Текст книги "Все хорошо, я рядом (СИ)"
Автор книги: Юлия Стешенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
ГЛАВА 10
Айре мыл пол. Как ни странно, это ему нравилось. Веселое занятие, если подойти с фантазией. Обычно Айре закатывал рукава, подворачивал штанины, разувался и приступал к делу. Набирал полное ведро теплой воды, щедро мочил тряпку и елозил ею по полу, оставляя длинную скользкую дорожку, сливающуюся в сплошное глянцево отсвечивающее мокрое пятно. А после этого разгонялся и проезжал от шкафа до двери. Было глупо, но весело.
Айре как раз насухо вытирал разлитую по полу воду, мерно водя тряпкой туда-сюда, когда свист, раздавшийся сзади, заставил его подпрыгнуть. Айре всполошенно дернулся, поскользнулся и чуть не перевернул ведро. Сзади стояла Ийя, и лицо у нее было виноватое.
– Извини. Я просто хотела тебя напугать.
Айре потер ушибленный палец.
– Ну, значит, получилось. Что-нибудь нашли?
Ийя села, взяла лежащее на столе яблоко. Золотистые бока уже привяли, покрылись тонкой сетью морщинок, но ее это не смутило. Айре был готов поспорить, что пирог так и остался лежать там, куда он его положил.
– Все нашла. Ты обедал? Я голодная.
– Доел вчерашнее жаркое. Но могу поджарить вам яичницу с помидорами и ветчиной. Так что вы нашли? Что это за пентаграмма?
Ийя дожевала откушенный кусок.
– Ты в магии что-нибудь понимаешь?
– Ну, мне говорили, что есть вещи, который я делаю просто волшебно. Пожалуй, все.
Он поставил сковородку на плиту, шлепнул туда полоски бекона.
– Ладно. Тогда по порядку. Магия вызова позволяет призывать нематериальные сущности и использовать их. Это первое. Нематериальные сущности могут быть разумными и неразумными. Это второе. Демоны, например, разумны, порой намного более разумны, чем того хотелось бы нашим магам. И просто так ничего не делают, необходим обмен, скрепленный Договором. Зато вызвать их просто, бывает даже, что являются без приглашения. Но, увы, возможности демонов ограниченны. Вызывая демона, маг может получить могущественного союзника, а может – кого-то абсолютно никчемного. Как повезет. В общем, вызвать демона легко – а вот использовать потом, возможно, и не удастся. Пока понятно?
Айре кивнул, взбивая яйца.
– Понятно. С демонами, как с людьми – не знаешь, чего ждать.
– Точно. Еще бывают неразумные сущности – элементали. Это – духи стихий. Их возможности практически не ограниченны, просто потому что они – часть стихии, как волна – часть океана. Но заставить их работать непросто. Они подчиняются только после проведения долгого и сложного ритуала. Чем могущественнее элементаль, тем сложнее нужен ритуал. Для их вызова необходимы жертвы, принесенные в ключевых точках пентаграммы. Они связывают духа, подчиняя его воле мага. Чем больше убийств, чем больше площадь пентаграммы, тем сильнее элементаль. Линейная связь. К сожалению, элементалю подвластна только его стихия, причем на самом примитивном уровне. Зато в неограниченных объемах. Поэтому – только дожди или наводнения, землетрясения или возведение гор на ровном месте.
Айре поставил перед Ийей тарелку с яичницей и хлеб, сам сел напротив.
– И кого вызывали у нас?
– Кобольда. Элементаля земли. Но не успели, нужно еще несколько жертв, чтобы закрыть пентаграмму.
– А зачем, вы знаете?
– Думаю, чтобы разрушить дамбу. Больше там ничего важного нет. Мернцев убивали потому, что на них никто не обращает внимания. Убивай они граждан Империи, шумиха поднялась бы намного раньше.
– А кто это делал?
– Честно говоря, подозреваю, что убитый священник. Подходит по всем статьям: ему все доверяют, он хорошо знает магию, не вызывает подозрений. Просто в конце концов он встретил того, кто смог защититься.
– Значит, убийств больше не будет? Все решилось само собой?
– Не знаю. Вполне возможно. Но это уже дело жандармерии – пускай допрашивают, ищут.
– Но зачем? Зачем разрушать дамбу? Ведь в первую очередь смоет Ар-Герад.
