Текст книги "Его (не)приличная ведьма (СИ)"
Автор книги: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
29
Оборотни ненавидели ведьм. Просто как сам факт их существования в этом мире. Ненавидели, презирали и всячески старались избегать. И уж тем более, никому из его стаи даже в голову не могло прийти, что вожак, собравший их в кабинете, сделает ЭТО. Назовет надменную, ершистую и проклятую ведьму собственной парой.
Кайл хищно улыбнулся, развалившись в кресле, широко расставив ноги. Опершись локтем на подлокотник, он подпирал щеку кулаком, вертя в пальцах бокал с виски. Медленно цедя терпкий, пряный напиток, отдающий тонкой, горькой ноткой полыни и аконита. И щуря сверкающие золотом глаза, он откровенно наслаждался воцарившейся в кабинете тяжелой, давящей атмосферой ненависти и взаимной нелюбви.
«Морган «Мор» Доу, ведьма и… Моя пара».
Волк растянул губы, демонстрируя острые клыки, и втянул носом удушливый запах злобы и возбуждения, с едва уловимой ноткой азарта. Всего лишь два слова, а какой эффект. Недоумение сменилось недоверием, а затем взорвалось фейерверком злобы и ненависти. Бившим в голову похлеще алкоголя, туманя разум и обостряя инстинкты, оставляя томительное, пьяное предвкушение будоражившее кровь.
И не только ему.
По шее прошлись тонкие, прохладные пальцы, забираясь под ворот футболки, легко оглаживая напряженные мышцы плеч. Острые ноготки чертили замысловатые узоры, посылая по телу искры острого возбуждения, отдающего уже привычной, мгновенной тяжестью в паху. Горячее дыхание опалило висок, а чужой, проворный язык скользнул по коже, оставляя влажное, мягкое прикосновение. Обманчиво неторопливое, отвлекшее всего на долю секунды, не больше.
Но этого хватило, чтобы вредная девчонка выхватила из его пальцев бокал с виски и поднесла его к носу, вдыхая тонкий, изысканный аромат дорогого алкоголя. Присев на подлокотник, Мор небрежно, нагло закинула ногу на ногу и сделала небольшой глоток, позволив одной единственной золотистой капле скользнуть по припухшим от поцелуев губам на подбородок, а оттуда вниз, на шею и тонкие, трогательно выступающие ключицы.
Облизнув губы кончиком языка, она закинула руку на спинку кресла, зарываясь пальцами в его волосы на затылке, и заинтересованно хмыкнула, делая еще один глоток виски:
– Если я скажу «сидеть» и пообещаю им сахарную косточку, они будут хорошими мальчиками, м?
Мужчина хрипло хохотнул, не обращая внимания на глухое, злобное рычание со стороны волчат. И мягко заметил, обнимая ведьму за талию:
– Можешь попробовать. Если тебе это интересно, конфетка.
Мор снова фыркнула, вертя в пальцах бокал с остатками виски, мурлыча незатейливую мелодию под аккомпанемент бьющихся об стенки стакана кубиков льда. Она сощурила свои невозможные глаза, прикусив припухшие губы, и скользнула задумчивым взглядом по застывшей, напряженной стае. Чтобы, сделав еще один глоток виски, деланно пожать плечами, прижимаясь к его боку:
– Пожалуй, не сегодня. У меня не то настроение, чтобы заниматься дрессировкой такого количества оболтусов. А вот завтра…
Кайл расхохотался, откинув голову назад и собственнически сжимая ладонью бедро улыбающейся блондинки. Звериная часть натуры была готова выть от восторга, от яркой, бесшабашной наглости и дерзости, сквозившей в каждом жесте, каждом слове его ведьмы. На каждый взгляд, каждый рык она лишь улыбалась шире, демонстрируя тупые человеческие клыки и небрежно трепала волосы альфы, всем своим видом, всем своим поведением виртуозно играя на чужих нервах.
Оскорбляя все волчье племя одним фактом своего существования. Провоцируя и возбуждая волка до ломоты и темной, животной жажды обладания. Здесь и сейчас, перед всей стаей поставить на колени, заявить свои права, показать, кому она принадлежит. Подчинить, подмять, повязать. Желание было почти невыносимым, когти впивались в податливую древесину, член стоял колом. А понимание, что подчинить Мор против ее воли не получится, только еще больше дразнило, распаляя и обостряя чувства до предела.
