Текст книги "...Для того, чтобы жить"

Автор книги: Юрий Дьяконов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

После обеда они повеселели и работали еще старательней.

– Смывайся, Сенька! – вовремя предупредил Олег.

Разомлев от жары, по шпалам шел железнодорожный начальник и заглядывал во все пустые вагоны из-под угля…

– Молодец, Жуков! Порядок! И ко мне никто не прицепится!

– Стараемся, начальник, – усмехнулся бригадир.

В четыре часа бригадир подошел к ним:

– Шабаш, хлопцы!.. А как же вы свой штыб упрете?.. Вот что. – Он обнял большущий куль с углем и, как ребенка, отнес в кусты за деревья. – Тут целей будет. Айда мыться!

На прощание бригадир подарил ребятам еще по бумажному кулю:

– Носите понемногу, а то надорветесь. Еще придете?

– Обязательно! – пообещали Олег с Семеном.

До вечера перетаскали весь уголь домой. Пришли и на следующий день, и после. Приходили и тогда, когда уже закончили заготовку лепешек. Очень уж понравились им веселые и дружные грузчики бригады Николая Жукова.

***

К концу лета Олег так научился стрелять из своей винтовки, что мальчишки стали называть его снайпером.

Во дворе, у бывшей конюшни, где Олег устроил тир, теперь вечно толклись ребята. Каждому хотелось хоть подержать настоящую винтовку, посмотреть, как Олег сбивает со столбика пятак, попадает в ребро спичечной коробки, отстреливает вместе с огнем верхушку тоненькой церковной свечки.

Как ни экономил Олег, а патроны расходовались быстро. Трудно ведь отказать ребятам. Тому дашь пару раз стрельнуть, другому, а тут третий прибежал. Не дашь ему – насмерть обидится. А патрончики-то кусаются – рубль семьдесят пять пачка! Где их взять?..

Как-то октябрьским утром Феодал привел с собой в конюшню Кешку Быстрицкого, сынка бывшего нэпмана, у которого раньше работал Валя-комсомолец. Оказывается, Кешка никак не хотел верить, что Олег стреляет лучше него.

– Не будь дураком! – шептал Толька Олегу. – Поспорь с Кешкой на что хочешь. У них дома денег куры не клюют!..

Тотчас в конюшню набежали почти все друзья Олега.

Кешка с винтовкой долго умащивался на соломенной подстилке. Просил не шуметь и не подначивать. Целился, целился в большой николаевский пятак с орлом… Бац! И мимо.

– Мазила!.. Попал… пальцем в небо!.. Да в жисть ему не попасть! – закричали, засвистели мальчишки.

– Чего вы ржете?! Может, винтовка не пристрелянная! Я из своего «Монтекристо» хоть десять раз подряд…

– Не пристрелянная?! – возмутился Олег. Выхватил у него винтовку, вскинул к плечу и сразу – трах! Пятак исчез.

– А-а-а! – заорали болельщики. – Видал, как надо?!.

Кешка стрелял еще и еще, но пятак и не шелохнулся.

– Все, – заявил он, – денег больше нету.

– А это что? – усмехнулся Феодал, заглянув в кошелек.

– Так это талончики. Только сейчас в школе купил.

– Давай на талончики! – милостиво согласился Феодал.

Но и талончики не помогли. У Кешки от злости и обиды тряслись руки. Он мазал раз за разом.

Когда, сопровождаемый насмешками, он ушел, Олег выложил из кармана добычу. Два рубля деньгами, перочинный ножичек и пятнадцать зеленоватых талончиков с надписью «Школьный завтрак. 35 коп.» и большой круглой печатью.

– Живем, ребята! – радовался Олег. – Патронов купим.

– А талоны продать можно! – крикнул Феодал. – Как раз-еще на три пачки патронов хватит. Вот постреляем!

Но Олег решил по-своему:

– Ребята, есть хотите?.. Айда в столовую! Я угощаю!..

Изничтожив по четыре манные котлетки с подливкой и выпив по паре стаканов чуть сладкого желто-серого киселя, ребята в самом распрекрасном настроении вышли из столовой:

– Вот это да!.. Каждый бы день так лопать!..

