Текст книги "Путешествие с облаками(CИ)"

Автор книги: Юлия Ледженс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Они все были там. Они наблюдали за тем, что происходит в её разуме, и она нравилась им такая, какая она есть. Её способ чувствовать и осмыслять казался им интересным. Они были разделены на то, что можно было бы назвать семьями, и каждая из семей была готова принять её под свою крышу.

До неё донесся голос Максима, который заметил вполголоса Максу:

– Полный интернационал у неё, как обычно!

Оля ощутила, что хотя это и казалось ей невозможным, но её нервная система опять впадает в шок. Это еще кто? Разумы других стали спорить между собой, чьей женой она станет, как будто Оля там не присутствовала и не могла сама решить этот личный вопрос. Это разозлило её, а злость привела немного в чувство.

– Я сама буду решать, чьей мне быть женщиной, – подумала она остервенело.

Эти разумы привыкли управлять, а не только наблюдать, но Оля не привыкла, чтобы ею управляли. Она взяла контроль в свой разум, и решила понять, что же здесь происходит. От этого усилия, её сознание вернулось в тело.

Оля опять была в 'Баге баре'. Ее сознание вновь начало движение по кругу, но теперь круговое движение было медленным и контролируемым. Стены в этот раз остались на своем месте, и восприятие ограничилось пределами 'Бага бара'. Она теперь могла напрямую наблюдать, как по кругу в направлении по часовой стрелки ее мысли и ощущения разделяются всеми присутствующим в 'Баге баре'. Ее разум, сдвигаясь по спирали попадал в орбиту разумов других посетителей. Когда её разум совмещался с очередным разумом другого посетителя не только этот другой узнавал ее мысли, но и она сама получала отпечаток разума того другого. При этом и все присутствующие могли узнать, что этот другой чувствует.

– Общее ментальное поле? – мелькнула догадка у Оли.

Ей захотелось заплакать, закричать, или почувствовать хоть что-то, но ничего не получилось. То ли ее нервная система окончательно сдала, то ли в этом состоянии ее разум вышел за пределы эмоций, но Оля ничего не чувствовала. В основном, разумы других также реагировали спокойно на изучающее внимание Оли. Только один женский разум, локализованный в районе диджейской комнаты, был на грани истерики, причитая о чём-то всё время, и направляя свое негодование в сторону Оли.

– Что это с ней? – спросила Оля у Максима и Саши, но они ей не ответили.

Оля была уверена, что она ничего плохого никому не сделала, поэтому не совсем поняла, в чем причина недовольства ею. Один из нескольких мужских разумом, расположенных тоже в диджейской комнате, утешал эту девушку и что-то ей объяснял, но это не очень хорошо работало.

Неожиданно, Оля почувствовала яркий всплеск эмоций с другой стороны – крайнего столика сверху – и до нее дошла волна, содержащая любовный посыл в отношении Оли. Молодой человек, сидящий там, её любил, хотел, боготворил, и был готов немедленно связать с Олей свою жизнь.

Оля была приятно удивлена, хотя со своего места не смогла даже разглядеть, кто там в неё влюбился. Зато девушка того, кто этот посыл отправил, до этого молчаливая и незаметная, вдруг резко проявилась с мощной истерической реакцией. Её визгливые мысли обрушились как поток на молодого человека, на Олю, и заодно на всех присутствующих. Этот поток оказался нескончаемым, проходила минута за минутой, а визг всё продолжался.

– Неужели это никогда не закончится? – устало подумала Оля.

Она не ощущала за собой никакой вины, но приходилось эти беспочвенные выражения негодования от незнакомой девушки терпеть, терпеть, терпеть.

– Замолчи! – сказала она про себя этой девушке, и та неожиданно прямо на середине очередной фразы смолкла.

Оля была приятно поражена. Это сработало! Она перенесла внимание своего разума на тот столик, и тщательно всё проверила – разум этой девушки полностью отсутствовал в её восприятии. Остальные разумы – двое мужчин – оставались за тем столиком, а женское сознание исчезло, словно его и не было. Восстановилась благословенная тишина.

