Текст книги "На фронтах третьей мировой войны. Война радаров"

Автор книги: Юрий Пантелеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Махачкала – Баку

«Вы нас не ждали – а мы пришли!»

(Народная поговорка)

Испытания «Стрелы» разрешили провести в действующей воинской части ПВО, расположенной возле Махачкалы, на горе Тарки-Тау. Там на вершине, над крутым обрывом, на высоте восемьсот метров над уровнем моря жили воины-радиолокационщики, наблюдая за жизнью почти курортного города внизу. Дорога снизу вилась по склонам горы через знаменитый аул Тарки, где дал в свое время последний бой неукротимый вождь горцев Шамиль, тот самый аул, который изобразил на первой своей панораме великий и неутомимый художник Рубо. Радиолокационная позиция до мелочей напоминала Георгию точно такую же гору на другом, западном конце Кавказа, над Геленджиком, где решалась недавно судьба комплекса «Курган».

Вид на землю с вершины Тарки-Тау был похож на вид с самолета, все-таки восемьсот метров – это почти километр, да и Каспийское море чуть ниже уровня Черного моря. Правда, немного. С такой высоты на земле видно все: город Хасавьюрт, где базировался штаб дивизии ПВО, море и побережье, дороги и села, поезда, трактора и автомашины, телеграфные провода и мачты электропередач, валяющиеся на земле железки, холмы и пригорки. Все перечисленное, и вообще все, что находится на земле, и сама земля – все отражает излученные электромагнитные волны, которые потом принимаются радаром и попадают на экран, создавая мешающие засветки. Аппаратура, которую привезли на гору Георгий со своими товарищами, и должна была убрать мешающие засветки, сохранив отметки от движущихся целей. Встраивать ЦСО «Стрела» решили в РЛС метрового диапазона, ту самую замечательную станцию, разработанную на старом горьковском заводе, в соревнование с которым судьба втянула Георгия и его коллег. Вот и теперь судьба привела к сравнению новой цифровой системы защиты со старой системой, уже много лет служившей в войсках. Да добро бы новая система просто, без затей заменяла старую систему, выполненную на пресловутых потенциалоскопах. Так ведь ребята еще и замахнулись на решение задач автоматического выбора режима защиты, автоматического поддержания постоянного уровня так называемых «ложных тревог» – ложных срабатываний системы при воздействии разнообразных помех в самых разных комбинациях. Но и этого мало – не просто основным, но единственным режимом работы цифровой системы обработки стал, впервые в РЛС ПВО, режим автоматического обнаружения сигнала, с выдачей на экран оператора стандартной яркой отметки. На чистый экран! Не слишком ли круто для новичков? Да еще и предложить аппаратуру, не требующую периодической подрегулировки, не требующую замены элементов с ограниченным ресурсом работы, не требующую регулярного профилактического обслуживания.

Не было в ЦСО «Стрела» ни одной (ни одной!) регулировочной позиции.

Не было в ЦСО «Стрела» ни одного (ни одного!) элемента с ограниченным сроком службы.

Не было в ЦСО «Стрела» ни одного (ни одного!) элемента, который в течение срока службы надо было осматривать, смазывать, подтягивать, подкручивать.

Да, разумеется, отказы элементов были возможны. Для постоянного контроля за исправностью системы был введен постоянно присутствовавший на краю экрана внутренний контрольный сигнал. Его пропадание или изменение его вида сразу указывало на неисправность системы. В этом случае ремонт сводился к замене отказавшей ячейки, нужно было вынуть из гнезда отказавшую ячейку и вставить запасную. И никаких других операций.

Не потребовалось никаких термостатов, не требовалось времени на разогрев системы, как это было раньше при применении радиоламп. После включения система работала сразу же.

Да еще и работать она могла в различных РЛС, различного класса, с различной дальностью действия, с различной длительностью импульса, с различной частотой повторения, с различной длиной волны.

