Текст книги "Его (не)приличная ведьма (СИ)"
Автор книги: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
9
Монтгомери дернулся снова и зло зарычал, уткнувшись лбом в прохладный кафель на стене. В груди заворочалось разочарование, а тело прошило еще одной волной острой, нестерпимой боли, перехватывающей дух и отрезвляющей затуманенный желанием разум. Сводя на нет все возбуждение и разжигая глухую, бессильную ярость, от которой лезли клыки и когти, а сам Кайл балансировал на тонкой грани обращения.
– Ну ты и сучка… – выдохнул волк, закрывая глаза. Покрутил запястьями, пытаясь разорвать магические путы, но потерпел очередное поражение. И тихо рыкнул, мотнув головой.
Капли воды скользили по спине, стекая с мокрых волос на лицо. Где-то в глубине квартиры играла задорная, глупая песня по радио, радостно вопил ведущий, рекламируя это очередное приторно-сладкое признание во вселенской любви.
Звучавшее как форменное издевательство, пока он стоял на коленях у ног чертовой девчонки, зарывшейся пальцами в его волосы на затылке и оттянувшей их назад так, чтобы видеть лицо оборотня. Чтобы медленно, предельно вежливо и учтиво, растягивая гласные проговорить:
– А скажи-ка мне, волче… У тебя что, за эти две недели мозги от спермотоксикоза заклинило? Или тестостерон давит на интеллект и отключает инстинкт самосохранения? Базовый инстинкт, присущий каждой живой твари в этом мире?
И дернула за волосы снова, наклоняясь ниже. Так, что он без труда мог почувствовать ее дыхание, опалявшее кожу и крупно вздрогнуть от мягко прикосновения ее губ, скользнувшего по его щеке.
Кайл неосознанно повернул голову, пытаясь поймать ускользающую добычу. Не сразу поняв, к чему был этот вопрос и недоуменно переспросил, сморгнув капли воды с глаз:
– Что?
Неожиданно сильные женские пальцы схватили его за горло, впиваясь острыми ногтями в кожу. Мор гневно скривилась и зашипела рассерженной гадюкой, глядя прямо ему в глаза:
– Не понимаешь о чем я, псина? Уверен? А это что?! – и вторая рука с нажимом очертила свежие шрамы на спине, специально соскребая только-только поджившую корочку на них. Волк поморщился от терпких, неприятных ощущений и противной, ноющей боли, сковавшей мышцы.
– Ну…
– Это прямое попадание под заклятье некромага, тупая ты псина! – наклонившись еще ниже, так что их носы коснулись друг друга, блондинка презрительно выдохнула ему в лицо. – Решил кони двинуть раньше времени и в торжественной обстановке, да? Так обратись ко мне, волчара! Упокою быстро, качественно, не дорого! Хочешь?!
Монтгомери замер, пристально вглядываясь в темные, полные злости и скрытой тревоги глаза ведьмы. Чувствуя, как губы растягивает самодовольная ухмылка, а в душе разливается глупая, самцовая гордость. За выбранную женщину, за то, насколько она сейчас была восхитительно разгневана и готова убить его собственными руками.
Не замечая, как путы ее заклятья с каждым словом, каждой секундой становятся все тоньше, распадаясь на черные клубы безвредного пара под струями воды.
Двинув запястьями на пробу еще раз, Кайл расплылся в наглой, широкой улыбке и одним точным броском, опрокинул девушку на пол рядом с собой. Нависая сверху, с силой сжав тонкие запястья и зафиксировав их у нее над головой одной рукой. Чтобы второй ухватить пальцами острый подбородок, вынуждая ведьму смотреть ему прямо в глаза:
– Больше так не делай, детка, – оскалившись и демонстрируя заострившиеся клыки, Кайл провел носом по ее виску, с наслаждением вдыхая ставший уже таким родным и жизненно необходимым аромат. Вкрадчиво шепнув прямо в маленькое, милое ушко. – Не провоцируй большого, хмурого волка, Мо-о-ор… Будет очень, очень обидно разорвать это нежное, хрупкое горло, не так ли?
