355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юна-Мари Паркер » Под покровом тайны » Текст книги (страница 12)
Под покровом тайны
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 13:13

Текст книги "Под покровом тайны"


Автор книги: Юна-Мари Паркер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Слава Богу! Теперь я могу нормально принять Бернарда Шеллера, а то мы собирались отправить его в другой отель, если бы случилось худшее.

– Кто такой Бернард?

– Бернард Шеллер? О, Дик, неужели ты не слышал о нем? – Джесика была почти шокирована. – Разве ты не видел фильмы «Под покровом тени» или «Кольцо света»? Он написал музыку для них и для множества других фильмов.

Дик пожал плечами:

– Никогда не слышал о нем, правда, я не большой любитель музыки. Так, значит, он остановится у нас?

Джесика слегка заерзала от волнения:

– Он прилетит из Бостона и даст концерт в «Альберт-Холле». Мистер Пауэлл просил меня присмотреть за ним и позаботиться, чтобы у него было все, что он пожелает.

– Ах вот как? – Дик двусмысленно усмехнулся.

– Не будь таким глупым! Ему, наверное, перевалило за сто. – Она хихикнула. – Он сочиняет музыку и дирижирует уже много лет.

– На твоем месте я бы надел две пары колготок для встречи с ним. Я многое слышал об этих композиторах.

– Какой ты противный, Дик! – взвизгнула Джесика. Она схватила чистый лист бумаги со стола, скомкала его и запустила в Дика. Тот громко рассмеялся, уклонившись. Они развеселились, как дети, и продолжали смеяться, когда дверь открылась и в офис вошла Анна, недовольно поджав губы.

– Я пришла сообщить, что забастовка официально отменяется, – сказала она тоном школьной учительницы.

Джесика и Дик постарались подавить смех.

– М… мы знаем, – сказала Джесика.

Анна подалась немного вперед и раздраженно произнесла:

– В таком случае каждый из нас должен заняться непосредственно своей работой, не так ли?

– О да, совершенно верно, – согласился Дик, изобразив искреннее раскаяние. – Теперь я, слава Богу, уже не должен заниматься мытьем посуды на кухне и, пожалуй, вернусь к своим прямым обязанностям.

– А она, – прошептала Джесика, когда Анна удалилась, – явно запаниковала перед надвигающимися неприятностями.

– Однако Большой белый вождь, должно быть, очень высокого мнения о ней, – заметил Дик. – Я слышал, ей хотят повысить зарплату… и, кроме того, дать надбавку на одежду.

Джесика улыбнулась:

– В самом деле? Интересно, на что она потратит ее? Два дня спустя Джесика спустилась в вестибюль к восьми двадцати, чтобы встретить Бернарда Шеллера. В элегантном темно-синем костюме, в синих туфлях на высоком каблуке, она особенно позаботилась о своей косметике в это утро, и ее волосы были аккуратно уложены в пучок на затылке и закреплены.

Она села за столик под зелеными растениями, чтобы было удобнее наблюдать за входом. Ей ужасно захотелось выпить чашечку крепкого кофе. Обычно в это время она пила кофе с рогаликами в своем офисе, но сегодня вынуждена была поджидать важного гостя. Беспокойно постукивая носком туфли, она не сводила глаз с вращающихся стеклянных дверей, так чтобы при появлении автомобиля немедленно известить отдел регистрации о прибытии знаменитого композитора.

В этот час в вестибюле было тихо и пусто, белый мраморный пол блестел, как ледяной каток, и лишь букет свежих цветов на столе выделялся своими красками среди элегантной отделки в серых тонах. Через час здесь будет совсем иная картина. С прибытием гостей появятся горы багажа, зазвучит иностранная речь. В отделе регистрации зазвонят телефоны, и обслуживающий персонал начнет бегать туда-сюда.

Наконец к главному входу плавно подкатил серебристый «роллс-ройс», и шофер в серой униформе выскочил, чтобы открыть дверцу автомобиля.

