Текст книги "Братство Чародеев"

Автор книги: Юрий Погуляй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

После молитвы воин поспешно поднялся, как раз за миг до того, как вся армия встала с колен. Туман прижался к земле, и впереди, в трех-четырех полетах стрелы, он увидел черные шеренги мереанских солдат. Ноги дикарей утопали в белесой пелене, и казалось, будто имперцы и есть порождение молочной дымки. Тоскливо заныло сердце. Как же их много… Как же их, гори они в Кузнях, много!

С севера неслось пение сотен рогов и труб. Им вторили сигналы Коалиции.

Элонис неожиданно гаркнул:

– Пошли! – и мир пришел в движение.

Лавина воинов медленно покатилась к месту, где начнется крупнейшая сеча со времен последней Великой Войны.

Взревели демоны мехмагов, сзади заголосили трубы кавалерии, хотя все знали, что судьбу этого сражения будет решать пехота.

Поначалу шли молча, не спеша, Руд закинул алебарду на плечо и, вытягивая шею, пытался увидеть что-нибудь кроме океана шлемов и леса колышущихся пик. Тщетно. Ладони в грубых рукавицах предательски вспотели.

Сзади с лязгом шагал Жирдяй.

– Ну, не посрамим Халда. Хлебнем кровушки усмийской! – пророкотал тот из-под глухого шлема. Впереди с ревом ползла тварь Эймора, но голос рыцаря ближайшие воины услышали.

Руд поморщился, еще не хватало слушать подбадривания бронированного пехотинца. Его в таких латах вскрывать надо минимум впятером, и то, если Жирдяй один останется. А любому из группы его поддержки хватит и случайного удара. Или стрелы.

Впереди раздался рев сотен глоток: первые шеренги бросились в бой. Следом за ними землю потряс чудовищный грохот. Руд, в испуге, даже присел, но шагающий сзади Элонис грубо пнул его ногой.

– Не спать, боец!

Источником шума оказался демон мехмагов. Чудище изрыгнуло огонь в сторону мереанских полчищ, и из его недр тут же повалил черный дым. Неуклюжий монстр пополз дальше, прокладывая за собой глубокие борозды. Сквозь рокот эйморского демона послышался грохот Громовых Копий. Руд поднял глаза к посеревшему от стрел небу. Лучники обеих сторон с остервенением опустошали колчаны.

Воин сквозь зубы выругался и взял алебарду в руки. Мокрые рукавицы раздражали, но снимать их нельзя. Грубое древко не самое лучшее подспорье для ладоней.

Продвижение армий остановилось. Передовые полки вовсю сошлись в ближнем бою, сцепились щитами, закопались сапогами в землю. Напирающим сзади союзникам оставалось лишь переминаться с ноги на ногу и ждать пока не придет очередь вступить в сражение. Воздух рвала какофония горнов. Небо полыхнуло бирюзой, и серый дождь стрел прекратился, натолкнувшись на магическую преграду. Шум сражения замер на отдалении и теперь не утихал ни на секунду.

Впереди освободилось место, и Руд сделал шаг вперед. Положил алебарду на плечо, сплюнул себе под ноги и постарался унять беснующееся сердце. После того как небо закрыла магия, мимо пехотинцев начали просачиваться стрелки. Взмыленные, уставшие, раненные. Один лучник, спотыкаясь, протиснулся совсем рядом с ним, из левого плеча бойца торчал обломок стрелы.

Шаг вперед, на освободившееся место.

– Погодь, потом, – пророкотал бородатый алебардист из другого подразделения, и плечом оттеснил ветерана назад.

Сплошным потоком пошли раненые. Залитые кровью, в полубессознательном состоянии или вовсе мешками повисшие на руках товарищей. Те дотаскивали солдат до санитарной команды, расположившейся где-то шагах в сорока за спиной Руда, и возвращались обратно.

В отличие от пехоты – демоны мехмагов не остановились и медленно ползли дальше на север. Громыхая и чадя, оглашая поле раскатистыми залпами, они уходили все дальше, а следом за ними неспешно шли сейнарские берсерки, готовые хлынуть в продавленную эйморскими чудищами брешь.

