Текст книги "Братство Чародеев"

Автор книги: Юрий Погуляй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава пятая

– Обед, – в камеру влетела миска с горячей похлебкой. Огромный стражник сквозь зубы выругался, в сердцах ударил древком алебарды о каменный пол и произнес:

– Прости, дружище, споткнулся. Ты тут не продрог еще?

Ладомар молча взял миску и, обжигаясь, выудил из нее парящий кусок вареного мяса.

– Если вдруг холодно будет, ты мне сообщи, – доверительно проговорил бугай. Паладин даже вида не показал, что удивлен такому отношению. В темницах, как ему казалось, с пленниками должны обходиться иначе.

– Не стесняйся, главное, хорошо? – здоровяк не унимался, стоял у решетки, смотрел на пленного южанина и нервно покусывал губы. Ладомар прожевал кусок мяса, отметил невероятный вкус специй, и снова запустил руку в миску. В местных тюрьмах и кормежка на уровне. Может, стоит убить кого-нибудь, чтобы навсегда тут с комфортом поселиться?

– Молчаливый ты какой! – стражник, наконец, отошел от камеры. Слушая его удаляющиеся шаги, Ладомар размышлял над тем, что показал ему Шаман. По правде говоря, паладин чувствовал себя обманутым. Всю жизнь пронести над собой знамя веры, быть верным ратником Небесного Горна, и, наконец, узнать, что его дар – всего лишь болезнь, которая убивает людей из другого рода. Воистину, от ума все беды. В учении свет, но в неведенье счастье. За такой «подарок» Ладомар возненавидел Мерзлого.

Сердце подсказывало паладину, что Шаман не врал. Что те образы – это окна в прошлое. Что не было Халда и Усмия, как великих Богов. Впрочем, паладину Небесного Горна (как и другим воителям его веры) такие детали были малоинтересны. Он всегда поклонялся божеству, давшему изначальную жизнь. Но как же… странно?… знать, что у Божества нет качеств из разряда «Добро и Зло». Он просто находится выше другого Бога, и то, исключительно в географическом плане.

Если же следовать видениям, то зло больше подходило Халду. Вернее, Халде. Те ужасные рогатые демоны, с черными кожистыми крыльями за спиной, никак не походили на добрых созданий, а твари из болота…

Ни о тех, ни о других Ладомар никогда не слышал. Странно, на слуху всегда были создания Усмия. Бурые Псы, Светлый Дух, Сын Ветра, Дети Серпа… Халда оказалась не столь плодотворна?

Паладин почувствовал знакомый холод. К нему шел Мерзлый. Усмиец. Хозяин.

– Браток-братишка, пойдем, потолкуем, – у камеры появился Разящий. Обращался коренастый рыцарь к дюжему стражнику. Приобняв воина за плечи, Лихой увлек того от решетки. – А то, знаешь ли, давно не был в Разломе, как тут дела-то идут?

Голос рыцаря удалялся, а мороз все усиливался. Ладомар еще по реакции Танаты понял, что о существовании среди Верховных Мерзлого никто и не догадывался, а сейчас, после того как Разящий увел стражника – лишь в очередной раз в этом убедился.

Когда Шаман остановился у решетки, паладин недовольно отметил, как от холода бегут по плечам неприятные мурашки.

– Образумься и не начинай свое изгнание опять, воин Небесного, – предостерегающе выставил вперед руки Мерзлый. – Это ни тебе, ни мне по сердцу не придется, клянусь душою льда.

Ладомар промолчал: он зачарованно наблюдал, как на решетке медленно проступает иней.

– Признаюсь, я жду от тебя потока вопросов, – наконец проронил Шаман. – Пока я в хорошем настроении – рекомендую этим воспользоваться. Поверь мне, южанин, это большая редкость.

– А зачем мне задавать эти вопросы? – Ладомара задели слова Мерзлого. Плевал он на такие одолжения.

– Потому что скоро, мой юный друг, тебе будет совсем не до этого.

– Послушай, усмиец, – паладин встал на ноги и подошел вплотную к решетке. От Шамана веяло диким холодом, но Ладомар даже виду не показал. – Придержи свой студеный язык за зубами, а?

На лице Мерзлого не отразилось никаких эмоций.