Джесика увидела Бернарда Шеллера, выходившего из машины, и поспешила ему навстречу через вращающиеся стеклянные двери. Шеллер сразу произвел на нее огромное впечатление. Высокий, широкоплечий мужчина, обладающий необычайно притягательной силой и властностью, он вселил в нее чувство некоторой неуверенности, когда она вышла вперед, чтобы поприветствовать его. Шеллер выглядел гораздо моложе, чем на фотографиях, с тонким ястребиным лицом и гривой густых волос, с сединой на висках. Больше всего Джесику поразили его глаза. Глубоко посаженные, они были невероятно темного синего цвета, как сумеречное небо.

Выйдя вперед, она протянула ему руку.

– Доброе утро, мистер Шеллер. Я Джесика Маккен, менеджер отдела развития. Добро пожаловать в «Ройал-Вест-минстер»!.. – Это было ее обычное приветствие, которое Джесика произносила не задумываясь, но в это утро она почти не сознавала, что говорит. Казалось, Бернард Шеллер понял, в каком она состоянии.

– Доброе утро, – вежливо ответил он.

Носильщики бросились к автомобилю за багажом, а дежурный в отделе регистрации настороженно ждал с любезной улыбкой.

– Что предложить вам выпить, мистер Шеллер, пока вас будут оформлять? – спросила Джесика, подведя его к столу регистрации. – Кофе, чай? – Она старалась обращаться с ним очень деликатно, протянув его американский паспорт и получив для заполнения бланк.

– Я бы предпочел чай из трав.

Джесика сделала знак находящемуся поблизости официанту, усадила Бернарда за ближайший столик, так чтобы ему было удобно писать, и сказала носильщику, чтобы тот осторожно, без суеты, отнес его багаж в номер «Роксброшир», где уже приготовили шампанское, вазу с экзотическими фруктами и большую коробку шоколадных конфет с ликером – все это лично от Кеннета Вулфсона. С Бернардом Шеллером должны были обходиться как с очень важной персоной на протяжении всего его пребывания в отеле, и Джесика не сомневалась, что все так и будет.

Мэделин и Карл прибыли в Хайвиндс, расположенный в заливе Ойстер-Бей на острове Лонг-Айленд, в пятницу поздно вечером. Белый дощатый домик с верандой и деревянными мостками, спускающимися прямо к пляжу, принадлежал семье Ширманов многие годы, и здесь Мэделин проводила уик-энды и каникулы, когда была ребенком. Порядок в доме поддерживала постоянно живущая здесь экономка, которой помогал садовник, так что в любое время Джейк, Карл и Мэделин могли сообщить им о предстоящем приезде. Их встречали в полной готовности.

Как только они прибыли, Мэделин вышла на веранду, с которой открывался прекрасный вид на тихий, мирный залив. Казалось, его воды были неподвижны. Ей нравился этот вид – всегда один и тот же и всегда необычайно притягательный. Карл тоже вышел и, держа руки в карманах своих льняных бежевых брюк, принял небрежную позу.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он. Мэделин с улыбкой повернулась к нему. Она мечтала об этом уик-энде. И решила здесь ни единым словом не упоминать о своей матери, о Милтон-Мэноре и других вещах, которые терзали ее душу последнее время.

Казалось, Карл тоже был чем-то озабочен и испытывал огромное напряжение, поэтому она настроилась провести эти два драгоценных дня так, чтобы они оба могли развеяться и получить удовольствие.

– Стаканчик спиртного на ночь – это прекрасно, – тихо сказала она.

Карл взглянул на море и молча кивнул, затем отправился в дом за вином. Когда он снова вышел, Мэделин притянула его к себе на диван и взяла за руку.

– Вот это жизнь, не правда ли? – прошептала она с довольной улыбкой.

– Да. Нам следует приезжать сюда почаще, – ответил Карл, глядя на море.

Они сидели молча некоторое время, затем он медленно поднялся и потянулся.

– Я, пожалуй, пройдусь немного, – сказал он, и Мэделин показалось, что Карл испытывает некоторую неловкость и как бы извиняется за то, что не приглашает ее присоединиться к нему.

– Хорошо, милый, – мягко ответила она. – А я пока приму ванну… Когда ты вернешься, мы сразу ляжем спать. – Она взяла его ладонь и прижала к своей щеке.