Словно в подтверждение собственных слов, он прикусил тонкую кожицу на ее шее, тут же широко, влажно лизнув пострадавшее место. Тихо фыркнув, когда ему с силой двинули коленом в живот, сдавленно выдохнув:
– Пошел нахер, волчара. На-хер. Или тебе по буквам повторить?!
И противореча себе самой, Мор подалась вперед, впиваясь грубым, злым поцелуем ему в губы. А чтобы завести волка одной мелкой, вредной ведьме было достаточно всего лишь пары минут, если не меньше.
10
– Рассказывай, – поставив перед сыто улыбающимся альфой огромную кружку с крепким, черным кофе, я брезгливо скривилась. И стряхнула со стула бюстгальтер, отвратительно-пошлого розового цвета, прежде, чем занять место за столом на огромной, ультра-современной кухне.
Волчара заинтересованно вскинул бровь, явно ожидая от меня каких-нибудь претензий. Но я лишь мило улыбнулась, устроившись поудобнее на высоком барном стуле. Ревность это глупое, совершенно бессмысленное чувство. И если кто-нибудь из его бывших сучек решит претендовать на моего волка, я не буду биться в истерике и устраивать скандал. О нет!
Я просто и не затейливо, тихо закопаю бедняжек на собственном, очень нескромном кладбище и мирно отпраздную это событие.
– Что именно, сладкая? – волк издевательски вскинул бровь, обхватив своими лапами кружку и старательно делая вид, что не понимает о чем речь.
Коротко хмыкнула, не стесняясь протянуть ногу и коснуться чужого голого колена, ненавязчиво скользнув выше до совершенно, возмутительно обнаженного бедра.
Одеждой хозяин логова себя утруждать не стал, расхаживая по собственному лофту в чем мать родила. Не имея ни малейшего представления о стыде и скромности. Впрочем…
Я снова мило улыбнулась, сделав глоток апельсинового сока из высокого стакана. Открыто наслаждаясь крепкими, литыми мышцами, грацией хищника и плавными, мягкими движениями мужчины. Ради такого впечатляющего зрелища, можно и простить огрехи в чьем-то воспитании.
Определенно.
– Отравлю, – хмыкнула, делая еще один глоток сока. Прохладная капля скользнула по подбородку на шею, потерявшись где-то в районе декольте. И я сделала вид, что не заметила, как кто-то напрягся, жадным взглядом проследив весь этот путь.
– И я умру счастливым на твоей груди? – заинтересованно сощурился Монтгомери, продолжая откровенно пялиться на эту самую грудь.
– Умрешь? – я сделала вид, что задумалась, продолжая водить кончиками пальцев ног по его бедру. – Определенно. Счастливым? Не-а. Мои яды, волчара убивают медленно, мучительно, болезненно… И наверняка. Так что если не желаешь лично продегустировать парочку интересных составов не беси меня, рассказывай.
С минуту мы мерялись взглядами, упрямо не желая сдавать своих позиций. И тем острее ощущались ласковые прикосновения его пальцев к моей лодыжке. Он мягко поглаживал, надавливал, ласкал и я откровенно млела от этого.
Попутно медленно и демонстративно, кончиком указательного пальца вырисовывая на гладкой поверхности стола связку простеньких рун. О, ничего криминального или сложного, нет. Но оставшийся после них черный след непрозрачно намекал, что испытывать мое терпение на прочность интересное, но неблагодарное дело.
Волчара. глядя на это, только громко фыркнул. И хрипло, лающе расхохотался, сверкая неприлично довольным оскалом. Отпустив мою ногу, он снова взял в руки свою бадью с кофе и снисходительно протянул, делая очередной глоток:
– Это волчьи заморочки, сладкая. Тебя они не касаются.
– О, даже спорить не буду, хвостатый, – опершись ладонями на столешницу, я подалась вперед, ехидно вскинув бровь. – Ты уже взрослый мальчик, сам справишься. Если так безбожно тупить прекратишь. И скажи-ка мне, сла-ад-кий, с каких пор в ваших заморочках участвуют некромаги?
