355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юн Линдквист » Икс. Место последнее » Текст книги (страница 5)
Икс. Место последнее
  • Текст добавлен: 12 апреля 2021, 18:12

Текст книги "Икс. Место последнее"


Автор книги: Юн Линдквист


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

8

В детстве Линус и Кассандра держали свое общение в тайне. Было в нем что-то стыдное, не выносившее дневного света и внимания ровесников. Если бы стало известно, что гиперактивный Линус и Ка-ка-кассандра дружат, их бы, само собой, подняли на смех, но дело было не только в этом. Они друг другу даже не нравились. Кассандра считала сверхэнергичного Линуса ужасно надоедливым и тяжелым в общении, а ему Кассандра казалась вялой как корова, и часто у него не хватало терпения дослушать, пока она закончит предложение.

Им было стыдно за свое общение, ведь оба понимали, что проводят время вместе потому, что больше его проводить не с кем. Они скрывали свои отношения даже от себя самих и играли в темных подвальных кладовках, в пустынных промзонах, в лесу. Часто играл один Линус, а Кассандра просто наблюдала.

Когда Кассандре было тринадцать, а Линус только начал фармацевтический бизнес, она со своей жуткой мамашей и еще более жутким папашей переехала из Сарая. Несколько раз они созванивались, но Линус не мог спокойно слушать заикания Кассандры и с трубкой у уха прыгал от нетерпения. Он перестал ей звонить, а вскоре перестала и она.

Незадолго до семнадцатилетия Линуса Кассандра вернулась. Отец убил ее мать. Не исключено, что в течение многих лет он еще и приставал к Кассандре. Во всяком случае, она на это намекала. Отцу дали пожизненное, а соцслужба подыскала Кассандре какое-никакое жилье.

За время своего отсутствия она превратилась в стопроцентную эмо. Черные взъерошенные волосы с розовыми прядями, широкая подводка вокруг глаз, а одевалась она так, будто собиралась то ли на похороны, то ли на свадьбу. Большие куски тюля и бархата, в основном черного и белого цветов. Иногда образ дополняла высокая шляпа. Столкнувшись с Кассандрой во дворе, Линус сначала ее не узнал. А через некоторое время сказал:

– Блин, выглядишь хреново.

– Ты тоже, – ответила Кассандра. – Хуже прыщей в жизни не видала.

В их репликах не было ни намека на добродушие – лишь холодная констатация факта. И все же они торопливо обнялись, в основном потому, что теперь у них хватало на это смелости.

– Ты что, перестала заикаться?

– Ти-типа того.

Кассандра посещала логопеда, но существенное улучшение наступило, когда посадили ее отца. Сама она утверждала, что смерть матери, организованная с помощью бутылки финской водки «Koskenkorva» и кухонного ножа, ее нисколько не травмировала. Типичное шведское убийство, говорила Кассандра. В тот момент дома ее не было.

Они снова начали общаться, и изменившиеся обстоятельства складывались в их пользу. Теперь, когда у Линуса были команда и бизнес, он стал терпимее и увереннее в себе, а заторможенность Кассандры отступила, когда она нашла себе подходящую маску и роль, которую могла бы играть. Они не то чтобы стали парой, но Кассандра была первой девушкой, с которой Линус переспал. Он не находил ее привлекательной – лишний вес, сотни шрамов на руках и ногах, оставшиеся после попыток себя порезать, рыхлая белая грудь, – но в процессе это было уже не важно. Приятно было в любом случае.

Кассандра жила в однушке с микроскопической кухней, которая задумывалась как студенческая квартира. Вытяжка над плитой не работала, все кухонные поверхности покрывал слой жира. Стоило взять в руку любую вещь, которая не лежала в ящике, как на ладони оставался липкий след. Поскольку Кассандра не любила дневной свет, единственное в комнате окно было завешено куском плотной ткани, а комнату освещал десяток маленьких ламп.

Мебель Кассандра купила в секонд-хенде или притащила с помойки. Квартира пропиталась влагой и запахом плесени, с которым Кассандра боролась, зажигая благовония. Если сидеть тихо, можно было услышать, как в кухонных шкафах шуршат тараканы.

Затем Линус раздобыл ключ от двери на крышу в доме Кассандры. Он вынес туда два шезлонга, и в основном они проводили время там, если только не трахались, что случалось не так часто.