– Конечно, дорогая.

– Ты найдешь дорогу? Уже стемнело, смотри не свались в море!

Карл усмехнулся:

– Не беспокойся. Я скоро вернусь.

Мэделин наблюдала, как он двинулся по дорожке, и тревога за него почему-то наполнила ее сердце. «Если с ним что-то случится…» Она отбросила эту мысль, потому что не представляла свою жизнь без Карла и его любви. Он стал неотъемлемой частью ее существования; даже своим успехом в живописи она во многом обязана его поддержке. Мэделин благодарила Бога от всей души за то, что у нее не было ни малейшего повода подозревать Карла в обмане, в то время когда флирты мужей стали нормой жизни. Она считала себя одной из счастливейших женщин на свете, потому что Карл всегда был ей верен.

Холодные, серые сумерки нависли над заливом. Карл медленно шел по кромке воды. Он снял туфли и с удовольствием ступал босыми ногами по упругому влажному песку. Легкий ветерок слегка взъерошил его волосы. Он специально ушел от Мэделин на какое-то время: тяжелые мысли терзали его, мешали быть естественным с женой. Он испытывал мучительное раскаяние. Оно подтачивало его днем и ночью, доводя до безумия. Раскаяние… раскаяние. Он в ярости пнул ногой камень, ощутив физическую боль, которой почти обрадовался: это была боль другого рода. Как он мог позволить Кимберли соблазнить его? Это было невероятно, выше его понимания. Он облизнул губы и вдохнул соленый воздух – соленый, как слезы, подступившие к глазам.

Всего один неосторожный поступок, и он погубил свою жизнь. Эта мысль была такой невыносимой, что он остановился и повернулся к морю, устремив ничего не видящий взгляд к горизонту. Если даже Мэделин никогда ни о чем не узнает, если даже он и Кимберли безнаказанно скроются с деньгами Хэнка Пагсли, он все равно не сможет нормально жить, так как не сумеет пережить собственного падения, того, что предал и Мэделин, и Джейка, и банк. Этот поступок заставлял его ненавидеть себя, и всю оставшуюся жизнь он вынужден будет ходить по лезвию ножа, до тех пор… До каких же? Пока Кимберли не украдет достаточно много денег?

А может быть, пока Хэнк или «Центральный Манхэттенский банк» не обнаружат их мошенничество?

Он стоял, размышляя, а волны, подобно кружевам, накатывались на его лодыжки, и темнота смыкалась над ним. Ему захотелось шагнуть вперед, в море, и продолжать идти… в глубину… Он представил, как вода приближается к его голове, давит на него, затем заполняет легкие и наконец наступает забвение…

С мучительным, сдавленным стоном Карл повернулся и быстро зашагал назад в Хайвиндс.

Мэделин читала, сидя в постели, когда он вошел в дом.

– Хорошо прогулялся?

– Прекрасно! – Он старался говорить легко и спокойно. – Тебе тоже не мешало бы пройтись, лентяйка!

Мэделин засмеялась:

– Сам ты лентяй! Спорим, что обыграю тебя завтра в теннис.

– Ну, конечно!

– Карл… – Она протянула к нему руку и одарила нежным взглядом. Минуту спустя он уже был в ее объятиях, и они тесно прижались друг к другу. – Как хорошо ты пахнешь! – прошептала она, касаясь лицом его лица. – Морским ветром. – Она провела пальцами по волосам мужа, закрыв глаза, чтобы лучше чувствовать его.

– Любовь моя… – Эти слова слетали с его губ, когда он начал снимать с нее ночную рубашку. – Милая…

Наконец она обнаженной легла на покрывало. Свет падал на соблазнительные изгибы ее тела, выделяя темные впадины и светлые выпуклости. Ее груди вздымались, как два холмика, а волосы темным облаком рассыпались по подушке. Карл подумал, что никогда не видел ничего более красивого.