Саша засмеялся, и Максим толкнул его локтем.

– Ну, что? – Саша уставился на Максима – Ловко же она её выключила?

Максим сделал ему знак, что не нужно об этом говорить. Оля осознала, что Максим не хочет, чтобы она поняла, что то, что происходит в Олином сознании реально, что он и Саша действительно воспринимают непосредственно всё, что с ней происходит.

– Почему? – Оля была искренне удивлена, – Зачем ему это скрывать от меня?

Все мысли Оли воспринимались другими сознаниями в 'Баге баре' по очереди один за другим по часовой стрелке, а так как Максим сидел справа от нее, то он получал содержание её мыслей в последнюю очередь. В долю секунды Оля приняла решение придержать свое удивление в секрете от него, раз уж у него от неё секреты, пока оно до него не дошло. Этот трюк тоже получился без проблем, и Максим не понял, что она удивлена.

Оля обрадовалась. По крайней мере, теперь ей не нужно было терпеть всё подряд:

– Может быть, выключить еще и ту девушку в диджейской комнате, которая постоянно чем-то недовольна?

Идея показалась Оле хорошей. Этот разум уже давно ей досаждал, и не собирался успокаиваться. Но, обратив свое внимание на диджейскую комнату, Оля передумала. Дело в том, что диджейская комната была в начале круга, по которому распространялись её мысли. Поэтому эта девушка уже знала, что Оля хочет ее выключить, и ее сознание в ожидании этого испуганно притихло. Этой девушке, несмотря на все её недовольство событиями вечера, совсем не хотелось оказаться за пределами того, что происходило, поэтому Оля не стала ее трогать, раз уж она больше не ворчит.

Теперь, когда все успокоились, Оля повернулась к Максиму. Вроде бы он что-то спрашивал у нее. Оля нахмурила лоб, пытаясь вспомнить, что. Наконец, вспомнила. Он же её спрашивал, что с ней происходит.

Очень странный вопрос, учитывая то, что он это напрямую наблюдает весь вечер, но раз уж спросил, то можно и ответить:

– Многое со мной происходит сегодня, Максим, очень многое! – сказала Оля.

Максим кивнул, понимающе, и не стал уточнять, что это за 'многое'.

К бару подошла худенькая светловолосая девушка, и стала оживленно болтать с барменом.

– Это, вот, Натали, – кивнул на нее Максим.

– Натали? – имя показалось Оле знакомым.

– Натали, диджей, – наконец-то вспомнила она, – Так это она играла музыку сегодня?

Максим кивнул, и Оля с интересом посмотрела на Женю. Та продолжала болтать с барменом и ни разу ни посмотрела в их сторону, но Оля не могла отделаться от мысли, что Натали специально подошла к бару, чтобы посмотреть на неё в реальности.

– Так эта та девушка из диджейской комнаты, которая была в истеричном состоянии и чем-то недовольной весь вечер, – догадалась вдруг Оля.

Теперь стало понятно, почему она нервничала. Олино расширенное сознание слишком центрировало на себе внимание, Это, вероятно, осложняло ей работу, и она, может быть, даже предпочла бы, чтобы Оли здесь не было.

Даже если и так, Олю это не беспокоило. Она подозревала, что, вообще-то, мало что будет её беспокоить после сегодняшней ночи. Это ведь жизнь так организовала вечеринку, а не Олины капризы. Опыт приходит такой как есть, меняет нас и обогащает наше знание, если, конечно, попутно не убивает.

Оля ощущала, что похоже сегодня она выживет, и даже сохранит разум Ее сознание потихоньку возвращалось в нормальное состояние. Это не могло её не радовать. А хорошему опытному диджею ничего не может помешать работать. Если что-то не получается, как запланировано, у Натали, то зачем злиться на Олю?

Максим спросил у Саши и Оли:

– Пойдем, может, домой? Вечеринка закончилась.

