Текст книги "Звездная абитура (СИ)"

Автор книги: Юнта Вереск

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Глава 17
Мечта и анализ тестов

Свет ближайшего к нам светильника стал слабее, а на полу возникли светящие стрелки. Механический, «ввинчивающийся» в мозг голос прогремел:

– Опасность! Солнечная радиация! Срочно пройти в убежища! Ближайшее указано стрелками на полу!.. Опасность! Солнечная радиация…

Все кинулись бежать, и толпа за дверью рассеялась. Лука вскочил, протянул мне руку и помог подняться.

– Не нужно бежать. Ненавижу панику.

Хотела сказать легко и равнодушно, но голос дрогнул.

Стрелки все мигали, механический голос продолжал повторять приказ, а мы, чинно взявшись за руки, прошествовали по опустевшим коридорам к двери, мимо которой проходили каждый день. Просто дверь, никаких табличек. Сейчас на ней мигала надпись: «Убежище радиационной защиты».

– Надолго мы тут?

– Не дрейфь!

– Что случилось?

– Коммы отключились!

– Почему не предупредили заранее?..

Мы закрыли за собой дверь и механический голос стал едва слышен. Вокруг слышались встревоженные, веселые, испуганные, успокаивающие голоса. Через пару минут все орали так, что сами себя не слышали. Я потянула Луку к стене, возле которой крепились длинные, почти по всему периметру комнаты, скамьи.

– Помолчим? – прокричала ему в ухо, обводя руками вокруг.

Он улыбнулся и кивнул.

В убежище была полутьма – друг молодежи. Гул голосов начал затихать, некоторые парочки, устроившись на скамьях снимали стресс поцелуями. Парень напротив нас пытался расстегнуть комбинезон на своей подружке. Лука обнял меня и уткнулся носом мне в ухо.

– Пошалим? – шепнул он, и его рука потянулась к верхней застежке моего комбеза.

В это время включились экраны на стенах. Искин показывал ролик о космических лучах.

Подошел Малаб и присел рядом. Глянув на меня, он сказал:

– Я вот подумал. Тебе нужно слетать на Землю. Там разберешься.

Лука похлопал пальцами меня по груди и переместил руку на талию:

– Некоторые здесь остаются…

– Даже если поступать сюда, нужно встретиться с близкими. Это же учебный год будет. Долгий. А не каникулы.

– Да я в любом случае лечу на Землю. Надо поговорить нормально с отцом. И определиться с вузом. Хочу учиться на врача. Для земных вузов моих баллов вполне достаточно.

Малаб уставился на меня тяжелым «учительским» взглядом:

– Я не хочу советовать. Посмотрел твои баллы. Давай со мной на пилотский. Что там определяться?

– Как это? – взвилась я.

Лука обнял меня и боднул головой:

– Наша девочка сама все знает. Она будет навигатором, а не пилотом.

Я вскочила:

– Совсем обалдели? Врач! Я хочу быть врачом! Мое призвание – медицина!

На экранах продолжалась передача о космической радиации и правилах поведения во время ее активизации, так что мой крик перекрыл голос диктора.

– Присядь, – Малаб потянул меня за руку. – Дисциплина – лучшее средство от истерики. А сейчас ты ответь. Не нам. Себе. Кому именно надо, чтобы ты была врачом? Ты мечтаешь стать плохим врачом?

– Почему это плохим?

– У тебя другие способности. Сначала талант, потом хороший врач. Но ты не ответила. Кому нужно?

– Мне! Мне это нужно!

– Или родителям? Или наставникам?

Малаб давил, а я никак не могла вырваться из паутины его слов. Вмешался Лука:

– Что ты наезжаешь? Ну, была у нее мечта. Детская…

– Не детская!

– Подростковая, – в оба уха сказали мне парни.

– Компенсационная, – добавил Малаб. – Хочешь прожить жизнь за своих родителей. Их жизнь. Не свою.

Передача внезапно кончилась, тревожные огоньки потухли.

Из меня словно воздух выпустили. Мозг отчаянно сопротивлялся словам Малаба, но правдивая девочка внутри меня твердила: «он прав». Перед глазами вдруг замелькали звезды и астероид, который я «облетала» во время занятий на тренажере. В реальном полете, наверное, будет еще круче?

Вокруг все начали подниматься. Будущие студенты смеялись, толкались, хлопали друг друга по плечам, пробираясь к выходу.

Я сидела. Два моих друга были рядом. Дали мне возможность подумать. Какая деликатность!

– Ладно, – поднявшись, сказала я спокойно. – Возвращаюсь на Землю. Подумаю и определюсь. До пятнадцатого августа еще вагон времени.

* * *

Тайкун льече – великолепный космический поезд – уносил нас с Цереры.

Двухместные купе или, если хотите, каюты. Мы снова поселились с Алькой, Лука с Филом, а Малаб взял в напарники Ирвина Тука – одного из «неопределившихся», но теперь набравшего достаточно баллов для поступления на кибернетику.

Впрочем, такая расстановка сохранялась лишь при посадке и старте – как только наступила невесомость, в нашу каюту наведались Лука с Филом. Мы перекусили, а «на сладкое» устроили битву подушками.

Потом Лука позвал меня к себе, чтобы показать подарки, которые он везет с Цереры. Какая же я идиотка! Не подумала об этом! Вот ни разу мысль даже не мелькнула.

Сначала мы разглядывали его открытки и запечатанные в пластик камешки со штампами «Церера», потом начали целоваться, а потом… Прямо скажу, что секс в невесомости – то еще развлечение. На любителей, к коим я себя отнести не смогла, возможно, с непривычки. Зато забавно.

Когда прозвучал сигнал о торможении, я хотела вернуться к себе, но Лука сделал страшные глаза и прорычал:

– С ума сошла! Дай подруге спокойно привыкнуть к гравитации в хорошей компании!

Так что перегрузки мы встретили в его постели. И быстро убедились, что это не совсем то, что требует организм.

Луна, яхта до космолифта, путешествие сквозь звезды… И вот мы уже на Земле. Вернее, в океане – в этот раз космолифт доставил нас на плавучую платформу в Индийском океане.

Малаб с Ирвином улетели в Южную Африку. Счастливая и веселая Алька повезла Фила в космическую столицу, которая раньше называлась Самарой – знакомиться с родителями. А мы с Лукой, переговорив с родителями, махнули на три дня к нему в Австралию, а затем ко мне в Сибирь.

Когда мы прибыли в юго-восточную Австралию, там была зима. Совсем не такая суровая, как у нас в Сибири, но, настроившись на лето, я была этим немного ошарашена, пришлось спешно переодеваться. Хорошо, что в доме был установлен одежный автомат. Например, когда я жила в Южной Африке, то найти такой у местных жителей было непросто – большинство предпочитало одеваться в одежду, которую шили сами.

Родители Луки жили в красивом коттедже неподалеку от Змеиной столицы.

– Местные жители называют город по-старому, Сидней. А у меня одноклассник был на втором цикле, которого так звали. И когда я слышал это слово, сразу начинал крутить головой, думая, что приятель где-то рядом, – смеясь, рассказал Лука.

Он вообще очень много смеялся и балагурил здесь. Видно было, что родители его любят и что они такие же веселые. Когда мы прибыли, его отца не было дома, он уехал к соседу, которого укусила местная коричневая змея, очень ядовитая. Впрочем, местные жители умели с этим справляться и уже через час отец вернулся, прокричав, что со Стивом уже все в порядке.

Коттедж находился в предгорье Голубых гор. Действительно Голубых – огромное количество эвкалиптов создавали вокруг невысоких холмов голубую дымку.

Вечером, когда мы ужинали на веранде, вдали послышался какой-то странный рев и я, вздрогнув, вытянула шею, чтобы увидеть, откуда идет опасность.

– Коала разбушевался, – успокаивающе сказала мама Луки.

– Ищет пару, – хмыкнул отец.

– Вряд ли, рановато еще. Скорее, отгоняет неприятеля.

А ночью мы снова любовались звездами – такое небо я видела в Южной Америке, но как-то не задумывалась о них. Сейчас же магия звездного неба вдруг накрыла меня с такой силой, что я чуть не задохнулась от восторга. Лука притащил пледы, мы лежали и смотрели на небо. Из всех звезд я опознала только Южный крест, а Лука показывал и называл и другие, рассказывая местные легенды о разных созвездиях.

На следующий день мы прогулялись с Лукой в буш – заросшее невысокими эвкалиптами и огромным количеством ужасно колючих кустов. Он хотел показать мне коалу, который рычал вечером. Увидеть его я смогла лишь издали – продраться через эти кусты было совершенно нереально.

– На вид мягкий и пушистый, да? – прокомментировал Лука. – Но у него шерсть очень густая, просто невероятно густая, как ворс. А если его погладить, оказывается, что вот эти верхние шерстинки, видишь, которые поблескивают, довольно твердые.

– Это он зимой такой пушистый?

– Нет, круглый год. Климат здесь очень переменчивый, поэтому коалы защищаются этой шерстью и от жары, и от холода, и от резких перепадов температур. А такая структура шерсти защищает даже от сильных ливней. Представляешь, вообще не намокает внутри, все капли скатываются!

– Слушай, а еще здесь же должны быть кенгуру!

– Можно слетать посмотреть. Есть красивый парк-ферма, где их выращивают, там можно даже погладить маленького кенгуренка или коалу. Или поглядеть на вомбата. Они вообще в норах живут, но я несколько раз их видел. Малышей можно даже в руках подержать, как маленького медвежонка, мне они даже больше коалы понравились. А еще у них помет кубиками, представляешь! Они ими метят свою территорию.

Но до парка-фермы мы не добрались, потому что этим же вечером уже вылетели ко мне домой. Как-нибудь в другой раз обязательно прилетим и посмотрим.

* * *

У нас была шикарная погода. Такую, какую ждешь от лета.

Отец попросил меня поделиться результатами тестов – это тысячи таблиц. Мы с Лукой и моими школьными друзьями улетели на Байкал, а он остался изучать, что я из себя представляю на данный момент.

Когда мы вернулись, отец пригласил нас с Лукой в большую комнату. Вид у него был несколько смущенным и задумчивым.

– Я бы хотел поговорить с Марфой наедине, но если ты принимаешь ее судьбу близко к сердцу, то можешь остаться.

Кто бы сомневался. Лука, естественно, остался – обхватил меня за талию, и мы вместе уселись на диван.

– Доча, я был уверен, что ты выберешь профессию врача. Точнее, ты все время об этом говорила и просто не задумывался… Я проанализировал данные твоих тестов и понял, что рекомендации «Вейера», скорее всего, действительно точны.

– Какие рекомендации?

Я видела только множество цифр.

Улыбнувшись, отец развернул файл. Самое начало, которое я, естественно, пролистнула не глядя.

'Марфа Кузнецова.

На основании результатов испытаний, каискин предлагает тебе выбрать одну из специализаций:

Пилот космических аппаратов дальнего космоса.

Пилот космических аппаратов ближнего космоса.

Пилот-навигатор автономных полетов'.

Я же видела, видела это уже! Но почему-то не зафиксировала в памяти.

– Ты дальше читай, – посоветовал отец.

«Учитывая специализацию, на площадке Космической академии 'Вейер» тебе рекомендуется выбрать одну из специальностей(в скобках указаны предпочтения для тебя лично по 10-балльной шкале):

(9,7) Управление космическим транспортом:

– Навигация и управление полетами космических кораблей.

– Организация и проведение спасательных операций.

– Межпланетные миссии и проекты колонизации.

(9,5) Летно-испытательная деятельность:

– Испытания двигателей и маневровых систем.

– Изучение и проверка условий жизнедеятельности экипажа.

– Оценка эргономичности рабочих мест и приборов.

(8,5) Эксплуатация малых космических аппаратов:

– Управление небольшими исследовательскими зондами и спутниками.

– Работа с дистанционно управляемыми устройствами (включая ремонт дронов).

– Координация действий экипажей и групп исследователей.

(7) Исследовательская космонавтика:

– Исследование планет и спутников Солнечной системы.

– Астрофизика и космология.

– Изучение астероидных полей и комет.

Специальности космического факультета, которые тебе не подходят:

(4,1) Проектирование космических аппаратов:

– Проектирование кораблей нового поколения (межзвездные корабли).

– Разработка орбитальных станций и колоний на Луне и Марсе.

– Технологии терраформирования и адаптации среды обитания.

(0,7) Биомедицинские исследования в условиях невесомости:

– Медико-биологические проблемы длительных полетов.

– Генетика и медицина долголетия в космосе.

– Психология межзвездных экспедиций'.

Я пробежала по списку глазами и радостно завопила:

– На космическом факультете есть медицина!

Лука кашлянул, а отец подсказал:

– Взгляни на баллы.

– А что, хорошие баллы… почти единица…

– Там ниже указано, что соискатели с оценками ниже 6 баллов в КА «Вейер» зачислены быть не могут…

– Значит, я пойду в земной вуз! То же мне, команда знатоков!

Я вскочила, понимая, что сейчас разревусь. Куда бежать, не знала, поэтому пошла в санузел и долго-долго стояла под душем. Эти бесчувственные люди доверяют машинке. Которая доверяет каким-то нелепым цифрам. Нет, так нельзя. Нужно успокоиться.

Немного придя в себя, я переоделась и вышла в коридор. На полу перед дверью сидел Лука, который, увидев меня, тут же вскочил.

– Я в порядке. Давай вернемся к отцу.

Лука кивнул и улыбнулся:

– Говорил же тебе, что надо идти вместе со мной на навигацию!

– Говорил, – согласилась я. – Но все эти ваши машинные выводы и мальчишеские мечты как-то не для меня.

Мы вошли в комнату. Отец развернул на всю стену таблицы.

– Успокоилась? Продолжим?

Я кивнула.

– Смотри, доча… Когда проверяешь предрасположенность к той или иной специальности, учитывается множество факторов. Я уже говорил, что они у тебя ближе к техническим, чем к медицинским специальностям. В таблицах Академии данных гораздо больше, так что я лишь утвердился в своем мнении. Прости, что не занялся этим раньше.

– Ты не виноват. Правда. Это я вбила себе в голову… – я опустила глаза и вдруг вспомнила слова Малаба. – Мне тут подсказали, что мое желание быть врачом было лишь желанием прожить жизнь за родителей. Не свою. Чужую. С этим тоже было сложно смириться, но вот прошло время, и я поняла, что это, наверное, правда…

– Давай без философии. Я врач. Я смотрю на твои показатели. Давай тебе кое-что покажу, может быть, тебе психологически будет легче воспринять чисто логические факторы.

Я хмыкнула. Потом кивнула.

– Начнем со скорости реакций. Они у тебя выше, чем у среднего человека. Для пилота это спасение. Для врача – катастрофа.

– Почему? – не поняла я.

– Потому что врач должен не просто мгновенно реагировать, но и включать мозг. Средние реакции человека составляет около двухсот миллисекунд. У тебя – сто сорок. Ты начнешь действовать, не оставляя мозгу времени для анализа. И можешь совершить непоправимую ошибку.

– Но ведь это просто тренировки… Мои танцы…

– Танцы ни в чем не виноваты. Связь между мозгом и мышцами есть у любого человека, но исходно она у всех разная. За счет специальных тренировок рефлексов ты можешь улучшить этот показатель. А пока он у тебя естественный. По-видимому, это и повлияло на рекомендации каискина.

– Каискин – это кто?

– Искин твоей Академии. Не отвлекайся. Это не все, – отец прокрутил таблицы и высветил еще одну. – Способность фокусироваться на ключевых элементах ситуации и возможность сохранять спокойствие в стрессовых ситуациях у тебя тоже выше обычной. Для пилота и вообще специалистов, работающих в стрессовой среде, это важно. Для врача такие показатели тоже нужны, но должны поддерживаться сопереживанием. Которого у тебя нет.

– Это низкий EQ?

– Да. Эмоциональный интеллект у тебя ниже сотни. То есть ты видишь цель и идешь к ней, не думая о цене. Ты можешь просто угробить пациента или восстановить против себя.

Я сжала зубы. Да, во время тестов в Новосибирске мне и вправду задавали какие-то такие вопросы… Остались недовольны ответами?

– Пойдем дальше. Гормоны.

– Ну, слушай, отец, тут же и ребенку ясно, что я еще молодая, гормоны играют, как можно на их основе делать какие-то выводы?

– Не все так просто. Посмотри на показатели кортизола, – он снова сдвинул таблицы, высветив новую. Ты знаешь, что он выделяется во время стресса. Гипоталамус получает сигнал тревоги, активируя гипофиз, который стимулирует надпочечники выделять больше кортизола. Если уровень его очень высок, то скорость обработки информации и реакции мозга резко снижаются. Человек может просто замереть и не шевелиться, не пытаясь убежать от стрессовой ситуации.

– Это у меня?

– Да нет же! У тебя при стрессе он выделяется в оптимальной пропорции. Такой уровень стимулирует бдительность и внимание, улучшая реакции.

– Ну да. Бей-беги-замри…

– Да, твоя реакция «бей» определяется уровнем кортизола.

– Так вот кто виноват! А все шишки мне достаются! А это не я, а кортизол.

Отец через силу улыбнулся.

– Посмотри внимательней. У тебя ненормальный уровень кортизола. В естественном состоянии он чуть завышен утром, для того чтобы проснуться и взбодриться. К вечеру снижается, чтобы спокойно заснуть. А у тебя?

– Весь день… одинаковый?

– Да. Включая стрессовые ситуации. При этом кортизол не влияет на сон, как у всех людей.

– Ах, вот для чего нас обвешивали всякими датчиками!

– У тебя организм бойца. Или, в данном случае, пилота.

Отец «прошелся» по другим гормонам и нейромедиаторам – адреналину, норадреналину, дофамину, серотонину и другим. В свой час были упомянуты зрение и слух, общая и мелкая моторика, психологические выверты вроде адаптации к изоляции и одиночеству или хладнокровию в кризисных ситуациях…

Вишенкой на торте стала не таблица, а заключение о высокой приспособляемости к гравитационным изменениями и отсутствии побочных реакций на невесомость и микрогравитацию. Действительно, я все время отлично себя чувствовала!

– Сны тебе странные снились? Тебя тошнило? Случались проблемы со зрением?

– Нет, нет и нет.

– А «нормальные» люди в первые шесть-десять дней испытывают трудности. Адаптивность к гравитационным изменениям встречается раз на тысячу человек, а то и реже. Поэтому я хорошо понимаю, почему руководство Академии берегло тебя, а не отправило назад после первой же драки.

Я вдруг поняла, что такой разворот не слишком радует отца. Но…

Перед глазами встали звезды. Крошечная Земля, которую я видела с Цереры. Наезжающий на астероид кораблик. Мой кораблик…

А, может, и вправду…

Глава 18
Выбор

У нас оставалось три дня до крайнего срока принятия решения, и я решила отключиться ото всего. Подхватила Луку, и мы с ним двинулись в путешествие по школьным местам.

Здоровенный аэробус, потом юркая авиетка.

Вот Южная Африка, любимые учителя и могилы родителей.

Традиции захоронения здесь не такие как у нас. Возле каждой могилы высаживают дерево – оно лучше любой таблички говорит о душе покойного. Мы бродили по рощице молодых деревьев – они теперь здорово подросли с тех пор, как мы их посадили. Здесь было захоронено большинство тех, кто погиб в больнице в тот день.

Узкие и многочисленные, мягкие и шелковистые листья серебряных деревьев, пока еще невысоких, метра три, создавали невероятно красивое зрелище. Блестевшие серебром густые бархатистые волоски на каждом листочке придавали деревьям фантастический вид. Эти деревья специально привезли из Сердечной столицы, которую раньше называли Кейптауном. Это было очень символично – именно в этом городе когда-то была проведена самая первая в мире операция по пересадке сердца. А теперь серебряные деревья высадили над могилами погибших на своих рабочих местах врачей.

Я не хотела здесь задерживаться, слишком печальные воспоминания. Не хочу грустить.

И мы рванули в Северную Африку. Здесь, на берегу Средиземного моря, оказывается, учился на третьем цикле Лука.

Почти здесь же, неподалеку от развалин Карфагена, я год назад потеряла невинность. Впрочем, это громко сказано. Терять было нечего – у спортсменок активных видов спорта это происходит незаметно, во время тренировки, лет в десять-двенадцать. Так что можно сказать, что я просто получила в свое распоряжение мужчину. На одну ночь. И, чтобы я эту ночь не забыла, он подарил мне крошечный брелок. Серебряный верблюдик, на боку которого выгравировано слово «Tunis». Так когда-то называлась раскинувшаяся здесь страна. А теперь этот верблюдик я всегда ношу с собой. В важные моменты надеваю на цепочке на шею, но чаще ношу на поясе или зацепляю на верхний край комма.

Туристическая тростниковая хижина нас с Лукой вполне устроила. Впрочем, ночью мы вытащили соломенные маты на воздух и снова любовались звездами, теперь уже Северного полушария. И Лука снова рассказывал мне о созвездиях… Потом мы все же перебрались обратно в хижину. И вот первая горячая ночь у нас с ним случилась уже на Земле. Я, наверное, консерватор. Она мне понравилась гораздо больше, чем дикарские пляски в невесомости…

Совсем недалеко отсюда находилась моя школа третьего цикла – перелет через море занял минут двадцать. И вот мы уже в Пиренеях.

Хорошо, что школу мы закончили. И что получили высокие баллы на испытаниях «Вейера». Наш социальный индекс теперь подрос от беты до гаммы и возможностей для путешествий стало гораздо больше. Так что, пробежавшись по пустующим летом аллеям моей школы, мы снова сели в авиетку и махнули в Кантабрию – мне очень хотелось показать Луке заворожившую меня когда-то пещеру Альтамира, где со времен палеолита сохранились рисунки полихромной каменной живописи.

Поздним вечером мы прибыли к космическую столицу, называемую прежде Самарой. Неподалеку оттуда, на берегу Волги раскинулся просторный дом родителей Алефтины. Мы свалились на них как снег на голову. Разговоры затянулись до рассвета.

* * *

А утром выяснилось, что уже наступило пятнадцатое августа. Последний день, когда мы могли подать заявления на поступление в Космическую Академию.

Фил с Алькой свои заявки послали еще на орбитальной станции. И теперь страшно переживали за нас, торопя и нервничая, кажется, больше, чем мы сами.

– Ты же подашь, да? – заглядывая мне в глаза, спросила Алька, когда мы с ней вышли на кухню.

– Куда я от тебя денусь? Подам!

Алька пискнула, уселась у стола на корточки, закрыв голову руками.

– Эй, ты чего?

– Бо-боюсь… мне же немного не хватает рейтинга… вдруг еще кто-то решит поступать…

– Ерунда! Ты поступишь! Если уж я решилась! Наш Буек без нас не останется!

Эх, мне бы самой ту уверенность, которую я показала Альке… И я рванула к Луке. Мы с ним заперлись в маленькой комнатке. Да, я уже приняла решение, но мне все равно нужна была его поддержка.

Активировав коммы, мы развернули их в небольшие голо-экраны.

На портале Академии зашли на страничку заявок. Так. дислокация: Орбитальная станция КА «Вейер» на Церере. Список специальностей…

Переглянувшись, занесли руки над коммами…

Вдох, выдох.

Лука взглянул на меня, кивнул: «Давай!» – и нажал на верхнюю строчку.

Одновременно с ним я тоже нажала… на вторую строку.

Наши голо замигали праздничными фейерверками.

«Лука Нова! Ты подал заявку на специальность » Управление космическим транспортом' Космического факультета с базовой локацией на Церере. Результаты отборочного этапа станут известны в 12:00 гринв 16 августа'.

«Марфа Кузнецова! Ты подала заявку на специальность » Летно-испытательная деятельность' Космического факультета с базовой локацией на Церере. Результаты отборочного этапа станут известны в 12:00 гринв 16 августа'.

– Это только завтра после обеда, – фыркнула я.

Надо было столько метаться, чтобы теперь еще ждать больше суток!

– Лет-но-испыт-тательная? – Лука аж заикаться стал. – Испытательно-летная? Марфа! Какого черта? Мы же мечтали стать навигаторами!

– Мы? Нет, дорогой. Это ты мечтал. А я представляла себя врачом.

– Марфа!

– Ну, хорошо. Я хочу летать. Испытывать новую технику и саму себя. О навигации нам тоже расскажут, не переживай. Не хочу быть кабинетной крысой, хочу летать!

– Это я что ли крыса? – обиделся Лука.

Пришлось оправдываться самым естественным образом – поцелуем.

* * *

Нет, это было еще не все.

Вырвав Альку из лап ее довольно агрессивно сопротивляющейся мамаши, мы вчетвером отправились в путешествие. Северная и Южная Америка, остров Пасхи с его невероятными истуканами моаи – именно отсюда родом был Фил и мы невероятно интенсивно провели вечер, когда перебрались на соседний полинезийский остров, где проходил зимний фестиваль.

В своих путешествиях у нас всех почему-то вылетело из головы, что нужно проверить, поступили ли мы…

Ура! Все четверо поступили! Проверили списки – и Малаб тоже! Я буду учиться с ним в одной группе!

Ликование затянулось на всю ночь. А потом мы все разлетелись по своим домам – нужно же было попрощаться с родителями!

* * *

Двадцать четвертого августа мы стояли у стартовой площадки космического лифта. Теперь уже не абитуриенты, а студенты Космической Академии «Вейер».

Снова у подножий вулканов Килиманджаро.

Снова палящее солнце. Только вместо жирафов на горизонте пробежало целое стадо буйволов.

С нами были Малаб с Ирвином, Алька с Филом, и другие студенты, прошедшие жесточайшее горнило вступительных испытаний.

Нас ждали небо, звезды и увлекательная учеба.

А что? Отличные получились каникулы! Пора и делом заняться.