Жаркий, пряный аромат возбуждения забивал нос, заполняя комнату. Пальцы на бедре девушки сжались, впиваясь когтями в кожу, пробивая тонкую ткань джинсов. Алые капли крови яркими кляксами расползлись по полотну, разбавляя запах резкими, металлическими нотками. Стая вздрогнула, вжав шеи в плечи, шумно втягивая носом воздух. Ядреный коктейль из ароматов, запахов, мускуса и крови пополам с алкоголем бил по чувствительным рецепторам, сводил с ума зверей и оставлял после себя недоумение и непонимание, так открыто читавшееся на лицах волчат.
– Альфа? – наконец, подал голос один из волков. Мужчина средних лет сделал шаг вперед, бессознательно склонив голову к плечу, демонстрируя беззащитную шею, как знак подчинения вожаку.
– Хм? – Монтгомери вытащил бокал с остатками виски из тонких пальцев Мор и допил его одним глотком.
– Она… Ваша пара? – волк сжимал кулаки, впиваясь когтями в кожу ладоней, оставляя алые разводы на светлом ворсе дорогого ковра.
– Да, – Кайл коротко кивнул, подавшись вперед и поставив пустой бокал на стол. Пальцы привычно прошлись в невесомой ласке по животу тихо вздохнувшей Мор, а грудь завибрировала от довольного урчания, когда ее пальцы чуть сжали пряди на затылке, мягко массируя кожу головы.
Волк глухо рыкнул, но отступил назад, склоняя голову и признавая право вожака. Как сильного, как альфы. Вот только следом на середину кабинета вылетела Лейла. Дрожа от едва сдерживаемой ярости, она сорвалась на громкий, яростный рык и жалобный скулеж, ударив когтями в грудь пытавшихся остановить ее членов стаи. Отбросив их в сторону, и уставилась горящим взглядом на Кайла, прошипев:
– Альфа! Это правда?!
– Что именно? – Кайл выпрямился, лениво потершись щекой о плечо Мор. Та тихо хмыкнула, положив руку ему на плечо и сжав пальцы. В душе разлилось мягкое, приятное тепло от осознания, что его ведьма с ним.
Что бы не случилось.
От Лейлы это не укрылось и оскалившись сильнее, она сократила разделяющее их расстояние и оперлась руками на стол, презрительно рыкнув:
– Ты… Ты привел в нашу стаю эту тварь… Ты посмел назвать ее своей «парой». Ты! Ты оскорбил и унизил меня! Я…
– Ты всего лишь старшая из волчиц, Лейла, – Монтгомери растянул губы в ленивой, ехидной улыбке. Рука Мор скользнула вперед, обвивая его шею и забираясь под футболку. Навязчиво и откровенно демонстрируя, кто есть кто в иерархии их маленькой стаи.
– Но я должна была стать твоей парой! Я!
– Должна была, – он снова пожал плечами, окинув равнодушным взглядом разъяренную волчицу, впившуюся когтями в дорогую древесину. – Но не стала. Что поделать?
– Но…
Тихий, ласковый смех Мор оборвал ее на полуслове. Кайл вздрогнул, почувствовав ледяные искры магии, впивающиеся в кожу, щекоча и опаляя изнутри. А ведьма, тем временем, мило протянула, отстраняясь и обводя кончиками пальцев напряженные мышцы его плеч:
– Тьма, как интересно! Вот кого ты, оказывается, трахал между делом… – выдержав томительную паузу, ведьма добавила. – Это так мило, что меня сейчас стошнит.
От теплой, ласковой улыбки на загривке встала дыбом шерсть, а низ живота стянуло тугим узлом азарта и возбуждения. И только чудом Кайл не сорвался на позорный, жалобный скулеж, когда его настойчиво заткнули тягучим, медленным поцелуем. Прикусив напоследок нижнюю губу и резко отстранившись, Доу поднялась с места.
