Текст книги "...Для того, чтобы жить"

Автор книги: Юрий Дьяконов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

КИРПИЧИ

С наступлением лета Олег спал во дворе. Часто оставался ночевать Ванька Руль. А теперь вот напросился Сенька:

– Ну что тебе стоит, Олег? Душно же в хате. И мать храпит так, что стекла дрожат. Я места немного займу.

Старой железной кровати на троих уже не хватало. Тогда сколотили двухметровые козлы. К ним прибили концы досок, а другие концы положили поперек кровати. Ширина получилась необыкновенная. Для пятерых места хватит. Натаскали с ипподрома свежего сена, застелили его большущим рядном. Чем кровать не королевская?! Почти такая, как на рисунке в книжке «Принц и нищий».

Абдула старший брат отпускал на ночевку беспрепятственно. А Толька приходил, если отец в командировке. Мишка с вечера тоже умащивался рядом. Пел с ними песни. Тараща сонные глаза, слушал их разговоры. И незаметно засыпал. Тогда Олег брал его на руки и уносил в дом.

Лежат ребята рядом. А над головой летит, как курьерский поезд, лунища. Ныряет, ныряет из одного облака в другое, будто в туннеле… А если нет луны, так еще и лучше. Звезд высыплет – не сосчитать!.. Пробовали не раз. Поделят небо на две части: справа от Большой Медведицы и слева. Считают, считают – обязательно собьются. Да ну их! Что они, звездочеты? Или дел других нет? Можно истории про войну и про сыщиков рассказывать. Можно помечтать о будущем.

***

Перерабатывать рыбу наконец закончили. Чертовски уставшие, они похлебали ухи, которую удивительно вкусно готовила мать Олега, и вчетвером улеглись на «королевской» кровати. Только Сенька где-то запропастился.

– Ждать больше не будем! – решил Иван. – Давай, Олег.

– Ладно, – согласился Олег, – сегодня я расскажу короткий рассказ Джека Лондона. «Любовь к жизни» называется… Перед ним расстилалась бесконечная белая пустыня. А у человека уже не было сил подняться. Он мог лишь ползти по снегу…

Громко звякнула щеколда калитки. Олег смолк. К ним подбежал запыхавшийся Сенька и выдохнул одно слово:

– Грабят!

Все вскочили с кровати, окружили его:

– Где грабят? Кого? Да говори скорей!

– Школу грабят! Кирпичи, что для физкультурного зала, воруют!.. Иду по Филимоновской – глядь: дыра в заборе. И трое здоровых кирпичи тащут. Что же я один могу? Я сюда подался.

– Вот гады!.. Ну мы щас им!.. А ну, пошли!..

– Стой, ребята! – остановил их Олег. – Чего ж с голыми руками? Возьмем хоть биты от городков.

Расхватав увесистые палки, ребята выбежали со двора.

***

С кирпичами, о которых сообщил Сенька, у ребят были связаны очень большие надежды…

Самым любимым предметом у мальчишек была физкультура. Ее всегда ожидали, как праздник. Физрук, Павел Иванович Мордовченко, которого за глаза и учителя и ученики любовно называли «наш Паша», был великим энтузиастом своего дела. Он пропадал в школе дни и ночи: тренировал гимнастов и легкоатлетов, готовил старших ребят к сдаче норм на только в прошлом году введенный значок «Готов к труду и обороне СССР». Но не все зависело от Паши.

Хорошо весной и осенью – во дворе всем места хватает. А как только начиналась ненастная погода, уроки физкультуры срывались один за другим. Заниматься приходилось в коридоре на втором этаже. А там и гимнастических снарядов поставить негде. Когда группа во время разминки бежит, поднимается такой грохот, что из дверей выглядывают недовольные учителя. Чуть засмеются физкультурники – в классах веселое оживление. Там уже не на доску смотрят, а прислушиваются: что это такое веселое делается в коридоре?.. Если же идут контрольные, тогда совсем не пикни. А что за физкультура без бега, прыжков, подвижных игр, смеха?!

Администрация школы, совет пионерской базы, учком три года подряд добивались физкультурного зала. По просьбе крайкома комсомола студенты строительного техникума сделали для школы проект большого флигеля, где будет размещаться физкультурный зал. Проект этот вывесили в коридоре, и вся школа ходила им любоваться. Оставалось добыть стройматериалы и в первую очередь – кирпич.

