Текст книги "Неидеальная любовь. Книга 1. Часть 2."
Автор книги: Юлия Созонова (Васюкова)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
Отвесив себе мысленно подзатыльник и напомнив, что отрицательные эмоции вредны для ребёнка, я стремительно направилась к остановке.
До дома, в котором находилась квартира, снимаемая мной у моих же дяди и тёти, добралась только через полчаса, вымотавшись в общественном транспорте так, словно весь день занималась разгрузкой вагонов. Какая-то бабуля, сидящая рядом, нестерпимо воняла протухшей селёдкой. Подорванный лёгким токсикозом организм, и так не особо жаловавший резкие запахи, особенно неприятные, даже в период спокойной жизни, сейчас отреагировал на это, как вся контора ФСБ на теракт, организованный, как минимум, против президента Российской Федерации.
Вывалившись из железного монстра на асфальт перед остановкой, с облегчением вдохнула запах фруктов и овощей, что лежали на прилавке ларька, пристроенного к основной конструкции. Это чуть-чуть успокоило, но всё же, предпочтительней будет добраться до дома и устроиться на диване, предварительно поев чего-нибудь. А затем уж можно будет включить телевизор и закутаться в тонкий плед, наслаждаясь тишиной и уютом.
Кирпичных многоэтажных домов в станице немного. Десяток, может два, но не больше. Как это не удивительно, но люди предпочитали жить собственным хозяйством, да и инфраструктура здесь ориентирована в основном на частный сектор. Именно поэтому то место, где я сейчас жила, напоминало островок городской жизни в деревенском море. Правда, если бы у меня хватило денег на то, что бы купить хорошо отделанный дом, со всеми коммуникациями, то я бы это сделала. Однако, с этим желанием пришлось расстаться, оставив деньги на будущее. Как только родится ребёнок, я не смогу работать продавцом-консультантом в книжном отделе. Дитё требует внимания и заботы, к тому же, если ты теперь мать-одиночка.
Родная, даже больше чем, пятиэтажка стояла в глубине скопления себе подобных, окружённая невысокими деревьями с густой кроной. На детской площадке играла малышня, а бабушки-дедушки, вместе с молодыми мамочками, сидели на лавочках, обсуждая все местные и общероссийские новости. Мой подъезд не избежал подобной участи. На старой, доморощенной и собственноручно сколоченной скамье восседал старейшина, старожил дома, Иннокентий Иоаннович Михеенко. Бодрый дедуля, под девяносто с гаком, обожал шуточки, розыгрыши и был в курсе всех местных новостей. Конечно, сплетником дед Кеша не был, упаси боже. Но поток информации, льющийся из его уст, вполне мог соперничать с Ниагарским водопадом.
Вот и сегодня, стоило мне сделать шаг в сторону железной двери и только-только поднять руку с зажатым в ней ключом от домофона, как раздалось деликатное, но отлично слышимое покашливание, означавшее, что дед Кеша хочет со мной пообщаться. Глубоко вздохнув, натянула на лицо милую улыбку и повернулась к ожидающему мою реакцию старику.
– Добрый день, Иннокентий Иоаннович, – вежливо кивнула, вспоминая про себя собственную бабушку, которая, мягко говоря, была нелёгким в общении человеком, со своими тараканами в голове. К примеру, мат у неё вылетал свободно и легко, вплетаясь в повседневную речь. Поэтому годам к десяти я не смущаясь могла выслушать любую матершинную фразу, что в последствии очень мне помогало. Особенно, когда девчонки отказывались общаться с коммунальными службами, грузчиками и прочими милыми дядями и тётями. – Как ваше здоровье драгоценное?
– Вашими молитвами, – хохотнул старик и опёрся руками о палочку из дерева дорогих пород. Насколько я знала от местного "сарафанного" радио, она даже была инкрустирована золотом. А так как трость подарил внук, это, в общем-то, говорило о том, что своего дедушку он очень любит и уважает. – Иди сюда, солнышко, садись рядом со старым хрычом. Поговорить с тобой охота мне. Уважишь, а? – и лукавый прищур светлых, как будто со временем выцветших голубых глаз.
