Текст книги "Основы медитации. Вводный практический курс"

Автор книги: Юри (Артур) Каптен (Омкаров)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Согласно теории йоги, «Я» – это чистое сознание, но оно склонно отождествлять себя с модификациями ума (Читты). Читта – физический орган мышления, соотносимый с умом-манасом как внешнее с внутренним. Будучи связана с каким-либо объектом через Манас, Читта принимает модификацию, соответствующую форме этого объекта. Если Манас соответствует функции сознания, то Читта – функция интеллекта, рационального формального мышления. Считается, что понятие «Читта» соответствует понятию «Махат» в санкхье или «Буддхи» в веданте. В йоге различают пять модификаций Чипы:

1) истинное познание (основанное на восприятии, логическом выводе, устном свидетельстве);

2) ложное познание;

3) знание слов;

4) сон

5) память.

В йоге подразумеваются пять уровней духовной жизни, соответствующих различным ступеням модификаций Читты:

1) беспокойное рассеянное состояние, при котором ум блуждает от одного объекта к другому (кшипта);

2) бездеятельное притупленное состояние (мудха), тенденция ко сну, порокам и невежеству;

3) рассеянное, относительно успокоенное состояние (викшипта);

4) сосредоточение ума на одном объекте – предмете размышления (экагра)

5) прекращение какой-либо деятельности ума (нироддха). Полное прекращение этих модифи-каций Читты и есть йога. Проявление какого-либо из перечисленных уровней духовности зависит от соотношения трех гун (основных кат честв, комплексных свойств или атрибутов).

Тамас-гуна (или Тамас) связана со следующими свойствами человека или объектов внешнего мира: тяжесть, пассивность, медлительность, тьма, невежество, тупость, леность. Для второй – Раджас-гуны (или Раджаса) – характерны: страстность, подвижность, деятельность, беспокойство, порывистость. Сатгва-гуна (Саттва) связывается со светом, чистотой, гармонией, уравновешенностью, незапятнанностью, спокойствием, радостной безмятежностью; пассивность саттвы – лишь видимость, поскольку из этого состояния легко можно перейти к более низкому – раджасичному. Если доминирующими началами являются тамас и раджас, человеку или другому объекту свойственны первые два уровня. Они – низшие и противоречат йоге. По мере очищения Читты от элементов тамас и раджас-гуны начинает преобладать саттва, и проявляются четвертое и пятое состояния, открывающие путь к йоге. Дости жение полного покоя Читты, сдержанность ее от модификаций вплоть до состояния абсолютного покоя и есть йога.

Согласно йоге, человеческое «Я» выступает субъектом пяти источников несчастий: 1) ошибочного понимания вечного как невечного, «не-Я» как «Я»; неприятного как приятного; нечистого как чистого; 2) ложного-понимания или восприятия «Я» как тождественного с интеллектом; 3) желания наслаждений и средств их достижения; 4) отвращения к боли и ее причинам; 5) инстинктивной боязни смерти у всех живых существ [160].

Соотношение теоретической части йоги с положениями санкхьи лучше проследить с позиций учения о таттвах (сущностях, составных элементах, исходных атрибутах). Пракрити, Махат, Ахамкара ("сознание самости"), 5 органов чувств, 5 «органовдействия» (голос, руки, ноги, органы выделения и органы размножения), ум-манас, 5 грубых физических элементов и 5 танматр (тонких сущностей) образуют в совокупности систему из 24 таттв. Ею оперирует "санкхья 24 элементов". В "санкхье 25 элементов" к ним прибавляют Пурушу как отдельное от материи духовное начало. В йоге, которая называется также "санкхьей 26 элементов", добавляется также личный Бог, вера в Иш-вару (Верховного Бога-Владыку в небесной иерархии) [20; 162]. Вся система перечисленных таттв, включая прежде всего подсистему из пяти тонких элементов (танматр), породила большие трудности для современной научной интерпретации этих понятий и самих даршан. С. Радхакришнан полагал, что эти стороны учения санкхьи и йоги обусловлены воздействием еще более древних воззрений, до нас не дошедших [20]. Так или иначе, ясно, что мы имеем здесь дело с совершенно иной знаково-логической системой, причем принципы логических построений в древней Индии (а также Китае) существенно отличаются от аристотелевской формальной логики, которую унаследовал и развил Запад.