Когда в середине апреля первые подводы с кирпичом появились в школьном дворе, вся вторая смена с криком «ура» кинулась к выходу. Большая перемена растянулась на урок, пока все до последнего кирпичика не были уложены в штабеля у забора. Потом эти авралы продолжались до самых каникул.

И вот теперь, когда строительство должно было со дня на день начаться, кто-то посмел эти кирпичи разворовывать!

***

Они перемахнули через забор и очутились в школьном дворе. Тьма кромешная. В трех шагах ничего не видно.

– Держаться вместе! – предупредил Олег.

Вдоль здания школы прокрались ближе к штабелям кирпича. Прислушались. Тихо. Лишь вдали переругивались собаки да совсем близко, за забором, фыркнула лошадь.

– Где ж, Явор, твои жулики? – недовольно прошептал Толька. – Может, тебе со страху померещилось?

– Со страху! – обиделся Сенька. – Дать бы тебе по башке!

– Тс-с-с! – остановил их Олег. – Слышите?

Друзья затаились за кустами желтой акации в двадцати шагах от штабеля. Громыхнула доска. Кто-то тихо чертыхнулся. Звонко цокнул кирпич о кирпич.

– Эй вы! – не выдержал Ванька Руль. – А ну давайте отсюда, пока вам ноги не повыдергивали!

За штабелем затихло. Потом раздался хриплый голос:

– А ты двигай сюда, раз такой смелый!

– Не ходить! – тихо приказал Олег.

– Ну, чего ж ты скис?.. В штаны наклал?!

Ванька рванулся вперед, но Олег вцепился в его руку:

– Спятил?! Заманить хотят. Там их целая шайка…

– Ну, так я сам тебе щас ребра пересчитаю!

С хрустом ломая стебли цветов, кто-то прямо по газону побежал к ним. Когда над кустами акации показалось что-то темное, Иван и Олег, одновременно привстав, с плеча стукнули это «что-то» городошными палками.

– А-а, гады!.. – закричал подбежавший, бросаясь влево.

Но там его с не меньшим усердием встретили палки Абдула, Сеньки и Феодала. Нападавший взвыл и побежал назад, крича:

– А вы чиво смотрите, как человека убивають?!.

Над головами ребят просвистел кирпич. Он ударился о мощеную дорожку, идущую от ворот, и разлетелся, обдав их мелкими осколками… Казалось, бесконечно долго то по одному, то по нескольку сразу летели от забора невидимые кирпичи.

Ребята, пригнувшись, сидели за невысоким заборчиком из штакетника, огораживающим газон с цветами. Перед заборчиком – стена кустов желтой акации. Пробить ее кирпичи не могли. Упругие ветки пружинили и отбрасывали их назад, в цветник. А те, что летели выше кустов, разлетались на куски, ударяясь о мощеную дорожку позади.

Наконец бомбардировка прекратилась. Донесся голос:

– Может, мы их, дураков, поубивали?

– Поубиваешь их!.. Смылись давно… Ладно. Давай. – И снова зацокали кирпичи.

– Так чего ж мы? Пусть тащут, да? – шепнул Сенька.

– Они сейчас ноги еле утащут, – тихо ответил Иван. – Живо собирай камни. Да побольше!

В темноте, торопясь, шарили они руками вокруг себя. Переползали с места на место. Набивали в карманы и за пазуху камни, обломки кирпича, комки засохшей земли. Потом собрались в кружок обсудить план действий.

– Ваня, – предложил Олег, – ты с Толькой зайди слева, а я с Сенькой и Абдулом подберусь справа, от мусорника, чтоб они за кирпичи не спрятались. Как только я погоню жуликов вдоль забора, ты их и встретишь. Идет?

– Ладно, – согласился Иван, – пошли, Толька! – отступил на шаг, и тотчас его и Феодала скрыла тьма.

– Огонь! – скомандовал Олег.

Три камня стремительно полетели в темноту… Тихо… Еще три!.. Еще!..

У штабеля кто-то громко крякнул. Послышалась ругань. Ага! Не нравится! А кирпичами кидать нравится? Получайте! Они кидали без остановки. Ругань, выкрики тоже не прерывались. Значит, камни неплохо находили цель. А ну еще! Еще!..

Тяжело топая сапогами, кто-то побежал вдоль забора.

– Ты куда?! – резанул строгий оклик.