Все были согласны, и, расплатившись, они вышли из бара. На улице все еще была ночь, но всё выглядело тихо и спокойно, как и должно было быть в этот предрассветный час. Максим болтал с Сашей о политике, рука Оли была в руке Максима, они быстро двигались в сторону дома Саши. Оля вздохнула с облегчением – определенно, кислотный эффект снижался – мир вокруг обретал нормальные черты.

Дома Саша кивнул в сторону спальни отца:

– Вы можете поспать здесь! – и сразу же ушел в свою комнату.

Оля и Максим остались вдвоем в гостиной. Максим прошел и сел на диван в гостиной перед большим экраном с заставкой из компьютерной игры. Оля села рядом с ним. Максим крутил в руках джойстик.

– Ты хорошо играешь? – спросил он у неё, кивнув на экран.

– Нет! – Оля отрицательно покачала головой. – В моем детстве игры только появились. Это были простые аркадные игры с управлением стрелочками на компьютере. Я помню только одну игру 'Принц Персии'. К тому же, компьютеры были не у всех. У нас, вот, не было.

– И у нас тоже.

Максим задумчиво посмотрел на джойстик, и продолжил:

– Мы играли с Сашей в одну игру на прошлой неделе. Там нужно было строить наркоимперию и бороться с другими дилерами за сферы влияния.

Максим сделал паузу и кинул на нее быстрый и внимательный взгляд. Оля молчала, ожидая продолжения.

– Я такой тупой, медленный, – в голосе Максима слышалась неподдельная горечь, – они всё время побеждают.

Оля молчала, не зная, что сказать. С ее точки зрения, это сами компьютерные игры были тупым времяпрепровождением. Лучше заняться, чем-нибудь полезным, чем тратить время и силы на игры, да еще огорчаться из-за результатов.

– Дело практики, наверное, – наконец, заметила она, – когда делаешь и делаешь что-то, то в конце концов всё получается, даже игра.

– Да, уж, практика, – улыбнулся ей Максим и сменил тему. – Пойдем спать уже?

Спать? Оля сомневалась, что она сможет заснуть, но полежать, расслабиться в объятиях Максима – это звучало более, чем заманчиво:

– Пойдем!

В спальне Максим положил ее перед собой на удобной двуспальной кровати. Обняв сзади, он стал ласкать ее грудь, обнял и начал быстро раздевать. Через несколько секунд Оля была уже без одежды и он, приспустив штаны, пытался в нее войти. Это было не так просто, по той причине, что Оля нисколько не успела возбудиться.

Она проинспектировала свое тело, и не нашла в нем ни намека на физическое влечение. Оля устала после вечеринки так, что не могла пошевелить рукой, к тому же она всё еще не вернулась до конца в свое тело. Её сексуальные рецепторы не работали, а либидо начисто отсутствовало.

Максим не пытался её настроить на свою волну, а только хотел удовлетворить свое желание. В данный момент Оля была не индивидуальным сознанием для Максима, но только телом. С тем же успехом он мог иметь резиновую куклу. Оля решила подождать, пока он кончит, раз уж ему так невтерпеж.

После минут десяти упражнений на кровати, Максим поднял ее с кровати и поставил к окну с широким подоконником. Оля оперлась на руки, пока он ставил ее так, как нужно было ему. Из окна открывался хороший вид на центр города, и Оля меланхолично рассматривая освещенную рассветом улицу, в ожидании, когда он кончит, размышляла над тем, что он занимается с ней сексом как с проституткой. У них всегда так было. Любимая его позиция сзади, четко контролируемое положение тела партнерши. Оля сомневалась, что он, вообще то, знает, как заниматься любовью.

Любовь – это когда целуешь и обнимаешь, потому что нравится ощущать тело любимого человека, нравиться доставлять ему удовольствие, нравится взаимодействовать с ним. Секс – это, когда с помощью механического трения двух тел достигаешь эякуляции. Именно, этого стремился достичь Максим. Минуты текли за минутой, но кульминации так и не происходило. У Оли уже все натерлось внутри, а он всё никак не кончал.

Наконец, Оля не выдержала. Она отодвинулась от него и повернулась к нему лицом:

– Неужели ты не видишь, что я сейчас не хочу?

Он не ответил только мрачно и недовольно на нее посмотрел.

– Ты не можешь кончить, потому что наши сознания связаны, а я совсем не в настроении этим сейчас заниматься. Если я не получаю удовольствие, как можешь его получить ты?

У Оли в голове не укладывалось, что он не понимает этой простой связки. Без её вовлеченности, не только любовь у них сейчас не получится, но и секс ничем не завершится. Как он мог понимать и видеть все, что происходило с ней в течение этого вечера, а потом использовать её тело таким бесчувственным образом? Она ведь живая! Разве он не видит, не чувствует ее?

– Ты могла бы постараться! – Максим смотрел на нее мрачно.

– Неужели?

Они стояли обнаженные друг напротив друга как два сумасшедших дуэлянта. Олин меч – остро заточенный – был готов резануть изо всех сил по его тупому эго!

Оля решительно не понимала, каким образом и зачем им заниматься сексом именно сейчас, когда её сознание всё еще большей частью находится вне тела. Это что, как бы, зарядка такая? Он что не может подождать более подходящего момента?

– Я тебя пригласил и заботился о тебе, весь вечер. Теперь твоя очередь позаботится обо мне.

Максим выразительно кивнул в строну своего инструмента, приглашая её заняться им более активно.

– То есть, ты мне дал кислоту, и за это я должна заняться с тобой сексом?

Оля не стала упоминать апельсиновый сок, так как она сама за него заплатила.

Максим промолчал в ответ, давая понять, что всё верно Оля понимает.

Она встала с кровати и стала одеваться, так же быстро, как он ее раздевал.

– Подожди! – Максим решил её остановить, – Чего ты так спешишь?

– Сегодня ночью у меня был самый сильный кислотный трип в моей жизни!

Оля яростно смотрела на Максима и ощущала сильное охлаждение в отношении к нему.

– В некоторые моменты я действительно думала, что это всё, что рассудок ко мне больше не вернется. По-настоящему я могла сойти с ума! И это ты мне дал слишком большую дозу!

– Нет, я бы не оставил тебя! Если я ввел тебя в это состояние, то я же позабочусь о том, чтобы тебя вывести из него!

Максим, казалось, был убежден в своих силах.

– Да? Как бы ты это сделал? Помог бы мне, как тому парню на Травангане, про которого ты рассказывал, что он стал считать себя объектом преследования российской разведки?

– Максим упоминал об этом случае, когда рассказывал о поездке на Бали. Тому парню он, похоже, тоже дал слишком большую дозу.

– Ты хоть знаешь, что с ним сейчас?

Оля была уверена, что Максим не знает.

– Может быть, он до сих пор страдает от паранойи?

С учетом опыта этой ночи эта история, которую Максим рассказал вчера со смехом, сегодня показалось ей более трагичной.

– Ну, хорошо согласен, я понял про дозу, – он кивнул, – нужно поменьше.

Оле стало смешно. Тем, кто уже прошел критическую точку невозврата, чье сознание он расколол и даже не заметил, это уже не поможет.

– Я знаю, ты привык общаться с ****ями!

Оля замолчала на секунду, чтобы перевести дух и продолжить, но он прервал ее:

– Они – не ***и!

Оле стало стыдно. Она же не знает всех его девушек. Наверное, они, и в самом деле, не все такие. Она только и видела, что Катю, которая, хоть и производила такое первое впечатление, но могла быть хорошей девушкой в глубине души. Тем более, нельзя так обобщать про всех девушек, с которыми Максима сводила судьба.

– Я не знаю их! – Оля была готова извиниться за свои слова. – Но про меня пойми, что я не проститутка. Секс со мной не продается и не покупается!

– Хорошо, – Максим понял, что сказал лишнее.