– Мор…
– О, не переживай, блохастый… Она выживет. Наверное, – небрежно стряхнув с кончиков пальцев черные искры магии, ведьма кокетливо подмигнула ему и обошла стол по кругу. Чтобы, смахнув на пол стопку бумаг, устроиться на краю. В опасной близости со злой, обиженной и мстительной волчицей, продолжавшей сверлить своего альфу ненавидящим, жадным взглядом.
Ровно до того момента, пока тонкие пальцы ведьмы не похлопали ее по плечу, а сама Мор легкомысленно не заметила, не обращая внимания на предупреждающий рык Лейлы и безумный блеск глаз волчицы:
– Знаешь, детка, понимать, что кого-то трахали с таким же упоением, как тебя… Это неприятно. Это даже больно, наверное, – пальцы сжались, впиваясь острыми ноготками в чужое плечо. – Но не смертельно. Уж точно не так, как те мысли, что бродят в такой хорошенькой голове… Ведь ты же не предашь своего альфу, а, до-ро-гая?
Волчьи когти вспороли древесину, выламывая целые куски. Опустив голову, Лейла тяжело, загнанно дышала, пытаясь обуздать свои эмоции. Но стоило ей втянуть носом воздух, почувствовать запах ее альфы на теле этой проклятой ведьмы…
– Сука! Убью!
Волк мог бы поклясться, что слышал слабый звон от лопнувших цепей самоконтроля, превративших волчицу в дикое, безумное животное. Видел, как блеснули сумасшедшим огнем звериные глаза, как удлинились клыки, а когтистая рука, изломанная частичной трансформацией потянулась к тонкой, хрупкой шее Мор, намереваясь разодрать ее и уничтожить соперницу.
Глухой, злобный рык раскатистым эхом прокатился по кабинету, сила альфы возросла, ударив по стае, пригибая их к полу, вызывая иррациональный страх и ужас, плескавшийся в глазах. Монтгомери резко встал, отшвырнув в сторону собственное кресло, и за пару секунд оказался рядом с Мор, испытывая одно единственное желание – свернуть шею посмевшей напасть на его пару волчице.
Медленно, со вкусом, показательно. Чтобы никому и в голову не пришла подобная глупость. Но прежде, чем он схватил Лейлу за шею, прежде, чем ее когти сомкнулись на горле Мор, ведьма лукаво сощурилась и беззвучно шевельнула губами, громко щелкнув пальцами.
Острые когти впились в ее плечо, прочертив алые полосы на светлой коже. Волчица тяжело рухнула на колени, ее тело колотило судорогой, черные, гладкие жгуты, пробивали грудную клетку, сжимая в стальных тисках заклинания. Руны темной лентой скользили по коже Морган, наливаясь ярким светом, на лице цвела беспечная, широкая улыбка.
Так не вязавшаяся с холодным, темным взглядом, с любопытством наблюдавшим за тем, как бьется в агонии сильное тело бывшей соперницы.
– Не стоит недооценивать своего противника, дорогая, – голос ведьмы был спокойным и даже дружелюбным, но сбившиеся в стороне волки вздрогнули, ощерив клыки. – Ты свято верила, что простой перепихон приведет тебя к власти? Ошиблась, бывает. Впредь будешь умнее. И еще… – руны вспыхнули ярче, черные жгуты сжались сильнее, ломая кости, оставляя кляксы гематом, не успевавших регенерировать на теле волчицы. Лейла жалобно заскулила, раздирая когтями ковер и глядя умоляющим взглядом на своего вожака. – Я ведьма. Я не играю честно, детка. И если ты думаешь, что сможешь победить меня голой силой, то мне искренне тебя жаль… Как бы фальшиво это не звучало.
Обведя взглядом застывшую стаю, Мор улыбнулась и щелкнула пальцами еще раз. Жгуты исчезли, оставив на полу слабое, жалобно поскуливающее тело волчицы. И глядя на бывшую любовницу, Кайл не испытывал ничего даже близко похожего на жалость или сочувствие. Но не смог удержаться от гордого, довольного рыка, обнимая свою ведьму за плечи и притягивая ее к себе. Наклонившись, он провел языком по набухшим кровью царапинам, оставленным чужими когтями, и мягко протянул, глянув исподлобья на своих волчат:
– Стая – это Мор, Мор – это наша стая. Думаю, знакомство можно считать успешно состоявшимся. Но если кому-то захочется обсудить мой выбор… – горящий желтым, злобный взгляд острой наждачкой прошелся по каждому из волков, присутствующих в его кабинете. – Я всегда открыт к диалогу.