***

Кешке Быстрицкому до того хотелось утереть нос Олегу и его друзьям, которые не давали ему прохода насмешками, что он раз, а то и два раза в шестидневку появлялся во дворе на Гимназической то с деньгами, то с обеденными талончиками, а то и с куском халвы, кульком леденцов или даже с банкой варенья.

За это время Кешка, который был старше Олега на два года, тоже кое-чему научился. И уж в пятак-то попадал часто. Но до Олега ему было далеко. У Олега глаз – алмаз! Даром что худенький, а лапы у него, как железные. Видно, впрок пошла ему работа тяжелым молотком в Валиной мастерской. Вскинет винтовку к плечу, так она у него не шелохнется. И вытворял он уже прямо-таки цирковые номера. Прилаживал к прикладу маленькое зеркальце. Поворачивался спиной к мишени и, положив винтовку на левое плечо, раз за разом всаживал пули в яблочко. Кто же его перестреляет!

«ТЫ, МОРЯК, КРАСИВЫЙ САМ СОБОЮ…»

Городская окраина, где жил Олег, с давних, еще дореволюционных времен называлась Богатяновкой. И с тех же времен слава о ней ходила недобрая. Парни тут ершистые, на слово дерзкие, на расправу скорые. Чуть что – уже драка.

Жить на Богатяновке и не уметь драться считалось позорным. Даже девчонки на такого смотрели с презрением.

Правила Богатяновки запутаны и противоречивы. Ну вот, например, попросить у кассы кинотеатра несколько копеек, недостающих тебе на билет, зазорно: «Что ты, нищий?!» А стащить с воза на Покровском базаре пару кукурузных початков или всучить бабке-семечнице вместо гривенника натертые ртутной мазью две копейки – веселое приключение, удальство. Обнести фруктовый сад – дело обычное, а украсть у соседа голубя – преступление, за которое надо бить смертным боем.

Хотя Олег не выбирал себе места жительства и богатяновским стал с рождения, не подчиняться неписаным, но твердо сохраняемым правилам и традициям богатяновской братвы он считал невозможным. И дело тут не только в умении драться. Да будь ты хоть силачом, а если не сумеешь жить в ладу с ребятами – плохо тебе будет.

И Олег делал все, что и его друзья-сверстники: лазил по садам, лихо катался на трамвайном буфере, торговал рассыпными папиросами и сам тайком от мамы покуривал, дрался, если считал себя обиженным, и, конечно, старался не отставать от мальчишеской моды.

Летом тридцатого года стали носить ребята черные сатиновые рубахи-косоворотки под узкий кавказский ремешок. Красота какая!.. Олег не успокоился, пока мама не сшила ему такую же. А уж ремешок он сам сделал не хуже покупного.

Еще до косовороток была мода на перочинные ножички с перламутровой обкладкой. Ничего не пожалел Олег: ни денег, заработанных от продажи папирос, ни электрического фонарика. И стал-таки обладателем такого ножичка.

А с весны этого года, как эпидемия ветряной оспы, ребят охватила страсть к «капитанкам». На них просто помешались. «Капитанка» – это фуражка из темно-синего шевиота с круглым донышком и большим прямоугольным лаковым козырьком. На обладателей таких фуражек смотрели с восхищением. Просили дать пройтись в выходной день или хоть примерить да посмотреть на себя в зеркало. И казалось мальчишкам, что в «капитанке» они становились сразу взрослей, красивей.

Олег тоже мечтал о ней. Но «капитанки» продавали только частники на базаре, и стоили они ужасно дорого. Был, правда, способ добыть «капитанку» без денег. К нему прибегали самые хулиганистые и неразборчивые в средствах ребята. Завидев вечером на улице или на окраинных темных аллеях сада чужаков в «капитанках», начинали к ним приставать. Слово за слово – затевалась драка… Когда ноги наконец выносили потерпевших поражение чужаков на безопасную территорию, они с удивлением обнаруживали, что остались без головных уборов. Проходил день-два – и на голове одного из зачинщиков потасовки появлялась шикарная обновка.