За спинами безумцев тотчас смыкался строй алебардистов и пикинеров, среди которых виднелись, как спешившиеся рыцари, так и «крысы». Последних Руд не любил и боялся. До поры до времени эти воины дерутся как копейщики, но если отряд выходит на такого же «ежа», то, пользуясь неповоротливостью врага, они бросают пики, подныривают под оружие противника и кинжалами режут все, до чего могут дотянуться.

– Не дрейфь, братва, – подал голос Элонис. Он чуть сдвинул на затылок помятую шапель и улыбнулся. – Вот-вот начнем!

Руд поморщился, перехватил алебарду и сделал еще один шаг. Рядом с ним, справа, застыл уже знакомый, мерзнущий долговязый солдат.

Мимо протащили воющего от боли пехотинца, с обрубком вместо руки. Культя брызгала кровью и пара капель угодила ветерану на сапоги. В ноздри ударила омерзительная вонь, будто до этого обоняние щадило Руда, представляя запахи несколько иначе.

– Сей-нар! Сей-нар! Сей-нар! – в хаос битвы вмешался боевой клич берсерков. Воины озерной страны вступили в сражение.

Сигналы рогов рвали воздух все чаще, все безумнее. Отряд справа неожиданно ушел вглубь войска, а на его место выдвинулись тяжеловооруженные пехотинцы. Те, кто стоял слева, оказались чуть впереди, а на их месте расположился окруженный гвардейцами Мирамии мужчина.

Маг?

Шаг!

Чародей делал странные пассы руками, бросал отрывистые фразы, крутился волчком, страшно пучил глаза, но ничего не происходило. Руд засмотрелся на безумную пляску волшебника. Может быть, там, на поле, что-то творится? Иначе им посчастливилось оказаться рядом с сумасшедшим, вообразившим себя колдуном.

Оглушительный взрыв едва не бросил алебардиста на колени. Рядом повалился один из бойцов, но тут же поднялся, изумленно хлопая пронзительно зелеными глазам. Девицы, небось, с ума по нему сходили.

– Что это?!

Растерянные солдаты озирались, будто надеялись понять причину грохота. Чародей на миг замер, шикнул, и вновь забормотал околесицу. Хотя движения его стали менее четкими, да и лицо будто осунулось.

Шаг!

И еще шаг…

И еще!

– Приготовились! Продавили собак, сейчас начнется! – заорал Элонис.

Жирдяй выдвинулся вперед, оказавшись рядом с Рудом, молчаливые сейнарцы ни слова не говоря, замерли чуть позади рыцаря.

Шаг!

Шаг!

Шаг!

Казалось, в движение пришла вся армия Коалиции. Поток раненых угас, лязг стали и крики с каждой секундой становились все ближе. Где-то впереди все еще грохотали мехмаговские чудища, да изредка трещали Громовые Копья. Странно, что они не откатились назад, как лучники. Хотя от простых стрелков с магической завесой над головой толку мало.

– Не спим! – Жирдяй медленно шагал вперед. Остановок больше не было. Враг побежал? Или как раз на их участке солдаты Коалиции продавили строй?! Руда мучила неизвестность. Впереди так ничего и не видно!

– За матушку! – бесновался впереди хриплый бас. Неизвестный боец кричал на выдохе, на ударе.

– За батюшку!

Шаг.

– За Милу!

– Сдохни! Сдохни! Сдохни! – вторил ему еще кто-то.

– Держитесь рядом! – проревел Жирдяй.

И тут Руд увидел черных воинов Мереана. Все-таки кому-то из передовых отрядов удалось продавить строй врага, и сейчас в брешь вливались солдаты Коалиции. Опять громыхнуло, и ветеран бросил взгляд на небо. Огромный дымящийся осколок прочертил в нем черную полосу и врезался в бирюзовую преграду. Магический барьер не выдержал, лопнул будто пузырь, и снаряд рухнул прямо в гущу солдат позади Руда. Земля содрогнулась. Вверх метнулись стрелы, но небо мигнуло, и над армиями вновь возник волшебный купол.

Осколком была голова мехмаговского демона.

Дальше по сторонам смотреть стало некогда.

– Направо! – заорал Элонис, указывая направление атаки.

Армия втекала в разрыв мереанской обороны.

