Текст книги "Банши. В плену Оборотня (СИ)"

Автор книги: Юлия Стишковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21

Я отрешённо смотрю на лес неподалёку от замка. Среди могучих стволов деревьев около часа назад исчезала родная тень. Стекло старинного окна разделяет меня с любимым, словно нерушимая преграда. Вглядываюсь в непроглядную тьму безлунной ночи, ища подсказку, хотя бы маленький намёк, что он по-прежнему рядом, по-прежнему наблюдает и оберегает. Но шелест листьев и копошение диких мелких зверьков говорит об обратном. Обычно в присутствии хищника лесные жители замолкают, боясь стать добычей. А сейчас звуки природы громче, чем обычно. Доминик ушёл. Я прогнала. Это конец! Хочется кричать, звать его, побежать за ним, но молча стою у подоконника, намертво врастая в дубовый пол. Я так устала. Сколько же можно терпеть? Когда смогу просто жить?

Оборачиваюсь, оглядывая красивую спальню, которая так и остаётся чужой. Взгляд падает на рюкзак. Внутри него, в потайном кармашке, спрятано моё избавление. Конечно, если хватит смелости пойти до конца. Уже пару недель всё откладываю и откладываю, но пора прекращать. Либо я рискну, либо останусь пленницей зверя, любящего не меня, а образ из прошлого.

Ноги не очень-то слушаются. После ухода наёмника сердце сильно трепыхается в груди, от чего бросает в холодный пот. Меня сковывает страх, что потеряла Доминика навсегда. Трясущимися руками открываю молнию рюкзака. Достаю мешочек. В моей ладони волчья погибель – аконит. Глубоко дышу, понимая, что придётся убить Питера. Способна ли? Достаточно ли сильна? Сжимаю яд, неуверенная в задуманном. Ложусь на кровать и мгновенно проваливаюсь в мир Морфея.

Ворочаюсь во сне до самого утра. Совесть уже начинает испытывать на прочность. Первым долгом, как полагается невесте хозяина замка, привожу себя в надлежащий вид. А потом привожу план в действие. Отправляюсь в кухню, предложить свою помощь. Моё появление, прислуга воспринимает с испугом. Все сторонятся и избегают, словно я прокажённая. И только одна девушка подходит ко мне. На симпатичном лице широкая улыбка.

– Вам чем-нибудь помочь, мисс Кейлин?

– Хочу сама приготовить завтрак будущему мужу.

– Вы же запачкаетесь. – вытирая руки о фартук, беспокоится молоденькая служанка.

– Это всего лишь сарафан. Я устала сидеть без дела. Мне нужно чем-то заняться, иначе умру от скуки.

– Тогда помогите с тестом. Напечём свежего хлеба и булочек. – воодушевившись, она берёт огромный мешок муки и перекладывает его ближе к столу.

По повадкам и силе, которая не свойственна обычным девушкам, догадываюсь, что рядом со мной волчица, а не человек. Понаблюдав за нами некоторое время и остальная прислуга расслабляется. Все принимаются за работу. Пока выпекаем хлеб в печи, я жарю яичницу с беконом.

– Господин любит с чёрным перцем, да побольше. – подсказывает Ева.

Во время готовки успеваем познакомиться поближе. Девушка совсем не вписывается в мрачную атмосферу замка. Она как солнышко. Яркая и тёплая.

Служанка отходит проверить, не подгорает ли хлеб, а я в свою очередь, тихонько посыпаю яичницу аконитом. На вид не отличается от пряной приправы. А судя по тому, что Доминик у ясновидящей съел похлёбку, ничего не заподозрив, запаха яд не имеет. Выдыхаю с облегчением, радуясь, что удалось провернуть задуманное. Осталось вытерпеть самое страшное.

Я помогаю накрыть на стол. А на душе скребут кошки. Совесть атакует раз за разом. Мне не спокойно.

«– Прекрати! Он монстр! – мысленно ругаю себя. – Чудовище должно умереть!»

Но у совести на происходящее свой взгляд. Убийство есть убийство, тем более в моём случае. Оно ведь преднамеренное и спланированное. Руки немеют, словно совершаю что-то ужасное, хотя Питер заслуживает смерти. Не должна мучить себя, но тяжело справляться с давящим изнутри чувством.

Альфа входит в столовую. Он вскидывает одну бровь, не ожидая меня увидеть. Привык, что всегда опаздываю на завтрак.

