Текст книги "Паломничество Ланселота"

Автор книги: Юлия Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Болтушку из муки, доктор? – спросила Дженни.

– Да, Дженни. Они голодали не больше двух недель, если считать со времени космического столкновения. Но поскольку пили они очень мало, выходить из этой голодовки надо осторожно. Сделайте им для начала очень жидкую болтушку, чуть позже – крепкий чай с сахаром, а вечером дайте немного бульона из кубиков, только сделайте его со всем слабым. А завтра им можно будет дать бульон с сухариком.

К вечеру Эйлин совсем оправилась. Она вымылась на камбузе, сняла свое голубое платье и надела брюки и блузу Дженни: они были ей велики, но зато широкие рукава блузы не травмировали забинтованную руку и девочка могла ухаживать за матерью. Ужинать Эйлин села за стол вместе со всеми. Она неторопливо и аккуратно пила свой бульон из кружки, держа левой рукой. При этом Дженни заметила, что девочка очень прямо держит спинку, на вопросы взрослых отвечает вежливо, но сама ни с кем не заговаривает – словом, ведет себя как истинная маленькая леди в малознакомом обществе.

После ужина Ланселот объявил, что теперь они с доктором тоже переберутся на палубу, а каюту полностью уступят женщинам. Будку Патти разобрали и превратили в большой тент, под ним разложили матрацы из мешков с сеном и соорудили для Ланселота ложе из пустых ящиков из-под съестных припасов: доктор мог спать на мешках с сеном рядом с братьями, а Ланселоту требовалось более высокое ложе, чтобы он мог в любой момент самостоятельно и быстро перебраться с него в коляску.

ГЛАВА 17

Возле северных берегов бывшей Франции на пилигримов, которых теперь стало уже семеро, напали пираты. Как назло в тот день был штиль, и «Мерлин» шел на моторе, а у преследователей на допотопном военном катере мотор оказался гораздо мощнее. Сначала пираты просто прокричали в мегафон требование остановиться, а когда «Мерлин» попытался от них уйти, быстро настигли его и приказали бросать якорь, угрожающе потрясая в воздухе боевыми винтовками. Ланселот хотел достать из каюты свое ружье, но доктор попросил его до последней возможности не применять оружие.

– Не стоит нам затевать перестрелку, пока они не начали стрелять первыми, – сказал он. – Она неминуемо превратится в бойню, и тогда нам не уцелеть. А больше всего мне не хочется пугать леди Патрицию и бедную девочку, они только-только начали приходить в себя.

– Правда, Ланселот, может быть, все еще и обойдется, – поддержала доктора Дженни. Но сама она вытащила из тайника пояс с револьвером и спрятала его под свитер. Ланселот увидел и недовольно по морщился.

– Сидела бы ты лучше в каюте, Дженни, приглядывала за женщинами, а мы посмотрим, чего хотят эти люди.

Люди хотели еды. Они не обратили внимания на женщин, сбившихся в углу каюты, но унесли все съестные припасы, какие нашли в трюме. Они не обошли вниманием и крохотный камбуз Дженни: какой-то пронырливый пират подхватил двумя кухонными полотенцами кастрюлю с готовящейся ухой и, отворачивая лицо от пара, побежал с нею на свой катер. Пираты не тронули одежды, не спросили об оружии, не забрали ни удочек, ни сетей Ланселота – их интересовала только еда. Хольгер, сидевший под тентом на корме, обнял двумя руками свою гитару и приготовился ее защищать, но пираты на него даже не взглянули. Зато Патти привлек их внимание.

– Скотину берем? – спросил один из пиратов.

– Конечно, это же мясо! Забей его, Жером, а освежуем тушу потом.

Бандит вытащил нож и направился к Патти. И тут Дженни, наблюдавшая снизу за происходящим, одним прыжком выскочила на палубу, на ходу выхватывая из кобуры револьвер. Она крепко зажала его в обеих руках, направляя на Жерома.

– Эй, ты там, как тебя? Жером? Так вот, Жером, ты сам скотина, и я тебя сейчас пристрелю, если ты сделаешь хоть еще один шаг к моему ослику!