Мэделин прильнула к нему, отвечая на его ласки и слегка удивляясь, почему в его движениях столько порывистости, а лицо искажено болью. Впервые он слишком быстро достиг кульминации, не в силах сдержать себя, и в его поведении явно сквозило безрассудство. Мэделин не успела достичь пика страсти. Но ее возбуждение не было слишком сильным, и она решила, что в эту ночь будет делать все только ради его удовольствия. Порой такое бывало, но она никогда не обижалась и не добивалась собственной разрядки, испытывая удовлетворение уже от того, что доставляла ему блаженство.

Снова заключив Карла в свои объятия и сливаясь с его неистовым телом, она чувствовала себя такой же вечной, как сама женственность, как земля и море, ласкающее берег, как луна, роняющая серебристый свет на песок. Она чувствовала себя матерью, утешающей беспокойное дитя, оберегая его своей любовью. И в тот момент, когда Карл опять достиг наивысшего блаженства, судорожно мотая головой и погружаясь в ее горячее влажное тело, – в тот момент, когда он в забвении выкрикивал ее имя, Мэделин внезапно инстинктивно поняла: в его жизни случилось нечто ужасное…

Глава 9

– Какие будут еще распоряжения, мистер Шеллер? – спросила Джесика, сидя на краешке стула в его номере с блокнотом на коленях. – Я уже все приготовила для вашей пресс-конференции в зале «Эрмитаж» завтра утром, в девять тридцать, и заказала машину, чтобы доставить вас после этого на репетицию.

Бернард Шеллер жил в «Ройал-Вестминстере» уже три дня и оказался очень требовательным гостем.

– Я вам говорил, что пригласил к себе своих друзей сегодня вечером? – спросил он с едва заметным европейским акцентом.

– Шестнадцать человек к семи часам, шампанское здесь, в вашем номере, – быстро ответила Джесика, не заглядывая в свои записи. – Вы заказали пирожки с начинкой из острого перца, а также жареные клешни омаров и большое блюдо салата из сырых овощей.

Бернард кивнул одобрительно, но как всегда, с серьезным выражением лица. Он был человеком, который все время держался настороже. Это была его защитная реакция от чрезмерной лести публики, постоянно толпившейся вокруг него и выражавшей свое обожание. И только по прошествии трех дней он смог позволить себе немного расслабиться в присутствии Джесики, чьи манеры отличались исключительным профессионализмом.

– Хорошо бы и немного виски. Не все любят шампанское, – заметил он.

– Хорошо. – Джесика сделала запись в своем блокноте. Бернард заинтриговал ее, хотя она старалась не проявлять своего любопытства. Ей уже было известно, что он по происхождению австриец и учился в институте Кертиса в Америке, прежде чем стал композитором с мировым именем и дирижером Бостонского симфонического оркестра. Все это ей удалось узнать, прочитав краткую биографию на обратной стороне кассеты с записью его музыки. Там также было сказано, что он, как первоклассный пианист, часто выступал по телевидению и записывался с Нью-Йоркским и Венским филармоническими оркестрами.

Бернард утомленно провел рукой по глазам и глубоко вздохнул:

– Боже, как я устал! Особенно в этом турне.

– А куда вы еще отправитесь в этом году? – спросила Джесика с оттенком сочувствия в голосе.

Бернард пожал плечами:

– В Милан, Токио, Москву, Сидней… и еще бог знает куда. Я должен посетить десятки столиц в течение нескольких месяцев.

– Должно быть, это тяжело?

Он приподнял свои густые темные брови.

– Тяжело, но необходимо. Через две недели я возвращаюсь в Бостон, где должен дать знаменательный концерт: будут присутствовать президент с супругой, предполагается прямая трансляция по телевидению. Вот так-то! – добавил он многозначительно. – Месяц за месяцем я путешествую по свету. Это суетная, но важная сторона моей карьеры.

– А где ваш дом? Где вы живете между гастролями? – спросила Джесика.

Выражение лица Бернарда изменилось. Оно стало более мягким и расслабленным.

– У меня есть дом на Сардинии. Там тишина и покой. Только там я могу сочинять свою музыку. Как чудесно после многих месяцев путешествий и проживания в отелях, когда все время находишься на виду… походить в купальном костюме, в халате, почувствовать свободу в собственном доме. Близость к природе необходима для восстановления творческих сил Я приезжаю на Сардинию, чтобы вновь зарядиться энергией и очиститься от скверны городской жизни.

