355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юлия Кузнецова » Помощница ангела » Текст книги (страница 4)
Помощница ангела
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 18:20

Текст книги "Помощница ангела"


Автор книги: Юлия Кузнецова


Жанр:

   

Детская проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)


Глава 9
Тайна

Ангелина была неприятно удивлена, обнаружив, что влюбить в себя Вика не так-то просто. Ей повезло – Алёнка где-то пропадала уже пару недель, наверное, гостила у своих крутейших одноклассниц на Николиной горе. Надо бы зайти к ней или позвонить, но она может помешать ей действовать. Хотя мешать пока было нечему. Вик оказался настоящим тюфяком! С таким же успехом она могла заставить влюбиться в себя бочку с огурцами.

Ангелина и загорать его вместе приглашала. И шашки из дома вытаскивала, чтобы дать ему возможность коснуться её рук в игре. И (ладно, чего не сделаешь ради победы!) стала поддаваться ему в играх. Бесполезно. Никаких намёков, что она ему нравится.

«Ну вот что он сейчас сидит как истукан и пялится на воду, а?» – раздражённо подумала она.

Вик и в самом деле сидел на корточках и перебирал речные камни. Странные чувства они у него вызывали. Какую-то зависть, что ли… Потому что камни были живыми, настоящими, а все поделки – нет. Копии замков, дворцов, монастырей – они были игрушками. Как их сделать настоящими? Может, больше добавлять природных материалов, тех же камней… Вот сожмёшь камень в руке и ощущаешь какую-то силу, которая несла этот камень через века.

Ангелина присела рядом и положила руку ему на плечо.

– Я замёрзла… Обними меня, чтобы согреть!

– С ума сошла? – спросил Вик, с сожалением выбрасывая камень, – тридцать шесть градусов жары. Я уже сварился.

– Тьфу! – разозлилась Ангелина, толкнула Вика в бок и забралась на пригорок.

– Ты чего? – спросил Вик, – обиделась? Нет, ну, Энджи, как можно в такую жарень обниматься? Хуже, чем в бане.

Ангелина хмуро глядела на дорогу. Вдруг она заметила Алёнку с рюкзаком за плечами.

Вот странная, папаша на «Порше», а она одевается, как в поход. Жилетка допотопная, треники, кроссы стоптанные. Бабка Ангелины на огород и то лучше прикинется. Куда это она собралась? В Звенигород, что ли? Или опять на Николину к своим одноклассникам?

Но Алёна, к изумлению Ангелины, остановилась у дома старой Кабанихи. Пошарила под цветком. Достала ключ. Открыла калитку и зашла внутрь!

– Вот те на! – пробормотала Ангелина. – Что за тайны?! Вик! Собирай манатки!

– Куда?

– К старой Кабанихе.

– О, давай. Возле её дома классная ирга растёт, я ещё в тот раз заметил, но она незрелая была.

– Там Алёнка.

– Где?

– У Кабанихи.

– Что она там делает?

– Вот это и надо выяснить.

Алёнка тем временем поднялась по широкой лестнице и остановилась. Бэллочка не бросилась ей навстречу, как всегда. И Лидии Матвеевны не было видно. И ещё… запах. Мочи. Очень сильный. И…

У Алёны по коже побежали мурашки. Она отбросила крючок с загородки.

– Лидия Матвеевна! Лидия Матвеевна!

Бэллочка поскуливала где-то рядом.

– Бэлла! Фьюить!

Поскуливание усилилось. В ванной. Она в ванной! Алёна бросилась через холл.

Ой! Наступила ногой в лужу. Бэллочкина работа. Странно, ведь её обычно выпускают! Неужели… Алёна нажала на ручку ванной комнаты.

– Лидия Матвеевна!!

Она лежала на полу, ногами, то есть ногой к двери, скрючившись, без сознания.

Бэллочка кинулась к ней, но Алёна схватила её и заперла в спальне, чтобы не путалась под ногами.