– А чиво ж мине ждать, пока все глаза повыстребают?! Смывайся!.. Они, небось, уже за милицией послали!..

Громко забарабанили камни в забор. Это, отрезая жуликам путь, вступили в бой Ванька Руль с Феодалом.

– Ой!.. Ох!.. У-у-у, сволочи! – слышалось в темноте. – Да куда вы поперли, батя?! Там же этих гадов с полсотни засело! Лезьте на забор!.. Куда ж ты сапогом в рыло тычешь?!

Загрохотали доски забора. Послышался громкий удар кнута. Обиженно заржала лошадь. Громыхнули колеса телеги.

– Ми-ли-ци-я-а! Держи жуликов! – звонко крикнул Явор.

Возбужденные сражением, они собрались у дыры в заборе.

– Надо чем-то заложить, – вслух подумал Олег.

– Зачем заложить? – удивился Абдул. – Жулик шибко убежал! Утро будет. Тимоша хорошо забивать дырка будет.

– До утра, может, еще половину утянут, – объяснил Олег и тоже удивился: – А правда, ребята, где Тимоша?..

Большого, сильного и добродушного украинца Тимошу ребята уважали: он никогда не жаловался на них начальству. Был у него, по мнению мальчишек, и большой недостаток: он верил в бога, а еще больше – в чертей, домовых и прочую нечисть. Мальчишки знали это и пользовались Тимошиной слабостью. Если нужно было отвлечь его внимание, кто-нибудь из ребят заводил страшный рассказ о нечистой силе. Тимоша так и впивался глазами в рассказчика. А тем временем пацаны, решившие сбежать с «бузовых» уроков, беспрепятственно выскакивали за его спиной в окно и исчезали на улице…

Тимоша вместе со своей сестрой Глашей, высоченной и смуглой, как цыганка, составляли весь обслуживающий персонал школы. Они топили печи, убирали классы, дежурили в раздевалке, давали звонки. Тимоша был одновременно и кем-то вроде завхоза, и кладовщиком, и дворником, а по ночам – сторожем.

Куда же он мог деться?

– Дрыхнет ваш Тимоша! – желчно отозвался Толька.

Они забарабанили в двери школы. Не отзывается.

– Подождите! – остановил Явор. – Кричит где-то!

– …я-а-а! – приглушенно послышалось из глубины двора. Что за чертовщина! Ребята бросились к угольному сараю.

– Откройте! – уже явственно донеслось из-за двери.

Они размотали проволоку, которой была закручена задвижка.

– Кто тут? – не выходя из сарая, крикнул Тимоша.

Ребята назвали себя. Тимоша пощупал руками стоявшего ближе всех Сеньку. Вздохнул облегченно:

– Ты, Сэмэн?

– Я ж, дядько Тимохвей!

– Слава тоби, боже. Я думав, опять нечистый со мной шуткуе. Хотел в сарае фонарь взять, шоб на кирпичи посмотреть. Только вошел, а сзади – хлоп! Я кричать. А там как завоет? Как захрюкает!..

– Да что вы, дядя Тимоша! – смеялись мальчишки. – Это жулики вас тут заперли…

– Ах, уркаганы! Бисовы души! – ругался, пришедший в себя Тимоша. – Значит, колы б нэ вы, так и сидел бы до утра…

Тимоша зажег керосиновый фонарь, и они прошли вдоль забора. Дальний конец штабеля разворочен. Утащили, видно, порядочно. Цветы истоптаны. На газоне десятка два кирпичей, отброшенных упругими кустами. А дорожка, ведущая к воротам, усеяна здоровенными осколками.

– Бандюги! Так же и поубивать могли ни за грош! – качал головой Тимоша. – Надо в милицию сообщить!

– Не надо!.. Мы сами разыщем!..

Ребята все-таки уговорили Тимошу, пообещав:

– Вот если завтра до вечера все не будет на месте, можете заявлять!.. Никуда они не денутся!.. Кирпичи не хлеб, в брюхо не спрячешь!..

Уже во втором часу ночи вернулись на «королевскую» кровать. Хотели договориться о плане поисков. Но едва добрались до подушки, пахнувшей донником и еще чем-то медвяным, знакомым с раннего детства, как звезды, наконец-то появившиеся из-за туч, стали подмигивать, кружиться. Тяжелые веки закрылись сами собой. И ни встающая на востоке заря, ни яростный звон будильника уже не могли их разбудить.

