Текст книги "Огненное сердце (СИ)"
Автор книги: Юлия Резник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 13
– Что притихла? Устала?
– Объелась. Теперь хочется спать, – зеваю я.
– Поспи. Приедем – растолкаю.
– Да ну. Сколько тут ехать? – машу рукой, отворачиваюсь к окну, и снова кошусь на Димку.
– Что? – смеется тот.
– Твоей маме я совсем не понравилась.
– Ей никто не нравится. Когда-нибудь я тебе расскажу о трудностях сепарации от таких мам, – смеется. – Хочешь страшную тайну? В какой-то мере я до сих пор маменькин сынок.
– Не верю.
– Правда-правда. Но вообще она у меня классная. Я за многое ей благодарен.
– Так ты, щадя материнские чувства, не водишь девочек в дом?
За легким тоном беседы я прячу искреннее любопытство. Ведь правда странно. Ему тридцать. И ни одной девушки, которую бы он представил родне?
– Я живу отдельно, Амалия, – хмыкает Димка, стрельнув в меня глазами. – И в дом я девчонок, как ты сама могла убедиться, вожу. Просто до некоторых пор мне не встречалась девушка, с которой бы я хотел познакомить семью.
Ого. Надеюсь, он ни на что такое не намекает.
Боже, кому я вру? Это ужасно приятно, что именно я оказалась той самой девушкой. Как бы он ни прикрывался нашей дружбой, посыл понятен. Только как бы мне не было жарко от его внимания и воспоминаний о том, что у нас не случилось, поощрять Димкин интерес неправильно и жестоко.
– Значит, ты у нас бабник, Димочка?
– Не. Я задрот, – фыркает он. – Типичный айтишник.
– Ой, не верю, – грожу ему пальцем. Димка задорно смеется:
– Да серьезно тебе говорю. Порой месяцами из-за компа не вылезаю.
А стоит вылезти, девицы сами слетаются на него стайками. Молодой, красивый, при деньгах. Выбор у него наверняка богатый. Среди молоденьких хорошеньких девочек, не обременённых никакими проблемами. Сказано – молодость.
Димка притормаживает на стоянке у офиса, доставив меня в лучшем виде, как и обещал. Понимаю вдруг, что не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. Потому что на телефоне ни одного сообщения от Гатоева. А Димка – он, как и глина, отличное лекарство для души.
– Дим…
– М-м-м?
– Спасибо тебе за сегодняшний вечер. Никогда бы не подумала, что мне такое может понравиться, но это было здорово.
– Фу, Амалия. Какой снобизм, – лыбится.
– Сделай скидку на мое положение! – возмущенно тычу гаденыша в бок. Димка, смеясь, перехватывает мою руку. На несколько секунд замираем, глядя друг другу в глаза. Смех обрывается, улыбки медленно тают. Щеки начинают гореть. Это и стыд за то, что я все же невольно его поощряю. И еще какое-то странное щемящее чувство.
– Когда я могу тебя ангажировать на занятие по росписи? – Димкины пальцы легонько касаются моей щеки, отводя волосы. Жест невинный. Но меня до костей пробирает.
– Даже не знаю. Надо глянуть расписание.
– Тогда потом договоримся?
– Посмотрим, ладно?
Мне физически больно ему отказывать. Но я же вроде как в отношениях с другим. И хочу, действительно хочу узнать, как может быть с Гатоевым в обычной жизни. Только почему же он не звонит?!
– Тогда до завтра, да?
Муса не объявляется ни вечером, ни на следующий день. Ни через три дня. Это сложно пережить. Ощущения сродни безумию. В какой-то момент я реально начинаю сомневаться, что он в моей жизни был.
Гоня от себя сомнения, с головой ухожу в работу. Задерживаюсь в офисе допоздна, домой приезжаю лишь спать. Хорошо хоть, нам возвращают компьютеры. И все более-менее входит в привычную колею.
– У меня есть предложение! – заявляет с порога Димка в конце недели.
– Валяй.
– Как насчет того, чтобы всей компанией выехать на корпоратив?
– Я думала, ты меня по работе чем-то обрадуешь, – хмурюсь я, хотя и признаю, что идея с корпоративом мне нравится. После такой встряски и потом работы нон-стопом хочется тупо расслабиться. И это – отличный способ.
– По работе тоже обрадую. Скоро, – угрожает Димка, подходя ближе. – Так что скажешь? Ты за? Коллектив, между прочим, готов к разврату. Я провел соцопрос.
– Да я не против, – потягиваюсь так, что кости трещат. – Только кто этим будет заниматься? Все и так в мыле. Таню свою под это не выделю. Так и знайте.
– Я все организую! Невелико дело. Ты только бюджет согласуй.
– Считай, согласовала на сумму предыдущего. В бухгалтерии узнай цифры. И как это все правильно провести.
Димка довольно кивает. Хочет еще что-то сказать, может, напомнить о необходимости еще одного похода в гончарку. Но его взгляд останавливается на деле одной из предложенных мне сурмам. У меня ведь так и не дошли до этого руки, думала сегодня хоть глянуть… И вот. Глянула на свою голову.
Давлю в себе желание стряхнуть папку в ящик стола.
– Всерьез планируешь в это ввязаться?
Блин, ну почему каждый считает себя в праве сунуть нос в настолько деликатную тему? Впрочем, сама виновата, нехрен этим заниматься на работе. Другое дело, что на работе я торчу круглыми сутками. Где еще мне этим заниматься?
Злюсь. На себя – в первую очередь, но и на Димку тоже. Не ему меня осуждать. К услугам сурмам обращаются не от хорошей жизни! Но он слишком молод и беспечен, чтобы это понять.
Злость заставляет меня быть жесткой:
– Мы с партнером обдумываем такую возможность.
Димка закусывает щеку. Отчего ямочка на ней проступает еще отчётливей. Неприятно? Прости, малыш. Я тебе не зря сказала, что между нами быть ничего не может. Ты же не думал, что я шучу? Даже если мы потом заигрались.
– Ясно. Ну, я тогда пойду. Если что, ничего не планируй на выходные.
Димка поворачивается ко мне спиной и уходит. Как всегда, преисполненный достоинства. На фоне его я кажусь себе мелкой и мелочной. Хочется крикнуть вдогонку, что замутить корпоратив за два дня нереально. Но я молчу. Пусть сам набивает шишки.
На душе погано. «Мы с партнером», – кривляюсь я перед зеркалом. Ага. Как бы ни так. Нет у меня никого. И не предвидится. Хоть бери и соглашайся на стремное предложенье Сидельника. Но, черта с два, конечно, я на него соглашусь. Хоть эти мысли и мелькают в моей голове в порядке бреда.
«Дома будь в восемь», – падает на телефон с незнакомого номера. Впрочем, тон письма и его форма не оставляют простора для фантазии. Так со мной разговаривает лишь один человек. Сердце обрывается. Ухает вниз, отчего по телу расходятся горячие волны. Которые, впрочем, только подзуживают мою злость:
«А не пошел бы ты?» – набираю в ответ и по-детски отправляю номер в блок. Домой намеренно приезжаю ровно в восемь тридцать. Пусть собакам своим «место» указывает, а не мне. Я, конечно, понимаю, что Муса серьезно за меня вписался, но это не причина вести себя со мной вот так. И уж тем более исчезать из моей жизни почти на неделю без предупреждения.
С колотящимся сердцем выхожу из лифта. В холле тихо. Достаю из кармана ключи и проворачиваю в замке. Чужое присутствие ощущаю интуитивно. Так-то он подкрадывается бесшумно, даже воздух остается недвижим. Толкаю дверь. Захожу в квартиру. Муса разворачивает меня волчком и оттесняет к стене.
– Ка-а-акие люди, – протягиваю я и карикатурно заламываю руки. Гатоев в ответ смотрит на меня так, что в моменте становится стыдно за свое идиотское представление.
– Закончила?
– Ну, прости, что не с красной дорожкой тебя встречаю.
– Ну, прости, что не объявился раньше. Твои проблемы решал.
Мгновенно вспыхиваю. Не знаю, как ему удается одной меткой фразой меня осадить. Я теряюсь. Потому что как бы не пошел сейчас разговор, я все равно выставлю себя истеричной неблагодарной дрянью.
– А позвонить ты не мог? Просто сообщение сбросить? На худой конец, цветы мне послать.
– Цветы?
– Как вариант! – зло смеюсь я. – Чтобы я хоть чуть-чуть понимала, что происходит. И в целом. И между нами.
– Ты моя женщина. Что еще тебе разъяснить?
Когда он вот так это говорит, и правда кажется, что все понятно. Сердце тает. Чтобы не выставить себя полной размазней, все-таки замечаю:
– Муса, ты пропал на неделю!
– И я объяснил, почему. Завязывай скандалить. И сюда иди.
– З-зачем?
– Для закрепления пройденного материала.
– Что? – хлопаю глазами.
– Хочу убедиться, что ты точно поняла, как нужно относиться к своему мужчине. Ну? Может, я как-то дал понять, что меня можно посылать, а, девочка?
– Н-нет, – шепчу, облизав губы. – Я должна относиться к тебе с п-почтением. Как и ты ко мне! – взрываюсь в ответ на предъявы. Муса смотрит на меня с легким волчьим прищуром. Тонкие лучики морщинок убегают к вискам. Завораживающе красиво. Как и последовавший за этим белоснежный оскал:
– Принято.
И все? Типа, скандал исчерпан? Так до конца и не решив, как к этому относиться, замечаю:
– Мне надо в душ. А ты пока осмотрись, ладно? Не стесняйся, чувствуй себя как дома.
Быстро моюсь, проверяю гладкость стратегических мест. В чувствах полный сумбур, но сомнения все же перекрывает радость. И предвкушение. Мажусь перфорированным кремом. Наношу за уши духи. И выхожу к нему, распустив по плечам волосы.
– У тебя еды нет.
– Аха. Я же только с работы. Закажи, чего хочешь. Или… С твоего телефона нельзя, да? – сникаю. Муса дергает плечом. Тогда я протягиваю ему свой айфон: – Выбери, что ты любишь. Я всеядная.
Пока Гатоев листает меню, напряженно за ним наблюдаю. Ну не может же он не понимать, что жить так, как я живу эту неделю, не зная, что происходит, нельзя?! Я хочу знать, в какие игры меня втянули. Неведение убивает. И его «я все решу» не спасает ни капельки. У меня уже был мужик, который вроде бы все решал. От таких нельзя попадать в зависимость.
– Муса, расскажи, что происходит?
– А Сидельник не рассказал?
– Нет.
– Зачем же он тогда приезжал?
Почему меня не удивляет, что Гатоев в курсе его визита? Интересно, а про гончарку он тоже знает? Ладошки начинают потеть. И по затылку будто сквозняк проходится.
– Предлагал стать его любовницей. Представляешь?
Муса отрывается от заказа и, взмахнув длинными черными ресницами, метко ловит мой взгляд.
– Роковая ты женщина, Амалия.
– Да-да, вот так и узнаешь о себе что-то новое. На тридцать шестом году жизни, – со смешком замечаю я, и мы замолкаем. Гатоев заканчивает оформлять заказ, будто плевать ему на то, что я ответила Сидельнику, я – от обиды, что он ни о чем больше не спрашивает. А потом все же вываливаю как есть: – Я боюсь, Муса. Боюсь, что он отыграется на мне за отказ.
Слова, произнесенные вслух, будто высвобождают все мои страхи сразу. И я, совершенно не готовая к таким спецэффектам, вдруг понимаю, что не могу сделать следующий вдох. Грудную клетку будто тиски сжимают. Муса откидывает телефон и перетекает в пространстве к противоположному краю стола.
– Дыши! Давай, голову между коленей…
Первый глоток воздуха врывается в легкие с надсадным хрипом. За грудиной жжет.
– Вот так. Тщ-щ-щ. Ну, ты чего расклеилась? Зубы он обломает. Слышишь?
Обвиваю руками шею Гатоева. Носом в нее вжимаюсь. Восточный аромат успокаивает. Но с губ все равно рвутся некрасивые всхлипы.
– Об-бещаешь?
– Конечно. Все будет хорошо.
Муса гладит меня по спине, а мне мало. Отстраняюсь на миг и зубами его губу нижнюю цапаю. Загнанный зверь всегда кусается. Гатоев шипит. Оттягивает мою голову за волосы. А мне плевать. Я его рубашку расстегиваю. И ремень… Пустота между ног отчаянно пульсирует, требуя ее заполнить. Наши поцелуи совсем звериные. Мы влажно лижемся, кусаемся и сталкиваемся языками, как в бою. Я хнычу, выпрашиваю. С силой пальцы на его плоти стискиваю… Не даю под себя подмять и сама на него насаживаюсь, утопая в черноте глаз.
– Тебя еще воспитывать и воспитывать, – усмехается Муса, сжимая в ладонях мои ягодицы. Жестко опускает меня на себя, даже так все контролируя. Раз, и еще, и еще… Очень хорошо. Вытесняя страх. Высекая стоны.
– Муса-а-а.
Он задирает футболку мне на голову. Я смеюсь, утопая в этом чувственном мороке. Извиваясь, хочу избавиться от тряпки вовсе. Но он ловит ртом мой сосок и принимается жадно сосать. Я всем телом натягиваюсь как тетива и неожиданно в тот же миг себя отпускаю…
Глава 14
Лежу, растекаясь по дивану выброшенной на берег медузой. Косточек вообще не чувствую. Шевелиться лень. Сквозь полуприкрытые веки наблюдаю за Мусой. Повернувшись ко мне поджарой задницей, тот как раз стягивает резинку и небрежно бросает в мусор. Рот слюной наполняется. Хочется его легонько куснуть за эту скульптурно вылепленную ягодицу. А вот чего я больше точно не хочу – так это ругаться.
Гатоев накрывает правой рукой левое ухо и, чуть надавливая, принимается разминать шею. Потом все так же голый подходит к окну, но становится как бы под углом, чтобы его невозможно было увидеть со стороны улицы. Хотя на самом деле это и невозможно. Ведь я живу на высоком этаже. Даже интересно, у него это на автомате выходит, или он все же сознательно контролирует пространство? И как же волнительно наблюдать за его уверенными хищническими движениями…
Пока я на него облизываюсь, Муса достает сигарету и с удовольствием подкуривает. Другому бы не позволила дымить в своей квартире. А ему как будто все можно. Да и сигареты у него какие-то необычные. Пахнет никотином, но еще чем-то приятным, напоминающим о вишне в шоколаде.
Затягивается глубоко и красиво, чуть запрокинув голову. По-бордельному мягкий свет прикроватных ламп вырезает из черноты его острый профиль и зажигает искры на рано поседевших висках. Подумала бы, что рисуется, если бы не была так уверена, что ему уже давным-давно ничего себе не нужно доказывать.
В дверь звонят. Плечи Гатоева каменеют. Это очень заметно – настолько он высушен. Мой пульс пугливо частит.
– Это доставка, – расслабляется он. – Иди открой.
От облегчения даже не огрызаюсь. Вскакиваю, натягиваю халат и несусь открывать. Или я просто уже привыкла к тому, что он говорит преимущественно командами?
Выглядываю в глазок. За дверью стоит парень в курьерской робе. Открываю и утыкаюсь носом в огромный букет тюльпанов.
– Это мне?
– Квартира семьдесят два?
Киваю.
– Тогда вам. Распишитесь о том, что заказ получен.
Я расписываюсь, а сама в некоторой истерике размышляю над тем, как буду это все объяснять Мусе. Мужик он ревнивый – тут и к бабке ходить не надо. Может кровь взыграть. И что мне тогда делать? Вообще ведь непонятно.
Тяжелая корзина перекочевывает с рук на руки. Я как падчерица из Двенадцати месяцев. Только у той были подснежники, а у меня – роскошные лохматые тюльпаны. Тоже, кстати, белые, с красивым и едва заметным градиентом в зелень. Невольно наклоняюсь понюхать. Радостная улыбка растягивает губы от уха до уха. Потому что бутоны действительно пахнут тюльпанами! Такая редкость сейчас…
В кармане булькает телефон. Просматриваю всплывший пуш.
«Ваш заказ выполнен. Оцените или оставьте отзыв».
Мой заказ? Перевожу растерянный взгляд на корзинку, когда меня осеняет! Закусив дрожащие от смеха губы, возвращаюсь в комнату.
– Спасибо, что заказал букет. И оплатил его с моей карты.
Я без претензии. То, что Муса не пропустил спич про цветы и тут же подсуетился, дорогого стоит. Тот же факт, что в целях конспирации он сделал это через приложение в моем телефоне, вызывает лишь желание рассмеяться. Кажется, такие истории обычно и передаются в качестве семейных преданий детям.
– Понравился? – ничуть не смутившись, по-драконьи пуская дым, интересуется Муса.
– Еще как, – втягиваю губы, ставлю корзину на стол и подхожу к нему, чтобы обнять. – Спасибо, – касаюсь груди губами. – Очень щедро, – все же не упускаю возможности его немножечко уколоть.
Муса в ответ на это отстраняется. Я откидываюсь в его руках, с удивлением глядя снизу вверх, когда тот вовсе отходит, вертя головой по сторонам. А найдя брюки, подхватывает их и достает портмоне.
– Да я же просто пошутила, – теряюсь.
– А я нет. Вот. Компенсация, – кладет на стол пару крупных бумажек.
Даже спорить с ним не берусь. Если честно, я пока вообще не понимаю, как такой мужик, как Гатоев, будет мириться с тем, что мои доходы на порядок выше его. Что я в принципе такая, какая есть: яркая, свободная и очень успешная. То и дело где-то мелькаю: в прессе, на телевидении, приковывая к себе внимание. Сможет ли он находиться в моей тени и чувствовать себя при этом комфортно? Или я слишком много хочу?
Нарушая стройный ряд мыслей, опять кто-то звонит в дверь.
– Еда, – комментирует Мусса, натягивая на голый зад боксеры. Возвращаюсь к двери. И все повторяется. Когда курьер уходит, Гатоев забирает у меня из рук увесистый пакет и относит на барную стойку. Естественно, у него даже мысли нет помочь мне их разобрать. Вздыхаю. Нет, все же нам нелегко будет. Ненавязчиво так прошу выложить шашлык на тарелку и открыть вино, пока сама раскладываю салат. Несказанно меня обрадовав, он нехотя подключается к процессу. Хищный зверь, но дрессировке вроде бы поддается. Или нет? Так-то волка не увидишь ни в одном цирке мира.
Окончательно загнаться не получается лишь потому, что у нас разговор завязывается. Обычный. Ни о чем. О детстве, родителях, каких-то незначительных эпизодах из жизни. А ведь мы впервые вот так дружески с ним болтаем. Моей работы тоже касаемся. Рассказываю, сколько сил уходит на то, чтобы минимизировать последствия последних событий. О том, что планируется корпоратив. И даже не делаю тайны из того, что мы с Димкой ездили в гончарку. По лицу Мусы никак не понять, что он по этому поводу думает. Я стараюсь выглядеть невозмутимо.
– Он Сидельника тоже пинал, представляешь?
– И что? – сощуривается.
– Да ничего. Просто интересно, как у Ярика-мудака родился такой сын. Вот и не верь после этого в то, что воспитание и среда гораздо важнее генов.
– Ты просто себя успокаиваешь.
Я так устала, что уже клюю носом, но замечание Мусы заставляет проснуться.
– Почему это?
– Я про анкеты осеменителей, которые ты изучаешь.
– А что с ними не так? – невольно подбираюсь.
– Все. Ребенок должен быть родным и желанным обоим родителям. Это же не игрушка.
– Тут я с тобой спорить не собираюсь. Но что делать женщинам вроде меня? Если не складывается. Оставаться бездетной?
Нет, я же понимаю, что глупо и рано после нескольких дней знакомства что-то от него требовать. Я и не требую, нет. Просто наивно надеюсь, что он найдет такие нужные мне сейчас слова. Вроде – не спеши, давай посмотрим, как у нас сложится. Ну, или что-то в этом духе. А вместо… В уши берушами забивается горькая тишина.
Обижаться мне не на кого. Но обиде плевать на логику. Она распускается в груди диковинным сорняком. И тут Гатоев, вставая из-за стола, нехотя замечает:
– Просто не торопись.
Это же то, что я хотела услышать? Не знаю… Наивная дурочка во мне, конечно, тут же трусливо цепляется за эту мысль. Перетекаю в его объятья. Лащусь, выпрашивая хоть немного тепла. Муса неловко треплет меня по макушке.
– Не знаешь, как долго это еще продлится? Меня страшит неизвестность.
А еще мне хочется перестать прятаться. Мы же не в шпионском боевике! Правда, этого я не добавляю, чтобы его не спугнуть.
– Тебя никто не тронет. Живи спокойно.
– Точно? Откуда ты знаешь?
– Не могу сказать, но инфа – сотка, – криво улыбается Гатоев. – Учись отпускать контроль, женщина, есть вещи, которые надо отдавать на аутсорсинг серьезным дядям. Иначе ты себя просто загонишь.
Опять проносится та же мысль – однажды я уже отдала, и что же? Но я покладисто киваю. Потому как… ну правда. Что еще мне остается?
– Я поеду. Поздно.
Да. Я тоже очень устала. И как бы ни хотелось его остановить, предложить остаться до утра, понимаю, что мне нужно переварить в одиночестве события этого вечера. Провожаю Мусу до двери. Привстаю чуть-чуть на носочки, будто опять выпрашивая поцелуй. И к моему большому удивлению, он получается таким сладким и нежным, что коленки начинают дрожать, а по пищеводу растекается жидкий огонь, как если бы я коньяка хлебнула.
– А, да. Вот еще…
Муса достает из кармана телефон. На этот раз не кнопочный, а дешевый китайский смартфон.
– Что это?
– Для связи, – ворчит. – Там мой номер вбит и установлен мессенджер. Как опять себе всякой херни придумаешь – пиши.
Он невыносим. Но я улыбаюсь.
– Постараюсь ничего не придумывать. Ты вроде бы доступно объяснил…
– Что?
– Что я твоя женщина. А по поводу звонков не волнуйся. Я не из тех, кто будет строчить по сто пятьсот сообщений в час.
– Я бы удивился, если бы ты настрочила, – хмыкает Гатоев. – Ладно. Я ушел.
Дверь только закрывается, а я уже по нему скучаю. Как так? Как это работает? Что за опиум? Ведь сколько мужиков у меня было после Ярика, и ни к одному таких не было чувств. А тут… Нет, не копия его. Просто типаж похожий, и меня уносит без весел.
«Сладких снов», – пишу ему спустя ровно минуту с тех пор, как пообещала лишний раз не наяривать.
«Амалия, спи», – ответом. Я грустно улыбаюсь. Возвращаюсь в спальню, когда телефон пиликает вдогонку: «Тебе тоже сладких».
И моя улыбка расползается до ушей.
Вырубает меня мгновенно. Ничего обдумать не получается. Утром менжуюсь: писать ему, нет? Доброе утро, спокойной ночи – это же в порядке вещей? Или нет? В конце концов, решаю подождать ответного шага. Первой я уже писала. Господи, будто снова пятнадцать!
Когда же звонят из клиники, озабоченные моим долгим молчанием, я прошу дать мне чуть больше времени на раздумья. Может быть, зря. Сомнения мучают, время стремительно убегает. Но я как будто не могу не дать нашим отношениям с Мусой шанс.
Так далеко уношусь в своих мыслях, что приход Димки сразу и не замечаю. Поэтому вздрагиваю, когда он залихватски бахает ладонью по столу:
– Все готово. Надеюсь, ты освободила субботу.
– А что будет в субботу?
– Корпоратив, что ж еще? Ты что, забыла?
– В смысле?
– В коромысле! Нас ждут на базе отдыха «Сосновый бор». Выпивка и жратва закуплены. Повар в аренду взят. Можно еще, конечно, тимбилдинг устроить…
– Нет уж! Давай без этого.
– Ну, я так и подумал, – лыбится Димка. – Тогда что? Природа, речка. Шашлыки под что-нибудь горячительное… И полный дзен.
– В эту субботу? – переспрашиваю недоверчиво, все еще не понимая, как он так быстро все обтяпал. Димка часто кивает. – И все прям могут?
– По такому случаю даже те, у кого уже были планы, не обломались их поменять. Скажи, что ты едешь с нами, и мне не придется вспоминать, что я наполовину горец.
– А то что?
– А то придется тебя похищать.
– Раньше жениться похищали, а теперь на корпоратив. Ну, что за времена.
– Так я и жениться могу.
Димкина смешливость тает в воздухе, будто ее и не было. И вот передо мной уже не парень-весельчак, а взрослый крепкий мужик, который точно знает, чего хочет от этой жизни. Улыбка будто приклеивается к моим губам. Наверное, со стороны это выглядит ужасно нелепо. И хорошо, что в этот момент в кабинет, не стучась, вплывает моя помощница.
– Амалия, ты только глянь, что для тебя принесли!
Это тоже корзинка. И тоже с весенними цветами. Выглядит как маленькая разноцветная полянка. Названий каких-то цветочков я даже не знаю. И вообще вижу их в первый раз. Но точно здесь есть белые и сиреневые гиацинты. Их аромат ни с чем не спутаешь.
– Тут и конвертик есть, – поигрывает бровями Танюша.
Закусив губу, чтобы не выдать своего нетерпения с потрохами, вынимаю открытку.
«Доброе утро».
Очень немногословно. Но от Мусы я уже и не жду чего-то другого. Тем приятнее вот такие неожиданности. Я таю, как сосулька на солнце. Рука машинально тянется к телефону. Вбиваю «Спасибо. И тебе доброго». Отправляю, с улыбкой выныривая в реальность. И, конечно, тут же наталкиваюсь на Димкин взгляд. Когда надо, он тоже может прятать эмоции. Это – как раз тот случай. В океанах его синих глаз – полный штиль.
– Эм… Я отвлеклась. Мы все еще о корпоративе? Конечно, я буду. Спасибо, что помог с организацией.
– Без проблем. Обращайся.
– Тогда до встречи на совещании, хорошо? Уже добьем оставшиеся вопросы, чтобы отдыхать с чистой совестью.
