Текст книги "С привкусом пещерной соли (СИ)"
Автор книги: Юлия Шолох
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
2
Через неделю пресса всколыхнулась благодаря личному самолету одного всемирно известного певца, который хлобыхнулся в океан и ушел в морскую пучину вместе со всеми находящимися на борту пассажирами.
О, это было нечто! Журналы и телевидение стенали и завывали, как подыхающие от голода волки в ледяную стужу и Наташка накатала душещипательную статью, в очередной раз поражаясь, насколько на самом деле равнодушна к произошедшей трагедии. Песни погибшего она не любила, лично знакома с ним не была. Жалко конечно человека, как и любого другого внезапно погибшего человека, но по простым погибшим не разводят многодневных панихид. Простых не видят. Для нее же звездный певец ничем не отличался от тысяч других ежедневно гибнущих в авариях людей. Страшно другое – представлять, как самолет уходит в воду, а ты оглушен и ничего не сможешь поделать. И знаешь – это конец. Наташка отличалась хорошим воображением, потому старалась не представлять. Пилот, стюардесса... живые люди, умершие страшной смертью. Даже певец такой не заслужил.
Еще через три дня о трагедии все забыли.
К тому времени Наташка научилась жить и со своим проигрышем. Вернее, она старательно научилась о нем не вспоминать, слепо закрыла глаза и затаилась в ожидании, когда же появиться новый шанс.
К прежним причинам (если они действительно существовали) объясняющим желание непременно попасть в Ракушку, добавилось стойкое намерение утереть нос этим двум социопатам, которые в изоляторе так легко и непринужденно обломали все ее тщательно выстроенные планы. Увидеть их морды, случайно столкнувшись на пряже подземного моря. Небрежно поправить лямку бикини и демонстративно пройти мимо! Одно это стоило того, чтобы туда попасть!
На работу теперь Наташка ездила на метро. Так быстрее и проще, да и коробка передач в машине последнее время барахлила, ремонт стоил почти как половина новой, потому она поставила машину в гараж и перешла на метро. Смирилась с подобным положением дел Наташка только потому, что со стороны дома до станции всего-то десять минут хода, а у редакции оно вообще через два здания.
Каждое утро по дороге на работу Наташка останавливалась у газетной палатки и покупала какую-нибудь ненужную макулатуру по выбору продавщицы. Для нее это стало почти такой же традицией, как чашка кофе по утрам. Почему, объяснению не поддавалось. Просто оказалось приятно здороваться, обмениваться быстрыми улыбками, спрашивать, как дела и получать ответ: 'Хорошо', зная, что ответ не изменится независимо от того, что случилось в их жизни на самом деле.
Однажды Наташка даже поймала себя на желании сделать продавщице подношение в виде коробки конфет или сетки апельсинов, но она это желание поборола, как недостойное.
О будущем Наташка старалась лишний раз не задумываться. Если уж неким высшим силам вполне доступен человеческий юмор и желание посмеяться, то с такой же вероятностью у них может возникнуть желание посодействовать ее планам. Журнал с фотографиями пещер она хранила в стопке достойных внимания журналов в виде некоего талисмана из серии: 'Пусть он принадлежит чужим богам, но на всякий случай помолюсь и ему – вдруг сработает?'.
Когда очередным утром Наташка остановилась у палатки и привычно купила толстый еженедельник, на этот раз по детской диете, вместе с ним женщина молча протянула ей небольшую полупрозрачную рекламку с белесым текстом, так что буквы на фоне бумаги выглядели практически неразличимыми.
– Это мне?
– Бери, бери, – тыкала в нее листком продавщица. Наташка послушно перехватила рекламу.
– Что это?
– Вчера приходил покупатэль. Сказал – раздавай. Сказал – но только тем, кому захочется. Денег дал. Ты пэрвая.
– Спасибо, – сказала удивленная и тронутая пояснением Наташка. Губы неожиданно дрогнули и ей пришлось выпрямиться и отвернуться.
Листовку она прочитала только в кабинете и если честно, читала довольно долго и так же долго разглядывала потом, уже переваривая текст. Выцветшие буквы гласили:
'Экскурсии в подземный мир. Звонить по будням после 12'. И номер городского телефона.
Наташка открыла нижний ящик стола, засунула листок далеко в угол и со стуком ящик задвинула. А потом включила компьютер и занялась привычной работой.