***

Весь прилегающий к школе район они знали как свои пять пальцев. Усердно проведенная разведка уже через полтора часа дала результаты. Виновники ночной кражи были обнаружены. Это Уваровы, которые живут на Покровском. Такой разбойной семейки больше в районе не сыщешь. Старик Уваров, высокий, худой, как жердь, и четверо его сыновей – Митька, Витька, Колька и Сашка, – задиристые, дерзкие, злопамятные. Да еще старшая сестра Акулина, выполнявшая в доме роль хозяйки. За неуживчивый характер и злобный нрав соседки прозвали ее Ежихой.

Младший брат, Сашка, пока еще в школе, на третий год в шестой группе остался. А остальные братья бросили школу, не добравшись до пятой. Все работают на бойне. А потому у них за голенищем сапога всегда виднеется рукоятка длинного, как австрийский штык, ножа.

– Такие не только корову, а кого хочешь зарежут и глазом не моргнут! – говорили о них соседи и старались с братьями не связываться.

Еще в прошлом году начали Уваровы рядом со старым саманным новый дом строить. Выложили стены до окон, а дальше – стоп! Кирпич кончился. Вот и решили они поживиться.

Кирпичи, сложенные стопками, ребята обнаружили в глубине двора, за недостроенным домом. Но как их взять?.. Пришлось посвятить в свои дела Леньку Семина. Он парень ничего, компанейский. Да и как без него обойдешься, если семинский двор как раз граничит с уваровским?

Ленька, узнав в чем дело, охотно взялся помогать. От него узнали обстановку. Старшие братья на работе. Сашка Уваров с Акулиной потащили продавать на базар две корзины клубники – вернутся не скоро, за каждую копейку торговаться будут. А старик Уваров дома. Утром, перед тем как уйти на работу, Ленькина мать поздоровалась с ним. Так он даже не ответил, сразу в дом шмыгнул. Но мать успела заметить, что голова у него тряпкой замотана, а под глазом синяк.

– Ох ты! – удивились мальчишки. – И дед был с ними! Через щель в заборе они внимательно изучили подступы.

Если таскать, пригнувшись, старик Уваров даже со двора их не заметит.

Олег с Иваном оторвали нижние доски Ленькиного забора. Сеньку поставили наблюдать за улицей. А остальные, выстроившись цепочкой, пошли швырять кирпичи из рук в руки. Работали быстро. От пота щипало глаза. Ободрали руки об острые грани. Часа через полтора все было кончено. Доски прибили на место. Уставшие ребята уселись на траву у груды кирпичей.

– Фу-у-у! Управились! – радовались они. – Главное – шито-крыто, как в кино!.. Никаких следов… Пусть теперь дед Уваров порадуется!.. Да он от злости все переломает!..

– Ребята! – вдруг поняв, что произошло, вскочил Ленька. – Так он же и правда все переломает!.. Давайте скорей их куда-нибудь. А если мать придет да увидит? Она с меня шкуру спустит! А Увары?! Да они же меня изничтожат!

Веселье угасло. В самом деле, как доставить эту гору кирпича в школу? Если таскать просто так – все увидят. И уж тогда встречи с Уварами не миновать.

– Тачка нужна, – вздохнув, сказал Толька. – А где взять? На всей улице ни у кого нету…

«Тачка… тачка, – думал Олег. – Черт с ней, какая – лишь бы колеса были». И вдруг вспомнил…

Еще во времена нэпа по городу разъезжали частники-мороженщики, выкрикивая на все голоса:

– Кому мороженое!.. Сладкое, питательное, просто замечательное!.. Подходи! Не скупись, у кого деньги завелись!..

В застекленной будке на колесах из ящика, набитого льдом, торчали два жестяных ведра, доверху наполненных мороженым. Продавец в фартуке и белом колпаке ловко вставлял в формочку круглую вафлю, плотно утрамбовывал ложкой, накладывал мороженого и, прихлопнув сверху второй круглой вафлей, нажимал на ручку формочки – раз! Плати деньги и получай белый, сверкающий на солнце цилиндрик мороженого.

