Текст книги "С привкусом пещерной соли (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

    – От чего?

    – От старости, Наташа, от обычной старости... Даже здоровые люди рано или поздно умирают от старости.

    Теперь признания давались ему куда легче. И он даже смог произнести вслух женское имя?!

    – Мне жаль.

    Очень коротко. А что тут скажешь? Наташка считала себя одной их числа тех, кому не помогает чужое сочувствие, пусть даже выражающий его человек по колено изойдет соплями и рыданиями. Наташкина боль бывала слишком глубока, чтобы чужая жалость могла что-то изменить или как-то поддержать. На этом базировалась уверенность, что и Гонзе сейчас не поможешь.

    – Мне тоже, – коротко ответил он.

    Морская вода еле видно колыхалась.

    Птиц, тут не хватает птиц, парящих над волнами. Гул воды вполне ощутим, он отражается от стен и усиливается, создавая ощущение свободного пространства и ветра. А птиц не хватает...

    – Как тебя зовут? – вдруг спросила Наташка, продолжая выискивать в морской дали несуществующих птиц. Ей не особо нравилась его кличка, кличка это всегда лишь грань характера, который целиком охватывает только имя, данное при рождении.

    Гонза пару раз моргнул, вновь слишком далекий от этих разговоров, похлопал по карману рубашки, вытащил из него паспорт и протянул Наташке с таким равнодушным видом, что даже мысль о подвохе недопустима.

    Ему и правда плевать. И на раскрытие своей личной информации, и на то, что новые брюки отираются об грязный камень. И что он только что попросил прощения за то, в чем грешен каждый из нас.

    Наташка не из тех, кто выкобенивается, она взяла в руки паспорт и осторожно раскрыла первую страницу. Снимок старый – на снимке Гонза очень строгий, серьезный, видно, что молодой человек проникся чем-то великим и теперь изо всех сил стремиться соответствовать. А на вид – дитё.

    Старовойченко Владимир Дамирович.

    – Дамирович? – воскликнула Наташка, не забывая увидеть дату рождения. Ему тридцать два. Больше, чем она думала.

    – Да, – криво улыбнулся Гонза.

    Наташка задумчиво уставилась на паспорт. Ей хотелось перевернуть странички и посмотреть еще кое-что, но так явно показывать свой интерес недостойно гордой и самостоятельной девушки. Зачем давать лишний повод думать о себе, как об обычной, предсказуемой и пустоголовой женщине?

    Гонза покосился на нее, неторопливо вытянул из ее пальцев паспорт и сунул обратно в карман.

    – Нет. Я не женат. И не был никогда.

    – И не будешь? – в тон продолжила Наташка. Получилось почему-то весьма враждебно.

    Как ни странно, он не стал спорить, а глубоко вздохнул и снова уставился прямо перед собой. Через секунду его руки сомкнулись замком.

    – Ладно, извини, – отступила Наташка. – Я понимаю, итак все хреново, а тут еще я со своими дурацкими вопросами.

    Он на секунду расцепил руки, одной из которых провел по лбу, то ли поправляя короткие волосы, вовсе в этом не нуждающиеся, то ли закрывая лицо.

    – Ты когда-нибудь молчишь?

    – Ха! Я прекрасно умею молчать, – улыбнулась она. Соврала, конечно, молчать Наташка не умела, даже в одиночестве говорила сама с собой, пусть и не вслух, но монолог всегда имел место быть. И при этом терпеть не могла живой разговор. Что поделать, жизнь отучила. Несколько раз Наташка открывала в беседе душу – и ровно столько же раз туда плевали. Наверное, нужно было быть настойчивей и она нашла бы более приличного и воспитанного собеседника, но это не слишком приятно – вытирать со своей души чужую слюну и ждать, как скоро она снова там появится.

    Лучше не рисковать лишний раз.

    Гонза наморщил нос и снова заговорил:

    – Мне нужно подумать. Для этого совсем не нужно разговаривать. Нет... лучше, если ты посидишь рядом, но молча.