– Лидия Матвеевна… Лидия Матвеевна…

Алёна села на корточки. Пощупала пульс, как это делают в кино. Есть. Поднесла ко рту тыльную сторону руки. Дышит. Но бледная… Надо вытащить её из ванной комнаты. Алёна взялась за ногу, но тут же отпустила. Было что-то странное в том, чтобы тащить человека за одну ногу. Может, её вообще нельзя никуда тащить?

Алёна вскочила и подбежала к столу, на котором были разложены лекарства. Там же была и записная книжка. Так… Зина… мобильный, домашний, рабочий… Позвонить? Алёна продолжала листать и вдруг увидела: «Тамара Алексеевна, зав. отд. эндокринологии». И тоже все телефоны: домашний, мобильный, рабочий.

Гудок, ещё гудок. Алёнин взгляд наткнулся на портрет Джулианы. Лидия Матвеевна изобразила её как сову с огромными добрыми человеческими глазами. Портрет она прикрепила к стене прямо напротив стола, возле входа в кабинет. Алёна ущипнула себя, чтобы проверить – не спит ли она. Ведь с добрыми птицами-советчиками она раньше встречалась только во сне.

– Я вас слушаю! – повторили в трубке.

– Тамара Алексеевна? Меня зовут Алёна. Я сейчас нахожусь рядом с Лидией Матвеевной Кабановой. Ей плохо, но она дышит. Она л-лежит. На полу.

– Алёна? Я думала, её дочь Зина!

– Я домработница!

– Ладно, Алёна, успокойся. Вызови скорую. Не волнуйся, похоже, это гипогликемический обморок. Такое бывает при диабете. Пока ждёшь скорую, надо вколоть глюкозу.

– Куда? В вену?!

– Можно и под кожу. Справишься?

– Нет, – растерялась Алёна, – я не умею делать уколы.

– Это плохо. Тогда попробуй её накормить. Надо дать ей какую-нибудь булочку.

– Но она же без сознания.

– Алёна, она без сознания, потому что ей не хватает сахара. Инсулин у неё есть, а сахара внутри нет. Надо дать ей сахар.

– Напоить! Я могу её напоить.

– Конечно, молодец. Вызывай скорую.

В шкафчике у плитки сахара не было. Пришлось спуститься вниз, на большую кухню. Там оказалась коробка рафинада, рядом с баночкой растворимого кофе, наверное, Наташа пила после того, как всё закончила.

Алёна растолкла пять кубиков в стакане с водой (греть нет времени!), размешала, вернулась в ванну. Положила голову Лидии Матвеевны к себе на колени и стала поить её, как маленькую. Та сначала давилась. Потом начала глотать. А через некоторое время открыла глаза. А ещё через некоторое время подъехала машина.

При виде машины Вик отскочил от ирги, ветку которой придерживал правой рукой. Левой рукой он обрывал и кидал в рот синие ягодки, ожидая, что Ангелина придумает, как им попасть внутрь.

– Скорая! – удивилась Ангелина.

Врачи, выскочив из машины, открыли калитку, подпёрли её камнем и побежали в дом. Тогда Ангелина и Вик тоже зашли во двор и спрятались за деревьями.

Мимо них на носилках пронесли Кабаниху. Засунули в машину и уехали.

– Пойдём внутрь, раз Алёнка ещё там? – предложил Вик.

– Нет уж. Сначала я выясню, что она там делает, – сказала Ангелина.

Она подошла к сосне, взялась за нижнюю ветку. Вик со вздохом подошёл к соседнему дереву. Отец прав, надо больше заниматься физкультурой. С таким весом не то что охранником стать, на дерево забраться не можешь. Но тут же в голову пришла другая, гораздо более интересная мысль. Дерево – тоже живой материал. Как камень. Может, выпиливать некоторые модели замков из дерева? Чтобы они выглядели более живыми?

– Ты скоро? – спросила Ангелина.

