни. Параллельно нам в том же направлении ехало еще одно судно с зелеными фонарями Содружества. Рядом с ним вдруг вспучилось рыжее пламя, брызнуло на металл липкими каплями и поползло по борту. Ледоход упрямо двигался с нами одним курсом, на палубе боролись с пожаром неизвестные нам моряки, но огонь разгорался лишь сильнее. Над ночными льдами полетел жуткий крик боли.

Мы с бессилием смотрели на то, как пламя захватывает ледоход, превращая его в проклятое горнило.

– Почему Братство сделало это? Почему? – спросил кто-то. – Они же никогда не делали никому зла. Что произошло с ними? Светлый Бог... Я не могу поверить.

– Скольких та тварь убила после того, как Филиана располовинила? – послышался задиристый и веселый голос. В Пустыне грохотала война, но я смотрел на нее, как зритель. Все мы на «ИзоЛьде» стали зрителями. Горел Барроухельм, горели корабли защитников, горели ледоходы Братства. В ночи сверкали едва заметные вспышки выстрелов. А мы смотрели.

– Я не солдат, я же совсем не солдат. Как я здесь оказался? – сказал остроносый. Он смотрел прямо перед собой. – Я ведь не солдат. Я ученый... Я не солдат! Я зверолог, понимаете?!

– Троих минимум. И Грай...

– Грай был странным. Эй, Академик, приди в себя, – рядом с остроносым появился тот самый боец в белой парке. Это был довольно молодой парень, года на три меня старше. – Посмотри на меня. Да-да, давай, поворачивайся.

Затем он бросил в сторону:

– Я видел, что убрало того молчуна, который ни с кем никогда не здоровался, и парня, которого капитан вчера на борт взял. Кто третий?

– Ты же знаешь, я не солдат, – бормотал мужчина. – Я зверолог!

– Знаю, Академик, знаю. Но в трудные времена солдатами становятся быстро. Ты вот выжил, у тебя есть шанс. Эй, снегобрат, учти, за то, что ты там сотворил – Язва твой должник.

– Язва? – спросил я.

– Язва. У нас тут всех как оленей на пастбище зовут. Излишки профессии, темная романтика. Вот тебя как звать?

– Эд. Эд ан Бауди.

Сверху донеслось:

– Эй там, внизу! Укройтесь за фальшбортом! Не лезьте голой задницей в пургу! Язва, тебя это тоже касается! Ну-ка сядь!

– Эд ан Бауди – это скучно, – резюмировал Язва. Он, не таясь, присел рядом с нами, привалился спиной к низкому борту (чтобы укрыться за ним, нужно было лечь, наверное) и положил на колени дальнобой. В глазах парня сверкали огни наших фонарей, а его силуэт оказался как раз напротив зарева на стенах Барроухельма. – Я бы назвал тебя Визгун. Или Крикмайстер. Хорошо заорал там. А это вот Академик. Потому что он умный.

– Грай так глупо погиб, – сказал Академик. Он будто очнулся. Огляделся и засмущался от того сколько человек на него смотрели. – Так страшно. Урок всем нам – не держись за прошлое, да?

– Я впервые был в драке, – сказал крепкий мужчина, заиндевевшие лохмотья шарфов опутывали его шею и голову, топорщась в разные стороны диковиной прической. – Сорок зим скоро, а дрался впервые. Руки дрожат.

– Бывает, – подбодрил Язва. – Я в первый раз вообще обгадился. Тепло, скажу вам, лишь первую минуту. Потом... стало прохладно.

Кто-то нервно хохотнул. Кожа от холода занемела, и я еще больше укутался в уже промерзший шарф, согреваясь дыханием.

– Третий на обедах все на кашу ворчал. Долговязый такой, – сказал кто-то.

– Чего?

– Ты спрашивал, кто третий. Вот, по-моему, он.

Язва кивнул. И тут его лицо превратилось в алую парящую рану. Тело будто плюнуло в нас смесью крови, крошева кости и мозгов, но этот сгусток лишь чудом не долетел ни до кого и шлепнулся на рифленый металл хода. Между мною и Академиком. Тело Язвы качнулось вперед, а потом завалилось набок.

– Укрытие! В укрытие! Выключите фонари!

В ответ куда-то в пустоту загрохотали дальнобои солдат, а я смотрел на то, что минуту назад было человеком, и не мог найти в себе сил отвернуться.

Прожекторы над нашими головами погасли, погрузив борт во тьму. От смерзшейся крови слиплись веки.

– Хорош стрелять! Хватит! – крикнули сверху. – Берегите порошок!

Несколько мгновений назад Язва как-то объединял нас, а теперь всем хотелось отодвинуться от окровавленного трупа. Лишь Академик подполз к приятелю, дрожащими руками накрыл капюшоном то, что осталось от лица Язвы, и сел рядом с ним. Молча. Мы оба посмотрели на остывающее содержимое чужой головы и отвернулись.

– Это Снежный Жнец был. Точно говорю вам – Жнец! Это они так точно бьют. Обычный стрелок ни в жизнь не попал бы! – сказал кто-то.

– Кто такой Жнец? – бесцветно спросил я, глядя на труп Язвы.

– Охотники Братства. Убийцы. Видал я одного такого. Они Пустыню могут пешком пересечь если надо. На льду сутками могут лежать ради одного выстрела. Клянусь, правда! Похоже на них! Нам нельзя тут сидеть! Эй! Биами? Биами? Тут же Жнец! Может мы внутри подождем?