– Вы выдернули меня за несколько миль до того, как я увидел ту, которую ищу не первый год! – паладин скривился от ярости. – Вы выслали моего друга из страны, хотя он потерял родину, помогая вам!

Шаман медленно склонил голову набок, но промолчал.

– Что вам от меня надо вообще? Вы хотя бы сами понимаете, зачем я вам тут нужен?!

Ладомара трясло от ярости. Хотелось вцепиться в равнодушное, холодное лицо усмийца, но мешали узкие прутья решетки.

Мерзлый неожиданно улыбнулся, и страшной оказалась гримаса бледных губ на замерзшем лице.

– В тебе много интересного, прОклятый южанин. В другое время я бы с большим удовольствием пообщался б с тобой на эту тему. Но, увы, времени у нас не так уж и много. Завтра ты предстанешь перед советом Верховных. Там же тебе и расскажут про твою задачу, кою ты, как принесший присягу, выполнишь с улыбкой, так сказать, на лице.

– Скорее со слезами боли на глазах… – прошипел Ладомар. Холод рядом с Мерзлым стал невыносим, мороз проникал все глубже в тело, грозя превратить сердце в кусок льда.

– Ну, не надо патетики, мой друг. Лев поступил неожиданно мудро, – Шаман произнес имя принявшего присягу рыцаря скучающим тоном. – Но ошибся изначально, предоставив вам эту призрачную возможность свободы и продолжения поиска. Надо было сразу отправлять вас сюда, и лучше бы, чтоб вместе с Карателями.

Паладин развернулся, чувствуя, как онемело тело, и словно на деревянных ногах прошел к лежаку.

– На тебе сильное заклятье, паладин, – вдруг проговорил Мерзлый. – Дикое, неграмотное, но сильное. Кто тебя проклял?

Ладомар сел и против воли обхватил плечи руками. Теплее не стало.

– Что-то постоянно пытается стереть тебя из моей памяти. Я думаю, то же самое и с остальными людьми. Твое имя Ладомар, верно?

Паладин хмуро кивнул, мысли его сейчас кружились только вокруг тепла. Так хотелось сейчас завернуться в шерстяной плед, поджать ноги к груди и уснуть. Кожу на руках стало жечь.

– Я попробую распутать этот клубок, южанин. В тебе и правда много интересного. Если вдруг захочешь, могу иногда присылать тебе весточку, пока ты будешь в странствиях.

Ладомар стуча зубами от холода лег на бок, подтянул к лицу грязное одеяло и уставился на Мерзлого.

– Да, со мною трудно общаться без подготовки. Я думаю, ты будешь не против легкой помощи с моей стороны. Не знаю, пересечемся ли еще, Ла-до-мар. – Мерзлый широко улыбнулся, – но ты мне понравился.

– Оставь меня, – прохрипел паладин. Как же холодно! Он специально нагнал мороза?!

Шаман хмыкнул, и, не прощаясь, ушел.

– Ты тут где-то Мерзлого держишь, служивый?! – у камеры появился Разящий. Подмигнул теряющему сознание паладину и хлопнул ладонями. – Вот, фантазер! Дай гостю чего-нибудь горячего, да побыстрее! Что-то и правда жутко холодно!

– Братством клянусь, все хорошо было, – удивленный здоровяк суетливо, большими прыжками, умчался в каморку и через пару мгновений вернулся назад с огромным шерстяным пледом.

– Сейчас еще и отварчику принесу! – стражник открыл клетку, и, укрыв паладина одеялом, выскочил наружу. Разящий прислонившись к решетке, с улыбкой наблюдал за дрожащим, медленно согревающимся паладином.

– Я думаю, собачья шуба не такой уж и плохой вариант, верно? – ехидно хмыкнул командир Лихих.

– Да пошел ты, – просипел ему замерзший Ладомар. Кавалерист усмехнулся:

– Нрав у тебя бойцовый, южанин. Ладно, завтра увидимся!

Стражник с парящей глиняной кружкой ворвался в камеру:

– Вот, бедолага, попей. В руках подержи! Вмиг отогреет!

У Ладомара не было сил удивляться такой заботе, он с наслаждением глотал горячий, пахнущий малиной напиток.

* * *

Разящий явился спозаранку. Бодрый, подтянутый, улыбчивый. Такой, как всегда.