Она залезла на толстую ветку на уровне второго этажа, уселась на неё, спустила длинные худые ноги с расчёсанными комариными укусами. Ветка под кроссовкой Вика хрустнула, но он успел перелезть на другую. Садиться не стал – побоялся. Вдруг ветка надломится, и он грохнется и сломает себе позвоночник.

– Вон она, – показала Ангелина, – а теперь куда делась?

Она сощурила глаза и походила на какого-то злобного галчонка или воронёнка.

– Ты её видишь?

– В соседней, – сообщил Вик, вытянув голову, – там ванная у них. Окно матовое.

– Тебе видно, что она там делает?

Вик залез чуть повыше. Где-то вдалеке лаяла, как сумасшедшая, собака.

– Ой!

– Да тише ты.

– Она пол моет около ванны.

– Ух ты. Прикол. Наша Алёна моет полы старой Кабанихе. Ничего себе.

– А теперь вытащила из ванной кулёк с чем-то. Слушай, это памперсы те самые, что ли?

– И выносит памперсы?! Вау.

– Может, войдём внутрь и спросим, что она там делает? – предложил Вик, с опаской глянув вниз.

– Нет.

– Почему?

– Потом объясню.

Алёна вымыла за Бэллочкой пол. Собрала мусор. Лидии Матвеевне не понравилось бы это. Но никто не знает, сколько её продержат. А когда приезжает из Звенигорода Наташа, Алёна не помнила.

Её слегка бил озноб. Руки дрожали. Внутри тоже всё дрожало. А вдруг она ошиблась бы, и Тамара эта оказалась бы не тем врачом? И вообще – она что, уверена, что это тот самый обморок? Гипо… гликемический. Надо вернуться домой и погуглить этот обморок.

Какое счастье, что Лидия Матвеевна развесила по стенам портреты всех – Алекса, Сальвадора, птиц. Как только уехала скорая, Алёна принялась мысленно с ними разговаривать.

«Бэллочка!» – вдруг вспомнила она.

Алёна открыла притихшей, словно отчаявшейся собаке дверь, и та буквально прыгнула к ней на руки.

– Прости, – пробормотала Алёна, гладя её.

А Бэллочка завыла, глядя на загородку, которую Алёна забыла закрыть после ухода врачей.

– Она вернётся, – сказала Алёна, – всё будет хорошо, она обязательно вернётся.

Она прижала к себе плюшевую собаку и посмотрела на друзей из Картории. И все они словно кивали, да-да, всё будет хорошо!

– Хочешь на улицу, Бэлла? Сейчас я тебя выведу. Пойдём.

Она надела собаке поводок, вышла на улицу, по-прежнему не замечая слежки. Дрожь в руках немного унялась. Но внутри так всё и ходило ходуном.

«А непростая штука – ответственность за другого, – вдруг подумала Алёна, – и выбор – тоже непростая».

Она-то думала, что дело ограничится книжками и пирожными. А тут такие серьёзные вещи. Колоть глюкозу… Звонить врачам… Видеть, как беспомощная одноногая женщина лежит в ванной без сознания… Это были всё какие-то серьёзные, взрослые вещи.

«Готова ли я к этому? Справлюсь ли? Потяну ли?» – мучительно размышляла Алёна, придерживая поводок Бэллочки, которая с изумлением обнюхивала каждый кустик. Ведь мопсиха так давно не гуляла на улице.

Ангелина легко слезла с сосны. А вот Вик снова наступил на слишком тонкую ветку и упал на землю, неловко подвернув ногу.

– Блин… – Он чуть не заплакал. Но Ангелина посмотрела так насмешливо, что он сдержался.

– Зачем мы караулили Алёнку? – сердито спросил он, стискивая зубы от боли, – почему не пойти и не спросить? Что она, врать нам станет? Мы её всю жизнь знаем!

– А потому, – усмехнулась Ангелина, – что она молчит. Ходит сюда тайком от нас. Значит, тут какой-то секрет. Значит, не зря она выгуливает Кабанихиных болонок и выносит за ней памперсы. С этого дня установим слежку и выясним.