Важнейшее отличие йоги как одной из даршан – практический путь к освобождению (мокше) через систематическую тренировку тела и души. Сходная в ряде теоретических посылок, санкхья больше внимания уделяет познанию отличий «Я» от всего остального мира как средству достижения освобождения.

Все системы индийской философии (за исключением материалистической школы чарваков) настаивали на применении йоги как необходимой практической стороне философии жизни [160]. Поэтому рассматривать йогу как отдельную ФИЛОСОФИЮ, как это зачастую делается в нашей отечественной популярной литературе, вряд ли правомерно. Такой вывод можно сделать не только из анализа традицион ных даршан древней Индии, но и с позиций рассмотренных в 1-й главе материалов по даосизму, буддизму и другим восточным учениям.

Основная черта, которая характерна для развития йоги в постведический период, – постепенный отказ от аскетизма. Так, основным средством йогической практики ведийской йоги выступал тапас, т. е. "умерщвление плоти", аскетическое отшельничество [173]. Основная идея Упанишад – отрицание крайностей аскетизма – получает заметное развитие в «Бхагавад-Гите» [20]. В книгах «Махабхараты» наряду с традиционным "суровым подвижничеством" можно найти целый ряд отрывков, свидетельствующих о наличии специальных практик, которые, хотя и подразумевают отшельничество, но сводятся отнюдь не к одному лишь тапасу. Эти практики, будучи объединены в целостную систему, были направлены на достижение освобождения без сурового аскетизма. Так или иначе, по мере становления и обособления йоги как отдельной дисциплины значимость тапаса снижается до минимума, хотя его необходимость полностью не исчезает.

В «Бхагавад-Гите» можно найти как отрывки, полностью согласующиеся с традициями ведийской йоги, так и едва ли не противоположные по содержанию места. Так, близким к описанию практики йоги в "Шветашватара-упанишаде" является следующее [95:6:10–15]:

"Пусть йогин всегда упражняется в йоге тайно,

Одинокий, укротив самосознанье, без ответственности, без

ожиданий, Устроив себе в чистом поле крепкое сиденье,

Не слишком низкое и не высокое, покрытое одеждой, шкурой лани и травой куша,

Там сердце на одно направив, укротив волнение чувств и мысли,

Опустясь на сиденье, пусть ради самоочищения он упражняется в йоге.

Стойкий, пусть прямо, неподвижно туловище, голову, шею держит,

Взор устремив на кончик носа, по сторонам не глядя.

Умиротворенный, отгнав страх, стойкий в обетах брахмачарья,

Смирив сердце, преданный, пусть он сидит, устремясь ко Мне.

Так всегда, упражняясь, йогин, укротивший манас,

Достигает Мне присущего мира высшей нирваны."

Сразу же после этих следуют строки, прямо перечеркивающие традиции аскетизма и умерщвления плоти [95:6:16–18]:

"Йога не для того, кто в еде неумерен или ничего не вкушает,

Кто привык слишком много спать или бодрствовать, Арджуна:

А для умеренного в еде, в воздержаньи, умеренного в делах, в движениях.

Для умеренного во сне и в бодрствовании предназначена скорбь уносящая йога.

Когда укрощенное сознание в Атмане утвердится,

Тогда отрешенный от всех желаний именуется воссоединенным."