– Конечно, Иннокентий Иоаннович, – кивнула и, подойдя к скамейке, устроилась рядом со старожилом, ощущая на себе его внимательный, строгий взгляд. – Что-то случилось?
– Эх, Юля, Юля... – дедушка Кеша устало вздохнул и его морщинистая рука, с длинными тонкими пальцами опустилась поверх моей и крепко сжала. – Что ж ты творишь, девочка?
– В каком смысле? – удивлённо скосила глаза на деда и пожала плечами. – Я вроде ничего такого не делала...
– А сына хочешь без отца оставить, да? – Усмехнулся Иннокентий Иоаннович, и покачала седой головой. Его вторая рука опиралась на набалдашник трости, слегка дрожа. – Так негоже делать, внученька.
– Иннокентий Иоаннович, я, может быть, ошибаюсь, но это, по меньшей мере, не ваше дело, не так ли? – ощетинившись, грубее, чем следовало, поинтересовалась у старика.
Густые брови нахмурились, дед Кеша закусил кончик длинных белых усов и, пожевав его чуток, ответил:
– Может и не моё, да только я ж правильные вещи толкую, малышка, – вздохнув, он убрал свою руку и опёрся уже двумя на трость, положив подбородок на сомкнутые пальцы. – Я ведь не просто так сегодня оделся в этот чёртов чёрный костюм, в коем чувствую себя как на собственных похоронах. Знаешь, какой сегодня день?
– Какой? – удивлённо посмотрела на своего собеседника и только сейчас заметила на худощавом теле пожилого человека дорогой строгий костюм тройку, чёрного цвета. На отвороте ворота в петлице болталась красная роза. Говорят, в молодости дед Кеша был знатным сердцеедом. А теперь стал уважаемым старцем, прожившем на этом свете почти целый век. Запоздалый стыд за слишком грубый тон своих слов поднялся из глубины души и заставил опустить голову, рассматривая носки мягких, удобных демисезонных сапожек.
– Семьдесят лет прошло с тех пор, как умерла женщина, которую я любил. Умерла, вместе с новорождённым ребёнком. Моей дочкой, – Иннокентий Иоаннович тяжело вздохнул, устремив взгляд невидящих глаз куда-то вдаль.
Мне стало неуютно, от понимания того, что ему до сих пор больно и память не даёт забыться и жить дальше. Но тут мозг обработал полученную информацию и заставил меня нахмуриться. По словам соседей, жена деда Кеши умерла лет десять назад. Тогда о ком он говорит, чёрт возьми?
Чувствуя, что голова идёт кругом от всех возможных вариантов, чтобы не упасть с ненадёжного сооружения, ухватилась за руку старика.
– Дед Кеша, – медленно произнесла, стараясь не думать о том, что мои догадки верны.
– Чегой? – тихо отозвался Иннокентий Иоаннович.
– Но я слышала, что ваша жена умерла десять лет назад. Почему семьдесят? – виски заломило, а к горлу подступила тошнота. Врач предупреждал, что мне нельзя перенапрягаться, но каких-то критериев определения уровня нагрузки дать не смог. Просил только осторожнее быть.
– Доложили, кумушки? – усмехнулся тот и посмотрел на меня. Увидев, в каком я состоянии (сомневаюсь, что лучший, в своё время, врач-акушер мог не правильно истолковать зелёный цвет лица и дёргающиеся колени), дед Кеша тревожно нахмурился и стал медленно подниматься со скамейки. Встав, он протянул мне руку. – Пойдём. доведу тебя. А то ты бледная, дрожишь и потом холодным покрылась. Тебе врач ничего не говорил по поводу нагрузок, ась?
– Говорил, – слабо улыбнувшись, осторожно встала, положив свободную от пакета с едой руку на живот. – Только у меня угадать никак не получается, когда остановиться надо.
– Ох, молодёжь, – покачал головой Иннокентий Иоаннович, подставляя мне свой локоть.
Зайдя в подъезд, аккуратно и не спеша поднялись вдвоём с дедом Кешей на третий этаж, где и находилась моё временное пристанище.