Вик покачал головой и поморщился от боли. Ангелина видела: он так расстроен и взволнован, что сейчас она может сделать всё, что угодно. Он в её власти. Может подойти, поцеловать, а потом объявить себя на весь белый свет его девушкой. И потребовать с него деньги.

Но губы у Вика были чёрно-синие от ирги, и сам он был толстой рыжей потной бочкой с огурцами. Нет желания такого целовать. Тем более, что тут, у старой Кабанихи, происходит что-то подозрительное. А у старой Кабанихи денежки-то водятся. Это Ангелине доподлинно известно. Так что посмотрим, что тут можно выжать.




Глава 10
Нет!

Зина глянула на себя в зеркало и укрепилась в мысли: цвет кофты – отвратительный. И купила-то почему? Никогда ведь ничего в переходах не покупала, только в магазинах. А тут возле Белорусского вокзала окликнули: «Девушка!» Она и купилась. То есть купила. Вот эту ужасную чёрно-белую кофту, которая к тому же обтягивала совершенно ненужные места.

Она съехала с Николиной горы. И справа и слева раскинулись широкие жёлто-зелёные поля, словно родное село раскрывало свои тёплые родительские объятия навстречу Зине, но она заметила только стадо чёрно-белых коров, пасшихся возле фермы, и снова с досадой посмотрела на кофточку в зеркале.

Через некоторое время Зина ощутила под колёсами мягкий переход с гладкого асфальта Рублёво-Успенского шоссе на шуршание сельской дороги. Она проехала мимо церкви, где в ряд стояли джипы и крошечные спортивные машинки. Церковь была из красного кирпича, а купола – матово-черными. Местные утверждали, что купола когда-то были покрыты неокрашенной медью и она со временем окислилась.

Зина вспомнила, как была с матерью пару раз на службе, и к концу одной из них появился весь из себя «товарищ из джипа», обошёл очередь на исповедь и встал в начале. Возразить ему никто не посмел.

Ой! Зина вдруг сообразила, что совершенно забыла о матери, которую везла домой из больницы, – она была тут же, рядом, на переднем сидении. Зинина совесть словно нахмурилась и скрестила руки на груди.

«Я думала о дороге! – возразила совести Зина, – я должна была сосредоточиться на дороге! Я же человека из больницы домой везу. К тому же… Разговаривать с ней бесполезно».

Она глянула на мать. Бледная и вредная. Вреднее, чем обычно. Зина вздохнула. Надо, надо поговорить. Иначе совесть не ограничится хмурой гримасой, а будет приходить по ночам и мучить, мучить, мучить…

– Мама, ты подумала?

– О чём?

– Ты издеваешься? О сиделке!

– А. Найдёшь того, кто будет любить меня за деньги?

– Того, кто будет помогать тебе за деньги! Следить, чтобы ты вовремя ела. Потому что в следующий раз будет не гипогликемический обморок, а гипогликемическая кома.

– Я не хочу сиделку.

– Да! – разозлилась Зина, – ты хочешь, чтобы я переехала в деревню и сидела тут с тобой? А как я буду ездить на работу?! А Кольку мне куда, в сельскую школу пристроить? На Рублёвскую гимназию у нас, извини, денег нет! А Саша? Как он будет добираться до офиса?! Или мне бросить сына и мужа только потому, что у мамы какие-то принципы?! Чтобы потом, вернувшись, не найти ни мужа, ни сына, потому что их пригреет другая молодая женщина!

Лидия Матвеевна смотрела в окно. Вот маленький покосившийся домик, кусты смородины и стол во дворе, покрытый клеёнкой. А вот – особняк, похожий на Казанский вокзал.

Рублёвка не так давно стала популярной. Раньше домишко на домишке сидел. Их кирпичный кубик был когда-то одним дворцом на всей сельской улице. Солиднее была только дача Фурцевой. А сейчас построили столько особняков…

– Мама! – крикнула Зина, пытаясь достучаться до Лидии Матвеевны, – ты меня слышишь?