На Лермонтовской, в громадном сарае тетки Насти, устроила мороженщики гараж для своих будок. В двадцать девятом году частников прижали. Бросили они свое ставшее уже невыгодным ремесло. А несколько будок так и осталось в сарае…

Голубая, с облупившейся краской и выбитыми стеклами будка мороженщика то мчалась из школьного двора к Покровскому, то медленно катила к школе. Туда и обратно, сменяясь, везли ее «рысаки» – Ванька с Олегом, Толька с Ленькой и Абдулом. А в будке на рогоже, прикрывающей кирпичи, восседал, как китайский император, самый легкий из них – Явор. Он покрикивал:

– Но-о-о! Рысачки мои! За-лет-ны-я-а!..

Когда все кирпичи были сложены на прежнее место, ребята умылись под краном, постирали испачканные майки и, надев их, уселись отдыхать в закоулке школьного двора. Олег, отозвав Явора в сторону, пошептался с ним, и Сенька пристал к Тимоше:

– Дайте голубой краски!

– На что тебе голубая? Возьми вот зеленую.

– Нет, дядя Тимоша, мне голубая нужна!

Пришлось Тимоше лезть в подвал и отливать ему голубой.

Сенька развел краску пожиже и стал проводить голубые вертикальные полосы на стопах кирпича.

– Зачем красит? – спросил Абдул.

– Метки делает! – объяснил Толька. – Чтоб опять не сперли.

– Сам маленький, а хитрый какой! – смеялся Абдул.

Необходимость принятых мер мальчишки оценили только под вечер, когда дед Уваров хватился кирпичей, обыскал соседские дворы и в сопровождении сыновей явился в школу.

– Вот что, начальник, – сурово сказал старший Уваров Илье Андреевичу. – Распустил ты своих ублюдков!.. Кирпич у меня украли! Показывай!

– Как вы смеете! – возмутился Илья Андреевич. – В школе каникулы. Детей нет… И вообще, при чем тут кирпич?..

– Ну, ладно! – оборвал Уваров. – Сам свои кирпичики до одного найду! – и направился во двор.

Возмущенный заведующий пошел за ним. А громоздкий Тимоша, машинально сжав пальцы в здоровенные кулаки, пристально вглядывался в лица Уваровых: «Кто из них меня ночью запер?»

Братья не выдерживали взгляда, отворачивались.

– Щас я вас всех на чистую воду выведу!.. Меточка не обманет! – мерцая подбитым глазом, бормотал старик, приближаясь к штабелю кирпича.

И вдруг он остановился, будто наткнулся на стену. На всех кирпичах, уложенных аккуратными стопками, виднелась голубая полоска, сделанная Сенькой.

– Не может быть!.. Это у меня голубая! – крикнул Уваров.

Он осмотрел весь штабель, погрозил кулаком кому-то неизвестному, кто перехитрил его, и пошел со двора.

– Послушайте! Гражданин! – крикнул вдогонку заведующий. – Обратитесь в милицию! Они найдут воров!

– А иди ты со своей милицией! – крикнул дед Уваров, выругался и исчез за калиткой.

«КЛИЧ ПИОНЕРА: ВСЕГДА БУДЬ ГОТОВ!»

– За год в школе дров наломали много! – сказал на собрании учитель труда Короткое, потрясая пачкой исписанных листков. – Тут все учтено… Денег на ремонт отпустили мало. Едва хватит рассчитаться с малярами и штукатурами. Так что, ребятки, придется хорошенько потрудиться…

Сводные ремонтные бригады создали из пятых, шестых и восьмых групп. Девятые и седьмые – не в счет, они уже школу окончили. Бригадиром бывших шестых стал Олег, помощником – Иван. Коротков предоставил бригадирам большие полномочия. Он лишь давал задания и советы, если в них была нужда, следил за безопасностью и принимал готовые работы. А остальными вопросами занимались сами бригадиры.

Так как все двадцать два члена бригады оказались пионерами, Олег предложил:

– Будем считать бригаду сводным пионерским трудовым отрядом.

Мальчишки согласились. Тут же разбились на звенья, выбрали командиров. Сеньку назначили отрядным художником. А Леньку Семина, по его просьбе, утвердили барабанщиком.

Рабочий день отряда начинался рано: в половине седьмого они уже стояли в пионерской форме на линейке в школьном дворе. Командиры звеньев рапортовали о готовности к работе. Олег или Иван объявляли задания. На мачту, сделанную из старой водопроводной трубы, под стук Ленькиного барабана представитель звена, лучше всего выполнившего вчерашнее задание, поднимал красный флаг. В шесть сорок пять мальчишки, сняв форму, бежали на свои рабочие места. Кто в мастерскую – делать заготовки, кто в классы, в подвал, в сараи, на чердак – туда, где им сегодня предстояло трудиться.