Открыв дверь, пропустила старика вперёд, зайдя следом и сразу же направившись на кухню. Сложив покупки в холодильник, налила себе и деду Кеше сока, после чего вернулась к своему гостю, уже успевшему удобно расположиться в кресле в единственной комнате.
– Спасибо, милочка, – усмехнулся Иннокентий Иоаннович, с благодарностью принимая у меня стакан. Взглядом указав на диван, старик велел, тоном не терпящим возражений. – Садись. А то рухнешь ещё в обморок, что я с тобой делать буду, а?
– Да ладно вам, дед Кеша, – вздохнув, всё же последовала его совету. Отпив сока, зажмурилась от удовольствия. – Ох, хорошо как... И всё же, почему вы сказали, что ваша любимая женщина умерла семьдесят лет назад?
Стари помолчал немного, снова смотря в никуда и вертя в руках свою старую трость. Затем поставил стакан на журнальный столик и заговорил, тихим, усталым голосом:
– Я тогда молодым врачом был. Сосунок ещё, ни войны, ни жизни не видел. Влюбился в неё, когда учёбу заканчивал. Она меня на год младше была. Я ж не знал, как к ней подступиться, пока счастливая случайность не свела нас на одном студенческом празднике. Такого счастья, как в тот момент, когда она согласилась со мной встречаться, я не испытывал ни до этого момента, ни после. Мы начали жить вместе, и это было самым лучшим временем, – дед вздохнул. – Вот только я всё сам и испортил. Теперь-то понимаю, что одного виноватого в том, что случилось, быть не может. В любви всегда два человека участвует. И виноватыми они могут быть только оба. Но тогда... Я её подавлять начал. Диктовать условия свои. Ревностью изводил. Тамара терпела. Долго терпела, за что уважаю её до сих пор. Затем в один далеко не прекрасный день, она собрала вещи и ушла. И даже встречаться со мной не захотела после, – дед Кеша говорил и говорил, а за каждым его словом слышалась глухая тоска и боль потери, отзывающаяся в моей душе грустью и печалью. – Я со злости уехал в другой город. И только там, спустя некоторое время, понял, что люблю-то её одну. И что согласен быть с ней на любых условиях. Пусть даже придётся себе на горло наступить... Я поехал обратно, хотел прощение попросить. Да, хотел, – старик замолчал, нервно теребя край пиджака.
– Она не простила?
– Эх, если бы так, милочка, – печально усмехнулся Иннокентий Иоаннович. – Когда я приехал в свой родной город, её родители рассказали мне, что Тамара поехала за мной. Она стояла на остановке, когда какой-то мужчина, за рулём машины, сбил её. Насмерть. Вместе с нерождённой девочкой. Так я в один день стал сиротой... И не смог больше никого полюбить так же, как мою Тамару. Конечно, после войны, вернувшись домой, женился. Семью завёл... Вот только чувства притупились и любить больше не мог. Радует, что жена попалась мне понимающая... Да и прожили мы с ней, душа в душу. Сына вон, воспитали. Да...
– Сочувствую вам, – вздохнув, допила сок и обеспокоенно посмотрела в строну окна. – Вас не потеряют?
– Детонька, я ж не к тому тебе рассказал, что бы ты меня старика жалела, – дед Кеша покачал головой. – Я тебе хочу сказать, что бы ты из-за обиды своей, жизнь себе не поломала. Про ребёнка молчу уж.
– Это всё сложно, – хмыкнув, покачала головой. – И далеко не так красиво и с таким накалом чувств, как у вас, дед Кеша. Вы на кладбище поедете?
– Да. Положу цветы на могилу. И попробую научиться жить без неё. Снова, – Иннокентий Иоаннович неспешно поднялся с кресла и качнул головой. – Сиди. Сам захлопну за собой. Но над моими словами подумай. Настоящая любовь даётся в жизни всего один раз. Остальное всего лишь её суррогаты.
– Дед Кеша, я подумаю. Честно, – кивнула головой и тепло улыбнулась старику. – Удачи вам.