– Слышу, Зина. Но ничего не могу ответить. У меня в голове только одно слово: «Нет». Я не знаю, чего я хочу. Я знаю, чего я НЕ хочу. Сиделку не хочу.

Зина выключила радио и всю оставшуюся дорогу молча кусала губы. А когда выгрузила вещи и помогла матери перебраться наверх, сказала:

– Ты добилась своего. Я уеду. Но спать не буду всю ночь. Из-за тебя.

Лидия Матвеевна хотела сказать, что она вовсе этого не добивалась, но… Слово «нет» застряло в голове, как заноза. Нет. Она ничего не будет говорить. Ей теперь всё равно. После того, что сказали врачи.

Как только Зина уехала, Лидия Матвеевна услышала лай и скрип шагов по лестнице.

Появились Алёна с Бэллочкой. Собака, взвизгнула от радости, а Алёна, наоборот, строго посмотрела на Лидию Матвеевну.

– Я больше вас не буду слушать, – сказала она, – что мне делать, а что нет. Я буду учиться делать уколы. Чтобы в нужный момент не растеряться, а вколоть вам глюкозу.

– Алёна… Мне нужно с тобой поговорить.

– Конечно. Мы будем разговаривать. И читать. И ещё перед уходом я каждый раз буду проверять, есть ли у вас еда. Чтобы вы не падали в ваши обмороки. И ещё я буду гулять с Бэллочкой. Я не изо льда. От работы не растаю. Я хочу нести за вас ответственность.

«НЕТ!», – закричал кто-то внутри Лидии Матвеевны. Но она не посмела сказать ничего этой решительной девочке, которая говорит сквозь сжатые зубы. Неожиданно для самой себя Лидия Матвеевна принялась мысленно рисовать Элен, только теперь – прямо с неё, с Алёны. Уж очень она была похожа на выдуманную королеву страны Картории.

– Вы мне нужны, – сказала Алёна, – когда я с вами… то от меня… есть польза какая-то миру.

– Тогда полей цветы в зимнем саду, – тихо сказала Лидия Матвеевна, – пожалуйста.

Алёна улыбнулась. Сняла с Бэллочки ошейник. И пошла в ванную – набирать в лейку воду. Она была уверена, что её приняли. Она даже не подозревала, что Лидия Матвеевна твёрдо решила найти способ прогнать её.

Ради Алёниного же блага.




Глава 11
Мечта Вика

– Итак, – сказала Ангелина, закинув ноги на стол посреди комнаты Вика, – по результатам слежки установлено: Алёныч помогает Кабанихе. Делает это тайно. Не только от нас, но и от родилок. Потому что домой приходит ровно в то время, когда на «Поршике» приезжает её папаша-таракаша.

Вик отодвинул макет Саввино-Сторожевского монастыря подальше от Ангелининых ног, чтобы она нечаянно не скинула его на пол.

– Вопрос! – сообщила Ангелина, – зачем?

– Хочет и помогает, – пожал плечами Вик.

– Ёлки! Вик! Ну пошевели мозгой хоть раз в жизни! Ты станешь хоть кому-нибудь помогать просто так? А? Чтобы тебе не платили. И чтобы ты сам этого хотел?

Вик бы стал. Маме. Без вопросов. Но признаваться в этом перед Энджи? У неё, бедолаги, вообще мамы нет…

Он уткнулся носом в макет. Вчера сделал несколько фотографий в Звенигороде. Близко-близко снял стену монастыря. Чтобы добиться максимального сходства. Утром перепробовал все оттенки цвета, мешая белый с серым, с жёлтым, с голубым. Не то.

– Я вот помогаю бабке на огороде, – продолжала разглагольствовать Ангелина, – но я ненавижу это делать!

– Как твоя бабушка себя чувствует? – спросил Вик, разглаживая складку на стене. Папье-маше в одном месте слегка скособочилось.