Он подошел к ней и обнял её за плечи:

– Пойдем, ляжем обратно, просто поспим, ещё рано ехать.

Оля сильно устала, так что ему не пришлось долго уговаривать. Они легли обратно, он обнял её, и она быстро заснула.

Впрочем, долго спать не пришлось – через пару часов пришел Саша и разбудил их. Его папа позвонил и сказал, что возвращается с дачи раньше. Если бы папа Саши их застал в своей постели, это бы его точно не обрадовало. Они быстро собрались, и Максим проводил её до метро.

Обнимая Олю на прощание, Максим шутливо сделал обиженный вид:

– Жаль, что не получилось, а ведь так хотелось!

Оля ответила в таком же шутливом тоне:

– Жаль, что ты не понял, ведь так хотелось вчера, а не сегодня!

Спускаясь в метро, она думала о нём уже на чистом английском:

– Fuck yourself, Maxim!

ЭПИЛОГ

Максим уехал через неделю обратно в Индию, и до своего отъезда больше не появлялся и не звонил. Оля поняла, что его, вероятно, интересуют девушки, которые лучше понимают свои обязательства, чем она сама. Оля не злилась на Максима. Пусть их дороги разошлись, она испытывала благодарность к нему, ведь он был рядом с ней на самом сложном переломном участке её пути.

О Нике она вскоре услышала, что его поймали за продажей крупной партии МДМА. Несмотря на поддержку влиятельных друзей, ему пришлось отправиться в тюрьму надолго. Оля была рада узнать это. Если человек представляет угрозу и вред другим людям, даже тем, кто его любит, то он не более, чем опасное животное, и его стоит держать за решёткой.

С Кристофером Оля помирилась, встретившись с ним случайно, в Камбодже два года спустя, но друзьями они так и не стали. Если ему нужна была только его музыка, то она с полным уважением отнеслась к этой его странной вере.

Самой Оле нужно было всё – любовь, друзья, музыка, творчество, путешествия. Она не хотела ограничивать себя не в чём. Жизнь сверкала и привлекала яркими свежими красками.

Совершив путешествие с облаками, Оля вернулась на землю, но теперь её глаза были открыты, и она не собиралась их закрывать больше никогда.

Это путешествие в гущу теней оставило неизгладимый след и изменило её. Оно оказалось болезненным, но принесло ей свободу от иллюзий.

Та тень, в которую она вошла, была её собственная замёрзшая вода – облако. На огне живительной правды облако растаяло и тени растворились. Ничего больше не мешало ей быть самой собой – светом любви, единой со всем миром.

Оля часто вспоминала те невероятные скоростные гонки по кругам жизни, которые она испытала в 'Бага баре'.

Та тьма в начале была полным отсутствием знания о себе. Она знала только своё тело и его потребности тогда. Яростными движениями во тьме двигало лишь желание удовлетворить себя, свой голод, свою жажду. Она вспоминала как желания становились более изощренными, и средства достижения их всё более искусными. Но чернота от этого не становилась прозрачнее. В целом, те спирали жизней, если представить вид сверху, мог бы напомнить эластичную игрушку-какашку. Оля бродила в той темноте долго до тех пор, пока не научилась любить.

Оля не верила в прошлые жизни. Большинство историй из числа так называемых воспоминаний о прошлых жизнях казались ей откровенной выдумкой.

– Людей не устраивает их собственная скучная жизнь, поэтому они выдумывают себе интересные прошлые жизни, – так Оля думала раньше.

Но после 'Бага бара' она поменяла своё мнение. Многие люди в состоянии регрессивного гипноза вспоминали эпизоды из прошлых жизней. Состояние, которое испытала Оля – глубокий транс под воздействием ЛСД – был похож на состояние людей под гипнозом, так что её собственный опыт и опыт всех тех людей мог быть аналогичным психическим явлением.

Просматривая материалы на эту тему в интернете, Оля наткнулась на 'хроники Акаши'.Этот термин предложил известным медиум, 'спящий пророк' девятнадцатого века Эдгар Кейси для объяснения механизма считывания информации с прошлых жизней людей. Его объяснения, полученные от неких 'мы' в состоянии глубокого транса, показались Оле очень интересными.