– Да на кой она мне... Удача ваша, – проворчал Иннокентий Иоаннович и удалился, громко хлопнув дверью.
Устало прикрыв глаза, откинулась на спинку дивана. В чём-то этот добродушный старичок был, несомненно, прав. Но принять, понять, простить...
Разве можно простить то, как предали твоё доверие? Или то, что не пожелали считаться с твоим мнением? А уж про последние дни нашей совместной жизни я вообще предпочитаю не вспоминать. Не было там ничего того, за что стоило бы бороться.
Или всё же было?
Помотав головой, отгоняя ненужные мысли, широко зевнула, потянулась и неспешно поднялась с дивана. Отдых это хорошо, никто не спорит, но нужно приготовить себе чего-нибудь поесть. Да и к вечеру вещи выбрать. Всё-таки впервые за несколько месяцев я согласилась пойти прогуляться с мужчиной.
Не то, что бы Саша мне по-настоящему нравился, нет. Обжёгшись на воде, теперь дую на всё подряд. Но с ним, по крайне мере, я чувствовала себя относительно спокойно и не шугалась уже, как первое время.
Сердце неприятно кольнуло чувство вины. От этого ощущения так и не получилось избавиться, зато удавалось довольно успешно подавлять. В конце концов, как говорила моя мама: "Не оглядывайся назад, иди дальше".
Посмотрев на часы, скорбно вздохнула. Однако, за разговором с дедом Кешей не заметила, как пролетело время и до назначенной встречи осталось всего ничего, каких-то полтора часа. Так что сначала в душ, затем переоденемся и только потом лёгкий обед. Если не уляпаюсь, можно будет поздравить себя с прогрессом. А то эта беременность сделала меня жутко неуклюжей.
Что бы было не так скучно, включила маленький музыкальный центр, предварительно воткнув в него флэшку. Поставив произвольное воспроизведение, прихватила полотенце и скрылась в ванной, мурлыкая себе под нос мелодии в исполнении группы "Bond". Квартет из трёх скрипок и одного контрабаса казался мне бесподобным.
В круговерти забот, мысли о прошлом, как и о Волкове, в голове практически не появлялись. Сначала душ, затем выбор наряда, готовка... Время стремительно летело, даже не думая замедлять свой ход, поэтому я едва не пролила на себя горячий чай, когда раздался стук в дверь. Конечно, я знала, что Александр должен был зайти за мной, но даже не представляла, что до назначенного часа не осталось ни одной минуты.
– Что б тебя, – недовольно поморщилась, но поставила чашку на стол и осторожно выбралась из-за стола. С какого-то момента, я стала излишне раздражительной, когда кто-то прерывал мои занятия. И хотя зачастую вины человека в этом не было, злости у меня не убавлялось.
Перепады настроения помогали довести до истерики даже практически непробиваемую тётку со стороны матери. На их месте, я бы давно уже себя прибила, что бы нервы зря не тратить.
Стук в дверь повторился. Помянув недобрым словом пунктуальность, глубоко вздохнула и поплелась в коридор. Открывать придётся в любом случае, а то Саша ещё и беспокоиться начнёт, не случилось ли со мной чего-нибудь. Что удивительно, парень знает, что я к нему не испытываю ничего, кроме дружеской симпатии. И, тем не менее, с маниакальной настойчивостью приглашает меня на свидания, дарит подарки и делает комплименты. Глубокая беременность при этом этого представителя сильного пола нисколько не пугает.
Щёлкнув выключателем, повернула ключ в замке и открыла дверь. На пороге стояло милое, симпатичное белобрысое чудо, с мягкой улыбкой и счастливым взглядом голубых глаз. Ямочки на щеках, лёгкий, ровный загар, спортивное телосложение. Всё это делало его объектом желаний всей женской части коллектива магазина спортивных товаров, что находился напротив книжного, где мне удалось найти работу. Местные сплетницы выдавали множество теорий на вопрос, почему он заинтересовался именно мной, но когда мы только познакомились, лично я не помышляла ни о каком романе. Парень как парень. Ну красивый, ну привлекательный.
Вот только никаких чувств не вызывает. Разве что лёгкую заинтересованность, не более того.