Последняя строка в короткой фразе отражает главную цель классической йоги – воссоединение с Богом, восстановление утраченной связи с Высшим Духом. Отказ от крайностей аскетизма содержится в другой, еще более «крамольной» фразе [95:2:50]: «…Поэтому предайся йоге, йога – в делах искушенность». Хотя искушенность в делах здесь отнюдь не означает ловкачество и прохиндейство, а связана с реализацией целей Карма-йоги (йоги действия), противоречие с каноническим вариантом ведийской практики здесь очевидное [20].

"Бхагавад-Гита" подразумевает три основных пути – путь знания (Джняна-марга), путь действия (Карма-марга) и путь любви (Бхакти-марга) – развития личности в целях достижения освобождения «Я» от круговорота перерождений. Этим путям соответствуют Джнани-йога, Карма-йога и Бхакти-йога [20; 82]. Здесь под йогой подразумевается не столько совокупность приемов практического достижения экстатических состояний духа, сколько путь развития, и в «Бхагавад-Гите» каждая из 18 глав (за исключением первой) представляет по сути свой особый путь, также обозначаемый термином «йога», например "йога созерцания вселенской формы".

Знание, дающее верующему видение Высшего Божества, считается в «Бхагавад-Гите» исчерпывающим; обладающий им уже не нуждается в каком-либо ином прозрении. Но оно открывается немногим: «Из тысячи людей едва ли один стремится к совершенству. А из стремящихся и достигших едва ли кто истинно Меня постигает.» [95:7:3]. Отсюда можно сделать вывод, что если Бог не постигнут, то знание, взятое в целом, неистинное. Этот путь – путь Джняны – ближе к традициям ведийской йоги, поскольку он может быть осуществлен лишь в условиях отшельнического уединения (саньяса). Распознавание добра и зла, вечного и сиюминутного – этот мотив проходит через все содержание «Бхагавад-Гиты»: «Кто в бездействии действие, а в действии бездействие видит, тот мудрец среди людей; преданный, все дела он закончил.» [95: 4: 18]. Эта строка, ставшая знаменитой, посвящена необходимости Джняна-йоги.

В отличие от Джняна-марги, путь Бхакти (Божественной любви) не требует коренного изменения всей жизненной обстановки [82].-Поняв, что Бог везде и в каждом, Бхакти-йог, служа Богу, передает его свет другим людям. Преодоление «самости», отречение от материальных выгод, бескорыстное служение Богу в целях освобождения «Я» от оков материального мира – основные черты деятельности Бхакти-йогина в мире согласно «Бхагавад-Гите». Главная цель здесь – путь любви к Божеству, постепенное к нему приближение через любовное и бескорыстное Ему служение, полное подчинение себя Его воле.

Третий путь – Карма-марга. Здесь основным средством духовного продвижения к Богу является работа, бескорыстный упорный труд, причем главное условие состоит в отречении от плодов своего труда, непривязанность к конечным результатам действия. Совершая работу, человек невольно начинает' проявлять пристрастность к итогам своей работы; разорвать эту обычную в мире связь очень трудно, но подобного рода усилия будут вознаграждены в Божественном мире. Умение остаться непривязанным к результатам деятельности и составляет ту "искушенность в делах", о которой мы только что говорили выше.

Таким образом, дифференциация теоретической основы ведийской йоги проявляется в «Бхагавад-Гите» самым явным образом. Одна из наиболее важных общих особенностей книги состоит в учении о диалектике. Диалектическими взаимопереходами пронизаны почти все тексты: счастье—несчастье, свобода—порабощенность, ясность и чистота – тьма и загрязненность, любовь—отвращение, стойкость в исполнении общественного долга – корыстное малодушие – все эти и многие другие противоположности представлены в «Бхагавад-Гите». На'их понимании и основывается все учение йоги: "…Равновесьем именуется йога" [95: 2: 48], или – в другом переводе – "уравновешенность называется йогой" [82: с. 76]. Действительно, как можно достичь равновесия (йоги), не зная, не понимая всей диалектики человеческой жизни и бытия природы, т. е. системы "Пуруша—Пракрита".