– Может, узнаем, когда найдут преступника. Но я считаю, что это террористический акт. Во всяком случае, это самое разумное в такой ситуации объяснение. Религия мернцев не предполагает человеколюбия, но предполагает фанатизм. К тому же наверняка организаторы успеют убраться из Ар-Герада до начала наводнения. Знаешь, что я тебе скажу, Айре?
– Что?
– Я думаю, что мы отлично поработали, и это просто необходимо отметить. Я сейчас съезжу и куплю коньяка. И фруктов. Чего взять – апельсинов или персиков?
– Апельсинов. Где вы сейчас персики найдете?
– У Лучиани. Там все есть.
– Лучиани – на другом конце города. И там – дорого.
– У меня есть коляска. И у нас – событие. Ты хочешь персиков или нет?
Айре неуверенно улыбнулся.
– Наверное. Вы же, кажется, хотите.
– Я хочу, чтобы ты сказал, чего хочешь ты. Ну?
– Хочу. Я хочу персиков.
Айре на самом деле было все равно, но если Ийе были нужны персики – то почему нет. Ийя вскочила, подхватила сумку и выскочила за дверь. Айре доел последний кусок яичницы, вытер стекший жир и помидорный сок хлебом. Помыл тарелку и пошел домывать пол. Потом возиться с тряпкой уже вряд ли получится. Либо мыть пол, либо пить коньяк. Совместить тут не выйдет.
В дверь постучали. Айре отодвинул ведро в угол, вытер руки о штаны и отпер дверь. На лестничной клетке стояли двое мужчин. Еще кто-то был на лестнице, чуть ниже.
– Госпожа де Виалан дома?
Айре оглядел визитеров. Одеты недешево, тщательно выбриты, туфли начищены до блеска. Выглядят вроде бы любезно, но как-то неправильно. Настораживающее. И эти люди внизу – они что здесь делают? Ждут? А зачем надо было всем подниматься?
– Нет. Госпожи сейчас нет, – он растянул губы в вежливой улыбке.
– А когда она вернется? Скоро?
– Нет. Она будет поздно вечером. – Айре был уверен, что сегодня Ийе не захочется встречаться с этими людьми. Если он ошибся – ладно, пусть Ийя его отругает. А визитеры пусть придут завтра. Но сегодня они с Ией собираются отпраздновать победу, и не надо этому мешать.
Айре начал закрывать дверь, когда мужчина потянул ее на себя. Айре дернул, дерево ударило о подставленный ботинок. Мужчина уперся плечом, второй тоже навалился на дверь – и Айре, не удержав ручку, чуть не вывалился на площадку. Его толкнули в квартиру, Айре ударил, чувствуя, как зубы царапнули костяшки пальцев. В коридоре стало тесно, Айре прикрыл голову руками, защищаясь от сыплющихся на него с разных сторон ударов, сполз на пол, свернувшись клубком.
– Так. Готово. Запри дверь. Ты и ты – осмотрите тут все.
Щелкнул замок, протопали вглубь квартиры шаги. Айре вздернули на ноги, завернули руки за спину. Он поднял голову, сплевывая кровь.
– Какого хрена? Что вам надо? Денег?
Мужчина посмотрел на него с какой-то отстраненной жалостью.
– Да зачем мне ваши деньги? Лезть не надо, куда не просят, понял? Трахал бы свою хозяйку, чтобы глупостями голову не забывала – и все нормально бы было.
– Моя хозяйка не спит с рабами, так что извини – разочарую. Это вы убивали? – Во рту стало сухо и кисло, а страха почему-то не было. Было странное чувство сожаления – что все закончится вот так, только начавшись. И персиков уже не будет.
– Я? Нет. Но тебя – придется мне, тут уж ничего не поделаешь. Извини, парень, ничего личного. Заткните ему рот и тащите в комнату. Давайте разберемся с этим, у нас еще много времени до прихода де Виалан. – Мужчина развернулся и, оставляя на ковре грязные следы, прошел в гостиную. И тут Айре понял. Понял, что когда его убьют, ничего не закончится. Они будут ждать Ийю. Она войдет в дом, совсем скоро – не зная, что произошло, не ожидая нападения. Он рванулся, выворачивая суставы, пнул одного из нападающих в голень. Тот разжал руки, и Айре бросился к двери. Кто-то сделал подножку, Айре упал, врезавшись головой в стойку для обуви, на зубах заскрипела пыль от сапог, ботинки полетели на пол. На него навалились, скрутили, кто-то перетянул рот шарфом, глуша крик. Айре лягался, крутился, как уж, пытаясь сбросить держащих его мужчин, глухо выл сквозь плотную ткань. Его втащили в гостиную. На стене, поперек картины с пейзажем, уже была надпись черной краской – "Рабы должны знать свое место".