Немтырь и Феодал не раз предлагали «смастырить» для себя «капитанки» таким же способом. Но Олег не соглашался.

– Треффи! Треффи! – презрительно кривляясь и тыча ему пальцем в грудь, кричал Алешка.

– Ничего я не дрефлю! – отбивался Олег. – Если б за дело драться – другой разговор. А за фуражки – не пойду!..

Тогда Немтырь и Феодал, перетянув на свою сторону Сеньку, решили охотиться за «капитанками» сами…

***

Чтобы никто не мешал, Олег еще в полдень забрался в чуланчик и с упоением читал повесть Джека Лондона «Путешествие на «Ослепительном». Закончил уже в сумерках. После долгого сидения хотелось размяться. «Пойду-ка я в садик, – решил он, – ребята уже, наверно, давно там. Погуляем».

В саду имени Первой Конной армии уже зажглись фонари. Но Тольки с Алешкой и Сеньки нигде не было. Олег присоединился к компании знакомых ребят. Под аккомпанемент двух гитар и мандолины пели песни, плясали чечетку, цыганочку.

Мимо прошел пожилой усатый милиционер Семен Семенович, который знал всех наперечет. Оглядел компанию. Усмехнулся:

– Веселитесь?.. Это ничего. Это можно, – и пошел дальше.

Потом Олег заметил парня лет шестнадцати с бледным, незагоревшим лицом и всклокоченной шевелюрой. Он шел по аллее зигзагом и всматривался в лица сидящих на скамейках.

– Ты кого ищешь? – окликнул его Олег.

Парень будто только того и ждал. Подошел тотчас:

– Ребята, вы давно тут сидите?

– Давно. А что?

– Вы не видали тут двоих? Один здоровый такой, в рубашке черной. А другой в футболке голубой с белым воротником…

– Ну и приметы! – засмеялись ребята. – Так ты и до утра не найдешь. А зачем тебе?

– Да тут так вышло, – замялся парень. – Я в трамвае ехал. У окна сидел. А они подскочили и хвать с головы фуражку… Только купил ведь. С козырьком лаковым…

– Ловко!.. Увели «капитанку»!.. Вот разиня! – слышалось вокруг. А кто-то спросил с угрозой: – Мы тебе что, милиция?!

– Что вы!.. Я в милицию не пойду. Только окажите этим… чтоб вернули. Я тут рядом живу. В общежитии техникума…

Олегу стало жаль парня. Но показать это при всех он не смел. Компания чужая. Тут свои заводилы.

– Что с возу упало, то пропало! – посмеявшись, подвели итог ребята. – Катись-ка ты отсюда! Никого мы не видели.

И парень пошел. Так же, зигзагом, от скамейки к скамейке, всматриваясь в лица, еще надеясь встретить тех ребят.

***

Из сада Олег вернулся поздно. Немтыря и Тольку с Явором он так и не дождался. Долго ворочался на кровати. Думал.

Скорей бы уж эти годы проходили! Окончил бы семилетку и на завод, как Валя… Своей дружбой с Валей он очень гордился. Хоть Олегу только четырнадцатый, а Вале идет уже двадцать пятый год, он никогда не показывал своего превосходства, не читал нотаций. Был как старший брат.

Валя Проскурин уже не комсомолец. Еще в декабре на Сельмашстрое его приняли в ВКП(б). И тогда же, окончив курсы, он стал токарем в ремонтно-механическом цехе.

В январе Валя наконец-то выполнил свое обещание: взял Олега с собой на завод. Когда они миновали проходную, у Олега разбежались глаза. Ну и заводище! Целый город громадных белых корпусов под стеклянными крышами. Раскрылись ворота цеха, въехал туда паровоз с целым составом – и нет его!.. А сколько там людей?

