Текст книги "Под покровом тайны"
Автор книги: Юна-Мари Паркер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
– Мэдди, что происходит? – Он был явно взволнован. – Я позвонил Джесике в «Ройал-Вестминстер» и хотел узнать, что делать с коробкой магнитофонных кассет, которые она оставила в моей квартире, а мне сказали, что она уехала! Уехала, чтобы выйти замуж! – Слышать боль и потрясение в его голосе было невыносимо.
– О, я очень сожалею!.. – сочувственно сказала Мэделин. – Все произошло так быстро… Но я не знаю, действительно ли она собирается выйти замуж, – добавила она, надеясь как-то смягчить удар.
– Я не могу поверить в это, – медленно произнес Эндрю. Затем последовало молчание, как будто он не решался задать следующий вопрос. Голос его сделался хриплым: – Кто он?
– Бернард Шеллер, – тихо ответила Мэделин.
– Бернард Шеллер? Это тот самый…
– Да, верно. Композитор.
– О Господи. Он же годится ей в отцы! Как это случилось, черт побери?
– Эндрю, это все, что мне известно. Я была поражена так же, как и ты. Кажется, он останавливался в отеле…
– Где я могу найти ее? – не выдержал он.
– Не знаю.
– Ну скажи же, Мэдди! – Она представляла, какую боль и ярость он испытывал. – Ты ведь ее лучшая подруга и должна знать. Рано или поздно я найду ее, так что лучше сразу скажи.
– Я не виляю, Эндрю. Я действительно не знаю, где она в данный момент. Джесика собиралась встретиться с Бернардом в Бостоне, прежде чем поехать в Вашингтон, а затем в Нью-Йорк. Я жду, когда она свяжется со мной. Сказать, чтобы она позвонила тебе? Эндрю застонал:
– Не могу понять, чего она хочет. Боже, почему она не позвонила мне, прежде чем принять такое решение! Непонятно, как она смогла бросить свою работу? Этот отель был для нее всем. Ведь она рассталась со мной из-за него! И вот приехал этот ублюдок… Как долго она была знакома с ним?
– Две недели.
– Две недели! – крикнул Эндрю. – И ты не могла остановить ее? Она, должно быть, сошла с ума! Не иначе!
– Эндрю, – мягко сказала Мэделин, – мне понятны твои чувства, но Джесика уже взрослая женщина и сама решает свою судьбу.
– Я знаю, это моя ошибка! Я не должен был заставлять ее выбирать между отелем и мной. Боже, какую глупость я совершил! Но я все-таки надеялся, что со временем ей надоест жить в отеле, и мы снова будем вместе.
– Да, я тоже надеялась.
– Ну, ладно… – сказал Эндрю удрученным голосом. – Передай ей, что я звонил… хорошо, Мэдди?
Мэделин ужасно переживала за него. Эндрю затеял свою игру – и проиграл. На мгновение она разозлилась на Джесику за то, что та была такой непредсказуемой и капризной. Но такова была Джесика: отчасти сумасбродная, отчасти очень милая, подвижная, как ртуть, но с золотым сердцем. Очевидно, она думала, что их разрыв с Эндрю – всерьез и он не хочет больше иметь с ней дело, и потому ничего не сказала ему о Бернарде. Она, конечно, не собиралась умышленно причинять ему боль.
– Я скажу, чтобы она позвонила тебе, как только свяжусь с ней, – заверила его Мэделин. Меньше всего ей хотелось ввязываться в их отношения и быть посредницей, однако она вполне может передать Джесике просьбу Эндрю. После этого – никаких услуг!
Эндрю медленно положил трубку и посмотрел в окно офиса, не обращая внимания на то, что по другим телефонам два человека ждали, чтобы поговорить с ним. Пусть по-дождут: надо взять себя в руки, прежде чем начать разговор. Известие о том, что сделала Джесика, явилось для него ударом, причем вдвойне болезненным, потому что он винил во всем только себя.