Джесика зачарованно слушала. Под поверхностным блеском, окружавшим его, Бернард, очевидно, был очень искренним человеком, и ей нравилось, как откровенно он разговаривал с ней. «Он из тех, – подумала она, – кому успех и слава не вскружили голову».

– Могу я попросить вас об одной вещи? – услышала она голос Бернарда, когда уже собиралась вернуться в свой офис.

Сердце Джесики упало. Конечно, приятно чувствовать себя полезной и заботиться об очень важных персонах в отеле, но у нее была еще масса другой работы. Теперь стало ясно, что Бернард Шеллер будет отнимать у нее слишком много времени.

– Да, конечно, – сказала она. – Чем могу служить? Его ответ поверг ее в изумление:

– Я хочу, чтобы вы пообедали со мной сегодня вечером, после того как мои гости уйдут.

Джесика посмотрела на него и почувствовала, что теряет самообладание под пристальным взглядом его темно-синих глаз. Она густо покраснела.

– Очень любезно с вашей стороны, но я нахожусь при исполнении служебных обязанностей, – сказала она в замешательстве, в то время как мозг ее лихорадочно работал: почему он решил пригласить ее на обед?

Бернард пожал плечами:

– Ну и что? Вы ведь тоже едите, так почему бы вам не поесть вместе со мной внизу, в ресторане «Ла Фантазия»?

– Ну… хорошо… – с трудом вымолвила она. Глаза его весело блеснули.

– Значит, договорились, и надеюсь, сначала вы присоединитесь к моим друзьям здесь, наверху, чтобы немного выпить.

– Благодарю. – В голову Джесики пришла неожиданная мысль. – На скольких человек заказать столик в ресторане?

Он посмотрел на нее пронизывающим взглядом, и впервые с того момента, когда она встретила его, уголки его губ слегка приподнялись, делая его облик довольно привлекательным.

– Только на двоих, – сказал он ровным голосом. – Для вас и для меня.

По непонятной причине сердце ее тревожно забилось в груди.

В этот вечер Джесика оделась с особой тщательностью в своем маленьком номере, который теперь был ее домом. Когда она вошла в апартаменты Бернарда, он тепло приветствовал ее, прежде чем представить своим гостям. Джесика взглянула на собравшихся и поняла, что Анна Батлер из пресс-офиса, наверное, готова была бы пойти на убийство, только чтобы оказаться среди этой компании. Здесь были и известный телевизионный ведущий, и знаменитый автор бестселлеров, известный голливудский кинопродюсер и популярная кинозвезда в платье из ткани с рисунком змеиной кожи и с декольте до пупка. Возле бара расположились прославленный журналист и глава большого газетного концерна, поглощая с аппетитом бутерброды с икрой, что укрепило Джесику во мнении, чем богаче люди, тем они жаднее. За время работы в «Ройал-Вестминстере» она не раз видела, как на вечеринках буфеты, полные еды, мгновенно опустошались несколькими миллионерами, как будто они голодали целый месяц.

Пришли еще несколько человек, и Бернард представил ее как «мою подругу Джесику Маккен», что ей показалось вполне приемлемым. Джесике импонировало, что он мог так свободно общаться с простым менеджером отдела развития. Пришедшие женщины целовали Бернарда в обе щеки, а мужчины крепко обнимали его, похлопывая по плечам, и она поняла, каким он был популярным. Потягивая шампанское, Джесика легко общалась с людьми, однако чувствовала, что остальных гостей удивляет, если не задевает, – каким образом она оказалась рядом с Бернардом? Она видела недоумение в их глазах и явное любопытство, когда они спрашивали, как давно она знакома с этим великим человеком.

– Вы ведь англичанка, не так ли? – спросила жена немецкого промышленника. И это прозвучало как упрек.

Джесика широко раскрыла свои кукольные голубые глаза и наивно улыбнулась в ответ:

– Нет, я не англичанка.

– Неужели? – Изумрудные подвески-серьги женщины вызывающе закачались. – Тогда кто же вы? – нагло спросила она.