И все это предлагают не авторы действующей РЛС, а практически никому не известные молодые ребята. Как к этому можно относиться? Да-а-а… Что-то тут наверняка не так! После пережитых драматических событий, связанных с радиолокационным комплексом «Курган», Георгий считал, что шансов на реальное использование ЦСО «Стрела» в действующих войсках практически нет. Но все-таки хотелось показать всем, что современная цифровая техника способна решать такие задачи, о которых и мечтать было нельзя. И здесь всегда ребята отдавали должное москвичам, разработчикам новой РЛС, где преимущества цифровых систем были использованы блестяще. Так хотелось сделать что-то полезное еще и для сотен и тысяч действующих в войсках РЛС! Ну, хотя бы попробовать!

Пробовать начали на горе Тарки-Тау. Привезли образец ЦСО «Стрела» на гору в деревянном ящике, распаковали. Шкаф образца размером был с узкий холодильник, метра полтора высотой, шириной менее полуметра. В первом образце было три блока, в последующих потом осталось два. Три солдатика взяли шкаф на плечи и по камням понесли его к станции, огромная ажурная антенна которой высилась у самой кромки обрыва. Тут то ли камень попал солдатику под ногу, то ли портянка в сапоге сбилась, только покачнулся один из носильщиков, и с высоты человеческого роста образец брякнулся на камни знаменитой горы.

С оживленным любопытством наклонились молодые воины к своей павшей ноше: «Эх, небось все лампы побились!» – «Да нет там ламп!» – сказал Георгий, а на душе скребанули кошки. Вот и ремонтируйся теперь тут, вдали от дома. Однако шкаф доволокли до РЛС, установили, подключили – и все заработало! Как надо! Первое суровое испытание аппаратура выдержала.

Провели на горе Тарки-Тау несколько дней. Сфотографировали экран РЛС, где без включения защиты экран был наглухо забит отражениями от расстилавшейся внизу равнины и окрестных гор. Сфотографировали и сигналы от целей на чистом экране после включения ЦСО «Стрела». Сфотографировали сигналы от пролетавших над горами небольших винтовых самолетов, и даже от автомашин, бегущих по видимым внизу дорогам на Хасавьюрт. Это было здорово, это впечатляло, так как позиция считалась одной из самых тяжелых с точки зрения местных помех. Стояли на этой позиции и другие РЛС ПВО. Попробовали ЦСО «Стрела» и на них. Результат отличный. Все сфотографировали и оставили аппаратуру на первой РЛС, чтобы пригласить для дальнейших проверок военных заказчиков.

Заказчики на проверки не поехали, ведь работа не была задана официально. Кто бы оплатил им командировки? На проверку послали разработчика старой системы защиты со старого горьковского завода, назовем его Игорь. Один из лучших и самых опытных разработчиков систем защиты радиолокаторов ПВО. Именно он был соавтором системы автокомпенсаторов, впервые в стране примененных в радиолокационном комплексе «Курган». А здесь ему пришлось наблюдать, как молодые разработчики предлагают заменить разработанную им, пусть и достаточно давно, систему защиты на совершенно другую, да еще с таким количеством новых решений. Когда они с Георгием поднялись на Тарки-Тау, оказалось, что расчет не удержался и использует ЦСО «Стрела» в текущей боевой работе. Сам. Без какой-либо санкции руководства. Да и не могло быть никакой санкции! Кто это возьмет на себя ответственность за работу с использованием не испытанной, не принятой на вооружение аппаратуры при выполнении задач по охране государственной границы? При выполнении задач по проводке важнейших целей гражданского воздушного флота? В Махачкале, как и почти везде в приграничных районах, радары ПВО заодно выполняли и функции сопровождения и обеспечения безопасности полетов гражданских воздушных судов. Радар на Тарки-Тау тоже выполнял все эти задачи.