Больше всего, конечно, было работ по дереву. Ребята разгоняли толстые, шершавые доски на брусья, рейки. Пилили их по размерам, строгали, резали, долбили дерево, которое под их руками превращалось в спинки или крышки парт, ножки столов, стульев, скамеек, в детали вешалок, дверей, шкафов, в гладкие половые доски, которые положат взамен старых, прогнивших.

Но и в слесарной дела было много. Нужно было починить, изготовить заново сотни петель для парт, разной величины стальных уголков, навесок, крючков, задвижек, шпингалетов, потому что найти все это в магазинах было невозможно. Согнуть, сшить, подогнать десятки метров водосточных труб, колен, воронок, желобов. Приготовить прямые и фасонные прутья для лестницы, вырванные и унесенные неизвестно когда и зачем. Нужно было ремонтировать сараи для дров и угля, вставлять стекла, красить. Много, очень много нужно было поработать, чтобы привести школу в порядок.

Олег настоял, чтобы сделали доску показателей соцсоревнования по образцу той, что он видел на Ростсельмаше. Сенька отлично нарисовал и приклеил на доске самолет, автомобиль, лошадь с телегой, черепаху и добавил еще уродливого рака. А Олегу объяснил:

– Это для тех, кто будет все дело тянуть назад.

Доска сразу же привлекла внимание. И, по просьбе Короткова, ее из отрядной сделали общешкольной.

Мальчишки ревниво следили, на чем их звено или бригада сегодня едет. Если на автомобиле или лошади – еще ничего: поднажмут, а там, может, и на самолет перескочат. Но если на черепахе или, хуже того, – на раке, поднимался такой тарарам, что виновники после головомойки набрасывались на работу, как черти.

В двенадцать тридцать усталые, но уже умытые и снова одетые в форму, бойцы сводного отряда строились на линейку. Командиры докладывали о выполнении заданий. Спускали флаг. И все расходились по домам.

***

Иван, Олег, Толька и Абдул уже начали отбивать планки, чтобы снять опалубку с зацементированных ступенек крыльца, ведущего во двор, когда выбежал Сенька:

– Илья зовет всех! Собрание будет.

– Какое там еще собрание! – недовольно пробурчал Ванька. – Закончим работу и через полчаса придем.

Сенька убежал, но вскоре появился опять:

– Приказал бросить! Все собрались. И учителя тоже…

В большом угловом классе на втором этаже было полно народу. Учителя, ребята из ремонтных бригад, члены учкома, секретарь комсомольской ячейки завода, физкультурники во главе с Пашей Мордовченко, Илья Андреевич и двое неизвестных мужчин.

– Товарищи! – начал Илья Андреевич. – Собрали мы вас потому, что дело не терпит отлагательства. Нам хочется, чтобы вопрос этот решали не только администрация школы и представитель горотдела наробраза, но и вы. И решать его нужно честно, по совести.

– Да что случилось?! Скажите наконец! – не вытерпел кто-то из присутствующих.

– А случилась беда. В школе имени Луначарского обрушилась стена.

В классе задвигались, зашумели:

– Как же так?! А люди?! Что с ними?!

– Подпочвенные источники виноваты. Образовалась пустота, осел фундамент. Да и школа старенькая, не ремонтировалась много лет. Жертв нет. К счастью, это произошло поздней ночью… Но дело в другом. Школе нужно помочь.

– Конечно!.. А как же!.. Поможем! – закричали с мест.

– Вот мы и подошли к главному, – сказал заведующий.

И учителя, и ребята, знавшие его привычки, судя по тому, как он то, сжимая пенсне, складывал его почти вдвое, то снова отпускал, поняли, что Илья Андреевич очень волнуется.

– Но в городе сейчас для срочного ремонта школы невозможно достать кирпич…

По классу прокатился настороженный шумок.

– И помочь им можем только мы… Если откажемся пока от постройки физкультурного зала и отдадим наши материалы…

Несколько минут творилось что-то невообразимое. Все вдруг заговорили, заспорили, старались перекричать друг друга.