Под ногами стали попадаться трупы, Руд спотыкался, содрогался, наступая на еще теплые тела бывших союзников и врагов, но взглядом уже вылавливал противника.

Атакованные с фланга Черные под жестокими ударами падали на землю. Воздух наполнили крики боли, рев и чавканье принимающей сталь плоти, да хруст пробиваемых лат – над полем сражения заиграла обычная симфония боя.

Первую линию Мереана составляли копейщики, и сейчас именно они гибли от рук воинов Коалиции. Не в силах быстро развернуть длинные пики, солдаты чуть ли не покорно ждали гибели, в то время как остальные войска империи лихорадочно пытались заткнуть дыру в обороне.

Какое-то время Руд просто следовал за живым тараном по имени Жирдяй. Латник раненным вепрем устремился в гущу боя.

– За деда! – проревел откуда-то уже знакомый бас. Жив еще?

Жирдяй вонзился в ощетинившийся копьями строй Мереана будто топор мясника в свиную тушу. Вихрем вступили в схватку сейнарцы прикрытия. Грохнули дымные Громовые Копья эйморцев.

Руд и остальные солдаты выстроили жалкое подобие ежа, и последовали за рыцарем, прорубающимся сквозь ряды имперцев. Удар – шаг, удар – шаг. Не рубить, колоть! В лицо, в горло, в открытую грудь. В плечо, на крайний случай.

– Нава-а-а-л! – раздался рев сотен глоток откуда-то сзади. Или справа? Или слева?! Судя по кличу – панцирники.

Жирдяя опрокинули на землю, и отряд Руда с удвоенной силой бросился вперед, отгоняя наседающих на павшего гиганта врагов. Короткий лязг арбалетного болта и тот парнишка, кто мерз утром, повалился назад, а на его место тут же встал Элонис.

Мереан дрогнул. Еще не побежал, но чувствовалось, как неуверенно сражаются имперцы. Упавшего Жирдяя с остервенением рубило сразу двое алебардистов, но добротный доспех держал страшные удары. Отряд Руда раскидал увлекшихся мереанцев и, соблюдая строй, помог рыцарю подняться.

В ноги им бросилась фигура, и Руд почувствовал страшную боль под коленом. «Крыса»! Ветеран неуклюже повалился на землю. Штанина мигом потяжелела от крови. Рядом молча уткнулся в землю смертельно раненый Элонис. «Крыса», вооруженный двумя базелардами, быстро пополз дальше, увернулся от удара алебарды, но тут Руд схватил его за ногу и свободной рукой выхватил кинжал.

Кто-то из своих случайно заехал ему сапогом в челюсть. В глазах мирамийца потемнело, рот наполнился кровью из разбитых губ, но «крысу» он так и не отпустил. Потянул на себя, заорал от боли в ноге, и с яростью вогнал кинжал в бедро мереанцу. Имперец заверещал. Руд подтянулся к нему поближе, и резким ударом добил. С всхлипом упал еще один из коалиционеров, а затем в бой вновь вступил Жирдяй. Откуда-то к нему на помощь выскочило несколько панцирников. Задыхаясь от обжигающей боли под коленом, ветеран попробовал встать, но со стоном повалился обратно, на землю.

На удивление он был рад такой передышке. Тем более, что над его головой в бой шли свои. Можно перевести дух, можно хотя бы оглядеться. Впрочем, последнее бессмысленно. Всюду топчущиеся ноги. В поножах и без, в сапогах и грубых кожаных ботинках. И трупы… Много трупов.

На губах Элониса пузырилась розовая пена, но взгляд командира уже остекленел. Кто-то из бойцов споткнулся о Руда, наступил на раненую ногу и в глазах ветерана почернело. Надо выбираться отсюда. Надо выбираться!

Взгляд наткнулся на залитый кровью щит. Два-три фута до него. Старый владелец с рассеченным лицом валялся рядом. Подтягиваясь на руках, помогая себе здоровой ногой и скрипя зубами от боли, Руд пополз к нему.

От удара сапогом по голове он чуть не потерял сознание. Тот, кто идет в бой редко смотрит под ноги. И потому надо спрятаться. Чуть утихнет – можно вылезти и ползти к своим, но сейчас он лишь бесполезная помеха.

