Текст книги "Паломничество Ланселота"

Автор книги: Юлия Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

ГЛАВА 12

А утром пилигримы обнаружили, что шторм все еще продолжается. Огонь в камине разводить не стали, позавтракали хлебом и рыбой, принесенными с катамарана, запивали холодным чаем.

– Мои электронные часы встали, – вдруг заметил доктор. – Очевидно, русские что-то взорвали в космосе как раз над нами: вся наша электроника вышла из строя – персоник, фонарь и мои часы. Между прочим, я потерял мою свинцовую накладку, когда за водил катамаран под ворота, и теперь у меня ощущение, что мой код тоже вышел из строя.

– После свинца он всегда некоторое время бездействует, не волнуйтесь. У меня есть на "Мерлине" свинцовые грузила, я сделаю вам новую накладку. А вот электроника – это тревожно. Хорошо, если она вышла из строя только у нас, но что если вся планетная электроника отказала?

– Все может быть, – задумчиво сказал доктор, – но мы об этом узнаем только когда встретимся с людьми.

– Ой, что же станет с планетянами, если заглохли все персоники? – ужаснулась Дженни. – Ни новостей, ни выхода в Реальность – люди начнут сходить с ума!

– Мы же не сошли, – пожал плечами Ланселот.

– Мы и не сойдем, потому что мы все трое – чудаки, нам и сходить-то особенно не с чего. Простите, доктор, это не касается ваших профессиональных качеств – тут вы ас. Но кто еще в наше время способен часа ми беседовать друг с другом, как мы? Нормальные люди давно разучились общаться без персоников, они просто не сообразят, о чем им друг с другом разговаривать и, живя рядом, погибнут от одиночества!

– Святая правда, – сказал доктор. – Толь ко бы наше гостеванье в Эльсиноре не затянулось.

– Не будем неблагодарными, – возразил Ланселот. – Если бы мы во время космических взрывов оказались в море, мы бы неизбежно погибли. Здесь сухо и в общем даже тепло. Компания подходящая – тройка сумасшедших пилигримов, как сказала Дженни.

– А если нам вдруг надоест беседовать друг с другом, – сказала Дженни, – мы можем читать книги. У нас есть целых две книги – роман про Маленького Лорда, который читает доктор, и твоя Библия, Ланселот.

– Вот-вот, самое время раскрыть Библию и начать читать Апокалипсис, – усмехнулся доктор. – Ало… Как вы сказали, доктор?

– Апокалипсис, Дженни. Это пророчество любимого ученика Христа апостола Иоанна Богослова о конце света, о гибели человечества.

– Ну и увлекательное же, должно быть, чтение! – заметил Ланселот. – А чего-нибудь повеселее в Библии нет?

– Когда я был юношей и читал Библию, мне казалось, что нет на свете книги более радостной, чем Новый Завет. Я тогда разрывался между двумя своими призваниями: мне одинаково хотелось быть врачом и принять священнический сан.

– Как хорошо, что вы все-таки предпочли медицину, доктор! – заметила Дженни. – Доктор, а в армии хорошие врачи?

– Я ничего об этом не знаю. Почему вы вдруг об этом спросили, Дженни?

– У меня отец и четыре брата военные. А тот брат, который доставил меня на твой остров, Ланселот, служит в ракетных войсках. Знать бы, что с ними…

Ни Ланселот, ни доктор Вергеланн утешительных слов для Дженни не нашли, а потому просто промолчали.

– Какая страшная буря и как темно, – сказала девушка тоскливо. – Как будто сегодня и не рассветало… Доктор, а почему вы хотели стать священником?

– Ах, девочка, я уж и не помню, ведь это было так давно! Наверное, хотел помогать людям. Помню только, что в те годы мы каждый вечер всей семьей читали Библию, тогда это еще было можно.

– А почему Библия запрещена, как вы думаете?

– Трудно сказать. Возможно, это было сделано для того, чтобы сохранить психику травмированного войной и Катастрофой человечества. Мессия, наверное, хотел, чтобы после пережитого ужаса люди начали просто жить, а не задумываться о смысле жизни.