И тут на пороге появилась высокая худая фигура уборщицы Глаши в сером рабочем халате. Она потрясла звонком. Шум стих. Прокатился смешок. Все будто пришли в себя. Глаша, ни на кого не обращая внимания, поставила колокольчик на учительский стол и так же не спеша пошла назад.

– Спасибо, Глаша, – улыбнулся ей Илья Андреевич и, обращаясь к остальным, сказал: – Знаю. Вопрос этот для вас острый. Но покричали и хватит. Теперь выходите сюда и говорите, что вы думаете. Кто первый?..

И начались выступления. Кто говорил – давать, а как же иначе! Кто говорил – нет! Пусть наробраз найдет материал. Все с интересом поглядывали на физрука Пашу Мордовченко. Что-то скажет он? И он, стискивая деревянные рукоятки прыгалки, почему-то оказавшейся в руках, сказал:

– Материалы надо дать, ребята. Вы знаете, как я сам ждал строительства зала. Но, если мы будем строить, а школа имени Луначарского не будет работать, нам это будет позорно! – Он рубанул воздух рукой и пошел от стола.

– Жалко ведь! Мы так старались! – выкрикнул Толька.

– Ты, что ли, один! – перебили его. – Все кирпичи таскали!

– Что ты знаешь?! – обозлился Феодал. – Он таскал! Да мы, знаешь, как за них…

Олег и Ванька дружно дернули его вниз.

– Болтун! – презрительно сказал ему Ванька.

И тотчас вскочил Олег. Слушая выступление Паши, он все смотрел на прыгалку в его руках.

– Говори, Курганов, – разрешил заведующий.

Олег, идя к столу, попросил физрука:

– Павел Иванович, дайте, пожалуйста, прыгалку. На минутку.

Физрук удивленно посмотрел на него и отдал.

– Вот тут сказали, что школа имени Луначарского чужая. Враки. Она наша. Вон Ваня сидит. Он мой товарищ. Вы его все знаете. Мировой парень. А раньше он учился в этой школе. Это его школа. Значит, и моя. И ваша. Все они в городе наши… И еще я хотел сказать. Вот, видите, прыгалка. Ну, пусть веревка… Если я буду прыгать, а кто-нибудь рядом будет тонуть, так для него прыгалка – спасение. Так? А для меня – игрушка. И если я, чтобы не отдать игрушку, не протяну ее тому, кто тонет, кто же я после этого буду? Подлец и все… У нас школа есть. Видите, скоро станет, как игрушка. Сами стараетесь. А у тех ребят нет школы… Что же им, не учиться? Короче: надо отдать кирпич! Вот и все…

После Паши Мордовченко и Олега уже никто выступать не захотел. И собрание приняло решение: кирпич школе имени Луначарского отдать!..

***

Ремонт был в разгаре, когда из Персиановских военных лагерей вернулась Нина, которая гостила там у отца. Увидев, что делается в школе, она потребовала у Олега:

– Включай меня в свою бригаду! И Галку Студенцову тоже. И еще немало девочек захотят. Вы пионеры, а мы кто? Думаешь, нам дела не найдется?..

Семь бывших шестиклассниц, как раз звено, влились в сводный отряд.

Обходя вечером школу, Коротков заглянул в раздевалку:

– Это уже становится опасным! – заявил он, разглядывая огромную кучу обрезков, щепы, чурбаков, опилок, ссыпанных тут до поры. – Поручаю тебе, Курганов, все это аккуратно сжечь.

– Есть! – весело откликнулся Олег, представляя, как охотно мальчишки возьмутся за это. Вот кострище получится!

И тотчас мелькнула мысль: зачем же добро сжигать так просто? Ведь можно устроить настоящий костер!..

– Мировое дело! – поддержал Олега Иван.

– Мальчики! Надо, чтобы костер получился не хуже лагерного! – загорелась Нина. – Задержите хоть на три дня.

Они задержали. Нинка с Галкой за эти дни сбились с ног. Шептались по углам с мальчишками, о чем-то яростно спорили. В пустом классе шли репетиции…

Хотя никого официально не приглашали, первого июля к восьми часам вечера народу в школьном дворе было полно. Все с нетерпением поглядывали в угол двора, где за фанерными щитами суетились «артисты», и на высокую пирамиду, сложенную из сухих ветвей, обрезков досок, заполненную внутри щепой и стружками.