Но они побеждают! Побеждают!!!

Пока Руд полз, на него еще несколько раз наступили. Причем один боец точно сделал это специально. Звук хрустнувшего ребра на миг заглушил для раненного солдата шум сечи. Добравшись до заветной цели, он подтянул ноги к животу и накрылся щитом сверху. Слушая рев сражения над головой, ветеран беззвучно молился Халду. Сколько времени прошло с начала битвы? Час? Или, может быть, больше? Руд затыкал ладонью кровоточащую рану и с закрытыми глазами ждал, когда вокруг немного утихнет. Тогда можно будет ползти к лекарям. А там будь что будет. Они же победили! Они же победили?!

Об ином исходе думать не хотелось.

На щит регулярно кто-то наступал, но защита спасала от переломов, а тяжесть можно и потерпеть. Вот только кровотечение никак не унималось, нога окончательно онемела, и ветеран почувствовал, как от него медленно ускользает сознание. Мысли путались, в ушах низко звенели гигантские комары.

Губы стали будто ватные. Руд с трудом ворочал языком, облизывая их, но они тотчас же высыхали. Звон становился все нестерпимее, все оглушительнее, пока вконец не преодолел шум битвы.

Неожиданно стало тепло. Так тепло, что захотелось улыбнуться. Расслабившись, он чуть сдвинул кромку щита. Так, чтобы увидеть небо. Бирюзовое, магическое небо его нового мира. Такое чистое, необъятное, светлое. На Руда накатилась ночь.

Когда он очнулся, то зажмурился от яркого света и острой боли. Под коленями нещадно жгло, будто раны, нанесенные «крысой» засохли и теперь, при малейшей попытке пошевелиться – грозили открыться.

Застонав, Руд, не открывая глаз, осторожно принялся ощупывать ноги, медленно добираясь до ран. Больше всего он боялся, что руки провалятся в пустоту. Конечно, выжить в той сече уже хорошо, но при этом очень хотелось еще и остаться сильным да здоровым. И с ногами.

К нему медленно возвращались чувства. Можно не открывать глаза, чтобы узнать место, где он оказался. Вокруг стонали, плакали и метались в бреду раненые. Полевой лазарет. А значит, Коалиция выиграла, иначе воин в перекидке враждебного цвета был бы убит первыми мародерами.

Следующим проснулось обоняние: резкая вонь ударила в ноздри, и Руд задохнулся от смрада. Нечистоты, грязь потных тел, гниль черной смерти, которая приходит, если вовремя не промыть рану. Рука наткнулась на повязку, осторожно спустилась ниже, и ветеран облегченно выдохнул. Ноги на месте. Значит живем!

Осторожно приоткрыв глаза, он уставился на мертвого мереанца. Обезображенное смертью лицо смотрело в дырявый потолок походного шатра, и по щеке воина ползла жирная муха. Руд не дернулся, не издал ни звука, и осторожно, не поднимая головы, попытался оглядеть все открытое ему пространство.

Вдоль лежанок, на которых вперемешку валялись как солдаты Коалиции, так и имперские бойцы, прохаживались вооруженные стражники в черной форме. Мереан победил?

В шатер вошли двое крепких мужчин, в сопровождении молодой, изможденной женщины. Руки последней были испачканы кровью, а на прежде белом фартуке будто только что разделали зайца, причем ударами молота. Увидев, что процессия направляется прямо к нему, Руд немедленно закрыл глаза.

– Этот, – устало проговорила женщина. Ее безжизненный голос дал ветерану понять, что лекарю не помешал бы отдых.

– Понесли, – прохрипел один из мужчин. Судя по движениям, вошедшие подхватили труп и потащили его прочь.

Лекарь тем временем довольно бесцеремонно проверила ногу Руда, и тут он не выдержал: взвыл от боли.

– Тихо-тихо, мой хороший, – голос женщины чуть смягчился, на плечо легка тонкая рука, и ветеран на миг забыл, что она в крови. В следующее мгновение к его рту прижали странно пахнущую тряпку. Запах был такой сладкий, такой сочный. Словно гость из детства, словно привет от тех дней, когда на столе стоял испеченный пирог, а мама колдовала с вареньем из ягод, без которого чудесное угощение теряло половину очарования.

Руд вдруг понял, что падает в какую-то дыру, вздрогнул, попытался вырваться, но рука неожиданно стала крепкой и безжалостной, вдавив его в лежанку. А потом он уснул.

* * *

В глазах Бораца было столько презрения и злости, что Эйдор еле удержался от какого-нибудь болезненного магического приема в адрес командира егерей. Но все-таки стерпел, не обрушил на мереанца жестокую кару.

Юноша смотрел на говорящего Бораца, но слова военачальника пролетали мимо ушей. Скорее всего, имперец его обвинял. Пытался переложить всю ответственность на плечи молодого чародея, дабы спасти свою шкуру. Немудрено… Задание они провалили. В самый разгар битвы меж Двух Озер ниранские солдаты-беглецы, все это время прятавшиеся в лесах своей родины, неожиданно ударили в спину войскам Мереана. Дерзкая атака не решила судьбу сражения, но потери Империя понесла колоссальные.

Эйдор вполуха слушал обвинения Бораца, размышляя о том, что надо сначала считать до двадцати, потом до десяти, и только после этого принимать какие-то решения. Его пугала собственная обидчивость, вспыльчивость и мстительность. Раньше он был совсем не таким! Глупым, наивным, доверчивым, но не таким. Раньше…

– Все сказал? – Эйдор грубо оборвал Бораца. Егерь осекся, возмущенно открыл рот, но юноша не дал ему закончить.

– Собирай своих и быстро двигаемся на юг.

Агон сказал, что ему потребуются все. Им удалось отбросить Коалицию и закрепиться, в ожидании второй волны мобилизации, но Сейнар, Эймор и Мирамия тоже на месте не сидели. Быстрая операция имела все шансы перетечь в длительную, вялотекущую потасовку в стране озер. Император опасался, что так оно и будет.

Бывший инспектор Анхора механически с ним согласился. Он давно все делал будто по инерции, движимый одним лишь желанием побыстрее миновать затянувшийся отрезок жизни и приступить к чему-то действительно нужному, важному. Интересному. Юноша, правда, не знал, что способно выдернуть его из окутавшего болота. Злость не грела, надежд не осталось. Просто мрачное существование без цели и идеи, да бурлящая внутри ненависть ко всему живому, а к себе особенно. Эйдору казалось, будто внутри него кипит масло, и вот-вот выплеснется наружу.

И он хотел, чтобы оно выплеснулось. Ему просто не хватало смелости сделать последний шаг. Прощально откланяться еще тлеющему в глубине души надежде на попятный ход времени, и расписаться в своей истинной сущности.

– Я соберу, – ядовито произнес Борац. – Но только почаще оглядывайся, колдун. Тебя не спасет протекция Императора. Рано или поздно твоя звезда закатится.

Эйдор плотно сжал челюсти. Один единственный шаг на пути к свободе мысли и действий. Всего один! Может быть, сейчас? Пусть будет то, что будет. Время идти дальше. Люди давно отвернулись от него, а он все еще пытается за них держаться. Пытается умилостивить окружающих, убедить что он хороший. Зачем? Для чего ему вообще все это надо? Эти походы, эти поиски, эти дрязги?

Вампир отвернулся от побагровевшего Бораца и зашагал к своему шатру. Егерь за его спиной упал на колени, глаза имперца испуганно округлились, и он тщетно ловил ртом неожиданно окаменевший воздух. Юноша остановился. А стоит ли этот поступок последствий? Стоит ли разбирательств с Агоном, отчего его военачальник неожиданно отошел в мир иной? Стоит ли душевных терзаний, которые наверняка потом одолеют Эйдора? Стоит ли снов…

Борац тяжело повалился на бок, во взгляде военачальника застыл ужас, но в следующий миг он сипло и жадно вдохнул.

– Собирай своих, – бросил ему Эйдор.

С этого момента егерь ни разу не сказал чародею лишнего слова.