Было приятно представлять себя королем всего, стоя на балконе, но крыша не шла с этим ни в какое сравнение. Огромная плоская поверхность с панорамным видом размером с два футбольных поля, над которыми властен только ты. Плюс ощущение опасности, ведь от края крыши отделяла лишь доходящая до колена стена, и, если нагнуться над ней, сводило живот.

Однажды, сидя в шезлонгах, распивая водку и наблюдая за закатом, они пообещали друг другу, что вместе спрыгнут с крыши, если к двадцати годам не выберутся из Сарая. Это был напряженный момент, оба смутились и устыдились данного обещания. Но назад свое слово не взяли.

9

Линус достал шезлонги, которые обычно прятал за вентиляционной трубой, и поставил их у южного края крыши с видом на Норртулль и небоскреб центра Веннер-Грен. Температура была чуть выше нуля, и они завернулись в пропитавшиеся запахом благовоний пледы, которые Кассандра принесла из квартиры. Из тайника под распределительным щитом Линус вытащил бутылку водки «Мэджик кристал».

Дядя Матти, дальнобойщик, покупал русскую водку в Эстонии по тридцать крон за бутылку и продавал Матти по восемьдесят, после чего тот вместе с Линусом и Хенриком перепродавал ее, преимущественно подросткам, по сто пятьдесят. Среди постоянных покупателей была и пара алкашей, им обычно делали скидку, поскольку покупали они много.

Под распределительным щитом Линус хранил личный запас бутылок. Из-за болезни у него был риск развития алкоголизма, поскольку алкоголь приглушал навязчивые мысли. Поэтому Линус развивал самодисциплину. Иногда он позволял себе основательно напиться, чтобы расслабиться и перезагрузиться, но не более того. И не чаще раза в неделю. В остальное время заглушать мысли приходилось с помощью бега.

Линус опустился на шезлонг, завернулся в плед, сделал большой глоток маслянистой обжигающей жидкости и протянул бутылку Кассандре, но она в ответ помотала головой:

– Мне вставать через пять часов.

Кассандра обычно вставала в три утра, ехала в промзону Хагалунд, спускалась там в подвал, освещенный люминесцентными лампами, и готовила бутерброды, которые затем продавались в киосках «Прессбюрон». За столом, заставленным контейнерами с помидорами, огурцами, моцареллой, ломтиками ветчины и другими ингредиентами, она надевала наушники с шумоподавлением, слушала группу «Black Veil Brides» и старалась не думать. Закончив в девять утра, она в идеале не должна была заметить, что уже отработала очередной день. Несколько раз это ей удавалось настолько, что на полпути домой она просыпалась и не понимала, где находится, что там делает и кто она такая.

Goodbye agony.[9]9
  «Прощай, агония» (англ.) – название песни группы «Black Veil Brides».


[Закрыть]

Кассандра закурила «Кэмел», откинулась на шезлонг и посмотрела на звездное небо со спокойным выражением грустной злобы на лице, будто постоянно обвиняла что-то неопределимое.

– У меня тут намечается кое-что, – сказал Линус.

– О’кей, – ответила Кассандра, не поворачивая головы. – Полагаю, что-то незаконное.

– На тысячу процентов.

– Не стоит.

– Сначала послушай.

Линус рассказал ей все. Кассандра уже знала про перекладину для выбивания ковров и парня с татуировкой, поэтому предысторию можно было опустить. Он рассказал о кокаине, его количествах и качестве, о том, что сказал Алекс, и о проблемах, которые перед ним возникли. Когда закончил, Кассандра долго молчала. Затем вытянула руку.

– Дай глотнуть.

Выпив, вытерла губы, закурила следующую сигарету и сказала:

– Я могу помочь.

– В смысле?

– Ну, с продажами тебе придется разбираться самому, но я могу взвешивать и фасовать.

– Что ты об этом знаешь?

– Блин, телевизор-то я смотрю.

Кассандра глубоко затянулась сигаретой, и ее накрашенные черной помадой губы задвигались, когда она стала мысленно прикидывать:

– Типа двести таких маленьких пакетиков на молнии, аптекарские весы и опасная бритва. Фасовать по полграмма и по грамму. Может, и по два, как ты думаешь?

– Ты же знаешь, что денег нет?

– Сейчас нет, знаю. Но потом же будут?

– В таком случае придется хранить товар у тебя дома, – сказал Линус.

Кассандра пожала плечами.

– Ну и что? Соцслужба за мной не гоняется, в отличие от некоторых.

– А потом? Когда все заработает. Сколько ты хочешь?