– Тебя ждут, герой, – обрадовал он Ладомара, и, скрестив могучие руки на груди, прислонился к шероховатой стене, пока стражник отворял решетку. – Весь цвет рыцарства увидишь!

Лихой долго вел южанина по темным ходам, освещенным призрачными голубоватыми факелами. Как ни странно, за всю дорогу кавалерист не проронил ни слова. Ни единой колкости не сорвалось с его языка. Мелькали мрачные ниши, проносились угрюмые залы. Твердыня Братства роскошью и светом не блистала. Ладомар послушно следовал за коренастым проводником, и без стеснения оглядывался. Люди им почти не встречались. Лишь дважды попались патрули, которые несли службу скорее для вида, чем для дела. Ну и перед входом в зал, где Ладомара ожидали Верховные, стоял небольшой отряд охраны и двое бородатых магов.

Разящему вопросов не задавали. Один из стражей учтиво открыл перед гостями двери. Посреди огромного темного помещения начиналась крутая винтовая лестница, уходящая в высокий сводчатый потолок. По зале с грохотом перекатывались уже знакомые Ладомару элементали, хруст перетирающегося камня отражался от стен и будто становился яснее, пронзительнее.

Стук подкованных сапог Разящего добавил в удивительный монотонный шум немного четких нот.

– Ну, почти пришли, – проговорил кавалерист, и Ладомару показалось, будто спутник намерено подал голос. Наверняка хотел услышать удивительное эхо, подхватившее его слова.

Стены зала плавно перетекали в потолок, будто комнату накрыли куполом, и только потом решили, что сверху можно приладить еще комнатушку.

Разящий знаком позвал Ладомара за собой, и ступил на крутую лестницу. Забравшись под самый потолок, он откинул в сторону люк, и паладин увидел алое небо.

– Ваши Верховные сюда также забираются? – не удержался от колкости в голосе Ладомар.

– Нет, – коротко бросил Лихой и ловко выбрался наружу. Когда южанин оказался наверху, то на миг забыл, как надо дышать. Они стояли в центре огромной, круглой площадки из отполированного до блеска обсидиана. Над головой переливалось зловещим цветом черно-алое небо Разлома, а вокруг стремились вверх хищные шпили-скалы.

Только спустя минуту Ладомар обратил внимание на девять тронов, расположенных по черному кругу.

Места Верховных Рыцарей, судя по всему. Паладин обернулся, вглядываясь в сидящих людей. Шамана, со сверкающим бирюзой взглядом он увидел сразу, а следующим, кого из верхушки Ордена выхватил глаз – был огромный мужчина, едва помещающийся в массивном троне. В другое время Ладомар назвал бы его обрюзгшим, растолстевшим, если бы не мощь во взоре незнакомца. Гигант заметил внимание паладина и неожиданно улыбнулся:

– Белка, – раскатисто представился он и, взяв инициативу в свои руки, указал направо от себя:

– Сухой.

Сосед гиганта действительно выглядел иссушенным, скукожившимся, хотя под просторной туникой угадывались могучие плечи воина, да в морщинистых уголках глаз блестел острый ум.

– Победитель, – над троном в воздухе, в светящемся голубом сиянии, висело размытое изображение низкорослого человека, за его спиной ветер рвал паруса корабля, да захлестывали борт огромные волны. – К сожалению, он не смог прибыть, так как занят преследованием пиратского судна Мерзлых.

При этих словах Белка недобро глянул на Шамана. Ладомар сделал вид, что не заметил тяжелого взора.

Следующее кресло затянула серая пыль, почти паутина, и среди жутких сплетений угадывалась фигура человека. Мертвого.

– Твердец… – глухо представил его проронил Белка.

– Шаман, – Мерзлый чуть поклонился.

– Лев, – старый знакомый холодно улыбнулся паладину. Сейчас Ладомару очень хотелось вогнать ему клинок в горло и отблагодарить за присягу.

– Медиум, – еще одно изображение. Зрелый мужчина со спутанными черными волосами сидел за столом, а за ним уходили ввысь книжные стеллажи.

– Прелат, – этот человек был одет богаче прочих. Настоящий франт: дорогие, яркие ткани, изящные туфли с изогнутыми, позолоченными носами. Ладомару показалось, будто он напудрен.