Мужчина, рассматривающий корешки книг в шкафу, повернулся к Айре, покачал укоризненно головой.
– Зря ты так. Только хуже будет. Хотя, честно говоря, все равно будет плохо. Да ты и сам понимаешь, правда? – Айре смотрел на него бешеными отчаянными глазами и тяжело дышал. – Просто нужно, чтобы все выглядело так, будто тебя и твою хозяйку убили возмущенные поборники жесткого контроля за рабами. Среди них много молодых идиотов, способных на такие глупости. Ты ведь знаешь.
Мужчина потрепал Айре по щеке. Айре попытался пнуть его в пах, но не попал. Мужчина улыбнулся.
– Понимаю. Вполне понимаю. Поскольку твоя хозяйка – Древняя, ее убить нужно сразу. В спину, из-за угла, когда она войдет в квартиру. А вот тебе – не повезло. Ты – забывший свое место раб, который осмеливается вести себя неподобающим образом. Шлюха, появляющаяся на людях без ошейника. Нет, мне лично – плевать. Но выглядеть должно именно так. Поэтому тебе будет больно. Извини, но это – необходимо. Ренни, давай, готовься. Эри, раздень.
Айре почувствовал, как с него стягивают штаны, по горячей коже побежали мурашки. Он задергался, бессильно сжимая ноги.
– А почему я? У меня на мужиков вообще не стоит. Пусто его кто-то другой ебет.
– Потому что я сказал. Не стоит – подрочи. Давайте, перегните его через что-нибудь. Хоть на диван пристройте.
За окном послышался шум – подъехала коляска. Айре застыл, даже дышать перестал. Едва слышный металлический стук – захлопнулась дверца. Ийя. Сейчас она идет к дому. Две, три минуты – и она будет на пороге. Она должна знать, что здесь. Должна услышать. Айре расслабился, затих в руках державших его мужчин, попытался сползти на колени. Ужас изображать было не надо – он его и так чувствовал в полной мере. Руки, державшие его, чуть расслабились – и Айре всем весом дернул вниз, вырываясь, вскочил – и бросился на того, кто стоял справа, красивого белокурого парня, впиваясь пальцами ему в глаза. Блондин заорал, Айре вбил его в шкаф, сталкивая стоящие на полочке декоративные вазочки. Зазвенело стекло, посыпались с грохотом тяжелые книги. Айре оттащили, оскаленного, окровавленного, блондин вопил, держась за лицо. Айре поднял глаза – и увидел стоящую на пороге Ийю. Ее лицо дрожало, плыло, как талый воск, удлинялось, истончаясь, тело. То, что было секунду назад Ийей, шагнуло в комнату.
* * *
Ийя вышла из коляски, вытащила сумку и захлопнула дверь. Персиками она не ограничилась, прихватила сыр, чесночный хлеб и копченую свиную грудинку. Тратить Теперь можно было не возиться с ужином. Ийя поднялась по лестнице, вытащила из кармана ключ и застыла. В квартире раздался жуткий вопль, грохот, что-то со звоном разбилось. Ийя распахнула дверь. Ковер был затоптан грязными ботинками, полка накренилась, и обувь рассыпалась по полу. Ийя уронила сумку и шагнула в коридор. Кто-то пронзительно кричал, зажимая руками лицо, между пальцами текла кровь. Трое висели на отчаянно вырывающемся Айре. Ийя увидела, что штаны у него спущены, он путался в них, как стреноженный конь. Ярость вспыхнула, холодная, сжирающая рассудок ярость. Тело стало горячим, оно менялось – под кожей, перетекая, принимая новую форму, мягкое, податливое. Мир замедлился, услужливо застыл, дожидаясь ее движения, налился цветами и звуками. Ийя видела, как расширились от ужаса зрачки у стоящего чуть в стороне высокого полноватого мужчины, слышала, как бьется его пульс. Остатки меркнущего сознания уцепились почему-то за надпись на стене – она пыталась ее прочитать, но уже не могла. Черные штрихи потеряли смысл. Люди двигались – медленно, словно сквозь толщу воды, глупые, нелепые, беспомощные. Потом все пропало.