По расчищенной широкой, как улица, дороге они быстро шли между длиннющими, будто кварталы, корпусами. Снег визжал под ногами от лютой стужи. Олег читал красочные лозунги на стенах: «1931 – третий, решающий год пятилетки!», «Выполним пятилетку в четыре года!» А вот и стихи Маяковского:

 
Распрабабкиной техники сбрасывай хлам,
Клич, греми по рабочим взводам:
От ударных бригад – к ударным цехам,
От цехов – к ударным заводам!
 

– Валя, а ты ударник? – спросил Олег.

– Спрашиваешь! Вон, посмотри!

Справа Олег увидел громадный щит с надписью: «Доска показателей социалистического соревнования». Наискосок ее пересекала широкая красная линия, идущая вверх. Под ней нарисованы: в самом верху – летящий самолет, чуть ниже – автомобиль, еще ниже – лошадь, запряженная в повозку, а в самом низу – здоровенная черепаха с сидящим на ней человечком. Под каждым рисунком приколоты листки с указанием бригад, цехов, участков и процента выполнения плана.

– «Бригада токарей. Р-М цех. Бригадир В. Проскурин – 143,2 %», – прочитал Олег на листке под мчащимся автомобилем. – Классно! На автомобиле ты! – обрадовался Олег. И тут же спросил: – А «а самолет вскочите?

– Вскочим обязательно! – ответил Валя и вздохнул: – Желания у ребят хоть отбавляй! А вот технику не освоили… И я тоже. Геометрию знать надо. Ты бы, что ли, надо мной шефство взял?.. Я-то ее и не нюхал.

– Раз плюнуть, Валя! Хоть каждый день ходить буду. У нас Илья Андреевич так здорово геометрию объясняет!

– Договорились! Только ты, Олег, того… ребятам не трепись. А вот и наш цех!

Часа два ходил Олег с Валей от станка к станку. Останавливался и подолгу глядел, как, разбрызгивая эмульсию, крутятся хищные зубья фрез, вгрызаясь в сталь, превращая черную, заготовку в красивую коническую шестерню, как мощно, неутомимо движется резец строгального станка, оставляя за собой; светлую дорожку обработанного металла.

Но больше всего ему понравился пролет, где рядами стояли большие, поменьше и совсем маленькие токарные станки. Это всем станкам станки! На них можно сделать что угодно!

Пожилой рабочий в защитных очках, стоявший за станком Вали, казался чародеем. Нескончаемой лентой текла и текла стружка из-под резца, завивалась в спираль, голубела, становилась синей-синей, как небо уходящего дня. Спокойно, будто совсем не спеша, двигались умные руки рабочего, то включая самоход, то вращая рукоятки суппорта. Но прошли считанные минуты, и на большую темную от масла и металлической пыли ладонь упала готовая деталь…

– Ну, пощупай! – улыбаясь, токарь протянул ее Олегу.

Деталь была гладкая, блестящая и теплая-теплая, будто живая. Олег с сожалением положил ее в ряд десятков таких же, лежащих в большом ящике.

– Ну что, сынок, будешь токарем? – спросил рабочий.

– Обязательно! Вот закончу школу и приду на завод!..

Когда уже возвращались к проходной, Валя сказал:

– Тут, в инструментальном цехе, есть у нас станок заграничный. «Келлер» называется. Так он, брат, сам, без человека, чертежи читает и сам по ним штампы делает!

– Шутишь, Валя?! – не поверил Олег.

– Нет, не шучу. Мне, ясно, на таком не работать. Тяму не хватит. А ты учись, чтоб мозги трещали! Выучишься и захомутаешь его… – Он задумался, помолчал. – А может, к тому времени наши ученые станки еще лучше «келлера» придумают. Вполне может быть! Так что готовься, брат…

***

Утром, едва мама ушла на работу, в окно постучали.

– Валя! – обрадовался Олег и в одних трусах выбежал во двор. – Я тебя уже целую шестидневку не видел!

– Тс-с-с! – остановил его Валя. – Мишку разбудим. Пойдем ко мне. Дело есть…

– Мать на базаре, – объяснил Валя. – Располагайся… Ты говоришь, куда я запропал? Тут такие дела! Елки-палки! – Валя засмеялся. – Здорово мы американцам нос утерли!