Кассандра ответила сразу, как будто уже обдумала этот вопрос:

– Двадцать процентов. Десять за расфасовку и десять за хранение.

– Но больше всех рискую все равно я.

– Поэтому я и беру всего двадцать.

Кассандра сделала еще один большой глоток из бутылки. Линус наклонил голову и посмотрел на нее. Ее бледные щеки немного порозовели.

– Тебе же завтра на работу.

– Может, и нет. Пойдем ко мне и по-по-потрахаемся?

– Не, я что-то задолбался. А вообще да.

– Что да?

Линус протянул руку.

– Да, пойдем.

Взяв его за руку, Кассандра улыбнулась. Фигура у нее была так себе, и из этого «так себе» Линусу больше всего нравились руки. Маленькие, изящные и теплые, Линуса не раздражал даже темно-синий лак для ногтей. Теперь, держа ее руку в своей, видя блеск в ее глазах и румянец на щеках, Линус почти возбудился. Эмоций добавляло и предчувствие головокружительного будущего. Но он не мог заставить себя спуститься в запущенную квартиру и кувыркаться на прокуренных простынях.

Сейчас, когда он, слегка захмелев, сидел рядом с Кассандрой под бескрайним звездным небом, все казалось таким естественным и многообещающим. Однако не все так просто. Есть работа, которую надо выполнить, и Козел, которого надо избегать. Чиво. Даже имя похоже на рваную рану.

– Остается только главная проблема, – сказал Линус. – Как, блин, продать сто грамм и не закончить свою жизнь на дне озера Бруннсвикен?

– Это он контролирует рынок, да? Бык?

Линус невольно обернулся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Одно дело – беззаботно, словно лесные пташки, щебетать о важных наркоделах. Но назвать Козла Быком – нечто иное. Это смертный приговор.

– Твою мать, – сказал Линус. – Его зовут Козел. Чиво.

– Как скажешь. Дело вот в чем. Классическая экономика или типа того. Тебе надо или найти новый рынок, или расширить су-у-у-су… Сука! Существующий. У Козла свои клиенты. Тебе надо найти новых.

Томми
1

Казалось, Хагге тоже загрустил и трусил, повесив голову, как и хозяин. Они направлялись на площадь в центре Сарая. Томми никак не мог сосредоточиться на задаче, с которой предстояло разобраться. Ситуация с Линусом его беспокоила. Нет, она его мучила. Он всегда думал, что у Линуса все так или иначе будет в порядке. Он умен и энергичен, с чувством юмора тоже все нормально.

Томми не доверял диагнозам, синдромам и психологам. Есть очевидные заболевания и неврологические нарушения, а все остальное относительно. Того, на кого сегодня навешивают ярлыки с буквенными комбинациями, раньше называли «бестолковым», или «психически неуравновешенным», или как-то еще, но смысл всегда был один: человек не похож на других. А это совсем не то же самое, что однозначное клеймо.

Томми даже не считал Линуса «непохожим на других». Просто он активнее и нетерпеливее многих, но Томми и сам был таким в молодости. Единственное, что Томми соглашался признавать настоящей проблемой, – сложности Линуса с восприятием текстов. У него самого с этим никогда не возникало проблем, да и способность получать информацию через буквы, несомненно, важный навык в современном обществе. Но не жизненно необходимый. Есть множество самых разных занятий, которые бы больше подошли такому смышленому и креативному человеку, как Линус, чем копаться в карбюраторах и катализаторах или как там их.

Томми пытался подтолкнуть Линуса к чему-нибудь, связанному с дизайном, предложил устроить ему практику на телевидении, поскольку предполагал, что учеба на автомеханика его не вдохновляет, а это означает риск скатиться в ту, другую жизнь, примеров которой в Сарае хоть отбавляй.

Когда Линуса взяли за кражу со взломом на складе, это лишь подтвердило подозрения Томми: он попался, он увяз. Томми только не знал, насколько глубоко. В те недели, когда Линус жил у него после исправительного центра, Томми пытался вытянуть из него сведения, заставить его открыться, но Линус отшучивался, называл историю со складом глупостью и говорил, что больше такое не повторится.

Как он тогда объяснит то подвальное помещение, заваленное краденым имуществом и алкоголем, ключ от которого носил в кармане? Да вот, просто хранил его для приятеля, которого, естественно, не может назвать, поскольку Линус не какой-нибудь стукач. Возможно, после этого случая они и начали отдаляться друг от друга, как бы Томми ни старался этому помешать.