– Привет, – Саша улыбнулся ещё шире и протянул мне букет ромашек. – Готова к прогулке?
– Хороший вопрос, – задумчиво протянула, постукивая пальцем по подбородку. То ли от жизненной ситуации, то ли от положения, в котором пребывала, но характер, и без того не отличавшийся лёгкостью, стал ещё хуже.
Если такое вообще возможно.
– Мамочка опять не в духах? – рассмеялся Сашка, уже успевший привыкнуть к моим закидонам. Да и злиться на него было невозможно. Во всяком случае, долго.
– Скорее голодная, – хмыкнула и обулась. Прихватив сумочку, телефон и ключи, положила букетик цветов на зеркало, после чего вышла из квартиры, повернувшись спиной к парню, что бы закрыть дверь.
Тёплые ладони легли на живот, прижимая меня спиной к груди Александра. Уткнувшись носом мне в макушку, он вздохнул и предложил:
– Может, тогда в кафе пойдём? Ну её, эту прогулку. Тебе питаться хорошо надо. Или можем к моим родителям зайти, ты им уже как дочь практически.
– Саш, не надо, – покачала головой, убрав его руки и сделав шаг в сторону. Грустно на него посмотрела и вздохнула. – Не торопи события, хорошо?
– Как скажешь, – казалось, что он ничуть не огорчился, но по едва заметно дёрнувшейся щеке мне стало ясно, что его это задевает, что бы не говорил и как бы не поступал.
Но тут уж ничего не поделаешь. Через себя переступить я тоже не могла. Чувствам нельзя приказать появиться или исчезнуть. Так что остаётся только ждать. Хочется верить, что недолго.
– Идём? – робко улыбнулась и протянула ему ладонь, старательно подавляя дрожь.
– Конечно, – он снова улыбался. Взяв мои пальцы в свою крепкую руку, осторожно коснулся их кончиков губами в невесомом поцелуе, и мы начали спускаться вниз. Уютное молчание между нами не напрягало, но отчего-то на душе всё ещё было неспокойно.
Александр.
Саша никогда не верил, что можно влюбиться с первого взгляда. И придерживался мнения, что симпатию понравившейся девушки надо завоёвывать любыми средствами, а если она с другим, то отбивать во что бы то ни стало.
Однако случайный визит в магазин канцелярских товаров, напротив которого Саша работал, изменило всё его представление о любви. Потому что тогда он познакомился с этим маленьким чудом. Не зная, кто она, откуда и что с ней случилось, даже видя, что девушка беременна и остерегается близко сходиться с представителями сильного пола, Александр всё равно полюбил её. И стал частым гостем в этом заведении, приходя порой только для того, что бы посмотреть на сероглазую брюнетку, с трогательной слабой улыбкой на бледных губах.
Лишь постепенно, день за днём, ему удалось приучить её к себе. Как бы грубо это не звучало в отношении Юли, но их общение первое время напоминало укрощение дикого зверя. Соколова, боясь чего-то неведомого, старательно избегала встреч с ним, говорила мало и сухо, словно пыталась отвадить от себя. Но тут Саша проявил упрямство и смог подобрать к ней ключик. В последствии он об этом не жалел, не смотря на то, что общение с ней стало невыносимой пыткой.
Молодой человек вытянулся на скамейке, положив голову на колени девушки. Он любовался её лицом, пока она читала местные сплетни в купленной у рынка газетёнке. Поза была не совсем удобной, мешал живот, но ради таких вот спокойных моментов, когда она не закрывалась, не хмурилась, не волновалась и прочее, можно было и потерпеть.
– Ты сегодня молчаливый какой-то, – словно невзначай поинтересовалась Юля, убрав прядь волос за ухо. На мгновение Саша залюбовался тонкой шеей и хрупким силуэтом девушки. Для прогулки она надела просторный джинсовый комбинезон с длинными лямками, водолазку под горло и тёплую лёгкую куртку. Не смотря на то, что станице она жила достаточно давно, кожа так и осталась светлой, делая её похожей на фею.