Кейси считал, что бог – это изначальная любовь, поддерживающая своей энергией порядок во всей Вселенной. Душа человека – это часть Бога, но, попадая в материальный мир, после своего отделения от Бога, она получает индивидуальность, и начинает свой собственный путь развития. Цель развития души – возвращение к богу, то есть к пониманию того, что она сама и бог по сути это одно и то же, а, именно, любовь. Опыт жизни делает душу мудрой, готовый к тому, чтобы стать товарищем бога в сотворении мира. Душа не через одну жизнь, но все же приобретает опыт, необходимый для такого развития. Спустя многие воплощения, душа достигает ясного понимания своей сүщности.

Передачу опыта от жизни к жизни обеспечивает то, что Кейси назвал хрониками Акаши. 'Акаша' на санскрите означает пространство, а 'хроники' указывают на конкретное время. 'Хроники Акаши' – это книга жизни души, рассказывающая о её личном опыте существования во времени и пространстве. Это личная память души о том, что она совершала в своих жизнях на земле. Книга жизни записывается автоматически на ткани пространства и времени, поскольку опыт каждой жизни сохраняется как информационный отпечаток на эфирном поле. Весь опыт предыдущих жизней сохраняется в подсознании человека. Достигнув определенного уровня развития, душа получает доступ к этой информации, чтобы понять себя и смысл своей жизни.

В Олином видении, её книга жизни предстала записанной в биологической структуре ДНК, а не в физической структуре эфирного поля. Но, так или иначе, это была история её бессмертной души во времени.

В своих многочисленных рождениях первых кругов спирали ДНК – темных кругов ада – она была не более, чем животным. Но уже тогда её душа жила в теле, как цветок живет в семечке в толще земли, ожидая времени прорасти.

Два вида энергии были в ней с самого начала – активная и пассивная. Две возможности воплощения в существовании сохранялись – она могла быть мужчиной или женщиной. Соединяясь в жизни, две генетические линии – мужская и женская, создавала новый сгиб спирали, и жизнь продолжалась.

Вначале времен, очень долго её душа приходила в жизнь мужчиной. Жизнь тогда была бесконечной борьбой за выживание. Яростные и жестокие особи, они не знали, ни света, ни любви, и в темноте их жизней душа оказалась закрытой, как в камере без окон и дверей. Устав от жизни в нескончаемой борьбе, её душа выбрала пассивность, и она стала женщиной.

И вновь жизнь за жизнью продолжалось пребывание в темнице. Пассивность, тупое безразличие, покорность – в жизни ничего не нужно было выбирать и от неё ничего не зависело. Её душа впала в состояние, похожее на спячку, а жизнь продолжалась. Как вдруг на очередном повороте спирали – эволюционный сдвиг. Оля посмотрела на своего ребёнка, увидела в нём свет, и почувствовала любовь в сердце.

До этого, конечно, тоже были дети – как у мужчин, так у женщин. Иначе, ее спираль ДНК, не смогла бы продолжиться. Биологическая программа отвечала за продолжение рода, и они выживали. Маленькие зверята подрастали и занимали свое место в стае. Но они не имели значения в её жизнях, ведь душа их не помнила и не любила.

Её душа не знала вообще, что такое любовь до того момента, когда она, пусть ненадолго, но вполне определенно, не увидела свет в своём маленьком сыне. Тот свет был любовью, и он стал её спасением.

Этот опыт любви её душа не забыла. С каждой новой жизнью, её любовь к детям становилась глубже, дольше, сильнее. В свете любви жизнь приобретала краски, равнодушие сменялось живым интересом. Она стала замечать и отличать, что есть в жизни прекрасное и безобразное, счастливое и несчастное. Она поняла, что есть добро и есть зло. Ей захотелось невероятного – чтобы дети не просто выживали, но были счастливыми.