Олег открыл костер стихами:

 
Чтоб сердце стучало в груди веселее,
Чтоб песня, как птица, рвалась на простор,
Чтоб ночь отступила, чтоб стало светлее
Зажгись, пионерский костер!
 

Тотчас четверо костровых во главе с Алешкой Немтырем чиркнули спичками. По сухим ветвям и стружкам побежали светлые огоньки. Они свились в огненные змейки, заметались, скакнули вверх. И вот уже запылала вся пирамида. Заглушая треск пламени, рванулась ввысь песня:

 
Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы – пионеры, дети рабочих.
Близится эра светлых годов.
Клич пионера: всегда будь готов!..
 

Ее подхватили зрители. Взрослые, которых тоже собралось немало, хлопали в такт ладошами. Привлеченные песней, пламенем костра, в ворота заходили все новые и новые люди.

Концерт начали октябрята из звездочки, прикрепленной к пионерскому отряду на базе. Девчушки в фартучках, косыночках и полосатых чулочках под аккомпанемент Сенькиной балалайки сплясали и спели «Тритатушки-тритаты». Малышек не отпускали, пока они не повторили все сначала. Нина с Галкой исполнили сценку из школьной жизни. Олег прочитал «Стихи о советском паспорте» Маяковского. Шумовой оркестр под руководством Лешки Семина на бутылках с водой, расческах с папиросной бумагой, трензеле и деревянных ложках исполнили «Турецкий марш» и «Вальс Турандот». Оля Крашенинникова, робкая подружка Ивана из школы имени Луначарского, спела «Стоит гора высокая».

Ребята вытолкнули в круг упирающегося Бинеева.

– Спой, Абдул! Спой ту, что нам на Дону пел!

– Мы стесняемся. Это песня ну… куплеты про любовь.

– Давай про любовь! – потребовали зрители.

Сенька затренькал на балалайке. Абдул спел куплет по-татарски.

– Переведи! – потребовали девчонки.

– Хорошо. Только я буду петь немножко плохо по-русски, – сказал он и продолжил:

 
Лодка йдет, лодка йдет,
Лодка йдет, а след нет.
Письмо йдет, привет йдет,
Говорит, а самой нет.
Ах ты, моя милая,
Зачем сердце вынула?
Сердце мое вынула,
Куда его кинула?
По широкой улица
Течет холодный вода.
Холодный вода течет —
Не туши пожар сердца…
 

Раскрасневшегося Абдула проводили громкими аплодисментами. А девчонки подарили ему три розочки.

Костер удался на славу и закончился только в одиннадцатом часу. Зрители расходились веселые, довольные.

К организаторам подошли член завкома Григорий Степанович и секретарь ячейки ВЛКСМ завода Женя Стрельников.

– Молодцы! – похвалил Григорий Степанович. – С полтыщи народу собрали. Да здорово как! Вы дайте у нас в клубе лучшие номера. Рабочие с удовольствием посмотрят… И еще вот что. Нельзя ли тут, при школе, организовать что-то вроде дневного клуба для пацанов? Больно уж наши работницы жалуются: озоруют ребята. Да и понятно: лето, они без присмотра совсем.

– Дядя Гриша! – смутился Олег. – Так на базе не один наш отряд. И вожатые…

– Во-во! – перебил его Стрельников. – Пока будем друг на дружку кивать… А у Семеновых, понимаешь, мальчишка под трамвай попал!.. Вы начнете. А потом мы с других отрядов спросим… Ты, Курганов, все вожатого просил. Так вот. Не дадим. Пока нет Яшнова, утвердим тебя помвожатым. В порядке исключения. Сам-то скоро в комсомол подавать будешь. Так?.. Не прибедняйся. Справишься. Вон у тебя ребята какие!

– Ладно, Женя. Постараемся, – сказал он Стрельникову. – Только и вы нам помогите.

– Это другой разговор! – улыбнулся Женя. – Приходи. Поможем… Ну, ребята, бывайте. В одиннадцать мне на смену. – Протянул всем по очереди огромную ручищу и пошел к заводу, где до утра будет кидать лопатой уголь в ненасытную топку печи, от которой несет таким нестерпимым жаром, что непривычному человеку к ней и на пять шагов приблизиться невозможно.

– Постарались на свою голову! – ворчал Толька, заливая из ведра горячие уголья костра. – Теперь им еще какой-то клуб потребовался! Чего ты, Олег, не отказался?!