Поисковый отряд, сопровождаемый Светлым Духом и Детьми Серпа, покидал опустошенные земли Нирана. Нормальная жизнь нескоро вернется в эти края. Война просто так не уходит, за ней всегда стелется дорога из разбитых судеб. А ведь все те, кто погиб – не куклы. Не големы бездушные. Среди них наверняка сотни таких как он, и тысячи таких как Агон. Просто положение чуть ниже. Конечно, есть среди них и негодяи, и чудовища во плоти, но они-то как раз и руководят сверху. Интриги плетут, интересы свои защищают, и кладут на алтарь смерти сотни новых тел с непознанной, никчемной на их взгляд жизнью. И он, Эйдор, находится в самом сердце этого змеиного гнезда.

Солнечным утром, когда отряд расположился на опушке чудесного соснового леса, юный чародей вышел из лагеря, прошел мимо часовых и ушел в чащу. Угрюмые взгляды дозорных он проигнорировал, наслаждаясь принятым ночью решением. Как ни странно, к нему его подтолкнул разговор с Барсом. С новым другом, если так можно назвать человека, которого ты никогда не видел и никогда не увидишь. Невозможно быть свободным, когда ты за кого-то отвечаешь, так он сказал.

Агона ждал большой сюрприз.

Император и правда удивился, но двумя днями позже, когда понял, что вампир бесследно растворился в лесах Нирана и закрылся щитом от всех усмийцев. Эйдор же тем временем вышел на тракт к Балиону, и на лице его больше не было печати мрака и усталости. Юноша улыбался.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

Одного глотка Улыбки оказалось мало. Агон с ненавистью посмотрел на зажатый в руке полупустой пузырек. Маг, император, носитель божественной силы стал рабом хитроумного зелья. Интересно, что за ингредиенты в этом сладком напитке? Почему он не может нормально соображать без него? Отчего путаются мысли, а внимание становится рассеянным? Куда исчезают детали, столь ясно видимые, когда Улыбка вступает в силу? И почему ему стало не хватать одного глотка?!

За пологом походного шатра слышалось хриплое дыхание спящего Сына Ветра да далекий шум воинского лагеря. Пропахшая дымом ткань палатки стала императору привычнее довоенных покоев. Агон поднес склянку к лицу, вглядываясь в прозрачную жидкость. Минуту он любовался искрящимся напитком, а затем вторым глотком опустошил пузырек и откинулся на спинку кресла. Чародей медленно прикрыл глаза, дожидаясь, когда зелье начнет действовать. В последнее время он все чаще и чаще размышлял о внутренних проблемах Империи, уверовав, что внешние беды это лишь вопрос времени. Ему удалось сломать хребет Коалиции, пусть и ценой многих жертв. Но теперь будет легче. Ниран вышел из игры, когда разбился о тяжелую кавалерию Мереана. Войска Коалиции отрезаны от Заслона, а значит, что чудовищные машины Эймора в рядах союзников уже не появятся. Сейнар почти полностью захвачен. Осталась только Мирамия. Последняя твердыня старого мира.

Чародей чувствовал, как вокруг сгущаются тучи. С грустью, обреченностью, тенью злобы и беспомощности, но чувствовал. Он раб наркотика, а рабы не имеют права управлять империей. Да и взгляд на справедливость и внутренний закон оказался у Агона не таким, каким его жаждал увидеть двор. По Мереану от востока и до запада смертельной колесницей катились казни. Ни дня не приходило без доноса, и без вынесения приговора. Нарушители – от простых рубак, увлекшихся мародерством, до графов, решивших нагреть руку на войне. Среди высшего света чародей стремительно терял популярность. Дворян раздражало в нем все, от привычек и жесткости, до постоянной необходимости скрываться от упертого Склоя.

Если бы не тройной кордон из Детей Серпа – не обошлось бы без прямых покушений. Из столицы шли донесения Стилета о новых деталях заговора. Все чаще и чаще мелькало имя таинственного Алеано, которого, судя по всему прочили на трон вместо «безумного наркомана». Пока император сражается на востоке, на западе двор мутит воду и плетет интриги. Стилет остался последним из тех, в ком Император был уверен как в себе. Если не считать Ваогара, который осел на севере, в Кронее, и, как казалось Агону, ушел на покой. Миссия паладина-отступника провалилась, лучшие бойцы Тайных погибли в роковой схватке на Забытом перевале, да и он сам, изуродованный магическим огнем и лишь чудом выживший – не мог сражаться так, как прежде.

