Текст книги "Желание зверя 2 (СИ)"
Автор книги: Юлия Любимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Глава 21. Зейн Ривендор
Зачем он повёз Эмили на кладбище, Зейн и сам до конца не понимал. Это был эмоциональный порыв.
По дороге он несколько раз спрашивал себя – а была ли в этом такая необходимость? Не проще ли просто обо всём рассказать? И логического ответа не находил. Ничего вразумительного, кроме интуитивной, но такой неожиданно твёрдой уверенности – так нужно.
Когда он сам был здесь в последний раз? Ни разу после тех быстрых и скрытных похорон три года назад. А вот мать приезжала часто – это она привозила букеты и следила за тем, чтобы на территории некрополя поддерживали идеальный порядок.
Чем же он так хотел поразить Эмили и хотел ли?
Нет, такой цели Зейн точно не преследовал. Единственным желанием, жившим в нём и толкнувшим на эту поездку, было, чтобы она поняла! Поняла не только причины всех его поступков, и то, что, собственно, из себя представляет его бывшая, но и, наконец, увидела и узнала его самого. Таким, какой он есть. И для этого он готов был сейчас открыть ей себя всего полностью, без остатка! Пустить в самые потаённые уголки своей души и сердца, чтобы, когда он признается ей, что отныне там царит только она одна, Эмили поверила и приняла его любовь.
Не думал Зейн, что это произойдёт сегодня, да ещё и при таких обстоятельствах. Но жизнь продолжала подкидывать ему свои очередные сюрпризы. И на том спасибо, как говорится.
Он не смотрел на Эмили. Боялся? Нет. Просто полностью погрузился в себя, неожиданно расслабившись. Словно на сеансе у любимой младшей сестры – психотерапевта по совместительству, услугами которой, впрочем, он так ни разу и не воспользовался. До сегодняшнего дня он даже думать ни о чём этом не хотел и лишь быстрее забыть постарался – как отрезал!
Зачем копаться в дерьме? Какое от этого удовольствие, а главное – что это изменит?
А, может, действительно этого ему и не хватало всё это время? Возможности просто проговорить вслух всю ситуацию. Поделиться самым сокровенным с самым важным для него человеком.
Вспоминать было тяжело и неприятно, но уже далеко не так болезненно, как тогда, когда всё это только произошло и открылась вся грязная правда. Так подробно, от и до обо всём, он рассказывал кому-либо впервые – ни Майк, ни Соня, ни даже сестра не знали всего.
Сейчас, по прошествии времени, Зейн заново выстраивал всю цепочку событий, наблюдая за всем, как бы со стороны.
И за собой тоже.
Уже после того, как он ясно дал понять Мишель, что связывать свою судьбу с нею не желает, она, время спустя, внезапно объявила ему о своей беременности.
Лживая и расчётливая сущность Мишель никогда не была для него секретом – за столь длительный период их странных отношений он изучил её достаточно хорошо. Так неужели, у него не возникло никаких подозрений тогда? Конечно возникли. Сразу же. Не в её беременности, нет – Двуликие это чувствуют. А в том, что именно он является этому причиной.
Да, они продолжали периодически совокупляться – по другому их случки было и не назвать – но он к тому времени уже окончательно решил соскочить. И она прекрасно знала об этом. Да, в их последнюю, якобы случайную встречу у неё была течка – какой тут оборотень устоит? Но гарантировать, что в эти дни он у неё был единственным? Даже смешно. Только не у Мишель! И да, он так прямо ей об этом и сказал.
Как обычно в таких случаях поступают девицы, мечтающие поймать в свои сети долгожданного мужчину? Правильно, как минимум, предъявляют ультиматум, максимум -начинают трубить везде и всюду о своей беременности, подключая к атаке родню, а порой и общественность. Но Мишель дурой никогда не была. Нет! Она поступила гораздо хитрее. Она просто исчезла. Без истерик, объяснений и попыток что-либо доказать.
Это потом уже, гораздо-гораздо позже, разложив всё по полочкам, он понял всю простоту и гениальность её плана. С ним по-другому и не сработало бы, и кому, как не Мишель это понимать, ведь и она за эти годы изучила его очень хорошо. Она знала – он не сможет не думать о том, что вероятность всё же есть, и её будущий ребёнок может быть от него.
И он думал. Постоянно.
Две недели. Четыре. Через общих знакомых он пытался узнать о том, куда же она пропала. Никто ничего не знал, предполагали даже, что уехала за границу. Стараясь не вызвать подозрений, с помощью сестры добыл у родителей Мишель сведения о загородном доме каких-то её дальних родственников. Его ребята быстро подтвердили – она скрывалась там.