– Я шотландка. – Джесика мило улыбнулась. – Фамилия Маккен исходит из шотландского графства Эршир. – Она повернулась и увидела неряшливого на вид молодого человека в черном кожаном пиджаке со спутанными сальными волосами, свисающими на плечи. Джесика с удивлением подумала, как это швейцар внизу пропустил этого типа.

– Добрый вечер, – сказала она, стараясь вести себя так, чтобы он чувствовал себя как дома. – Меня зовут Джесика Маккен. А вас?

– Игнасио Геррера, – застенчиво ответил он.

– Ну конечно же! – Джесика почувствовала, что краснеет. Он был самым известным флейтистом в мире, даже более знаменитым среди музыкантов, чем Бернард Шеллер. – Что привело вас в Лондон? – спросила она, почувствовав некоторую растерянность. «Я много видела разных важных персон, – подумала Джесика, – но такое собрание – это уже слишком даже для меня. Лучше работать в своем офисе и пореже встречаться с этими живыми легендами».

– Я участвую в концерте Бернарда в «Альберт-Холле», – ответил Игнасио. – Вы придете на концерт?

– Ну, конечно же, она придет, – сказал Бернард, присоединившись к ним и обняв Игнасио за плечи. – Вы придете, не так ли? У меня есть для вас билет, – добавил он, вопросительно глядя на Джесику.

– С удовольствием, если смогу выкроить время, – взволнованно ответила она.

– Значит, решено! – Бернард отошел. Его притягательная сила действовала на всех, с кем он общался. Но особенно на друзей, с которыми он вел себя как король с придворными.

Наконец встреча закончилась, и все удалились, оставив Джесику и Бернарда одних в неожиданно затихшем номере. И в этот момент она поняла, что на самом деле Бернард глубоко одинокий человек. Она почувствовала это по тому, как обозначились морщины на его серьезном лице и поникли широкие плечи. Джесика интуитивно почувствовала, что, как у большинства знаменитых людей, у него было много знакомых и очень мало настоящих друзей. Очевидно, он сам не терпел слишком близких отношений. И вот сейчас бесцельно бродил по комнате, вертя в руках пустой бокал.

– Наш столик уже готов. Не хотите ли спуститься вниз, в ресторан? – предложила Джесика, выдавая свое сочувствие, в котором, возможно, и не нуждался этот великий одиночка. Она понимала, что должен был он ощущать, когда вечеринка закончилась и все ушли. Она тоже испытывала подобные чувства после разрыва с Эндрю.

– Да-да, это было бы неплохо! – ответил он, взглянув на нее.

В приглушенном свете и тишине ресторана «Ла Фантазия» им показали столик в уютной нише, скрытой от остальных посетителей и расположенной так, что они могли видеть всех, оставаясь незамеченными. Бернард взял меню и список вин, а Джесика подумала, как хорошо, что на сей раз не она должна проявлять заботу, а кто-то другой позаботится о ней.

– Это был очень хороший вечер, – сказала она, пытаясь начать разговор. – Думаю, всем очень понравилось.

– Надеюсь, что так. – Казалось, Бернард впал в уныние. – Хотя многие из них просто подхалимы. Простите за выражение, но мы таких называем прихлебателями.

Джесика понимающе кивнула:

– Но у вас, должно быть, много и настоящих друзей?

– В молодые годы… да, но сейчас, в моем возрасте, когда подолгу не задерживаешься на одном месте, все труднее и труднее сохранять привязанности. Я вижусь время от времени с некоторыми моими настоящими друзьями, но они, как и я, много работают… – Он печально посмотрел на посетителей ресторана, сидящих в основном парами. – Иногда кажется, – добавил он, – что у всех, кроме меня, кто-то есть.

Как хорошо она понимала его! Все, о чем он говорил, находило отклик в ее сердце. Он просто произносил вслух те мысли, которые охватывали ее по ночам. Но она сама предпочла карьеру личной жизни, и теперь некого было винить, кроме самой себя. Как бы угадав, о чем она думает, Бернард продолжил:

– Я очень плохо переношу одиночество. Вы знаете, сейчас у меня нет жены. Мы развелись, и мне очень тяжело, потому что не с кем разделить свою жизнь.