Игорь был слегка озадачен тем, что ЦСО включен в работу вместо старой аппаратуры. «Давайте-ка, я вам настрою как следует штатную аппаратуру», – предложил он командиру дежурного расчета. «Валяй, настраивай!» – охотно согласился командир, – «а то мы ее не настраивали!» Спустя около получаса командир подошел к Игорю. «Ну вот, посмотри как теперь работает!» – показал Игорь. «Нормально, нормально!» – молвил командир, обидно не глянув на результат настройки. – «А теперь выключай, переходим на „Стрелу“, сейчас ответственная проводка, правительственный самолет на Баку пойдет!»

Много позже не раз отозвался этот эпизод в судьбе «Стрелы», не раз разработчики расходились с Игорем в оценке перспектив ЦСО. Мы еще расскажем об этом.

Военные предложили перенести дальнейшую проверку ЦСО «Стрела» в еще более тяжелые условия. Как они почему-то считали, такие условия были на Апшероне, близь Баку. «Вот там местники, так местники! Там никто ничего не видит!» – говорили Георгию. – «Там, кстати, на днях предполагаются учения с применением помех». Дали транспорт, перевезли аппаратуру, установили в такую же РЛС. Для испытаний предложили ту самую воинскую часть под Баку, куда когда-то приезжал Георгий разбираться с плохой работой защиты от помех в первом «Алатау». Того «Алатау» уже не было на позиции. Его, как мы рассказывали, в свое время свернули, сняли учебное кино «Подвижный радиолокационный комплекс „Алатау“ на марше», но развернуть вновь после этого уже не смогли и перевели комплекс в разряд учебных. Но нарекания на плохую работу систем СДЦ на этой позиции продолжались.

«Стрела» справилась. Впрочем, помехи от местных предметов оказались куда менее мощными, чем в Махачкале. Мощнее, чем в Махачкале, отражения от подстилающей поверхности Георгий видел только в Молдавии, в Леово, где сигнал отражался от железных холмов, сплошь опутанных проволочными шпалерами и железобетонными столбиками для виноградников. Учения в Баку состоялись, но сколько-нибудь заметных помех Георгию увидеть не удалось. Правда, во время учений по громкой связи раздался отчаянно громкий выкрик оператора старенькой длинноволновой РЛС: «„Десерт“ наблюдает помехи!» Георгий тут же переспросил командира: «Что, помехи пошли? Вон, „Десерт“ наблюдает помехи!» На что командир равнодушно заметил: «Да он их всегда наблюдает!» Просто включились все радиолокаторы на позиции и взаимные помехи забили слабенький «Десерт». Позднее Георгий видел результаты встраивания ЦСО «Стрела» и в эту РЛС, результат и там был блестящий. Правда, стоимость микросхем, на которых была собрана «Стрела», была тогда достаточно высока, и стоимость аппаратуры смущала заказчиков.

После состоявшихся учений, отчет о которых ушел по команде, военные предложили оставить ЦСО «Стрела» для продолжения проверок. Георгий согласовал вопрос со своим начальством, оно не возражало. Командир расчета попросил инструкцию по эксплуатации. «Да не надо никакой инструкции!» – попытался отбиться Георгий. Но командир был настойчив. Тогда Георгий сел за пишущую машинку и написал инструкцию. Она была предельно краткой. «В процессе эксплуатации ЦСО „Стрела“ категорически запрещается производить какие-либо профилактические и регламентные работы.» Все! С гордостью за советскую военную технику Георгий вручил этот документ командиру расчета. Но вместо радости на его лице прочел некоторую озадаченность. «В чем дело, командир, что не так?» – «А на что же мы будем спирт получать?» Тогда Георгий еще раз сел за пишущую машинку. Новая инструкция выглядела так: «В процессе эксплуатации ЦСО „Стрела“ категорически запрещается производить какие-либо профилактические и регламентные работы, за исключением еженедельной протирки спиртом входных и выходных разъемов с расходом сто пятьдесят граммов на одну недельную профилактику».