Больше у Агона никого не осталось. Даже «верный» Женарг теперь похож на шкодливого пса, затаившего злобу на хозяина.

Война на юге шла к завершению, чародей был в этом уверен. К лагерю Мереана близилась вторая волна мобилизации, а Заслон Эймора обложили союзные войска Балиона. Еще сомневались вожди Лихих Степей, но обещанных наград за помощь в войне уже жаждали.

Может устроить волну террора? Казнить всех, кого он только подозревает в измене? История знала много правителей, впавших в манию преследования, и превратившихся в сумасшедших тиранов. Для того ли Агон начинал перестраивать этот мир? Конечно же нет! Вот только с каждым днем на сердце становилось все тяжелее. Он чувствовал, как огромный зверь под именем Мереан медленно встает на дыбы, чтобы выбросить из седла хозяина.

Агон с тяжелым вздохом обратил взгляд к кипе свертков с донесениями и подумал об Эйдоре. Мальчик оказался умнее старика. Как бы чародею хотелось бы также взять все и бросить. Но раз он кашу заварил значит, ему и ложку в руки. Вампира маг не осуждал, хотя, конечно, было досадно, что юноша не проникся его идеями. Отличное было бы подспорье в делах и великолепное устрашение для обнаглевшего двора.

Протянув руку, он взял первое из писем. Отчет от одного из халдийских наместников. Цифры, слова, сухие фразы. Все прекрасно, все великолепно, все счастливы новой власти. Идиллия. Доклады от людей Стилета по этому округу должны доставить под утро. Будет время сравнить, как на самом деле работает имперский чиновник. Заботу об армии Агон полностью переложил на широкие плечи Фроза Могучего. Новый генерал был правильным солдатом, знающим все мелочи воинского искусства. Ему можно доверить войско.

Второе письмо пришло из земель бывшего царства Хинн. Достаточно расплывчатое, восторженное, тысячи поклонов «прекраснейшей из прекрасных». Агон давно передал власть над Златовлаской одному из самых преданных, на его взгляд, чародеев. Старый Фарим много лет служил Мереану верой и правдой, но в последнее время все реже появлялся в окружении императора. Владыку мучили дурные предчувствия. Нужно проверить колдуна, почитать его мысли. Но это позже…

Агон не знал, как ошибается с приоритетами. Пока седовласый император читал почту, в далекой столице, в шикарных апартаментах постоялого двора «Шесть оленей», на коленях стоял Стилет, и его обожающий взгляд скользил по телу Златовласки. Морщинистый Фарим сидел в роскошном кресле, почесывал воспаленную кожу на запястье и с задумчивым видом наблюдал за тем, как на утонченном лице убийцы царит влюбленное выражение.

Стилет оказался последним. Все фанатично преданные Агону люди, которых и так-то было совсем немного, теперь находились под чарами самого прекрасного из созданий Усмия. Ну, почти все. Осталось заполучить вампира, хотя Алеано в своих сообщениях считал эту идею неудачной. Никому не известно, как подействует магия Златовласки на анхорского выродка.

Колдун еще не знал, что Эйдор самоустранился из дворовых интриг, и потому нервничал. Бездушная кукла способна порабощать сердца и души людей, но не могла очаровывать армии. Сколько еще человек можно так «завербовать»? Не прознает ли Агон, что поводырь Златовласки по доброй воле стал ренегатом? Или он настолько увлечен Улыбкой, что не обращает ни на что внимания?

Стилет говорил жаркие слова любви, способные растопить самое холодное сердце какой-нибудь придворной красавицы. Он плакал от счастья, а женщина бездумно смотрела поверх его головы, ожидая команды чародея. Фарим размышлял.

– Пусть пока расскажет нам о планах Агона, – поинтересовался наконец колдун. Златовласка нежно проворковала вопрос мага. Убийца начал рассказывать, сбивчиво, не отрывая взгляда от лица рабыни Усмия.

Фарим слушал и саркастически хмыкал, когда разговор заходил о подозрениях Агона насчет мятежа. Владыка преступного мира сделал для Императора больше чем вся мереанская армия. Но теперь у старого правителя нет такой помощи. Теперь у него есть новый талантливый, изворотливый враг. Осталось придумать, как избавиться от Агона, не взбаламутив народ.