– С тех пор, как всякая сверхъестественная поебень начала твориться в этом городе на постоянной основе, – спокойно откликнулся этот засранец. И я прикусила губу, давя кровожадный порыв впиться ногтями в его невозмутимую морду. – Детка, когда речь идет о дележке территории и банальном выживании, хороши все средства. Захочешь жить свяжешься не только с некромагом, но и с ведьмой, солнышко.
Волчара умолк, выразительно поиграв бровями. И я даже не знаю, что меня взбесило больше, это неприкрытое пренебрежение в адрес сестер по ремеслу или его вкрадчивый, ласковый тон, которым мне, как неразумному щенку мудак-вожак пытался объяснить элементарные вещи. Да так, что будь я действительно приличной ведьмочкой, умницей, отличницей и просто наивной прелестью, я бы непременно возмутилась такой откровенной издевкой. Но…
Я медленно выдохнула, гася ненужное раздражение и растянула губы в обворожительной, соблазнительной улыбке. Приличия во мне ни на грош, а вот самой натуральной сучности отмерили с избытком. И сев прямо, я подняла руку и показала тихо фыркнувшему в чашку с кофе волку средний палец, ласково заявив:
– Да пошел ты, волчара. Суицидник хренов, млять. Интересно, ты хоть представляешь, что с тобой было бы, попади это заклятье чуть выше и левее?
Монтгомери в один глоток осушил свою бадью, нагло проигнорировав мой вопрос, и отставил пустую кружку в сторону, поднимаясь со стула. Обогнув стол по краю, он остановился прямо напротив меня, ухватив за подбородок и поворачивая лицом к себе. Чтобы ласково провести подушечкой большого пальца по моей нижней губе, хрипло выдохнуть, опаляя горячим дыханием мое ухо:
– Что я слышу, детка… Ты переживаешь за меня, Мо-о-р?
– С хрена ли, аль-фа? – я облизнула пересохшие губы, чувствуя, как сердце заходится в бешеном ритме от ощущения его пальцев, скользнувших за ворот махрового халата и сжавших мою грудь. – Поверь мне, волчара, ты не стоишь ни единой минуты моего волнения… Ох…
Острые клыки прикусили мочку уха. Меня властно развернули лицом к себе, скользнув руками по плечам, сминая и стягивая мягкую, махровую ткань. Прикусив бьющуюся под кожей жилку, волк довольно заворчал. И ущипнув пальцами одной руки мой напряженный сосок, второй зарылся во влажные волосы на затылке, оттягивая голову назад:
– Маленькая, непослушная ведьма… И что же, ты хочешь сказать, у меня нет ни единого шанса стать причиной твоих переживаний?
– И… О-о-о… – я зажмурилась, впиваясь ногтями в его спину, с силой проводя по гладкой, горячей коже. – И с каких пор всемогущим альфам так важно, чтобы простая ведьма переживала о них?
11
Меня не удостоили ответом, резко вздернув вверх и усадив на край стола. Потянув за пояс халата, Монтгомери без труда стащил с меня эту тряпку, отбросив ее куда-то себе за спину. Глухо, утробно зарычав, когда я хмыкнула и откинулась спиной на стол, разведя ноги шире. Облизнув указательный и средний палец одной руки, я скользнула ими вниз по телу. Неторопливо и провокационно очерчивая линию ключиц, налившуюся от желания грудь и впалый, плоский живот. И волк застыл, жадно следя горящим взглядом за каждым моим движением. Так напряженно и так пристально, что я плюнула на все обиды, размышления и ненужную рефлексию, с тихим смешком насмешливо протянув:
– Попробуй, переубеди меня, волчара. Заставь меня думать только о тебе.
И словно этого было мало, я согнула ногу в колене, опираясь пяткой на стоявший рядом стул. Точно зная, какой открывается вид. Довольно хохотнув, в ответ на громкий, властный рык, разбивший на осколки повисшую в лофте тишину. А в следующую секунду мне стало не до смеха, совершенно. Из головы вылетели все мысли, горло сжало спазмом, а внизу живот поселилось самое настоящее адское пламя. Потому что…
– Твою ж мать… – выдохнула, выгибаясь дугой и скребя ногтями по столу. Извиваясь и ерзая от нестерпимых, жгучих прикосновений горячего языка, обстоятельно, размашисто вылизывающего мое лоно. То замедляясь, мучительно-сладко, почти невесомо проходя по пульсирующему клитору, то откровенно трахая меня, безжалостно и сильно. Довольно урча на каждый мой стон, срывая с моего языка отборные ругательства и жалобные просьбы не останавливаться.
Это было откровенно, почти стыдно и до неприличия восхитительно. Так, что мне было уже наплевать, с чего началась наша ссора, и почему в груди тлело жгучее раздражение на этого упрямца. А волк, словно только этого и ждал, пригвоздив меня к месту своей когтистой лапой.
Отстранившись всего на мгновение, он выпрямился, медленно облизнув влажные губы, безумно скаля острые клыки. И проведя пальцами по моему лону, собирая скопившуюся там влагу, дернул меня за бедра к себе, притягивая ближе.
– Не стоит ставить волку условия, сладкая, – его низкий, вибрирующий от напряжения голос пробирался под кожу.
Он сводил меня с ума, окончательно и бесповоротно. Ломал мое и без того несерьезное сопротивление, вынуждая покоряться чужим желаниям и требованиям. От него мышцы живота скрутило мучительным, болезненным спазмом возбуждения. И, не выдержав, я нагло обвила его ногами за пояс, изгибаясь всем телом, в попытке потереться него, чтобы хоть так ослабить скрутившее меня напряжение. Не вышло, и я разочарованно глухо простонала, закрыв глаза ладонью и закусив губу до боли:
– Клянусь, волчара, если ты сейчас ничего не сделаешь, то я… Я…
– Что ты, детка? – его пальцы сжали мои бедра, удерживая меня в одной позе. Подавшись вперед, он едва ощутимо потерся головкой члена о мой лобок. Так мучительно приятно и просто непростительно мало, дразня и играя.
– Найду того… Ох! Того, кто быстрее соображает! – слова сорвались с губ раньше, чем я успела понять, что ляпнула и кому.
Волк застыл, закаменел, сжимая мои бедра до боли и уставившись на меня немигающим, желтым взглядом. Острые клыки пропороли губу, а когти впивались в мою кожу. И в следующий миг я сдавленно охнула, оказавшись животом на столе, распластанная и пригвожденная к прохладному дереву тяжелой, сильной рукой, сжавшей мою шею стальной хваткой. Кайл наклонился вперед, холодно и зло проговорив:
– Ты моя, Мор. И если ты забыла об этом… Что ж, я сделаю все, чтобы этого не повторилось.
Он заполнил меня одним мощным толчком. Тут же задвигавшись в рваном, бешеном темпе. Не давая мне времени привыкнуть или хоть что-то сказать. Трахая сильно, властно, зло. Так, что я захлебывалась сиплыми стонами и криками, сжимая пальцами край столешницы до побелевших костяшек и не чувствуя ничего, кроме удовольствия.
Оно нарастало стремительно. Тягучее, липкое, отдающее злостью и откровенной похотью. Поглощавшее меня без остатка и отключавшее мозг, копившееся внизу живота и оседавшее терпкой сладостью где-то в районе бухавшего тяжелым молотом сердца. И закрыв глаза, я растеклась по столу, сдаваясь на милость победно рыкнувшего волка, позволяя ему делать с собой все, что захочется.
И волк делал. Он метил меня поцелуями-укусами, впивался в плечо острыми клыками и довольно урчал, слизывая выступающие капли крови. Он оставлял глубокие царапины на моих бедрах и замедлился только для того, чтобы ухватить меня поперек живот и дернуть на себя, заставляя подняться и встать на дрожащих, нетвердых ногах.
– Никто, – я подавилась воздухом от нового толчка, – никогда, – сильный укус в плечо опалил тело острым, нестерпимым удовольствием. – Кроме меня… Ты поняла меня, Мор?!
– Да-а, – я изогнулась сильнее, закрывая глаза и стискивая пальцами край стола. По телу разлилось обжигающе, горячее удовольствие, вышибая воздух из легких, накрывая удушливой, жаркой волной. И я застонала в голос, заведя руку назад и схватившись за его плечо, чтобы не упасть.
Мой стон и его громкий, победный рык сплелись воедино, погрязнув в густом, тяжелом запахе возбуждения, секса и пьянящего удовлетворения, окутавшем нас. Обессилено прижавшись к горячему, сильному телу волка и отстраненно подумав, что я обязана отомстить ему за такую грубость…
Когда-нибудь потом, обязательно.
12
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа сети».
Бездушный, сухой голос автоответчика неприятно резанул слух. Монтгомери глубоко вздохнул, сбрасывая вызов. И с кривой, спокойной улыбкой сжал пальцы в кулак, ломая несчастный аппарат пополам.
Повел плечами, пытаясь скинуть сковавшее тело напряжение. И не выдержал, глухо, зло рыкнув. Так, что застывшие на вытяжку беты вздрогнули и машинально вжали головы в плечи, всем своим видом пытаясь показать своему вожаку покорность и преданность.
Все, что угодно, дабы не попасть под горячую лапу злющего волка. Тот внешне был спокоен и даже отчасти ленив, но под кожей натужно выл и бесился зверь. Он сходил с ума от неизвестности, от предательской потребности в запахе, вкусе, прикосновениях одной маленькой, чертовой ведьмы.
Ведьмы, исчезнувшей с его радаров целых, гребанных пять дней назад! И до сих пор так и не соизволившей объявиться.
Губы дернулись, обнажая кровожадный, хищный оскал. Стиснув пальцами бокал с чистым, неразбавленным виски, Кайл залпом осушил его и снова замер неподвижно, уставившись немигающим взглядом на книжный шкаф в углу комнаты. Зверь рвался наружу, тянул его куда-то за пределы собственной территории, но упрямо нахмурившийся мужчина только снова повел плечами.
И натянул поводок самоконтроля туже, небрежно бросив:
– Ну?!
– Мы все сделали, Альфа, – прогудел один из бет, тот, что постарше. Глядя исподлобья на своего вожака, двухметровый амбал судорожно сглотнул. Подавив почти нестерпимое желание рухнуть на пол, демонстрируя вожаку беззащитное, открытое пузо. Знак подчинения и доверия, знак безграничной власти в руках одного волка.
Кайл поморщился, подавив желание сплюнуть. Умом он понимал, что волки действуют на инстинктах, стараясь задобрить, успокоить своего альфу. Только вот зверю в этот раз было плевать на законы стаи, на покорность и безоговорочное подчинения.
Зверю нужна была упрямая, вздорная ведьма. Здесь и сейчас. Твою ж мать!
– Пошли. Вон, – медленно проговорил Кайл, налив себе еще виски и снова залпом осушив свой бокал. И окликнул, рванувших к дверям бет. – Лейлу сюда. Живо.
– Но, альфа… – робко подал голос один из волчат. Тут же жалобно заскулив, наткнувшись на дикий взгляд желтых глаз своего вожака.
От него шибало яростью, похотью, злобой. Жаждой крови и невыносимым, жгучим желанием каждому, кто встанет на его пути сломать кости. Все, по одной. И, трусливо поджав хвост, парни выскочили в коридор, желая оказаться как можно дальше от сошедшего с ума альфы.
Впрочем, не смея ослушаться его прямого приказа. И через пять долгих, невыносимых минут в дверь кабинета тихо поскреблись, привлекая внимание большого, злого волка.
Кайл сощурился, втягивая носом воздух. Сладкий, пленительный аромат течной сучки, готовой на все и вся разлился по комнате, пробираясь в легкие и прилипая к коже. Зверь внутри заинтересованно поднял голову и навострил уши, глухо зарычав.
– Иди сюда, – голос хрипел и мало напоминал человеческий. Но скользнувшая в дверь волчица лишь едва заметно дернула плечом, с милой улыбкой направляясь прямо к своему вожаку.
К сильному самцу, спариться с которым было пределом мечтаний каждой девчонки в стае.