Может быть из-за этой инструкции, но Георгию хотелось думать, что не только из-за нее, воинская часть, когда завод попытался вернуть опытный образец назад, прислала телеграмму с просьбой продолжить опытную эксплуатацию в связи с высокими характеристиками аппаратуры.

С собой Георгий увез фотопленки с видом экрана РЛС в различных режимах. Эти фотопленки и решили судьбу ЦСО «Стрела». Но не сразу, далеко не сразу. Не сразу!

Два капитана

«У России только два союзника —

армия и военно-морской флот».

(А. Горчаков, канцлер России)

«А „Стрела“, по мнению матросов,

не стрела, а Ариадны нить!»

(Из песни)

В Москве регулярно проводились выставки «большой девятки» – девяти оборонных министерств. Там демонстрировались передовые достижения отечественной оборонки. Именно на этих выставках работники, трудившиеся каждый за своим забором, могли увидеть, где находятся их коллеги, трудившиеся за другими заборами, в чем они отстают, в чем обгоняют. На этих выставках бывали, естественно, и военные, представители заказчиков из разных родов войск. Начальник КБ при горьковском заводе, где оказался Георгий, поддерживал разработку цифровой системы обработки. Он распорядился отправить на очередную московскую спецвыставку информацию о «Стреле». Это был небольшой плакат с фотографиями радиолокационного экрана: «до» и «после» ЦСО. Фотографии впечатляли. Тем, кто видывал РЛС в работе, объяснять ничего больше было не нужно. С этой выставки история «Стрелы» продолжилась неожиданным образом.

Георгий сам не был на той выставке. И не думал о ней. Шла «прическа» документации опытного образца ЦСО, удалось с трех блоков сократить состав аппаратуры до двух блоков. Было много забот по другим темам, работа над ЦСО шла полу подпольно, в инициативном порядке. Поэтому когда раздался звонок из Ленинграда, Георгий не сразу понял, о чем идет речь. Звонил капитан первого ранга из военного НИИ ВМФ. «Мы видели вашу аппаратуру на выставке. Могли бы мы познакомиться с ней поподробнее?» – «Но вам придется предварительно получить разрешение у нашего гензаказчика.» – «Да, разумеется, мы понимаем». И Георгий забыл об этой беседе, мало ли кому что заблагорассудится, а разрешение на ознакомление при нашей любви к секретам дело не быстрое – запрос, рассмотрение, ответ, решение… Месяцы. Но где-то через неделю новый звонок из Ленинграда: «Так мы хотели бы поближе познакомиться с вашей аппаратурой.» – «Да, конечно, мы будем рады все Вам рассказать и показать, но нужно, чтобы Вы получили разрешение нашего гензаказчика.» – «Уже получили, хотели бы приехать!» – «Когда?» – «Завтра!» – «Пожалуйста, будем ждать!» Да, этот темп работы Георгию ранее не встречался.

Приехали два капитана – первого и третьего ранга. Поговорили. Посмотрели. Рассказали, что на судах стоят старые РЛС с системой защиты на знаменитых потенциалоскопах, с которыми у моряков те же муки, что и у сухопутчиков. Да еще и количество РЛС на серьезных кораблях измеряется чуть ли не десятками и все они мешают друг другу. Да еще и корабли часто действуют группами, эскадрами или флотами. Тут уж как включат они все свои радары, обзорные, путевые, стрельбовые, зенитно-ракетные! Поневоле вспомнил Георгий, как громко докладывал оператор под Баку: «„Десерт“ наблюдает помехи!» Взаимные помехи на кораблях также оставались серьезной проблемой.