– Ты тоже. О чём задумалась? – протянув руку, коснулся носа Юли. Она смешно сморщила его и дёрнула головой в сторону. – Давай, рассказывай. Я же вижу, что с тобой что-то не то происходит.
– У меня просто был странный разговор с одним из соседей, – после минутного молчания откликнулась Юля, вздохнув и отложив газету в сторону. Подняв голову, она, прищурившись, посмотрела на безоблачное синее небо. – И это заставило задуматься кое над чем, что было у меня в прошлом.
– Ты имеешь в виду, отношения с отцом твоего ребёнка? – осторожно поинтересовался Саша, чувствуя, что ступает по очень зыбкой почве. Этой темы девушка предпочитала в разговорах не касаться.
Соколова замолчала, не отводя взгляда от зеркальной глади пруда в парке, где они решили передохнуть, устроившись на скамейке возле небольшого пруда. Саша уже думал о том, что придётся искать возможность извиниться за своё любопытство, но она неожиданно устало вздохнула и заговорила. Правда, голос у неё звучал глухо и без каких-либо эмоций, что, учитывая её состояние, было удивительно само по себе.
– Дед Кеша рассказал мне историю своей жизни. Знаешь, удивительно, что он всё ещё помнит те далёкие времена, когда был молодым. Сказал, что бы я подумала над этим и приняла решение. Но... Я не смогу вернуться к тому, что было. Как говорится, сожжённые мосты вряд ли можно построить заново. Возможно, я всё ещё его люблю, но на тех же условиях быть с ним не смогу. А он... Он не захочет меняться. Как я думаю.
– Юль, ты его любишь? – тихо спросил Александр, стараясь, что бы голос звучал спокойно и непринуждённо.
– Не знаю, Саш. Честно, – она хмыкнула и провела пальцами по его волосам. И снова замолчала, продолжая перебирать светлые пряди.
– Выходи за меня замуж, – неожиданно для самого себя, выдал Саша и понял, что в принципе с таким планом действий очень даже согласен.
– Прости? – Юля недоумённо на него посмотрела.
– Выходи за меня замуж, Юль. Тебе рожать скоро и одна ты не справишься. А я помогу. Рядом всегда буду. Ну так как? Согласна?
– Предположим, рожать мне не так уж и скоро, – осторожно откликнулась девушка. – Но Саш... Я же... Я тебя не люблю.
– Я знаю, – вздохнув, Александр сел прямо, уткнувшись взглядом в землю. – Вот это уж точно не новость для меня. Но одной тебе не справиться. И я терпеливый. Когда-нибудь ты откликнешься на мои чувства.
– Саш, мы не в мелодраме. И не в дешёвом любовном романчике, где обязательный хэппи энд и счастливая жизнь, с надёжным, пусть и нелюбимым человеком, – вздохнув, Юля встала и направилась по дорожке к выходу из парка, засунув руки в карманы и вжав голову в плечи, склонив её вперёд. Так она напоминала нахохлившегося воробья, ищущего способ согреться.
Видя её такой, ему всегда хотелось обнять и прижать девушку к себе, грея и убаюкивая, обещая защитить от того, что твориться в этом мире.
Чуть замешкавшись, отвлёкшись на размышления о любви, Саша вскочил с места и бросился следом за Юлей. Догнать её удалось минуты через две, и они снова шли рядом, правда теперь Соколова спрятала руки в карманы, не давая ему возможности себя коснуться.
– Чем тебе не нравиться такой конец? – всё-таки вернулся к теме разговора, чувствуя острую необходимость закончить его. Или, хотя бы, попытаться сделать это.
– Тем, что так не бывает, – пожала плечами Юля, не глядя на него. – Саш, даже малым детям понятно, что жениться надо, испытывая хоть какие-то чувства к партнёру. А я к тебе ничего не чувствую... Кроме лёгкого интереса. Прости за прямоту, но в этот раз я предпочитаю не строить ложных иллюзий. Даже если мы сможем притереться друг к другу, это вовсе не означает, что у нас получиться жить вместе.
– По-твоему, любовь настолько важное чувство, что из-за него проще быть матерью-одиночкой, чем связать свою жизнь с нелюбимым человеком? – иронично усмехнулся Саша, задетый за живое.