Монтгомери хмыкнул, шумно вдыхая забивающий ноздри аромат возбуждения. Стройная, гибкая, высокая Лейла была обворожительно красива тягучей, томной и экзотической красотой. Изрядная доля восточной, арабской крови наложила непередаваемый отпечаток на ее внешности. Мягкий овал лица, прямой нос и огромные, темные глаза, затягивающие в свой омут желания и страсти. Грива волнистый, черных волос до самой талии, которые так удобно намотать на кулак, укрощая дикую натуру.
Ту самую натуру, что мягко и плавно встала на колени между его широко разведенных ног. Тонкие, сильные пальчики пробежались по вздыбившейся ширинке, а острый язык облизнул полные, пухлые губы, не скрывая острых клыков.
– Вы устали, мой повелитель… – грудной, тягучий голос ласкал слух и был полон не высказанного обещания. Звякнув пряжкой ремня на его джинсах, она потянула за собачку, расстегивая ширинку. – Я могу вам помочь?
Кайл не ответил, лишь вскинул бровь, сжимая зубы до боли. И налил себе еще виски, наблюдая как одна из самых сильных волчиц его стаи, благоговейно касается губами его обнаженного члена. Мягко, неторопливо, сладко. Проведя языком по чувствительной головке и вобрав его в горячий, влажный рот, насадившись почти до конца.
Гладкие, отдающие запахом острых пряностей волосы скользили по его ногам, щекотали низ живота. Потянувшись вперед, он сгреб это тяжелое, шикарное богатство в кулак, открывая себе чудный вид на довольно урчащую волчицу, старательно сосавшую его член. Обводившую языком по всей длине, чуть царапая нежную кожу выступающими клыками. И Кайл честно попытался отрешиться от всего, получая удовольствие здесь и сейчас, вот только…
– Встань, – рыкнул волк, дернув девушку за волосы и вынуждая подняться. Толкнул довольно жмурившуюся волчицу на стол и поднялся следом, оставив стакан с недопитым виски на столе.
Прижав жалобно всхлипнувшую от нетерпения Лейлу грудью к столу, прямо поверх бумаг, он когтями подцепил короткую юбку домашнего платья, обнажая крепкие, круглые ягодицы. Склонился ниже, коснувшись носом ее плеча, вдыхая мускусный, животный запах желания, пропитавший все вокруг и оседающий тошнотворной горечью на языке. Грудь завибрировала от глухого, злобного рыка, а волчица лишь активнее задвигала бедрами, тоненько скуля от желания и жадной потребности оказаться под сильным, властным самцом. Она откровенно текла и ластилась на каждое его грубое прикосновение. Вот только…
– Пожалуйста-пожалуйста, альфа… Возьмите меня, – Лейла откровенно просила, подставлялась, оставляя на столешнице следы от собственных когтей. Она сверкала желтыми глазами, терлась об него промежностью, оставляя на коже следы собственных соков и запах. – Пожа-а-алуйста!
Кайл вцепился в ее зад пальцами и загнал член глубоко, сильно. До звонких шлепков и полустона-полурыка, вырвавшихся из горла девчонки. Сжав пальцами ее шею и не давая двигаться, он принялся трахать извивающуюся в его хватке красотку, вбиваясь в нее сильно и быстро. Остервенело и зло, прокусив губу до крови и морщась от каждого ее крика, каждой пошлой и слишком томной фразы слетавшей с чувственных, полных губ. Стараясь хоть так заглушить обиженный вой зверя, требовавшего бросить эту глупую самку, здесь и сейчас. И прекратив мять яйца, самому найти чертову, вредную ведьму!
Царившую в его мыслях даже сейчас! Да чтоб тебя!
Разрядка пришла внезапно, стоило представить другое тело, тонкое и хрупкое, вспомнить какой горячей, властной и требовательной могла быть эта ядовитая блондинка. Одного этого хватило, чтобы тихо застонать, закрывая глаза и спуская на спину обиженно скулившей волчицы, так и оставшейся неудовлетворенной.
Одна беда, Монтгомери на это было откровенно и совершенно точно наплевать. Сдавшись на волю взбунтовавшихся инстинктов, мужчина заправил член в штаны и, прихватив валявшуюся на спинке кресла куртку, и вышел из кабинета, прихватив с собой ключи от тачки.