Капитаны прикинули, как можно было бы разместить ЦСО на корабле. Получалось, что можно. Возник вопрос о совместимости требований военно-морского флота к аппаратуре, и требований сухопутных войск. Оказалось, что требования совпадают. Пожестче были требования к аппаратуре, размещаемой на верхней палубе корабля, но это другой случай. Подключение аппаратуры, благодаря предусмотрительности разработчиков ЦСО «Стрела», также не вызывало опасений, аппаратура проектировалась как унифицированная. «Вы могли бы встроить Вашу замечательную аппаратуру в нашу корабельную РЛС?» – спросили моряки. – «Мы, думаем, могли бы. Но Вам потребуется получить разрешение у нашего гензаказчика.» – «Да, разумеется. Порядок известен». Уехали два капитана, а уже через неделю Георгий в Царском Селе в Александровском дворце согласовывал схему встраивания ЦСО на корабле. Дворец этот был захвачен революционными матросами еще в октябрьские дни, в те далекие годы. Как будто, первыми революционными хозяевами дворца были анархисты, идейные последователи князя Кропоткина, идеолога анархизма. Так, похоже, с тех пор этот памятник архитектуры и остался за Военно-морским флотом. Флот был всегда занят более серьезными делами, чем охрана памятников, и дворец был в кошмарном состоянии. Казалось, что последний ремонт во дворце был еще при царском режиме. Чтобы штукатурка не падала на головы доблестных военморов, в коридорах дворца были на неструганных стойках подняты временные потолки из сетки-рабитцы, на которую была положена полиэтиленовая парниковая пленка. Поэтому коридоры напоминали то ли шахтные штреки, то ли оранжереи. Но Георгия это не сильно смутило. Он уже заметил, что чем параднее интерьер, тем меньше шансов решить хотя бы один вопрос в этом заведении, а чем проще внешний вид помещений, тем доступнее руководство, тем быстрее делается дело. Так и случилось. Слабое сопротивление одного из ведущих научных сотрудников не смогло задержать работу, так как никакой альтернативы он предложить не смог. Решили встраивать ЦСО «Стрела» для натурных испытаний на большой противолодочный корабль Черноморского флота в Севастополе. Все необходимые разрешения моряки, как обычно, получили быстро. Для Георгия и его товарищей это был шанс, серьезный шанс обратить внимание на свою аппаратуру, прорвать вязкую стену молчания вокруг ЦСО.

К этому времени подоспел нормальный опытный образец ЦСО «Стрела», состоявший уже не из трех, а из двух блоков, с автономной системой охлаждения, автоматически включавшейся при экстремальных температурах, что делало ЦСО еще более независимой от штатной аппаратуры РЛС. Опытный образец прибыл в Севастополь осенью. Но этот чудный город и осенью был прекрасен. Город чистый, как палуба военного корабля, общительный и добрый, как дружный корабельный экипаж.

Корабль стоял в Северной гавани, у стенки. Он только что вернулся из длительного дальнего похода, сопровождал американский авианосец в Средиземном море, неотступно. На всякий, сами понимаете, случай. Разнообразных видов оружия на борту хватило бы на любой возможный и невозможный случай. И еще осталось бы на такую, скажем, страну, как Греция.

Георгия с товарищами приняли хорошо, а после того, как ребята починили все телевизоры на корабле и у старшин на дому, они стали любимцами у мичманов, которые тут же перевели их из кают-компании офицеров в мичманскую столовую. Ребята по достоинству это оценили, разница была не в пользу кают-компании, хотя, конечно, и сервировка, и подача блюд в кают-компании была достойная. Кормили на корабле – дай бог, а у мичманов еще лучше! Да еще и с собой в гостиницу мичмана дали тугой сверток из доброго десятка банок с консервами. Тогда ребята починили заодно и несколько отказавших навигационных радаров, а то, как признались моряки, последний раз для входа в гавань пришлось использовать один из радаров зенитно-ракетного комплекса корабля, наклонив его к горизонту.