Она оказалась даже способной на самопожертвование, а дети, узнавая от нее, что такое любовь, любили её в ответ. Связь её и детей теперь не разрывалась, как только дети вырастали. Теперь они могли любить друг друга всю жизнь, пока смерть не разлучала их. Свет любви освещал им путь, вдохновляя на поиск новых путей в жизни. Смерть стала почти непереносимым горем, ведь из жизни вместе с близкими людьми уходил свет. Но душа утешала себя тем, что свет не может исчезнуть. Смерть была дверью, переходом туда, где любовь сияет вечно.

Хотя дверей оказалось много. Эволюция продолжала свой медленный ход. Двери смерти открывалась, но не в свет, а в следующие жизни. Впрочем, в них действительно становилось пусть чуть-чуть, но больше света. Свет порождал свет, любовь порождала любовь, но все ограничивалось рамками родственных отношений.

Другие семьи, другие племена, другие слои общества – они были чужаками и врагами. Те, другие, были злом, которых нужно было уничтожить, пока они не уничтожили её. Только она сама и ее ближайшие родственники были светом, а вокруг сгущалась тьма. Она горевала из-за потери близких, ненавидела тех, кто им мог угрожать, и уничтожала без жалости врагов.

Она перестала быть пассивной – любовь оживила ее, теперь она стала хитрой и жестокой. Оля любила и страдала. Искры теплого и живого отношения лишь пробегали по тьме жизни, озаряя её на мгновение, и вновь исчезали во тьме. На контрасте со светом тьма становилась невыносимой. Оля узнала, что такое любовь, и ненависть стала постоянным спутником её жизней. Жизни пролетали стремительно и бурно, ведь её душа узнавала горечь и счастье любви.

Затем вновь случилось чудо – её понимание любви расширилось. Душа запомнила тот момент, на котором время замедлило свой ход, позволив разглядеть подробности. В тот раз она была уже дочерью, а не матерью. Получив любовь как дар от своей матери, она сделала новый шаг в эволюции – Оля признала, что другой достоин любви, ведь он такой же, как и она сама.

Тот нищий – тоже был человеком, таким же как она сама!

Никто так не думал, даже её собственная мать. Вокруг них были только свои или чужие. Только люди её круга были 'свои' – презренным нищим давали милостыню так, как дают пищу собакам. Только сумасшедший мог решить, что нищий и дочь правителя города в чем-то равны.

Но она не сошла с ума, а лишь увидела свет. Нищий был способен любить, также как и она. Лишь невежество сковывало его сердце и разум – он в своей жизни не знал любви. Нищий был всё еще во тьме, и дочь правителя города подарила ему знание света. Пусть их встреча длилась секунду, но в её глазах он увидел, что есть в жизни прекрасное, и он его часть – его темноту озарил свет.

Она инициировало его к любви, и он встал на путь своей собственной эволюции души. Оля знала это точно, ведь она была и самим нищим, ощутив его личность, как свою, пусть и ненадолго. Она помнила, как свет – утешительный маяк – вошел в её тёмную жизнь нищего, полную страданий.

Одни и те же моменты опыта повторялись из жизни в жизнь, ничего слишком сильно не меняя. Однако, тот опыт, когда душа Оли поняла, что она и знатная дама, и нищий, а также, то действие из милосердия и любви, что произошло между ними – этот опыт оказал эффект взрыва световой бомбы во тьме ее души. Быстро – всего лишь через несколько витков спирали, её душа очистилась и засияла как брильянт на вершине эволюционной спирали, счастливая и исполненная света.

И так же быстро спираль замкнулась – лестница эволюции оказалась кругом. Свет высшего состояния вошёл в самый низший наиболее тёмный уровень её сознания. Оля вернулась в круг жизни.

Жизнь продолжилась, но Оля поверила, что облака, когда они растворяются в синем чистом небе, не исчезают совсем.

Формы не перестают существовать. Там на тёмной стороне, где её обычное 'Я' растворилось, жизнь не закончилась, но открыла себя на новом уровне смысла. И не беда, что умирать было больно. Смерть эго – оказалось лучшим, что может случиться в жизни человека.

Её душа блуждала в невежестве, скованная жаждой бытия, не зная и не в силах понять, как выплыть из тёмного океана желаний, гоняющих по кругам ада. Даже приятные события становились со временем источником еще более горьких мучений, поскольку в сравнении с ними, темные времена казались ещё темнее.

В той изначальной части своего развития, Оля была совершенно слепой. Она двигалась от одного импульса к другому, не в силах остановиться. События повторялись, и в начале времен все её жизни были так похожи друг на друга, что, наслаиваясь друг на друга, составляли один изначальный тёмный круг.

Оле помог ясный свет любви, засиявший в темноте как маяк на берегу в штормовую ночь. Этот свет нашел Будда, его нашел Иисус, его нашла Оля, и многие другие его находили, и будут находить, ведь он всегда и везде есть, стоит только поискать. Как только Оля вышла на этот свет, реальность вокруг нее начала трансформироваться. Теперь события внешней и внутренней жизни стали обретать смысл, она начала выбирать свой образ действий, исходя из стремления к свету. Когда же Оля поняла самое главное – что свет есть в ней самой, но он и есть и в другом человеке, и даже в том, что происходит между ними – её душа быстро освободилась от причин заблуждения.

Основная причина заблуждения – теперь ей это казалось очевидным – заключалась в том, она считала себя телом. 'Я – Оля' – в этом понятие было множество характеристик и личных свойств, но все они относились к телу.

Мозг, нервная система, органы, кровь, гормоны, гены, и все остальное, что составляет тело, – весь биологический механизм ее тела, постоянно пропускающий через себя поток впечатлений от других тел мира – вот, что называлось Олей. От рождения до смерти опыт жизни в ограниченном пространстве тела – этот отрезок времени и пространства и был 'Олей'.

Но психоделический опыт открыл ей, что 'Я – тело' это был, хоть и основной, но не единственный вариант ощущения своего 'Я'.

В космическом трипе на Гоа, Оля узнала, что она может ощущать себя как 'Я' без всякого тела, а трип в 'Бага баре' показал ей, что она может быть 'Я' многих тел. Очевидно, что эти два разных опыта отражали две грани одного явления – Оля получала опыт существования другим 'Я', которое выходило за пределы тела как во времени, так и в пространстве.

Это 'Я' не могло быть Олей, так как оно выходило за пределы того, что обычно называлась Олей, но она в обоих случаях ощущала себя вполне собой. Оба 'Я' естественно уживались между собой, поскольку существовали на разных уровнях. Беспредельное высшее наиболее глубокое, но едва заметное 'Я', присутствовало постоянно в том 'Я', которое все называют Оля. Оно было основой – нитью – на которую собирались все её опыты жизней, в том числе и опыт ее текущей жизни.

Легенда о Шиве гласит, что внутри каждой формы живет одно единое вечное бессмертное существо. В глубинах своей обычной личности, Оля нашла это сознание – божественное, блаженное, свободное – и знакомство с ним, её очень радовало.

Этот опыт изменил её характер, но, как казалось, сделал это в лучшую сторону. Он подарил ей мудрость, спокойствие, и терпение.

Теперь общаясь с другими людьми, она уже не раздражалась, как бывало раньше, если что-то шло не так. Она видела, что они такие же светлые души, как и она сама, просто на другой спирали развития.

Тело вместе со всеми стремлениями к удовлетворению биологических потребностей оказалось лишь внешним кругом её личности, а в центре она была космосом, светом, любовью, бесконечностью и безграничностью. В этом центре стиралась граница между нею и другими людьми, ведь все они были одним и тем же – Шивой – творческим, свободным, ничем не ограниченным источником субъективности. На самом глубоком квантовом уровне её души, другие люди были тем же самым, что и она сама. Все вместе они образовывали большой круг времени, их Махакалу, и в его пределах танцевали совместный танец Тандаву.