– Я сказал – в укрытие, – раздраженно ответили сверху.

– По одному перебьет. По одному.

– Заткнись, Шайн – сказал ему тот, кто вспоминал про третьего погибшего. – Вслепую бить не будет.

– Ну а чего мы ждем, Елай? Чего? И куда мы? Почему мы выключили фонари, Биами?

– Да ты громче всех орал про них, Шайн!

– Я про носовые, Биами! Про носовые! Мы не хотим, чтобы кто-нибудь принял нас за корабль Содружества?

– Так, Шайн! Закрой рот и жди команды. У нас есть задача поважнее, сам знаешь.

Он замолчал, нахохлившись и вжавшись спиной в угол меж стеной ледохода и фальшбортом.

Зеленые огни на носу «ИзоЛьды» действительно больше не горели.

То ли оба Бога берегли нас от схватки, то ли капитан искусно лавировал по Пустыне, но мы удалялись прочь от Барроухельма без столкновений с кораблями Братства. Пару раз нам попались в темноте посудины поменьше, но Рубенс, не замедляя хода, ловко срезал их массой. Он сближался с ними и умудрялся наехать на них так ловко, что не вредил своим гусеницам, зато со скрежетом металла выводил из строя суда Цитадели, накатываясь на их траки и втаптывая в лед.

Вслед нам неслась стрельба, совершенно неопасная для бронированной кормы.

– Войны не будет, – сказал Елай. – Уходим в Пустыню...

Это и без его слов все поняли. Мы проплыли мимо горящего сторожевого корабля, воздух пропитался вонью горелого мяса. У меня потекли слюнки. Желудок, привыкший к дурной похлебке из рыбы с редкими примесями старого зерна, восторженно заурчал, несмотря на то, что я понимал, чем на самом деле пахнет.

Вокруг корабля медленно таял лед, и в свете пожара я увидел, как в образовавшейся от жара луже плавает раскинувший руки мертвец.

А потом «ИзоЛьда» вдруг резко свернула с проложенного курса, взяла направо, а голос Биами возвестил:

– Оружие заряжайте, не высаживаемся без команды. Палите, джентльмены, во что увидите.

Я думал, что опустошен. Что выгорел вместе с погибшими кораблями и выплеснул страх в тот же миг, как убили Язву, но тут ужас вернулся. Он проник под парку и холодными пальцами взялся за мышцы, не позволяя тем набраться сил. Не давая им напрячься. «Сиди» говорил он. «Они справятся без тебя».

Люди зашевелились, и то, что все они старательно прятали страх, подбодрило меня. Я поднялся на ноги, взял дальнобой с тела Язвы и встретил взгляд одного из соратников. Он смотрел на меня со смесью отвращения и восхищения, но быстро отвел глаза.

– Пушки... – сказал Шайн. – Светлый Бог...

В этот момент во льдах три черных силуэта, размером с трехпалубный ледоход, одинза другим выплюнули те самые яркие звезды смерти. Огромные ребристые жерла с гудением замедляли вращение и опускались, а перед ними уже крутились лайары с обслугой, готовые заполнять смертоносное жерло новыми снарядами.

Наверное, мы обошли и их охрану тоже. Не знаю. Но корабль Рубенса застал воинов Братства врасплох. Они поняли, что им во фланг вышел противник, только когда фрет левой гусеницей зацепил первое орудие. Металл застонал, заскрежетал, и огромная пушка наклонилась вбок, а затем под собственным весом рухнула на лед.

В этот же миг мы, приникшие к прицелам дальнобоев, расстреляли команду лайара. Мне кажется, одного из служителей Цитадели подстрелил и я. Просто целился в человека в меховом плаще на корме, и когда спустил рычаг – фанатик дернулся и перевалился через ограждение.

Под градом пуль лайар моментально опустел, а потом его вмяла в лед правая гусеница фрета. Взревели двигатели, запахло горелой энгой, и «ИзоЛьда» под скрежет рвущегося металла протаранила вторую пушку.

С той стороны корабля что-то пару раз ухнуло, небо вспыхнуло желтым. Третье орудие уже начало кручение ствола. Позади него по широкой платформе носились люди, стучали стопора лебедок, и неуклюжая громада разворачивалась в нашу сторону.

В ушах смешался треск зубчатых колес и стук двигателя «ИзоЛьды». Фрет надсадно взвыл, его корма утонула в черном дыму, а мы даже покачнулись от того, как лихо корабль рванулся к последнему противнику.

Все решали секунды.

– Не успеем! Не успеем! – закричал Шайн. – Ребята, все! Все!

Пушка неумолимо разворачивалась в нашу сторону, и мне показалось, что я уже вижу в жерле бурлящее пламя.

Рубенс принял чуть левее, уходя с обстрела. Двигатель выл и ревел так, что закладывало уши и казалось, что из них вот-вот пойдет кровь. Однако я, вцепившись в фальшборт, просто смотрел на крутящийся ствол, отсчитывая про себя последние секунды жизни.

Нервы пушкарей сдали раньше. Орудие содрогнулось, выплевывая огненный шар, завоняло чем-то едким, отчего заслезились глаза, но смертельный снаряд прошел выше и правее нас, взорвавшись во льдах в полумиле за «ИзоЛьдой». А потом фрет обошел пушку, и мы перестреляли пытающихся скрыться воинов Братства. Без единой капли жалости, с горящими местью сердцами. Если бы эти люди, вращающие прицельные механизмы, успели...