ЦСО спустили в трюм, подключили к корабельной РЛС. Проблем не возникло. Вместе с капитаном третьего ранга из Ленинграда составили программу испытаний, начали заполнять протоколы. Морякам аппаратура понравилась. Взаимные несинхронные помехи, густой рябью покрывавшие экран РЛС, с индикатора исчезали бесследно. Успешно снимались с экрана отражения в ближней зоне, они романтично назывались на флоте «отражениями от взволнованного моря». Как и в сухопутных РЛС оставались точечные остатки от береговой черты, но они не мешали работе. Цели стали четкими и яркими. Командир корабля сказал: «Да если бы было хоть чуть-чуть лучше старой защиты, то и тогда надо внедрять немедленно!» Тем более, что эффект был, и значительный. Вообще у моряков совсем другое отношение к кораблю, к технике и друг к другу. Что ни говори, а «провожают пароходы совсем не так, как поезда!» Вода, вода, кругом вода. Вместе приходится плыть, вместе и выплывать, тут уж не до амбиций. Даже к гостям, или, как их называли на кораблях, к «промышленникам», отношение было самое радушное. Однажды, когда глубокой ночью корабль вернулся в гавань, по внутрикорабельной громкой связи старпом спросил, кто сходит на берег. Напарник Георгия, его правая рука Юрий, мужик крупный, независимый и решительный, тут же взял микрофон и заявил по громкой, что промышленники – сходят! Корабль ошвартовался, и командир, лучший капитан Черноморского флота, вышел на пирс и, пока спускали его командирский катер, поскольку дежурный катер барахлил, рассказывал ребятам анекдоты, которые здесь не приводим. Когда команда Георгия спустилась на катер, чтоб идти через залив к Графской пристани, к их смущению выяснилось, что кроме них никто на берег не сходит, новый день службы наступал уже через несколько часов, и потому мичманы и офицеры остались в каютах. Так что все хлопоты были затеяны только ради гостей.

Севастополь был городом закрытым, просто так туда въехать было нельзя, на всех КПП, как в Кап-Яре проверяли документы, допуска, командировки. Поэтому в самом городе режим был временами не столь строг. Так, Георгий поразился, что в Северную бухту они по утрам добирались на рейсовом катере без проверки документов и шли к своему кораблю мимо выстроившихся кормой к пирсу больших и малых военных судов, на которые кранами грузили продовольствие, технику, боеприпасы. Над головой проплывали ракеты и торпеды, ящики снарядов и прочие военные грузы. Правда, вскоре, когда ребята привычной тропкой попытались спуститься от гостиницы к морю, где тоже стояли корабли, путь им преградил морячок с автоматом. «Не велено!» На корабле им на ушко сказали, что вчера в гавани был взорван корабль. Какой-то неприметный морячок подошел к пришвартованному кораблю и что-то приклеил к борту, какую-то бумажку. Проходивший офицер глянул и прочитал: «Корабль взорван». Он протянул было руку, чтобы сорвать бумажку. Но тут морячок достал удостоверение офицера из соответствующих органов… Так что режим после этого события был усилен. Правда, ненадолго.

Испытания шли успешно, была работа на стоянке в гавани, была интересная работа при выходах в море, по разным целям – кораблям, самолетам, вертолетам. Вертолеты, предназначенные для борьбы с подводными лодками противника, садились один за другим прямо на корму нашего большого противолодочного корабля, маленькие камовские вертолеты с соосными винтами. Их пилотировали отчаянные летчики военно-морской авиации, уверенно сажавшие свои малявки на движущуюся и качающуюся корму прямо на максимальном ходу судна.

К работе ЦСО претензий не было, программа подходила к концу. На зачетных учениях Черноморского флота, которые проводил заместитель главкома ВМФ, «Стрела» отработала все учения, и успешно боролась с разнообразными помехами, о чем и доложили заместителю главкома.