В один из дней, месяца через два после их последнего разговора, не выдержав, он поехал-таки туда с одной единственной целью – поговорить откровенно. Для любого Двуликого дети – благословение богов, и Зейн поймал себя на том, что всё это время после её признания неожиданно для себя самого чувствовал необыкновенное волнение от мысли, что и он скоро может стать отцом.
Да, совсем не с этой женщиной он мечтал бы иметь сейчас общего ребёнка, но ведь и в их с Мишель истории были прекрасные моменты. Так, может, и не всё ещё потеряно? Верил же он когда-то в их взаимные чувства?
Он прибыл в поместье под чужим именем – его целью была внезапность. Застать Мишель врасплох и спровоцировать её на искренние эмоции. Слуга, не предупреждая хозяйку, провёл его в одну из гостинных. Отсылая своего провожатого, Зейн уже тогда насторожился, уловив из-за прикрытой двери знакомые голоса. Мишель спорила с мужчиной. И не просто с мужчиной: чувствуя, как в нём закипает злость, Зейн узнал в её собеседнике Гарри Ривендора – своего кузена собственной персоной.
Конечно же, первые мысли были – Мишель не меняется! Он ещё сомневался в чём-то?! Вот оно прямое доказательство, что эта сучка продолжала работать на несколько фронтов одновременно! Поди разберись, кто там будущий счастливый отец в потоке её... воздыхателей.
Он уже хотел, развернувшись, исчезнуть из особняка, одновременно навсегда выкидывая Мишель из своей жизни, но затормозил. Появилась яростная мысль, войти, чтобы поставить жирную точку в этой неприятной истории и навсегда пресечь в свою сторону даже намёки на возможное отцовство. Но он так и застыл под дверью, наконец начиная различать, о чём же так бурно спорили любовники.
Общий смысл их эмоционального разговора сводился к тому же, из-за чего он и оказался там в тот день – беременности Мишель.
Гарри просил и убеждал, она отказывалась. Только, осознав, на чём же, собственно, так настаивал кузен, и почему та не соглашалась, Зейн поражённо замер. Гарри признавался Мишель в вечной любви и уговаривал её выйти за него замуж. Но самое главное было даже не это, а то, что он очень эмоционально и отчаянно убеждал свою избранницу в том, что готов воспитывать её будущего ребёнка, как своего собственного, тем более, что в венах её малыша всё равно будет течь кровь его рода.
Получается, его кузен был уверен в том, что сам он не являлся отцом ребёнка Мишель? И в то же время убеждён, что этот ребёнок принадлежит к роду Ривендоров?
Мгновенный, насмешливый ответ Мишель, услышанный им, заставил задохнуться:
– Ты же знаешь, что я беременна от Зейна! Неужели, ты согласен признать своим ребёнка ненавистного брата? Ты же никогда не полюбишь моего малыша!
Зейна словно ледяным душем окатило.
Они с Гарри всегда недолюбливали друг друга. С самого детства. Кузен с болезненной завистью относился к любым его успехам, начиная с главенства отца Зейна в клане и заканчивая популярностью его самого у женщин. И никогда не отказывался от любой возможности задеть или нагадить. Порой казалось, что и на Мишель Гарри глаз положил исключительно с целью обойти своего вечного соперника и досадить ему – Зейну.
Но такое он себе и представить не мог!
Так значит, ребёнок у Мишель будет всё-таки от него? И это к его малышу протягивает сейчас свои грязные руки его братец?!
Зейн еле сдержался тогда, чтобы не ворваться к ним в гостиную. Соображал лихорадочно и принял единственное верное решение – исчезнуть, словно его здесь и не было никогда, и вернуться – да хоть завтра – но уже с кольцом, умоляя Мишель о прощении.
Глава 22. Зейн Ривендор
Зейн потом обхаживал обиженную гордость Мишель ещё целый месяц, добиваясь её согласия на брак. Ему даже пришлось подключать родителей с обеих сторон. Допустить, чтобы его ребёнок рос где-то вдали от него он не мог. А Мишель, как ему казалось тогда, дала понять однозначно – раз он не поверил и отказался от малыша в самом начале, она так и скрывала бы его от него и дальше.
Их свадьба стала главным событием года в столице. Мероприятие получилось пышным и громким. Он настоял. Как на одном из подарков невесте – Мишель была счастлива.
А потом потекли будни в ожидании появления на свет дочки.
