Текст книги "Все хорошо, я рядом (СИ)"
Автор книги: Юлия Стешенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Ну что ж. Хочу сказать, у вас великолепный вкус. Отличный экземпляр, просто отличный. Впрочем, воздержусь от обсуждения деталей с дамой.
– Воздержитесь. Вы меня этим очень обяжете. Что вам угодно?
– Я хотел сделать вам предложение. Я хотел бы попросить вас об одолжении. Позвольте мне воспользоваться вашим рабом на несколько дней. Уверяю вас, я буду вам крайне признателен. Я человек небедный, и думаю, вы не будете разочарованы. Любой причиненный ущерб я возмещу в приемлемом для вас размере.
– Я не делюсь личными вещами. Вне зависимости от суммы компенсации, – Ийя аккуратно положила вилку рядом с тарелкой. – Долным образом воспитанные люди не имеют привычки мерить все полученной выгодой. Поверьте, деньги меня не интересуют.
Она чувствовала, как чистое, кристально-прозрачное бешенство накатывает на нее. Тело стало горячим и легким, податливым, как воск, мир приобрел пронзительную четкость гравюры.
– Моя госпожа, позвольте заметить. Деньги нужны всем и всегда. Просто вы еще очень молоды. И поверьте, вы сейчас совершаете ошибку.
Ийя подалась к нему, позволяя разглядеть себя получше. Увидеть, как плывет, деформируясь, радужка, заливая глаза ядовито-яркой зеленью, как подрагивают, колеблются черты лица. Мужчина замер, так и не закрыв рот, моргая испуганно и удивленно.
– Я. Не делюсь. Личными вещами. Если я увижу вас еще хотя бы раз. Если вы останетесь здесь еще хотя бы на секунду – даже для того, чтобы забрать пальто – я вас вызову. И поверьте мне, я не из тех, перед кем можно просто извиниться. Я вас вызову и выпотрошу. Вы меня поняли?
Он кивнул.
– Тогда – пошел вон.
Мужчина поднялся, деревянными шагами двинулся к двери, толкнул ее и вышел, не оглядываясь, в весеннюю слякоть.
Ийя медленно выдохнула. Сердце колотилось, во рту было кисло. Она трясущимися руками швырнула деньги на стол.
– Идем.
Они вышли на улицу. Айре молчал, шел рядом, ссутулившись, сунув руки в карманы. Ийя взяла его под руку, стиснула пальцы на жестком кожаном рукаве. Они прошли к смотровой площадке, поднялись по витой лестнице и встали у перил. Внизу волны хлестали о скалы, закручиваясь в пенные водовороты. Айре оперся локтями о перила, ветер бросил ему волосы в лицо, и он отбросил их назад, заправил, досадливо кривясь, за ухо.
– Вы действительно можете его убить? – голос Айре стал тусклым и тихим от ненависти.
Ийя растерялась. Она не то чтобы серьезно предполагала такое развитие ситуации. Там, в кафе – может быть, но не сейчас, когда она уже успокоилась.
– Ты правда этого хочешь?
Айре задумался, море отражалось в чуть раскосых глазах.
– А может получиться так, что на дуэли он вас убьет?
– Честно говоря, вряд ли. Хотя – гарантию тебе дадут только Боги. В образе – точно нет. А если он успеет до трансформации… Все-таки вряд ли.
– А если вы его убьете, это будет считаться убийством? Вас могут арестовать?
– Ну, убийство не может не считаться убийством. Просто потому, что оно им является. А насчет ареста – я не знаю, за что кого-нибудь из Древней Семьи можно арестовать. За попытку переворота. За измену. В общем, за преступления против Короны и Империи. Но за такое – нет. Вот на службе могут быть проблемы. Дуэли у нас не поощряются. Но это дело поправимое. Найду новую работу. Так что, посылать вызов?
Айре покачал головой, криво улыбнулся.
– Нет. Но спасибо, что согласились.
– А почему нет?
– У вас и так достаточно неприятностей. Я не настолько глуп, чтобы не видеть.
Айре поднял с площадки камешек и, размахнувшись, швырнул в море. Темная точка по пологой дуге прочертила серое небо и беззвучно исчезла в волнах. Ийя тоже бросила камешек, но недалеко, и пожала плечами, улыбнувшись неудачному броску.
– Его возбуждала боль. Знаете, он даже не занимался со мной… Ну, вы поняли. Нет, иногда было, но редко. Он женат, у него четверо детей. И проблемы с эрекцией. А боль его возбуждает. И когда он шел в спальню к жене, то заходил ко мне. Это от сигар. Шрамы. Он курит толстые такие сигары. Короткие и толстые. Он просто заходил, брал мою руку и прижигал. Потом еще. Еще. Пока не встанет. Руки выдергивать было нельзя. Защищаться – нельзя. Кричать – можно. Просить – можно. Я никогда никого так не боялся, как его. До сих пор вижу, как он стоит передо мной – потный, разгоряченный, рот приоткрыт. Тычет кончиком сигары и слушает, как шипит плоть. Вдыхает запах горелого и облизывается. Я кричу и вижу, что это ему нравится. Действительно нравится. А еще у него была манера таращится. В такие моменты он всегда разглядывал меня. Даже не мигал. Я плакал, а он жег мне руки и вылизывал лицо. Говорил, что ему нравится вкус слез. Ты можешь себе представить, что боишься кого-то настолько, что позволяешь мучить себя и даже не смеешь дернуться, не смеешь закрыться? Ты ведь никогда никого толком и не боялась, да? Знаешь, в такие моменты ты – ребенок, маленький испуганный ребенок. И из шкафа вылезло чудовище, а родители не придут. Никто не придет. Знаю, глупо звучит. Я давно не ребенок и на полголовы выше всех свох монстров из шкафа. И мне было стыдно. Потому что я чувствовал себя таким ничтожным – просто несуществующим.
Ийя почувствовала, что ее подташнивает. Айре говорил тихо, не поворачивая головы, он уже не обращал внимания, что говорит ей "ты", просто медленно выталкивал из себя слова, чуть запинаясь. Она взяла его за руку, потянула к себе, обняла, как тогда, когда ему снился кошмар. Сквозь одежду она чувствовала, как подрагивают напряженные мышцы. Потом его руки медленно, неловко легли ей на талию. Айре наклонился, выдохнул жарко ей в шею, притянул к себе. На площадке, продуваемой сырым холодным ветром, было пусто, но Ийя подумала, что даже если бы тут было полное собрание Ассамблеи, она бы не разжала рук.
* * *
Айре сам не понял, зачем он заговорил о Леенгарде. Он всегда думал, что именно об этом он не будет рассказывать никогда. Никому. Потому что это было слишком унизительно. Потому что он подчинялся Леенгарду не потому, что был рабом и за сопротивление хозяину мог просто отправиться на рудники. Нет. Потому что он боялся. Когда на него смотрели горящие, счастливые глаза, все, что чувствовал Айре – тупой, примитивный, животный страх. И все, что он мог – выть от боли и просить перестать. Потому что кричать можно. Просить можно. Больше – ничего. И есть места, намного более чувствительные, чем руки. Потому что иногда Леенгарду рук было мало. Иногда он увлекался.
Айре говорил, не решаясь посмотреть на Ийю. И думал, что совершает самую большую ошибку в своей жизни. Потому что он не хотел, чтобы Ийя видела его таким. Чтобы знала о нем – таком. Мусорник – это было не самое страшное. На мусорнике он был связан, беспомощен – но он защищался, как мог. Он был человеком. А что не благородный рыцарь, а шлюха… Ну так Ийя, когда платила де Куоту, знала это. А здесь было совсем другое. Только с Леенгардом он превращался в скулящее от ужаса животное, готовое на все, лишь бы его не трогали больше. Он переставал быть собой. Айре ненавидел Леенгарда так, как никого и никогда не ненавидел. Но даже сейчас Айре не был уверен, что смог бы его если не ударить, то хотя бы оттолкнуть.
Айре замолчал, ожидая вопросов, которые бы означали, что Ийя пытается понять. Вопросов, на которые он не сможет ответить, потому что нет слов, которые могут объяснить. Но Ийя молчала. Она сжала его руку, и было даже больно – но Айре был благодарен ей за молчание. Потом она обняла его, и Айре обнял ее в ответ. Он стоял, сжимая мягкое, тонкое тело, и чувствовал, как кошмар, живший где-то глубоко, въевшийся в память так же, как огонь навсегда въелся в его руки, отступает. Он тает, расползается, как сугроб под солнцем. Все оказалось просто, слишком просто. Он сказал – и ничего не произошло. Совсем ничего. Ийя стояла рядом, ее ладони лежали у него на спине. Порыв ветра швырнул волосы Айре в лицо и Ийя, привстав на цыпочки, убрала их, провела прохладной перчаткой по лбу. Погладила его по щеке, еще раз поправила волосы. Айре подумал, что стоит с человеком, который знает о нем почти все. Самые мерзкие вещи. Вещи, о которых сам Айре стыдится вспоминать. И этот человек гладит его по лицу.
С лестницы донеслись голоса, женский кокетливый смешок. Айре тут же отступил на шаг, обозначая дистанцию, но Ийя поймала его за рукав и дернула к себе, взяла под руку. Они спустились по лестнице вместе, прошли мимо не обратившей на них никакого внимания компании и зашагали к вокзалу.
В поезде они говорили о всякой ерунде. Выбирали, что купят на ужин, сплетничали. Уж что-то, а сплетничать Айре умел. Рабы много чего знают о хозяевах, особенно личные рабы. Ийя слушала его, чуть улыбаясь, откинувшись на маленькую подушку. По пути домой они зашли в ресторанчик, купили запеченную курицу и свежего белого хлеба. На улице Ийя тут же оторвала кусок золотистой корочки и сунула в рот. Второй отломила и протянула Айре. Было вкусно.
* * *
Вечером Ийя в халатике заглянула в гостиную и махнула укрывшемуся пледом Айре рукой.
– Что?
– Пошли. Не будем терять время зря. Залезай ко мне сразу, все равно же не уснешь.
– Спасибо. Я смогу уснуть, все хорошо.
– Точно?
– Точно.
Айре сам не понял, почему отказался. Наверное, потому что не хотел опять выглядеть слабым. Ийя вышла, хлопнула дверь спальни. Айре повернулся к окну, уставился на привычное уже сплетение веток за окном, находя знакомые контуры. Птица слева, а справа – кошка лежит, это – голова лошади. Какого черта? Он лежит и таращится в окно, зная, что Ийя права, и что он все равно не уснет. И зачем? Чтобы она не считала его слабаком? Ну, если она до сих пор еще так не думает, то, наверное, можно уже не волноваться. А если думает – хуже все равно не будет. Тогда зачем? Ему же нравится спать с Ийей, нравится, когда она рядом.
Айре решительно отбросил плед, одернул трусы и пошел в спальню. Ийя сидела, укрыв ноги одеялом, и кончиками пальцев втирала крем в лицо. Айре сел на край кровати, чувствуя себя достаточно глупо. Ийя поставила темно-синюю баночку на тумбочку, похлопала ладонью по второй подушке. Айре лег, повернувшись к Ийе лицом. Она вытащила шпильки, тряхнула головой, распуская волосы и выключила свет. Скрипнули пружины, дернулось, натягиваясь, одеяло. Айре перевернулся на спину, положил руки под голову и глубоко вдохнул. Ийя лежала тихо, он слышал сонное медленное дыхание. Потом она шевельнулась, отпихнула одеяло, пробормотала что-то невнятно. Айре прислушался. Ийя спала, тихо похрапывая. Наверное, простудилась. На площадке был ветер, не стоило туда идти. Зря он об этом не подумал.
ГЛАВА 9
Утром Айре проснулся, посмотрел в белый высокий потолок, зевнул в кулак. Реальность проступила сквозь остатки сна, обретая четкость – и Айре, выругавшись, вывалился из кровати. Ийя была еще дома, укладывала вещи в кожаный темно-синий саквояж. Айре облегченно вздохнул, привалившись плечом к косяку. Еще не уехала. Он сварил кофе, намазал подсохший уже хлеб маслом, положил сверху сыр. Ийя села у окна, подперла щеку кулаком. Айре налил кофе, поставил на стол сахарницу. Ийя быстро проглотила бутерброд, прихлебывая из чашки. По улице процокали копыта, экипаж, запряженный парой гнедых, остановился под окнами. Ийя встала, оставив недопитый кофе, подхватила саквояж. Когда Айре вышел в коридор, она уже шнуровала сапоги. Ийя улыбнулась, махнула рукой и вышла за порог. Щелкнул ключ в замке, протопали по лестнице шаги. И все. Айре быстро прошел в кухню, выглянул в окно. Ийя уже сидела в экипаже, кучер хлестнул лошадей. Она обернулась, махнула рукой. Айре помахал в ответ. Коляска уже исчезла за углом, а он еще стоял, глядя в окно. Айре повернулся, оперся о подоконник.
Недоеденный бутерброд, недопитое кофе. Скомканная пижама висит на спинке стула. И тишина. Гулкая тишина пустоты. Днем, когда Ийя просто уходила на работу, в квартире не было так тихо. Айре прошелся по комнатам, привыкая. Лег в незастеленную кровать, потянулся. Снял футболку, швырнул на пол, сбросил штаны. Закрыл глаза, слушая, как звенит в ушах тишина. Кровать пахла Ийей – духами, кремом, шампунем. Айре переполз на другую сторону, лег на подушку Ийи, зевнул и закрыл глаза. Когда он проснулся, был уже полдень. Айре поел, свалил тарелки в мойку и плюхнулся в кресло с книжкой.
Вечером он решил погулять. Сам. Без сопровождения, без цели. Как свободный человек. Айре бродил по сумеречным весенним улицам, заходил в кафе, садился за столики. Познакомился с парой официанток, выпил пива. Было довольно неплохо, лучше, чем он думал. Домой Айре вернулся поздно и уснул одетым, раскинувшись поперек кровати. Ему снилась Ийя. Она танцевала с каким-то мужиком, увешанным медалями, как призовая гончая, и смеялась, глядя ему в глаза. Наутро Айре сна не помнил, но настроение было отвратительное.
Вскоре стало скучно. Кафе были одинаковые, официантки походили друг на друга, как яйца в корзине. Айре познакомился с одной певичкой и проводил ее до дома. Она предложила выпить кофе, и Айре почти согласился. Девочка была милая – вздернутый носик, пухлый рот, рыжие завитки волос. Айре смотрел на нее и представлял, как раздевает, нашептывая на ушко всякие ласковые глупости, как целует, как… и понял, что не хочет. Слишком много в его жизни было женщин, которые были безразличны ему и которым был безразличен он. Ему была не нужна еще одна. Айре поцеловал растерянной девушке руку и ушел, чувствуя себя полным идиотом.
Дома было не лучше. Айре бродил по пустым, разом потускневшим комнатам, не зная, куда себя деть. Варил кофе – и выливал остывший в раковину. Валялся в ванне, пока вода не остывала окончательно, и забывал спустить ее.
Спал Айре в спальне у Ийи. Он принес туда коробку с пазлом и полусобранную картинку, выложенную на картонке из-под вишневого пирога. Айре возился с головоломкой каждую ночь, периодически испытывая желание взвыть и швырнуть ее в стену. С Ийей это казалось интересным.
Время тянулось, как резиновое, тоскливое и пустое. Дни не хотели уходить, они цеплялись за Айре, не отпускали, волочились за ним мертвым грузом. Теперь Айре думал, что лучше бы он все же зашел к той певичке, было бы не так тоскливо. Потом – вспоминал, сколько в его жизни уже было секса, которого он не хотел. А потом думал, что другого вообще может и не быть. И он шел складывать пазл.
Айре сходил на вокзал, посмотрел, во сколько прибывает поезд из Гаалы. Дорога оказалась длинной, на прогулку ушло почти полтора часа. Айре записал время на календаре, напротив даты, когда должна была вернуться Ийя. Осталось двое суток.
Айре вылизал квартиру, отчистил покрытую мыльными серыми полосами ванну, сменил постельное белье. Приготовил жаркое, сверяясь поминутно с рецептом, и купил медовый пирог. В среду, в половине десятого, чтобы не опоздать, он пошел на вокзал. Айре стоял в зале у колонны, выдыхая горький сигаретный дым, и ждал. Наконец раздался звон колокола, возвещающего прибытие. Люди заволновались, встречающие пошли к перрону, носильщики, толкая перед собой тележки, выстроились у двери. Лязг металла, запах дыма, голоса – громкие, взволнованные. Айре стоял, не двигаясь, и смотрел на высокие двери. Наконец они распахнулись, толпа хлынула в них, растекаясь по залу. Люди шли и шли, Айре щурился, пытаясь разглядеть светлые волосы в толпе. Наконец он увидел Ийю. Она шла с высоким брюнетом, который нес ее саквояж, кивала головой чему-то, чуть улыбаясь.
Айре захотелось спрятаться за колонну. С чего вдруг он решил, что ее надо встречать? Почему он вообще думает, что она поедет сейчас домой? Она неделю общалась с людьми, возможно, с кем-то познакомилась. Вот с этим хлыщом, например. И вполне может иметь свои планы на сегодняшний день. И в них запросто может не быть Айре. Но тут Ийя обернулась, замерла, глядя на него, а потом радостно замахала рукой. Айре пошел к ней, сдерживаясь, чтобы не бежать, улыбаясь глупо и счастливо.
* * *
В Гаале Ийе было скучно. Она так и не поняла, зачем была там нужна. Дипломатический корпус жил своей собственной, весьма насыщенной, жизнью, и в услугах офицера де Виалан абсолютно не нуждался. Ийя гуляла по городу, который раз знакомясь с одними и теми же достопримечательностями. Надо заметить, ничего действительно примечательного в них не было. Правда, в Гаале была собранная муниципалитетом коллекция картин – и, говорят, неплохая. Но Ийя абсолютно не разбиралась в живописи. Она купила пазл, но складывать его оказалось почему-то не так интересно, как было раньше.
Спустя два чудовищно скучных дня ситуация вроде бы изменилась в лучшую сторону. За обедом за столик к Ийе присел довольно эффектный брюнет, представился помощником атташе господином Корди. Молодой человек оказался исключительно инициативным, наверное, был гордостью и надеждой всего дипломатического корпуса Империи. Он пригласил Ийю в театр, отвел поужинать в ресторан, славящийся чем-то, что выглядело, как вареные слизни. От деликатеса Ийя отказалась, несмотря на все попытки юного дипломата сломить ее недоверие.
Они побывали на бегах, поднялись на местную пологую, как шатер кочевника, гору, и гуляли по парку. Дипломат был весел, непринужден, эрудирован. И, увы, скучен. К концу недели Ийя уже с трудом сдерживалась, убеждая себя, что осталось совсем чуть-чуть. Почему-то с Айре скучно не было. Ийя вечерами, оставшись в гостиничном номере одна, пыталась понять, в чем тут дело. Корди был умнее, эрудированнее. Они читали одни и те же книги, у них был общий круг знакомых. Но с Айре говорить было проще. Не надо было подбирать слова и придумывать что-нибудь небрежно-изысканное. Можно было просто болтать. Смеяться. С Корди не получалось смеяться. Многозначительно улыбаться тонким намекам и изящным каламбурам – сколько угодно. А смеяться – нет.
В поезде, когда они ехали домой, Корди зашел к ней в купе и протянул перевязанную розовой лентой бутылку вина из личной коллекции. Ийя поблагодарила, сунула подарок в сумку и еще пять часов дискутировала о чем-то интеллектуальном. Когда поезд прибыл, Корди взял ее саквояж и подал руку. Ийя любезно улыбнулась. На этот раз улыбка была вполне искренней. Как и испытываемое Ийей облегчение.
Когда они вошли в здание вокзала. Корди еще говорил. Помощник атташе был настроен решительно и собирался проводить даму до самого дома. Ийя огляделась, ища пути отступления, и заметила стоящего у колонны высокого худого парня, сосредоточенно всматривающегося в толпу. Какое-то время она отстраненно смотрела на него, не узнавая, просто любуясь чеканным смуглым профилем. Потом парень поправил волосы знакомым движением отбросив их назад, взглянул на Ийю. Только тогда она с изумлением поняла, что таращится на Айре. Он хмурился растерянно, вертел в пальцах сигарету. Ийя замахала рукой, рассмеявшись, она почему-то до нелепости обрадовалась, увидев его здесь. Ийя пошла навстречу, наплевав на Корди и сумку, все быстрее, срываясь уже на бег. Айре пробивался к ней сквозь толпу, широко улыбаясь, и это было просто здорово. Всего неделя, а она уже забыла, что когда Айре улыбается, на щеках у него ямочки. Она подбежала к нему, обняла, ткнувшись с размаху носом в рубашку, почувствовала, как Айре подхватывает ее, пол уходит из-под ног, как в детстве, когда отец кружил ее на руках.
Айре первым разжал объятия, смущенно отступил, воровато оглянувшись. Ийя сначала не поняла, потом, порозовев, оправила мундир. Сзади раздалось смущенное покашливание. Ну да. Конечно. Сумка. К сумке прилагался Корди, досадливо поджавший губы. Ийя почувствовала даже некоторую неловкость, она вовсе не хотела ставить парня в такое положение. Корди протянул саквояж Айре, коротко кивнул на прощание и пошел, не оглядываясь, прочь.
– Ой, – сказал Айре и фыркнул.
– Вот именно, – Ийя прыснула, прикрыв рот ладонью. – Пошли отсюда. Кстати, Айре, что ты думаешь о политике разумного сдерживания в отношении перспектив роста количества трудовых мигрантов из Халифата?
– Что? – Айре поднял бровь, растерянно улыбаясь.
– Вот и умница. Пошли домой, я есть хочу.
Она направилась к стоявшим у вокзала экипажам, помахивая ридикюлем. Айре пожал плечами и зашагал следом, насвистывая под нос.
Дома было чудесно. Просто отлично было дома. Ийя свалилась в кресло и, прикрыв глаза, наслаждалась молчанием. Айре звенел посудой на кухне, тянуло сытным мясным духом, журчала вода.
– Идем есть, я накрыл. – Айре заглянул в гостиную, волосы у него были стянуты в кривой обвисший хвостик. Ийя встала, потянулась и пошла на кухню. На столе стояли две тарелки с чем-то жидким и красным. Она поворошила содержимое ложкой, выловив кусок мяса, потом перец и картошку.
– Это что? Суп?
Айре тоже ковырнул похлебку, ему попались помидор и морковка.
– Не совсем. Это жаркое. В томатном соусе.
– А. Ясно.
– В рецепте воды было еще больше. Но оно вкусное, честно. Я пробовал. А суп – это полезно, – выдвинул последний аргумент, оправдывающий существование похлебки, Айре.
Ийя перестала придираться и попробовала.
– И правда, вкусно.
– Еще пирог есть. Медовый, с вишнями, – Айре отломил кусок хлеба и сунул в жидкую подливку. Ийя подумала и тоже окунула корочку в тарелку.
– Что нового?
– Да ничего, – Айре разломил ложкой кусок картошки. – Пазл складывал.
– Извини. Молодой парень, оставшись один на неделю, складывает пазл?
– Ну, это кому чего не хватает. Кому-то – женщин, кому-то – пазлов. А у вас? Что нового?
– Тоже ничего. Было скучно.
– А этот брюнет? Который нес вашу сумку?
– Основная причина скуки, как ни странно.
– Было еще одно убийство, вы в курсе?
Ийя подавилась морковкой.
– Ты откуда знаешь? Генерал мне ничего не говорил.
Айре пожал плечами.
– В газете писали. Я думал, вам говорили. Убили священника из храма Безликого, на следующий день после того как вы уехали.
– Зарезали? – Ийя подалась вперед, забыв о томатной похлебке.
Айре хитро прищурисл, облизал ложку.
– Если доедите жаркое, покажу газету.
Ийя возмущенно уставилась на него. Айре улыбнулся, склонил голову к плечу.
– Ну? Что скажете? И пирог.
– Ты издеваешься.
– Нет. Просто я старался. И если вы сейчас уйдете, я буду жалеть, что заговорил про это проклятое убийство.
Ийя вздохнула и взяла ложку. Относительно пирога был достигнут компромисс. Его ели в гостиной, усевшись над разложенной на шахматном столике газетой.
– Ну да. Точно. Это тоже серия. Айре, ты не помнишь, куда я дела карты?
– Помню. Вы их бросили на ковре. А я сложил их в шкаф. – Айре встал и достал с полки ворох рулонов.
– Вот. Выбирайте нужную.
Ийя развернула карту и уставилась на график.
– Так. Вот здесь. И что нам с этого?
– Не знаю. Еще одна точка. – Айре провел пальцем от одной точки к другой, потом дальше. – И все-таки, почему он только тут бродит? Медом ему там намазано, что ли?
Ийя смотрела на него, приоткрыв рот. Айре спрятал руку за спину.
– Что? Что я не так сказал?
– Айре. Ты – гений. – Ийя вскочила, метнулась в спальню и вернулась с кипой мятых листиков. Айре приосанился и бросил взгляд на отражение в стеклянной дверце шкафа – видимо, хотел полюбоваться на гения. На подбородке у него белели крошки. Айре смахнул их, откусил еще кусок пирога и начал меланхолично жевать.
– Вот. Смотри. Так мы еще не пробовали. Давай, сортируй эпизоды по датам, попробуем твой метод.
– Мой метод? Давайте. – Айре безропотно отложил недоеденный пирог и начал перебирать листки. – А какой у меня метод?
Через десять минут все было готово. Ийя ткнула стопку Айре.
– Диктуй.
Айре с тоской посмотрел на пирог.
– Улица Благоденствия, 3. Улица Святого гласа, 18. Зеленая улица, 10.
Ийя ползала на четвереньках, соединяя точки тонкими прямыми линиями. Получалось. Теперь – получалось. Рисунок проступал медленно, как в детской головоломке. Она такие разгадывала, когда была совсем маленькой. Нужно соединить пронумерованные точки, и тогда из мешанины цифр проглядывал сначала нос, потом ухо – и, наконец, появлялась собака. Сейчас получалась не собака. Рисунок топорщился углами, линии перекрещивались, петляли, сплетаясь в сложный узор. Когда Айре назвал последний адрес и навис над ней, заглядывая через плечо в карту, Ийя уже знала, с чем они имеют дело.
– Что это? – спросил Айре громким шепотом.
– Пентаграмма. Это – Вызов.
Айре сел рядом, разглядывая рисунок, провел пальцем по линиям.
– Вызов?
– Да. Смотри. Видишь, здесь – петля. Она пока не закрыта. Должны быть точки еще здесь, здесь и, наверное, здесь. – Ийя ткнула три раза пальцем. – Я не магик, точно не знаю, но по рисунку получается так. Когда пентаграмму закроют, кто-то должен прийти, если все нарисовано правильно.
– Демон?
– Не знаю. У меня книг по магии мало, а по Вызовам точно ничего нет. Сейчас уже поздно. Завтра пойду в библиотеку, поищу в справочниках.
– То есть вы раскрыли убийства?
– Нет. Но хотя бы понимаю, что происходит. А значит, можно найти того, кому это нужно.
Ийя торжествующе улыбнулась – и Айре ответил ей такой же, полной самодовольства и предвкушения, улыбкой.
* * *
Утром Ийя побежала в библиотеку. Айре, как ни странно, на завтраке не настаивал, просто сунул ей в сумку завернутый в бумагу кусок вчерашнего пирога. В библиотеке было пусто, пыль медленно кружилась в косых столбах утреннего розового света. Библиотекарь, хромой старик с пыльными на вид седыми бакенбардами, сложил на стол шаткую пирамиду из старых, пропахших плесенью, книг. Часть из них была еще рукописными. Ийя листала жесткие ломкие страницы, на которых были заботливо прорисованы красным заглавные буквы, стилизованные под грифонов, и номера глав, тонущие в кружевном причудливо изломанном орнаменте. Империя, Халифат, Реана. Мерна. Вот. Здесь. Пентаграммы магиков Мерны выглядели как родные сестры той, что красовалась на карте, лежащей в сумке у Ийи. Те же ступленные углы, непропорциональность петли захвата. Ийя внимательно листала страницы, вглядываясь в схемы. Вызов саламандры. Вызов сильфиды. Вызов кобольда. Ийя достала карту, тщательно сравнила рисунки. Да, это был он. Не хватало еще пяти точек, чтобы закрыть пентаграмму. Кобольд.
Сложив карту, Ийя вышла из библиотеки и поехала в Штаб.
Де Эст сидел в кабинете, выглядывая из развалов папок, как из бруствера. Ийя постучала по дверному косяку и вошла. Де Эст устало вздохнул и отодвинул бумаги. Несколько листков упало и закружилось в воздухе, скользнуло по ковру. Ийя подняла их, положила на стол.
– Что у вас, офицер? Что-то выяснили?
Ийя положила на стол карту. Де Эст посмотрел на рисунок, вопросительно поднял бровь.
– Это – пентаграмма вызова. В данном случае – кобольда, элементаля земли. Типично мернское исполнение рисунка, вот, смотрите. Убийства молодых мужчин в узловых локациях силы должны связать элементаля, подчинить его воле вызывающего.
– Погодите, погодите. Вы о чем говорите, де Виалан? – генерал переводил непонимающий взгляд с карты на Ийю.
– Я говорю о террористическом акте. Всего в паре кварталов от пентаграммы – дамба, а кобольд, связанный такой площадью локации, вполне способен разнести район раза в три больший. И когда дамба рухнет, поток сметет полгорода. На этой половине, будет, кстати, и императорский дворец. – Ийя постучала карандашом по карте.
Де Эст съежился за столом, сжав руки на висках.
– Генерал?
– Можете быть свободны. Благодарю вас. Я все понял, – де Эст смотрел на карту остановившимся взглядом, ероша короткие седые волосы.
Ийя вышла в некотором недоумении. Она ожидала несколько другой реакции, но, так или иначе, теперь это было уже проблемой генерала. По пути домой Ийя заехала в Палату Регистрации и Разрешений и просмотрела дело Леенгарда. Зарегистрирован как плательщик налогов тридцать один год назад. В настоящее время владеет двумя заводами по производству тары и упаковок и одним стекольным заводом, на котором производят бутылки. Имеет два государственных контракта на поставку упаковок для нужд армии и ряд международных, большей частью с Мерной. Владеет домами… Годовой доход… Уплаченные в казну суммы налогов… Ийя захлопнула дело. Ничего полезного. Жаль.