– Хам… – сдавленно проговорил Белка. Паладин быстро опустил взгляд, стараясь не смотреть на голубое окно.

– Хам, ты заранее не мог?! – возмущенно рявкнул гигант. Длинноволосый вояка, также знакомый Ладомару по перевалу на юге Анхора, самозабвенно предавался любовным утехам с какой-то женщиной. Видно было плохо, да и глянул южанин на эту сцену мельком, но удержаться от улыбки не смог. Вот так рыцарь с говорящим именем взял, и разрушил такое помпезное, официальное собрание.

– Погоди, Белыч, – пыхтя, отмахнулся Хам. Женщина громко застонала.

Прелат чуть приподнял левую бровь, изящно подался вперед и щелкнул пальцами, погасив сферу длинноволосого.

– Закончит, – двусмысленно заметил франт, – вернется.

– Меня зовут Ладомар, – паладин обернулся, скользя взглядом по равнодушным лицам Верховных. С ноткой непонятной досады, он отметил, что в них мало интереса к его персоне.

– Да, это он принес присягу Анхору, – Лев подался вперед и порывисто встал. Запустив руки в карманы камзола, он пошел по кругу, не сводя задумчивого взгляда с паладина. – Но я не уверен, что он нам подходит.

Ладомар прищурился. Не впервые о нем говорят.

– Он, думается мне, чужак, – глухо проговорил Сухой. Странно, троны стояли друг от друга на огромном расстоянии, но казалось, будто до говорившего можно дотронуться.

– Я тоже чужак, – прошелестел Мерзлый.

– Друзья мои, у нас вообще есть другие варианты? – голос Победителя звучал глухо, искаженный ревущими на заднем фоне волнами.

– Верховные, – не выдержал Ладомар, – вы не могли обсудить эти детали до того как сюда меня притащить?!

– С гонором, – немедленно оживился лощеный Прелат. – Это хороший знак.

– О, у него этого гонору не отнять, – подал голос Разящий, но, наткнувшись на ледяной взгляд Верховного, замолк. Иерархия в Ордене оказалась строже, чем Ладомар думал. Или же просто личная неприязнь?

– Тишина, братья! – сильный голос прервал обмен комментариями. На удивление источником оказался мужчина в библиотеке. Медиум. – Лев, продолжай. Я почту за честь, если мои верные друзья позволят мне сообщить, когда и кому предстоит сказать свое слово.

– Присяга свое дело сделает. Карателей все знают, и работу присяги под сомнение ставить не будут, но мне кажется, что надо искать другие варианты. Нам нужен фанатик, а не этот… – Лев вернулся на место, устроился в троне поудобнее и забыл о происходящем.

– Брат Сухой?

– Мы слишком много говорим, друзья, а ведь, думается мне, настало время действовать. Да, этот человек чужак нам. Но вспомним, что и Шаман – чужак, и, думается мне, никто из нашего крепкого круга не считает, что Мерзлый находится здесь не по праву! – человек с иссушенным лицом приосанился. – И все же, думается мне, я не уверен в правильности нашего решения.

– Послушайте, – с угрозой начал было Ладомар, но тут Мерзлый бросил на него быстрый взгляд и произнес:

– Во имя Анхора – молчи.

Паладин осекся, чувствуя, как с движением языка все тело сжимается в предчувствии боли. Присяга действовала даже в таких проявлениях.

– Спасибо, Шаман, – Медиум кивнул бирюзовоглазому.

– Твое слово, брат Белка.

– Хорош тянуть уже! – громыхнул огромный воин и потер руки. – Парень, вродь, неглупый, глаза хорошие у него! Справится!

– Брат Шаман?

– Мое мнение не изменилось, – Мерзлый на паладина не смотрел.

– Брат Прелат? – Медиум повернул голову к лощеному рыцарю.

– Ммм… – протянул тот. – Я, да простите вы меня за прямоту и грубость, не понимаю сути вопроса и смысла обсуждения. Дайте ему соответствующий приказ, и не будем далее тратить наше драгоценное время. Вы ведете себя так, будто человеческие качества этого юноши важны в нашем деле. Мне, ммм…уж как мне неловко говорить подобное, неприятен фарс такой встречи.

Ладомар насторожился.

– То есть ты не поменял своего мнения, брат Прелат? – невозмутимо спросил Медиум.

– Ммм… Экий вы, мой друг, настойчивый, – улыбнулся франт и изящно развел руками. – Я от слов никогда не отказывался, и да пребудет с нами сила Небесного!

– Брат Хам, как я вижу, предпочел совету иное занятие, – с плохо скрываемым раздражением заметил Медиум. Трон длинноволосого ловеласа все еще пустовал. Видимо, не удалось вовремя закончить.

– Брат Победитель?

– Проклятье, друзья мои, слово мое нерушимо как скалы, мимо которых я сейчас проплываю! – широко расставившего ноги воина обдало брызгами от волны, но волевое лицо рыцаря ни на миг не изменило своего героического выражения. – Мне пора идти, простите, братья!

Шар погас, отрезав моряка от черного круга под алым небом.

– Ну что же, друзья, – Медиум покачал головой. – Все при своем. Мы увидели претендента, думаю, никто не станет возражать против инициации юноши завтра утром? Лев?

– У нас уже два почти рехнувшихся вампира, а вы создаете еще и Бога на поводке, – рыцарь вновь поднялся, встряхнул руками, будто разминаясь и тяжелой походкой направился к ошеломленному Ладомару. Южанин окончательно перестал понимать происходящее. Что за Бог на поводке?!

– Но воля Братства – превыше всего, – в усталых глазах Льва мелькнула тень жалости. – Видишь, какова цена милосердия, южанин?

Паладин испугался. Ужас нахлынул, словно неумолимая волна на корабль Победителя. Во взгляде рыцаря таилось нечто, по сравнению с которым тускнел даже страх перед смертью. Что они хотят с ним сделать?!

* * *

Озорной ветер играл с обрывком боевого стяга. То поднимал его повыше, к хмурому небу, то бросал вниз и у самой земли вновь подхватывал, для нового круга. Агон с отстраненным видом наблюдал за мечущимся лоскутом, не обращая внимания не следы побоища. Сеча прошла на небольшом поле, у реки. Вернее, не сеча, а резня. Дети Серпа попросту растерзали отряд Нирана. Простые воины из плоти и крови ничего не смогли сделать против вышедших из леса рабов Усмия. Трупы людей и лошадей усеяли побуревшую от крови низину.

Очередной порыв ветра донес до императора запах гари. В последнее время Агон стал к нему привыкать. Ниран сдаваться отказался, но в отличие от Кронея и Халдии сражений избегал, сжигая перед войском чародея все деревни и города. Скорее всего, правителем этих земель овладело безумие. Ничего, кроме раздражения, поступки местного короля не вызывали. Убрать его было просто необходимо, как и уничтожить войско, ловко уходящее от битвы. Воевода Нирана оказался подстать своему правителю. Понимая, что открытый бой заведомо проигрышный – он бесхитростно от сражения уклонялся. Тянул время. Давал соседям шанс собраться с силами, организоваться. А не обращать на Ниран внимания нельзя – вражеская армия в тылу еще никого к победе не приводила.

– Что они тут делали? – тихо поинтересовался Эйдор, глядя на тела в низине.

– Может быть, мародеры, может быть, бунтовщики, – Агон обернулся к молодому чародею. – Кто знает?

Тот с раздражением оглядывал место скорой резни. Странная реакция. Обычно люди испытывают брезгливость, отвращение, жалость. Злость, в конце-концов, но не раздражение!

– А может быть, просто отбились от своих, – Агон направился в лагерь. Лязгнули доспехи воинов сопровождения. Тронулись с места бронированные кони. С неба упали первые капли дождя, и Эйдор отстраненно шевельнул рукой, создавая над собой щит.

Агон не раз обращал его внимание на необдуманность таких поступков. Не стоит разбрасываться магией столь щедро, как это делал вампир. Каким бы не был дозволенный ему запас сил – ничего вечного не существует, и в важный момент этой самой капли может не хватить.

Бросив быстрый взгляд на юношу, Агон накинул на голову капюшон плаща. По ткани забарабанили тяжелые капли, зашумела под струями дождя пышная листва.

– Что слышно от Барса? – спросил юношу Император. Эйдор неопределенно пожал плечами:

– Да так, ничего интересного. Разговоры ни о чем.