– А вот моя матушка, которая тоже читала Библию каждый день, утверждала как раз обратное: она говорила, что без Бога человек не может вынести выпавшие ему испытания и беды. Между прочим, мне Бог тогда и в самом деле помогал.

– Тебе? Ты верил в Бога, Ланс? – удивилась Дженни. – Верил, и еще как.

– Ой, как интересно! Ну-ка, выкладывай всю правду, сэр Ланселот!

– В детстве у меня бывали сильные боли в спине, которые меня страшно мучили. Эти приступы обычно нападали на меня во время штормов. Матушка тогда дни и ночи напролет сидела рядом с моей постелью, растирала мне спину и вслух молилась Христу, прося облегчить мою боль. И боль по степенно стихала.

– Так, может, тебе массаж помогал, а не молитвы? – усомнилась Дженни.

– Не знаю. Тогда я был уверен, что помогают мне моя мама и Христос.

– Молитва – хорошее лекарство, – заметил доктор. – Когда-то я и сам рекомендовал тяжелым больным обращаться за помощью к Христу. Я уж не помню, многим ли молитва помогла в болезни, но она всем давала силы терпеть и успокаивала душу. Потом появился Мессия, и люди начали поклоняться и молиться Мессу вместо Христа Спасителя.

– Но ведь Месс и есть спаситель! – воскликнула Дженни. – Потому мы и плывем в Иерусалим, не так ли? Разве Месс не спасает самых безнадежных и отчаявшихся? Уж вам ли, доктор, этого не знать!

– Дженни права, – сказал Ланселот. – В юности мне пришлось выбирать между Спасом и Мессом, как вы говорите: я выбрал Месса и не жалею об этом. Но в принципе я ничего не имею и против веры в Христа. Во всяком, случае моей матери она приносила большое утешение. – Понимаю…

Друзья помолчали, а потом доктор вдруг спросил:

– Ланс, как вы отнесетесь к небольшому нарушению закона? Судя по бездействию на шей электроники, нас не застукает Надзор, если мы и вправду немного почитаем Библию.

– Хорошая идея, доктор! Не стоит забывать, что два тысячелетия эта книга была бестселлером. Вы сказали, что в юности считали Новый Завет самой радостной книгой: немного радости нам сейчас как раз не помешает.

– Делать нам все равно нечего, так уж давайте читать эту таинственную книгу, – сказала Дженни. – Меня с детства тянет к запретным вещам.

– Так я схожу на катамаран и принесу Библию, Ланс? – спросил доктор.

– Несите. Но будьте осторожны, не берите Библию правой рукой! Если вы при коснетесь к ней кодом, вы тут же почувствуете что-то вроде удара током: печать Мессии и Библия не любят друг друга. Если это случится, не уроните Библию в воду, она мне дорога как память.

– Я буду очень осторожен, хотя мне кажется, что мой код по-прежнему бездействует, – сказал доктор Вергеланн, поднимаясь со своего спального мешка.

– Вас проводить, доктор? Теперь, кажется, еще и дождь зарядил.

– Не беспокойтесь, Ланс. Куртка у меня непромокаемая, я ее на голову натяну.

Вскоре доктор вернулся и вынул из-под куртки Библию.

– Маленькое чудо, друзья! – объявил он с порога. – Мой код совершенно не реагирует на Библию.

Дженни поглядела на свою правую руку и сказала:

– С моим кодом тоже что-то случилось, он перестал светиться. А у тебя, Ланс? То же самое, вот удивительно! Ага, значит, теперь за нами никто не может надзирать? Доктор и сэр Ланселот Озерный, я вас поздравляю: мы теперь свободны от Надзора! Мы можем делать и говорить все что хотим!

– Как будто ты не делала этого раньше, – усмехнулся Ланселот.

– Но я все-таки помнила о Надзоре, а теперь… Да здравствует свобода и независимость в пределах Эльсинора и его окрестностей!

– Центр Надзора находится в Иерусалиме, а это значит, что Надзор не действует по всей Планете, – заметил Ланселот, разглядывая свой потускневший код. – Учтите, друзья, что наша независимость включает и нашу беззащитность: мы можем совершенно независимо погибнуть, и никто никогда не узнает, где и как это случилось, это во-первых. А во-вторых, как бы нам не превратиться в асов: если наши коды больше не действуют, это означает, что мы отныне не сможем ничего ни купить, ни продать, ни перевести наши деньги с одного счета на другой.

– Ох, об этом я не подумала! А как же твои деньги, внесенные на ММ?

– Увидим. Ладно, не будем заранее горевать. Все равно с проблемой наших кодов мы сможем разобраться не раньше, чем до беремся до цивилизованных мест.

– Совершенно верно, – кивнул доктор. – Ну а сейчас, дети мои, давайте, пока хлещет дождь и воет буря, откроем Библию и начнем читать, как делали люди встарь, когда еще не было ни персоников, ни Реальности. Однажды норвежский король Олав Трюгвасон, бывший язычник, принявший крещение, собрал домочадцев и слуг в своем бревенчатом замке вокруг закопченного очага и при его свете начал читать им Библию. Вот так когда-то христианство пришло в Норвегию.

Дженни уселась на пол рядом с коляской Ланселота и пристроила голову ему на колени, полностью пренебрегая его и своей "зонами комфорта", не говоря уже о "правиле двух вытянутых рук". Доктор открыл Библию и начал читать:

– Родословие Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова…

Пока бушевала буря над Эльсинором, в замке Кронборг пилигримы, натянув на себя всю теплую одежду и укутавшись в спальники, читали Святую Книгу. Днем они читали при тусклом свете, падавшем из окна, а вечерами им светил огонь, разведенный в камине. Доктор и Ланселот читали очень хорошо, а Дженни – по слогам, запинаясь, но свою очередь она уступать никому не хотела. К концу она стала читать гораздо лучше.

И вот Ланселот прочел: "Многое и другое сотворил Иисус: но если бы писать о том подробно, то, думаю, и весь мир не вместил бы написанных книг. Аминь".

Никто не сказал ни слова. Как раз пора было ужинать, и Дженни принялась накладывать в миски кашу, доходившую в уголке камина.

Только после чая Ланселот первый заговорил о прочитанном.

– Пожалуй, я готов признать, что, не смотря на печальный конец, это очень светлая книга, – сказал он. – Пока мы читали, матушкин Христос стоял передо мной как живой. Никогда не встречал ни в одной книге такого удивительного героя. Интересно, как это удалось четырем авторам сохранить единство в Его описании? Судя по стилю, они все четверо были такие разные.

– Я думаю, что знаю ответ, – задумчиво сказала Дженни.

– И что же вы думаете, Дженни? – спросил доктор.

– А все очень просто: эти люди, Матфей, Лука, Иоанн и Марк, записали то, что сами видели или слышали от верных людей. Я думаю, что Христа нельзя выдумать, Его можно только описать. Вот и Ланс говорит, что ничего подобного не встречал в других книгах. А он, наверное, сто книг прочел!

– Да, ничего подобного я в книгах не встречал.

– А в литературе были попытки создать подобный образ, – сказал доктор, – но они никому не удались. Ланс, вам не случалось читать русского писателя Федора Достоевского? несколько

– В библиотеке на моем острове есть несколько его книг. – Роман "Идиот" читали? -

– Читал. Вы думаете, доктор, что Достоевский пытался наделить своего князя Мышкина чертами Иисуса Христа?

– Несомненно. Как вы считаете, ему это удалось?

– Да ничуть! Князь Мышкин – чудесный человек, светлый и добрый, всех понимающий и всех прощающий, это так. Но это физически немощный и душевно нездоровый человек. А Христос – это ясность ума и абсолютное психическое здоровье.

– И физическое тоже. Он здоровый и сильный, – сказала Дженни. – Вы только вспомните, ведь Он постоянно в пути и почти не отдыхает, а питается как скудно! Хлеб, иногда рыба, иногда просто сухие пшеничные зерна, какие-то плоды с придорожных деревьев и только изредка угощение в гостях. Но Он никогда не устает и не болеет! Доктор, вы случайно не знаете, что такое "смоквы"?

– Знаю. Это такие южные фрукты, их еще называют инжиром и фигами. В прежние времена их продавали в свежем и вяленом виде. – Они вкусные?

– Вкусные и полезные. Я советовал варить их в молоке и давать детям при простуде: фиги смягчали кашель, а дети обожали сладкое лекарство.

– Как много всего было в прежние времена! И плотники тогда тоже были?

– Конечно. Так называли людей, работавших с деревом. Они обрабатывали его с помощью топора, пилы, рубанка, стамески и разных других инструментов. Было много деревянных домов, вот как дом Писателя, в котором живет Ланселот, и все дома эти были построены плотниками. – Это была трудная работа?

– Да, это был тяжелый физический труд. Недалеко от нашего дома была мастерская, где плотники изготовляли деревянные оконные рамы и двери. Все соседские мальчишки бегали туда за деревянными чурбачками, мы из них мастерили кораблики. Я до сих пор помню, как славно пахнут древесные стружки.

– Вот видишь, сэр Ланселот Неверующий, и смоквы были на самом деле, и плотники. Значит, и Христос был!

– Дженни! Неужели ты думаешь, что Христос и вправду жил в Назарете с названным отцом и матерью, работал топором и рубанком, ловил рыбу, а потом странствовал и проповедовал, по пути срывая смоквы и пшеничные колосья?

– Именно так я и думаю, Ланс. Вернее, чувствую. Вот ты помнишь сцену, когда иудеи хотели побить женщину камнями?

– Помню. Должен признать, очень сильная сцена.

– Ты обратил внимание, Ланс, что делает Христос, пока иудеи стоят и размышляют, имеют ли они право кидать в нее камни?

– Он сидит, склонив голову, и что-то чертит пальцем на песке…

– А она стоит и ждет. Потом Он поднимает голову и говорит: "Ушли? Ну иди и ты, и больше не греши…". Ланселот, ведь это реальнее, чем Реальность, это же просто, видишь! Будто кто-то стоял рядом с Христом и перепуганной женщиной, наблюдал и запоминал все до мелочей.

– Думаю, Дженни права, и так оно все и было, – сказал доктор.

– Ну, дорогие мои, эту сцену автор мог просто сочинить!

– А кто-нибудь из тогдашних писателей сочинял такие сцены? – спросила Дженни.

– Нет. Но это еще ни о чем не говорит. Просто автор текста опередил свое время в изображении тонких психологических нюансов.

– Так они же не писатели были, Ланс! Значит, это просто точная запись того, что было.

– Ты в самом деле в это веришь, Дженни? – Верю!

– Ты еще скажи, что Христос и сейчас жив и смотрит на нас откуда-то с небес! – засмеялся Ланселот.

– Я бы этому не очень удивилась. Доктор, скажите, только честно, как вы думаете, Христос и сегодня жив?

– Если бы я знал, Дженни, если бы я знал! Когда-то я в это верил всем сердцем, и тогда мне было гораздо теплее и светлее жить на этом свете… А потом мир начал меняться так стремительно, жизнь стала такой, что христианскому Богу уже не осталось в ней места, и на смену Ему пришел Мессия. Теперь я, как и все, верю в Месса.

– А если нам не верить в Месса, то все наше паломничество теряет смысл, – подвел итог дискуссии Ланселот.

– Я согласна, с тобой, Ланс, Мессия – бог. Я почитаю его, преклоняюсь перед ним, уважаю его силу и разум. Но Христа невозможно не полюбить!

– А Библия – чудесная книга, и поэтому давайте читать дальше! – сказал доктор.

– Давайте, – согласился Ланселот. – У нас еще остались деяния и послания апостолов и Апокалипсис.

Через неделю ветер начал стихать, дождь прекратился, но волны все еще были слишком высоки для того, чтобы пуститься в путь.

Зато пилигримы смогли выходить и бродить по Кронборгу и по всей уцелевшей части Эльсинора. Море принесло на берег и выложило грядами массу веток, вырванных с корнем кустов и деревьев, тростника и даже каких-то досок. Все это топливо было мокрым, дымило и трудно разгоралось, но поддерживать в караулке тепло и просушить отсыревшую за время дождей одежду и спальники им удавалось. Ланселот придумал, как использовать дымящие сырые дрова с большой пользой: он нанизал на проволоку соленых лососей и подвесил их внутри камина – коптиться. От запаха копченого лосося у всех текли слюнки, но Ланселот на очередной обед выделил Дженни только одну рыбину:

– Королек, наши персональные коды, похоже, вышли из строя, мы можем остаться без денег до самого Иерусалима. Копченый лосось всегда стоил дорого, мы сможем его продать и купить овощей и хлеба.

ГЛАВА 13

Прошел еще день, и вода под воротами Кронборга начала отступать. Паломники снова спустили катамаран в пролив и покинули Эльсинор. Они обогнули Зеландию и взяли курс на Ютландию – группу островов, оставшуюся от крупного датского полуострова.

У северных берегов Ютландии они еще издали увидели огромное скопление судов, больших и малых, между которыми сновали лодки. Над многими судами в небо поднимались небольшие дымки, видимо, там топили печки и готовили еду. В бинокль разглядели, что с бортов одних плавучих домов на другие были перекинуты широкие трапы, образующие целые улицы, по которым жители могли добираться до самого берега. Стало очевидно, что к берегу через этот город на воде катамаран провести не удастся.

– Что меня удивляет, друзья, – сказал доктор, когда они отошли от Ютландии, – так это топография затопления Европы во время Катастрофы. Понятно, почему уцелели шведские и норвежские земли Скандинавии – большая их часть всегда лежала высоко над уровнем моря. Но каким образом уцелела большая часть низменной Дании? Я помню, что до Катастрофы наивысшая датская точка над уровнем моря была где-то метров сто семьдесят.

– Действительно странно, – согласился Ланселот.

– А вот я знаю! Знаю, почему Ирландия с Шотландией сохранились, а вся Англия ушла под воду, – сказала Дженни. – Англия вместе с Америкой была зачинщицей третьей мировой войны! Кто больше горя принес человечеству, тот больше других и наказан. Ваша Скандинавия триста лет как отвоевалась, потому и уцелела.

– В этом что-то есть, Дженни, – сказал доктор.

– Да нет, друзья, это вы увлеклись. Ваша теория катастроф не работает. Германия в прошлом веке две мировых войны развязала, а в Катастрофе уцелела половина ее земель.

– Германия покаялась в своих прошлых преступлениях, – сказал доктор.

– Но Германия бомбила Сербию, – заметил Ланселот.

– Она и в этом раскаялась и потому пыталась остановить Америку, когда та напала на Ирак.

– А Сербию, между прочим, Катастрофа вообще не задела, – заметила Дженни.

– Все это звучит почти убедительно, – сказал Ланселот.

– Но я опровергну вашу симпатичную теорию одним лишь словом, и слово это – Россия.

– Сдаюсь, – сказала Дженни. – Россия – это угроза всему человечеству…

– Так говорит Мессия! – сказал доктор Вергеланн.

Они обогнули Ютландию с севера, повернули на юг и шли почти до самой ночи. Под вечер они увидели скалистый островок, с моря казавшийся необитаемым, и пристали к нему. Изголодавшийся Патти первым соскочил на берег и бросился выискивать между камней редкие пучки травы. Найдя немного плавника, развели костер, поужинали и улеглись спать у костра в спальных мешках – пилигримам хотелось выспаться на твердой земле.

Утром Дженни проснулась раньше всех и решила поискать укромный уголок, чтобы привести себя в порядок: после полуторанедельного сидения в Эльсиноре ей еще ни разу не удалось как следует вымыться. Она огляделась. Почти весь островок занимала большая серая скала с плоской вершиной, на которой покоились два огромных круглых валуна. Она зашла за скалу и увидела, что остров не был отрезан от суши: каменистая коса с тропой поверху шла от него к недалекому берегу, низкому и топкому на вид, поросшему тростником и кустарником. За плавнями виднелась гряда невысоких дюн, а за дюнами – красные крыши города. Дженни обрадовалась, но сначала все таки выкупалась, вымыла волосы и выстирала кое-что из одежды. Потом вернулась на катамаран, протянула веревку от мачты к палатке и развесила на ней белье. Закончив свои труды, она разбудила Ланселота с доктором, спавших у потухшего костра, и поведала им о своем открытии.

– Надо сходить на разведку, – сказал Ланселот. – Может быть, мы сумеем раздобыть в городе корм для нашего Патти. Бедняга совсем оголодал в Эльсиноре, вид у него грустный и потерянный, как у принца Гамлета.

– Но катамаран нельзя оставлять без охраны, – возразила Дженни. – Давайте сделаем так: мы с доктором возьмем рыбу для обмена, нагрузим на Патти и сходим в город, а ты оставайся на "Мерлине".

По дороге к городу Дженни и доктор увидели пространные поля, засеянные высокими растениями, по виду напоминавшими артишоки.

– А в новостях недавно передавали, что саранча напала на Датский архипелаг, – удивилась Дженни. – Смотрите, доктор, какие прекрасные и сильные растения! Я думаю, это какой-то новый вид артишоков: вы только поглядите, как они похожи на гигантский чертополох! Но, конечно, они далеко не такие красивые.

– Патти наверняка с вами согласен, – улыбнулся доктор, – он совсем не обращает на них внимания. Я вас понимаю, Дженни: чертополох символ Шотландии, и никакому артишоку с ним не сравниться! – Все-то вы знаете, доктор Вергеланн! – Живу долго, – улыбнулся доктор. Они подошли к городу и увидели, что вблизи он вовсе не такой благополучный, каким казался издали. Половина домов в нем была разрушена, а добрая часть города еще и затоплена мутной зеленоватой водой. На высоких местах потрескавшийся асфальт был сухим, а там, где город покрывала вода, улицы превратились в каналы, площади – в лагуны, и дома стояли в воде выше первого этажа – дома без дверей. Но люди в этих домах жили: Дженни с доктором увидели над крышами легкие дымки и еще издали услышали запахи готовящейся еды.

Дженни, Патти и доктор вошли в город поутру, поэтому людей на улицах было немного. На них поглядывали с удивлением, особенно на Патти. Они выбрали горожанина, казавшегося на вид приветливее других и лучше одетого, и спросили его, где в этом городе можно купить еду?

– Я как раз направляюсь на рынок, идем те со мной. – Это в центре, недалеко.

Горожанин провел паломников по самому краю затопленной части города. Они пробирались по замусоренным и покрытым нечистотами улицам, под ногами у них хлюпала жидкая зловонная жижа. Они видели жителей, плавающих по улицам-каналам на плотиках, сделанных из уложенных друг на друга дверей, для прочности связанных веревками и проволокой. Передвигались они с помощью шестов. Некоторые из них снимали что-то с затопленных стен и складывали в мешки.

– Не пойму, что они там собирают? – спросила Дженни.

– Ракушки. Вы увидите их на рынке, но ни в коем случае не покупайте: ими уже половина города отравилась, и многие на смерть. Именно из-за ракушек мне никак не удается уговорить жителей этих кварталов переселиться повыше, хотя там полно свободных домов. А жить тут опасно не только по причине гнилой воды: в затопленных подвалах укрылись водяные монстры, и с наступлением темноты они начинают охоту на людей. Но люди держатся за свои прежние жилища из-за добычи ракушек, травятся сами и травят других – в ожидании, пока Мессия справится с ситуацией.

– В городе нехватка продовольствия? – спросил доктор.

– Голод, – коротко ответил горожанин. – Все посевы уничтожены саранчой.

– Но по дороге сюда мы видели огромные площади, занятые какой-то высокой культурой вроде артишоков. По виду растения казались на редкость здоровыми, – сказал доктор.

– Они здоровы и еще как. Это дьяволох. Саранча его не берет, но и в пищу людям он не годится.

– Я слышал об этом растении в новостях, но в наших краях он не растет. Дьяволох ядовит?

– Хуже. Это растение-мутант, и человеческий организм просто не способен его усвоить. Зато в обратном направлении пищевая цепочка работает отлично: сам дьяволох прекрасно усваивает любую органику. Он уже подбирается к самому городу, и скоро нам придется его покинуть и уходить в глубь острова, а это значит – дальше от моря и от пищи. – А нельзя его уничтожить гербицидами?

– Может, и можно, только гербициды взять негде.

Вскоре они вышли на рыночную площадь. Здесь продавалось и покупалось, вернее, обменивалось, абсолютно все, от ржавых гвоздей и старой одежды до высушенных моллюсков.

– В городе бытует мнение, что если ракушки высушить и прокалить на огне, они теряют свои ядовитые свойства. Бесполезно объяснять жителям, что эта легенда не соответствует истине: бактерии погибают, но токсины остаются, – горько сказал их провожатый. – А теперь, после ядерного космического удара русских, бесполезно просить Медицинский центр о помощи лекарствами: вертолеты больше не летают – электроника отказала. Да и связи с центром нет по той же причине.

Дженни и доктор Вергеланн переглянулись.

– А вы, наверное, врач? – спросила Дженни.

– Хуже. Я бывший мэр этого умирающе го города.

После этих слов спутник распрощался с ними и отправился по рядам, осматривая товары и ведя разговоры с торговцами и покупателями.

Хлеба на рынке они не нашли: как им объяснили торговцы, в городе его просто не было. Зато на самом краю рынка доктор и Дженни увидели большую кучу бурого сена. На сене, подстелив под себя дерюжку, сидел худой белокурый юноша с гитарой в руках. Он тихонько перебирал ее струны и совершенно не обращал внимания на рыночную суету. Его напарник, на вид крепче и бойчее, с темными кудрявыми волосами, сбившимися в настоящее гнездо и с такой же давно нечесаной бородой, ходил вокруг своего товара, приминая взъерошенные ветром сухие стебли, и время от времени выкрикивал:

– Морская капуста, а вот экологически чистая морская капуста, добытая в море! Покупайте, покупайте! Меняем на все! Меняем на все! Пилигримы подошли поближе. похожи.

– Как ты думаешь, Патти, это вкусно? – спросила Дженни ослика, подводя его к груде сухих водорослей.

– Но-но! Держи свою животину подальше от нашего товара – он не для скотов! – А для кого же? – Для людей, конечно! – А попробовать можно?

– Попробовать? Ишь, хитрая! Так и про кормиться можно на рынке, если пробовать все подряд. Подошла какая-то рыжая патлатая девчонка и старикан, похожий на доктора, а с ними осел, и они желают бесплатно лакомиться нашей капусткой! Слышишь, Хольгер?

– Слышу, Якоб, – не повернув головы, безучастно отозвался напарник. – Правду сказать, на поморников они не похожи.

– А кто такие "поморники"? – спросил доктор Вергеланн.

– Будто сами не знаете! – Не знаем. Мы не здешние.

– То-то вид у вас такой сытый. А что меняете?

– Рыбу. И рыба у нас замечательная – копченая лососина.

– Ишь ты! Копченая рыба! Слышишь, Хольгер?

– Слышу, Якоб, – так и не повернув головы, отвечал нелюбопытный Хольгер.

– Хотите менять рыбу на капусту? – спросил Якоб.

– Посмотрим. Так все-таки, кто такие "поморники"?

– Это люди, которых мы в наш город не пускаем. Они живут там, в дюнах, – он махнул рукой в сторону моря. – Опасные люди.

– Понятно, – сказала Дженни. Она развязала мешок и достала из него небольшого лосося.

– Вот эту рыбу мы готовы поменять на вашу капусту, если наш ослик станет ее есть. Можно дать ему попробовать?

Якоб задумчиво поскреб свою запущенную бороду.

– Ладно. Дай, только немного. Ух, а как пахнет рыбка-то!

– Попробуйте и вы наш товар, – предложила ему Дженни, вынула карманный ножичек и отрезала хвост лосося. Якоб взял его, оторвал себе небольшой кусочек, а остальное вложил в руку парнишке с гитарой.

– Ешь, Хольгер! М-м! Она еще и солененькая! Хотел бы я знать, где это люди нынче соль достают? – У нас дома есть запас. – Где это "у нас"? – В Скандинавии.

– Эти люди, оказывается, из самой Скандинавии, слышишь, Хольгер?

– Слышу, Якоб, – ответил Хольгер, отложил гитару и начал аккуратно есть рыбу. Якоб вытер руки о рубашку и спросил: – Вы контрабандисты?

– Нет, мы пилигримы. Идем в Иерусалим.

– В Иерусалим на осле! Ну прямо как в Библии! Слышишь, Хольгер? – Слышу, Якоб.

Якоб взял щедрую горсть сухих водорослей и протянул ее Патти:

– На, пилигрим ушастый, угощайся! Бесплатно!

Патти вежливо взял у него из рук угощение, пожевал, проглотил и потянулся к куче.

– Но-но! Какой шустрый! Попробовал – и хватит с тебя, за остальное придется платить.

– У вас нет пустых мешков? – спросила Дженни. – Мы бы взяли всю вашу капусту, но нам не во что ее сложить.

– А сколько рыбы вы нам предлагаете за всю капусту и за мешки под нее? Пять рыб дадите? – Три.

– Три рыбы – за целый стог капусты и за четыре замечательных, почти целых мешка! А еще пилигримы! Слышишь, Хольгер?

– Слышу, Якоб, – монотонно отозвался Хольгер, не поворачивая головы в сторону спорящих. Дженни с некоторым недоумением заметила, что он еще ни разу не взглянул на них.

– Вы сами говорите, что мешки не новые. Вон тот, сверху, совсем дырявый. – Вы эту рыбину тоже в счет включите? – Конечно. – Ну так она тоже не совсем целая. – Я же для вас от нее кусок отрезала!

– А я вам дал за него горсть сена. Меняю сено и не совсем целые мешки на четыре не совсем целых рыбины. – Вы настоящий грабитель! – Да и вы девушка не промах. – Точно. Три с половиной лосося. – Четыре. – Три с половиной – крупных. Доктор удивленно наблюдал, с каким увлечением торгуется Дженни.

– Ладно, давайте четыре мелких – и по рукам, – предложил Якоб. – Идет?

– Идет, – ответила Дженни и вынула из мешка еще три рыбины.

– Вставай, Хольгер, будем укладывать товар.

Ленивый напарник встал, подобрал гитару и отошел в сторону, а Якоб взял мешки, на которых тот сидел, и начал укладывать в них проданный товар, плотно его утрамбовывая. Получилось как раз четыре полных мешка, и Дженни с Вергеланном связали их попарно и погрузили на Патти.

– Вот мы и расторговались на сегодня и можем идти домой. Слышишь, Хольгер?

– Слышу, Якоб, – ленивый напарник уложил свою гитару в порыжевший от старости футляр и закинул его на спину.

Якоб завернул лососей в тряпицу, обернул клочком старого мутного и ломкого пластика, сунул в сумку, повесил ее на плечо, потом взял своего напарника за руку и собрался уводить его с рыночной площади. Только тут Дженни и Вергеланн поняли, что Хольгер слеп. Дженни сочувственно вздохнула, уж очень красивый юноша был этот Хольгер – стройный, светловолосый и синеглазый, с небольшой аккуратной бородкой. И кого-то он ей очень напомнил.

Именно слепой их и спас. Он вдруг остановился, прислушался к базарному шуму и сказал:

– Якоб! Сюда идет Косой Мартин со своими людьми. Помоги пилигримам скрыться, иначе он их ограбит – отнимет ослика. Слышишь, Якоб?

– Слышу, Хольгер. А где сейчас Мартин и его банда, куда они идут? – озабоченно спросил Якоб.

– Сейчас они вошли в палатку к Стену-оружейнику. Если мы сразу же двинем в дюны, они нас, может, и не заметят.

– Ясно. Вот что, голубчики пилигримы, быстро линяем отсюда в дюны. Ступайте за нами. А там – вы нас не видели, и мы вас не знаем! – А что случилось? – спросила Дженни.

– Хольгер услышал, что на рынке появились наши местные бандиты: у него слух, как у оленя. Косой Мартин и его банда хуже поморников, а у вас такой сытый вид, что они обязательно к вам привяжутся. – Якоб ухватил Хольгера за руку и они заторопились прочь с рыночной площади. – Не отставайте! Мы вас дожидаться не станем, нам тоже есть чего терять!

Дженни потянула Патти, доктор поспешил за ними. Якоб и Хольгер нырнули в улицу между кирпичными руинами, свернули в один, в другой переулок, и через несколько минут все они оказались возле последних домов города. Перед ними были невысокие дюны, поросшие сизой осокой, а далеко за ними виднелась полоска воды.