Желающих, почему-то не нашлось. Стая склонила головы, подчиняясь и признавая за своим Альфой право выбирать себе в пару того, кого захочется. Кайл криво улыбнулся, шагнув в сторону выхода из кабинета и утягивая за собой несопротивляющуюся ведьму. Бросив напоследок через плечо:
– Помогите ей. Но не больше, чем она того заслуживает.
В душе по-прежнему не было никакого намека на жалость или сочувствие к волчице. Но втягивая носом воздух, чувствуя напряжение в идущей рядом блондинке, Кайл уже предвкушал продолжение «разговора». И когда за очередным поворотом коридора, его резко толкнули к стене, впиваясь пальцами в ворот футболки, он лишь коротко хохотнул, глядя прямо в гневно сверкающие глаза Мор. С жаром и пылом ответив на властный, кусачий поцелуй своей ведьмы. Наплевав на невольных зрителей и послав к демону осторожность, забираясь пальцами под одежду, оставляя метки на шее и…
Осознавая, какой он чертовски везучий сукин сын. Просто охренеть как.
30
Ревность.
Черный, терпкий яд, огненной рекой бегущий по венам, разъедающий изнутри. Он сковал душу холодом, сжал сердце в своих крючковатых пальцах, впился когтями в мозг. Он отравил мысли, выжег все правила и табу и не оставил ничего. Кроме одного единственного желания – присвоить, заклеймить, подчинить.
Сделать своим раз и навсегда.
– Тварь.
Хриплый выдох прямо в губы. В широкую, довольную ухмылку и горящие расплавленным золотом глаза. Пальцы впиваются в плечи, оставляя алый росчерк кривых и ломаных линий, а я…
Я поджигаю фитиль и взрываю все мосты. И похуй, что будет завтра, через неделю или две. Этот волк – мой. И я заставлю его запомнить, кому он принадлежит всей своей душой и шикарным телом.
– Сука.
Его смех. Самодовольный, громкий, искренний. Такой беспомощный, стоит податься вперед, прикусив бьющуюся жилку на шее. Спуститься ниже, обведя языком ключицы, рисуя влажные узоры на горячей, чуть солоноватой на вкус коже. И резко вжаться животом в его пах, зажимая напряженный, крепко стоящий член между нашими телами. Срывая судорожный вздох с прикушенных, по-блядски припухших губ.
– Не-на-ви-жу…
Мой шепот. Яростный, громкий, запальчивый. Насквозь пропитанный ложью и бессмысленным отрицанием. А глупое сердце пропускает удар от ответной широкой, едкой улыбки и я понимаю, что все, пиздец. Я залипла. На обжигающем, жадном, голодном взгляде, хищных чертах лица и очаровательно выступающих клыков. На отдающем дрожью во всем теле глухом, нетерпеливом рыке и сильных, широких ладонях, так бессовестно лапающих мою задницу в этот момент.
– Врешь, конфетка….
Он довольно урчит, ловя губами мои губы. Его голос завораживает, манит подчиниться и перестать сопротивляться. Он возбужден, нетерпелив и совершенно, просто невероятно нагл. Его взгляд, откровенно раздевающий и жадный, скользит по телу, отдаваясь волной острого возбуждения. Но ревность, колючем углем бьющаяся о ребра, рычит и кусает не хуже голодного зверя. Я впиваюсь ногтями в его бока, чувствуя, как ледяные искры магии бегут по коже. И уворачиваюсь от поцелуя, позволяя этому ебанному чувству завладеть мною полностью.
Без возражений и ограничений.
– Какая же ты… Ведьма.
Он снова смеется, толкая меня назад, с легкостью разрывая хватку. Вжимает в стену, проведя носом от подбородка до виска, втягивая носом запах. Закинув ногу ему на бедро, я улыбаюсь, с силой приложившись затылком об стену. И смеюсь. Хрипло, зло, довольно. Подставляя шею под поцелуи-укусы, цепляясь пальцами за ремень его брюк. И притягивая его еще ближе. Забираясь за пояс охуенно низко сидящих джинсов, кружа вокруг подрагивающего, крепкого члена.