– Американцам?! – удивился Олег.

– И еще кое-кому! Короче. Ты помнишь, я рассказывал тебе, что у нас собирают два комбайна новой, советской, конструкции? Решили их назвать «сталинцами»… Ну вот. Выпало мне сопровождать один из них в учебно-опытный совхоз. Приехали. Ребята у комбайна по десять раз все винтики проверяют, чтобы осечки, значит, не вышло. Шутка ли: соревноваться с заграничными комбайнами «холт», «оливер», «катерпиллар»! Ясно, у всех поджилки трясутся. Но виду не показываем… А тут из Москвы, знаешь, кто приехал?.. Сам Всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин!.. Посмотрим, говорит, как ростсельмашевцы работать умеют. Какой подарок они колхозам готовят!..

С утра началось. «Оливер», «катерпиллар», «холт» себе молотят. А «сталинец» наш – себе. Нет, видим, не отстает от иностранцев. Начал потихоньку, а потом и пошел, и пошел!..

Михаил Иванович весь день не отходил от нашего комбайна. То со стороны поглядит, то по лесенке на штурвальную площадку поднимется посмотреть, как он пшеницу режет. Дотошный. Солому ворошил, чтобы убедиться, чисто ли комбайн зерно вымолачивает. Наших инженеров обо всем расспрашивает и в блокнотик себе что-то записывает. Доволен, что наш ростсельмашевский «сталинец» выдержал соревнование с хвалеными иностранными комбайнами. Добротная, говорит, машина получилась. Нам таких для колхозов побольше надо да поскорей!.. Так что нам нужно рукава засучивать.

– Счастливый ты, Валя, – позавидовал Олег и спохватился: – Чего ж я сразу учебник по геометрии не захватил? Я сейчас принесу!

– Погоди! – остановил его Валя. – Сегодня заниматься не будем. Я ведь только из учебно-опытного приехал. Еле на ногах держусь. Сейчас спать лягу. Позвал я тебя по другому делу. На, почитай. Я ведь учился тогда, когда еще с ятями писали. Как бы ошибку не влепить. Стыдно будет.

Олег прочитал листок. Вскинул на Валю удивленные глаза, но ничего не сказал. Карандашиком осторожно исправил ошибки и пробежал текст глазами еще раз:

«Секретарю парткома ВКП(б) завода Ростсельмаш

ЗАЯВЛЕНИЕ

Я, токарь ремонтно-механического цеха Проскурин, имею девятилетний стаж жестянщика и слесаря. Сейчас, когда цех комбайнов находится в прорыве и создается угроза выполнению правительственного задания, беру на себя обязательство: с 7 до 16 часов, не снижая темпов, работать за своим станком, а с 16 до 20 часов работать жестянщиком или слесарем в цехе комбайнов бесплатно.

Валентин Проскурин»

– Ох, здорово у тебя, Валя, получилось! – восхищенно сказал Олег. – Только… один-то немного сделаешь.

– Почему один?! – удивился Валя. – Ты что думаешь – у нас на заводе шкурники работают?.. Да в одной нашей бригаде шестнадцать человек. Думаешь, они от меня отстанут? Черта с два! А в других! Важно начать… А к концу года все равно цех построим. И будет он давать, знаешь, сколько? Десять тысяч комбайнов в год! Понимаешь, браток, что из этого получится? Целая революция в деревне!..

***

Через полчаса после того, как Олег пришел от Вали, в комнату ворвался Феодал:

– Ты где пропал? Мы вчера заходили и сегодня утром!

– А тебе какое дело?! – рассердился Олег. – Допрашивает…

– Тю! Ты чего пузыришься?! Я к тебе по делу. Смотри, что я принес. – И Феодал вынул из замызганной чаканной кошелки завернутую в газету фуражку.

Олег погладил лакированный козырек. Отличная фуражка». Новенькая. И вдруг вспомнил вчерашнего бледного парня.

– Свистнул? На Сенной, у садика?