– По-моему, ты сам не понимаешь, чего всё-таки от меня хочешь: скандала или же нормального разговора. Я просто объясняю тебе свою позицию. Говорю о том, что так не получится. Пытаюсь просто предотвратить боль, которую ты можешь почувствовать потом, когда поймёшь, что живёшь с женщиной, для которой ты ничего не значишь, – снова пожала плечами девушка и устало вздохнула, наконец-то подняв на него взгляд. В серых глазах отражалось спокойствие и лёгкая грусть. – Лёш...
– Саша, – поправил он, поморщившись от чужого мужского имени.
– Да, прости, – она снова вздохнула и продолжила говорить. – Саш, я видела такие пары. Да, с виду всё хорошо, но если копнуть, то такое вылезет... Честно, я не хочу портить подобным образом жизнь ни себе, ни тебе. Особенно тебе. Что, свет клином на моей персоне сошёлся?
Саша остановился и схватил её за плечо, разворачивая к себе лицом. Удерживая её так, он несколько мгновений вглядывался в безмятежное лицо девушки, после чего наклонился и впился поцелуем в плотно сжатые губы. Что Александр надеялся доказать подобными действиями, парень и сам не знал, но упрямо целовал замершую на месте девушку, даже не получая от неё никакого ответа.
Спустя пару минут, отступил назад, чувствуя себя виноватым. Юля молчала, смотря на него спокойным взглядом, в котором, казалось, исчезли, утонули все эмоции.
– Прости, – тихо шепнул, погладив девушку по щеке. Та усмехнулась каким-то своим мыслям и резко дёрнула головой, уходя от контакта. – Юль, я не хотел...
– Саш, не осложняй себе жизнь, хорошо? – она покачала головой. – Ты же вроде умный парень. И красивый. Найдётся ещё та девушка, в которую ты влюбишься, потеряв голову. А я не стою твоих страданий.
– Ты не понимаешь, – Александр печально хмыкнул и взял её за руку, направившись по дороге к небольшому уютному кафе, находившемуся в двух домах от парка. – Как показала практика, любимых не выбирают.
– Ты это мне говоришь? – деланно удивилась Юля, предпочтя, по всей видимости, забыть о произошедшем инциденте. Саша был этому только рад, правда, его не покидало ощущение, что он совершил ту единственную ошибку, которая будет стоить всех их отношений. С другой стороны, сама мысль о том, что она может принадлежать кому-то ещё, сводила с ума. И пусть к не родившемуся ребёнку он относился с теплотой, хоть и была неприятна мысль о том, что дитя чужое и наверняка будет похоже на отца, то любой другой мужчина начинал выводить из себя.
Александр грустно улыбнулся, наблюдая за тем, как Юля устраивается за столиком у окна и рукой подзывает официанта.
Глупо питать иллюзии, строить планы и жить надеждой на то, что когда-нибудь она сможет ответить на его чувства взаимностью. Только от понимания данного факта, легче не становилось. Ничуть.
Усевшись рядом, пролистал меню и не особо-то выбирая, заказал жаркое и крепкий кофе. Девушка ограничилась салатом из свежих овощей, котлетами с пюре и большой кружкой чая. Неловко поёрзав, пожала плечами, словно говоря "ничего не могу с этим поделать". Этот жест вызвал умильную улыбку. И ему не казалось странным то, что такое зрелище доставляло удовольствие.
Они ели молча, изредка посматривая друг на друга. Саша хотел было извиниться, но передумал, не безосновательно полагая, что это выглядит глупо, мягко выражаясь. А он и так натворил уже дел за сегодня.
– Юль, – всё-таки не выдержав тишины, в которой девушка чувствовала себя вполне уютно, позвал Александр, отложив в сторону вилку. – Можно спросить?
– Смотря что, – осторожно откликнулась Соколова, тщательно пережёвывая кусок мяса. Хотя какое в котлетах, да ещё и в кафе, мясо. Отпив немного чая, она снова уставилась в свою тарелку, явно о чём-то размышляя. Напряжённая складочка между бровей и поджатые губы говорили сами за себя.