– Ты в порядке, старик? – спросил Сэнди, сидевший за столом напротив.
– Все нормально. – Эндрю с мрачным видом взял одну из ожидающих его трубок, немного поговорил, затем взял другую.
– Я увидела ваше объявление на доме на углу площади Итон-сквер, – послышалась малограмотная женская речь. – Я хотела бы осмотреть его.
Эндрю насторожился, услышав неправильное произношение гласных звуков и пропуски некоторых согласных. Очевидно, женщина принадлежала к неимущему классу, и он решил сразу предупредить ее о цене. Впрочем, это могла быть богатая американка или арабка.
– Конечно, мадам, – вежливо ответил он. – Я знаю дом, о котором вы говорите. Он стоит три миллиона фунтов.
– Я хочу посмотреть его, – упрямо настаивала женщина.
– Очень хорошо, миссис… э?..
– Лейтимер! – сказала она почти сердито. Ее тон как бы говорил: «Перестаньте валять дурака».
– Миссис Лейтимер, вас устроит встреча в три часа дня? – Эндрю поднял глаза к небу, разговаривая с ней. Это будет наверняка пустая трата времени, но ничего не поделаешь, если они провозгласили себя «агентством, которое заинтересовано в удовлетворении желаний клиентов».
– Да! – Миссис Лейтимер резко повесила трубку.
– Готов спорить, что ей просто хочется посмотреть, как выглядит дом внутри, – заметил Сэнди, когда Эндрю пересказал ему содержание разговора. Об этом доме сообщили в газете «Ивнинг стэндард» несколько дней назад. И он вызвал большой интерес у людей: там был бассейн на первом этаже, а на крыше – сад с маленьким ручьем, где плавали золотые рыбки. Джейсону и Сеймуру очень повезло, когда их назначили единственными агентами владельцев, которые жили в Испании и, как подозревал Эндрю, делали свои деньги на продаже наркотиков.
– Хочешь, я покажу этой даме дом вместо тебя? – спросил Сэнди. – Ты выглядишь совсем разбитым.
Эндрю покачал головой:
– Сам поеду. И если смогу выбросить Джесику из головы, то буду в полном порядке. Проклятие! —
Он резким движением оттолкнулся от стола на своем стуле на роликах. – Что я наделал, Сэнди? – простонал он. – Как я мог допустить такую глупость? Джесика и я были созданы друг для друга… а я упустил ее! О Боже! Какая беда!
Сэнди, слышавший разговор Эндрю с Мэделин и знавший, что случилось, решил уменьшить его боль здоровым цинизмом.
– Если она такая взбалмошная, может быть, тебе будет лучше без нее, – заметил он.
Эндрю покраснел от гнева.
– Она вовсе не такая! Разве могла бы она так добросовестно работать в отеле, если бы была взбалмошной? Скорее всего этот старик соблазнил ее каким-то образом.
– Х-м! – фыркнул Сэнди. – Если ты веришь в это, то, очевидно, сможешь поверить во что угодно. Забудь ее, Эндрю. Это мой совет. На свете полно других девушек!
Эндрю зашагал туда-сюда по устланному бледно-голубым ковром офису. Он был переполнен таким горьким раскаянием и злостью, что едва мог говорить.
– Уже почти три часа, – напомнил ему Сэнди.
– Что? О черт! – Взяв со стола ключи от автомобиля, он быстро вышел из офиса.
Эндрю подъехал к Итон-сквер, где стоял огромный, внушительный дом с галереей, и кое-как припарковал свой автомобиль, рискуя нарваться на штраф, потому что решил ждать миссис Лейтимер прямо на ступеньках крыльца. Дул сильный ветер, поднимая в воздух пыль и взметая опавшие листья. Над городом нависли свинцовые тучи.