Ангелина посмотрела на него, как на идиота.

– Знаешь, Вик, – начала она, – ты раньше вроде нормальным был. Пока не увлёкся этими своими замками. Тебе что, правда интересна моя бабендра?

– Ты тоже нормальная была. Пока не выдумала себе эту идею. В гимназию устроиться.

– Вик, я хочу пробиться к нормальной жизни. У тебя папа. У Алёны – таракаша на «Порше». За мной никого нет, пойми! Мне надо с чего-то начать.

– Пойдёшь работать, как твоя сестра.

– Самый умный, да?! – закричала вдруг Ангелина, – ты сам собираешься работать, а? Сам-то вон замки клеит. А другим советует пойти поработать.

– Это хобби, – ответил Вик, помрачнев, – мне, Энджи, тоже будет непросто. Я люблю вот это, – указал он на макет. – А надо будет вот это! – кивнул Вик на натянутую посреди бытовки верёвку. На ней сушилась форма дяди Саши, тельняшка и штаны защитного цвета.

– Нормальная работа для мужика.

– Но я-то её не люблю.

– Никто не любит свою работу. Это тоже нормально, – уверенно сказала Ангелина, – это же как учёба. Нормальный человек разве любит учиться? Ну вот по-честному если…

По-честному Вик снова постеснялся ответить. Он любил историю. Каждый урок был в кайф. А уж если мамка бралась что-то рассказывать историческое…

– Молчание – знак согласия, – заключила Ангелина, – короче, вот мой план. Надо у Алёнки допытаться, чего она к Кабанихе зачастила. Там наверняка нормальная причина есть. Да оставь ты в покое свои краски, а? Всё равно так, как в жизни, не получится никогда!


Вик вздрогнул. Ангелина умела попасть в больное место. А он и правда после того похода на реку, когда он ощутил природную силу камней, стал мучаться тем, что его макеты здорово отличаются от настоящих крепостей.

Он накрыл макет газетой, отнёс на шкаф.

– Вот и молодец! – похвалила Ангелина, – я буду крутым юристом или директором банка и найму ребят из твоего агентства, чтобы они меня охраняли. Ничего, Вик, прорвёмся, тут не останемся. Главное, на чушь не отвлекайся и меня слушайся.

Вик обычно так и делал с самого детства. Слушался Ангелину. Она всегда легко доказывала, что она умнее и сообразительнее его.

Но сегодня Энджи вторглась в самое дорогое, что у него было. В мечту построить такой макет, чтобы в нем зазвучала история подлинника. Найти такой материал, который передаст эту историю.

Мечта зашаталась после Ангелининых слов. Младшие сёстры верили в гороскопы и как-то сказали Вику, что его знак – «рыбы» и поэтому ему легко что-то внушить. Вот и сейчас он задумался: может, Энджи права? И его мечты – это чушь?

С другой стороны, тяжело, наверное, жить, когда в твоей жизни нет мечты, а есть только работа, которую не любишь?




Глава 12
Ссора

Случай избавиться от Алёны скоро представился. Алёна принесла книгу «Таинственный сад». Читала вслух с вдохновением. А на Лидию Матвеевну книга особого впечатления не произвела. Ну, есть, безусловно, и замысел, и мораль, и метафоры, но как-то… нежизненно. Было бы в жизни так всё легко. Сажай и будь счастлив. Впрочем, подросткам такое нужно. Надо вселять в них веру в светлое будущее. То, что его нет, им знать не обязательно.

Лидия Матвеевна взяла «Таинственный сад» в постель. Решила перечесть те места, которые особенно громко и чётко сегодня читала Алёна. Чтобы представить перед собой её лицо. Полное света, силы. Лицо Элен из Картории.

Лидия Матвеевна открыла книгу и обнаружила на первой странице: «Алёне Сотниковой от Нади Быстровой».