Анхорец не врал, они регулярно общались с загадочным Барсом, но темы разговоров крутились вокруг прошлого да воспоминаний. Земляк старался не распространятся о делах своей страны, а Эйдор уходил от вопросов про юг. Чувствовалось, что за желанием Барса поговорить стоит нечто большее, чем праздное любопытство. Скорее всего, земляк хотел использовать вампира в своих целях. Обычная человеческая реакция. Агон не был исключением, и юноша это знал, но пока что владыка Мереана не требовал ничего невозможного. Даже наоборот, баловал.

Беседа сама собой зачахла, Эйдор замолчал и склонил голову. Дальше, до бивака армии Мереана они ехали молча. О чем думал юный чародей – Агон знать не хотел, а вот мысли императора были заняты недавними вестями от Стилета.

Юг был готов к встрече с Империей. К активным действиям пока не приступал, но основные силы объединенных королевств уже ждали первого шага Мереана. Гром-копья Эймора, маги Мирамии и безумные рубаки Сейнара. Неприятный коктейль. У Императора мелькнула шальная мыслишка о забавном созвучии. Эймор-Эйдор. Может знак какой-то? А погода-то какая дрянная…

Опять отвлекается, снова хаос в голове!

Первым делом, оказавшись у себя в шатре, Агон бросился к сундуку. Надо глотнуть зелья, чтобы хоть немного привести мысли в порядок. Невозможно сосредоточиться! Как он раньше жил без Улыбки?! Прохладный эликсир мигом прояснил голову и волшебник расслабленно вздохнул.

Присев на топчан, Император стянул с ног сапоги и блаженно откинулся на спину, слушая, как шумит мереанский лагерь. Надо двигаться дальше. Бросить на поиски ниранцев пару отрядов полегче, Детей Серпа да Светлого Духа. А самому идти на юг. В Сейнар – страну озер. Ключевая позиция. Фроз Могучий уже укреплялся в том районе, ожидая известий про армию Нирана. Хороший воин, верный человек. На таких и держится Империя.

Агон поднялся, сделал пару шагов и прикрыл глаза, наслаждаясь царящим в сердце покоем. На его лице медленно проступила счастливая улыбка.

– Женааарг! – позвал он.

– Повелитель?! – верный слуга с поклоном вошел в комнату, боясь поднять глаза на владыку. Спина еще помнила те двадцать плетей, которые прописал ему немой палач за то, что Женарг упрекнул Императора в любви к эйморскому зелью.

– Позови Эйдора! И найди мне сэра Бораца. – Агон открыл почти черные глаза и медленно повернулся к слуге.

– Слушаюсь, Владыка, – почтенно склонился тот и выскользнул наружу, почти не потревожив портьеры.

Если ниранцы прячутся, словно зверье, то кто сможет выследить их лучше, чем глава егерского корпуса?! И будет совсем хорошо, если с Борацем отправится Эйдор, как магическая поддержка. Пусть развеется малец, да покажет, на что способен. Конечно, не сам по себе, под присмотром, но пора уже. Как-то надоело юлить и охмурять мальчишку словно женщину. Если он и правда заинтересован в плане Агона, то проявит себя как надо, а если нет… Ну, на этот случай, за его спиной будет стоять парочка ребят половчее.

* * *

«Когда к нам?» – неожиданно раздался голос Барса. Эйдор только вернулся в свой шатер, все еще находясь под впечатлением от увиденного зрелища.

«Что?» – он привычно обратился к северянину тайным способом.

«Говорю, когда к нам соберетесь?» – Барс наверняка улыбался.

«С чего ты взял, что мы вообще в вашу сторону посмотрим?» – юноша оглядел скромное убранство шатра. Ложиться на ставший родным матрас не хотелось, но больше тут заниматься было нечем. Куча вещей, небрежно сваленных у противоположного от лежанки края шатра, в очередной раз резанула взгляд. Надо бы порядок навести, разобраться в барахле. Откуда только оно взялось-то?

«Не бери в голову, шучу я, вот».

«Смешно шутишь, я только-только с места, где резали тех, кто не согласился стать мереанцем» – Эйдор подошел к груде вещей и присел рядом с ней. Проклятье, откуда столько одежды у него? Ходит в одном и том же, а здесь будто целый гардероб вывалили.

«Жестоко у вас все» – через паузу ответил Барс.