Разные ситуации сопровождали пребывание на корабле сухопутной команды. Непривычным было то, что внутрикорабельная громкая связь включена постоянно, и даже отдыхая в каютах, уважительно предоставленных гостям, приходилось засыпать под непрерывные корабельные команды: «Ютовые на ют, баковые на бак! По местам стоять, с якоря сниматься!» Ребятам объяснили, почему не положено отключать громкую связь. А мало ли что, тревога или аврал! Но ко всему человек привыкает. Не удалось только привыкнуть к качке. Однажды на крутой волне Юрий решил найти точку, вокруг которой качается корабль, где размах колебаний, по его мнению, должен был быть невелик. Долго он путешествовал по этом десятиэтажному сооружению из железа. Увы, не нашел!

В другой раз, работая в посту ПВО корабля, где стояли выносные индикаторы нашей РЛС, планшеты и пульты управления противовоздушной обороной корабля, ребята услышали сигнал «Тревога». Юрий бросился вниз, в трюмный отсек, где располагалась аппаратура РЛС, и где располагалась «Стрела», вдруг что-то потребуется там. Вернулся он вскоре, лица на нем не было. «Подбегаю я к отсеку, через который мы бегали в свой трюм», – рассказывал он потом, – «а там морячок уже люк сверху завинчивает, как по тревоге положено. Погоди, малый, говорю, мне вниз надо! Тот отвинтил крышку, спустился я в отсек, а там нижний люк только что завинтили. Смотрю, морячок наверху быстренько опять верхний люк завинчивает. И тут слышу: „Проводим учебное затопление девятнадцатого отсека!“ Глянул на стенку – батюшки, девятнадцатый отсек! Сердце в пятки ушло, ну, думаю, они же сейчас меня затоплять начнут, у них же по боевому расписанию отсек пустой! Схватил со стены брус, предназначенный стенку подпирать для борьбы за живучесть корабля, и давай колотить вверх… Ну, матросик услышал, открыл люк, спас!» – «Да ты не волнуйся, Юра, это же учение сегодня условное!» – «А кто же вас знает, что у вас условное, а что нет! Вот будет, как в прошлый раз!»

Это он вспомнил, как недавно они с Георгием захотели заработать внеочередные сто граммов. Сообщили, что во-о-он с того корабля по нашему кораблю сейчас будут стрелять торпедой. Ни фига себе, заявочка! «Нет», – успокоили ребят, – «Что вы! Торпеда учебная, без заряда. И кроме того, она перед нашим кораблем наберет глубину и пройдет под корпусом. Зато тому, кто увидит приближающуюся торпеду, по давней морской традиции выдают сто граммов шила!» «Шилом» почему-то на флотах называют спирт. А разбавленный пепси-колой – «пепси-шилом». Юрий с Георгием отправились на правый борт, нашли место, где висел единственный спасательный круг, (на всякий случай) и принялись наблюдать за слегка взволнованным морем. Кстати, они поинтересовались, почему на корабле всего два спасательных круга – по одному с каждого борта? Им доходчиво объяснили, что главная задача военных моряков – бороться за живучесть корабля, а для этого спасательные круги не нужны!

Увидели торпеду не они. «Вон она, вон!» – замахали руками моряки. Торпеда стремительно приближалась к борту, не выказывая ни малейшего намерения куда-либо заглубляться. Кстати, начитавшись книг о вековом соревновании корабельной брони и снаряда, Георгий поинтересовался, какова же ныне толщина корабельной брони, и с удивлением услышал, что у современного корабля толщина борта где-то восемь миллиметров, всего. «Может и не зря предусмотрительный Юрий занял позицию возле спасательного круга?» – подумалось Георгию. Но в этот момент, получив дистанционную команду, торпеда остановила свой бег, и ее бело-красная шахматная головка начала игриво выныривать в волнах неподалеку от борта. С корабля спустили шлюпку, ловить торпеду. Хоть и учебная, а жалко! Капитан с мостика, в мегафон: «Посмотрите на этих раздолбаев!» Он имел в виду моряков, спустившихся в шлюпке на воду. Они не закрыли сливное отверстие в днище шлюпки, предназначенное для слива дождевой и прочей воды, попадавшей в шлюпку на палубе, и шлюпка быстро начала набирать морскую воду. Дыру, конечно, закрыли, торпеду, конечно, вытащили.