Утром позвонила на почту:

– Оленька? Это Лидия Матвеевна Кабанова из сорок пятого дома. Не подскажешь, Сотниковы по какому адресу живут? Они вроде бы из «Боярских палат». Ага, в первом. Нет, не знаю. О, председатель правления… Поняла. А телефон его имеется? Нет, Оленька, ничего не случилось.

Алёна поднялась в тот день по лестнице, что-то насвистывая.

– Букет из полевых цветов, – объявила она из-за загородки.

– Спасибо за прощальный букет, Алёна Сотникова, – стараясь говорить спокойно, произнесла Лидия Матвеевна.

Алёна замерла в дверях, опустив букет.

– Как вы узнали мою фамилию?

– Из книги.

– Какой?!

– Неважно. Важно, что я тебе очень благодарна за помощь. И за то, что ты взяла Бэллочку, пока меня не было. И за то, что ты приходила ко мне и… была со мной. Спасибо за Карторию.

Лидия Матвеевна не удержалась, глянула на стену, где висели портреты, потом продолжила:

– Теперь нам пора прощаться.

– Что-о?

– Дочь предложила взять мне профессиональную сиделку. Я согласилась.

– Но я научилась делать уколы!

– Профессиональные сиделки – это целый спектр навыков, которыми ты пока не обладаешь, потому что ты – ещё ребёнок.

– Ну хорошо, пусть будет сиделка, но можно я буду читать вам вечерами? Пожалуйста!

– Нет! Уходи! Иначе я звоню твоим родителям! Вот телефон Игоря Сотникова, председателя вашего элитного посёлка. Я попрошу его забрать тебя.

– Не надо.

Лидия Матвеевна взяла трубку телефона. Алёна покачала головой и начала спускаться с лестницы.

– Вот и хорошо, – прошептала Лидия Матвеевна.

Бэллочка с сожалением тявкнула и покрутила головой.

– Ничего, – приободрила её хозяйка, – справимся. Мы с тобой одни столько лет прожили. Займёмся делом. Польём цветы.

Прошло десять минут.

– Посмотрим телевизор.

Прошло пять минут. Есть не хотелось. Спать тоже. Одиночество вдруг так сдавило горло Лидии Матвеевны, что хотелось закричать. Она и закричала:

– Алёна! Вернись!

Никто ей не ответил. Надо, чтобы девочка вернулась. Во-первых, она заберёт книги. Во-вторых, надо извиниться. Надо всё объяснить. Она же такая хорошая. Добрая. Надо объяснить, что это ради её же блага. Ей не нужны эти страдания в таком нежном возрасте. Нельзя калечить психику.

– Алёна!

Лидия Матвеевна подкатила к столу. Позвонила Игорю Сотникову. Узнала, что «Алёна играет в теннис с одноклассниками на Николиной Горе. И обязательно перезвонит преподавателю русского языка Лидии Матвеевне по указанному номеру».

Где же она, эта чудная девочка, которая терпит капризы, сносит истерики, протыкает иголкой подушки, тренируясь делать уколы, подтирает лужи за чужими собаками, наполовину живёт в волшебной стране Картории, освобождает её от лягушек-захватчиков? Где этот ангел Алёна? Плачет?

Лидия Матвеевна решительно подъехала к лестнице. Там стояли костыли. Что ж, Зина не зря потратилась. Три раза произнесла вслух цену костылей. Проверим их в действии.

Она встала с коляски, опираясь на стену. Без посторонней помощи оказалось непросто. Осторожно принялась спускаться с лестницы с помощью костылей. Ощущение – будто едешь на горных лыжах по чёрной трассе с завязанными глазами. Страшно, очень страшно.

– Ничего, Лид, – подбадривала она себя, – вперёд… Представим, что это бег в мешках. Весело и быстро. Раз-два.

Она бросила взгляд на стену, где висел портрет Сальвадора. Черноволосый дядька смотрел на неё строго, испытующе.

– Что, возьмёте в свою команду, повстанцы? – пробормотала Лидия Матвеевна, хватаясь еще и за перила, – торжественно обещаю ни в кого не влюбляться.