* * *
Ийя пришла в себя на полу. Она сидела, привалившись к стене, под ногами было тепло и склизко. Ийя моргнула. Ковер был в крови. Она хлюпала под ногами, собираясь между босыми пальцами в лужицы. Ийя подняла руку и посмотрела на нее. Обычная женская рука, голая, покрытая кровью. К пальцам прилипло что-то полупрозрачное, липкое, похожее на пленку. Ийя попыталась вытереть руку о бедро, обернулась, оглядываясь. Комната была залита кровью. Потеки на стенах, брызги на потолке. Части тел, странно бесформенные, вывернутые, валялись на полу. С того места, где она сидела, ей был виден широко распахнутый глаз закатившейся в угол головы, глядящий на нее ровно и бессмысленно. Скрученное, как выстиранное белье, тело, уперлось в шкаф, из разорванного живота сползали бело-лиловые петли кишечника. Ийя прислушалась к себе. Ничего. Совсем ничего. Как будто ее нет. Потом она вспомнила. Айре. Они держали Айре. Они хотели…
Айре неподвижно сидел у дивана, глядя на нее широко распахнутыми глазами. На лице у него были красные капли. Ийя пошевелилась, обхватила себя руками за плечи. Она была голой, стало холодно. Кровь застывала на ней, стягивая тело вязкой коркой. Айре медленно встал, опираясь о стену, натянул штаны. Расстегнул рубашку, путаясь трясущимися пальцами в пуговицах, не попадая ими в петельки и двинулся к Ийе. Обходя промокший, воняющий свежиной ковер, Айре накинул ей рубашку на плечи. Ийя вцепилась в мягкую, пахнущую знакомо и тепло ткань.
– Идем. Все хорошо. Идем, – Айре потянул ее вверх, и она послушно поднялась. Колени у Ийи дрожали, и Айре подхватил ее на руки, осторожно обогнул кровь на полу и направился в ванную. Толкнул дверь ногой, Айре зажег свет и посадил Ийю в ванну. Кран захрипел, чихнул и Айре подставил под струю руку, дожидаясь, когда пойдет теплая вода. Взял ковшик, и начал осторожно поливать трясущуюся Ийю, смывая кровь. Ийя сидела в ванне, глядя, как красные струи текут в сток. Теплые руки гладили ее, терли. Айре вылил ей на волосы шампунь, вспенл. Ийя зажмурилась, дожидаясь, когда сверху перестанет литься вода. Айре склонился к ней, вглядываясь в лицо.
– Ийя? Посмотри на меня. Слышишь? Посмотри на меня. Пожалуйста. Ийя. – Он повернул ее к себе, осторожно провел ладонями по щекам, стирая кровавые разводы. Заткнул ванну, позволяя воде набираться, встал рядом на колени, обнимая дрожащую Ийю за плечи.
Ийя оглушено молчала, слизывая капли, текущие с мокрых волос. Ей хотелось обнять Айре, спрятаться, не думать. Зарыться лицом в жесткие темные волосы, закрыть глаза. Она убила их. Просто разделала, прямо на глазах у Айре. Он видел чудовище, в двух шагах от него рвущее людей на части. Чудовище, с которым он жил. Монстра, который был всегда, присутствовал незримо, прячась за знакомым лицом. Сегодня Айре его увидел. Увидел, как монстр убивает. Как убивает Древний.
Айре поднял ее, завернул в полотенце, подхватил на руки. В спальне он опустился на кровать, посадил Ийю на колени, прижимая к себе. Айре был горячий, Ийя чувствовала, как колотится у него в груди сердце. Выпутала из полотенца руку, положила ему на грудь, слушая мерные частые удары. Жив. Он жив. Они ничего не сделали. Она ничего не сделала.
– Ийя? Слава богу, ты очнулась. Я не знал, что делать. Как ты? Что-нибудь нужно? – Айре чуть запинался, глотая слова.
Ийя покачала головой, отодвинулась, всматриваясь в него. Айре удержал ее, губы у него задрожали, он шмыгнул носом.
– Скажи что-нибудь. Пожалуйста. Мне надо знать, что это – ты.
– Это – я.