    – Ладно. Только скажи сначала, о чем собираешься думать.

    Он удивленно вздохнул, будто вопрос его поразил. Или, скорее, поразил ответ, который всплыл в голове.

    – Я давно пытаюсь понять, нащупать путь, который описывали гуру. В последнее время мне все чаще кажется, что он совсем близко. Если сидеть вот так... в тишине, я уверен, что вскоре увижу дорогу. Еле видную тропу в заросшем травой поле. Она очень близко, нужно только сфокусироваться, знаешь, как рассматривая картинки, рисунок которой можно уловить только определенным образом настроив угол зрения. Так и тут – я его уже вижу... осталось выделить главное на фоне всего остального.

    – И что в этом сложного? Сама настройка зрения?

    – Ну, нет... Картинки – не совсем точное определение. Вот более подходящее – я пытаюсь стать ульем, частью целого, винтиком огромной, удивительно сложной, бесперебойной структуры. Но эта часть себя не осознает, так что существует вероятность не вернутся обратно. Не прийти в себя. Чтобы рискнуть побыть частью улья, нужно очень хорошо себя осознавать. Вот в чем проблема. Не знаю, рискну ли я когда-нибудь, как бы близко не подобрался...

    – Хм. Должна предупредить, что я во все это не верю.

    – Знаю. Это создает определенный противовес, необходимый для фокусирования. А теперь помолчи.

    – Ладно.

    Наташка сползла с камня на щебенку и облокотилась локтем на сидение.

    Если ему хочется медитировать в ее обществе, она не против. Он, наверное действительно хочет найти эту самую нехоженую тропинку, о которой поют гуру и которую восхваляют отражения. Пусть найдет. Вероятно, это сделает его счастливей. Это же здорово – быть счастливым, пусть даже благодаря такой ерунде. Дайте-ка подумать... Желать узнать, каково быть частью улья? Вот уж поистине странное желание!

    Или и правда есть многое на свете?

    А, ну его в пень! В этом главная проблема разумного человечества – искать место лучше, пусть даже ты уже в раю. Ну что еще нужно? Тихо капает вода, плещутся волны, галька скользит по ладони с шуршанием, как будто под рукой расходится земля, открывая несметные богатства. Рядом человек, который не вызывает отвращения и даже больше...

    Тут так мирно, так спокойно. Нет, надо все испортить размышляя, какого было бы, будь все еще совершенней. Зачем? Завтра она вернется домой. Даже не верится. Но через пару дней точно так же не будет верится, что она провела месяц под землей, ни разу не увидев солнца.

    Неожиданно передернуло. Звучало как-то не по настоящему...

    Но она не героиня. Та наверняка осталась бы в Ракушке до конца своих дней, выясняя причину гибели девчонки в пещерах. Но Наташка не такая, она не может спасти всех, поэтому будет следовать своему пути.

    Тем более Наташка отчего-то точно знала, что Гонза не оставит смерть девчонки безнаказанной. Будет копать, пока не найдет убийцу и не разберется по-своему. Интересно, как аквели станут разбираются с внешней угрозой? Вполне возможно, каким-нибудь варварским способом, к примеру, возьмут да и утопят убийцу в море. И вот еще что – Наташка совсем не была против такого исхода. Убийца должен ответить за свои поступки, и если аквели его казнят, пусть даже без суда и следствия – она будет только рада. Так что рано или поздно Гонза все равно разберется. На него вполне можно положиться. Странно понимать, что после всех этих лет испытываешь доверие к практически незнакомому человеку. Вероятно, это только из-за личной, пусть и тщательно скрываемой симпатии?

    Но где-то глубоко внутри Наташка была уверена – дело не в женских мозгах, ослабленных видом ходячей мужественности. Он действительно из тех, на кого можно положиться и даже нет смысла по сто раз переспрашивать – а ты правда его найдешь? Правда не остановишься, пока он не получит по заслугам? Расспросы ничего не изменят, потому что он и без них будет делать то, что считает правильным, до тех пор, пока сам не разрешит себе остановиться.