– При чем тут Сенная? – возмутился Толька. – С Немтырем на Пятой нашли. Здоровые парни задрались. А тут как закричат: «Милиция!» Ну, они и смылись. Смотрим, под деревом «капитанка» лежит. Ну, мы взяли ее и ходу. Потом примерили, а она аж на ушах висит. Померь. У тебя башка здоровая.

Олег примерил. Фуражка была и ему чуть-чуть велика.

– Ничего! – уговаривал Феодал. – Газетки подложишь и будет как влитая… Я тебе «капитанку» подарю. А ты мне – ножичек с четырьмя лезвиями и цепочкой. Идет?..

Когда Феодал ушел, Олег принялся рассматривать обновку. Он наделал «капитанку» по-всякому. Небрежно швырял на затылок. Сдвигал набекрень, на глаза. То подбирал волосы, то выпускал наружу русый чуб. Ходил перед зеркалом, напевая:

 
Ты, моряк, красивый сам собою.
Тебе от роду двадцать лет…
 

Разговаривал с красавицей фуражкой:

– Так, молодец. Хорошо устроилась. А сейчас мы тебе еще газетки подложим и будет совсем мирово.

Он отогнул клеенчатую полоску внутри и вдруг увидел крупные печатные буквы, написанные химическим карандашом: «В. Киселев». Опять нахлынула тревога…

– Батюшки мои! Что такое?! – У двери стояла мама.

– Фуражка, мама, – растерянно ответил Олег.

– Вижу. Не слепая. И такая фуражка, о которой ты мне все уши прожужжал. Но откуда она?

Вот то-то и дело – откуда! Сказать, что нашел? Не поверит… Купил? За какие деньги? Сказать, что выменял у Феодала? Нельзя…

– Только не говори, сынок, что ты ее нашел, – глядя в растерянное лицо Олега, подсказала мама.

– Нет, мама. Я… я взял ее поносить… у одного пацана.

– Ну вот. Поносил и хватит. – Мама устало опустилась на табурет и продолжала глухим, пугающим голосом: – Боюсь я за тебя, Олег. В доме одна за другой стали появляться чужие вещи… То часы, то пистолет какой-то, то ножичек…

– Мама! Я ведь тебе рассказывал! Я же их потом отдал.

– Не перебивай… А вот теперь – фуражка. Не говори мне ничего. Я не хочу, чтобы ты мне врал!.. Как мать и… как отец приказываю. За обоих сразу: никогда чтоб чужих вещей в доме больше не было!.. Иди и отнеси эту «капитанку» туда, где взял.

Она аккуратно завернула фуражку, вложила ему в руки и проводила до калитки:

– Иди, сынок. Успокой ты мою душу…

***

Олег отбил кулаки о калитку Феодала. Но за забором слышался только бешеный лай Рекса. Немтыря дома не оказалось. От тети Клавы узнал, что она послала Сеньку в магазин отоварить карточки на крупу.

«Куда девать эту фуражку? – думал Олег, шагая по Богатяновскому. – Возвращаться домой с ней нельзя… А Феодал все наврал. Спер он ее у какого-то Киселева… – И вдруг в голове мелькнуло: – А что, если это тот, кудлатый? Проверить это – раз плюнуть. Он же говорил, живет в общежитии на Ткачевском».

Пока он рассуждал – проверять или не проверять, ноги сами привели его к двухэтажному дому с табличкой «Общежитие техникума».

Девчонка с красной повязкой на голой руке мыла в коридоре пол. Олег обратился к ней.

– А как же! – ответила она, распрямляясь. – Есть Киселев, Побежал за газетами. Ты подожди, он скоро.

Едва Олег вышел, как увидел в нескольких шагах вчерашнего парня со всклокоченной шевелюрой.

– Здорово! Ты свою «капитанку» не нашел?

– Да теперь уж… – Парень безнадежно махнул рукой.

– Ты Киселев? – для верности спросил Олег.

– Киселев… Постой, а откуда ты меня знаешь?

– Держи. Да больше рот не разевай! – буркнул Олег, протягивая сверток. И пошел к трамвайной линии. Он перебежал дорогу, вскочил на подножку проходившего мимо трамвая и скрылся за деревьями.