На следующий день она хорошенько поскандалила со Свиридовой, которая прозевала время сдачи в номер интервью для своей колонки и потребовала от Наташки какую-нибудь консерву прикрыть дыру. И конечно, какую-нибудь шикарную, потому что достойная Свиридовой статья не может выглядеть дешево, как большинство Наташкиных текстов. О, Наташка с удовольствием объяснила, что та может проделать со своим требованием, как глубоко засунуть и сколько раз провернуть по часовой стрелке. И хотя конечно дыру пришлось затыкать, но вид побагровевшей и дрожащей от злости Свиридовой не мог не греть душу холодным и одиноким вечером. Одиноким, кстати, только потому, что полученное от нового фотографа приглашение совместно провести вечер Наташка, подумав, отклонила, как неразумное. Не настолько ей хотелось общества. Свяжешься сейчас, потом фиг отстанет. Не стоит, в общем, заводить роман с тем, с кем вместе работаешь. Живой мужчина, конечно, вещь в хозяйстве полезная, но вопреки распространенному мнению они все довольно болтливы, быстро привыкают к халяве и постоянно требуют внимания. Причем довольно скоро от простого внимания плавно переходят к ожиданию, что перед ними станут чуть ли не преклоняться. В данное время Наташка не была готова поклоняться ни единому мужику, пусть даже у него имеется теплое тело и всякие другие полезные для женского здоровья органы.
Рекламу на белый свет она вытащила только через два дня.
А позвонила из дома, когда уже темнело.
Через пять минут, отключившись, Наташка с сомнением осматривала листок, на котором сразу под печатным текстом записала адрес и время. Когда в субботу она выехала по указанному адресу, то все еще пребывала в полной уверенности, что это очередной мухлёж. Но не ехать не могла. Пусть очередной развод, но лучше убедиться лично, чем долгое время терзаться сварливой памятью, которая в самый неподходящий момент станет долбить в виски, зудя и утверждая, что объявление могло оказаться правдой.
От конечной станции метро Наташка добиралась еще полчаса автобусом. Нужное ей здание оказалось прилепленным к забору старой бумажной фабрики приземистым домиком, где центральный вход был крепко заперт навесным замком, а на ведущей в полуподвальное помещение двери красовалась табличка 'Агентство ПМ'. Внутри оказался небольшой пустой коридорчик, закончившийся старой деревянной дверью. Наташка для вида постучала, но ответа не ждала, а вошла сразу. Кроме кресла, стола, стула и небольшой тумбочки в углу в комнате ничего не имелось. Ну разве что пожилой бородатый мужчина в непрезентабельном джинсовом костюме, читающий Экономическую газету.
Наташка молча прошла и села напротив стола. Сейчас он развесит по ее ушам завитой в спиральки лапши, назовет сногсшибательную сумму и можно будет со спокойной совестью отправить его по весьма распространенному направлению и уехать домой.
Мужчина молча сложил газету и так же пристально уставился на Наташку.
– Я хочу попасть в Ракушку, – наконец, сказала она, чтобы прервать это странное молчание.
– Зачем? – без особого интереса спросил мужчина.
Наташка встрепенулась. Обычно таких вопросов не задавали, обычно представителей турагентств волновало только, сможет ли она оплатить их услуги.
– Только правду говорите, – добавил мужчина. Наташка вдруг улыбнулась. Ностальгия...
– А как вы узнаете, что я сказала правду? Мысли умеете читать? – не удержалась она от провокационного вопроса.
– Может и умею. Вам-то тоже не узнать, читаю или нет, верно?
– Логично, – улыбнулась Наташка. Странным образом этот человек ей понравился. Вернее, в его обществе не возникало желания закрыться в себе и замолчать. – Зачем хочу попасть? Знаете... не могу сказать. Понятия не имею! Сама бы хотела знать!
Интересно, и как он будет решать, подхожу я или нет, думала Наташка, с улыбкой ожидая ответа. Мужчина тем временем залез рукой в нагрудный карман пиджака и достал клочок плотной бумаги.
– В следующую субботу по этому адресу в семь утра, – толкнул картонку к ней по столу. Наташка автоматически поймала.
– Меня зовут Карл. Группу поведу я. Вам лучше взять отпуск, потому что вы пробудете в Ракушке как минимум месяц. Экскурсий на более короткое время не бывает, к вашему сведению. Родным можете рассказать о своей поездке правду, но малознакомым людям просьба лишний раз не распространяться. Клаустрофобией не страдаете?
– Нет, – машинально ответила Наташка, сбитая с толку потоком разнообразной информацией.
– С парашютом прыгали?
– Нет.
– А смогли бы? Не испугались?
Наташка облизала пересохшие губы. Все это не укладывалось ни в какие разумные рамки. Ни его поведение. Ни вопросы.
– Не знаю... Скорее всего, не прыгнула бы... добровольно.
Мужчина кивнул.
– Вещей не берите. Запрещено все, кроме пары сменной одежды, легкой, потому что там жарко. Запрещена любая техника, любые лекарства, если вы больны так сильно, что не можете без лекарств, вам придется отказаться от поездки.
– Я здорова.
– Ни еды, ни питья не берите. Ваши вещи тщательно проверят, потому не пытайтесь протащить что-то тайно. Косметика, духи тоже запрещены. Можете взять полотенце, мыло и шампунь. Вам понятно?
Наташка качнула головой и принялась ждать дальше, но мужчина молчал.
– И все? – уточнила она.
– А что еще? Вы хорошо слышали, что я сказал? Все запомнили?
– Да.
– Тогда до субботы.
Наташка еще немного подождала.
– Подождите... И вы не хотите получить за оплату своих трудов денег?
Мужчина понятливо прищурился. Заботливо подстриженная борода зашевелилась от его смеха.
– Можете взять денег с собой. Заказы из верхнего мира вам придется оплачивать самостоятельно. Но все необходимое вам выдадут, так что все эти заказы – просто капризы неприспособленных обходится без чрезмерных благ цивилизации людей. Я бы их отменил... Но не все так принципиальны.
– И все... – снова пробормотала Наташка, в голове которой не укладывалось, что это правда. Что она на самом деле нашла настоящее агентство. Что она...
– А как же собеседование? – от растерянности она так и сыпала глупостями. Столько искать... Казалось, препятствия на пути к цели должны возвышаться непроходимыми горными массивами, на грани человеческих сил и возможностей, а тут все так просто!
– Вы его прошли, – спокойно сообщил мужчина.
И поняв, что самостоятельно двигаться и что-то решать она неспособна, добавил:
– Идите. У меня назначено еще несколько встреч.
Потом Наташка, как ни старалась, так и не смогла вспомнить, каким образом добралась до дома.
Первыми мыслями, конечно, возникли подозрения, что ее заманивают в укромное место с целью выкрасть. С какой только стати? Богатых родственников и любовников у нее не имелось. Продажа за рубеж проституткой? К чему такие сложности, когда тысячи юных девчонок едут куда только скажешь, стоит лишь пообещать в обмен на послушание отсыпать немного гламура? С ними проще договориться, зачем им не самая послушная и не самая глупая из женщин Наташка? Был еще вариант – месть кого-то, по чьему доброму имени Наташка прошлась в журнале, но она бы, наверное, знала своих врагов. Ведь знала бы?
Но, в общем, кого к чертовой матери, волнует такая лабуда? Никакие подозрения не способны ее остановить. Оставалось только хоть как-то обезопасить себя, хотя если это ловушка, то обезопасить однозначно не получиться. Разве что оставить информацию тем, кто захочет за нее отомстить. Таких людей, кстати, тоже нету. Ни друзей, ни врагов...
Ладно. Первый разговор состоялся с Пектусином. Точнее вначале это походило на разговор, но очень быстро переросло в ругань. Естественно, отпускать ее никто не собирался, осенью у населения интерес к жизни бомонда только начинает накаляться, подниматься прямо противоположно температуре воздуха, стремящейся к отрицательным величинам. Отдыхать надо летом, когда народ размяк и киснет по берегам океана, лежа на песке штабелями, как морские котики. И так далее, и тому подобное...
Совершенно неожиданно для самой себя Наташка сообщила, что тогда увольняется. Пектусинин жестко засмеялся.
Тогда она пообещала оставить себе приемлемую замену, одна из новеньких институтских Лиса очень даже подойдет. И еще попросит своих нештатных осведомителей таскать им свежие новости первыми. В конце концов, от нее зависит только общая тема, а журнал вполне способен обойтись тематическими рубриками. Одни помирашки можно растянуть на полномера! В общем, продержаться. И не надо свистеть, что это не так! А когда она вернется, то привезет кучу материала из... Ракушки. Всю правду об аквелях. И возможно, ради такой информации стоит рискнуть?
Конечно, Пектусинин отпустил. Он был совсем не так не глуп, как твердили по углам редакции. По Наташкиному твердому убеждению, основанному на наитии, не раз позволявшем обходить стороной подводные камни в общении с сильнейшими мира сего, на такую должность не может попасть дурак. Ну разве что ему принадлежит компания, но Пектусинин выбился из низов. Наташке не хотелось знать, как и за счет чего, в ее жизни хватало вещей, которые мешают спать спокойно. Но что он далеко не глуп, так это без вариантов.
Всю неделю она потратила на подготовку помощницы Лисы, только-только закончившей институт. Юркая, хваткая девица легко перенимала маленькие, но эффективные способы добавить в пресную новость перцу и единственное, что действительно приходилось тормозить – ее тягу к матершине и сленговым словечкам. Как ни странно, читатели предпочитали, чтобы даже самые неприличные и шокирующие откровения описывались классическим литературным языком. Видимо, так создается впечатление, что читаемая жвачка на самом деле является изысканным деликатесом. Лично Наташке Лиса не нравилась, потому что пыталась подружиться сразу со всеми – с ней, со Свиридовой, с охранниками и посетителями. Причем делала это так неумело, что гнилой интерес налицо, но это не Наташкины проблемы. Даже то, что в ее отсутствие Лиса могла занять ее место так прочно, что не подвинется по возвращению, Наташку сейчас не волновало. В свое время она пробилась на свою должность всего за год работы и пробилась даже без постели, потому что, во-первых, сумела отгородиться и готовить именно то, что, по мнению Пектусина, желал кушать читатель, а во-вторых, не могли же все быть как Свиридова? Кому-то нужно и работать. И конечно, главное – ей очень сильно повезло оказаться под рукой редактора в момент, когда хозяин новообразованного журнала повесил на того подбор подходящих сотрудников. В общем, Наташка прикинула и решила, что Лисе пока не достанет хватки и решимости попытаться переплюнуть ни ее, ни Свиридову. Пусть пока сообразит, что разбазаривает слишком много сил на общение со всеми подряд, вместо того, чтобы копить их и тратить на действительно важные дела.
Только в пятницу вечером Наташка вдруг поняла, что неделя закончилась и уже завтра она окажется очень далеко от дома и... очень глубоко.
Последний вечер она потратила на парикмахерскую, подстригла волосы до плеч, подкрасилась в близкий своему натуральному, но более насыщенный шоколадный цвет и сделала легкую завивку, от которой лицо стало выглядеть куда круглее, чем было на самом деле. Зато глаза заиграли куда более ярким голубым цветом и открылась тонкая шея. Взглянув на себя в зеркало, Наташка осталась полностью удовлетворена увиденным. Потом зашла в магазин, где купила одно натуральное мыло и упаковку хозяйственного, а еще шампунь, пачку прокладок, полотенце и, не удержавшись, связку простых толстых свечей. Под землей же темно, верно? Оставалось надеяться, что она попадет в место, где имеются хоть какие-то удобства, иначе сложно представить, какой окажется жизнь в неблагоустроенной пещере, да еще среди кучи немытых, а следовательно, вонючих фанатиков. Вся надежда на их море...
Уже дома, доедая последнюю колбасу и яйца из холодильника, Наташка встретила квартирную хозяйку, которая пришла за квартплатой за три месяца вперед, как они договорились на неделе.
А проводив хозяйку, Наташка оглянулась по сторонам и поняла, что тянуть больше некуда, так или иначе нужно позвонить. Взяла телефон, деревянным пальцем нажала девятку и стала ждать. Трубку как обычно подняла мама.
– Привет, – бодро поздоровалась Наташка.
– Наташа? – слегка удивленно ответила мама, как отвечала каждый раз, когда та звонила, будто взять да позвонить домой – это что-то для человека совершенно неестественное.
– Да, я. Как поживаете?
– Все нормально! Отец здоров. У нас тут Сашка в гостях с сыном...
Ну, все ясно. Любимый сын с любимейшим внуком в гостях, а тут тебя отвлекает дочь, на которой крест поставлен еще в далеком детстве. Где-то на моменте, когда Наташку с двумя друзьями поймали на воровстве из палатки у остановки пива и сигарет.
– Ясно. Привет им передавай.
– Да, да... А ты как? – спохватилась мама. Воспитание прежде всего, да.
– Я жива, здорова и не под следствием.
– Ну и хорошо, и хорошо, – шептала мама, не заметив издевки. Наташка как воочию ее увидала – та стоит, опершись плечом о косяк и заглядывая в гостиную, где играет внук, а Сашка смирно сидит возле отца. Там, в гостиной находится все, что нужно пожилой женщине для счастья, там твоя душа, но твое тело держит телефон, а правила поведения не позволяют прервать разговор. Отключиться должен тот, кто звонит.
– Мама, я звоню, чтобы предупредить. Я уезжаю в отпуск как минимум на месяц. Звонить не смогу, так что не волнуйтесь, я не потерялась. Вернусь – сама сообщу.
– Ага, ладно, – бесцветно, но послушно повторяла мама. Чего-чего, а возложенные на плечи обществом обязанности по воспитанию детей она выполняла терпеливо и тщательно, пусть временами и безо всякого желания.
– Все, пока.
Наташка отключилась раньше, чем скучный голос в очередной раз покажет, как мало она значит для матери. Помнится, в десять лет такой тон доводил до горючих слез в подушку, а в пятнадцать заставлял ночевать у сынка местного судьи, который благодаря мамаше откосил от армии, за что получил от родителей в подарок отдельную квартиру. Сынок отличался редким сквернословием и имел привычку тащить её в постель, как только приспичит, даже если в это время на кухне выпивали его собутыльники. Тогда же равнодушие заставляло лезть в любую, даже самую сумасшедшую заварушку, что заканчивалось очередным приводом в милицию. Как ее только пронесло с детской колонией? Как ни странно, пронесло именно благодаря родителям, которые считали, что должны нести свой 'тяжкий крест' стойко и уверено, высоко подняв голову. В семнадцать этот голос без сожаления отправил Наташку в одиночестве в большой город. К тому времени они почти год как придерживалась данного себе обещания, что больше ни одна пьяная гамадрила не оставит на ее лице или теле след от удара и уж тем более не заставить делать что-нибудь против ее воли. А для этого нужно всегда уметь себя обеспечивать, чтобы нужды в гамадрилах не возникало. Но это все в прошлом... В прошлом желание привлечь внимание важных тебе людей любым доступным способом. А сейчас мамин голос потерял над ней власть. Потому что то, от чего не может отгородиться тринадцатилетний подросток, легко перекрывается самоконтролем взрослой и самостоятельной женщины.
Должна радоваться, что они вообще есть, думала Наташка, собирая вещи. Что воспитывали, не выпивали, не били и частично оплатили институт.
Многим даже нравится, когда родители не лезут в их жизнь.
Спала она плохо, урывками. Еще бы, впереди еще та авантюра и под большим вопросом, чем она закончится. Может и правда Наташка увидит их... аквелей, море, первородных. А может – пристукнут где-то в подворотне ради денег, которые она взяла с собой или просто по какой-то другой, неизвестной причине, так что никто никогда и останков ее не найдет.
Однако ни скулеж недоказуемых опасений, ни последовательные, вменяемые доводы холодного рассудка не помешали Наташке с утра отключить воду, электричество, забросить на плечо спортивную сумку, запереть дверь и отправиться к месту сборов.
Собственно, чего ей терять? Да и вряд ли ее исчезновение кого-то расстроит, тем более надолго. Ведь она даже не знаменитость.
5
Прибыв по нужному адресу, Наташка обнаружила уходящие за линию горизонта ряды сдающихся в наем складов и транспортных ангаров. К счастью, нужный ангар с номером В-7 оказался практически у остановки. Возле него стояла мерседесовская маршрутка с затемненными стеклами, а возле маршрутки неуверенно переминались с ноги на ногу несколько растерянных людей.
Из ангара, на первый взгляд совершенно пустого, вышел Карл, одетый в тот самый джинсовый костюм, но теперь не первой свежести, коротко взглянул на часы, оглядел людей, видимо, убедился, что все желающие прибыли и сразу пригласил занимать места. Сам тем временем запер ворота. Наверняка, ангар сняли на время и придя сюда через пару дней, никаких следов арендаторов не найдешь, машинально отметила Наташка, усаживаясь на сидение к окну. Особого смысла в выборе места не было, так как окно оказалось совершенно непрозрачным, в поверхности темного стекла отражалось только ее собственное расплывчатое лицо. Сидение водителя и два передних, оставшиеся незанятыми, также были отрезаны от остального салона толстой непрозрачной перегородкой. Проще говоря, сделано все, чтобы пассажиры не видели, куда их везут.
– Дорога займет около двух часов, – раздался из динамика под крышей голос Карла. – Если кому-то понадобится выйти, говорите, я вас слышу.
Все промолчали, маршрутка завелась и покатила вперед, неловко переваливаясь на ухабах. Через несколько минут они добрались до трассы и колеса зашуршали уже по ровному асфальту.
Наташка не знала толком, спокойнее ей стало или наоборот, еще тревожнее. С одной стороны, она едет не одна, вокруг люди, явно такие же, как она любопытствующие сверх меры туристы. Но с другой, она видела поведение тех двух аквелей в изоляторе и вполне могла допустить, что среди туристов затесалась парочка настоящих аквелей-наблюдателей. Тем более изученные перед отъездом книги по сектам утверждали, что сейчас предполагаемых учеников, (то бишь их) должны резко взять в оборот, не позволяя остаться в одиночестве и толком задуматься, что собственно происходит.
Время пути Наташка потратила, наблюдая за остальными пассажирами маршрутки. Всего через пятнадцать первых минут ее попутчики оставили осторожность и заговорили. Первой представилась женщина под сорок, одетая в бежевый костюм, в которых принято путешествовать по джунглям и с круглыми очками на остром носу. Эффектную внешность дамы дополняли цепкие глаза и громогласный голос. Представилась она Галиной Сергеевной, научным сотрудником Института культурологии и сразу же растрепала, что эта поездка – ее давняя мечта, потому что ей необходимо слышать описание складывающихся традиций аквелей от них лично, так как в будущем она намерена написать об их организации серьезную исследовательскую работу. Наташка не включилась в последующий разговор, прикидывая, может ли Галина Сергеевна быть подсадной уткой? Может, без сомнений. Как и каждый из присутствующих. Вспоминая изолятор, Наташка решила, что пожалуй, готова сомневаться даже в самой себе. Как знать...
Это была первая ее улыбка за все утро.
Охотно включился в диалог только пожилой мужчина Михаил Иванович, который чувствовал себя в своем новом спортивном костюме очень непривычно, судя по тому, как он удивлено хлопал себя по бокам и дергал за ворот, будто ожидал поймать рукой узел галстука. О себе он не распространялся, но остальных слушал с удовольствием и задавал множество различных вопросов.
Вскоре они перезнакомились со всеми. Даже Наташка представилась, правда, преуменьшив свои заслуги и сказав, что она одна из младших секретарей руководителя журнала и к самому содержимому журнала не имеет никакого отношения. Название журнала попутчики знали и Галина Сергеевна даже поморщила нос, а после пожалела Наташку, вынужденную вариться в этом непотребстве. Та благодарно улыбнулась и промолчала. По сути ее давно не трогала чужая жалость, потому что возникала она только у тех, кто считал Наташку ущербнее себя. И почему-то Наташкино мнение в этих случаях оказывалось прямо противоположным.
Постепенно люди общались все свободнее, так как одновременно пришли к выводу, что особо агрессивных или неприятных особей среди них не затесалось и даже наоборот, с попутчиками явно повезло. В разговоре совершено не участвовало только две женщины, одна из которых общаться была попросту не в состоянии, а вторая не имела никакого желания. Она сидела у противоположного окна по одной линии сидений с Наташкой, серая и неприметная, вряд ли старше тридцати, но без единого следа ухода за своей внешностью. Кое-как собранные в хвост волосы с отросшими корнями и полное отсутствие косметики на лице. Им, конечно, всем запретили косметику, но все равно по лицу видно, ухаживают ли за кожей или пускают дело на самотек. Женщина явно не пользовалась даже обычными кремами, скрабами и питательными масками. Она сидела, смотря в окно, будто видела сквозь него и кроме имени Полина Александровна ничего о себе не сообщила.
Наташка так и не смогла решить, кто больше всего подходит на роль соглядатая. Неухоженная Полина, которая может, молчит только для того, чтобы не пропустить ни слова из рассказов остальных? Галина Сергеевна, чрезмерно общительная и внимательная? Косивший от армии Костя, который был готов и не в такую глубокую нору залезть, лишь бы не попасть за крепкие армейские стены? Плотная Оксана с вызывающей огненной шевелюрой, больше подходящей юной девушке, чем особам ее лет, то бишь хорошо за тридцать? Улыбчивая, с глазами навыкате Лена, которая казалось и не осознавала, где она и кто? Про последнюю, очень объемную, пропахшую приторными духами женщину и говорить нечего, она казалась очень подозрительной хотя бы потому, что была хорошо поддатой и вскоре захрапела, к счастью для всех, заняв одно из последних сидений. И то с ее стороны постоянно накатывали волны перегара, от которого разговор на некоторое время замолкал.
Наташка слушала внимательно, хотя ничего интересного или познавательного не услышала. Конечно, вряд ли они знали что-нибудь для неё полезное. Откуда? Разговор тек, как и дорога под колесами микроавтобуса. Карл молчал.
Как-то получилось, что Галина Сергеевна взяла на себя роль эксперта по аквелям и, в общем, никто с ней не спорил. Но убедившись, что разговор так никуда и не приходит, Наташка решила, что вполне допустимо попытаться подтолкнуть его в нужную сторону.
– Галина, – сказала она, с трудом вклинившись в паузу между фразами. – Вы ведь довольно давно занимаетесь организацией аквелей, так? А вы действительно думаете, что знаете об аквелях нечто, неизвестное нам?
И улыбку... Улыбку бесхитростную и чистую.
– Думаю, да, знаю, – веско ответила та.
– Но откуда? Вы же там не бывали, – доброжелательно продолжала Наташка. – Я лично подозреваю, вы сильно преувеличиваете вашу осведомленность.
– Может, вы знаете больше? – спросил не столь доброжелательно настроенная женщина. Конечно, куда неоперившейся девчонке зарываться перед взрослой и многоопытной научной сотрудницей Института культурологии...
Но цель-то у Наташки другая.
– Может и знаю, – спокойно ответила она.
– Поделиться не хотите, раз уж вокруг столько внимательных слушателей? Скрывать уже бессмысленно, вскоре все мы окажемся на одинаковом положении.
– Баш на баш? – в лоб спросила Наташка.
Галина Сергеевна задумалась, а остальные примолкли. Полные внимания взгляды не отвлеклись даже на запыхтевшую и повернувшуюся на другой бок пьяную толстуху – ее высоко задравшийся подол остался безо всякого внимания.
– Согласна.
– Я думаю, аквелей гораздо больше, чем принято считать.... И среди них попадаются весьма высокопоставленные люди, – негромко, чтобы не слышал водитель, сказала Наташка. – И даже готова предположить, что они не такие затворники, как пытаются себя подать и далеко не все живут под землей.
– Тоже мне новость, – Галина Сергеевна расплылась в довольной улыбке. – Это каждый из нас давно подозревал.
– А что скажете вы? – Наташку задело ее пренебрежение, ей казалось, что Галина, как и Пектусин не способна представить и оценить реальный масштаб распространения аквелей.
– Могу рассказать, о чем вы точно не знаете. К примеру, про акварелек.
– Про кого? – переспросил Михаил.
– Акварельки... Последнее поколение живущих у подземного моря детей. Говорят, некоторые из них рождаются... с крыльями. Тонкими и прозрачными, как у стрекоз, под лучами света покрывающимися радужными, яркими до боли в глазах разводами. Такие дети умеют парить над водой. Их называют акварельки.
Воцарилось молчание. Наташка почему-то не смогла ничего сказать. Перед глазами висел в воздухе эльф, как его рисовали в детских книжках – тонкий, с улыбкой до ушей, выбивающимися из-под шапки-колокольчика кудряшками и от спины стрелами – острые, длинные стрекозиные крылья.
– Конечно, это просто зачаток легенды, – снисходительно продолжила Галина Сергеевна. – Но по какой-то причине слухи возникли, а на пустом месте они не появляются. У нас решили, что это дети, рожденные без пигмента. Альбиносы. Или какое-то другое отклонение, отчего кожа под светом кажется жемчужной, создает видимость блеска. Если Комитет по нацздоровью решит, что в появлении неполноценных детей виноват образ жизни аквелей, то будут рассматривать необходимость прикрыть их организацию. Но это все в воздухе висит, конечно... Так быстро подобные отклонения не проявляются. Для этого нужны промежутки времени длиною в века.
В дальнейшем разговоре Наташка не участвовала. Гудела голова, полная яростных, красочных картинок. Не в силах от них отрешиться, Наташка смотрела в свое отражение на стекле и видела, как в глазах плещутся крошечные сумасшедшие насекомые, формой отдаленно напоминающие людей.
И даже слышала хрустальный смех...