И что теперь? В худшем случае Линус начал барыжить всерьез, а в самом худшем случае впутался в ту же историю, в которой предстояло разобраться Томми. Теперь Томми боялся не только за себя самого, но еще и за Линуса. Томми не питал иллюзий. Даже если ему, вопреки предположениям, удастся докопаться до чего-то важного и он напишет несколько статей, на которые обратят внимание, то торговля в лучшем случае пойдет на спад, но не прекратится. Оставалось только надеяться, что спад случится на территории Линуса. Шансы минимальны, но это все, что у него есть.

На пике собственных возможностей, когда сеть его контактов была шире и могущественнее всего, Томми, вероятно, смог бы защитить Линуса. Позвонить нужным людям, и канал Линуса перекрыли бы или он получил бы неформальную «крышу». Тогда это еще было возможно. Сейчас же от большинства этих людей нет никакого толку, ведь они мертвы.

Как только Томми вышел на площадь, ветер ударил ему в лицо и взъерошил волосы. Полдевятого вечера – в это время открыты только пиццерии, местная забегаловка и супермаркет. Томми пересек площадь и остановился у скульптуры эльвы верхом на единороге, стоящей на постаменте в осушенном фонтане.

Большинство освещавших площадь фонарей были сломаны, в подъездах и закоулках стояли тенеподобные личности. Мужчина с восточноевропейской внешностью вышел на свет и сделал вопросительный жест рукой. Томми помотал головой, мужчина помрачнел. Что ты тогда, мать твою, тут забыл?

Томми обошел фонтан и пересек границу с северным кварталом. И здесь стояли люди, поодиночке и группами, съежившись у стен и защищаясь от ветра. В основном латиноамериканцы. Молодой парень с длинными черными волосами, подвязанными банданой с черепом, поигрывал ножом-бабочкой. Томми оглядел те лица, которые мог различить.

Он никого не узнавал. Прошло несколько лет с тех пор, как он бывал в этом районе по работе, и за это время, похоже, произошла смена поколений. Сплошь восемнадцати-двадцатилетние. Парень с ножом-бабочкой перестал играть и поднял глаза. Хагге остановился. Томми тоже. Просто так подойти и начать задавать вопросы было равносильно самоубийству. Хагге потянул поводок, чтобы уйти тем же путем, которым они пришли, и Томми последовал за ним. Он вернется, но при свете дня, и тогда он будет не один.

2

Приехав домой в Транеберг, Томми накормил Хагге, смешал коктейль «Виски сауэр» и позвонил Томáсу.

Они познакомились, когда Томми работал над репортажем об анаболических стероидах. Томас управлял тренажерным залом в районе Риссне и не просто обходил анаболики стороной, а откровенно их ненавидел. Два его друга детства из Гватемалы нарвались на партию фальсификата из России, которая их погубила. И сломила Томаса. Если он замечал в своем зале хотя бы намек на иглу или таблетку, то лично выпроваживал владельца на улицу или ставил его на место.

Томас был невысок, всего метр семьдесят пять, но недостаток роста компенсировал шириной плеч и силой удара. Когда-то он был блестящим многообещающим боксером, и бокс спас ему жизнь. В пятнадцать лет он с двумя друзьями поехал из родной деревни на районные соревнования и занял там первое место. Когда Томас вернулся домой, деревню сожгли, а всю его семью по подозрению в связи с партизанами убили правительственные войска. Вместе с двумя друзьями, чьи семьи тоже уничтожили, он бежал в Швецию.

С тех пор прошло больше двадцати лет, Томас закрыл тренажерный зал, открыл молодежный боксерский клуб, но все это время поддерживал хорошую физическую форму. Что-то внутри него всегда было настороже, ожидало атаки, и, когда придет время, он будет готов ее отразить. Поскольку у Томми с Томасом сложились хорошие отношения, Томми несколько раз пользовался его услугами сопровождающего.

– Diga[10]10
  Говорите (исп.).


[Закрыть]
?

– Hola, Tomás.[11]11
  Привет, Томас (исп.).


[Закрыть]
Это Томми.

– А, Томми! Qué pasa?[12]12
  Как дела? (Исп.)


[Закрыть]

Томми улыбнулся. Хоть кто-то не считает его мертвым.

– Порядок. А у тебя как дела?

– Как сажа бела.

Томас питал слабость к выражениям, которые считал типично шведскими, и уделял им особое внимание, когда, будучи подростком, учил язык. К сожалению, многие из них устарели уже тогда.