«Джесика, почему ты не сообщила мне, прежде чем принять такое поспешное решение? Неужели годы, проведенные вместе, ничего не значили для тебя?» Поглощенный своими горькими мыслями, Эндрю не заметил, как огромный серый «роллс-ройс», управляемый шофером в униформе, плавно подкатил к дому и остановился. Минуту спустя шофер открыл дверцу для полной женщины лет за тридцать, которая ступила на землю и нетвердыми шагами двинулась вперед на толстых ногах в туфлях с каблуками-гвоздиками.
– Это вы агент? – спросила она, глядя на Эндрю.
Эндрю вовремя очнулся от своих мыслей, вежливо Улыбнулся и подтвердил, что это именно он.
– Я миссис Лейтимер, – сказала она, хотя представляться не было никакой необходимости. – Хочу осмотреть дом.
– Да, конечно. – Эндрю изменил свое мнение о возможности миссис Лейтимер выложить три миллиона фунтов за дом в Лондоне. Она была пухлой, с копной крашеных светлых волос, в голубой мини-юбке и рыжевато-коричневой лисьей куртке. Ее грубое лицо излучало враждебность человека, который знает, что общество не принимает таких, сколько денег у них ни будь. А то, что миссис Лейтимер имела достаточно денег, уже не вызывало сомнений. Ее бриллиантовые серьги и кольцо с драгоценным солитером, таким большим, как кусок сахара, убедили Эндрю, что перед ним реальный покупатель. Как она приобрела состояние, он не хотел знать. Эндрю находился здесь только для того, чтобы продать дом, и потому должен показать товар лицом.
Для того, кто начинал жизнь в трущобах с сырыми стенами и туалетом на улице, миссис Лейтимер являла типичный образчик тех высокомерных дам, которые, неожиданно разбогатев, устремляют свой взор на резные карнизы, классические английские камины и паркетные полы. Эндрю, скрипя зубами, вспомнил, как, получив образование, наконец смог добыть немного денег, чтобы купить книгу по истории старых домов. Но тут же он подумал, что они с Сэнди получат три процента от сделки, и приветливо улыбнулся миссис Лейтимер. Бизнес есть бизнес.
Наконец они закончили осмотр десяти спален с ванными комнатами, четырех гостиных и всех «современных удобств», не забыв плавательный бассейн, сауну и сад на крыше с двумя лондонскими воробьями.
Миссис Лейтимер стояла посреди просторного мраморного холла, упершись рукой в бок, с таким выражением лица, будто пришла в бар и ждала, когда ее обслужат.
– Думаю, мне это подойдет, – надменно обронила она. – Правда, надо перекрасить кое-что. Здесь очень мрачные тона… Но я беру его.
Эндрю еще долго не мог оправиться от потрясения. Он вернулся в офис и объявил:
– Он продан… ужасно неприятной женщине, но все-таки продан! – сказал он Сэнди. – Одному только Богу известно, что она собирается с ним делать.
Вероятно, отделает гостиную материалом под шкуру леопарда, спальню – пурпурным атласом, но кого это волнует? – Продажа дома оживила его. – Сегодня мы славно поработали, – скромно добавил он.
– Для тебя сообщение в твоем блокноте, – сказал Сэнди. Какая-то натянутая небрежность в его голосе заставила Эндрю посмотреть на него с тревогой. – Звонила Джесика, – поспешно пояснил тот. – Она оставила номер своего телефона, так что можешь позвонить ей.
Мэделин капнула пару капель льняного масла на пятнышко белой краски на своей палитре и начала растирать ее кончиком кисти. Удовлетворившись результатом, она наклонилась вперед и очень осторожно, легким мазком, добавила блики на портрет Генриетты Эрминтруд, одной из ведущих общественных деятельниц Нью-Йорка. Это была та часть работы, которая больше всего нравилась Мэделин. Несколько маленьких белых точек и штрихов – и лицо ожило. Глаза стали глубокими. Удивительно, как крошечная блестящая точка, нанесенная на радужную оболочку, может произвести такой эффект! Затем она добавила к белой краске немного желтой и розовой и сделала несколько мазков в области переносицы, лба, подбородка, вдоль скул. Мэделин отошла назад, чтобы оценить результат. Миссис Генриетта Эрминтруд, которую друзья называли Перл, должна быть довольна. Этот портрет предназначался для ее апартаментов в Дакоте, и Перл специально надела светло-зеленое шелковое платье, «потому что этот цвет хорошо сочетается с нашей внутренней отделкой».
Мэделин поморщилась, затем размашисто расписалась на портрете темно-коричневой краской. Она бросила на него последний, оценивающий, взгляд и начала мыть кисти. Было всего лишь время ленча, но сегодня она уже не могла больше заниматься живописью. Ее ждали другие неотложные дела. Она взглянула на адрес, куда собиралась пойти: недалеко от Пенн-Стейшн находилось здание, которое называлось Альтман-Билдинг. Она не назначала встречи и могла только надеяться, что нужный ей человек окажется на месте, когда она придет туда.
Альтман-Билдинг представлял собой высокую башню, где размещалось свыше пятидесяти компаний, названия которых были указаны в списке у лифта в вестибюле. «Не очень-то удобное здание», – подумала Мэделин, просматривая список и отыскивая фирму, которая занимается торговлей запасными частями к автомобилям и инструментами. Поднявшись на лифте на одиннадцатый этаж, она оказалась в небольшой, довольно захламленной приемной. Вдоль стен стояли голубовато-серые металлические шкафы и пара обшарпанных столов. Все вокруг было покрыто пылью и носило явный отпечаток бедности. В углу тарахтела и булькала старая кофеварка, добавляя окружающей обстановке ощущение упадка.
За одним из столов сидела неряшливая девица с крашеными белыми волосами, собранными в пучок на макушке. Она разговаривала по телефону, зажав трубку между плечом и скулой.
– … Знаешь, дорогуша, я прямо так и сказала ему: «Шалишь! Так не пойдет! Я не буду встречаться с тобой до тех пор, пока ты не станешь обращаться со мной как с леди…» И что, ты думаешь, этот ублюдок ответил мне? Он сказал, что я фригидна! Это я-то фригидна! Тогда я послала его в задницу!
Девица раздраженно подняла голову, и на лице ее проступила явная досада: ей помешали…
– Чего вам? – спросила она.
– Я бы хотела повидать Хэнка Пагсли. Девица нагло оглядела Мэделин с ног до головы.
– Он назначил вам встречу?
– Нет, но, пожалуйста, скажите ему, что это очень важно, – твердо заявила Мэделин.
Девица шумно вздохнула и проскрипела в трубку:
– Дороти?.. Извини. Я прервусь на минуту… Постараюсь побыстрее освободиться. – Бросив на Мэделин укоризненный взгляд, она нажала кнопку внутренней связи. – Хэнк, здесь какая-то дама хочет видеть тебя, – промычала она.
Мэделин передернуло. Девица снова обратилась к ней:
– Фамилия?
– Делани. Мэделин Делани.
После того как девица повторила ее фамилию, возникла пауза, а затем последовал другой вопрос, заданный таким же резким и неприязненным голосом:
– С какой целью?
Мэделин едва сдерживалась, чтобы не взорваться, однако постаралась взять себя в руки.
Было совершенно ясно: у Хэнка Пагсли халтурное, низкопробное предприятие и эта девица получает гроши за свою работу. Однако он не собирается вкладывать дополнительные деньги в «Брандтс моторе». Все его усилия направлены на то, чтобы свить свое гнездышко в Швейцарии.
– Скажите мистеру Пагсли, – настояла Мэделин с оттенком агрессивности в голосе, – что я должна переговорить с ним по очень важному для него делу и я не уйду, пока не увижусь с ним.
Девица удивилась, она опешила, но потом пришла в себя.
– Она говорит, что это очень важно, Хэнк, – пробубнила она. Снова последовала пауза, затем секретарша, дерзко посмотрев на Мэделин, бросила: – Последняя дверь направо по коридору…
– Благодарю, – ответила Мэделин с подчеркнутой вежливостью.