Чернь боготворила раба Улыбки, и вооруженный мятеж заранее обречен на провал. Власть должна смениться трагично, чтобы весь мир в едином порыве объединился вокруг того, кто придет на смену императору погибшему от рук врага.

Фарим с досадой посмотрел на Златовласку. Какая жалость, что она не способна очаровать Агона. Было бы забавно. Владыка Усмий на коленях перед своим созданием – какая бы знатная шутка Судьбы вышла.

* * *

Ладомар знал куда идти. С тех пор как Хмурый Гонец радостно указал на карте странный лес, где они оказались, паладин прочертил в уме линию маршрута и теперь двигался согласно плану. Алая Гвардия так Алая Гвардия. Разговорчивый череп рассказал спутнику, что обитатели далекого Небесного Замка умеют летать, и паладин ухватился за брошенную судьбой соломинку. Создания Халда окажутся отличным подспорьем в поисках Элинды и Старра.

Чащу, через которую пробирался южанин, Поставленный назвал Лесами Заката. Ладомар не нашел причин для столь романтичного названия: на дворе царил сентябрь, и кроны деревьев пестрели осенними красками, как и положено листве в это время года. Однако Хмурый заверил его, что зимой и летом местная роща не изменится, и для посещения он рекомендует выбрать другое время. Ехидные слова мертвеца подтверждал лишь ветер. За всю дорогу ни один лист не сорвался с пышных, пестрых крон. На фоне цветного безумия изумрудная трава под ногами выглядела блекло.

Если верить карте, то до Небесного Замка оставалось идти не так уж и долго. Недели полторы, если, конечно, ничего не произойдет. Вокруг медленно умирало лето. По ночам становилось невыносимо холодно, и Ладомар с ностальгией вспоминал июльское тепло. Про Братство, Белую и оставшиеся позади трудности он старался не думать. Горну молился реже. Видения Шамана все-таки подкосили его веру, превратив слепую убежденность в море сомнений. Почему Халда и Усмий были созданы противоборствующими божествами, но изначально не вели войны, как убеждали легенды? Что ждет праведника из рода Подземного? А грешника, рожденного Халдой? Смятение в сердце паладина вызывало еще и то, что усмийцы оказались простыми людьми, а не демонами. Скольких он погубил за время странствий? Хотел ли этого Небесный? Быть может, праведная жизнь во славу Горна это мирное существование двух родов? Ведь пока тот малец не влез на гору Вестника – все жили в мире. Оказался ли парень избранным, или это всего лишь кара любопытным, раньше срока сунувшимся в обитель божества?

Как теперь служить Горну-то?

В душе Ладомара не было больше той фанатичной ненависти к Усмию, которую он испытывал последние годы. Так что место идеологического врага в сердце святого воина оказалось вакантно, и его успешно могло занять то же Братство. В будущем. А пока он просто шел по прекрасному лесу и слушал болтовню Хмурого Гонца. Кто бы знал, каким общительным окажется Поставленный, сотни лет выполняющий сухие поручения Братства? Конечно, после суровых Чародеев и Рыцарей Анхора – южанин оказался для разговорчивого мертвеца даром небес.

Последние пару часов Ладомар подумывал, как бы приказать летающей голове заткнуться. Относиться к волшебному существу как к простому спутнику он не мог, и поэтому испытывал трудности в общении. Был бы на месте Хмурого Гонца человек – паладин бы не постеснялся. Но когда твой собеседник это генерал сказочного королевства, умерший несколько веков назад, приходится взвешивать все за и против. Воин надеялся, что Поставленный сам угомонится. Ведь все болтуны, так или иначе, устают. Мертвые, наверное, тоже.

Одним из интересных фактов для Ладомара оказался дар Гонца – способность найти любого из жителей земель к северу от Путаных Мест. Разумеется, в первую очередь паладин вспомнил о Старре, однако отправлять слугу на поиски друга не спешил. Перспектива остаться перед лицом Алой Гвардии в одиночку его не радовала. Присутствие одного из детей Халда немного успокаивало.