Независимо от того или иного выбранного пути, его реализация, по «Бхагавад-Гите», невозможна без сосредоточения и медитации: "Кто не собран, не может правильно мыслить, у того нет творческой силы; у кого нет творческой силы – нет мира, а если нет мира, откуда быть счастью?" [95:2: 66]. В целом, все тексты «Махабхараты» отражают, несомненно, более высокий общий духовный уровень, чем тот, к которому мы привыкли на Западе. Перед глубиной осмысления человеческих проблем, огромным запасом жизненной мудрости, изложенных в кратких и простых формулировках «Бхагавад-Гиты» и других книг «Махабхараты», меркнут даже лучшие творения западной философско-религиозной традиции.

Дальнейшее развитие теоретико-философский фундамент йоги получил в известном трактате Патанджали «Йога-сутра». Ее создание относится, согласно одним источникам, ко II в. до н. э. [напр., 152], по другим – к 820 г. до н. э. [181]. Одна из основных особенностей этого памятника состоит, на наш взгляд, в явном стремлении Патанджали изложить систематизированное учение йоги в рациональных терминах формального мышления, т. е. едва ли в строго научной форме. Так, в начале «Йога-сутры» он дает следующие краткие определения, сходные с научными постулатами [10:1:1–6]:

"Вот объяснение сосредоточения.

Йога есть удержание материи мысли (Читта) от облечения в различные образы (Врятти).

В это время (время сосредоточения) зрящий (Пуруша) покоится в своем собственном (естественном) состоянии.

В остальное время (вне сосредоточения) зрящий сливается со своими видоизменениями.

Есть пять видов видоизменений, связанных со страданием и несвязанных.

Таковы: правильное знание, неразличение, устное заблуждение, сон и память".

Таким образом, Патанджали определяет всю сущность йоги в прекращении деятельности ума, в устойчивом сохранении «незамутнен-ности», чистоты поверхности субстанции ума-читты. В настоящее время, даже отвлекаясь от наличия в древности глубоких знаний, представляется очевидной ограниченность подобной трактовки. Хотя прекращение модификаций ума, а точнее – контроль их, далеко не просты и действительно требуют точных специальных методов, это не является конечной целью йоги даже во внешней форме ее проявления.

По Патанджали, теоретическая сторона учения йоги состоит из четырех частей [160]:

1. Самадхипада – о характере, целях и формах йоги; в ней рассмотрены модификации Читты и различные методы достижения йога;

2. Садханапада – посвящена средствам достижения Самадхи, а также духовным состояниям, причиняющим несчастье, плодам действий и их мучительной природе, четырехсторонней форме страданий, их причине, прекращению и средствам прекращения страданий;

3. Вибхутипада – дает описание внутренних аспектов йоги, сверхъестественных сил, приобретаемых посредством применения ее на практике, и т. д.;

4. Кайвальяпада – описание природы и форм освобождения, рассмотрение реальности трансцендентного «Я», другого мира и т. д.

В первой же главе Патанджали дает и определение, что считать упражнением: "Власть над ними (Вритти) достигается упражнением и отречением (отсутствием привязанности). Постоянное усилие держать их (Вритти) в совершенном подчинении есть упражнение." [10:1:12–13]. Таким образом, ясно противопоставляется ведический принцип отречения от мира – отшельничество и существование специальной практики, т. е. собственно йоги. Примечательно, что физические упражнения – асаны и пранаямы – не могут таким образом рассматриваться как упражнения, поскольку они являются лишь одним из средств или этапов к прекращению модификаций ума. Таким образом, под упражнением здесь понимается только умственно-духовное усилие, достигаемое специальным сосредоточением и медитацией: "Посредством размышления устраняются видоизменения" [10:2:11].

Состояние осознания объекта размышления и сосредоточения на нем называется «самапагги» или «сампраджнята». Это – экстаз созерцания – "Асампраджнята-самадхи". Состояние нироддха называется «асампраджнята-йогой», т. к. в этом состоянии ничего не познается и ничего не мыслится. В соответствующем ему состоянии экстаза (Асампраджнята-самадхи) прекращаются все психические переживания; на безмятежной поверхности ума-читты не происходит никаких волнений, есть только экстаз, блаженство, не описуемое, по словам йогов, никакими словами. В нем реализуется все блаженство самопознания – конечная цель человека в этом мире, согласно теории классической йоги. Много позднее, в XX в. Ауробиндо Гхош подверг резкой критике такое понимание конечных целей йоги, выдвинув концепцию Интегральной йоги, к которой мы не раз будем обращаться в дальнейшем.

"Результат, получаемый теми, которые отвергли жажду воспринимаемых зрением или слухом предметов, и состоящий в господстве над этими предметами, есть отречение. Это крайнее отречение, отвергающее даже качества, показывают Пурушу (настоящую природу ее)", – указывает далее Патанджали [10: 1: 15]. Таким образом, для того, чтобы выявить ту самую духовную составляющую человека, кот орая не уничтожается в процессе круговорота многих перевоплощений в разных телах, необходимо мысленно отказаться от восприятия зрительных, слуховых и других чувственных образов. Это и составляет сущность отречения. Примечательно, что Свами Вивекананда в своих комментариях к «Йога-сутре» пишет, что под самоотречением подразумевается не отказ от своего «Я», как это иногда понимается, а способность руководить теми силами, с которыми человек сталкивается в своей жизни Одна из основных целей йоги – самоотречение – означает необходимость самого человека руководить силами природы, а не быть руководимым ими [10]. Эту же позицию занимает и Шри Ауро-биндо [42; 44; 127].

Необходимость умственного распознавания различных противоположностей, о которой неоднократно говорилось в «Бхагавад-Гите», подтверждается и у Патанджали: "Неведение есть принятие невечного, нечистого, мучительного и не оставляющего настоящего "Я "за вечное, чистое, счастливое, Атман (Сущее Я). Ложное самосознание есть отождествление зрящего г орудием зрения" [10: 2:5–6].

Система йоги Патанджали включает в себя множество аспектов, которые будут неоднократно обсуждаться в последующих разделах. После Патанджали теоретические стороны учения йоги были изложены в других древних и средневековых текстах. Это прежде всего: «Йога-васиштха», «Карпуради-стотра», «Гхеранда-самхита», "Хат-ха-йога-прадипика", «Йогамани-прабха», «Йога-варттика», «Йога-сара-санграха» [160; 170].

В отличие от классической древневедийской традиции на формирование многих свойств учения йоги значительное влияние оказал тантризм. Тантры считаются пятой Ведой, раскрывающей обширное знание об истине (таттва) и мантре и приносящей освобождение, спасение (тра). Так, в «Шримад-Бхагаватам» Бог Кришна говорит: "Для достижения успеха в садхане (духовной практике – Ю.К.) следует совершать поклонение Мне, следуя ведическим или тантрическим правилам… Кто совершает поклонение Мне посредством Крийа-йоги, согласно ведическим или тантрическим предписаниям, тот получает от Меня желаемый результат и успех в практике йоги" [106].

На основе тантризма и других эзотерических учений Индии и Китая учение йоги дифференцировалось на целый ряд направлений. Для того чтобы понять их сущность и значимость различий между ними, необходимо сначала рассмотреть ступени практики йоги, отраженные в представлениях о "средствах достижения".

2.2. Восьмеричный путь индийской йоги

Основная заслуга Патанджали состоит не только в том, что он систематизировал в рациональной форме различные методы йоги, но и в том, что он сформулировал концепцию «восьмеричного пути», которая, кстати, далеко не тождественна созвучной по форме в буддизме. Возможно, автором ее был не сам Патанджали, и он лишь записал чьи-то более ранние наставления, но это здесь не принципиально. Концепция так называемого «восьмеричного пути» отражает логическую последовательность ступеней практики, позволяющую занимающимся в полном соответствии с природными принципами достичь высших уровней физического и духовного развития. Поэтому существует и другое ее название – «ступени достижения» (Йоганги).

Эта последовательность ступеней йогической практики описывается вкратце следующей схемой:

1. ЯМА (ЙАМА) – воздержание, ограничение, контроль межличностных отношений. Определяется и состоит из принципов:

o АХИМСА – воздержание от нанесения вреда любому живому существу на деле или в мыслях;

– САТЬЯ – правдивость в словах и мыслях;

– АСТЕЙА (АСТЕЯМ) – нетребование чужого добра, "не укради";

– БРАХМАЧАРЬЯ – контроль за плотскими желаниями и сексуальной активностью;

– АПАРИГРАХА – отклонение даров и других незаслуженных материальных благ, нестяжательство;

2. НИЯМА (НИЙАМА) – культура, внутренняя дисциплина, внутриличностный контроль. Определяется и состоит из следующих принципов:

– ШАУЧА (ШАОЧА) – очищение, включающее в себя

1. БАХЬЯ – внешнее очищение и

2. АБХЬЯНТАРА – внутреннее очищение (очищение ума посредством воспитания хороших эмоций и чувств [таких как дружелюбие, доброжелательность, бодрость] ради того, чтобы сделать добро другим людям);

– САНТОША – удовлетворенность, привычка довольствоваться тем, что приходит без излишних усилий, нетребовательность к материальным благам;

– ТАПАС – аскетический образ жизни, умерщвление плоти, состоящее в выработке привычек переносить холод, голод и т. д.;

– СВАДХЬЯЯ – регулярное чтение духовной литературы, изучение основ учения, постижение высших духовных истин;

– ИШВАРА-ПРАНИДХАНА (ИШВАРА-ПРАНИДХА) – размышление о Боге, других высших силах, смирение перед объективностью законов бытия.

3. АСАНА – практика "правильных положений тела", которая осуществляется Согласно учению Хатха-йоги.

4. ПРАНАЯМА (ПРАНАЙАМА) – зарядка энергией благодаря контролю за дыханием; выполнение дыхательных упражнений Хатха-йоги.

5. ПРАТЬЯХАРА – выключение чувств, уведение чувств под контроль бодрствующего сознания, несвязывание мыслей с внешним миром.

6. ДХАРАНА – концентрация, внимание, искусство сосредотачивать мысли и силы.

7. ДХЬЯНА – медитация, длительное размышление о предметах, явлениях или истине.

8. САМАДХИ – созерцание, экстаз, озарение, постижение, просветление.

Из приводимой схемы ясно видно, что вся система практики йоги строится на довольно жесткой системе морально-нравственных принципов. Эти принципы Ямы и Ниямы составляют исходную основу, базис, фундамент всего процесса совершенствования как физического, так и духовного. Существует даже универсальная геометрическая аналогия – так называемая «схема пирамиды». Она сводится к следующему правилу: чем шире фундамент пирамиды, тем при прочих равных условиях может быть выше ее вершина без потери устойчивости. Поскольку основанию такой пирамиды ставят в соответствие принципы Ямы и Ниямы, ясно, что сбалансированное духовное развитие может и должно осуществляться лишь на основе твердых моральных убеждений, иначе, при несоблюдении этого требования, пирамида рухнет при первых же попытках ее опрокинуть. Иными словами, достижение высших уровней духовного без соответствующей подго товленности к этому нравственных убеждений и физического развития делает высшие состояния духа неустойчивыми, преходящими. Отсюда видно и коренное отличие йоги от магии, сущность которой обычно отражается в виде перевернутой пирамиды, основание которой обращено вверх. Поэтому существует также и принцип: «Пусть духовное определяется физическим, а не физическое – духовным.»

Важно отметить, что такой подход в целом не противоречит другим философско-религиозным концепциям как Востока, так и Запада. Так, жрецам древнего Египта было предписано для поддержания здорового состояния тела ежедневно (!) выполнять серию статических упражнений. Даже в христианских монастырях считалось целесообразным не истязать плоть, а наоборот – укреплять тело физической работой, здоровой пищей и т. д. Принцип "в здоровом теле – здоровый дух" из философии древних греков перешагнул в Рим, а оттуда – в Западную Европу, и только схоластики да иезуиты подвергали не раз это правило разного рода идеологическим деформациям.

В связи с большой важностью вопроса для всего дальнейшего изложения и понимания места медитации в системе йогической практики и в других религиозно-философских концепциях Востока необходимо дать дополнительные комментарии к приведенной схеме восьмеричного пути йоги. Наибольшее число разногласий и споров (в сравнении с другими религиозными течениями) обычно вызывает понимание принципов Ямы и Ниямы. Именно в них зачастую заложены неправильные представления как о йоге вообще, так и о тех «плодах», что дает людям практика йоги.

Первый принцип Ямы – Ахимса – есть нечто большее, чем просто "не убий". Вред людям может быть причинен в самых разных формах, начиная от простого физического воздействия до самых утонченных способов интеллектуального давления или эксплуатации. Поэтому на трактовке именно этого принципа следует остановиться наиболее подробно.

В великом эпосе «Махабхарата» среди всех достоинств и положительных качеств непричинение вреда живому (Ахимса) ставится всегда как основное. Это великая клятва, нарушение которой всегда рассматривалось как тяжкий грех. Однако во всех текстах неоднократно подчеркивается и относительность понятия вреда; абсолютная Ахимса присуща только Брахману. В «Аараньякапарве» – третьей книге «Ма-хабхараты» можно найти следующий отрывок: "Земледелие считается добрым {занятием}, но и тут не обходится без большого вреда: вспахивая плугами землю, люди уничтожают обитающих в ней животных и многое другое… Люди ловят животных, убивают их и съедают…, они {рубят} деревья и срезают траву. Ведь и в деревьях, и в плодах, и в воде – множество жизней… Всюду… полно тварей, живущих за счет живого: {к примеру} одни рыбы поедают других рыб… Живое часто существует за счет живого…, и {есть} даже особи, которые пожирают себе подобных… Люди при ходьбе убивают ногами множество живых существ, обитающих на земле… Сидя и лежа губят {люди} много живых существ, имеющих ум и сознание…

Сколько ни размышляй, не найдешь здесь такого, кто бы не причинял ущерба {каким-нибудь} живым существам. Даже отшельники…, стараясь не причинять никому вреда, все же наносят ущерб…, но благодаря их усилиям {это зло} незначительно… Много противоречивого…можно увидеть в мире… но тот, кто усерден в своем деле, обретают великую славу." [98: 199: 13–36]. Таким образом, главное – Дхарма, т. е. предписанные долгом обязанности каждой касты. Степень соблюдения Ахимсы определяется уже подчиненным образом в пределах той или иной варны. Однако это не означает вседозволенности, и ущерб живому возможен лишь при необходимости; напрасное убийство живых существ всегда рассматривалось как грех, независимо от касты, пусть даже высшей [128]. Такое же отношение к Ахимсе можно найти не только в йоге, но и в большинстве религиозных течений Индии, например в джайнизме [53].

Соблюдение принципа Ахимсы ("Не убий!") ставится в «Махаб-харате» даже выше многих других моральных заповедей, например правдивости. В восьмой книге – «Карнапарве» – приводится едва ли не самый яркий пример относительности принципа говорить только правду (Сатья). В этой книге приводится рассказ об одном отшельнике. "Я должен всегда говорить правду" – таков был его обет, и звали его Правдоречивым. Однажды в лес пришли люди, гонимые дасью (язычниками, варварами). Дасью спросили Правдоречивого, где преследуемые, и, узнав правду, настигли их и истребили. "Из-за той великой беды… он, не знавший тонкостей дхарм, угодил в гибельный ад. Невежда, он не познал во всей глубине Веды, не уяснил особенности дхарм", – говорится в «Карнапарве» [99: 49: 41–49].

Соблюдение всех принципов Ямы и Ниямы во все времена считалось основным условием для посвящения человека в высшие тайны и исходным моментом для процесса духовного совершенствования. "Жди своего часа, как сеятель – урожая. Нет ничего выше подвижничества, покаяние – вот путь к величию. Помни, о бхара-та: не существует такого, чего нельзя было бы добиться подвижничеством. Правдивость, честность, незлобивость, щедрость, сдержанность, миролюбие, отсутствие зависти, непричинение зла живому, а также чистота и смирение чувств, таковы… средства {достижения цели} для праведных. Люди, находящие удовольствие в зле, невежды, предпочитающие окольные пути, рождаются в дальнейшем среди низких созданий и не ведают счастья," – сказано в «Араньякапарвс» |98: 24: 15–18].

Древние индийские священные тексты зачастую приводят более подробный список морально-нравственных ценностных качеств, чем только что изложенный. Так, в другом отрывке [98: 178, 43] читаем: «Правдивость, самообуздание, подвижничество, сосредоточенность мысли, непричинение зла живому и постоянная раздача даров – вот что имеет непреходящую ценность, а отнюдь не происхождение…». Другое нравственное качество – Дана, т. е. бескорыстная работа субъекта, при которой он отдает долг воспитавшему его обществу 1180].

В «Араньякапарве» ставится также вопрос, какая из заповедей считается наиболее важной? Ответ здесь неоднозначен: "Большая или меньшая важность раздачи даров, преданности и правдивости, непричинения зла и доброго отношения определяется серьезностью результата в каждом отдельном случае. Бывает так, что правдивость значит больше, чем щедрость, а иногда… раздача даров важнее правдивой речи. Точно так же… непричинение зла живому может иногда значить больше, чем доброе слово, а в других случаях доброе слово ценится выше. Так оно и пребудет, постоянно должен учитываться результат." [98:178:4–7]. Этика в «Махабхарате» – живая; она свободна от догм и однозначных оценок, отражая относительность моральных заповедей и принципов, и главным критерием во всех случаях является благо людей.

Свами Шивананда [131] указывает, что для пробуждения Кунда-лини вполне достаточно исполнения всех заповедей Ямы плюс одного-двух принципов ступени Нияма. Следовательно, начинающему практику по пути йоги даже не рекомендуется пытаться соблюсти сразу все заповеди и моральные предписания, число которых может быть бесконечно большим, а совершенство – безграничным, поскольку может резко возрасти зависимость индивида от общества. Свами Шивананда прямо подчеркивает, что следование по пути йоги затрудняется, если занимающийся берет на себя слишком большое число обязательств перед другими людьми. В йоге морально-нравственные заповеди считаются не целью, а средством на пути психо-физиологического совершенствования человека. Все эти предписания – не догма; они призваны создать вокруг занимающегося чистую атмосферу, без которой невозможно никакое духовное развитие [86; 120; 128; 184].

Асаны и пранаямы – третья и четвертая ступени достижения в восьмеричной лестнице йоганг – составляют содержание Хатха-йоги. Слово «Асана» означает буквально "положение тела" или "правильное положение тела". По преданиям, бог Шива оставил людям 8 400 000 асан, по числу живых существ во Вселенной, но большинство из них не сохранилось. Из оставшихся 84 позы были признаны наиболее важными, а из них 32 – наиболее полезными для укрепления здоровья [131]. В «Йога-сутре» [10: 2:46–48] даются следующие определения: «Положение тела есть то, которое твердо и приятно. Путем легкого усилия и размышления о беспредельном {положение тела становится твердым и приятным}. Раз овладев сидением, противоположности перестают мешать».