Шагая по коридору, она услышала, что девица как ни в чем не бывало продолжила разговор по телефону:
– Дороти, ты еще здесь?.. Извини! Так вот, я ему и говорю… Табличка на двери была с претензией на благополучие: «Президент Хэнк Пагсли. „Брандтс моторе“». Постучав, Мэделин вошла и увидела крупного мужчину в рубашке с короткими рукавами, с красным, обрюзгшим лицом. Его руки были покрыты темными волосами. В зубах торчала сигара, которая казалась неотъемлемой частью его существа, и Мэделин подумала, что он, наверное, спит с ней, посасывая, как ребенок соску. Пагсли не встал из-за стола, внимательно разглядывая ее своими маленькими осторожными глазками.
– Ну? – выжидающе произнес он.
Мэделин сделала шаг вперед; ее фигура в элегантном кремовом платье явно не вписывалась в окружающую обстановку. Она указала на стул перед его столом и спросила с преувеличенной доброжелательностью:
– Могу я сесть?
Хэнк наблюдал за ней, выпятив нижнюю губу и широко раскрыв глаза.
– Конечно. Чем могу служить? – спросил он с некоторым интересом.
– Меня зовут Мэделин Делани, – начала она, – и я хочу сообщить вам кое-что, о чем, по-моему, вам следует знать. – Сердце ее учащенно забилось: неизвестно, как он отреагирует. «Однако при любых обстоятельствах, – напомнила она себе, – нельзя упоминать имя Карла».
Хэнк внезапно испугался, и Мэделин решила, что он, вероятно, виновен по меньшей мере в дюжине мелких преступлений, судя по тому, как в глазах этого толстяка отражалась различная степень тревоги – в зависимости от мыслей, беспокоивших его. Мэделин догадывалась, о чем он примерно думал: «Неужели моя жена узнала, что я имею дело с проститутками? А может быть, министерство торговли обнаружило, что я произвожу продукцию низкого качества? И что хуже всего, не собирается ли нагрянуть финансовая инспекция?»
Заметив его волнение, Мэделин выдержала паузу, чтобы он успокоился и привел свои мысли в порядок.
– О чем идет речь? – спросил он хриплым голосом. Мэделин наклонилась вперед и понизила голос:
– Во-первых, прошу уважительно отнестись к тому факту, что я разговариваю с вами, соблюдая полную конфиденциальность, и не спрашивать меня, как я получила информацию, которую собираюсь сообщить вам.
Хэнк несколько секунд переваривал услышанное.
– О чем… э… о чем идет речь? – с трудом повторил он.
– Вы согласны не спрашивать, откуда я все узнала? – настаивала Мэделин.
Хэнк пожал мощными плечами и положил свои огромные, как лопаты, ладони на стол. Он колебался.
– Это зависит…
– Я расскажу вам все, что мне известно, и, уверяю вас, это в ваших интересах, мистер Пагсли.
Желание избавиться от охватившего его беспокойства, а также острое любопытство сработали.
– Хорошо, я согласен. Что вы хотите рассказать мне? Мэделин сделала глубокий вдох.
– Я не сомневаюсь, что вы знаете девушку по имени Кимберли Кэбот.
В глазах его мелькнул страх.
– Вы частный детектив? Вас послала моя жена?
– Ничего подобного, – сказала Мэделин. – Меня не интересует ваша частная жизнь. Однако вы были весьма неблагоразумны, рассказав Кимберли, как уклоняетесь от налогов, переводя доллары телефонной компании в Цюрихе.
Это произвело впечатление. Хэнк вскочил, лицо его побелело, в глазах застыл ужас.
– Я отрицаю это! – выпалил он, тяжело дыша. – Что вы о себе возомнили, ворвавшись сюда…
– Послушайте, мистер Пагсли. Меня не касается, что вы делаете со своими деньгами! – резко сказала Мэделин. – Я не из налоговой инспекции и не из какого-либо другого подобного государственного учреждения. Я здесь потому, что Кимберли грабит вас, и, думаю, вам следует знать об этом.
Замешательство, облегчение, подозрение и, наконец, недоверие промелькнули поочередно на лице Хэнка. Он снова тяжело опустился в свое кресло.
– Что за чушь вы несете? – произнес он более спокойно. Мэделин начала быстро и убедительно объяснять ему, что происходит. Она рассказала о действиях Кимберли, не упоминая имени Карла.
– Я не могу открыть вам, как мне стало известно обо всем этом, – добавила она в заключение. – Но я точно знаю, что каждый раз, когда вы даете санкцию на перевод денег в Швейцарию, она переводит их на свой личный счет. У меня есть номер этого счета.
Наконец убедившись, что Мэделин говорит правду, Хэнк весь собрался, и она увидела по его глазам, как он напряженно думает, что же теперь делать. Сообщить о Кимберли в ФБР? Пожаловаться в «Центральный Манхэттенский банк»? Лично разобраться с Кимберли?
Мэделин пришла ему на помощь в поисках решения.
– Вы ничего не сможете сделать, потому что у вас самого возникнут проблемы с финансовой инспекцией, и Кимберли знает это. Она не сомневается, что вы будете молчать, даже если узнаете о ее мошенничестве. Вот почему она уверена в своей безнаказанности.
– Проклятая сука! – взорвался Хэнк. – А я-то думал, что она просто модель! Вот так модель! – Он сплюнул с отвращением. – И что же мне делать теперь? Вам известно, сколько денег она украла?
– Как часто вы переводили деньги?
– Каждые две недели… свыше трехсот тысяч долларов каждый раз! – Он застонал в отчаянии.
Мэделин, приподняв брови, быстро подсчитала.
– Значит, она присвоила себе более миллиона долларов на данный момент. Может быть, даже полтора миллиона.
– Вот сволочь! – Хэнк сидел ошеломленный, слепо глядя на бумаги, лежащие перед ним на столе, и думая об украденных у него деньгах. – Я должен выпить, – пробормотал он. Выдвинув ящик своего стола, Хэнк извлек наполовину опорожненную бутылку виски, прихватив ее своими потными пальцами. – Хотите?
– Нет, спасибо.
Он налил янтарную жидкость в бумажный стаканчик и с шумом глотнул, разрядив тишину жалкого офиса. Глаза его выражали невыносимую боль, и на мгновение Мэделин стало жалко его.
– Кое-что мы все-таки можем сделать, если объединимся, – отважилась предложить она.
– Скажите мне только одну вещь… Нет, две.
Мэделин покачала головой:
– Я с самого начала предупредила, что не могу раскрыть источник информации.
– Но вы можете сказать, зачем вам все это? – возразил он.
– У меня нет другого интереса, кроме того, чтобы свершилось правосудие… возможно, слишком суровое, но тем не менее я хочу видеть Кимберли Кэбот справедливо наказанной… насколько вы сочтете нужным, – спокойно ответила Мэделин.
– Может быть, она соблазнила вашего мужа? – Его проницательные глазки уставились на нее с пониманием.
Мэделин отвернулась, показывая всем своим видом, насколько ей неприятно обсуждать такую версию, но внутренне ей стало не по себе. Предположение Хэнка попало в точку, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы овладеть собой. Затем она повернулась к нему со спокойной улыбкой.
– Дело в том, что мой отец является президентом «Центрального Манхэттенского банка», и я хочу остановить Кимберли, потому что рано или поздно она опозорит банк и причинит вред моему отцу. Раньше ничего подобного не случалось, и это глубоко ранит его.
«А также Карла и меня», – подумала она.
Хэнк фыркнул:
– Что вы хотите? Нанять киллера, чтобы тот убрал ее? Мне не нравится такая идея. Как только вы свяжетесь с гангстерами…
– Ничего подобного! – Мэделин была шокирована. – О Боже, нет! Это было бы пагубной ошибкой!