Доктор Вергеланн ахнул, а Ланселот рванул свою коляску и загородил собой Дженни: оба ожидали, что сейчас раздадутся выстрелы. Но к их удивлению, главарь только крикнул Дженни:

– Не вздумай стрелять, психопатка! На выстрел подойдут другие, и тогда ни нам, ни вам не поздоровится. Ладно, черт с ним, с ослом! Пора уходить!

И пираты стремительно покинули палубу "Мерлина", развернули свой катер и умчались.

А Дженни рыдала, обнимая Патти за шею. Невозмутимый Патти меланхолично пожевывал рыжую прядку ее растрепавшихся волос.

– Ну не плачь, Дженни-королек, ведь все уже позади, – сказал Ланселот, подъехав к ней с другой стороны и тоже гладя ее по рыжим кудрям, – ты прогнала пиратов. Но скажи мне, ты и вправду могла выстрелить в этого негодяя?

– Не знаю, – сказала девушка, – но боюсь, что если бы он напал на Патти, я бы спустила курок. А теперь мне страшно!

– Может быть, вы отдадите мне револьвер, Дженни? – спросил Якоб. – Убивать я никого не стану, а припугнуть сумею не хуже вас.

– Конечно. Заберите эту гадость. До этого я стреляла только в тире по мишеням и по пустым банкам из-под энергена. – Вы и сейчас не стреляли в человека, Дженни, успокойтесь. Вы просто припугнули его.

– Вы думаете, я бы не стала стрелять в него? – Я в этом убежден, – сказал Якоб. Дженни вытерла слезы и отдала ему револьвер вместе с патронами. Она пошла на камбуз, и оттуда раздался ее возмущенный крик:

– А где моя уха? Где моя самая любимая кастрюля? Ворюги несчастные! Где мой револьвер?

– Конечно, это несчастные ворюги, Дженни права, – сказал доктор Якобу. – Вы видели их лица? Эти люди уже давно голодают. Если бы они не взяли нас на испуг, мы бы сами поделились с ними едой.

– Конечно, поделились бы, – кивнул Якоб, – но не до такой же степени!

– В любом случае догонять мы их не станем, иначе Дженни устроит из-за своей кастрюли Трафальгарскую битву, – сказал Ланселот.

Надувшись, Дженни пошла на камбуз, и вскоре оттуда раздался ее торжествующий крик:

– Они не заметили мои сухари! У нас остались сухари, которые я подвесила в мешке подсушиться! И все приправы, и чай, а главное – соль, они не тронули нашу соль! Ланс, если ты забросишь сеть и наловишь немного рыбы, я снова сварю вам уху! Ну как, я уже могу ставить воду?

С пиратами пилигримам, можно сказать, повезло.

– Интересно, неужели в здешних водах нет ни экологистов, ни полицейских патрулей – одни только пираты? – спросил доктор.

– Я думаю, так оно и есть – сказал Ланселот, готовя сеть к спуску, – у властей теперь плохо с техникой. Вся военная и полицейская техника была напичкана электроникой, а это значит, что вся она вышла из строя. Пока экологисты и полицейские догадаются приспособить для работы обычные рыбацкие суда, пираты успеют ограбить все прибрежные воды.

Первый экологический патруль они встретили недалеко от бывшей Франции, и пилигримы убедились в прозорливости Ланселота: транспортом патрулю служил обыкновенный рыбацкий баркас, только выкрашенный в красный цвет экологической службы. В мегафон прозвучал приказ остановиться, и Якоб, стоявший у руля, заглушил мотор.

– Ну наконец нам встретилась какая-то законная власть, – сказал доктор.

– Что-то преподнесут нам эти представители официальной власти, – мрачно сказал Якоб, глядя на приближающийся баркас экологистов. – Боюсь как бы они не отняли у нас последнее.

Экологисты и клоны заполнили палубу катамарана. Старший экологист, невысокий и приземистый офицер, приказал всему экипажу катамарана встать в ряд и поднять руки вверх.

– Позвольте, – возмутился доктор. – Мы мирные путешественники, мы никого не ограбили и не обидели. Почему вы так с нами обращаетесь?

– А это мы сейчас выясним, – ответил офицер. – Обыщем, допросим – и выясним, в чем вы провинились против закона, и какого именно закона. Но могу заранее сказать, что суденышко ваше мы конфискуем – отличный катамаранчик! На батарейках ходит?

– На батарейках, – мрачно ответил Ланселот.