Когда Зейн узнал, что родится девочка, он нисколько не расстроился, наоборот -почувствовал вдруг невероятную, ранее ни с чем не сравнимую нежность, представляя белокурую малышку, такую же красивую, как и её мать, только нежную и любящую его искренне и безоговорочно, просто за то, что он есть. Потому что и сам он уже любил её больше всех на свете, даже ещё неродившуюся.
Впрочем, это чувство Зейна с матерью его будущего ребёнка нисколько не сблизило. Казалось, его возрастающие, захлёстывающие всё эмоции только сильнее раздражали саму Мишель.
Она уже тогда вела себя странно, но он списывал всё на тяжёлое течение беременности, что, впрочем, тоже должно было насторожить его с самого начала. Обычно оборотницы переносили этот период своей жизни прекрасно, Мишель же постоянно мучили недомогания и сильнейший токсикоз, а по врачам она ходить категорически отказывалась.
Она всячески скрывала беременность, пользуясь специальными артефактами. В самом начале объясняла это нежеланием слышать разговоры о том, что он женился на ней исключительно из-за её положения, затем – своим болезненным состоянием и боязнью, что ребёнку могут навредить завистники.
Зейн чувствовал свою вину перед нею и пытался упреждать любое желание супруги.
Когда же всё рухнуло окончательно? О, он помнил тот момент до мельчайших подробностей!
У Мишель не было подруг. Такие, как она, дружить не умели. Виной всему – характер и постоянное противостояние, война не на жизнь, а на смерть за первое место под светилом. Быть лучшей – это ежедневный, чуть ли ни ежечасный труд. И как бы Мишель не была уверена в себе, вечный страх конкуренции давил и на неё.
Менее удачливых, но более молодых и завистливых, а потому особенно настойчивых и беспринципных охотниц за своим куском счастья вокруг было полно, и дочек влиятельных глав семейств, кому она перешла дорогу, в этих списках хватало. И если на официальных мероприятиях все они, показательно целуясь и беспрестанно отвешивая друг другу комплименты, делали усиленный вид, что дружат, то вне этих лицемерных сборищ жили только тем, что строили козни своим соперницам. А главной соперницей, как, впрочем, и главной королевой такой подковёрной борьбы, для всех всегда была Мишель. Ради победы над ней многие даже готовы были объединиться в своих усилиях.
Мишель в тот период была уязвима, как никогда: во-первых, расслабилась, добившись желаемого и выйдя за него замуж, а, во-вторых, плохо себя чувствовала из-за беременности, которую продолжала скрывать, и поэтому практически отошла от светских дел. И её "подружки" не преминули воспользоваться таким подарком. В один из дней, как только Мишель на некоторое время отбыла в загородный дом, в офис к Зейну пожаловала их представительница.
Линси Ливенс, хорошенькая оборотница из клана фелидов. Именитое и очень уважаемое семейство: их отцы были партнёрами по бизнесу, а прадеды когда-то вместе заседали в Совете. Тигру Зейна всегда нравилось, как пахла её кошка. Они встречались некоторое время незадолго до его свадьбы, и Линси вполне обоснованно рассчитывала на вполне серьёзные и возможно даже официальные отношения с ним. В отличие от других, она была честна и показательную дружбу с Мишель не поддерживала, ненавидела ту почти открыто
– могла себе позволить. Возможно, поэтому ответственная обязанность донести до него важную информацию легла именно на её плечи.
Но какой эффект в дальнейшем произведёт эта информация на всю его жизнь тогда никто даже и представить себе не мог!
А поведала Линси о том, что одна из отчаянно влюблённых в него в их обществе девушек решилась на страшное – древний магический приворот, и поэтому ни за что не признается в этом сама, но и молчать не может о том, что узнала там, куда обратилась за помощью для его исполнения.
Такой приворот для оборотня – это почти полная потеря личности, лишение собственной воли и, фактически, порабощение несчастного. Поэтому такие ритуалы находились под строжайшим запретом и очень жёстко наказывались, и изгнание из клана было меньшим из всех наказаний для его заказчика. К тому же, способных выполнить ритуал магов было в буквальном смысле всего несколько человек в стране, каждый из которых дорожил своей рипутацией. Кроме одного тёмного мага. За большие деньги, а главное, за обратный долг, в уплату которого он в любой момент мог попросить всё, что его душе угодно, тот выполнял и не такое.
Но в этот раз заказчица получила отказ. И не потому, что не могла или отказалась заплатить требуемую высокую цену. Нет. Просто, объект её заказа, то есть он – Зейн Ривендор
– оказался уже подвергнут упомянутому ритуалу этим же самым магом. Повторить приворот – значило убить его. Но магу вовсе не Зейна стало жалко, он не мог нарушить более ранний договор, потому и поведал о том, что вторая девица просто-напросто опоздала. А уж додумать, кто же была первая заказчица его приворота, той труда не составило.
– Кто ещё это мог быть, по её мнению, если не та, что в конечном итоге и стала миссис Ривендор? – Произнеся это, Зейн в первый раз посмотрел на Эмили.
Она слушала внимательно и до его последних слов внешне оставалась спокойной и сосредоточенной. Сейчас Эмили не могла скрыть своего волнения и её взгляд заметался, словно она пыталась разглядеть признаки этой зависимости у него на лице.
Был ли он шокирован тогда? В своей жизни и работе Зейн повидал и не такое. Но это совсем другое, когда дело не касается лично тебя. И всё равно, известие о попытке своего приворота он воспринял тогда относительно спокойно, потому что совершенно не чувствовал никакого подчинения и потери воли. Хотя и задумывался над тем, что,
возможно, каждый "одурманенный" так себя и ощущает и вполне естественно считает, что всё нормально. Жертве самой сложно принять и поверить в такое.
Вроде бы, всё указывало на Мишель. Нет, он ни сколько не сомневался в её способности пойти на такой шаг, но, каждый раз думая о ней, Зейн снова ничего кроме злости и брезгливости не испытывал. Не такие эмоции должна чувствовать жертва к своему хозяину. Но и ни к кому другому никакой необычной тяги он тоже не ощущал.
Линси врала? На неё не похоже. Да и не пустословят о таком. Ритуал не подействовал? Может, маг всё-таки обманул, по стечению обстоятельств приписав успех себе, в то время, как Зейн женился вовсе не благодаря привороту, а просто по причине беременности Мишель?
Что же произошло на самом деле?
Всё оказалось гораздо страшнее. Он разобрался в этом очень скоро, потянув тогда за первую ниточку и начав распутывать клубок лжи, опутавшей его брак. И ритуал оказался правдой, и заказчицей его действительно была Мишель. А заказ её включал в себя не только полный приворот Зейна Ривендора, но и возможность скорейшей беременности.
Вот только никто, даже проводивший ритуал тёмный маг, не мог предугадать, как такие магические чары отразятся на всех действующих лицах. А они, удивительным образом обойдя Зейна, ударили по самому беззащитному – их с Мишель ещё неродившемуся ребёнку.
Глава 23. Эмили Клер Доу
Я была потрясена.
Мари Ривендор... Его дочь...
Оказывается, Зейн не так давно пережил глубочайшее горе – смерть своего новорожденного ребёнка. Потеря, из-за которой – и этого нельзя было не заметить и не почувствовать – он ненавидел не только свою бывшую жену.
Его проверка информации, полученной от Линси Ливенс, не могла остаться незамеченной для Мишель – тёмный маг, из которого он в конечном итоге и вытряс полное признание, оповестил её об этом в тот же день. Страх ли заслуженного наказания, или просто сильнейшее разочарование и злость от провала всего мероприятия спровоцировали у неё преждевременные роды, и без того уже прогнозируемые в её нездоровом состоянии.
Девочка родилась глубоконедоношенной и очень-очень слабенькой. Зейну даже взглянуть на неё не дали. Как выяснилось тогда, никакие усилия врачей не смогли бы помочь бедному ребёнку, с самого зачатия, поражённому силой действовавшего проклятия.
Но Зейн всё равно не мог не думать и о другом развитии событий. А вдруг, малышку удалось бы спасти, не будь роды такими стремительными? Потерпи он совсем немного со своим поиском правды. Доноси Мишель их ребёнка подольше.
Сомнений не было – кроме всего прочего, Зейна все эти годы преследовало чувство собственной вины.
Семейный доктор Дюбуа помог скрыть все обстоятельства трагедии, поэтому о беременности и родах Мишель никому, кроме близкого круга их двух семейств, известно так и не стало. А ведь Зейн вполне законно мог заявить о ритуале куда следует – наказание его жене грозило более чем суровое!
Нет, он захотел забыть обо всём как можно скорее. Вычеркнуть, вырвать из памяти, словно этой страницы и не было в его жизни! Исправить ничего невозможно, так зачем давать лишний повод кому не лень полоскать своё имя и постоянно теребить и без того незаживающую рану на сердце?
Обострённое чувство ответственности Зейна (а на мой взгляд – мучавшей его вины, которую он сам же себе безосновательно и внушил!) и жалость к ни в чём неповинной семье Мишель свою роль тоже сыграли. Развелись они быстро и насколько это было возможно тихо. Тут даже Мишель возразить было нечем. Первые пару месяцев об этом никто не знал, давая Зейну шанс и время немного прийти в себя. Мишель же окончательно покинула Лоусон, и его совершенно не интересовало, куда и как надолго она подевалась.
Но, как только в городе со временем прознали о его новом статусе, охота на наследника Ривендоров, как на главного столичного холостяка, возобновилась с утроенной силой. Только ему было на всё наплевать. Зейн после случившегося получил стойкий иммунитет к любым, претендующим на длительность, отношениям. Можно было больше не удивляться, почему. Теперь-то стали понятны и его поведение, и бесконечная вереница одноразовых девиц рядом с ним в последние годы.
Я смотрела на него и не знала, что делать. Кажется, всё услышанное помимо дара речи лишило меня ещё и всех сил. Я даже с места двинуться не могла, парализованная не только переполнявшими меня собственными эмоциями, но и невероятной силой и искренностью эмоций Зейна.
Сердце сжималось от тоски и жалости...
Несколько раз во время его рассказа у меня были порывы прикоснуться к нему. Успокоить, обнять, поддержать... Я хотела этого до дрожи! Но сдерживалась, не зная, как он отреагирует на нарушение своего личного пространства в эти тяжёлые моменты, нужно ли ему моё сочувствие сейчас, ведь для многих сильных мужчин такие жесты были неприемлимы.
К тому же, чем дальше, тем всё сильнее меня беспокоило ещё одно обстоятельство. Я ведь тоже обманываю его. Каждый день обманываю...
Вместе с переполнявшими меня любовью и раздирающей жалостью к Зейну, я чувствовала невольный страх, что могу стать причиной его новой боли. Удивительно, но можно было даже не сомневаться в том, что Клер за такой короткий промежуток времени работы у Ривендора, заслужила его искреннее доверие. Каким-то непостижимым образом с лёгкостью вошла в его ближний круг. Не воспримет ли он правду обо мне, как очередное предательство?
Мысли об этом лезли помимо моей воли, хоть я и старалась, как могла, отгораживаться от них и сдерживать свои эмоции. А Зейн замер в ожидании.
Каких слов он ждал от меня, и нужно ли мне было говорить что-то сейчас? Банальное – сочувствую? Когда внутри всё рвалось от переживаний и тоски? От любви к этому невозможному мужчине! Когда хотелось сделать этот единственный оставшийся между нами шаг и просто, молча обняв, прижаться к нему...
Можно ли?...
Зейн смотрел на меня неотрывно и, казалось, даже не дышал. Давал мне право выбора и ждал...
И мы словно выпали из времени и пространства. Я чувствовала, как под его взглядом меня наполняет, грозясь перелиться через край, острая нежность. Тянет к нему, как канатом...
И я уже качнулась, но шагнуть к нему так и не успела. В этот самый момент в районе груди меня неожиданно резко обожгло – это совершенно внезапно активировался, заставив на мгновение мигнуть находившиеся в склепе магические светильники, защитный родовой артефакт, который я почти всегда носила с собой.
Такое случалось только в минуты крайней опасности...
Я застыла, прислушиваясь к своим ощущениям. Иногда, правда, чуть заметно артефакт срабатывал от сильного стресса, поэтому ещё оставалась надежда, что именно эмоциональное состояние и электрилизованное напряжение, повисшее между мною и Зейном, и стали тому виной. Но самое неприятное заключалось в том, что мой артефакт был парным. Вторая часть подвески, уже достаточно сильно обжигавшей мне грудь, точно так же теперь должна была сигнализировать Лилиан о нависшей надо мной угрозе.
О, Забытые боги! А что, если это не мне, а бабуле сейчас грозила опасность?..
Да, что же происходит?!
Похолодев, я прижала руку к груди. Зейн, наблюдавший за мной, тоже почувствовал неладное, бросая быстрый, хмурый взгляд поверх моей головы в сторону входа и мгновенно меняясь в лице.
В ту же секунду, снова мигнув, погасли все окружавшие нас светильники. Уже окончательно.
Как только раздался удар закрываемой за нами двери склепа, подвеска, засияв, окутала меня слабым защитным мерцанием, серебристым в накрывшей нас полнейшей темноте. И моё первоначальное предположение о вероятности случайной активации артефакта развеялось окончательно.