– Слушай, мне нужна твоя помощь в одном деле.

Не вдаваясь в детали, Томми объяснил, что ему необходимо изучить северный квартал Сарая. Томас засмеялся:

– Так тебе нужен крепкий латинос для подстраховки?

– Примерно так. С наличкой сейчас не очень, но…

– Не проблема. Вот разживешься деньгами, тогда и поговорим.

– Отлично. Завтра ты свободен?

– Во сколько?

Они договорились встретиться на площади Сарая в час дня. Затем попрощались, и Томми уже опустил телефон, но вдруг услышал голос Томаса.

– Эй, Томми!

Он снова поднес трубку к уху:

– Да?

– Мне тут сказали, ты дуба дал, но я ответил: nunca![13]13
  Никогда! (Исп.)


[Закрыть]
, только не Томми!

– Ладно, Томас. До завтра!

3

Томми как раз удалось заснуть с Хагге в ногах, когда зазвонил телефон и на дисплее высветился «Дон Жуан Юханссон». Томми ответил и поговорил с Хенри, который отмечал сегодняшний триумф.

Наводка Томми оказалась на вес золота. В багажнике одной из машин Ханса-Оке нашли восемьдесят килограммов сорокапятипроцентного кокаина – одна из самых крупных партий за долгое время. Но и это еще не все. Товар лежал в коробке с парома «Финнклиппер», ходящего из финского Наантали в шведский Капельшер, так что теперь стало ясно, за каким портом надо установить наблюдение. Разумеется, писать об этом Томми было нельзя, он этого даже не слышал.

Хенри был сентиментален и пьян. К собственному удивлению, по звучавшей фоном музыке Томми понял, что празднование проходит в клубе «Голден Хитс», так что возраст, похоже, его все же догнал. Они попрощались и пожелали друг другу спокойной ночи под звуки хита семидесятых «Moviestar» в исполнении Харпо. Томми положил телефон на тумбочку, а потом какое-то время лежал, уставившись в потолок. Время от времени комнату озарял свет фар от машин, проезжающих по улице Маргретелундсвеген.

Он раздумывал, не позвонить ли Аните, но решил, что уже слишком поздно. Покончив с бурным периодом в жизни, в какой-то момент она полностью пересмотрела режим дня и начала придерживаться жесткого распорядка, который включал в себя и ранний отход ко сну. Томми остался наедине со своими мыслями.

Очевидно одно. Томми больше доверял записям Ханса-Оке, чем какой-то коробке. Товар прибыл через порт Вэртахамнен. Удивительно, но факт: кто-то пожертвовал коксом розничной стоимостью под сто миллионов ради спектакля, да еще и такого примитивного. Но в полиции все же есть светлые головы, которые должны были понять, что история с коробкой слишком проста. Конечно, пришлось установить наблюдение за Капельшером, но только идиоты вроде Хенри считали это единственно правильным решением.

Прискорбно то, что обстоятельства смерти Ханса-Оке и находка, которую впоследствии обнаружили в его машине, тоже часть спектакля. Лучший друг Томми умер, чтобы отправить полицию по ложному следу.

Но он же покончил с собой.

Мертвое тело Ханса-Оке витало над Томми в темноте, нависая над ним, словно немая угроза. Это случилось со мной. Может случиться и с тобой. Трупный запах наполнил ноздри Томми, и он перестал дышать, воспарил и поплыл вместе с Хансом-Оке, стал Хансом-Оке, опустился на кровать и остался лежать там мертвый, в ожидании собак, которые придут и вопьются в него своими клыками.

Икс?

Томми почти уснул, но теперь открыл глаза и вздрогнул, на что Хагге ответил недовольным ворчаньем.

В начале карьеры Томми его более опытные коллеги рассказывали, что слышали о так называемом «мистере Икс», который свирепствовал в Стокгольме в шестидесятых-семидесятых годах. Тогда речь, вероятно, шла о мелком барыге по имени Лейф Стенберг, в котором не было ничего загадочного, и Томми казалось, что использовать в качестве прозвища неизвестную переменную в его случае неуместно. Теперь же, учитывая произошедшее с Хансом-Оке, это выглядело как откровенная провокация. Как детская выдумка. Полоумный ученый Доктор Икс. Кто, черт возьми, мог себя так назвать и надеяться, что его воспримут всерьез?

Тот, кто может заставить два десятка людей покончить с собой и спустить сто миллионов просто так.

Силы в темноте, дрейф материков в тиши.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю