Текст книги "С привкусом пещерной соли (СИ)"
Автор книги: Юлия Шолох
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
На следующий день она впервые за время пребывания в Ракушке отправилась на склад и купила 'предмет роскоши'. Это была огромная коробка дорогих конфет, каждую из которых замотали в три слоя обертки, начиная с золотистой фольги и заканчивая прозрачным целлофаном. Наташке хотелось посмотреть, что именно Гонза сумеет с ними сотворить. Передав в подарок в его руки, она не смогла отвернуться, пока он разглядывал презент, вертя коробку. Не сразу смогла отвернуться и потом, когда он справился с заданием на отлично, всего лишь на мгновение нахмурившись, достав конфету, поддев обертку ногтем указательного пальца и щелчком сбросив сразу всю кожуру, будто она сползла сама собой.
Наташка никогда не видела настолько бесполезного и одновременно изумительно тонкого и точного мастерства.
Интересно, женщины в его руках раздеваются так же быстро?..
Очередной внутренний вопрос, который пришлось просто проигнорировать.
Следующие три дня прошли в оттачивании умения задавать неудобные вопросы. Как многие люди, имеющие отношение к эффектному театральному представлению, Наташка любила спрашивать прямо в лоб, да и при ее профессии для получения ожидаемого результата это умение было так же необходимо, как стальная коробка вокруг сердца, но в Ракушке отчего-то испытанный номер не особо прокатывал.
Первую новость, что встреча с гуру откладывается без разъяснения причин, она послушно проглотила. Конечно, возникло подозрение, что просто гуру как таковых не существует, но убеждать в обратном никто не собирался, потому и спорить было не с кем.
Ладно, согласилась Наташка, отложим. Тем более вернутся из 'уединения' местный гуру должен был всего-то через пять дней (выяснилось, что установленный ранее срок выпал как раз на время, когда Наташка с Гонзой валялись с температурой, потому все изменения произошли даже к лучшему).
Временная передышка пришлась кстати еще и потому, что позволила отвлечься на более интересный в данное время объект.
– Почему ты сюда пришел? – спросила Наташка в первый вечер, когда получила из его рук первую кружку со свежезаваренным зеленым чаем, а также неограниченный доступ к его конфетам.
– Как все, любопытно было.
– Чего искал?
– Да ничего. Просто хотел уйти оттуда.
– Откуда?
– Перед тем как задавать вопрос, задумайся, возможно, ответ тебе уже известен.
– А просто ответить, без всех этих заумных высказываний?
– Хотел уйти из города.
– А почему остался?
– Тоже просто захотелось.
С Гонзой весь изящный процесс по вытягиванию информации превращался в сплошной фарс, вроде басни о слоне и лающей на него моське.
– Гуру – люди? – спрашивала Наташка.
– Хм-м-м.
– Гуру – люди?
Длинный вздох.
– Гуру – люди?!
– Внешне они люди, – сдаваясь, отвечал Гонза. – Я не игнорирую твой вопрос, просто мне сложно пояснить. Они люди и не люди. Говорят, что живут тут тысячелетиями и хотя здравомыслящий человек ни за что в подобное не поверит, но ведь здравомыслящий человек так же не станет отрицать, что во вселенной существует многообразие вещей, которые он не может ни понять, ни даже представить. Что сегодняшняя наука не может претендовать на статус достигнувшей максимально возможной планки знания. Что утверждения 'такого не может быть!' не уничтожит это самое 'такое', если оно существует. Я заговорился?
– Гуру – смертны?
– Ну, знаешь ли, мы не пытались их убивать, – хмыкал он.
– То есть неизвестно?
– Неизвестно, – легко соглашался Гонза.
– Чего они хотят от вас? Вы их паства?
– Тоже в двух словах не объяснишь. Мы их паства, это так. А еще мы их развлечение. А еще мы их дети, их будущее. Мы их учителя и родители. Мы с ними вместе, но никогда не станет одним целым. Они сами по себе – мы сами по себе.
– А зачем тогда тут сидите, к ним поближе? Почему не жить на поверхности? Спускались бы раз месяц пообщаться со своими гуру, да и все.
– Так удобнее.
Некоторое время тишину нарушал только шелест бумаги и какая-то негромкая музыка из валяющегося на кровати ноутбука.
– В чем ваше учение?
В общем-то, в первые дни после приезда другие сопровождающие много втирали своим подопечным о смысле жизни и всего окружающего, но Наташка в то время все лишнее просто пропускала мимо ушей. Но надо же узнать. Чем черт не шутит? Тем более эта тварь из пещер...
Гонза был на редкость терпелив. И даже вежлив, не могла не признать Наташка.
– Да нет никакого особого учения. По крайней мере, я о нем не слыхал.
– Разве так бывает? – посмеивалась Наташка.
– Все бывает. В наше время это даже признак оригинальности – не обладать вообще никаким учением. Воспринимай нас просто как людей, которым нравится тут жить. Не хуже и не лучше других. Кто-то живет в продуваемом всеми ветрами пентхаусе, кто-то в лачуге у моря, а мы в Ракушке. Воспринимай нас как любых других людей, потому что на самом деле мы вовсе не склонны к несуразным верованиям, а тем более учить чему-либо других.
– Да ну, правда что ли? Совсем не склонны учить других? – восклицала Наташка, но потом улыбалась широко и уверено, потому что всего за вечер поняла, что во время пребывания в своем логове Гонза обладает запасом поистине неистощимого терпения.
– Ты все уловила верно. Для того чтобы учить, нужно самому знать, как жить правильно. А мы не знаем.
– И ваши гуру не знают?
– Ты удивишься. И они не знают. Когда я об этом услышал впервые, то подумал, что имеет смысл допустить вероятность того, что они действительно не люди.
И комната наполнялась приглушенным и на редкость искренним смехом. Гонза трепал свои волосы, на время превращаясь в разморенного сном и едой домашнего кота и тогда Наташке казалось, что на самом деле прямо за дверью их ждут не глубокие подземные норы, а здоровый деревенский двор, где за крепким забором бесконечная дорога с заросшей подорожником обочиной и легкие облака, несущие полям теплый душистый дождь.
Ей казалось там, впереди, что-то точно есть.
Все это было так... странно.
Наташка не признавалась себе, что ей нравятся эти вечера. И нравится, когда к ним присоединяются Полина с Рафой, которые вместе больше не ночевали, но общались друг с другом подчеркнуто спокойно и предельно вежливо.
– Ну хоть чему-то ваши гуру вас научили? – интересовалась Наташка, пока Полина, сидя на полу, копалась в коллекции музыкальных дисков. Она никогда ничего не выбирала, но похоже, сам процесс ее неплохо отвлекал и успокаивал.
– В общем-то, они и не пытались нас чему-то учить, – уклонялся Гонза.
– Разве что жалели нас очень сильно, – влезал Рафа.
– Почему?
– Ну как чего? Потому что мы не часть вселенной.
– То есть?
Рафа пожимал плечами и отказывался отвечать. Ему больше нравилось с дребезжаньем мешать сахар в своей кружке.
– Гонза?
– Ну ладно, ладно. Смотри...
Наташка переставал дышать и смотрела, как загораются его глаза. Когда Гонза находился в благодушном расположении духа, зрелище практически умиляло. Жесткие губы неуловимо смягчались, вокруг глаз растекались тонкие смешливые морщинки.
– Ты когда-нибудь медитировала? Серьезно, а не на общих занятиях по йоге, где сорок человек в раскорячку сидят на ковриках и тянут одну зубодробильную ноту.
– Э-э... нет.
– Тогда тебе сложнее понять, но попробуй. Когда человек находится в состоянии глубокой медитации, часть его головного мозга отключается. Как раз те доли, которые отвечают за индивидуальность, за осознание себя как отдельную личность. В таком состоянии человек способен прикоснуться к чему-то более тонкому, всеобъемлющему. К субстанции, материи, энергии, называй как угодно, из которой создано существование, в том числе мы сами. И гуру утверждают, что нам не хватает этого знания и особенно возможности подключаться к прародителям. Но имеют в виду не себя, а как раз то единственное сущее, которое и есть мы все. Что наше человечество, где каждый, по сути, совершенно одинок, но вынужден жить в тесной куче себе подобных чужаков-одиночек неизбежно стремится к саморазрушению. Потому что каждый индивид в отдельности заботиться о своем собственном благополучии и только потом – о себе подобных. Понимаешь?
– Я не согласна.
– С чем?
– Что... Ну что мы такие.
– Гуру говорят, мы потерялись. Потерялись еще в далеком детстве и с тех пор уверены, что совершено одиноки. А это не так.
– Ладно, ладно. Пока хватит. Так что, они собираются вернуть нас на путь к коллективному?
– К коллективному. Хм... Ты хотела сказать, показать путь домой? Тогда да, они готовы, если мы захотим. Только не показать путь, а показать направление. Искать придется самим.
– А они тогда нам для чего, раз помогать не собираются?
Гонза великодушно пропускал это случайное 'нам' мимо ушей и лениво тянулся за очередной порцией сладкого. Эти его неторопливые движения иногда завораживали, как удав кролика, но Наташка упрямо стискивала зубы и разбалтывала туман видом смятых конфетных оберток.
Потому что останется только клочок мятой бумаги...
Да и вообще, где наша профессиональная сдержанность? Еще не хватало дать послабление источнику сведений только потому, что это во всех отношениях нормальный мужик, порода в наше время практически вымершая. Как впрочем и нормальные женщины. Теперь есть самцы и самки, вороны, реагирующие на блеск и не обладающие достаточным количеством мозгов для того чтобы понять – это блестит золотая монета или осколок стекла?
Да и потом, никто не отменял его снисходительности по отношению к неполноценным женским мозгам. Она еще часто проскальзывала в интонации и улыбке.
'Но куда реже прежнего, – неохотно подводила итог Наташка. – Куда реже...'.
– Гуру дали нам возможность найти потерянный путь. Даже не так. Не столько найти, сколько на него ступить. Они дали нам бузун.
– Подсадили на допинг?
– Бузун совершенно безопасен, разве ты еще не убедилась?
– А королевский?
Впервые за последние дни на лице Гонзы появилось зверское выражение, но теперь адресованное болтливому Рафе.
– Это другое. Он недоступен.
– Я хочу попробовать.
– Он недоступен, – с нарастающим упрямством повторил Гонза.
– Даже вам? Может, вы возьмете для себя и...
– И нам недоступен, – Рафа виновным себя не считал и с улыбкой следил за разговором – как мячик перебрасывал. Лево-право-лево-право. Ни единого промаха.
– Королевский бузун создан для тех, кто уже умеет впускать в себя чужеродное существо. Кто готов. Кто ступил на дорогу и готов сделать шаг к тому, куда она ведет.
– А вы не готовы?
– А мы нет.
– Но нас уже учите?
Рафа с восторгом рассмеялся.
– Что? – Наташка отвлеклась и на него.
– Ничего-ничего, продолжайте. Мы с Полиной вам не мешаем?
– А, – Гонза отмахивался рукой, будто величайше дозволял собакам сидеть у своих ног. – Чайник поставь.
– Запомни одно, – теперь уже обращаясь к Наташке. Шелуха панибратской беседы слетела, как сухие листья с дерева. – Королевский бузун рискуют пробовать только те, кто четко представляет результат – либо они сумеют пережить единение с общим, когда ты растворяешься и перестаешь существовать как отдельная личность, либо сойдут с ума. Третьего не дано. А мы с Рафой может и не совсем нормальные по современным меркам люди, но не глупцы. Если ты каким-то способом заполучишь королевский бузун, хотя я очень постараюсь, чтобы ты к нему и на десять метров не подошла, лучше смой его в канализацию. И я снова не шучу, поняла?
– Да я вообще понятливая.
– Не сомневаюсь.
Наташка смотрела, и слышала за стандартным значением его слов что-то большее, из тех самых вещей, о которых обычно умалчивают. Ширма, за которой укрыт ряд тайных и мрачных секретов. Она хотела отодвинуть ее и встать с ними лицом к лицу. И одновременно не была готова их увидеть. Сочетать не сочетаемое. Принять неприемлемое.
– Хм, – разбил молчаливое переглядывание Рафа. – Может, хватит тут сидеть? Давайте на люди разок выйдем?
Тот вечер они проведи в кафе. Народу было столько, что еле удалось найти места. За соседним столом в окружении своей многочисленной свиты сидела девчонка с гипсом на ноге. Она кивнула Наташке и больше не обращала на них внимания, еще бы, вокруг множество молодых людей и две подружки, которые как ни странно высказывали не меньше признаков обожания, чем представители мужской части компании.
Наташка крутила в пальцах ножку коктельного бокала, радуясь, что Гонза сидит рядом, а не напротив, значит, можно на него не смотреть и одновременно злясь на его присутствие, которое отвлекало от духа чего-то многообещающего, что клубилось и скапливалось вокруг сидящей по соседству слегка покалеченной местной молодежной звезды.
На нюх Наташка никогда не жаловалась.
Но все вокруг казалось совершенно обычным. До поры до времени. Большинство окружающих лиц уже давно примелькались и когда пришел этот старик с белыми и плотными, как вата волосами и бородой, Наташка даже не удивилась. Вот оно...
Глаза старика казались больными, полностью покрытыми бельмами.
Пока он ковылял от входа (и что удивительно, никто не пытался ему помочь или просто уступить дорогу), юная королева, которая сидела к старику спиной и никак не могла его видеть, вдруг перестала хохотать и наморщила нос. Недовольным жестом она откинула волосы за плечо и поднялась на ноги, упираясь в плечо ближайшего молодого человека.
– Ну ладно, ладно, – заговорила раньше, чем обернулась к приближающемуся пришельцу. – Нам и правда рано тут тусоваться, мы пойдем.
И вся компания тут же исчезла. Наташка замерла, пытаясь уловить эту тонкую нить-ключ-пояснение всей ситуации. Девчонка не могла его видеть, так? Но совершенно точно знала о его приближении? Как это объяснить?
Тем временем над Наташкиным ухом раздался недовольный голос Гонзы.
– Хватит так усиленно думать. Это в общем-то, некрасиво и невежливо.
– Ч-то? Хватит думать?
– Или хотя бы перестань так глазеть на незнакомого тебе человека. Просто прими к сведению – никому не нравится, когда на них пялятся как на загораживающий проезд кирпич.
Изменив своему обычному поведению, она отвернулась и согласно кивнула. Портить такой приятный вечер спорами не хотелось. Подумать можно попозже, перед сном.
А утром в очередной раз забраться в его нору, где Гонза такой домашний, что хоть голыми руками бери.
Однако этот вечер оказался последним спокойным.
Утром Гонза пропал.
А к обеду по Ракушке расползлась новость о том, что в пещерах найден труп молодой женщины.
11
После обеда исчез Рафа, также никого не изволив предупредить о своем отсутствии.
Наташка сидела в столовой, вяло жевала вареные стручки фасоли и внимательно прислушивалась к окружающей болтовне. И хотя Полина уже не раз порывалась встать и вернуться в комнату, или прогуляться к морю, или хотя бы просто выйти за пределы столовой, Наташка хмуро и не совсем шутливо приказывала сидеть на месте и снова с жадностью принималась подбирать неосторожно брошенные окружающими слова.
Еще через час народу в столовой практически не осталось, так как закончилось время обеда. Однако Наташка успела выяснить все, что хотела. Ну, так сказать, что вообще возможно выяснить в такой непростой ситуации...
Итак. На нижнем, техническом уровне находился склад с холодильным оборудованием. Тело, скорее всего, находится именно там, потому что других помещений, способных выполнить функции морга в Ракушке просто-напросто не имеется. Погибшая пропала за сутки до своей физической смерти и нашли ее некие Отражения. Насколько удалось понять, так называли аквелей с какими-то особыми способностями или полномочиями. По некоторым намекам получалось, что в их обязанности как раз и входило обеспечение в Ракушке безопасности и порядка. Но тогда неясно, какие функции выполняет Гонза, потому что в беседах с ним это слово ни разу не прозвучало.
Тут кстати тоже всплывает интересный вопрос. Если умершей занимаются загадочные Отражения, то где и чем занимается Гонза? Если он и правда связан с местной системой самозащиты, как Наташка считала раньше, почему не принадлежит к числу этих самых Отражений, ни одного из которых, к слову сказать, Наташка ни разу не видала? Или принадлежит, просто внешне никаких отличий во внешности или поведении нет?
Однако чутье подсказывало, что отличия есть, причем очень даже немалые.
А ведь местная молодежная фея упоминала об Отражениях. Она совершенно точно намекала, что они видят и знают гораздо больше, чем способны увидеть обыкновенные аквели. Они чувствуют с помощью своих способностей нечто скрытое в человеческих головах и подземных коридорах. Пусть даже не видят будущее, но явно считаются способными читать чужие мысли. Мда-а... Полуослепшие без дневного света, чахоточные и дрожащие всевидящие и всезнающие супер-люди. Неинтересная, заезженная байка для воскресного выпуска.
И еще один момент, не вызывающий никаких сомнений. Женщина умерла насильственной смертью. Об этом говорили в столовой, но кроме того, Наташка прекрасно помнила свой поход по пещерам, так что ни секунды не сомневалась – смерть женщины просто обязана иметь отношение к твари, которая бродит там, в темноте, шумно дыша и с трудом переставляя ноги. Или, скорее, лапы.
И Наташка собиралась выяснить, что это за тварь такая и что вообще происходит вокруг Ракушки.
После обеда они с Полиной отправились купаться. На берегу встретились с огненоволосой Оксаной, которую сопровождал инертный мужчина с сонными глазами. Это кстати была единственная пара гость-сопровождающий с совершенно неожиданными для Наташки отношениями. Оксана первое время настойчиво подкатывала к своему сопровождающему, но тот ее полностью в этом плане игнорировал и та вскоре поскучнела, поблекла и честно говоря до сих пор оставалась одна, что для типажа раскрепощенной одинокой женщины за тридцать вообще дело удивительное. Наташка решила, что она как раз одна из тех, кто приехал за развратом и к своему удивлению, полностью обломался. Сейчас Оксана сидела на небольшом расстоянии ото всех остальных, с привычной расстроенной миной лица, которая стабильно возникала у нее при виде Михаила Петровича с его нимфеткой, Полины, никак не реагирующую на внимание Рафы и даже Галины Сергеевны, которая свои занятия пор изучению подземных легенд отлично совместила с обществом одного из аквелей, причем не являющегося ее сопровождающим. Очередное доказательство, что некоторые отношения в среде аквелей ничем не отличались от обычных человеческих, разве что были больше на поверхности, потому что народу меньше и тайны банально труднее скрыть.
Сопровождающий Оксаны, скользнув взглядом по своей подопечной, как пустому месту, прицепился к Полине с Наташкой, довольно навязчиво предлагая присоединиться к его жизнерадостной компании до тех пор, пока Рафа или Гонза не освободятся от дел и не вернутся к исполнению своих обязанностей. Наташка, не обращая никакого внимания на его настырность, сто раз подряд отказала. Чего-чего, а говорить Нет (как и игнорировать Нет, сказанное другими) она вполне себе умела.
Потом появились еще аквели. Один из них передал сообщение, что Рафа с Гонзой явятся к ужину. Наташка кивнула, внимательно посмотрела в бледное и безучастное лицо соседки по комнате и план действий из крошечной темной точки распустился яркими лепестками, как цветок на кадрах ускоренной съемки.
Конечно же, к ужину она почувствовала жуткую слабость, вероятно, соскучилась по друзьям и родственникам, а может витамина Д не хватало, а может приступ клаустрофобии, но так или иначе, аппетит пропал и Наташка осталась в комнате.
Именно это Полина должна была передать их неподкупным и бдительным сопровождающим. Конечно, Наташка не рассчитывала, что ее легенде безоговорочно поверят. Нет, просто она собиралась уйти за полчаса до ужина и вернуться раньше, чем он закончится (ведь вряд ли голодные Гонза и Рафа побегут проверять, где она до того, как по-человечески поедят). А ей нужно всего лишь быстро спуститься на нижний уровень и посмотреть, что там интересного.
И правда, в этот раз, зная дорогу вниз, Наташка передвигалась куда быстрее и вскоре оказалась на спуске.
Тут впервые вышла задержка.
Потому что прямо за поворотом располагался коридор, куда она свернула в тот памятный прошлый раз. Прямо за поворотом жилая, светлая и безопасная Ракушка соединялась с бесконечными подземными пещерами. Что и говорить, разумом Наташка понимала, что требуется просто сделать шаг мимо, не тратить драгоценного времени и не обращать внимания на эту навязчивую мысль, пронизывающую голову на манер тонкой, практически безболезненной, но очень ощутимой иглы. Вроде не мешает, но никак не отмахнешься.
Но еще она помнила, что там, в подземной глубине разум непроизвольно способен отключиться и отказаться работать так же просто, как глаза, не способные видеть в темноте. Этот рубильник, переключающий режим работы в режим бездействия находится в руках (или лапах?) кого-то другого, кому Наташка совсем не была готова отдать права распоряжаться своей единственной и неповторимой жизнью.
Она сделала осторожный шаг вперед. Осталось не так много времени, поэтому никто и ни что, ни собственный страх и никакая неизвестная подземная тварь не заставит Наташку отступить.
Попавший в поле зрения узкий выход в естественные пещеры уже не казался таким зловещим. Наташка разочаровано пожала плечами и быстро направилась вниз.
Технические помещения Ракушки располагались немного иначе, чем жилые, не квадратами, а единым круговым коридором. Найти холодильный склад оказалось довольно просто – на дверной табличке была нарисована синяя снежинка.
Наташка оглянулась по сторонам, хотя оглядываться уже было поздно, однако вокруг никого живого не заметила. И даже звуков живого. И даже присутствия живого – новое понятие, введенное в ее лексикон после возвращения их пещер.
Кто бы ни были эти Отражения, в округе они отсутствовали.
Дверь, как и большинство дверей Ракушки оказалась не только не заперта, но и без замка. Жаль, она предпочла бы запереться изнутри.
Помещение было небольшим, стены по обе стороны заставлены холодильными ячейками, каждая как квадрат со стороной примерно в полметра и с отдельной дверцей.
Зажглось освещение, холодное и неяркое. Облитый светом серо-голубой метал холодильников превращал помещение в камбуз какого-то космического корабля. Вокруг царила такая же вселенская тишина, пустота и стерильность.
Следы преступления (как и его сокрытия) в глаза не бросались и Наташка с досадой подумала, что если тело и здесь, то спрятано в одном из ящиков. А в каком именно, неизвестно. А искать – терять лишнее время. Но разве есть другой выход? Конечно, нет, ей необходимо увидеть тело и осмотреть его на предмет оставленных убийцей следов. Существует вероятность, что следы натолкнут на ответ, что за тварь такая и каким способом она убивает. Наташку действительно интересовал этот вопрос, ведь она могла оказаться на месте убитой женщины, верно? Могла лежать сейчас в холодильнике, неподвижная и ледяная, потому что тварь ее нашла. Перехитрила. Добралась.
Если бы не Гонза...
Итак, с какой ячейки начать?
По идее, если все люди инстинктивно поворачивают налево, то обращенные на защиту дома существа, оберегающие аквелей, будут действовать прямо противоположно, то есть воспользуются предметами по правую руку. Развивать эту мысль можно было до бесконечности, но Наташка не стала этого делать, остановилась и схватилась за нижнюю правую дверцу. Открываться дверца категорически отказывалась. Наташка немного подумала и сняла с плеча полотенце, которое взяла в качестве обеспечения своего алиби, чтобы предъявить Гонзе, если ее отсутствие в комнате заметят. Мол, купаться ходила.
Обхватив свернутым в несколько слоев полотенцем ледяную ручку холодильника, Наташка со всей силы потянула ее на себя. Первые несколько мгновений дверца продолжала сидеть, как вклеенная, а потом очень резко откинулась. Из щели повалил густой, белый и ужасно похожий на спецэффекты из дешевых ужастиков пар. Вот уж точно в такой обстановке – хром и холод космического корабля, неизведанные просторы за его оболочкой и белый клубящийся дым без трупа ну никак не обойтись!
Однако в этом ящике его не оказалось. Разве что Отражения расчленили тело и компактно запаковали в небольшие коробки. Покрутив эту мысль так и сяк, Наташка со вздохом ее отбросила и закрыла дверцу.
Во второй ячейке стояли ящики с пакетами молока и йогурта.
Третий она открыть не успела.
Гонза проскользнул в дверь так неслышно, как у Наташки ни разу в жизни не получилось и материализовался прямо возле нее, чуть не наступая на ноги.
Она тут же выпрямилась, вызывающе задирая подбородок. Ужин только что начался, она ушла за полчаса! Даже если Полина успела передать байку о болезни, у нее должно было остаться пятнадцать лишних минут, пока Гонза проверит комнату.
Его не могло быть здесь сейчас!
Однако сопровождающий стоял рядом и широко улыбался.
– Так и знал, что найду тебя в этой норе, – доверительно сообщил. – Ну да бог с ним. Когда мы виделись в последний раз, то договорились встретиться в моей комнате, жаль, что пришлось отложить. Придешь сегодня?
В голове появилась картина мягких кресел и стула с чашками чая. На кровати блестел тихо мурлыкающий ноутбук, а вокруг плавал его голос, рассказывающий что-то забавное.
Здорово будет возобновить их совместные вечерние посиделки.
– Ну так пошли скорее, мне требуется немного сладкого и я смогу рассказать все, что ты хочешь знать.
Наташка стояла, окутанная его крайне располагающей улыбкой и чувствовала себя удивительно счастливой. Как будто всё прекрасно. Как будто все мечты сбылись.
Если бы еще ногу не остужал холод.
Откуда, кстати?
Она опустила глаза и увидала приоткрытую дверцу холодильника. Подождите-ка...
О чем она вообще думает? Она здесь не на прогулке, а по конкретному делу.
– Гонза, раз мы здесь и оба знаем, по какой причине, просто покажи мне умершую. Может, я увижу что-то необычное и пойму, как именно убивает эта тварь.
– Слушай, ну что мы будет тут на холоде торчать? Пошли сядем по-человечески, выпьем горячего и спокойно поболтаем.
И как же радостно он выглядел!
Наташка нахмурилась.
– Расскажи сейчас, раз уж мы здесь, – заупрямилась она.
Он молча и практически призывно поднял уголок губ. Ее будто кипятком окатило! Вечером, когда двоим нравится общество друг друга можно найти и немало других приятных занятий помимо болтовни. К тому же, в комнате будет куда удобнее... отвлечь.
Твою мать!
И кто кого, спрашивается, приручил?!
Наташка беззвучно выматерилась. О, да, для того чтобы понять истинную причину этого откровенного призыва в его глазах, нужно обладать не просто умом, а еще суметь абстрагироваться от шумящей в ушах крови и сложить два плюс два. Случай убийства, который любая система охраны захочет удержать в секрете плюс несвоевременное предложение интимного характера. У него почти вышло. Почти получилось убедить ее 'пойти поболтать' и конечно же, он все расскажет. Конечно, он хорошо знал, чем заманивать и как укрощать. Иногда она жалела, что не дурочка и даже не умеет ею прикидываться. У слишком умных всегда не складывается личная жизнь, именно потому, что в такие моменты, как этот не хватит сил просто закрыть глаза, вложить ладонь в его руку и позволить ему вести куда угодно. С такими, как Наташка это не пройдет! Он думает так задешево ее купить?
Ага, когда рак на горе свиснет!
– Гонза, – улыбнулась она. – Очень мило с твоей стороны передумать, помнится, ты утверждал, что из чувства самосохранения не рискнул бы ко мне приближаться. Мне очень льстит, что ты передумал, только номер не пройдет. Я здесь, чтобы узнать об убитой. Покажи мне ее. Расскажи, что произошло?
– Ничего важного, – его лицо еще сохраняло улыбку, но уже совсем не такую доброжелательную.
– А, – протянула Наташка. – Ну я все поняла. Хозяева готовы показывать только то, что выставляет их в выгодном свете. Знаешь, из серии, что у кинодив не бывает месячных, а если бывают, то только золотой краской. И что в глаза тебе тычут кривой вышивкой только потому, что хотят отвлечь от дворника, который тем временем вытаскивает из комнаты труп? И все не так радужно и совсем уж нечестно? Получается, ты мне врал?
– Никогда.
– Расскажи тогда, что происходит. Это и меня касается.
– Ничуть.
– То есть?
– Тебя это не касается, не касалось и в будущем касаться не будет. Ты свалишь отсюда через месяц и вспомнишь только компромат. Такие, как ты так устроены. Ничего не поделаешь.
– Вот значит как, – растеряно пробормотала Наташка.
И отвернулась, поразившись, как сильно ударили по ней его слова. М-да, не стоило покупать ему конфеты, решила она и запретила себе впредь думать на эту тему. Дружбы в верхнем мире как таковой не существует, разве что взаимовыгодный обмен общением, поддержкой и участием, который заканчивается в момент, когда одна из сторон становится к обмену неспособной. Так что неудивительно, что и здесь дела обстоят так же. Говорить о чем-то большем вообще смысла нет.
– Я все равно выясню, что у вас происходит, – спокойно сообщила Наташка Гонзе. – И ты больше не заговоришь мне зубы пасторальными пейзажами и изящными реверансами. Ты такой же стандартный манипулятор, с какими я ежедневно сталкивалась наверху. Они обладают человеческой маской и готовы на многое, чтобы скрыть горы грязи за спиной, но грязь все равно найдет дорогу наружу. Не я ее обнаружу, так кто-то другой.
– Мы умрем, но на наши места придут другие, – прокомментировал Гонза, не переставая ухмыляться. Наташкина изобличительная речь его ничуть не тронула.
Тогда она, не отрывая глаз от его лица, протянула руку и дернула за ручку третьего ящика. Тот на удивление легко распахнулся, выпуская уже привычный пар, придающий лицу Гонзы зверское выражение. Впрочем, он и без спецэффектов был чертовски зол.
Наташка потянулась к следующему ящику. Гонза сделал рывок вперед, перехватывая ее руку, не сдерживая силу, дернул, а потом завел ей за спину. Наташка тут же пнула его в голень, а после откинула голову, пытаясь попасть в подбородок, однако не попала. Только раз в жизни она засомневалась, стоит ли в драке бить человека и в тот раз ей чудом не сломали челюсть. С тех пор Наташка не тратила драгоценное время на пустые размышления о праве одного живого существа калечить другое, а просто защищалась. Тем более в этот раз ко всему прочему примешалось желание как следует врезать ему, одним махом отомстив и за собственную глупость. Это надо же так влипнуть! Поверить в атмосферу взаимопонимания и уважения, которая возникла, судя по всему только в ее голове. Как малолетка какая-то с куриными мозгами, которой незнакомый дядя подарил жвачку в обмен на согласие прогуляться за гаражи.