Учения загадали еще одну загадку, но о ней мы поговорим чуть позже. В целом испытания ЦСО «Стрела» на море практически закончились. Осталось выполнить контрольные снимки с экрана индикатора кругового обзора, в различных режимах, на ходу корабля. Для помещения в отчете. Запланировали такую, совсем не сложную работу на последний выход нашего корабля в море. Выход был последним, потому что после него корабль, с командой которого ребята уже сроднились, уходил на капитальный ремонт, обнаружилась течь керосина из танков корабля. Так уж вот сложилось.

Был тихий слегка пасмурный рассвет, когда корабль плавно прошел знакомый створ севастопольской гавани. Все работало штатно, фотокамера была подготовлена к работе, РЛС работала, «Стрела», как всегда, тоже, картинка на контрольном индикаторе кругового обзора не оставляла желать лучшего. И вдруг! Как только створ гавани остался за кормой, контрольный индикатор, единственный, экран которого можно было фотографировать, – погас! Вырубился! И все пять часов, пока корабль совершал свой последний перед ремонтом выход в море, никто не мог найти причину отказа. Зато, как только корабль снова вернулся в гавань и прошел через створ Севастопольской бухты, экран исправно засветился. Оказалось, что кто-то выключил в трюме пакетник, выключатель электропитания именно этого индикаторного шкафа. Когда его снова включили, оказалось, что все исправно. Пустяк…

Пришлось еще раз начинать сначала. Выделили другой, похожий на прежний, большой противолодочный корабль. Еще раз перенесли ЦСО, еще раз смонтировали, подключили, включили в план работ – и года не прошло. Сфотографировали экран. Оформили акт испытаний. И вот тут произошла неожиданность. Георгий и Юрий отказались его подписывать, они стали уговаривать двух ленинградских капитанов смягчить формулировки, чем озадачили командиров. Если бы речь шла о смягчении недостатков, вопросов бы не возникло, поторговались бы и нашли взаимоприемлемые обороты, как позже было в Кап-Яре, об этом расскажем ниже. Однако здесь разработчики просили изменить совсем другую запись, на которой настаивали моряки. Дело было в том, что по типовым правилам испытаний у моряков в акте был раздел «Недостатки». И моряки записали в этом разделе: «Недостатков система не имеет». И точка! «Но так же не бывает, никто же не поверит! Давайте найдем!» – упрашивал Георгий. Однако моряки стояли на своем. Неизвестно, сколь часто встречалась такая ситуация на испытаниях, но в конце концов ребята смирились и акт подписали.

Моряки сделали почти невозможное, они за полгода согласовали размещение ЦСО «Стрела» на шести проектах кораблей, оснащенных этой обзорной РЛС, согласовали с шестью руководителями этих проектов и получили документацию на встраивание ЦСО на эти корабли. И вскоре «Стрела» появилась на кораблях Черноморского, Северного, Балтийского и Тихоокеанского флота. Георгий поначалу, в порядке авторского надзора, съездил на встраивание ЦСО. Особенно подивился он оперативности на ТОФе – Тихоокеанском флоте. Там оказался корабль старого проекта, где размер люка не позволял опустить «Стрелу» в трюм, где размещалась аппаратура РЛС. Но когда Георгий приехал во Владивосток, такой же закрытый город, как и Севастополь, «Стрела» уже стояла на месте. «Как это вы сумели?» – удивился Георгий. «Да чего там! Вырезали люк, а потом опять заварили. Эко дело!» Все везде работало нормально. И потом, много лет спустя, с флотов не поступало жалоб на работу системы.

С капитанами Георгию больше встречаться не пришлось. Капитана первого ранга вскоре отправили на пенсию, а капитана третьего ранга – на учебу в Военно-морскую академию.