«Да, радости мало…»

«Когда-то давно я стал задумываться о том, что мы, люди, странно воспринимаем наш мир. Вот, ты сейчас говоришь так отстраненно: „резали тех, кто не согласился“. А чем те, кого „резали“ отличались от нас? Там же наверняка были люди со своими мечтами, мыслями».

«Банально, Барс» – Эйдор выудил из кучи белый балахон. Подарок кого-то из дворян, путешествующих вместе с Агоном. Задобрить хотел, наверное. Заручиться симпатией нового фаворита?

«Банально» – согласился собеседник. «Но согласись, если о тебе скажут: „да там одного зарезали“ – тебя не заденет? Ты же не „да там один“, ты человек с непростой судьбой. Сколько тебе довелось пережить уже? Сколько видел, несмотря на юность? И по мановению случайного языка стал „там, одним“».

«Мне уже будет все равно, я буду мертв» – Эйдор отбросил балахон в сторону. Белое быстро пачкается, в походных условиях непрактично.

«Не веришь в чертоги Горна и Кузен после смерти?»

Вампир помрачнел. Удар был ниже пояса: в последнее время вопросы веры занимали немало времени для размышлений.

«Не хочешь думать об этом, понимаю» – почувствовал паузу Барс.

Юноша вытащил за штанину красные, смешные шаровары. Их он тоже не помнил. Откуда? Наверняка тоже чей-нибудь подарок, но чей? Дарили ему много и часто, будто заискивали. Агон смотрел на это хмуро, Эйдор равнодушно, а дарители со злобой, видя холодность вампира.

«Ничего ты не понимаешь, анхорец» – огрызнулся Эйдор. «Если я не хочу об этом говорить, это не значит что не хочу думать».

«Сам анхорец» – немедленно отшутился Барс.

Юноша чуть улыбнулся.

– Молодой господин? – на пороге объявился бесшумный Женарг.

– Ты научишься стучать или нет? – взъярился Эйдор. Ему страшно надоела привычка слуги Агона входить в шатер без предупреждения. – Что мне сделать такого, чтобы ты десять раз переспрашивал, можно ли войти?! Превратить в клопа?

Рыжий побледнел, немедленно склонился в поклоне:

– Тысяча извинений, молодой господин. Добрый Женарг никак не хотел вас оскорбить, простите его за бестактность. Обязуюсь в будущем переспросить, как вы и сказали, десять раз.

Эйдор заскрипел зубами. Слуга вел себя нагло, нахально и не сдерживал язык, стоило им остаться один на один. Жаловаться Агону юноша не пытался, но и карать самостоятельно опасался. Несмотря на то, что в последнее время Император недобро относился к преданному Женаргу – на чужое наказание владыка Мереана мог отреагировать грубо. Ссориться с ним в планы юноши не входило, хотя с каждым днем дорога империи тяготила его все больше. Он вампир, существо заведомо злое, но все равно необходимость видеть следы войны его угнетала. А тем более принимать в бойне непосредственное участие.

– Чего тебе надо?

«Ладно, у меня тут дела, удачи!» – попрощался Барс.

– Мой повелитель просил зайти к нему, – вновь поклонился Женарг, а на его хитром лице мелькнула и пропала гаденькая улыбка.

Отчего его так все не любят? Эйдор гневно воззрился на рыжего наглеца. Что он сделал лично ему, кроме того, что появился в окружении Агона?

– Передай, что скоро буду.

Женарг опять склонился в поклоне.

– Пошел вон, – прошипел ему Эйдор, и слуга Агона выскользнул из шатра.

Взгляд юноши упал на кучу белья. Потом разберет, а сейчас снова в бой: пересечь под косыми взглядами лагерь, добраться до шатра Императора и вновь спрятаться за стенами, пусть и тканевыми. Лишь бы не чувствовать жгущих взоров «доброжелателей» из высшего света Мереана.

Зачем эти придворные крысы вообще сюда поехали? Толку от них никакого, Агон сам за них все делает. Интриги плести проще, что ли? Или выслуживаются? Юноша замер, стараясь успокоиться. Очень хотелось в лес, даже путешествие с неприятным Ваогаром тогда, в прошлой жизни, казалось ему более радужным, чем нынешнее существование.

Дорога до шатра Императора оказалась не настолько плоха, как ее представлял Эйдор. Благодарение погоде, сыростью загнавшей дворянство под защиту тканевых крыш. У костров нахохлились мрачные часовые, у тяжелых пологов мокли суровые охранники.

Агон выглядел умиротворенным, он радостной улыбкой поприветствовал вошедшего в шатер Эйдора. Опять, наверняка, свое зелье пил. Странен правитель страны, не способный прожить ни дня без южной отравы.

– Ну что, мой друг, пришла пора тебе предоставить немного свободы, – бодро произнес Император. Юный волшебник немного напрягся. Он что, до этого момента был несвободен?

– Что ты имеешь в виду?

– Хочу отправить тебя покорять Ниран.

Эйдор почувствовал укол раздражения, вспомнил утреннее зрелище. Хотя возможность покинуть опостылевший лагерь его порадовала.

– Одного?

– Отнюдь, мой мальчик, отнюдь. Светлого духа и Детей Серпа с тобой пошлю. Людей терять зря не хочу. Ну и сейчас Борац придет, он с сотней-другой егерей будет тебя сопровождать, – Агон счастливо зажмурился, и сделал пару танцевальных па, ничем не удивив насупленного Эйдора. Иногда властитель Империи, находясь под действием зелья, совершал абсолютно нелепые поступки. Это сильно смущало юношу, да и многих, кто оказывался свидетелем таких моментов. Впрочем, Агон, несмотря на такие причуды, после приема отравы соображал гораздо лучше многих.

Чародей Мереана что-то мурлыкал себе под нос, оставив анхорца наедине с мыслями. Покорять Ниран… Стать участником утренней резни? Возглавлять отряд безумных Детей Серпа? Даже учитывая несомненный плюс затеи – уход из недружелюбного лагеря, идея Эйдору оказалась не по душе.

– Делить войска сейчас нельзя, неделя две – и мы вступим в сражение с войсками Коалиции. Если ты успеешь до этого уничтожить гордого королька с его войском и вернуться – буду весьма признателен, – вдруг очнулся Агон.

– Повелитель? – глухо раздалось за пологом.

– Входи, Борац, – немедленно отозвался Агон.

В шатер протиснулся огромный человек, намокшие от дождя волосы спадали ему на могучие плечи. Одного глаза у явившегося воина не хватало.

– Борац, это Эйдор, Эйдор познакомься с Борацем, он один из талантливейших егерей Империи, – Агон не увидел, какими взглядами обменялись «партнеры». Пристально-холодный взор Эйдора столкнулся с темным пламенем презрения. Путешествие обещало быть интересным. Генерал Мереана оказался из тех, кто ненавидел юного чародея. Сдержано кивнув друг другу, лесник и волшебник обратили взгляды на Императора. Тот прекратил пританцовывать.

– Суть простая, найти и уничтожить. Я думаю, ничего сложного в этом нет, правда?

Эйдор слушал Агона вполуха, размышляя о том, что такая жизнь ему тоже не по вкусу. Зачем насиловать себя и быть рядом с людьми, которые тебе просто неприятны, и которым неприятен ты? Он ведь никому ничего не должен. Может, бросить все, и уйти?

А как же тогда Агон? Несмотря на все недопонимания и, может быть, чересчур резкое отношение к Императору, Эйдор считал, что пожилой чародей единственный, кто и правда пытается сделать мир лучше. Остальные просто грели лапы на его трудах. Впрочем, мереанец сам выбрал себе такую судьбу. Вампир с отстраненным видом продолжил слушать задание повелителя, стараясь заразиться хоть каким-то энтузиазмом. В голову, правда, лезло лишь то, что те тысячи, обрекаемые Империей на смерть, ничем не хуже тех, кто эту гибель им принесет. Интересно, Агон хоть иногда задумывается о таких вещах?

По итогам беседы выяснилось, что командовать операцией будет Борац. Агон также дал ему приказ внимательно следить за тем, чтобы Эйдор ни в чем не нуждался. Темный глаз егеря почернел от недовольства, но в уверенном голосе лесника никаких подозрительных интонаций не прозвучало, а Агон на подручных не смотрел. Юный анхорец едва дождался окончания инструкций. С каждым мигом жажда покинуть молчаливый, пропитанный интригами лагерь, становилась нестерпимей.