– Он стоит того?
– М? – девушка непонимающе на него посмотрела. – Ты о ком?
– Этот Алексей... Он стоит того, что бы так его любить? – чтобы она не увидела, как ему важен ответ, Саша спрятал руки под столом, сжав пальцы в кулаки так, что побелели костяшки. В другое время не стал бы даже поднимать тему бывшего парня, но отчего-то сегодня так и тянуло на это. В конце концов, ему просто хотелось знать, за что кому-то так повезло.
Юля отодвинула тарелку в сторону и обхватила кружку с чаем ладонями, задумчиво смотря в окно. На её лице отражалась целая буря эмоций, сменившая умиротворённой спокойствие. Здесь было всё: боль, оби9а, горечь, осуждение, вина и надежда.
А ещё любовь. Болезненная, гибнущая, но всё ещё продолжающая цепляться за что-то, известное только ей.
Возможно, он мазохист. Потому что все эти чувства – как нож в сердце, и кто-то с садистской ухмылкой проворачивает его раз за разом. Но отказаться от возможности находиться рядом, пусть даже это всё больше напоминает изощрённую пытку, нет ни сил, ни особого желания.
– Я не знаю, – наконец, заговорила девушка, по-прежнему разглядывая улицу. – Сложно сказать, кто стоит, кто не стоит, а кто недостоин и того, что бы о нём упоминали даже вскользь. Жизнь штука весьма относительная, а все наши мерки настолько условны, что даже смешно пытаться себя в них загнать, – тут она вздохнула и тряхнула головой, переведя взгляд на Сащу. – Прости, ударилась в философию. Ты спросил стоит ли он любви? Конкретно моей, не так ли? – получив утвердительный кивок, усмехнулась и качнула головой. – Нет. Он не стоит того, что бы я его любила. Он изменял, обманывал и сломал то единственное, что было важным – моё доверие. Он ревновал, указывал что мне делать и в конце концов, я едва не потеряла ребёнка. Из-за него про меня рассылали едва ли не порно фото и прочие прелести интересной жизни взрослых, едва не прирезали розочкой от разбитой бутылки и трепали нервы как могли.
– Но...
– Но я его люблю. А знаешь почему? Потому что идеальной любви, как в романах и фильмах – не существуют, – Юля слабо улыбнулась, отпивая чай. – Принцев на белом коне нет, да и не ждёт их уже никто. А Волков... Знаешь, он и в школьные годы на такое почётное звание не тянул, что уж говорить про наше время?
– Но почему...
– Да что ты заладил, почему, за что, стоит ли того... Саш, любят не за что-то, не почему-то и не меряя на весах, во что это тебе обойдётся. Любят, потому что любят. За то, что человек просто есть. Потому что если для других он никто, для тебя он целый мир. Ну где-то так. Меня снова потянуло на лирику, – фыркнув, девушка вдруг прищурилась и посмотрела на него внимательней. – Саш, если ты хочешь знать ответ, попробуй для начала, спросить самого себя, зачем тебе я и за что ты так меня любишь. Возможно, ты меня поймёшь... А может, найдёшь повод отказаться от этой любви.
Вытащив из сумки кошелёк, Юля положила на стол несколько сотен, после чего взяла куртку и направилась к выходу. Он же остался сидеть на месте, не зная, зачем вообще завёл этот разговор и стоил о ли это всё полученных ответов.
Александр очнулся от задумчивости только, когда за окном ударил гром. Небо, ещё недавно бывшее голубым и чистым, затянуло свинцовыми тучами. Первые крупные капли ударили в стекло, непривычно громко, потянув за собой целый потоп. Люди, ещё недавно наслаждавшиеся тёплым осенним днём, пытались где-нибудь найти укрытие, что бы переждать разбушевавшуюся стихию. Будь это другой день или другая девушка, он даже не подумал бы броситься следом. Но одно лишь понимание того факта, что Юля там одна, беременная, без зонта и под ледяным дождём, заставило Александра подпрыгнуть на месте и броситься к выходу.