– Ты себе не представляешь, как я за тебя испугался.
– Представляю. Отлично представляю. Айре, ты меня боишься? Теперь?
Он удивленно вскинул брови.
– Я? А похоже?
Ийя смотрела на его, прикусив губу. Ресницы у Айре были мокрые, глаза влажно блестели.
– Ты не должен был этого видеть. Я не хотела, чтобы ты видел.
– Ты все сделала правильно. Они бы убили тебя.
– Они бы убили тебя. Я не могла позволить. Даже если бы ты потом боялся даже думать обо мне.
– Я никогда не буду тебя бояться.
В дверь постучали. Айре вздрогнул, стиснул Ийю, словно пытаясь спрятать. Она грустно улыбнулась. Даже забавно в сложившихся обстоятельствах, если вдуматься.
– Это жандармы. Думаю, тут было шумно. Ведь было же?
– Да. Было. И что нам делать?
– Открыть дверь. Пошли.
Они сидели на кухне. Жандарм заполнял протокол, положив рядом с собой фуражку с нечищеной кокардой. Руки у него были большие, покрытые светлыми волосками, и карандаш в них казался нелепо тонким. Ийя смотрела в окно, вращая пальцем стоящее рядом маленькое кофейное блюдце.
– Вы говорите, госпожа, что они на вас напали?
– Да. Ворвались в дом. Мой раб пытался им помешать, но их было слишком много. Они напали на меня, я вынуждена была защищаться.
– Вы хотите сказать, что они не понимали, кто вы?
– Боже, ну откуда я знаю. Мы не были представлены. Видимо, не понимали. Иначе вряд ли сделали бы такую глупость.
– Вы их когда-нибудь видели?
– Нет. Кажется, нет. Во всяком случае, я не помню. Мне они показались вполне обычными молодыми людьми.
– Я могу поговорить с вашим рабом?
– Конечно. Айре, ответь господину жандарму на вопросы.
Айре, стоявший, опираясь на разделочный стол, подошел и коротко поклонился.
– Слушаю вас, господин.
– Ты видел раньше этих людей?
– Никогда, господин.
– Они что-нибудь говорили?
– Не помню, господин. Я растерялся, господин.
Жандарм вздохнул, отер лоб мятым платком и протянул Ийе протокол.
– Ознакомьтесь, будьте любезны.
Ийя прочитала, подписалась в углу.
– Все?
– Да. Позже, если возникнут вопросы, с вами свяжутся.
– Вы сообщите мне о результате расследования?
– Конечно, госпожа. Если вас не затруднит, сообщите в 15-й округ жандармерии ваш новый адрес, если захотите сменить место жительства.
– Хорошо. У вас все? Я хотела бы одеться.
– Да. Благодарю вас. Всего хорошего.
Жандарм сложил бумаги в папку, взял со стола фуражку. Он зашел в гостиную, махнул рукой остальным и направился к выходу. Айре отпер замок, придержал дверь, пропуская следователей, и поклонился на прощание.
Когда Айре вернулся на кухню, Ийя сидела, положив подбородок на коленки, обхватив себя руками.
– Почему ты… вы соврали?
Ийя махнула рукой.
– Ты, ты. Думаю, мы достаточно близко знакомы. Я не врала. Сам подумай. Они действительно хотели напасть на меня. А то, что я этого в тот момент не знала – так зачем путать господина жандарма. И я их действительно никогда раньше не видела. Просто если я защищалась – все законно. А убить пятерых, защищая раба – это уже непорядок.
Айре подошел, встал рядом, поглядывая нерешительно. Ийя подняла на него глаза.
– Ты меня действительно не боишься?
Он покачал головой, и Ийя, поймав его за штанину, потянула к себе, обняла, прижавшись щекой к животу. Айре погладил ее по влажным волосам.
– На что он был похож?
– Кто?
– Образ. На что он похож?
– На насекомое. Богомола. И на ящерицу, наверное. А в… ты не знаешь? Ийя, может, не надо на "ты"? Я привыкну, а потом в людном месте неловко получится. На вас оглядываться будут.
– Пусть оглядываются. Я хочу на "ты". Разве ты не должен делать то, что я хочу?
– Как прикажете, госпожа, – Айре улыбнулся, но получилось как-то тоскливо.
– Знаешь, он даже красивый. Образ. По-своему. А на картине – про Зоан – они огромные.
– Зависит от ситуации. Образ соответствует ситуации. Там было много противников – и монстры были огромными. Здесь – маленькая квартирка, гиганту не развернуться. Поэтому Образ достаточно компактный. Знаешь, он существует практически сам по себе. После трансформации сознание меняется. Последнее, что я помню – это надпись, и то, что я уже не умею читать. Все, что говорят о трансформации в школах – неправда. Образ практически нельзя контролировать. Можно принять Образ сознательно, волевым усилием – и все. Потом ты заканчиваешься, и начинается зверь. Образ все решает сам. Там, на Зоане, боя, как такового не было. Там вообще не было наших частей, ни одного человека, все отошли за реку. Были только Древние. Потом, когда подошли войска противника, они трансформировались. А дальше был вовсе не бой. Была бойня. Древние просто рвали всех, кто был не в Образе. Вот и все. У монстра нет сознания, только желание убивать. Образ не должен был стать наследственным. Это просто ошибка магиков, недоработка. Требовался срочный результат, и они сделали, что смогли. Поэтому первое, чему учат ребенка – контролировать себя. Не позволять телу трансформироваться, не выпускать Образ. Исключение – аффект. Тогда контроль невозможен. – Ийя вскинула голову, глядя на Айре снизу вверх. – У тебя майка промокла от моих волос.
– Ерунда. Но они же не нападали на тебя. Ты могла уйти. Я хотел, чтобы ты услышала, что происходит. И не входила.
– Ты поэтому такой грохот устроил?
– Ну, рот мне заткнули, правильно?
– А я не могла уйти и бросить тебя, правильно?
– Ийя, я знаю, так нельзя разговаривать с хозяевами и, если хочешь, можешь потом меня хоть выпороть. Но ты – сумасшедшая.
– Можно подумать, ты нормальный. – Она улыбнулась, потерлась о него носом.
– Айре, если ты сейчас захочешь уйти, то я не буду возражать. У нас еще остались деньги, можешь снять квартиру.
– Почему? Я мешаю? Что я сделал?
– Я не думаю, что жить с кем-то, кто на твоих глазах убивает несколько человек и даже не помнит этого – хорошая идея. Понимаешь, теперь ты всегда будешь смотреть на меня и вспоминать, как богомол отрывает кому-то голову.
Айре присел на корточки, заглянул ей в глаза.
– А почему ты меня не спрашиваешь, хочу ли я уйти? Знаешь, я тоже думаю, что ты смотришь на меня – и вспоминаешь тот мусорник. И бутылку. Я долго считал, что ты поэтому меня не хочешь. Потому что нельзя хотеть того, у кого из… из кого доставал бутылку, в крови и… Что ты не хочешь меня, потому что видела, какой я грязный.
– Я никогда так не думала.
– Я знаю. Теперь – знаю. И поверь, я не буду ничего вспоминать. Не хочу. Я хочу помнить, что ты могла уйти, но не ушла. Ты не бросила меня. И если ты позволишь мне остаться – я буду с тобой.
Айре сидел, подавшись вперед, и Ийя подумала, что это слишком близко. Так близко, что становится жарко. Ийя подумала, что губы, у него, наверное, твердые и горячие. Что если она сейчас наклонится, то может коснуться их пальцами, провести, обрисовывая контур, а если наклониться еще ниже… Ийя тряхнула головой.
– Я хочу, чтобы ты остался. Но если когда-нибудь будешь сомневаться – просто скажи.
– Хорошо. А если ты вдруг решишь, что стыдно выходить в город в обществе шлюхи – то тоже скажи.
Ийя задумалась.
– Извини. Я поняла. Мы просто не будем об этом думать, ладно?
– Конечно. Не будем. – Айре улыбнулся – и это была та самая улыбка, теплая и мягкая, как дыхание июльского полдня, улыбка, ради которой Ийя шагнула тем далеким слякотным утром в грязный проулок.
– Давай к делу. Они что-нибудь говорили? Что-нибудь важное?
– А ты думаешь, что намерение всех поубивать – это не особо важно? Ладно, ладно, я понял. Рассказываю. Они сказали, что не надо было лезть не в свое дело. Что убийство должно выглядеть, как совершенное борцами против смешения классов. Все должны были подумать, что тебя убили, потому что ты ходила со мной по городу, как с равным. А меня должны были, – Айре запнулся, – меня должны были не просто убить. Когда они пришли, я сказал, что ты вернешься не скоро, поэтому они думали, что времени много, и не спешили. Наверное, если бы я сказал правду, меня бы прижали где-нибудь в спальне, с заткнутым ртом. А может, оглушили. И подождали тебя. За дверью. А потом уже занялись мной.
* * *
Айре честно старался вспомнить, что они говорили. Проблема была в том, что ничего толком не вспоминалось. Разве что страх, скрутивший внутренности холодной рукой – но этого он рассказывать Ийе не собирался. Айре встал, нашел сумку, вытащил коньяк и абсолютно не пострадавшие персики. Даже странно было – казалось, прошло столько времени, а оказывается, всего около часа. Один несчастный час – а жизнь летит ко всем чертям, и ты только стоишь и растерянно моргаешь, пытаясь осознать произошедшее. Айре открыл бутылку, плеснул в чайную чашку, протянул Ийе. Вот за нее он действительно боялся. Бледная, молчаливая, она пугала его сейчас до чертиков, он просто не знал, что надо делать.
Там, в гостиной, когда Айре увидел, как тело сминается, как мягкая глина, как Ийя исчезает, а тускло блестящее зеленовато-серым панцирем существо, похожее на гигантского богомола, обводит гостиную немигающим взглядом зеленых фасеточных глаз, то почувствовал облегчение. Теперь Ийе ничего не грозило. Айре забился в угол, зачарованно глядя, как существо скользило между людьми, гибкое и стремительное, кажущееся хрупким и невесомым. Прекрасное в своей жуткой функциональности. Легкие, почти ласковые касания жестких лап, покрытых острыми неровными шипами, отрывали конечности, кровь фонтанами хлестала на ковер. Кто-то полоснул существо ножом, сталь взвизгнула, ударившись о панцирь. Богомол обернулось – просто вывернул голову за спину, ухватил нападающего и одним движением челюстей вырвало ему глотку, отбросив конвульсивно дергающееся тело прочь. Потом, когда никого не осталось, существо повернулось к Айре. Было странно, но он не боялся. Он как будто уснул, и видел сон, в котором точно знал, что с ним ничего не может произойти. Существо смотрело на него, склоняя голову то в одну сторону, то в другую, солнце отблескивало в зеленых огромных глазах. Потом по его телу прошла дрожь, панцирь покрылся рябью, начал стремительно светлеть – и Ийя осела на пол, отползла, упершись спиной в стену. Белая, как молоко, трясущаяся, она осматривала комнату широко распахнутыми глазами. Айре поднялся, запнувшись о спущенные штаны, натянул их, чертыхнувшись, и подошел к Ийе. Она была вся в крови, и он не мог понять, ранена она или нет. Айре снял рубашку, набросив ей на плечи – смотреть на нее сейчас казалось нечестным. Она бы не хотела этого. Он отнес ее в ванную, отмыл, проверяя, все ли цело. Лицо у Ийи было растерянное, как у человека, разбуженного глубокой ночью, ее морозило – а Айре не знал, что нужно делать в таких ситуациях. Он держал ее на руках, бормотал что-то глупое и ласковое, и боялся. Потом, когда Ийя заговорила – Айре чуть не уронил ее, дернувшись. От облегчения руки стали слабыми-слабыми, и он откинулся на кровати, испугавшись, что Ийя сейчас просто упадет на пол.
Потом пришла жандармерия, и Ийя врала с каменным надменным лицом. Айре не очень понял, зачем, но подыгрывал, как мог. Искусство выглядеть смазливым идиотом он отрабатывал годами. Когда жандармы ушли, Ийя заговорила. И тогда Айре испугался снова. Потому что слишком хорошо понимал то, о чем она говорит. Потому что знал, что это такое – стыдиться себя. Ийя говорила, и он не знал, как объяснить ей, что это – ерунда. Что он никогда ничего такого не будет думать. Что Ийя – это Ийя, всегда – а все остальное не важно. И он просто сказал правду. Потому что ничего другого придумать не мог. А потом смотрел в сосредоточенное, хмурое лицо, и думал, что губы у нее – бледные и холодные. Думал, каково это – прижаться к ним, согреть, почувствовать, какие они на вкус. Он вдруг вспомнил, как выглядела Ийя в ванной. Вспомнил упругую грудь с розовыми маленькими сосками. Но Ийя отодвинулась, и Айре сухо сглотнул, мысленно пнув себя за эти фантазии, сосредоточился на деле. Он рассказал все, что помнил о нападении, рискнул даже поделиться собственными соображениями. Айре не думал, что это действительно важно – но ему хотелось быть с Ийей честным. Настоящим. Он боялся говорить, боялся показаться глупым – и именно поэтому сказал. О том, что она наверняка говорила с кем-то о своем расследовании – с подругой, с мужчиной. Должны же у нее быть мужчины. Но Ийя, нахмурившись, покачала головой. Она не с кем не разговаривала.
– Хотя ты прав. С одним человеком я все-таки говорила. С генералом де Эстом. Я докладывала ему результаты. Но я не понимаю – зачем ему это?
– Может, это не он?
– Он. Смотри, помнишь тот случай перед домом? Когда мы думали, что это грабители. Это произошло сразу после того, как я сказала, что не буду работать с версией национальной розни. И начала собирать данные по фигурантам. Священник, убитый, когда меня так глупо отправили в мерт. Сейчас – это. Получается, все дело в генерале.
Айре задумался. Он знал массу людей – правда, несколько однобоко, но знал.
– А как выглядит этот де Эст?
– Зачем тебе?
– Может, я его видел. Я о многих знаю вещи, которые они хотели бы скрыть. Просто ходячая коллекция маленьких грязных тайн. Может, и о нем что-то помню.
– И что нам это даст? Хотя, пожалуй, шантаж как вариант очень даже не плохо. Подожди.
Ийя вывалила из чулана на пол газеты.
– Вот он. Смотри.
Айре взял пожелтевший, пахнущий затхлой пылью лист.
– Знаю. Лично, правда, не сталкивались – то есть мальчиков он не… кхм… любит. Но на паре вечеров у него был. У него квартира в Ар-Гераде, в парковой зоне. Специально для личных встреч, подальше от жены. Я там был пару раз, с хозяином, обслуживал вечеринку.
– И что? Что-нибудь интересное?
– По-моему, у него сын – игрок. Если не путаю. Но могу поспрашивать.
– Ты? Поспрашивать?
– А почему нет? У рабов, у слуг. Погуляю по Ар-Гераду, – взгляд у Айре стал нежным и томным, он склонил голову к плечу, облизнул губы. – Пообщаюсь с соседками, дамы лет пятидесяти обычно довольно наблюдательны.
– Никуда ты не пойдешь. Чтобы тебя прирезали? Ты соображаешь, что говоришь?
– Кому я нужен? Раб, и все. А про генерала мы больше никак ничего не узнаем.
– А почему ты думаешь, что с тобой станут разговаривать?
Айре промолчал, но взгляд у него стал абсолютно блядским, он улыбнулся шкодливой быстрой улыбкой, прикусил губу.
– Ладно. Убедил. Будут. Но своими ногами ты от этих дам лет пятидесяти не уйдешь, это я тебе гарантирую. Приползешь через неделю, на четвереньках. В помаде и засосах.
– Я – профессионал, между прочим. Результат гарантирую. Наговорю комплиментов, поцелую ручку, возьму адрес. И не приду.
– Сволочь ты. Не жалко дам?
– Не жалко. – Айре зло прищурился. – Какого черта я должен жалеть тех, кто во мне кроме подстилки ничего не видит? Знаете, сколько таких я уже встречал?
– Ладно. Прости. Я поняла. Ты действительно хочешь пойти?
Айре чувствовал непривычный охотничий азарт. Он, наконец, перестал быть наблюдателем, он мог делать что-то, что-то важное, что-то, чего не может Ийя. Он – человек, делающий серьезная задача, с которой никто, кроме него, не справится. Это было здорово.
– Хочу. И еще. Я подумал: может, мне снять номер в гостинице? Ты же хочешь здесь остаться?
– Да. Надо, наверное. Я об этом как-то не подумала. Сними что-нибудь не очень дорогое. А потом будем искать новую квартиру – вряд ли владелец захочет продлевать со мной контракт. Наверное, кишки, развешанные на люстре, – достаточно весомый повод для его расторжения.
– Какой номер снять? И где?
– Где-нибудь недалеко, в приличном отеле. "Гранд" или "Золотой дворец". Там служба охраны приличная, посторонних не пропускают. Только не бери люкс, денег немного.