– Мисс Кейлин помогала готовить для вас! – сообщает Ева, склонив голову перед хозяином и вожаком стаи.

– Даже так? С удовольствием попробую. – он садится на своё место. – Можете идти. Оставьте нас с будущей женой наедине.

Прислуга моментально испаряется из столовой. К горлу подступает ком. Сильно нервничаю, ладони потеют. Питер берёт столовые приборы и приступает к еде. Он отрезает небольшой кусочек.

– Доброе утро! – говорю грубо, якобы злясь на то, что не поздоровался.

Его рука застывает с вилкой у самого рта.

– Доброе утро, дорогая!

Я впиваю ногти в собственную кожу, чтобы не дать себе сорваться и рассказать правду. Терпи Кейлин, терпи! Альфа кладёт отрезанный кусочек в рот, затем ещё один и ещё. А моё сердце проваливается в пятки.

– Питер! – резко вскакиваю со стула.

– Что милая? – спокойно спрашивает, продолжая есть.

Подбегаю к нему и скидываю тарелку на пол. Я не могу! Он умрёт, но только не от моих рук.

Оборотень поднимает на меня глаза и вдруг начинает задыхаться. Одной рукой хватается за горло, а второй показывает на графин. Становится так страшно. Подбегаю к комоду, наливаю в стакан воды, которая вряд ли чем-то поможет. Разворачиваюсь и уже собираюсь передать ему, как он откидывается на спинку стула и заливается в горьком пугающем хохоте.

– Моя маленькая, наивная Кейлин! Неужели ты думала, что зверя вроде меня способен убить аконит? Яд в моём случае безвреден. Столетиями приучал свой организм.

В ужасе оглядываюсь по сторонам. Хочется бежать. Мне не справиться с чудовищем в одиночку. Он же встаёт, берёт нож и медленно приближается. Затем вкладывает холодный металл в мою руку и направляет остриём на свою грудь. Туда, где сердце.

– Если хочешь убить, то постарайся вонзить поглубже и повернуть разок, а лучше два, для надёжности.

– Не…не могу! – заикаюсь видя серьёзность в строгих чертах.

– Поверь, хуже уже быть не может. Буквально пару минут назад получил нож в спину.

В его серых глазах вижу только своё отражение и больше ничего.

– Ну же, милая, не бойся. Это просто! Я покажу.

И сам надавливает на рукоятку. Лезвие прорезает кожу. На белоснежной рубашке расплывается яркое алое пятно.

– Нет! – вырываю руку и швыряю нож подальше.

– Почему? Слишком слаба или же жаль меня?

Видимо всё же жаль. Откуда берётся это чувство непонятно. Он заслуживает гореть в аду. Нескольких столетий в тоске по возлюбленной недостаточно. Ему ничем не искупить свои злодеяния. Разве что смертью. Но кто я, чтобы судить и наказывать? Он получит по заслугам. Участь обязательно настигнет его. А я не убийца. Не в силах убить того, кто так искренне любит. Пусть и не меня, а мою внешнюю оболочку. Даже такое зло способно на настоящую и безоговорочную любовь.

Ухожу не давая Питеру ответа, и он не пытается остановить, просто позволяет уйти. Чувствую пристальный взгляд на спине. Только скрывшись за дверью, вдыхаю полной грудью. Трусиха! Ведь могла парой движений закончить всё.

Я выхожу на свежий воздух, пытаясь немного отвлечься. Подхожу ближе к обрыву, наслаждаясь прекрасным видом на долину. Распростёртая небесная даль успокаивает. Как же хочется стать птицей и улететь отсюда далеко-далеко. Внезапно поток мыслей прерывает аромат свежих цветов. Странно, но иногда чувствую их нежное и лёгкое благоухание даже в помещении. Оно появляется неожиданно и также быстро исчезает. Поворачиваюсь к замку, ища источник, но снова ничего. Каменное великолепие, возвышающееся надо мной слишком явно контрастирует с прекрасным запахом. Для свидетельницы стольких невинных смертей он схож с кладбищем.

Что-то вдруг начинает вызывать беспокойство. Обоняние терзает признак будущей смерти. Быстрое сердцебиение причиняет дискомфорт. Обхватываю себя руками, выискивая жертву. Но ко мне идёт только альфа. Что-то озадачивает его в моём поведении. К нам выбегает Ева. А я вижу дымчатый шлейф идущий за девушкой. Когда она оказывается рядом, запах увядающих цветов становится невыносимым.

– Вы звали, господин?

Глаза Питера мгновенно меняют цвет. Красные радужки, говорят о намерениях оборотня.

– Это ты допустила подсыпание яда в мою тарелку?

– Яда? – служанка пугливо отступает на шаг.

– Из-за твоей неосмотрительности я мог умереть.

– Простите! Я не понимаю. – она в ужасе.

– Питер оставь её в покое. Это я всё провернула. Откуда Ева могла знать?

Но зверь выбрал цель. Он очень зол. И зол не на волчицу, а на меня. Ему больно. Моя попытка убить его, лишила альфу всякой надежды, что когда-нибудь полюблю. Всё происходит чересчур быстро. Чудовище впивается когтями в горло девушки.

– Умоляю, не делай этого. – бросаюсь к ним и цепляюсь за руку Питера, стараясь разжать сильные пальцы, хотя мне известно, что смерть неизбежна.

Решение уже принято. И крик, рвущийся наружу, тому доказательство. Проходит всего секунда, и из гортани вырывается душераздирающий вопль. Он эхом разносится по окрестностям, сообщая всему живому о предстоящей гибели молодой девушки. В этот миг слышу хруст. Зверь ломает шею невинной.

Падаю на колени. Кричу и кричу от боли и страданий за душу той, кто ни в чём не виноват. Она умерла быстро, но утрата режет сердце тупым зубчатым ножом. Рыдания не прекращаются. Ева ничего плохого не сделала, но поплатилась жизнью. Мне так паршиво! Где же ты мой волк? Помоги простить себя.

Питер отпускает девушку. Труп оседает на землю, а альфа застыв на месте, не спускает с меня своих, снова ставших серыми, глаз. Делает шаг ближе, но вновь замирает. Я же ложусь на траву, сворачиваясь калачиком. От моих всхлипов оборотень вздрагивает.

– Я…я не хотел сделать тебе больно. – сдавленно и с трудом произносит каждое слово. – Бета сказал, что ты страшна, когда проявляется сила Банши. Хотел увидеть собственными глазами.

Он оправдывается, но меня сейчас заботит лишь бездыханное тело служанки.

– Я страшна, когда умирает убийца.

Привстаю и подползаю к девушке.

– Мне так жаль! Если бы у меня хватило храбрости воткнуть нож ему в сердце, ты была бы жива. – слеза капает на бледную щеку Евы. – Как же я виновата перед тобой.

Руки Питера ложатся на мои поникшие плечи.

– Прошу не плачь. Ты не виновата. Монстр тут только я.

Поворачиваюсь к нему.

– Как же я тебя ненавижу! – вкладываю во фразу всю накопившуюся ненависть.

– Знаю, милая, знаю!

Пытаюсь встать, но ноги как назло не держат. Вина в чьей-то смерти гораздо тяжелее, чем просто мука утраты, проходящая через Банши. Альфа подхватывает меня на руки. Стараюсь вырваться, но силы подводят. Как же бесит! Хочу в объятия Доминика. Они прогреют страдающую душу.

Хотела снова посмотреть на девушку, но зверь немного поворачивается боком, чтобы плечом закрыть тело.

– Не смотри, не надо!

Я поднимаю на него глаза, а на вечно строгом и часто диком лице мука не меньше моей. Словно меня несёт совсем другой оборотень, а правильнее сказать человек. В чертах стёрлись признаки зверя. Он входит со мной в замок через чёрный вход. Свидетели нам обоим не нужны. Не хочу, чтобы прислуга видела виновницу в смерти молодой волчицы. Питер направляется к лестницам, намереваясь отнести плачущую невесту в спальню, но откуда не возьмись появляется бета. Альфа сразу напрягается. Раздаётся еле слышное рычание. Утробное, глубокое и угрожающее.

– Посиди здесь, дорогая! Я сейчас. – осторожно сажает на ступеньки.

Он в миг кардинально меняется. Стремительным и быстрым шагом подходит к правой руке.

– На колени, тварь!

Подчинённый альфы от страха и непонимания пятится назад.

– Питер, что я сделал?

Но вожак не слышит его. Одной рукой хватает бету за шкирку, а другую заносит и со всей силы бьёт в живот.

– Ты ошибся! Ей больно, очень больно.

– О чём ты? – сквозь боль спрашивает тот.

– О крике Банши.

Я так и сижу на ступеньке, опешив от гнева Питера. Он готов убить даже друга ради меня.

– Извинись перед ней, немедленно!

– Я рассказал тебе, что видел. – виновато опускает голову бета.

– Слёзы ещё не высохли на её щеках. Дело в жертвах, идиот.

У меня аж сердце проваливается в пятки.

– Прости, Кейлин! Я не знал. – выкрикивает полуволк, боясь гнева вожака.

С трудом встаю, а перед глазами картина убийства невинной девушки. Не хочу видеть ещё одну смерть. Питер начинает избивать оборотня, а тот покорно принимает каждый удар. На лице беты уже нет живого места. Кровь течёт с разбитого носа, а челюсть выбита. Но он не защищается. Кладу руку на предплечье альфы.

– Остановись! Он ведь и правда не знал.

Питер смотрит на меня через плечо.

– Я готов разорвать любого, лишь бы ты перестала плакать.

Похоже убийством он хотел пробудить во мне Кару, увидеть те безумные глаза, а не расстроить. Он не желает признавать, что я не её перерождение, а всего лишь двойник.

– Это ничего не изменит. К тому же его физическая боль несравнима с моей душевной. Я – Банши. Рыдания – плата за твои с Карой грехи. Вместо вас получила незаслуженное проклятие.

Питер тут же выпускает бету из своей когтистой руки.

– Никому не понять и не прочувствовать всю глубину моих страданий.

Разве что Доминику. Мой волк нашёл способ облегчить их.

Глава 22

Я блуждаю по длинным холодным коридорам, словно потерянная в лабиринте. Мысли о Еве не дают покоя, терзая душу всё сильнее. Ни на чём другом не могу сосредоточиться. Никак не получается унять дрожь в теле. Постоянно тру ладони, пытаясь стереть невидимую кровь с рук. Вина тяжким грузом ложится на плечи. Моя неспособность убить зверя, привела к смерти молодой невинной девушки. Я должна научиться расставлять приоритеты, взвешивать все за и против и мыслить хладнокровно. Иначе слабость вновь приведёт к чьей-то гибели. Была ведь жестока в съёмной квартире, когда просила наёмника истребить чудовищ.

Ну естественно, используя кого-то, убивать гораздо легче, а собственные руки замарать, смелости не хватает. Эгоистка! Проще ведь перекинуть ответственность на другого. Мне нужен толчок. Что-то такое, что пробудит внутри и плохую сторону.

Не спешу в свою комнату. Она слишком тяготит, чтобы прятаться там от боли. Так и брожу по замку, оттягивая возвращение в спальню. А Питер тенью следует за мной. Не прогоняю и не прошу оставить одну, он всё равно не выполнит просьбу. Альфа не уйдёт, пока не убедится, что я в порядке. Только вот, не могу быть в порядке после произошедшего.

Всё же прихожу к себе. Первым долгом бросаю взгляд на стену. Дыру, которую пробил Доминик, закрыла картиной, перевешенной с другого места. Вроде ничего не видно. Ложусь на кровать, а Питер стоит на пороге. Поворачиваюсь к нему спиной, но он продолжает стоять в проёме двери. Звуков не слышу, но чувствую пристальный взгляд.

– Расскажи мне больше о своём проклятие. – просит он, а в голосе искреннее сожаление.

– Зачем? Разве это что-то изменит? Да и думаю, ведунья много тебе поведала.

– Знаю, что ваш род проклят. Знаю, что та колдунья мстила за убийство мужа, но не знал, что платишь болью за всех убиенных.

– Хватит! Я всё видела Питер. Вы оба монстры. – срываюсь на крик, закрывая уши руками.

Ничего не хочу слышать.

– Каждое кровавое побоище. Крики жертв по сей день звучат в голове. – перехожу уже на шёпот.

Альфа подходит к шкафу и достаёт одеяло. Через несколько секунд оно опускается на меня, а он садится рядом.

– А если бы ты не видела весь тот ужас, смогла бы меня полюбить?

Его вопрос заставляет задуматься. Если стереть все плохие поступки, то отношение Питера ко мне могло бы расположить к нему. Я ничем не обделена, не в темнице на цепях, он не принуждает к близости, физической боли не причиняет. Но есть одно жирное и самое важное «но», я влюблена в другого. И Доминика из сердца не выкинуть.

– Не вычеркнуть из памяти кошмар прошлого. – шепчу себе под нос. – И моё неведение не изменило бы твоей сути.

Его кровожадность не может просто взять и испариться. Чудовище никогда не станет человечнее. Сейчас Питер более сдержанный и уравновешенный, потому что время дисциплинировало. Дай ему волю, как в средние века, и он покажет своё истинное я. Так что, есть воспоминания или нет, неважно. Натуру не изменить. Монстр есть монстр.

– «Если бы» в нашем случае не работает. Твоя безжалостность врождённая. Я видела с каким удовольствием ты ломал шею Еве. – оборачиваюсь, чтобы взглянуть ему в лицо. – Тебе нравится убивать.

Но чтобы не сказала и какие бы аргументы не привела, оборотень сидящий на моей постели, не откажется от меня. Видно по глазам.

– Прости, но я не в силах отпустить тебя. – уже не первый раз слышу от него.

– Питер, перед тобой не Кара, а её двойник.

– Вина за тот день, словно петля, сдавившая шею. До сих пор не могу дышать полной грудью. – почти шёпотом говорит он. – Опоздал и моя жена умерла в страшных муках.

– Она была достойна той казни. Но к сожалению, самосуд, устроенный жителями, не подарил покой душам убитых.

– Мы оба были достойны, но я до сих пор жив.

– А это уже твоё наказание.

Оборотень сжимает челюсть, таким образом сдерживая вырывающиеся наружу эмоции.

– Судьба наказала меня дважды. Сначала отобрала Кару, а потом подарила тебя, поселив в твою душу ненависть.

– Почему же тогда держишь рядом? Неужели готов жить в терзаниях, пока я не умру от старости.

Если доживу…

– Я постарею с тобой. У нас волков есть право выбора. И своего момента наконец дождался.

В голове не укладывается, как он может настолько любить, когда мы совсем чужие друг для друга? Почему чувства так сильны? Этому должно быть объяснение.

– Как ты пронёс свою любовь к Каре через века? – любопытство берёт надо мной верх.

Привстаю и сажусь на кровати, прижимая ноги к груди. Голову кладу на колени. Такой позой как бы закрываюсь от молодого мужчины напротив.

– Она была моей истинной.

– Истинной?

– Мы полуволки, если выбираем пару, то навсегда. Сама мать-луна дарует нам половину, идеально подходящую во всех смыслах.

Перед взором всплывает любимый образ. Доминик!

– То есть?

– Одни эмоции на двоих. Плохо одному, плохо и другому. И мы не властны над своими чувствами. А когда умирает вторая половина, твоя душа словно гибнет вместе с ней.

– Я не чувствую тебя. – выдаю, не намереваясь задеть, само слетает с языка.

Бью словами по самому больному, хотя не хотела этого.

– Главное, что каждый день могу видеть твоё лицо.

Он поднимает руку и подушечками пальцев проводит по овалу моего лица, замирая и ища в глазах хотя бы каплю ответных чувств. Но внутри меня пустота. Ощущаю, что ему сложно. Дрожь и неуверенность в движениях тому подтверждение.

– Ты рядом, а остальное не имеет значение.

– Рано или поздно моё безразличие приведёт к плохому концу, причём для нас обоих.

– Я так скучаю по Каре.

Мне снова жаль его. А жалость – худшее чувство. Порой именно она удерживает нас рядом с нелюбимыми.

– Уходи, пожалуйста! Я хочу побыть одна.

Нельзя забывать, кто Питер есть на самом деле.

– Хорошо. – интонация его голоса моментально меняется, превращаясь из ласковой в сухую и даже грубую.

Он выпрямляется и поправляет рубашку. На диком лице вдруг отражается настороженность. Альфа окидывает комнату странным взглядом, будто ему известно о визите Доминика, и ничего больше не сказав, выходит из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Может вновь окунуться в прошлое своего злого двойника? Тот листок с наговором от Джеймса у меня. Ведомая внутренним чутьём, подскакиваю с кровати. Опять лезу в рюкзак, надеясь, что не потеряла его. Нахожу клочок на самом дне. Измятая бумажка хранит единственный способ попасть в средневековье. Только вот спать не хочется. Но у меня и для такого случая кое-что припасено – та самая сонная трава. Прежде чем опустить голову на мягкие подушки, немного насыпаю на язык. Главное не переборщить с дозой. А вдруг не смогу проснуться? Но даже страх не заставляет отступить. Я готова рискнуть.

В сон начинает клонить довольно быстро. Сразу произношу наговор, повторяя для надёжности несколько раз. Реальность уплывает, а я погружаюсь в очередной кошмар. Оказываюсь в тёмной комнате. За окном ночь. В небе снова красная луна. Глаза медленно привыкают к темноте и замечаю на кровати двоих. Кара лежит на груди возлюбленного, не спуская с Питера влюблённых глаз. Удостоверившись, что уснул, она привстаёт и нежно целует его в губы.

– Ты отдыхай любимый. А проснёшься, тебя будет ждать сюрприз – голова колдуньи. Надо убить её прежде, чем она доберётся до нас.

На удивление оборотень не просыпается. И тут замечаю на тумбочке маленькую баночку с той же травой, которую приняла сама.

– Я справлюсь. – она хищно улыбается, предвкушая расправу над женщиной, которую уже лишила мужа.

Но что-то беспокоит девушку. Кара подходит к окну и смотрит на красную луну. Старается вернуть себе уверенность, подпитываясь красным светом. Но волнение двойника усиливается от предчувствия беды. Она опускается на колени перед огромным сундуком и достаёт из-под кучи платьев кинжал. Смотрю на неё и вижу чёткое различие между нами. Беспощадность и жестокость характера отложились на молодых чертах. Тьма в глазах отражает чёрную душу.

Кара переодевается в более удобную одежду и выходит из хижины. Кровожадная парочка не в замке, а ветхом практически развалившемся домике. Желания ненасытной убийцы занесли возлюбленных далеко за пределы их владений.

Девушка хорошо ориентируется в лесу. По ловким движениям видно, что многое переняла от полуволков. Через какое-то время она выводит нас на широкую поляну. Эта местность хорошо отпечаталась в моей памяти. Именно здесь Питер прижимал её бездыханное тело к себе и плакал. Мы идём к деревеньке, где Кару казнили. Так вот каким образом девушку схватят. Уверенная в собственных силах и не подозревает, что впереди ждёт ловушка.

Двойник бродит среди домиков, пока не находит нужный. Она пробирается внутрь через приоткрытое окно, словно оставленное специально для неё. Взгляд убийцы падает на мирно спящую девчушку – дочь колдуньи. Кара с трудом сдерживает порыв напасть на ребёнка. Она проходит в соседнюю комнату, находя хозяйку в кровати. Без промедлений, заносит кинжал над головой и со всей силы бьёт выбранную жертву. Раз за разом и с особой жестокостью пронзает одеяло, наслаждаясь самим моментом. Удовлетворение легко читается в безумных карих глазах. Но потом она замирает. Её настораживает, что не последовало ни звука, ни единого шевеления. Тут из тени выходит живая колдунья. Женщина кивает в сторону двери и в следующую секунду в дом врываются жители с факелами и вилами в руках. Правда злой близнец не оставляет попыток достать до той, за кем пришла, но мужчины хватают девушку, и кинжал падает на пол.

– Я знала, что ты придёшь. – улыбается проклявшая мой род.

Девочка подбегает к матери и крепко обнимает. Все выходят во двор. Я следую за разозлённой толпой. Кару ведут к заранее подготовленному столбу. Её привязывают, а каждый из жителей подкладывает дрова, желая приложить руку к казни, повинной в стольких смертях.

Кара кричит, но не от страха. Крик злобный и дикий. Она зовёт стаю, зная, что оборотни обязательно услышат. Ей совсем не страшно.

– Сожжём ведьму. – твердят все без исключения.

А она хохочет, наслаждаясь тем, что и связанной её боятся.

– Вы все сдохните!

В глазах даже крепких мужчин отражается ужас, а моя копия им подпитывается. Но выражение лица девушки меняется, когда перед ней встаёт колдунья.

– А как же она? Почему её не сжигаете? Эта женщина в отличие от меня настоящая ведьма. – смеётся, скрывая за смехом истинные эмоции.

Но толпа не слушает убийцу. Костёр разгорается всё сильнее. И в этот момент колдунья начинает читать заклинание. Подхожу ближе, чтобы услышать слова. Но к сожалению, ничего не понимаю. За исключением последних слов, которые она намеренно произносит на родном языке. Ей хочется, чтобы Кара услышала.

– С рода падёт проклятие, когда последний виновник в страшных злодеяниях поплатится жизнью, и лишь тогда сама Банши умрёт, даря невинной освобождение. – завершая страшной фразой, она сильнее сжимает камень.

Значит, Мирна права – моя смерть неизбежна. Только успеваю подумать, как меня молниеносно выбрасывает из прошлого в настоящее. Отрываю глаза и глубоко вдыхаю кислород, словно вынырнула из воды. Альфа больно держит за плечи. В серых глазах неподдельный страх.

– Почему ты не просыпалась? Что ты сделала, Кейлин? – вдруг крепко прижимает к себе. – Хотела умереть, лишь бы не быть со мной?

Осматриваю спальню через плечо Питера. Именно так и выглядит мой поступок. Вещи из рюкзака разбросаны. Баночка с сонной травой валяется на покрывале. Листок бумаги скомкан в кулаке.

– Нет, что ты! Если раньше и посещали такие мысли, то сейчас понимаю, что подобное не выход, а слабость. Никогда так не поступлю. Наверное, немного переборщила с дозой травяного снотворного.

Он разворачивается и хватает баночку.

– Я забираю эту гадость.

– Она мне необходима.

– Вызову врача, и он выпишет тебе безопасные таблетки.

Только сейчас замечаю, что за окном всё ещё светло.

– Я думала, сейчас вечер.

– Нет. Вернулся почти сразу, чтобы позвать тебя на обед и увидел… – он не договаривает.

Баночка в его руках ломается, сонная трава рассыпается на дубовый паркет, а осколки впиваются в ладонь альфы. Но он будто не замечает.

– Если хочешь, обед принесут в сад? Посидишь на свежем воздухе. – Питер сам не свой. – У меня встреча, присоединюсь немного позже.

Киваю, следя за капельками крови капающими на пол, а он пристально смотрит на меня.

– Я распоряжусь.

– Спасибо!

И сразу исчезает. А я всё сижу вспоминая его выражение лица. Даже такому чудовищу не чужды эмоции вроде страха. Целая палитра чувств отражалась в серых глазах. От боли и бессилия до облегчения и радости, что жива. Он боится снова потерять Кару, точнее её копию.

Спускаюсь в любимый райский уголок. Единственное место, где не чувствую себя, как в тюрьме. Ощутив запах любимых цветов, растворяюсь в нежных нотках, но с ним приходит и понимание, что аромат преследующий последнее время совсем другой. Внезапно в памяти всплывает последние слова колдуньи.

«И лишь тогда сама Банши умрёт, даря невинной освобождение».

Ухмыляюсь. Жестоко, однако. Получается сверхъестественное обоняние, данное проклятием, позволяет распознать приближение собственной же смерти. Мне нестрашно, а скорей грустно. Ничего толком не видела за годы своего существования. И вот нашла родственную душу, но не смогу познать с ним все радости жизни. Умру молодой за то, что не совершала.

Неожиданно в саду появляется служанка. Она оставляет поднос на кованом садовом столике и быстро уходит. Игнорируя принесённую еду, продолжаю гулять среди идеально подстриженных кустов. От тоски по Доминику ноет сердце. Внутренний зов ведёт дальше по выложенной камнем дорожке. Поднимаю голову и издалека замечаю на каменной террасе любимую фигуру. Не контролируя собственное тело, спешу к тому, кто заботился обо мне по-настоящему. У лестниц останавливают сомнения, но желание увидеть наёмника всё же одерживает победу. Ступаю по ступенькам, одна сменяет другую. Ужасно нервничаю перед встречей. Сердце неистово колотится, чуть ли не пробивая грудную клетку. Наёмник сегодня в привычной одежде. На нём любимая кожаная куртка и потёртые джинсы. Он стоит к солнцу лицом и с закрытыми глазами. Как же красив этот полуволк!

– Долго будешь пялиться? – не поворачиваясь, спрашивает Доминик.

– Хотелось бы подольше. – говорю лишнее, напрочь забыв об осторожности.

Я не знаю, где смерть настигнет меня. А раз аромат посещает всё чаще и чаще, то времени осталось мало. Хочу хотя бы немного побыть с ним. Пусть даже всего мгновение.

– Кейлин! – наёмник раскрывает глаза и резко разворачивается ко мне. – Не играй со мной.

Холодом и злостью веет от родного голоса. Но ничего я потерплю. По крайней мере он рядом.