– И никакой тебе электроники! – обрадовано воскликнул офицер, оглядев рубку. – Чудненько! На таком катамаране можно перевозить большой отряд.

Ланселот начал потихоньку отъезжать к трюму, где в рундуке лежало его ружье, твердо решил без боя катамаран не отдавать. Неизвестно, чем бы кончилась эта встреча, если бы не Эйлин Мэнсфильд. Она вышла из каюты и смело направилась к офицеру. Девочка подошла и остановилась перед ним, в упор глядя на удивленного коротышку – они оказались одного роста.

– Как поживаете, капитан? Я ведь не ошиблась, вы капитан?

– Ну, предположим, капитан, – сказал тот, насмешливо оглядывая стоящую перед ним самоуверенную девочку в закатанных спортивных брюках и слишком широкой для нее блузе.

– Мы с моей матерью, леди Патрицией Мэнсфильд, женой адмирала британского флота, совершаем оздоровительную морскую прогулку. У вас есть какие-нибудь вопросы к нам и к нашей команде?

– Леди Патриция? Супруга адмирала Джеральда Мэнсфильда? А что заставило леди Патрицию отправиться в плаванье на таком непрезентабельном судне да еще с командой, похожей на шайку асов? – удивился капитан.

– Каприз, – коротко ответила Эйлин. – Леди Патриция в своих действиях руководствуется исключительно собственными капризами. А вы имеете что-нибудь против, капитан? На лице капитана появилось сомнение. – Вы, кажется, хотите допросить мою мать? – подняла тонкие брови Эйлин. – Как раз сейчас она отдыхает в своей каюте. Конечно, я могу ее разбудить и попросить подняться к вам, капитан. Не уверена, что ей это понравится, но если вы настаиваете…

Все были уверены, что экологист отступит, но службист взял верх над карьеристом.

– Да, пожалуйста, если вас это не затруднит, юная леди, – сказал он. – А потом я принесу свои извинения леди Мэнсфильд.

Эйлин, не говоря больше ни слова, спустилась в каюту, и через несколько минут леди Патриция поднялась на палубу. Капитан сразу бросился к ней, и на лице его изобразилась восторженная почтительность. Видимо, экологист не раз видел знатную леди на экранах персоников.

– Рад познакомиться с вами, леди Патриция! – воскликнул он, взяв под козырек.

– Извините, но я никогда не знакомлюсь с экологистами, – рассеянно ответила леди Патриция. – Эйлин, ты сказала, что меня хочет видеть офицер. Я полагала, что речь идет об офицере армии или флота. Будь добра, проводи меня обратно в каюту: ты же знаешь, что я не люблю экологистов, – и леди Патриция величаво повернулась спиной к опешившему капитану и, не глядя, протянула руку дочери.

Эйлин чуть развела руками, показывая капитану, что она тут ни причем, взяла мать под руку и отправилась с нею назад в каюту.

Обиделся капитан или нет, это осталось неизвестным, но он ни с кем больше не стал разговаривать и быстро убрался с палубы вместе со своей командой.

– Эйлин, ты просто чудо! – воскликнула Дженни, заглядывая в каюту. – Вы с мамой вдвоем разогнали целый экологический отряд! Эйлин удивленно подняла брови. – Но мама действительно не любит экологистов!

И паломники осторожно продолжали путь в этих людных и опасных водах. Они встречали по пути острова, пестревшие палатками, как цыганские таборы, и острова, казавшиеся необитаемыми. Ночевать они теперь предпочитали на судне во избежание ненужных встреч, едой им служили сухари да рыба, которую удавалось наловить, но искать пропитание на обитаемых островах они не решались.

Они приблизились к северо-западным берегам Франции.

– Прямо по курсу небольшой островок, – вдруг сообщил Якоб, стоявший вахту с биноклем. – Голый остров, а на нем замок или крепость, а может, просто хорошо сохранившиеся руины.

– Это остров Жизор, – объявил доктор, подойдя к висевшей на стене карте, – мы уже в бывшей Нормандии. Я доложу Лансу.

– Пристанем к этому острову, – решил Ланселот, – может быть, на нем есть источник пресной воды: нам давно следует освежить наши запасы.

Доктор вышел на палубу, чтобы лучше рассмотреть остров Жизор. К нему подошла Дженни.

– Крепость Жизор, когда-то построенная тамплиерами, – сказал доктор, глядя на остров.

– Я плохо знаю французскую историю, – вздохнула Дженни. – Кто такие тамплиеры, доктор?

– Это французский рыцарско-монашеский орден, существовавший в двенадцатом-тринадцатом веках. Основан он был в Иерусалиме крестоносцами. Эти рыцари-монахи занимались грабежами, ростовщичеством, торговлей и контрабандой. Грабили они не только язычников, но и православную Византию.

– Ага, они были вроде тех крестоносцев, что заглядывали к нам в Камелот! – воскликнула Дженни.

– Крестоносцы – в Камелот? – удивился доктор.

– Дженни говорит о Реальности. Продолжайте, доктор: что же с было с тамплиерами дальше?

– В конце концов французский король и папа римский, снедаемые алчностью, объединили усилия и разгромили орден с помощью инквизиции и оружия. Но золота тамплиеров они не получили: рыцари-монахи успели его спрятать. На протяжении веков тамплиерские клады искали в самых разных местах Франции. Перед нами одно из таких мест – замок Жизор.

– Какой он мрачный, прямо второй Кронборг! – сказала Дженни, когда они по дошли ближе к острову.

– Вы бывали в Эльсиноре, Дженни? – спросил Якоб.

– Мы в нем пережидали космическую атаку русских.

– Атаку русских? – переспросила Эйлин, стоявшая рядом с доктором и слушавшая его рассказ о тамплиерах. – А вы разве не знаете, доктор, что не было никакого нападения русских на Планету?

– Что ты говоришь, дитя мое? Мы успели увидеть по персонику Месса, объявившего о войне с русскими и о нашем ответном ударе.

– Простите меня, но я знаю, как все было на самом деле. В тот день моему отцу было приказано вывести в океан флотилию кораблей-ракетоносцев. Прощаясь, он сказал маме, что русские способны обнаружить и взорвать наши ракеты в тот самый миг, как они поднимутся в космос и возьмут направление на восток. Когда через несколько часов Мессия объявил о нападении русских, мама сказала: "Это наши ракеты полетели на Россию". В ту же ночь затонул наш "Титаник". Мама не знает, что с моим отцом, поэтому она в таком тяжелом состоянии, а не только из-за того, что нас долго носило по волнам.

Все молча слушали Эйлин и не знали, верить ей или нет. Разумеется, она не лгала, но могла ведь и ошибаться…

Они подошли к Жизору. Громада замка нависала над узким каменистым берегом, кое-где поросшим ивовыми кустами. Похоже, остров когда-то был холмом с крутыми склонами – глубина возле самого берега была изрядная, и Ланселот подвел катамаран почти вплотную к скалистому берегу. Якоб бросил якорь, сходни опустили прямо в воду. Патти первым простучал копытцами по доскам, вбежал в мелкую прибрежную волну и поскакал на сушу.

Пока Якоб и доктор выкатывали на берег коляску Ланселота, доктор и Дженни с осликом в поводу первыми подошли к высоким воротам замка – дубовым, окованным железными полосами, с большими медными гвоздями-скрепами. Доктор толкнул громадные створы, но ворота были наглухо заперты. Тогда он отправился в обход замка в поисках другого входа. Патти, осмотрев берег и не найдя ничего для себя интересного, то есть съедобного, пошел за доктором. Вдруг ослик остановился, покрутил головой со вставшими столбиком ушами, издал радостное "Ийех!" и галопом помчался вдоль стены замка.

– Патти! Патти, вернись! – закричала Дженни.

– Не волнуйтесь, дорогая! – успокоил ее доктор. – Патти увидел свое любимое лакомство.

Действительно, в углу между стеной и выступающей наружу башней, куда и летел окрыленный восторгом Патти, высились заросли чертополоха.

– Ну вот, один из нас уже нашел пропитание, – засмеялся подъехавший к ним Ланселот. За ним шла Эйлин, ведя за одну руку мать, а за другую – Хольгера. Все стояли перед закрытыми воротами и ждали доктора. Вскоре он вернулся и объявил, что других ворот не обнаружил, а стены замка совершенно неприступны.

– Похоже, что там нет никого, кроме птиц, – заметил он. – Вы только послушайте, как они поют там, за стеной.

Действительно, из-за стены замка доносилось громкое и разноголосое птичье пение.

Поскольку в замок войти не удалось, решили устроиться на ночь прямо под аркой ворот: хоть и небольшое, но все-таки укрытие от дождя и ветра. С этим все разошлись по острову в поисках топлива и пресной воды.

ГЛАВА 18

Эйлин шла по берегу, вглядываясь в сплошную полосу водорослей и мусора, вынесенных прибоем. Маленькие крабы, заслышав ее шаги, разбегались и ныряли в кучи вянущих и остро пахнущих водорослей. Среди зелено-коричневых стеблей торчали разноцветные банки из-под энергена, куски обгорелого пенопласта, рваные пластиковые пакеты и другой бесполезный сор. Плавника ей пока не попадалось.

Девочка зашла за серую стену замка и увидела неподалеку купу ивовых кустов. "Там может быть хворост", – подумала она и храбро принялась пробираться сквозь заросли.

Она сразу заметила подходящую сухую корягу, торчавшую из песка, и попыталась ее вытащить. Но это оказался обломок ивового ствола, крепко державшийся за корни, и ей не удалось его ни вытянуть из песка, ни обломить. Утомившись, Эйлин села на теплый песок, а потом и прилегла. Солнце пригрело ее, и она сама не заметила, как сладко уснула. Эйлин не знала, сколько она проспала, когда ее разбудили тихие голоса.

– Как ты думаешь, это мальчик или девочка? – Не знаю. На ней брюки, а брюки носят мальчики.

– Мари тоже носит брюки, а она девочка.

– Что ты, Кей! Мари не девочка, а учительница. Учительницы старые и носят разное, а девочки носят юбки. Вспомни-ка, в наших книжках все девочки нарисованы в юбках, а мальчики в брюках. – Да, правда, Эль.

Голоса были детские, но какие-то странные. Эйлин вспомнила любимую в детстве игрушку: пушистого котенка, который, если положить его на спинку, говорил: "Хочу спать!" и закрывал глазки, а если поднять, пищал: "Хочу играть!". Голоса были чем-то похожи на голос игрушечного котика.

– А пойдем к Дине и скажем, что мы первые нашли девочку.

– Давай еще посидим и поглядим на нее: она такая красивая! Ты посмотри, Кей, какие у нее волосики!

– Если ты хочешь, то давай посидим и посмотрим.

Голоса умолкли. Эйлин, не меняя позы, чуть-чуть приоткрыла глаза. Два человечка, меньше ее ростом, но более плотные, сидели рядом под ивовыми кустами; оба были в широких серых балахонах и в колпачках, один в красном, другой в зеленом. "Это гномы", – подумала Эйлин и успокоилась: гномы могли ей только присниться, и она решила спать дальше. Но гномы продолжали беседу.

– Как ты думаешь, у меня вырастут такие же волосы? Я ведь выбрала себя девочкой.

– Наверное, вырастут. У девочек всегда длинные волосы.

– Дина говорит, что скоро все наши девочки станут красивыми. – А ты уже почти красивая, Эль. – Спасибо, Кей, что ты так говоришь. Эйлин открыла глаза и убедилась, что она не спит, а таинственные существа не исчезают. Теперь они смотрели не на нее, а друг на друга. Существо в зеленом колпачке попросило:

– Кей, взгляни, пожалуйста, не растут ли уже мои волосы?

Под зеленым колпачком оказалась лысая яйцевидная голова клона! Только клон этот был совсем не похож на тех, что Эйлин постоянно видела рядом с экологистами. Оба человечка имели раскосые клоновские глаза и тонкогубые длинные рты, похожие на надрезы, и кожа на лицах у них была того же неестественно-желтого цвета, по которому можно было издали отличить лица клонов от человеческих, но на этом сходство кончалось. Выражением и мимикой лица их были похожи на детские, хотя и несколько странноватые. Леди Патриция говорила, что рядом с клонами дети-монголоиды выглядели бы ангелами; Эйлин монголоидов никогда не видела, потому что их уничтожали сразу при рождении, но она подумала: "Может быть, это не гномы и не клоны, а монголоиды? Они такие симпатичные". Она поняла, что снявший колпачок гном считает себя существом женского пола, точнее – девочкой.

Эль подставила свою голову для обозрения Кею, и ее косенькие глаза совсем ушли под лоб, будто она сама тоже пыталась взглянуть на свою макушку, а длинный рот с мелкими зубами был приоткрыт в ожидании.

Кей долго сосредоточенно рассматривал голову Эль, а потом осторожно дотронулся пальцем до ее макушки. – Ну что там у меня наверху?

– У тебя вот тут не чешется, Эль?

– Я не знаю, Кей. – Эль неуверенно подняла руку и почесала макушку. – Кажется, немного чешется…

– Значит, у тебя уже растут волосы. Я вижу маленькие точечки, и из каждой что-то выглядывает. Надень шапочку, а то простудишь свои волосики.

– Как хорошо, что они уже растут, прав да, Кей?

– Правда, Эль. Вставай, пойдем к Дине и скажем, что мы нашли девочку. – Мы ее первые нашли. – Да.

Человечки встали, и тут Эль увидела, что Эйлин открыла глаза. – Ой, ты проснулась! Здравствуй!

– Здравствуйте, – Эйлин совсем не боялась странных малышей, – а вы кто такие? Вы гномы? Лепрехуны? Может быть, вы хоббиты?

– Мы никто из этих, – сказала та, что была в зеленом колпачке. – Я просто Эль, а вот это – Кей. Мы называемся "воспитанники". А ты кто – мальчик или девочка? – Я девочка. Меня зовут Эйлин. – Ты такая красивая, Эйлин. Почему? – Честное слово, не знаю.

– Все твои люди пошли к Айно, а нас Дина послала за тобой. Эй, идите все сюда, мы нашли ее!

Кусты зашумели, зашуршали, и вокруг зазвучали "игрушечные" голоса:

– Смотрите, смотрите, Эль и Кей уже нашли девочку!

Из кустов появились еще пять таких же странных детей, в колпачках, красных и зеленых, и серых колокольчатых балахонах на железных пуговках спереди. Один из них вышел вперед и учтиво представился:

– Здравствуй, девочка. Я – Эй, а это Эф и Джей. Мы мальчики, а вот это наши де вочки, Си и Ди. А Кея и Эль ты уже знаешь, ведь это они тебя нашли.

– Да, они меня нашли, когда я спала. Меня зовут Эйлин Мэнсфильд.

– Какое длинное имя! Можно, мы будем звать тебя просто Эйлин? – Можно.

Эль подошла к Эйлин совсем близко и спросила: – Можно я тебя буду за руку вести? – А куда ты хочешь меня вести, Эль?

– В школу. Твои друзья уже там. А ты знаешь, Эйлин, у нас тоже скоро будут настоящие имена! – Мне твое имя очень нравится, Эль.

– А нам не нравится, – возразил бойкий Эй и ухватил Эйлин за другую руку. – Это ведь не настоящее имя, а просто буква. В первом классе нам дают временные имена по алфавиту. – А когда вы получите настоящие имена?

– Когда нас крестят и мы станем настоящими людьми.

– Понятно, – сказала Эйлин, хотя мало что поняла из разговоров со странными "клониками", как она стала звать их мыс ленно. Теперь она забеспокоилась о том, что случилось с остальными пилигримами, пока она спала.

А пока Эйлин спала на песке среди ивовых кустов, случилось вот что. Пилигримы набрали топлива для костра и стали разводить костер прямо возле ворот крепости. И вот когда дымок от костра, увлекаемый сквозняком, начал утекать под своды ворот, вдруг послышался скрип железных петель, и ворота медленно растворились. Все вскочили на ноги и отступили от них. В проеме появилась высокая женщина в длинном черном платье, старая и красивая.

– Приветствую вас, король Артур и сэр Ланселот с друзьями-пилигримами, – произнесла она глубоким голосом, в котором звучала и улыбка, – милости прошу в замок Жизор, посетите нашу христианскую школу-пансион. А ваш костер вы, пожалуйста, затушите – его с моря могут заметить экологисты или пираты.

Удивленные пилигримы послушно затушили и затоптали костер.

– Прошу вас, проходите в замок, – пригласила она их, когда с костром было покончено.

– Подождите, а где же моя дочь? – заволновалась леди Патриция.

– В самом деле! Она ушла собирать топливо, а потом я ее больше не видел, – сказал доктор.

– Не беспокойтесь о ней, – сказала женщина, – на нашем острове с девочкой ничего плохого не случится. Она, наверное, просто устала и спит где-нибудь на берегу. Я сейчас пошлю за ней наших воспитанников. Ступайте за мной!

И они все вошли в ворота Жизора вслед за старой женщиной в черном. Пройдя через довольно длинный проем, они оказались на свету и радостно ахнули: весь замковый двор оказался огромным ухоженным садом. Как давно все они не видели нарядных цветущих растений! Даже Хольгер поднял лицо и с наслаждением вдыхал благоухающий воздух.

Женщина повела их к замку по дорожке, вымощенной стертыми известняковыми плитами. Она шла впереди, рядом ехал в своей коляске Ланселот, за ними шли остальные пилигримы и позади всех – Дженни и Патти. Все они, включая ослика, восхищенно оглядывались по сторонам. Когда дорожка из плит сделала один единственный поворот, Дженни оглянулась и не увидела позади серых каменных стен: изнутри стены крепости до самого верха были покрыты сплошным ковром дикого винограда с блестящими зелеными листьями.

В замковом саду многие деревья были никому из пилигримов не знакомы, но и деревья известных пород вели себя здесь необычно: рядом стояли три яблони – одна в цвету, другая покрытая молодой листвой, а ветви третьей склонялись под тяжестью зрелых плодов.

Между плодовых деревьев росло множество цветов. Дженни увидела на клумбе цветущие подснежники и астры, незабудки и георгины. Она спросила у женщины:

– Как это получается, что подснежники и астры цветут в одно время? Они что, с ума сошли?

– Нет, не сошли, – улыбнулась женщина. – Они всегда росли рядом, но цвели в разное время, вот им и захотелось разок взглянуть друг на друга в цвету.

– Посмотрите на небо! – закричал вдруг Ланселот.

Пилигримы подняли головы – небо над островом было синим, чистым и глубоким, без привычной дымки и даже без единого облачка. Они остановились и долго любовались им: все они уже годы не видели чистого синего неба. Женщина их не торопила.

– Да здесь у вас прямо рай Господень, – радостно и удивленно сказал доктор Вергеланн.

– Нет, это только его слабое отражение, – серьезно ответила старая женщина.

– Но как вам удается очистить небо от обычной дымки?

– Оно само очищается над нашим островом.

– Какой чудный остров, как в сказке! – воскликнула Дженни.

– Сказки, найденные в сундуке на чердаке? – с улыбкой сказала женщина. – Да, на нашем острове творятся чудеса, но совсем не сказочные.

– А вы, должно быть, хозяйка всего этого великолепия? – спросил доктор.

– Хозяев у нашего замка много – все, кто здесь живет. Если вы останетесь с нами, вы тоже станете его хозяевами.

– Нет, мы не можем остаться. Мы паломники и держим путь в Иерусалим, – поспешил сказать Ланселот.

– Вот как… – женщина внимательно на него поглядела. – Понятно, некоторые из вас жаждут получить исцеление в Иерусалиме. Но не все, надеюсь?

– Не все, – сказал Ланселот. – Дженни – моя невеста, и поэтому отправилась в путь со мной. Якоб мечтает вернуть зрение своему брату Хольгеру вон тому красивому юноше с гитарой, а у доктора Вергеланна собственная миссия: он хочет добиться аудиенции у Мессии. Леди Патрицию с дочерью Эйлин мы подобрали в море, и они еще не решили, куда им держать путь.

– Поскольку ваши имена мне теперь известны, пора представиться и мне, – сказала женщина. – Меня зовут Дина, а свою фамилию я уже давно больше не ношу и стараюсь забыть. Кроме воспитанников в замке Жизор живут учителя и обслуживающий персонал, и все мы вместе с учениками составляем одну христианскую общину. Руководит ею пророк Айно, вы его скоро увидите.

– Это какая-нибудь секта с тоталитарным пророком во главе, – тревожно шепнул доктор шедшей рядом Дженни.

– Нет, мы не сектанты, – не оглядываясь на доктора, громко сказала Дина, – мы обыкновенные христиане, а пророк – это не звание и не титул, Айно и вправду пророк.

– Ах, вот как… – пробормотал несколько смущенный доктор. – Смотрите, вот и наша Эйлин! Догоняя их, по дорожке шла Эйлин в кругу маленьких человечков в зеленых и красных колпаках.

– Вы посмотрите, Белоснежка и семь гномов! – воскликнула Дженни. – Кого это ведет наша Эйлин?

– Это они ее ведут. Я вижу, она уже подружилась с нашими воспитанниками, – сказала Дина. – И вы все тоже не обижайте их, пожалуйста.

– Что вы, Дина! Неужели мы похожи на тех, кто способен обидеть детей? – удивился Ланселот.

– Это не дети, брат Ланселот, это бывшие клоны.

– Мама, ау! Со мной все в порядке! – крикнула Эйлин издали.

– Да, конечно, моя дорогая, – спокойно сказала леди Патриция. Увидев Эйлин живой и невредимой, она перестала тревожиться о ней и снова погрузилась в себя.

– Можно я пойду с моими новыми друзьями, мама? Они хотят показать мне, где растет смородина. – Конечно, иди, Эйлин.

Эйлин и ее "клоники", весело переговариваясь на ходу, отправились в угол сада и там скрылись в кустах, увешанных длинными кистями красных ягод. Пилигримы вышли на открытое место и оказались прямо перед замком. Между ними и входом в замок раскинулся большой газон: он казался зеленым бархатным ковром, расшитым белыми и красными маргаритками, а на краю его стоял старый каштан, огромный и развесистый; каждая его ветка росла от ствола вначале прямо, потом изгибалась книзу, а на конце круто шла вверх и заканчивалась высокой бело-розовой свечой, и таких свечей были сотни.

На площадке перед входом в замок не-подвижно как статуя стоял высокий человек в свободной белой одежде со множеством складок. Увидев путешественников, он встрепенулся и поспешил им навстречу, протягивая обе руки и улыбаясь.

– Приветствую вас, Ланселот Озерный, его невеста Евгения и дорогой отец Иаков! Вот вы и появились наконец, а я уже давно вас жду! И вас всех тоже, сестры и братья. Входите же, прошу вас! Пилигримы остановились в недоумении.

– Это пророк Айно, – торжественно произнесла Дина, и в голосе ее слышались гордость и любовь.

– Здравствуйте, Айно, – сказал слегка растерявшийся Ланселот. – Друзья и в самом деле зовут меня Ланселотом, но мое настоящее имя Ларе Кристенсен. А вот имя моей невесты вовсе не Евгения, а Дженнифер.

– В крещении я нареку ее Евгенией, – спокойно возразил ему пророк. – А вот будущий отец Иаков ничуть не удивился, не так ли? – обратился он к Якобу.

– Вы это ко мне? А я и не понял, что вы ко мне обращаетесь, уважаемый пророк. Меня зовут Якоб, просто Якоб.

– Ну вот, Дина, никто из наших гостей не верит в мои пророчества! – засмеялся молодой пророк. – А разве не ты, брат мой Якоб, мечтал когда-то стать священником? Не ты ли в шестнадцать лет бежал из дома в монастырь и собирался там остаться и принять постриг? Или я опять ошибаюсь?

Пилигримы удивленно поглядели на Якоба. Тот смутился.

– Ну, когда это было… С тех пор столько воды утекло!

– Да, много гнилой воды с тех пор протекло по земле. Но мы с тобой распутаем нити твоей судьбы, исправим прошлое, и ты станешь, как тебе и было предназначено, священником отцом Иаковом. Но это – позже, а сей час я просто рад всех вас здесь видеть! Здравствуй и ты, ослик Патти, упрямый мой братец!

Патти тотчас подошел к пророку и учтиво склонил перед ним ушастую голову. Тот погладил его по холке.

– Вообще-то Патти не упрямый, он послушный, – застенчиво сказала Дженни.

Пророк улыбнулся ей, потом посерьезнел и сказал:

– Запомни, сестра Евгения: однажды твой ослик Патти проявит непослушание. Не сердись на него, когда это случится. Своим непослушанием он избавит тебя от большой беды, ведь животным дано чувствовать зло и предостерегать от него людей. Будь внимательна к своему серому другу, – сказал Айно и повернулся к Патти. – Брат мой ослик, ты уже насытился чертополохом, поэтому на десерт предлагаю тебе полакомиться вот этим газоном. Можешь и на травке поваляться, только с газона никуда не уходи: это будет твое маленькое личное пастбище, я тебе его дарю. Каштан тоже твой – ты можешь отдыхать в его тени.