Дразня и не касаясь. Проверяя на прочность нихрена не железный самоконтроль опасного зверя.
– Ты об этом пожалеешь, волчара…
– Непременно.
Он нежно сжимает зубы на моем подбородке, а в следующую секунду я давлюсь жалобным стоном от прикосновений горячих губ к своей груди. И не могу сдержать кривой, самодовольной усмешки, глядя точно поверх широких плеч и взъерошенного затылка.
Чужая зависть сладким бальзамом льется на задетое самолюбие, а обида и боль поют дифирамбы моей черной, мстительной натуре. Я выгибаюсь, подставляясь под нетерпеливые прикосновения волка, не отрывая взгляда от застывшей в конце коридора волчицы. Смакуя ее злобу, ее отчаянье, ее поражение, как самое лучшее дорогое вино, растекающееся сладким удовлетворением на языке.
– Он мой.
Мне не нужно говорить этого вслух. Мне не нужно кричать об этом на весь дом. Мне достаточно зарыться пальцами в короткие темные пряди, провести ногтями по его шее, царапая гладкую кожу. И улыбнуться шире, глядя, как бледнеет ее лицо, как злость сменяет обида и растерянность. А в следующий миг я забываю о ней, дергая волка за загривок, заставляя поднять голову.
Впиваясь болезненным, голодным поцелуем в его приоткрытый рот. Кусаясь, вылизывая, сталкиваясь зубами и задыхаясь от нехватки воздуха в горящих легких, от нестерпимого желания и жара, разливающегося по венам.
Еще один рывок. Меня легко подхватывают на руки, позволяя обвить ногами талию, и несут до ближайшей свободной комнаты. Не обращая ровным счетом никакого внимания на топчущихся поблизости волчат.
Они водят носами, щерят клыки и вжимают головы в плечи, боясь нарваться на гнев вожака. Их злые взгляды и неприкрытое осуждение щекоткой скользит вдоль позвоночника. И ненависть. Густая, липкая, оседающая приторной ванилью где-то поперек горла. Такая жгучая, что невозможно удержаться от искушения и не заметить ее.
Оборвав на полуслове поток неизменных пошлостей, тихо нашептываемых волку, я подняла голову. И надменно вскинула бровь, снова видя перед собой эту чертову волчицу. Зареванную, с размазанной косметикой, в разодранной когтями одежде. Откровенно жалкую и до нелепого упертую.
Хмыкнув, я щелкаю пальцами и беззвучно проговариваю слова заклятья. Ставя жирную точку в этом нелепом, никому не нужном соревновании. Проклиная девчонку до пятого колена, обрекая ее на поиски истинной любви. Без права на секс с кем-то кроме своей руки, пока не найдется ее вторая половинка.
Если таковая вообще существует, конечно же. И мне плевать, насколько это мелочно, низко и подло. В том, что я маленькая, мстительная дрянь, я никогда не сомневалась. А те, кто вздумает усомниться в моей томной, нежной душевной организации…
Что ж, мир их праху.
– Стерва.
Тихий довольный смешок вибрирует в широкой мужской груди, а пальцы сжимают сильнее, оставляя следы на коже. Не удержавшись, провожу носом по его виску вниз до самого плеча и прикусываю кожу, оставляя алый след. Срывая рваный выдох с чужих губ, и остро сожалея, что яркая метка почти мгновенно сходит на «нет».
Но кто мешает поставить еще?
Свободный полет становится полной неожиданностью, как и громко хлопнувшая дверь, отрезающая нас от остального мира. Сдувая прядь волос с носа, я поднимаюсь на локтях, глядя на застывшего у края кровати волка. Напряженного, возбужденного, тяжело дышащего и смотрящего на меня голодным взглядом, полным похоти и откровенного желания.
Взглядом, ловящим отклик где-то глубоко в душе, притупляющим боль от острых когтей гребанной ревности. Но не настолько, чтобы сдаться на его милость здесь и сейчас.