– Так что вы предлагаете? О Господи, я вспомнил!.. – Он похлопал себя ладонью по лбу.
– Что именно?
Хэнк побледнел еще больше, чем прежде. Его кожа приобрела грязновато-серый оттенок.
– Я же отправил еще один перевод сегодня утром на триста тридцать тысяч баксов! Проклятие, как можно приостановить его? Я позвоню в банк и скажу…
– Все в порядке, – решительно сказала Мэделин. – Ничего не предпринимайте! Ваш отказ вызовет подозрения, а Кимберли и так ничего не сможет сделать.
– Почему?
Впервые Мэделин удовлетворенно улыбнулась:
– Полагаю, теперь она вообще не сможет переводить ваши деньги на свой счет. Если, конечно, не придумает какой-нибудь другой способ. С этого момента ваши доллары будут поступать туда, куда им положено: на ваш, а не на ее счет.
– Да? И как вам удалось это сделать? – скептически спросил Хэнк.
– Я не могу сказать вам этого, но думаю, ваши деньги будут в сохранности теперь и в будущем. Кроме того, мистер Пагсли, как вы смотрите на то, чтобы вернуть себе украденное?
Хэнк до конца осушил свой бумажный стаканчик с виски, снова наполнил его и сделал глоток.
– Леди, вы начинаете действовать мне на нервы. Перестаньте говорить загадками. Вы выглядите, как шикарная дама, но откуда мне знать, кто вы на самом деле? И почему вы так хотите вернуть мне деньги? Почему я должен доверять вам?
– Вы ничего не теряете, если доверитесь мне. Вы можете легко проверить, что я действительно дочь Джейка Ширмана. Я хочу восстановить справедливость, так как вы пострадали от рук служащей «Центрального Манхэттенского банка», и, буду с вами откровенной, мне очень хочется видеть, как Кимберли лишат этих денег.
Внезапно Хэнк проникся доверием к Мэделин и оказался на ее стороне. Теперь у них были общая цель и желание посчитаться с Кимберли Кэбот. Мэделин почувствовала это.
– Так что нам делать? – спросил он.
Мэделин в общих чертах обрисовала свой план. Хэнк полностью согласился и одобрил его.
– О черт! – Он присвистнул сквозь зубы. – Вы настоящая леди!
– Так вы поможете мне?
– Конечно! С большим удовольствием! – На его раскрасневшемся лице мелькнуло подобие улыбки. – Это будет мне уроком на всю жизнь. Никогда больше не стану рисковать, занимаясь такими делами. Боже, разве можно кому-либо доверять?
Мэделин улыбнулась с некоторой иронией, но согласилась с ним.
Спустя некоторое время она вышла из офиса Хэнка и направилась по коридору к лифту. Девица в приемной все еще продолжала рассказывать Дороти о превратностях своей жизни.
– Это ты, Джесика? – Эндрю взял себя в руки, приготовившись снова услышать ее голос, так как радостный, нежный тон Джесики мог вызвать новую боль.
– Эндрю! – Она была явно взволнована, хотя и ожидала ответного звонка. Эндрю мог представить, как она бурно жестикулирует с раскрасневшимся лицом. – О, Эндрю! Надеюсь, Мэдди рассказала тебе: я вынуждена была так поспешно покинуть Лондон, что едва успела попрощаться с родителями. Наверное, ты ужасно злишься на меня? Но разве я сделала что-то нехорошее? Я не думала, что ты так расстроишься!.. – Не переводя дыхания, Джесика продолжала быстро говорить, и Эндрю знал, что ему вряд ли удастся вставить слово. – А потом, когда я прилетела в Бостон и позвонила Мэдди, она сказала, что ты разговаривал с ней. Как ты поживаешь?
– Хорошо. – Эндрю старался противиться ее обаянию, такому естественному и ненарочитому, как у ребенка, но оно всегда покоряло людей. На мгновение его охватило странное чувство, что они снова вместе, что последние несколько месяцев они были всего лишь в ссоре, которую теперь благополучно уладили. – А как ты? – спросил он.
– Я в порядке.
Последовала неловкая тишина, напомнившая Эндрю, что теперь они уже не близкие друг другу люди и что Джесика находится за тысячи миль от него с кем-то другим.
– Хорошо, – сказал он. – Значит… – Казалось, последовавшее молчание длилось целую вечность. Эндрю не находил слов, и мысли его путались. В этот момент он понял, как велика была его потеря. Он хотел спросить Джесику. «Почему? Почему ты отказалась от своей карьеры ради другого человека, когда могла бы хоть немного поступиться ею рада меня? Почему пренебрегла теми тремя годами, когда они были вместе, рада человека, которого едва знала?» Но вместо этого он лишь сказал: – Полагаю, теперь ты будешь много путешествовать?
Джесика быстро заговорила, радуясь, что напряженная пауза в разговоре закончилась:
– Да. Теперь я буду жить, как говорится, на чемоданах. Это не так уж плохо. Мне нравится гостиничная жизнь. Должна сказать…
«Хорошо, что она не упоминает о своем спутнике, – подумал Эндрю, в то время как Джесика продолжала болтать. Затем он подумал. – Этот разговор оказался более тяжелым, чем я предполагал. Какой же я дурак, что позволил ей уехать». Он закрыл глаза, слушая ее рассказ о предстоящем визите в Москву и о том, как она готовится к этому путешествию.
– Это, должно быть, очень интересно, – услышал он собственный голос как бы издалека, в то время как сердце его сжалось от мучительной боли и он готов был закричать.
Эндрю не помнил, чем закончился разговор. Повесив трубку, он почувствовал необычайную опустошенность. Его переживания усиливались от сознания того, что он сам во всем виноват.
Покинув офис Хэнка Пагсли, Мэделин отправилась прямо в свою студию, но не для того чтобы работать, а просто посидеть и спокойно оценить сложившееся положение. Ей, конечно, невероятно повезло в том, что она смогла застать Кимберли в ее квартире и поговорить с ней. Фортуна улыбнулась ей и тогда, когда Кимберли вызвали из офиса и Мэделин смогла покопаться в ее записной книжке. И вот сейчас вполне удачно завершилась встреча с Хэнком Пагсли. Пока все идет хорошо, однако как долго может длиться такое везение? Теперь надо было найти предлог для поездки в Европу. Да так, чтобы не возбудить любопытства и подозрений у Карла и Джейка, а это не просто сделать.
Мэделин пробыла в студии пару часов. Она рассеянно посматривала на полотна, развешанные по стенам и сложенные на полу. Случайно взглянув на небо сквозь окна на потолке она увидела плывущие белые облака на голубом фоне, как на чудесной картине. Она снова посмотрела на лица мужчин и женщин, которых рисовала, – знаменитых и не очень, красивых и заурядных. Все они были подтверждением того, что она потратила годы своей жизни не зря. Но вдруг взгляд ее стал жестким. Мэделин отчетливо увидела перед собой бледное роковое лицо, обрамленное густыми рыжими волосами, похотливый рот и холодные, алчные глаза. Она так ясно представила это лицо, как будто рисовала его. Лицо Кимберли Кэбот…
Потрясенная, Мэделин поняла, что жаждет мести. Она не успокоится, пока не добьется краха Кимберли, и на мгновение ей стало стыдно. «Не снизойду ли я таким образом до ее уровня?» – спросила себя Мэделин. Затем вспомнила, что слышала где-то: «Хочешь не хочешь, а надо бороться». Сейчас не те времена, когда подставляют другую щеку и просят прощения. Ее будущее с Карлом в опасности, пока Кимберли остается безнаказанной. Главное сейчас – найти правдоподобную причину для поездки в Европу.
Однако эта проблема разрешилась сама собой. Когда Мэделин вернулась домой, ее ожидало письмо от мистера Маркса, который сообщал, что ей необходимо срочно прибыть в Девон.