Джесика подумала, что она уже слышала подобные признания – его слова были избитыми. Но почему-то сейчас они необычайно тронули ее. Он вдруг улыбнулся, и его синие глаза неожиданно вспыхнули.

– Банально, не так ли? – насмешливо сказал он, иронизируя над собой. – Я знаю, что это самая старомодная история в мире, но это правда. Мне приходится вести кочевой образ жизни, и в таких условиях невозможно сохранять постоянные отношения. Но как простому смертному мне хочется, чтобы кто-то был рядом со мной, кого я мог бы любить. – Бернард опять стал серьезным. Он посмотрел на ее левую руку. – Я вижу, вы не замужем.

Джесика попыталась отделаться легким смехом, но у нее не получилось.

– Да, не замужем! При такой работе невозможно создать семью. Никто из мужчин не согласится иметь жену, которая вынуждена жить в отеле. – На мгновение лицо ее помрачнело, когда она подумала об Эндрю. Он не был готов терпеть.

Бернард глубоко вздохнул:

– Должно быть, порой вы тоже чувствуете себя одинокой? Джесика пожала плечами, думая, что вот-вот расплачется.

– Мне некогда скучать, – солгала она. – Дни проходят очень быстро…

Они замолчали, когда официант принес первое блюдо. Бернард прервал паузу:

– Как вы думаете, не могли бы мы немного утешить друг друга? Впервые увидев вас, я был очарован…

Джесика прервала Бернарда, резко выпрямившись и бросив на него негодующий взгляд.

– Конечно, нет! – Она выглядела глубоко обиженной.

– О, пожалуйста, не поймите меня неправильно! – запротестовал Бернард с расстроенным видом. – Я не намерен затащить вас в свой номер после обеда и уложить в постель. За кого вы меня принимаете?

Джесика задумалась. Кажется, сценарий вечера начинает напоминать сюжет дешевого романа: «Выдающийся, знаменитый музыкант соблазняет служащую отеля и увозит ее в экзотическую страну».

– Мне неизвестно, что вы за человек, мистер Шеллер, и я не хочу этого знать, – сказала она ровным голосом. – Я здесь выполняю свою работу и слежу, чтобы вас хорошо обслуживали в отеле. Больше ничего.

– О, Джесика, я понимаю! Я не так выразился. – Он огорченно провел ладонью по лбу.

«Именно так», – решительно подумала она.

– Конечно, вы очень привлекательны, – продолжил он. – Я был бы ненормальным мужчиной, если бы не обратил на вас внимание, но я имел в виду нечто большее. – Их взгляды встретились на мгновение. – Мне кажется, я влюблен в вас… – медленно произнес Бернард.

– Не слишком разумно с вашей стороны! Через неделю вы уедете, и мы никогда не встретимся. – Слова Джесики прозвучали как шутка, но она едва сдерживала охватившую ее дрожь.

– Понимаю. – Он смотрел в свою тарелку. – Однако окажите мне одну услугу, пожалуйста. Только одну. Вы придете на мой концерт, не так ли? Я дам вам билет. А после концерта состоится вечер, на который я вас тоже приглашаю. Вы будете там?

– Благодарю. С удовольствием!

– Очень хорошо. – Бернард поднял свой бокал и произнес тост: – За то, чтобы вы пришли на мой концерт.

– За ваш концерт! – сказала она в ответ.

Письмо, пришедшее с утренней почтой, было приставлено к серебряному кофейнику на подносе с завтраком, который Тереза принесла Мэделин и Карлу в спальню. Карл уже был в душе, а Мэделин, расслабленная после уик-энда в заливе Ойстер-Бей, все еще лежала в постели и не спешила вставать. «Кажется, уик-энд благотворно подействовал на Карла», – подумала она, лениво протянув руку к письму. Напряжение первой ночи, когда он так яростно занимался с ней любовью, по-видимому, к утру спало, и, после того как они весь день плавали, играли в теннис, а вечером слушали музыку и любовались на веранде переменчивым морем, Карл начал расслабляться. И еще кое-что заметила Мэделин: в последние годы он никогда так откровенно и самозабвенно не предавался любви. Это напомнило ей первые дни их замужества, только сейчас стало еще лучше. Казалось, Карл испытывал более глубокие чувства, когда говорил ей о любви, а его ласки были необычайно пылкими, как будто он стремился доказать ей, как горячо любит ее.