Улыбка. Мягкая, предвкушающая, полная ноток обещания и злости. Откинувшись назад, я прогибаюсь в спине, скользя пальцами по шее вниз, на грудь и обнаженный, подрагивающий живот. Рисуя бессмысленные узоры и знаки, чувствуя повисшее в воздухе напряжение. Острое, одуряющее пахнущее нетерпением и покалывающее кончики пальцев, ледяными искрами магии. Чужие руки дергают пояс джинсов, чудом не выдрав замок с мясом, но я упираюсь обнаженной ступней ему в грудь, совершенно не заметив, когда успела разуться.
– Не-а, плохой во-о-олк…
Тяну гласные, цепляя пальцами край футболки и дергаю его вверх, обнажая тяжело вздымающуюся грудь, шипя от ощущения трения по болезненной, слишком чувствительной коже. Отбрасываю в сторону ненужную тряпку и повожу плечами, чуть прогибаясь в спине. Дразня хрипло выдохнувшего волка каждым миллиметром собственного голого тела.
Отчетливо слыша, как звенят натянутые до предела цепи его самоконтроля.
– Мо-р-р-р…
Рычащие нотки будоражат и дразнят. Горячие пальцы на обнаженной коже заводят еще больше. Я улыбаюсь, довольно и самую малость зло, засовывая пальцы за край собственных джинсов, и медленно покачиваю бедрами, стягивая тонкую, такую ненадежную преграду. Лишь в конце позволяя своему волку маленькую шалость – сорвать брюки с меня окончательно и бесповоротно, отбросив их куда-то в сторону.
– Ты дразнишь зверя, конфетка…
– Я знаю.
Опускаю ногу на кровать, раскрываясь бесстыдно и откровенно и, подавшись вперед, хватаю его за шлевки на джинсах, тяну на себя. Заставляю упасть сверху, и он охотно подчиняется, наваливается всем телом, чудом не придавив меня. Его руки по обе стороны от моей головы и дрожат, а взгляд…
Ох. Этот взгля-я-яд. От него можно кончить здесь и сейчас, без рук и хоть какой0то стимуляции. И эта мысль отзывается жадностью и голодом, вспыхнувшим где-то в душе, переплетающимися со звериным желанием присвоить его, заклеймить собою. А кто я такая, чтоб отказать себе в этой малости, м?
Изогнулась, толкнув волка ладонями в грудь. И уселась на бедра, смотря на него сверху вниз. Медленно, вдумчиво скользя взглядом по обнаженным плечам, напряженному прессу, стиснутой челюсти. Прослеживая этот же путь самыми кончиками пальцев, позволяя магии тонкими иглами впиваться под чужую кожу. Точно зная, как жарко и невыносимо ощущаются эти прикосновения, то обманчиво ласковые, то болезненно жгучие.
Подогревающие и без того не угасающее пламя желания, готовое спалить дотла все вокруг.
Наклоняюсь вперед, опаляя дыханием его губы. Переплетаю наши пальцы, стискивая с силой его ладони, до едва слышимого хруста. И тихо, ласково интересуюсь, улыбаюсь шально и зло:
– Скажи мне волк… Сколько?
– Что сколько, конфетка?…
Он вскидывает бровь, дернув меня на себя. И впивается жестоким, колючим поцелуем в губы. Тихо рычит, отпустив одну руку и ухватив меня за шею. Прижимая так близко, что становится нечем дышать. И разорвав поцелуй, стоило мне медленно щелкнуть пальцами, позволяя бурлившей в крови силе вспыхнуть, черным жгутом обвивая его тело и обездвиживая недовольно зарычавшего волка.
Я засмеялась, выпрямившись и облизнув припухшие губы. Провела пальцем по щеке Кайла, наслаждаясь ощущением колючей щетины на коже. Снисходительно наблюдая за тем, как подчинившись моей воле, заклятье оплетает широкие плечи, обнаженный торс, сильные запястья с вздувшимися от напряжения венами и шею волка. Прослеживая кончиками ногтей выступившие на его груди руны, одну за другой, и повторяя свой вопрос, хрипло растягивая гласные:
– Сколько, волча-а-ара? Скольких еще ты успел трахнуть за это время, а?!