    Для Наташки было очень показательно вот так просто взять да забыть про подобный жареный факт, предоставив решать этот вопрос другому человеку и полностью на него полагаясь. Но это случилось, так тому и быть.

    Как-то необыкновенно хорошо было сидеть тут на берегу с Гонзой, молчать и смотреть на воду. Вряд ли стоило все портить, думая о смерти и покойниках, пусть эта чаша никого не минет...

    Наташка дернула головой и обхватила колени руками, стараясь не обращать внимания, что в спину давит кромка камня. Без некоторых вещей жизнь становится проще и понятнее. Она не станет ее искусственно усложнять. Лучше запомнить этот день таким – мирным, дружелюбным, в чем-то идеальным. Когда-нибудь все плохое из памяти уйдет и останется только человек, возле которого хочется отогреваться после холода публичного общения. Пусть даже вы оказались поблизости друг от друга случайно.

    – Ты придешь ко мне в гости? Там, наверху? – неожиданно для самой себя спросила она и замерла в ожидании.

    Как следует приглашать человека, не раскатывая перед ним душу, чтобы он не решил, будто ты готова задирать хвост и спариваться при первом же свисте? Как высказать интерес, не поднимая тем самым белый флаг?

    Пару веков назад было принято, чтобы общий знакомый представлял незнакомцев друг другу. Обратиться к девушке молодой человек имел право только после того, как был ей представлен. Если молодой человек интересовался девушкой, то навещал ее в родительском доме, под постоянным присмотром старших, разговаривал о поэзии и прогуливался в саду. Девушка высказывала свою привязанность легкой улыбкой и максимум – слегка кокетливым взглядом.

    Сейчас достаточно подойти к объекту, шлепнуть по заднице и сказать: 'Эй, давай я угощу тебя коктейлем, а потом отправимся ко мне и качественно перепихнемся?' – и секс вполне вероятен.

    И никто не знает, что делать, если тебе нужно куда больше, чем банальный перепихон. А откуда знать? В школе этому не учат и даже больше – ты и сам толком не можешь пояснить, к чему взывает глубоко спрятанная душа. В наше время в нее не верят, потому что верят в тело.

    Но, как и в случае с пещерным убийцей верилось, что приглашение Гонза не станет расценивать как интимное.

    Наташка слегка улыбнулась, полагая, что вероятно выглядит доверчивой. Надо же, она – и доверчивой!

    Гонза повернул голову и улыбнулся в ответ.

    – Я подумаю.

    Наташка спрятала усмешку, прижавшись губами к своему плечу. Конечно, он придет в гости. Принесет конфет... чтобы быть уверенным, что не зачахнет за вечер без сладкого.

    – Только не очень долго думай.

    Справлялись ведь как-то девушки прежде, когда даже показанная из-под платья лодыжка являлась чем-то крайне предосудительным? Они рисковали не просто стать объектом сплетен, а всем своим будущим. Справится и Наташка. Потому что ей нужно много, много больше. Потому что она, похоже, тоже рискует всем.

    Гонза уверено кивнул.

    Так они и сидели в относительной тишине, смотря куда-то далеко и думая каждый о своем.

    Вскоре народу прибавилось, неподалеку разместилась шумная компания с детьми, утро обратило свое пристальное внимание на других жителей Ракушки – и только тогда они разошлись по своим комнатам.

    ***

    Приближался вечер.

    Полина выбирала платье. Впервые на Наташкиной памяти действительно рассматривала одежду, решая, что лучше надеть.

    – Наконец-то мы увидим гуру. И не верится, что нас соизволили допустить к этому священному таинству! И еще не верится, что скоро я окажусь дома. Это, наверное, все равно что после средневекового института благородных девиц угодить на современную молодежную пьянку, – болтала Наташка, после утреннего молчания переполненная словами и впечатлениями, которые требовали выхода.

    – Я остаюсь в Ракушке.

    В Наташкиной руке замерла расческа.

    – Что, прости?

    – Остаюсь тут. Не вернусь на поверхность.

    – Вот это номер!.. Почему остаешься? Тебе здесь лучше?

    'Сложно сказать' или 'смотря с какой стороны' были бы самым предсказуемым ответом, но Полина ответила коротким:

    – Да.

    О чем тут говорить? Наташка задумчиво продолжала расчесываться.

    – Тебе предложили остаться?

    – Да. Рафа. Неделю назад.

    Значит, они предлагают. Но не ей. Странно, почему ей не предложили? Она, конечно же, не согласилась бы, но все равно? Что за дискриминация?

    Внутри все поджалось, будто впереди что-то страшное, звеняще-опасное. Может, не стоило расслабляться?..

    – Ты что, согласилась пожертвовать им свое имущество?

    – У меня нет имущества. Так, немного денег на счету, их мне предложили вложить в какой-то банк под хорошие проценты.

    – Понятно...

    – Оно и видно, что тебе понятно, – отчего-то рассердилась Полина.

    – Эй, ты чего? Не злись!

    – А ты перестань вести себя так снисходительно, будто кругом одни идиоты, а ты насквозь видишь все существующие в мире аферы и махинации. Тоже мне, специалистка. Да ты под собственным носом слона не разглядишь!

    – Спокойно, не ругайся, – от такого напора Наташка слегка опешила и растерялась, потому что на самом деле всегда относилась к Полине немного покровительственно, просто считала, что хорошо это скрывает. – Я... больше не буду.

    Некоторое время казалось, что скандал неизбежен, но Полина взяла себя в руки и медленно кивнула, принимая неуклюжее извинение.

    Сборы продолжились в настороженном молчании.

    В Ракушке царило непривычное оживление. По коридору неслась парочка босых детишек, и Наташка отпрянула с их дороги к стене. Им-то в случае столкновения ничего не будет: встанут, отряхнуться и дальше побегут, а ей и ребра могут переместить на непредназначенное для того место.

    Странно, что она забыла выяснить, из чего именно сделаны стены, несмотря на то, что коридоры ежедневно проплывали перед глазами. Скорее всего, в состав входила большая доля полимерного пластика, поэтому поверхность такая гладкая и полупрозрачная. Да... теперь уже не узнаешь, но нельзя же было тратить время, когда на другой чаше весов прячущийся в темных пещерах безумец и сносящий башню королевский бузун?

    Провожающие встретили их на выходе к побережью. Народу собралось великое множество, пляж почти гудел.

    Неспешным шагом они все вместе двинулись в сторону воды.

    Гонза шел рядом, почти задевая локтем и Наташка улыбалась, сжимая в кармане листок бумаги, на котором написала свой адрес, телефон и Е-мэйл. Судя по их самой первой встрече, информации о Наташке у него предостаточно, но лучше быть уверенной и передать ее еще раз лично, из рук в руки.

    Надо передать записку после встречи с гуру, когда весь этот предпраздничный ажиотаж спадет и они всей честной компанией отправятся посидеть в бар. Тогда можно ненароком упомянуть о завтрашнем отъезде и очень вовремя вручить свои координаты.

    Да, так и стоит сделать!

    – Сейчас гуру просто приходит в Ракушку. Но познакомитесь вы не раньше вечера, и то, если он решит принимать новичков сегодня, – объяснял Рафа.

    – А откуда он придет? – тут же поинтересовалась Наташка, смотря вниз с горки, на которую они забрались. У кромки воды собралось несколько десятков молодых женщин, остальные аквели группами разного состава располагались вокруг, образуя окруженный людьми пустой островок.

    Рафа с Гонзой насмешливо переглянулись.

    – Он выйдет из воды.

    – Что, правда? – Наташка даже не удивилась услышанному. Не может же, в самом деле, гуру топать ножками, как простой смертный?

    – А возможно, на этот раз соткется из воздуха. Заранее неизвестно. Он, знаете ли, полон сюрпризов, – мечтательно добавил Гонза.

    – Ладно вам!

    Они рассмеялись.

    Что-то было в этом дне. Так случается – вот тебе на голову сыплется череда обычных, наполненных обязанностями, заботами и тревогами, а потом раз – и тот единственный, из-за которого стоило жить, который еще долго будет греть душу, пока серые будни мелькают в преддверии очередного праздника. К сегодняшнему дню Наташка могла придраться, но не хотелось. Когда в последний раз она чувствовал себя настолько спокойно? И не вспомнить. На работе – гонка за очередной опостылевшей сенсацией, в личной жизни – полный швах. В выходные – судорожное движение, дабы снова приблизить работу, когда в голову не лезут банальные женские желания, в свете современной реальности неосуществимые.

    А сегодня даже ничего другого не хочется. Вокруг счастливые люди, и по сути неважно, что послужило причиной их счастья. Они выглядят светлыми и добрыми. Твое плечо мимолетно прикасается к стоящему рядом Гонзе и, судя по его напряженности, он тоже прекрасно ощущает эти невинно-обжигающие прикосновения. Разве это не прекрасно?

    Наташка снова оглядела берег.

    Рыжая Оксана по кличке Миледи, так и не нашедшая за все время пребывания в Ракушке любовника, выглядела как-то иначе. Более серьезной, что ли. По крайней мере, оказалось, что кроме скуки в ее глазах мелькает и нечто осмысленное. Какая странная насмешка, ехать за разгулом и не найти его, думала Наташка, надо же, оказывается, бывает и так.

    Молодежная фея и Ко почему-то до праздника не снизошли, видимо, авторитет загадочного гуру на них не распространялся. Вот, кстати, еще один необъяснимый вопрос – местная звезда умудрилась привлечь столько Наташкиного внимания, что после Гонзы с Рафой первым делом она высматривает в толпе именно ее.

    Сильная девчонка, хотя так и не понятно, чем она сильна.

    И все равно – большой мир ее сломает. Пусть сидит лучше тут, среди влажных каменных стен, и пусть тут играет в свои разводилки со сверстниками. Целее будет.

    Вскоре шум сам собой смолк, молчание нарушали только звонкие детские голоса. Рафа быстро прошептал, что Гуру приближается. Вот он, момент, который так ждала Наташка, но если честно, сейчас ее куда больше интересовала записка в кармане и реакция Гонзы на факт ее вручения.

    Издалека Гуру не впечатлял. Обычная фигура, средний рост, вполне себе человеческая одежда. Разве что волосы длинные, темные, распущенные по спине – и еще гуру шел босиком. Его сопровождала толпа следующих на почтительном расстоянии аквелей, а когда он остановился на берегу, напротив компании женщин, все с гомоном окружили его, однако, продолжали держаться поодаль, будто избегали прямого физического контакта.

    – На вид обычный человек, – сказала Полина, стоявшая по правую руку от Наташки.

    – Вечером увидите его ближе и убедитесь, что это не так, – пообещал Гонза, стоявший слева. Наташка почти прислонялась к его боку и от этого мимолетного детского прикосновения её сердце то и дело собиралось броситься вскачь. Как в юности, когда дыхание замирает уже от одной мысли об объекте обожания.

    Скоро она отдаст ему свой адрес и этот жест все расставит по своим местам. Пусть она снова рискнет открыть дверь и впустить немного света, не страшно. Даже наоборот, ему открыться почему-то можно. Это будет правильно.

    Наташка уже готовилась обернуться к нему и спросить что-нибудь неважное, только чтобы увидеть, как он задумается, и услышать его голос. И когда, кстати, они отсюда свалят? Раз уж не дают подобраться к своему драгоценному гуру ближе, пусть не задерживают. У кого-то, может, решается вопрос жизни и смерти!

    Она почти сделала это. Почти отвернулась.

    А потом услышала какой-то необъяснимый звук. Что-то сбилось в настройках поведения, одобренного внутренним Я, она нахмурилась и, подавшись вперед, пристально уставилась на причину неполадок – на гуру. Существо стояло довольно далеко, лица не разглядеть, но то, что он тоже смотрел на Наташку, почему-то сомнений не вызывало. Невозможно, расстояние огромное, но ей казалось, она прекрасно видит его глаза – темно-синие, матовые, бездонные. Нечеловеческие глаза на человеческом лице.

    Они что-то ей обещали.

    Сердце и правдо застучало, но совсем не из-за присутсвия Гонзы, который вдруг непроизвольно дернулся и крепко сжал зубы. Его лицо приняло привычное выражение – маску скуки и презрения. Так выглядит лицо человека, который точно знал, что чудес не бывает, поэтому сам виноват в своем легковерии. Или, вернее, в своей тупости.

    Но Наташка этого уже не видела. Она скованно, но настойчиво шла вперед, туда, куда звал голос темноты, туда, где нечто большее, чем человек старательно принимало форму человеческого тела.

    Эта субстанция поглощала ее внимание, как глубина океана поглощает брошенную в воду монетку. Момента увязнет в иле морского дна и никогда больше не увидит солнца.

    Наташка шла вперед, забыв обо всем на свете и конечно, забыв обо всех, кого оставила за спиной.

7

    Воздух будто наполнился водой, сгустившаяся влажность заставляла каждый раз прилагать все больше усилий, чтобы просто вздохнуть. Футболка липла к спине, а тишина вокруг гудела, как растревоженный улей. Смазанные женские фигуры, обступившие гуру, темный притягательный силуэт, который расплывается, колышется, и кажется вот-вот растает, одна мысль о чем вызывает практически отчаяние.

    Словно течешь в ручье туда, куда несет течение, вместе со струящейся по коже и под кожей жидкостью, вместе с плывущими по венам рыбками, вместе с охлаждающей горящее горло прохладной чистой водой.

    Пузырь разрастался, всасывая окружающий мир, пока не загудел очень высоко над головой, задевая облака – и вдруг лопнул.

    От оглушительно звонкого хлопка Наташку пошатнуло и она не удержалась на ногах и опустилась на корточки, упираясь ладонями в камешки.

    Гуру рядом уже не было. Зато в крови плескались рыбки-приглашение, напоминая своим существованием о назначенном свидании.

    Вокруг расходились женщины. Наташку покачивало, но она успела собраться с мыслями и заметить, как они на нее косятся. С неприязнью, с завистью, но того присущего аквелям тона, когда все смешивается с большой долей безразличия и вместо яркой краски становится бледным оттенком. А может, не безразличия, а понимания, думай, как хочешь.

    Что-то произошло в то время, пока она находилась среди них. Пока шла к гуру и потом... пока стояла тут наравне со всеми остальными. Что она делала? Была частью общей системы, в центре которой красуется гуру? Настолько растворилась, влилась в коллектив, что перестала осознавать себя отдельной личностью?

    Чушь какая! Но одно точно – чтобы это ни было, оно многое... очень многое изменило.

    Наташку дернули за рукав.

    Полина.

    Теперь в голову пришел еще один вопрос – Наташка принялась судорожно оглядываться в поисках остальных своих спутников. На горизонте ни Рафы, ни Гонзы. Прочие аквели расходились, будто представление закончилось и все фокусы уже изобличены.

    – Что случилось? – спросила она, еле шевеля языком, превратившимся в неповоротливое бревно.

    – Пошли.

    Наташка послушно сделала пару шагов вперед, полностью доверившись своей неожиданной спасительнице. Подумать только, ее ведет... Ведет эта слабая духом и телом женщина, которая сама еле стоит на ногах.

    – Что случилось? – повторила Наташка, как только смогла совладать с непослушным языком. В теле наблюдалась сильная слабость, но ничего не болело. Просто мышцы расслабились настолько, что отказывались вспоминать, для чего предназначены.

    Постепенно восстанавливалась память, приоткрывая последние события. Она пришла на берег вместе со всеми остальными, чтобы лицезреть гуру. Посмотреть издалека, вечером перекинуться парой слов, убедиться, что это просто чудик, желающий повысить свою значимость, прикидываясь кем-то более интересным, посмеяться и вернуться к устройству своей жизни на поверхности, в том числе личной. А потом она что-то увидела... что-то такое, отчего мозги напрочь отключились. И она пошла, чтобы рассмотреть этого гуру... это существо ближе. А дальше она ничего толком не помнит, разве что отрывочно, кусками: будто она стоит возле гуру в толпе остальных женщин, покачиваясь, как безмозглый зомби и ждет не пойми чего.

    Что с ней произошло? Почему расходящиеся аквели, кстати... вокруг гуру стояли только женщины... почему они так смотрели, будто желаемое чудо случилось не с ними, местными жительницами, как они надеялись, а именно с ней, чужачкой?

    – Что произошло? – вот теперь в голосе послышался писк. Сколько бы ты описывал ужастиков, если что-то ужасное случается с тобой, реагировать будешь как презираемые, тыщу раз изученные обыватели. Это инстинкт, ничего тут не поделаешь.

    – Тебя выбрал гуру, – наконец, ответила Полина. Сказала нехотя, будто была вынуждена выполнить черную работу.

    – И что это значит? – Наташка попыталась распрямиться, однако не удалось – плечи так же висели, как и руки. Все, что оставалось – задействовать строгий голос. – Ну! Не молчи.

    – Он... ну, как говорят, позвал тебя – и ты к нему пришла. Он назначил тебе, как бы так сказать помягче, личное свидание.

    – Какое свидание? О чем ты?

    – Разве ты не знаешь? То самое... свидание, когда он приглашает к себе в гости и... ну, в общем...

    И снова внутри все сжалось в агонии страха грядущего. Нюх ее редко подводит, вот беда и докатилась до порога и замерла в ожидании, когда ее впустят в дом.

    – Не увиливай, Полина! Говори все сразу, иначе я тебя придушу!

    – Я вроде говорю, – пролепетала та.

    – На какое свидание от меня пригласил?

    – Ну... на интимное. Разве ты не знаешь?

    – Я не знаю! Что ты имеешь в виду?

    – Подруга, да ты как будто первый день замужем.

    Наташка проигнорировала панибратское обращение.

    – Просто скажи – и все!

    – Почему ты сама не знаешь, поражаюсь, тоже мне, журналистка. Все, не кипятись! Нам много раз говорили – иногда гуру приглашают в гости... женщин. И возвращают их совсем другими, как будто вычистили из сосуда все дурное и грязное, оставили только физически и психически здоровых и счастливых.

    – Это я слышала. Но причем тут интим?

     – Ну да... О подробностях группе не рассказывали, но все равно все на слуху.

    Наташке вдруг стало холодно. Что еще она пропустила, пока гонялась за тенью пещерного маньяка и мерзла в каменной ловушке, пытаясь соскрести со стен королевский бузун?

    – Говори уже!

    – Сложно объяснить, я и сама плохо поняла. Но сам процесс очистки, посвящения, объединения, называй, как хочешь, сравнивают с тантрическим сексом. Слышала о таком? Подразумевается, что когда физически тело находиться в состоянии экстаза, легче впустить в разум, который не загружен физическими мелочными желаниями то самое зерно, что они все тут пытаются вырастить. Они считают, что по сути, это прямое общение с абсолютом, где гуру выступает в роли партнера и проводника.

    Наташка вздрогнула, но спорить не стала. Смысл кричать 'нет'? Кто станет слушать, ведь судя по реакции окружающих, это вполне распространенное среди аквелей представление о связях с гуру. Споры в таких случаях бессмысленны и бесполезны.

    Прямо как живое появилось лицо Галины Сергеевны, которая заумным тоном вещала: 'Как и в любой другой системе религиозных верований, особое место у аквелей отведено сексуальным отношениям. Здесь это нечто большее, чем продление рода. К примеру, древне индийская 'Камасутра' называет занятия сексом 'божественным единением'. Подобные оттенок пытаются придать сексу и аквели'.

    Хотя ей от этого ни жарко, ни холодно.

    И повезло же так влипнуть! Тоже мне, нашли желающую очиститься изнутри и снаружи, черти их дери!

    – Ладно, пусть так. Он меня пригласил на сеанс этого самого тантрического секса. И что?

    – Ничего. Он выбрал спутницу и ушел, вместо того, чтобы гостить в Ракушке, потому что его планы изменились. Так всегда бывает. Завтра он за тобой вернется.

    – Я не собираюсь никуда с ним идти, – отрезала Наташка. На секунду перед глазами всплыло лицо мертвой девушки. Еще неизвестно, кто именно убивает за пределами жилых пещер. Все может быть... Какие такие прогулки в лес серого волка, да еще добровольно? Мало ли, что он нас пригласил, может, мы девушка переборчивая. Не-ет, мама нас такому не учила!

    – Не знаю, собираешься или нет, но все уверены – это вопрос решенный, – буркнула Полина, тщательно высматривая дорогу.

    Наташка вдруг остановилась, хлебнув воздуха. Вопрос решенный. Они все уверены. Все... Вокруг как-то резко похолодало.

    – А где Гонза?

    Соседка помолчала, а потом неловко произнесла.

    – Они с Рафой ушли сразу после того, как ты бросилась на берег к этому существу.

    Наташка перестала не только дышать, но и кажется моргать.

    – Полина, а ты... ты же видела гуру? Тебя он тоже притянул?

    Та задумалась.

     – Было пару секунд, когда меня накрыло. Такое странное ощущение – хотелось все забыть и броситься вперед. Искать что-то важное. Но потом вдруг так же быстро отпустило, я даже толком не поняла, что произошло. Но ты... ты как безумная шла, выверенным шагом, ни секунды не раздумывая. Со стороны смотрелось жутко, как будто тебя выключили и осталась одна оболочка.

    – Что сказал Гонза?

    – Ничего. Он так быстро отвернулся, я даже лица толком не разглядела, и очень быстро ушел. Рафа извинился и бросился за ним следом. Это все.

    Наташка подумала и неожиданно оттолкнула ее руку, которая столько времени помогала ей идти.

    – Что за бред? Куда он пошел? ОН же мой сопровождающий? Вот и пусть объяснит, что вся эта ересь означает!

    – Наташ... – неожиданно тихо попросила Полина. – Может, не стоит? Он был сам на себя не похож.

    Но Наташка уже молча развернулась и направилась в сторону его комнаты, не обращая внимания ни на голос Полины, ни на свой внутренний голос, призывающий остановиться и хорошенько подумать.

    Нет уж!

    Что бы там не произошло, она желала слушать объяснения. Это был тот самый зов? Что это все означает? О каком интиме речь, учитывая, что она первый раз видит эту... эту особь. Ну ладно, чего корчить из себя святую, бывали моменты, когда в ее кровати оказывался незнакомец, подцепленный в баре. Так их по пальцам перечесть! И она давно завязала с этим, сразу, как только поняла, в какую бездну себя толкает!

    – Гонза! – оказавшись у вожделенной двери, Наташка со всей дури стукнула по ней ладонью. – Открывай!

    Почти сразу же он открыл, но встал на пороге, перегораживая проход. Ушибленная ладонь зудела от боли, что не улучшало настроения.

    Так, все понятно, отныне доступ в личное помещение типа 'конура' перекрыт.

    А еще он молчал, так, будто вообще не умел разговаривать.

    – И как это понимать? – сходу заявила Наташка. Это все просто невероятно бесило!

    Он вопросительно поднял брови, но глаза сверкали чем-то нездоровым.

    – Ты же мой сопровождающий! Должен мне рассказывать правду про ваше тутошнее устройство! Какого тогда ты, как красная девица спрятался под замок? Что это было такое, говори!

    – Что было где? – педантично осведомился он.