С огромным трудом она добралась до крыльца и села, уронив костыли. Бэллочка испуганно тявкнула сверху.

– Всё в порядке! – крикнула ей Лидия Матвеевна и тут увидела Алёну.

Та сидела на бордюре у калитки, но услышав голос Лидии Матвеевны, вскочила.

– Зачем вы спустились? Я бы поднялась!

– За книгами?

– Нет! Я поняла!

– Алёночка, прости меня. Ладно?

– Я поняла, почему вы меня прогнали, – сказала Алёна и села на корточки. Её огромные серые глаза изучали лицо Лидии Матвеевны.

– Что вам сказали врачи в больнице? – спросила Алёна.

Лидия Матвеевна помолчала.

– В любой момент, – сказала она, – сосуды могут в любой момент…

– Понятно.

– Что тебе понятно? – рассердилась Лидия Матвеевна, – что ты всё равно будешь ко мне ходить? Нет! Слышишь? Не будешь! Я тебе не бабушка, не тётя, не дочь! Ты не обязана нести этот груз.

– Это не груз.

– Ты не понимаешь меня! Это не игра в выдуманную страну! Один раз ты придёшь со своими книжками и пирожными и обнаружишь меня мёртвой! Понимаешь ты это? Зачем тебе это? Ты выдержишь?!

Алёна задумалась.

– Да.

– А я думаю, нет. Я взрослый человек и несу за тебя ответственность перед твоими родителями, хотя они ничего про меня не знают. И перед миром в целом! Я не хочу выпускать в мир девочку, которой я покалечу психику своей смертью.

– Я не боюсь чужой смерти.

– Что-о?

– У меня есть одноклассница. У неё восточная семья. Соблюдают все традиции. Рожают дома. Умирают. Так вот она сказала, что смерть очень похожа на роды. Это происходит толчками. Как биение сердца. И потом все умирают. Абсолютно. Значит, это не так уж страшно.

– Господи! – всплеснула руками Лидия Матвеевна, – откуда берутся эти дети, которые не боятся смерти! Которые всё про неё знают. Нет, мне определённо необходима профессиональная сиделка. Она не станет меня пугать рассказами о смерти. Она будет сидеть рядом с моей кроватью, вязать что-то длинное и жёлтенькое, заваривать мне ромашковый чай… Успокаивать.

– И в самом деле, – тряхнула головой Алёна, – чего это мы с вами о смерти разговариваем? Вы в ближайшую минуту случайно не собираетесь умирать?

– Нет, – опешила Лидия Матвеевна.

– А в следующие пять минут?

– Да нет же!

– Думаю, и полчаса у нас есть. И даже час. А потому сейчас я схожу за коляской и за Бэллочкой и мы отправимся с вами на прогулку по посёлку.

– Ни за что!

– Я же говорила, что больше вас не слушаю, забыли? Всё! Едем гулять!

– Но Зина говорила, коляска не проходит в калитку.

– Странно, что она не открыла ворота. О чём она думала, ваша Зина?

– О бумагах, наверное, – проворчала Лидия Матвеевна, – вдруг я откажусь записывать на неё дом?

– Вы, наверное, здорово на неё злитесь?

– Злилась. Но это было давно. До знакомства с тобой. Ну ладно-ладно, я согласна. Без тебя мне тяжело. Всё, добилась? Вон как главами сверкнула… Можешь пойти, влюбляться, бросить старуху. Ты её покорила.

– А я знаете, что решила? Не обращать внимание на ваше ворчание, вот что. Я же знаю, какая вы изнутри.

– Ты прямо всё на свете знаешь. А про платок знаешь?

– Прихватить из дома платок, чтобы бросить вам на колени и чтобы вы не замерзли?

– Прихватить из дома платок, чтобы бросить мне на колени и не стыдиться перед каким-нибудь знакомым.

– Вот видите, я не всё ещё знаю. А знакомого мы обязательно встретим.



    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю