Текст книги "Паломничество Ланселота"

Автор книги: Юлия Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Ланс, выслушай меня, пожалуйста! Мы должны отправиться в путь сразу же, как только позволит доктор Вергеланн. Мой брат, тот, который нас с Патти сюда доставил, по секрету сказал мне очень важную вещь: среди военных ходят слухи, что вот-вот начнется война с Россией. Планета, конечно, победит, но возможно, что из-за военных действий все передвижения будут запрещены. Он сказал еще, что между бывшей Европой и Скандинавией вот-вот установят кордон. Так что тянуть и рисковать не стоит.

– Твой брат, похоже, добрый и отважный человек, Дженни, и он так любит тебя… Она хихикнула.

– Мой брат настоящий Макферсон и больше всего на свете любит армию, свою карьеру и деньги! Он совсем не добрый, но зато теперь он богатый. У нас был состоятельный дедушка, которого я совсем не помню. Он давно умер и оставил всем своим внукам наследство: братьям больше, мне меньше, но всем с условием, что мы вступаем в права владения только в двадцать один год. Братья уже давно получили свои доли, оставалась я одна. Вот я и передала брату свои права на дедушкино наследство – за то, что он устроил мне маленькое путешествие в Норвегию и положил на мой счет небольшую сумму. От наследства осталось у меня только это, – она подняла руку с браслетом. – Это бабушкин браслет, и он тоже был указан в завещании, но ношу я его с детства. Теперь у нас есть деньги на исцеление, Ланселот, и мы можем хоть сегодня перевести их на счет ММ. К сожалению, мне не удалось получить с него больше, а то ты мог бы лететь на вертолете.

– И за сколько же ты продала свое наследство, Дженни? – За двести планет.

– А велико было наследство? – Лучше не спрашивай, Ланс. – И все-таки? – Двести тысяч планет.

– Да, твой брат провел недурную финансовую операцию!

– Представь себе, Ланс, мы с ним еще торговались! Пришлось мне рассказать ему, на что мне срочно нужны деньги.

– И он согласился доставить тебя к не знакомому человеку и оставить у него?

– Как раз это ему было безразлично. Зато он решил, что у тебя, как у инвалида совсем нет денег, а то бы мне не удалось вырвать у него даже эти двести планет. Если бы он знал, что у тебя уже есть половина взноса, он бы со мной не так торговался! Но я пожадничала и схитрила – я ведь тоже из семьи Макферсонов. Я решила, что нам самим деньги пригодятся в дороге, ведь придется останавливаться в гостиницах и питаться в ресторанах.

"Нам", – сказала она, и опять у Ланселота не хватило духа признаться Дженни, что он никогда не принимал всерьез ее решения отправиться с ним в Иерусалим.

– Есть еще одна новость, которую ты проболел, – продолжала девушка, – теперь батарейки Тэсла уже не выдаются бесплатно, а стоят пять планет штука.

– У меня есть в запасе четыре батарейки.

– Ты думаешь, этого хватит на дорогу в Иерусалим?

– Не уверен. Обычно в год катамаран сжигает одну батарейку, но ведь в море я выходил не каждый день и ходил на катамаране самое большое пять часов. Ладно, на батарейки хватит. А насчет гостиниц и ресторанов, это ты, королек, зарвалась. Спать придется в каюте катамарана, а еду готовить на камбузе. Еще какие расходы предусмотрел мой королек? – Самые важные. Непредвиденные.

– Да, обычно эти расходы как раз и оказываются самыми крупными. Ну что ж, мое королевское величество, я беру у тебя в долг твои двести тысяч в расчете на исцеление. Ну а уж как долго я тебе буду их выплачивать, этого я пока не могу тебе сказать – Надеюсь, что очень долго..?

– Видишь ли, мне нравится твой остров, и я не покину его, пока ты не вернешь мне полностью дедушкино наследство. – Это почему?

– Потому что я – из Макферсонов, а они все жадные, хитрые и очень осторожные. Я буду свирепым кредитором и постараюсь глаз с тебя не спускать. Знаешь, Ланс, я всегда так тосковала, когда тебя не было в Камелоте!

– Дженни! Я не хочу больше ни единого слова слышать от тебя ни о Реальности, ни о Камелоте! С Реальностью покончено, ты меня слышишь, Дженни?

– Да слышу я, слышу… Пойду-ка я лучше вместе с Патти цветы собирать, а то ты на меня кричишь. Ты пока подремли на солнышке. Ланселот так и сделал и даже уснул. Разбудила его Дженни, сунув ему в лицо нагретые солнцем цветы.

– Понюхай, сэр Ланселот, как они пах нут! В Логрисе таких не было!

Ланселот чихнул и похвалил цветы. Дженни бросила всю охапку на одеяло, села рядом и принялась их разбирать.

– Знаешь, моя мать не разрешает держать дома живые цветы ни в горшках, ни в вазах. Считает, что это негигиенично. Но зато у нас полон дом искусственных цветов. Перед Днем Месса и Хэллоуином все эти букеты отдают в химическую чистку.

– Что такое "химическая чистка", Дженни?

– Это такое особое предприятие в сфере обслуживания Семьи. Те, кому разрешено носить свободную одежду и пользоваться коврами, мехами и прочими старинными вещами, могут сдать туда эти вещи, чтобы их почистили.

– Дженни, так твоя семья имеет отношение к Семье?

– Разве я не говорила? Все мои старшие братья – члены третьего круга Семьи, как и все офицеры, а мать как дочь генерала входит даже во второй круг и имеет еще больше привилегий. – А ты, Дженни?

– Я обыкновенная планетянка, но с не которыми привилегиями, положенными мне как члену семьи членов Семьи… Фу, заговорилась!

– Не мудрено. Довольно запутанная иерархия.

– Угу… Мне разрешено носить любую одежду и длинные волосы, пользоваться косметикой и не пользоваться едальником. Ты пробовал еду из Центра питания? Это такая гадость! Но все это уже не имеет значения, потому что теперь все планетяне должны сами себя обеспечивать и едой, и одеждой, и бесплатное удаление волос упразднили, так что все планетяне начинают постепенно обзаводиться прическами… Ланс, ты случайно не умеешь плести венки? Я хочу сплести веночек, но у меня ничего не получается. Оказывается, это гораздо труднее, чем вязать на спицах.

– Когда-то мы плели венки с матушкой. Отбери цветы с гибкими длинными стеблями, одуванчики, например.

Ланселот не сразу, но все-таки вспомнил, как плетутся венки, и показал Дженни. Она очень старалась, и через полчаса венок был готов.

– Что это он у тебя такой растрепанный? – спросил Ланселот. – Такой фасон.

– Впрочем, твоим буйным кудрям именно такой и подходит, другой в них просто потеряется.

Надев венок, Дженни спросила Ланселота: – Хороша ли я, сэр Ланселот Озерный? – Ослепительна!

– Теперь я больше похожа на принцессу, чем на короля, не правда ли, сэр Ланселот? – Скорее на пейзанку. – А это еще кто такое?

– Пейзанка – это на куртуазном языке значит крестьянка. – А что такое "куртуазный язык"?

– Это тот язык, на котором рыцарям приличествует разговаривать с прекрасны ми дамами.

– А кто не разрешает мне вспоминать о Реальности? – Дженни, ты же не думаешь всерьез,

что рыцарство существует только в Реальности? Оно и на самом деле существовало. – Все-то ты знаешь, Ланс. – Не все, но многое мне известно.

– Задавака. А вот знаешь ли ты, что будешь делать, когда вернешься исцеленный из Иерусалима? – Знаю. Сделаю тебе предложение. – Я согласна!

– Ну, Дженни, ты покладиста, как настоящая пейзанка! К чему такая спешка? Мы же говорим о будущем.

– Мы говорим о том, что ты собираешься сделать мне предложение. Могу я заранее дать свое согласие, чтобы потом не было недоразумений? Или нет? – Можешь, конечно.

– Значит, с этого дня мы можем считаться женихом и невестой?

– Считайся, пожалуйста. Можешь даже сказать доктору Вергеланну, что мы обручились. Но учти, я верну тебе слово, если мое исцеление не состоится.

Дженни резким движением убрала руки назад.

– Ну уж нет! Я свое слово назад не возьму, мое слово – королевское!

– Ребенок ты, а не король. И знаешь, что я тебе скажу, невеста? Пора нам собираться и увозить отсюда Патти, а то как бы он у нас не лопнул. Ты погляди, какое он себе пузо наел!

Патти и вправду стоял, свесив крепко набитое брюшко между расставленными точеными ножками, и травкой похрупывал больше из принципа, чем от голода. Он задумчиво жевал, а длинные стебли травы и цветов свисали по бокам его хитрой морды, чрезвычайно ее украшая.

– Тиран ты и деспот, сэр Ланселот. Тут так хорошо, и солнышко нет-нет да выглянет, и Патти так доволен жизнью, и я хотела еще травок лекарственных пособирать, а ты хочешь нас загнать домой…

– Скоро похолодает, и я могу простудиться.

– Ты нашел сногсшибательный аргумент! Собираемся.

Дженни помогала Ланселоту забраться в коляску, явно даже не вспомнив о "правиле вытянутых рук". "Это она уже чувствует себя невестой!" – подумал он. Потом она сложила плед и корзинку с остатками еды в сетку, прикрепленную под сиденьем коляски, и они отправились по лесной тропе к берегу. Цветы она несла в руках, а Патти шел за нею и время от времени через плечо поворовывал из ее букета цветочек-другой.

ГЛАВА 8

В зале заседаний дворца Мессии шел совет, но на этот раз за столом сидели не члены мирового правительства, а маги, астрологи, пророки, колдуны, ведьмы и экстрасенсы.

Докладывал главный астролог планеты Паоло Лоба. На столе перед ним была расстелена астрологическая карта, испещренная линиями, значками и цифрами. Он заканчивал доклад:

– Можно с уверенностью сказать, мой Мессия, что звезды на вашей стороне: Марс – во втором доме, Венера – в четвертом, Меркурий – в зените. Отсюда следует, что ни вам лично, ни благоденствию Планеты ничто не угрожает. Трудности настоящего момента связаны с тем, что Фаэтон все еще находится в пятом доме, но его власть уже подходит к концу, и нас всех ждут счастливые перемены!

– Ты, Лоба, помнится, примерно то же самое говорил и в прошлом месяце. Где же предсказанные тобой перемены?

– Если Мессия позволит, я замечу, что перемены предвещаю не я, а небесные светила. Что же касается гороскопа минувшего месяца, то должен заметить, что я никогда не обращаюсь к своим прошлым астрологическим прогнозам, дабы они не влияли на меня при составлении звездных карт настоящего и будущего – только таким образом можно достичь непредвзятости. Я кончил, мой Мессия.

– И при этом надоел мне как никогда. Составь приличный прогноз для прочтения в новостях, дай планетянам надежду на лучшее будущее и уверенность в том, что звезды на моей стороне, а больше от тебя ничего и не требуется. Пошел вон, болтун!

– Благодарю за внимание, мой Мессия, – сказал великий астролог, свернул в трубку карту, поклонился и с достоинством удалился.

– Барон фон Тарсофф, единственный колдун с мозгами, ты выполнил задание, выяснил, что произошло с моим предшественником в России? – Да, мой Мессия.

Барон фон Тарсофф сидел в кресле поодаль от стола. Это был сухой старик с морщинистым смуглым лицом и свисающими вдоль впалых щек волосами цвета антрацита. У его ног расположился огромный черный дог, и долгопалая, в старинных перстнях, темная рука колдуна лежала на крупной голове зверя. – И что же?

– Во-первых, мой Мессия, в России у тебя был не один предшественник, а целый триумвират – Троцкий, Ленин и Сталин, их настоящие имена – Бронштейн, Ульянов и Джугашвили. Все трое были духовно руководимы нашим Властителем, выполняли одно задание, но между собой состояли в лютой вражде и один другому не доверяли. Им удалось лишить великую державу ее скрепляющего и удерживающего стержня – самодержавия. Императорскую фамилию они истребили и предприняли самые решительные меры для искоренения православной веры и устранения всего, что мешало установлению нового порядка. Они уничтожили треть населения страны. – Прямо как чума, – усмехнулся Мессия.

– Да, мой Мессия, они прошли по стране как чума. Но затем один из них, а именно Ленин, вдруг усомнился в своем особом предназначении и начал бояться грядущего возмездия. Тотчас дух Властителя был от него отнят, и Ленин окончил свои дни в инвалидном кресле, потеряв дар мысли и речи. Двое оставшихся вождей начали сражаться за власть, и после недолгой борьбы Троцкому пришлось бежать из страны. Оставшийся в единовластии Сталин позднее подослал к нему убийц, и Троцкий был убит ударом ледоруба по голове. – Надежное и неожиданное орудие убийства: это должно было произвести устрашающее впечатление на конкурентов в борьбе за власть, не так ли?

– Произвело, мой Мессия. Конкурентов у Сталина после этого никогда не было – только дрожащие от страха соратники.

– Удобное окружение. Так почему же этому Сталину не удалось распространить свою власть на все человечество, если он так хорошо начал в своей стране?

– Это была не его страна, мой Мессия: Сталин был родом из горной страны на юге империи, он плохо писал по-русски и гово рил с ужасным акцентом и даже не очень правильно. Именно поэтому он приказал считать себя крупным специалистом в области языкознания. – Остроумный господин!

– Товарищ, мой Мессия. В России того времени было принято обращение "товарищ", а "господин" – это было бранное слово. – И каков же был конец этого товарища?

– Он тоже был ужасен, мой Мессия. Сталин потерял уверенность в себе и упование на Властителя, и дух Властителя вышел из него. Сталин тут же превратился в дряхлого испуганного старичка. От страха перед убийцами он запирался по ночам в клозете и спал, скорчившись между стеной и унитазом. – Мания преследования?

– Да. Именно страх Сталина перед тайными убийцами и спровоцировал его приспешников на убийство: когда он заболел невинной весенней простудой и слег в постель, его просто-напросто придушили подушкой. – Известно, кто это сделал?

– Все приближенные лица скопом: главный организатор проследил за тем, чтобы на подушку по очереди навалились все участники убийства.

– И после этого попытки начать покорение мира с России больше не повторялись, – задумчиво проговорил Мессия.

– Да, мой Мессия. И менее чем через полвека Россия вернулась к своему ужасному естественному состоянию – вновь стала православной страной. Вы знаете, я сам бежал из России, и я могу вам твердо сказать, что искоренить христианскую сущность ее народа невозможно. Она как сорная трава: стоит прекратить прополку и химическую обработку на самый короткий срок, как православие вновь дает обильные всходы по всей стране. Ужасная страна, ужасный народ! Его можно уничтожить, но нельзя изменить.

– Ну что ж, не так – так эдак. С Россией мне теперь все ясно. Если уж сам Властитель отступился, значит, все-таки – война.

Благодарю, колдун, можешь идти. Новое задание получишь потом.

Черный барон удалился вместе со своим наводящим ужас псом, поклонившись Мессии и не удостоив даже взглядом прочих участников встречи.

– Ну что, ведьмы и ведьмаки, гадалки и прорицатели, паразитки и дармоеды? Есть у кого-нибудь из вас что сказать по существу или будете мне голову морочить? Ну что молчите? Вот ты там, под красным колпаком, ты говорил, что у тебя открылся третий глаз. Углядел ты им хоть одного моего врага?

– Нет, мой Мессия. Но я следил всеми… тремями… троимя… троими…

– Ты хочешь сказать, что у меня нет врагов?

– Они есть, Мессия, но обнаружить их невозможно – они скрыты под покровом Того, Кого мы не называем.

– Вот велю ослепить тебя на все три глаза… Ну, продвинутые, двигайте отсюда! Пошла вон, эзотерическая сволочь! А ты, Памфилия, останься…

Экстрасенсы, маги, колдуньи, прорицатели и ведьмаки бросились к дверям, толпясь, отпихивая друг друга и толкаясь, чтобы выскочить за дверь прежде других. В дверях застряли, но потом кое-как разобрались.

За столом заседаний осталась лишь древняя старуха в черной мантии с капюшоном, опущенным на лицо.

Мессия подошел к распахнутой двери и ударил по ней ногой. Дверь с грохотом затворилась. Он повернулся к старухе.

– Ну, прорицательница, а от тебя я дождусь сегодня чего-нибудь путного?

– Ничего, кроме ответов на любые твои вопросы, Мессия. И отвечать тебе буду не я. – А кто же?

– Не кто, а что – зеркало пророчицы Шалот. Точнее, осколок ее волшебного зеркала, ведь оно было разбито еще в древности.

Прорицательница достала из-под мантии резную шкатулку из темного дерева, поставила ее на стол и откинула крышку. Из шкатулки она извлекла некий предмет, завернутый в красный бархат, развернула его и показала Мессии небольшое зеркало в виде ромба, оправленное в раму из резной слоновой кости. – Любопытно. Мы можем приступить?

– Еще нет. Мне нужна большая карта мира. – Вон она висит на стене. – Нужно расстелить ее на столе. – Сейчас прикажу.

– Нет, Мессия! – Старуха предостерегающе подняла сухую руку, похожую на птичью лапу. – Зеркало уже открыто, и никто не должен входить сюда, иначе оно начнет настраиваться на постороннее лицо. Только мы с тобой можем находиться с ним рядом, поскольку я – не в счет: я уже давно не задаю вопросов даже мысленно. Ты сам сними карту со стены и расстели на столе.

– Памфилия! Ты в самом деле хочешь, чтобы я тебе прислуживал? Ты не забываешься, старушка?

– Прикажешь меня казнить после сеанса, только и всего, – пожала острыми плеча ми Памфилия. – Если будешь недоволен его результатами. – Ну смотри у меня…

Мессия сорвал со стены большую карту мира и расстелил ее на столе. Памфилия разгладила карту, а затем взяла зеркало в обе руки, пристально уставилась в него и начала шептать сухими губами заклинания. Мессия смотрел на нее, чуть иронически улыбаясь одной стороной рта, но смотрел с интересом.

– Готово. Теперь подойди ко мне, встань рядом и задай зеркалу вопрос, на который хочешь получить ответ. – Я хочу знать, много ли у меня врагов?

– Для ответа на этот вопрос не требуется ни зеркала, ни пророческого дара. На него я тебе и так отвечу – у тебя очень много врагов, Мессия. Задай более конкретный вопрос. – Кто желает моей гибели?

– Это уже лучше. Повтори вопрос, глядя прямо в зеркало.

– Что за оптические фокусы, Памфилия? Эти лица в зеркале так и мелькают, ни одного невозможно разглядеть!

– Это ответ на твой вопрос, Мессия. Все эти люди, которых показывает зеркало, хотят твоей смерти.

– Кто из этих людей способен меня убить? Что за чушь – опять сплошной поток лиц!

– Зеркало правдиво отвечает, что при известном стечении обстоятельств все эти люди способны тебя убить, поскольку ты, мой Мессия, все-таки смертный человек.

– Пока – смертный. Дурацкое гаданье! Твое зеркало будто играет со мной в загадки-отгадки.

– Что поделаешь, Мессия, это старая школа волшебства. Попробуй сузить и уточнить свой вопрос.

– Пусть зеркало покажет мне человека, который сможет меня убить.

Поверхность зеркала осталась чистой, в ней отразился только белый потолок зала заседаний.

– Ну вот тебе и ответ, Мессия: никто из людей тебя убить не сможет. Ответ даже лучше, чем тот, который когда-то получил Макбет; ему ведьмы сказали, что его не сможет убить рожденный женщиной, а убит он был тем, кого вынули из рассеченного чрева матери.

– А ну-ка, зеркальце колдуньи Шалот, покажи мне лицо того, кого я буду видеть в миг моего ухода из этой земной жизни! Держись, старушка! Сейчас мы наверняка увидим лицо моего Властителя, а для тебя это зрелище трудно выносимое, хоть ты у нас и продвинутая.

Но Мессия ошибся, зеркало не показало им страшный лик Сатаны. Вместо этого поверхность его затуманилась, а затем пошла волнами золотистой зелени. Нежный зеленый туман этот приблизился и превратился в зеленеющие первой листвой верхушки леса; по лесу вилась тропинка, а по тропинке двигались трое – безногий инвалид в коляске, статная рыжеволосая девушка с венком на голове и маленький серый ослик. Девушка и инвалид беззвучно о чем-то беседовали и смеялись. Потом осталось только радостное лицо белокурого инвалида.

– Это лицо я увижу в миг моей смерти? – изумился Мессия. – Зеркало Шалот лгать не умеет.

– Оно ошибается, и мы его поправим, немножко подкорректируем будущее. Где находится этот веселый инвалид? Может зеркало сообщить нам его местопребывание?

– На этот вопрос зеркало Шалот ответит с помощью карты.

Памфилия осторожно повернула зеркало отражательной поверхностью вниз и подняла его над картой. Тотчас из зеркала упал на карту солнечный зайчик и накрыл собой половину Скандинавии.

– А точнее нельзя? – нетерпеливо спросил Мессия.

– Можно и точнее. Помоги мне влезть на стул, Мессия.

На этот раз Мессия не стал спорить и поддержал прорицательницу под локоток, пока она медленно, осторожно, чтобы не уронить зеркало, влезала на стул, а потом шагнула с него на стол и ступила прямо на карту, подняв зеркало высоко над головой. Пятнышко света стало величиной со старинную серебряную монету и, скользнув по карте, остановилось на западном берегу Скандинавского полуострова.

– Так, – сказал Мессия, – это уже немного яснее – Тронхеймс-фьорд. Сомневаюсь, что безногий урод в сопровождении девчонки и осла может представлять для меня серьезную опасность, но сегодня же он будет схвачен и доставлен сюда, а уж допросить его я сумею.

Прорицательница стала спускаться со стола, и Мессия снова помог ей.

– Хочешь задать еще вопрос, мой Мессия?

– Да. Есть ли на земле сила, способная мне противостоять?

Зеркало вдруг стало похоже на слиток золота, и в этом золоте Мессия и Памфилия увидели отражение множества церквей, храмов, часовен, из которых выходили вереницы монахов и монахинь в белых и черных одеждах, священнослужители и тысячи мирских людей. Они несли в руках горящие свечи, бросавшие теплый отсвет на их радостные лица, и пели на разных языках, в том числе и на планетном. Вдруг они запели особенно громко и торжественно: "Христос воскресе из мертвых…", и в тот же миг зеркальный ромб задрожал в руках Памфилии, в нем вспыхнула и разбежалась лучами ослепительная осьмиконечная звезда, затем лучи превратились в трещины, – и зеркало распалось на мелкие осколки, которые тут же высыпались из рамки. Памфилия страшно закричала. По ее обожженным звездой и пораненным осколками рукам потекли струи темной лиловатой крови. Она застонала и, не обращая внимания на кровь, опустилась на колени, сокрушенно перебирая зеркальные осколки.

– О Мессия! У меня не осталось ни одно го крупного осколка!

– Крепче надо было держать! Теперь уходи и не возвращайся без нового зеркала. – Их в мире больше не осталось… – Захочешь мне услужить – найдешь! Памфилия, всхлипывая, вышла за дверь. Мессия рухнул в кресло и долго сидел без движения, с остановившимся взглядом, совершенно погрузившись в себя. Затем он вдруг поднял голову, обхватил ее руками с уже начавшими отрастать когтями и завыл. Выл он долго, на одной ноте, не переводя дыхания. Охранники, стоявшие за дверью и слышавшие этот вой, закрывали глаза и цепенели от страха.