Существует разница, подумала она, между страстью обладания, которая всегда содержит элемент эгоизма, и бескорыстной самоотдачей в любви, которая объединяет и ведет к полному взаимопониманию. Мэделин удовлетворенно улыбнулась, все еще наслаждаясь приятными воспоминаниями о проведенном вместе уик-энде. Она знала, что при поддержке Карла сможет справиться с трудностями, которые могло преподнести ей будущее в связи с выяснением обстоятельств смерти Камиллы.

Мэделин прочитала адрес на конверте. Письмо было от мистера Маркса, адвоката из Оукгемптона. Налив себе немного кофе, она пожала плечами. Во время уик-энда Мэделин поняла, что для нее самым главным является ее замужество, и по сравнению с этим тайна, окружавшая ее мать, казалась менее значительной. Надорвав конверт, она вынула отпечатанное на машинке письмо.

Оно, разумеется, изобиловало юридическими терминами, большинство из которых Мэделин не понимала. Например, мистер Маркс писал: «Вышеупомянутая миссис Мэделин Элизабет Делани, урожденная Ширман, должна доказать, что ее мать умерла, и предъявить свои права на наследство per stirpes». Что, черт побери, это означало?

– Карл, – позвала Мэделин, и тот как раз вошел в спальню с мокрыми светлыми волосами, в голубом махровом халате, наброшенном на плечи. – Карл, что значит «per stirpes»? Звучит как диагноз ужасной болезни.

Карл удивленно приподнял брови, затем увидел письмо в ее руке.

– Это означает «глава рода» – предок.

– А-а-а! – Мэделин снова заглянула в письмо. – Адвокат пишет, что я должна предъявить суду доказательство смерти матери: «Смотрите правило официального утверждения завещания, пункт первый». О Боже правый, почему нельзя написать все это на человеческом языке? И вот еще: «Допускается дать показания под присягой о смерти в главной регистратуре актов гражданского состояния, согласно параграфу первому решения Верховного суда от 1981 года». Карл, я ничего не понимаю. Что мне теперь делать?

– Дай взглянуть. – Карл сел на край кровати и быстро прочитал письмо. – Пока ничего, дорогая. Мистер Маркс пишет, что сообщит тебе о дальнейшем ходе дела. Похоже, он собирается сделать заявление от твоего имени.

Мэделин облегченно откинулась на подушки.

– Слава Богу! Меньше всего мне хотелось бы снова лететь в Англию. Однако это означает, что я пока не могу продать Милтон-Мэнор?

– Боюсь, что нет.

– Какая досада! Эндрю – ты знаешь его, это бывший дружок Джесики – звонил мне в пятницу и сказал, что, кажется, нашел покупателя.

Карл поднялся и начал одеваться. Наблюдая за ним, Мэделин заметила, что он опять весь напрягся. Сжав губы и не говоря ни слова, Карл выбрал галстук в шкафу, затем достал из маленькой шкатулки пару запонок, которые она подарила ему, и задумался, какие туфли надеть.

– У тебя впереди трудный день? – мягко спросила Мэделин.

Она решила поговорить с Джейком и спросить, не слишком ли большой груз ответственности несет Карл на работе, что не может не действовать на его самочувствие. Хотя он вроде бы торопился в банк, однако Мэделин уловила что-то похожее на страх во всем его поведении, и это было нехарактерно для него. Обычно он был преисполнен энтузиазма в начале рабочей недели. Ей вдруг показалось, что уик-энда как будто бы и не было.

– Такой же, как всегда, – ответил он ей едва ли не холодно.

Несколько минут спустя Карл ушел, почти не притронувшись к завтраку. В его глазах она увидела необычайное напряжение, когда он наклонился, чтобы чмокнуть ее в щеку.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю