Текст книги "Роковое наследие"

Автор книги: Юлия Скуркис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Замужем за врагом

Анаис требовалось время, чтобы осуществить то, зачем она приехала в Харанд. Но чем дольше она оставалась с Тариком, тем сильнее увязала в игре под названием «брак». Анаис и не заметила, когда это стало для нее серьезно и по-настоящему. Она полюбила. Семь месяцев счастья, целых семь, всего лишь семь.

Они с Тариком обвенчались в храме Лита, заключили брак по любви, несмотря на письменные протесты его родни, которая не пожелала присутствовать на свадьбе. Лебериусы ограничились тем, что прислали нарочного, который привез грамотно составленный брачный контракт: невестка и ее возможное потомство не имели прав ни на что. Эту серьезную бумагу не доверили зеркальной почте, чтобы невзначай не затерялась. В письме же Тарику прозрачно намекнули: «Проигнорируешь документ, сам лишишься наследства».

Анаис разумно распорядилась деньгами Магнуса: сняла небольшой дом, на первом этаже которого открыла лавку косметики и парфюмерии, что позволило ей не обременять мужа в финансовом отношении. Тарик продолжал заниматься исследованиями, порой сутками пропадая в Академии.

За окнами постанывал ветер. Зима раскрасила морозными узорами стекла и шуршала порошей по улицам Эриды. Анаис зябко поежилась, прикрыла глаза и мысленно перенеслась в Рипен к Четырем Пикам. Там зимы были мягкими и не такими долгими. Она вздохнула и погладила округлившийся живот.

Тарик не пришел к обеду. Он явился поздно вечером, с угрюмым видом уселся за стол и забарабанил по нему пальцами.

– Как прошел день? – поинтересовалась жена.

– Как обычно, – буркнул он.

Анаис прикусила губу и стала разогревать жаркое. Муж в последнее время не хотел вести задушевные беседы. Иногда он принимался рассказывать что-то о своих достижениях, и Анаис очень внимательно слушала и в нужных местах поддакивала, чтобы не порвать эту тонкую ниточку, что протягивалась между ними в такие мгновения. Советы, а тем более дискуссии не принимались.

Она поставила перед мужем тарелку и уселась напротив, подперев кулачками щеки. Тарик взглянул на нее исподлобья, отправил в рот первую порцию жаркого и принялся усердно жевать. Лицо его становилось все мрачнее.

– Неужели так трудно нормально посолить еду? – проворчал он.

Анаис подала ему солонку.

– И прожарить как следует! – Он оттолкнул тарелку, резко поднялся и вышел.

Анаис съежилась и вздрогнула, когда за ним с грохотом захлопнулась дверь кабинета. Она старалась, видят Боги, старалась, но кулинария никогда не была ее коньком. Варить зелья – это другое.

Настроение Тарика словно раскачивалось на качелях: полет, замирание в высшей точке гнева, затем снова полет и недолгое зависание в радостном возбуждении. Что это? Его истинное лицо или побочный эффект распада привораживающего заклинания? Как жаль. Ей так хотелось покоя, уюта, и не хватало того влюбленного и внимательного Тарика. Анаис не смогла бы точно сказать, когда для нее закончилась игра в любовь, и ее захватило настоящее чувство, когда захотелось забыть, зачем она приехала в Эриду. Теперь ей предстояло опомниться, но, Боги, как же трудно это сделать!

Перемыв посуду, Анаис открыла дверь кладовки и потянулась за веником. Взгляд упал на покрытые паутиной ножны. Долго же она не брала в руки меч. Он стоял в углу, заваленный всяким хламом, и служил ей немым укором. «Еще не время», – попыталась оправдаться она.

Прибрав на кухне, Анаис подошла к кабинету и прислушалась. По ногам тянуло сквозняком и, похоже, стучали терзаемые ветром оконные створки. Анаис постояла в нерешительности и, наконец, постучала. Тарик не ответил. Она постучала громче и вошла, развеяв запирающее заклинание. Кабинет был пуст. Ковер запорошило снегом. Анаис подошла к окну, закрыла створки, починила с помощью заклинания шпингалет и в очередной раз подумала, что пора вызвать мастера.

Куда же подевался Тарик? Вряд ли он выпрыгнул из окна. Когда у него возникала надобность пройтись, подышать свежим воздухом, он просто хлопал входной дверью, а не дверью кабинета.

Она огляделась: кресло, книжные полки, стол, диван, на котором Тарик в последнее время проводил ночь за ночью, зеркало, камин…

Зеркало! О, Боги! Этот серый коридор, окутанный клубящимся туманом. Анаис подошла ближе и увидела то, что происходило на другом конце. Она всегда об этом знала, ожидала подобного, но все равно оказалась не готова. В груди возник холодный, колючий комочек.

«Любвеобильный мой Тарик, неверный мой Тарик, как умеешь ты приспособить все вокруг под свои личные нужды, даже казенное оборудование! – с горечью подумала Анаис. – Наверняка запросил его, чтобы вовремя оказываться в лаборатории, когда начнет вылупляться очередной шахтный червь. А на деле… Но было бы чертовски неудобно перетаскивать от любовницы к любовнице громадное приемное зеркало. Такие перемещения не остались бы незамеченными».

Смахнув набежавшие слезы, Анаис вновь углубилась в размышления над технической стороной вопроса. Это отвлекало от отчаяния, которое шквальной волной нахлынуло и потопило, погребло под собой последнюю надежду на мирную жизнь. Что-то расщепилось внутри: одна часть рыдала, другая смотрела на это отчужденно и холодно.

«И все же, что представляет собой приемная локация?»– вклинился внутренний голос.

– О, Нэре, дай мне силы!

Должно быть, это самая современная система. Какой-нибудь небольшой кусочек. Очень удобно вложить его в руку понравившейся женщины, не нужно лишних слов, достаточно красноречивого взгляда.

– Имейте сострадание! – Анаис покачивалась из стороны в сторону, размазывала по щекам набегавшие слезы и бормотала под нос: – Что же мне делать? Я все откладывала и откладывала, играла в жизнь обычной горожанки, которая замужем и ждет первенца.

Сострадать твоей глупости? Тому, как ты легко поддалась чувствам?

– Что мне делать? – крикнула Анаис.

«То, за чем ты пришла», – последовал ответ.

На следующий вечер Тарик явился, как ни в чем не бывало. Он подошел к жене, поцеловал ее в щеку.

– Извини за вчерашнее. Был не в себе.

– Ничего, – улыбнулась она.

– Что-то ты бледная. Плохо себя чувствуешь?

– Уже выздоравливаю. Будешь ужинать или не стоит переводить посуду?

– Что ты себе позволяешь? Я ведь извинился!

– Я пытаюсь шутить, Тарик, – холодно улыбнулась Анаис.

Он уставился на нее непонимающе.

– Не слышала, как ты сегодня ушел, – сменила она тему.

– Я встал очень рано, – ответил он.

«Возможно, – подумала Анаис, – только не со своего дивана».

– Приятного аппетита, – вновь улыбнулась она, поставив перед мужем тарелку. – Снова будешь работать после ужина?

Он кивнул.

– Что они там себе думают в этой Академии? – притворно возмутилась Анаис. – Ты должен хоть иногда отдыхать.

Тарик пожал плечами. Он монотонно жевал, уставившись в тарелку.

«Должно быть, никуда сегодня не торопится или свидание назначено на более поздний час, – подумала Анаис. – Что ж, подождем».

Эта невозмутимость обошлась ей ровно в один флакон успокоительного средства. Тарик поужинал, чмокнул жену в макушку и скрылся в кабинете, осторожно притворив дверь. Анаис убрала со стола, вымыла посуду и, прихватив с собой рабочие принадлежности, пошла следом. Она поставила кресло напротив передающего зеркала, уселась и, взгромоздив на колени ступку, всыпала в нее меры порошков, добавила жирную основу, чуть-чуть персикового масла и принялась за работу.

Было что-то утешительное в том, чтобы представлять, будто готовишь яд. На самом деле это был крем для лица. Анаис перемешивала компоненты, перетирала их, не забывая в нужный момент бормотать заклинания. Заезжий торговец заказал сто пятьдесят баночек для своей лавки. Ссылался на то, что в прошлый приезд купил крем в подарок супруге, и она раззвонила об этом чудодейственном средстве всем своим знакомым, так что недостатка в покупательницах у него не будет. Что ж, немножко визуального морока – и ваша кожа выглядит молодой и упругой.

Анаис ожесточенно толкла компоненты, сидя в первом ряду на самом ужасном спектакле в своей жизни. «Поучительное зрелище: так мы никогда не пробовали», – ухмыльнулась она. Увы, цинизм не помогал. О, если бы она могла кричать, бить посуду, рвать волосы… Желательно не на себе.

Раньше Анаис не понимала этого странного слова «долг», теперь же он стал единственной путеводной нитью из лабиринта, в котором она заблудилась. Ей было куда идти, к чему стремиться, но для этого требовалось разорвать опутавшие ее тенета. Обрести ясность мысли и способность двигаться дальше. Она исцелялась через боль.

* * *

Городские огни давно погасили. За окном растеклась темнота боги знают какой по счету ночи, которую Анаис проводила в кабинете Тарика. Изредка она поглядывала сквозь дымку передающего зеркала на мужа, спавшего сном праведника в объятиях другой женщины.

Стояла тихая, лунная ночь, словно специально созданная для прогулки. «Все решится завтра», – подумала Анаис, встала и шагнула в туманную хмарь передающего зеркала.

Она окунулась в душную атмосферу мускусных ароматов чужой спальни, от чего голова слегка закружилась. Подружка Тарика была красивой женщиной с аппетитными формами. Анаис некоторое время любовалась ею в холодном свете луны, что затопил комнату.

«Что это за дом? В какой части города? – отстраненно подумала она и выглянула в окно. – Хорошо, что не трущобы. Интересно, почему Тарик не ходит во Дворцы Любви? Не хочет платить? Может, заботиться о семейном бюджете? – она усмехнулась. – Конечно же, нет. Это не более чем особый вид развлечения, сопряженный с долей риска. Тебя возбуждает опасность, дорогой?»

Анаис подошла к столику на витых ножках и взяла с него медный жетон с зеркальным кружком в центре. На обратной стороне был выбит инвентарный номер.

«Прогресс не стоит на месте, – подумала она. – И все-таки устройство не доработано. Следовало бы установить кнопку отбоя, как и на большом зеркале». Она опустила жетон в карман и бесшумно вышла из комнаты. Выбраться из дома не составило большого труда, а прогулка по заснеженной ночной Эриде оказалась даже приятной.

Когда Анаис добралась до дома, уже светало. Она сбросила меховой плащ на пол, в который раз вынула из кладовки дорожную сумку и перепроверила ее содержимое, после чего отправилась спать. Во второй половине дня ей предстояло провернуть еще одно важное дело, вернее, два.

* * *

Анаис вернулась из почтового отделения зеркальной переброски как раз к прибытию грузчиков.

– Проходите, пожалуйста, – она любезно пригласила их в дом. – Я покажу вещи, которые нужно перевезти.

– Хех, будь моя воля, ни за что не сунулся бы в тот проклятый квартал, – сказал один из грузчиков. – И что вам, хозяйка, взбрело в голову приобрести там жилье?

– Это дешево, и всегда найдутся желающие его снять, – ответила Анаис.

– Что есть, то есть, – согласился собеседник и прихватил пару стульев, на которые указала хозяйка. Использовать для такой мелочи заклинание левитации было несолидно. Свои профессиональные магические умения он продемонстрировал с диваном, заставив громоздкий предмет меблировки воспарить над полом и уплыть по направлению к входной двери. Другой грузчик тем же способом вынес наружу зеркало. Всякие мелочи Анаис помогла погрузить на подводу сама.

– Осторожней с этим, – попросила она, – не разбейте. Полагаюсь на вашу аккуратность. Вот ключ, завезите мне его на обратном пути. Это за отдельную плату, – сказала Анаис, и кислое выражение тут же исчезло с лиц грузчиков.

– Понятное дело, что оставлять его под ковриком в том квартале нельзя, – сказал разговорчивый грузчик. – Только вот какое дело, хозяйка, сегодня никак не получится. У нас еще заказы.

– Хорошо, – легко согласилась Анаис, – подожду до завтра. Если меня не окажется дома, оставьте ключ под ковриком. Это ведь приличный квартал. Деньги получите сейчас.

Грузчики переглянулись.

– Не извольте беспокоиться, завтра ключ будет у вас.

– Прекрасно, – улыбнулась Анаис. Все это время она нервно крутила пальцами второй ключ, что лежал в кармане. Теперь предстояло сделать прощальный ужин, на что ушел остаток вечера.

Анаис накрыла на стол и уселась за ним, одетая в дорожное платье. Тарик опоздал, что часто случалось в последнее время. Он появился на пороге с крайне озабоченным видом, кивнул жене и пошел в кабинет, но не смог открыть дверь.

– Да что же это такое? – донесся до Анаис раздраженный возглас.

– Дверь заклинило, – с улыбкой солгала она, – завтра вызову плотника.

– Я разнесу ее в щепки! – вспылил Тарик.

– Ужин остывает, – сказала Анаис.

– К демону ужин! Мне нужно в кабинет! Никак не могу найти нагрудный жетон. Это казенное имущество.

– Я так и полагала, – пробормотала Анаис. – Оставь дверь в покое! – повысила она голос, чем заставила мужа обратить на себя внимание.

– Почему ты так одета? – спросил он и подошел к столу.

– Это прощальный ужин. Присаживайся. Вина?

Анаис наполнила его бокал рубиновой жидкостью, сама же предпочла сок. Тарик с недоумением наблюдал за происходящим. Она подняла бокал и произнесла:

– Но прежде я предлагаю выпить за знакомство.

– Ты сбрендила, – покачал он головой.

– Отнюдь, – широко улыбнулась ему жена. – Позволь представиться: Анаис Катриона Вергейра Атранкас. Вряд ли я могу присовокупить сюда фамилию Лебериус, ведь женился ты на Анаис Кхакай, так записано в храмовой книге и на твоем плече.

Потрясенный Тарик уставился на нее, словно увидел впервые. Ему пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы не сорваться с места и не броситься вон из дома.

Насладившись произведенным эффектом, Анаис продолжила:

– Тарик, я и мой малыш – последние Атранкасы. Когда у тебя закончится кровь-активатор, универсальный усилитель магической энергии начнет восполнять недостаток пищи, высасывая жизни тех, кто окажется поблизости. Вы позволили демону пробудиться, он еще очень слаб, чтобы выйти, но я не стала бы этого дожидаться. Усилитель необходимо уничтожить. Ты слышишь меня, Тарик? – Анаис хлопнула в ладоши. От резкого звука он вздрогнул и поднял на жену глаза.

– Ты должен мне помочь и отпустить, потому что я только в начале пути. Мы с малышом уйдем. Я должна собрать все осколки анагерия, потому что мой долг выдворить демона из нашего мира. Не молчи, Тарик.

– С какой стати я должен верить и помогать тебе? – глухо спросил он. – Тебе и той скверне, что ты носишь внутри!

Его бледное лицо пошло пятнами, руки затряслись.

– Ты – порождение зла! – закричал Тарик.

– Это спорное утверждение, – спокойным тоном возразила Анаис, – но я не намерена вступать в полемику. А внутри я ношу твоего ребенка. У тебя есть немного времени поразмыслить над тем, что я сказала. В любом случае, поднимать шум не в твоих интересах, если, конечно, Лебериусы не обзавелись разрешением на охоту за себе подобными.

– В отличие от Атранкасов, мы – люди. – Тарик презрительно скривил губы. – Поэтому на твоем месте я бы не стал говорить о подобии, герея, – последнее слово он выплюнул с омерзением.

– Да, я носительница демона, но это вовсе не означает, что я не человек. Кстати, ты так и не попробовал утку под сладким соусом. Рекомендую.

Анаис грустно улыбнулась: «В кои то веки у меня получился приличный ужин».

Тарик ушел потрясенным. Он запер входную дверь магическим заклинанием. Анаис лишь пожала плечами, уселась в кресло и застыла, как изваяние. Она знала крайне мало вещей, которые были бы хуже неопределенности.

«Не люблю ожидание, особенно когда не знаешь, чего, собственно, ждать, – подумала Анаис. – Я дала одному из Лебериусов шанс в кои-то веки поступить как должно. Не совершила ли я глупость?»

* * *

Тарик мерил шагами лабораторию и лихорадочно размышлял, взвешивал «за» и «против». До сегодняшнего дня его все устраивало: успешная работа, жена, сколько-то там любовниц. Усилитель магической энергии, несомненно, помог в продвижении по службе. Но теперь, когда кровь Атранкасов почти иссякла, сможет ли он сохранить свои позиции в Академии? Тарик остановился напротив стола и с раздражением посмотрел на древнее устройство. Снова унижаться перед отцом и просить «активатор» из его запасов, а потом отчитываться, для каких целей он его употребил… Может ведь и не дать, сослаться на то, что запас ограничен.

«Хотел бы я знать, где он его хранит и сколько там еще осталось, – подумал Тарик. – Отец уже намекал, что запланировал кое-какие дела и ему потребуется усилитель. Теперь он ждет, когда мне станет не с чем работать, чтобы забрать его». Тарик стиснул кулаки. «Проклятое отродье! – его мысли переключились на Анаис. – Как я мог жениться на ней? – Он схватил со стола колбу и швырнул в стену. – Тварь!»

Гнев постепенно стих.

Тарик раз за разом прокручивал в голове то, что сказала ему Анаис, и, как ни противно было признать, кое-что в ее словах вполне соответствовало истине. Когда усилитель долго бездействовал, сотрудники лаборатории, да и он сам начинали чувствовать недомогание. Это могло быть совпадением раза два или три, но не более. Стоило только «напоить» прибор кровью, как недомогание мгновенно исчезало. Похоже, Хотар ошибся в расчетах, иначе чем объяснить появление гереи? Но почему она так долго выжидала? Впрочем, нет занятия более неблагодарного, чем пытаться понять нечеловеческую логику. У магистра и без этого хватало вопросов без ответа. Кто такой Тарик Лебериус без накопителя, сам по себе? Как поступить? Не будет ли горько и противно от сожалений и невозможности изменить содеянное?

Тарик вернулся домой на рассвете.

«Он считает себя обиженным и оскорбленным, а как же иначе, – поняла она. – Ни у кого из нас нет оснований доверять другому».

– Идем, – позвал он.

Анаис встала с кресла и молча последовала за ним.

– Позволь спросить: почему ты ждала так долго? – спросил Тарик. – Почему не убила меня и не взяла прибор тогда, у озера?

– Я была не готова, – ответила Анаис, не желая вдаваться в подробности. – И я не хочу никого убивать.

– Не хочешь убивать? Ты, носящая в себе смерть?

– Я ношу в себе жизнь, – напомнила Анаис о ребенке.

– Я любил тебя, – с горечью сказал Тарик, – а ты всего лишь хотела заполучить наш семейный артефакт.

–  Нашсемейный артефакт, – поправила его Анаис, – творение моего предка.

– Какая разница! – отмахнулся Тарик. – Мы использовали его во благо, а такие, как вы…

– Что? Договаривай. Не должны существовать? Ты это хотел сказать?

– Нет, – покачал головой Тарик и отвел глаза.

Дальше они шли по спящим улицам молча, не глядя друг на друга.

В Академии было тихо, так рано никто не приходит.

«Приготовил ли дорогой муженек бутыль для моей крови?» – подумала Анаис и бросила косой взгляд на магистра. По лицу ничего не прочесть. Он взволнован, но это может быть как азарт охотника, так и страх жертвы. Кем он себя ощущает?

Тарик распахнул перед женой дверь лаборатории. Усилитель уже стоял на столе, заранее извлеченный из тайника. Тарик явно готовился к ее приходу, но теперь топтался в нерешительности.

«Ах, как бы облегчил дело разговор по душам, но мы теперь не доверяем, возможно, даже самим себе, а уж слышать друг друга перестали и того раньше», – подумала Анаис.

Она ждала подвоха и не ошиблась: в лабораторию вбежали шесть человек. Но у них не было шанса ни помешать ей, ни выжить. Двери с грохотом захлопнулись, перекрыв путь к отступлению, и самые сообразительные догадались, что роли поменялись. Герее даже не пришлось прилагать усилия, чтобы столковаться с демоном, наоборот, она вынуждена была его придерживать. Но каким же самонадеянным глупцом оказался Тарик. Неужели он полагал, что справится с ней? С каждым новым заклинанием он становился все бледнее – Шшахар пил его магию вкупе с жизненной силой.

Анаис, отгородившись невидимым непреодолимым барьером от нападавших, вытянула вперед руки, словно хотела обнять «дорогих гостей». Из кончиков пальцев потянулись тонкие жгутики тумана – вначале нерешительно, а затем «щупальца» ринулись навстречу своим жертвам. Шшахар насладился коктейлем из шести человеческих жизней, выпил все до капли.

Тарик вжался в стену, онемев от ужаса. Перед ним бесновались четыре «щупальца». Словно бешеные псы, они рвались со своих поводков в попытке дотянуться до последнего оставшегося в живых. Потом нехотя подались назад и, наконец, втянулись в пальцы Анаис.

– Анагерий способен поглощать все магические эманации, но более всего его привлекает выброс энергии в момент смерти человека, – сказала она. – Шшахар в переводе с древнего языка – жнец, его урожай – человеческие жизни. Даже если бы вы додумались до такого способа подпитки прибора, ничего бы не получили взамен. Демон следует лишь тем желаниям, которые считает своими собственными. Кровь гереонов содержит частицу его сущности, только благодаря этому Шшахар воспринимает их волю. Полагаю, об этом догадался еще Хотар.

Тарик лишь кивнул, будучи не в силах произнести ни слова.

– Мы могли бы изменить отношения, что сложились у Лебериусов и Атранкасов, – вздохнула Анаис. – Жаль, что ты не воспользовался этой возможностью. Тебе нравится чувство опасности, Тарик? Мне кажется, да. Чужие жены, сестры, красотки на выданье… Важно не попасться, урвав запретное. Странно, что любовь с демоном тебя не вдохновляла, – усмехнулась она.

Тарик побледнел, хоть казалось, куда уж больше. Его лоб покрылся испариной.

– Будем держать контур, чтобы локализовать разрушения, – коротко бросила Анаис, внезапно став серьезной. – И помни, что это твоя борьба за жизнь. Не удержишь – можем погибнуть оба. Или ты готов пожертвовать собой ради уничтожения скверны? В любом случае я выполню свой долг, ради того и пришла.

Анаис вытащила из ножен обоюдоострый кинжал и полоснула себя по венам. Усилитель почувствовал ее присутствие, как только герея вошла в лабораторию, и включился еще до контакта с теплой, густой жидкостью. Анаис чувствовала, как он жаждет крови, крови посланницы, несущей в себе нерожденную жизнь, которая одаривает ее недостающей частью демонической сущности.

– Держи контур, Тарик, – велела Анаис, – это твой единственный шанс выжить. И не поглядывай на окна. Отступать некуда.

Над Анаис клубилась дымка, и в голове, кажется, тоже не было ничего кроме тумана. Усилитель принял кровь. Потоки энергии рвали герею изнутри, но она не сдавалась и упорно звала демона, вызволяла его из анагерия, чтобы дать иной приют. В какое-то мгновение острая боль почти потушила рассудок, по контуру прошла вибрация, чуть не разорвав его. Тарик. Еще некоторое время она одна удерживала бушующий магический смерч. Наконец распад анагерия в накопителе прекратился. Искореженная шкатулка с осиротевшим золотым ложем завалилась на бок.

Анаис рухнула на четвереньки, ее била дрожь.

Помещение горело. К дыму примешивался еще какой-то неприятный запах. Анаис не сразу поняла, что так пахнут опаленные волосы. Ее собственные.

Всплеск магической энергии, что произошел в лаборатории Тарика, не могли не заметить. Нужно было срочно уходить. На подгибающихся ногах, облокотившись о перила, она сползла в холл. К Академии бежали люди. «Не успела», – подумала Анаис.

Не сдавайся.

– Атранкасы не сдаются, – процедила она сквозь зубы, огляделась и, собрав последние силы, спряталась под лестницей в каморке уборщика. Там Анаис потеряла сознание, но острая боль привела ее в чувство. Она ощутила, как намокла одежда – отошли воды.

О, нет! Только не сейчас!

Но ребенок не собирался ждать, он выбрал именно это неподходящее время и место для того, чтобы родиться. Схватки шли одна за другой.

Она сняла подбитый мехом плащ, расстелила на полу. Чтобы стянуть сапоги и прилипшие к телу мокрые штаны, пришлось приложить усилия. Анаис улеглась на спину и зажала зубами край плаща. До нее доносились голоса, топот ног, но все это мгновенно тонуло в очередной вспышке боли.

Не кричать, ни в коем случае не кричать.

Недоношенный ребенок родился мертвым. Его тельце оказалось испещрено сеткой полопавшихся сосудов.

– М-м-м, – тихонько взвыла Анаис, прижав к себе мокрое бездыханное тельце. Она перевязала пуповину полоской ткани, оторванной от рубашки, дождалась, пока вышел послед. В голове стоял непрерывный гул голосов, повивальные советы она различала с трудом. Перерезать пуповину. Что теперь? Анаис прислушалась. Беготня снаружи уже не была такой хаотичной. Она различила шаги, твердые и уверенные, как у людей, четко представляющих, куда и зачем они идут. «Сыск», – отметила Анаис. Рядом частили сбивчивые шажочки.

– Сюда. Пожалуйте наверх.

Вероятно, ночной смотритель. Спал себе мирным сном, а тут на тебе. Снова торопливые шаги вьются вокруг идущего твердой поступью. Прибыл кто-то из высших академических чинов в сопровождении свиты.

Она сняла рубашку и, завернув своего мальчика, сотворила заклинание регенерации – времени на то, чтобы отлежаться должным образом, у нее не было. Мелькнула мысль о том, чтобы позволить Шшахару «слизнуть» магический след от заклинания, но она отказалась от этого опасного в ее ослабленном состоянии дела. Не хватало еще поубивать ненароком кучу ни в чем не повинного народа и, не приведите боги, не удержать «на привязи» проклятого демона. Сейчас, когда все внимание сосредоточено на сгоревшей лаборатории, заваленной трупами, была надежда ускользнуть незамеченной.

Анаис натянув мокрые штаны, что стали велики в талии, обвязала их полоской ткани. Длинный плащ скрыл недостатки наряда. Теперь предстояло выбраться из Академии. Она достала из кармана сосуд с голубой жидкостью, которую подарил ей Магнус Гендер, омыла руки, провела ладонями по лицу и перевоплотилась в подростка. Анаис уложила в ведро завернутый в рубашку комочек и, прихватив швабру, выбралась из каморки.

В холл как раз вошли несколько человек, они делились обрывками сведений о произошедшей катастрофе. На вяло плетущегося по коридору подростка-уборщика никто не обратил внимания, даже молоденький лейтенант Внутреннего Сыска, что стоял у входа. Он только проводил угловатого паренька взглядом.

Анаис дошла до туалетов, свернула в мужской. Дальнейшие события происходили как во сне, вплоть до момента, когда ее остановил случайный прохожий поблизости от злачного квартала.

– Что, парень, домашний любимец помер?

Анаис сморгнула слезную пелену и непонимающе уставилась на горожанина, затем перевела взгляд на сверток, который прижимала к груди.

– Я знаю, куда его можно пристроить, а на вырученные деньги купишь себе нового зверька.

Она молча помотала головой и пошла дальше.

– Как знаешь, – бросил вслед взлохмаченному пареньку горожанин. – Великовозрастный нюня, – пробубнил он себе под нос.

Анаис обернулась. Теперь она вспомнила, где видела это неприятное лицо. Хозяин табачной лавки. Ей захотелось как можно скорее покинуть этот город. Пропади он пропадом вместе со своими притязаниями на величие и скрытой грязью.

Чтоб он в ней захлебнулся!

Добравшись до дома под номером шесть в переулке Живодеров, Анаис поднялась на второй этаж и отперла дверь. Из полумрака помещения на нее уставился подросток. Она не сразу сообразила, что это ее собственное отражение в зеркале, прислоненном к стене как раз напротив входа. Испуг вывел ее из оцепенения.

Анаис вошла и, заперев дверь, огляделась. Окна были так грязны, что почти не пропускали дневной свет. Грузчики доставили мебель, как и подрядились, наводить красоту в их обязанности не входило. Стулья оставили чуть ли не на пороге, диван сиротливо торчал посреди комнаты, на столе возле окна оказались свалены в кучу сумки и коробки, но все это Анаис не волновало. Она подошла к зеркалу и удостоверилась в его целости, после чего положила сверток, который все это время прижимала к груди, на диван. Как холодно… Почему она не додумалась запасти дров? Ах, да, здесь нельзя задерживаться.

Анаис вытащила из кучи вещей на столе заранее приготовленную сумку. В одной из коробок нашлась дорожная одежда. Нужно было торопиться, а сил осталось на один вдох. Она порылась в сумке, отыскала настойку бодрень-корня и припала к горлышку флакона. Нашла белоснежную пеленку и, завернув безжизненное тельце, уложила в сумку. Показалось, чего-то не хватает. Она огляделась в растерянности.

«Нужно спешить, нужно спешить», – настойчиво тикало в мозгу.

«Ножны», – подсказали ей.

В замочную скважину снаружи вставили ключ.

Анаис тут же шагнула к зеркалу, вдавила кнопку на раме и нырнула в туманный коридор. Через мгновение портал схлопнулся, а зеркальная поверхность помутнела и покрылась тонкой сеточкой трещин.

«Жития нэреитских святых» подробно повествуют о том, как вознеслась Парящая Дева над шпилями главного храма Нэре, и по нитям лунного света ушла в Запределье. Прекрасный образ, вы не находите? Некоторые сектанты осмеливаются утверждать, что Парящая Дева отправилась к богине испрашивать милости для опального демона. И в этом они, как ни странно, ближе к истине, чем ортодоксы. Конечно, если не обращать внимания на то, что ни те, ни другие не имеют ни малейшего представления об истине.

Користина Костиди высокие материи вовсе не интересовали, он искал правды. Будем так считать.