Текст книги "Лара"
Автор книги: Юлия Козырева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Глава 16
Утром я с опаской спускалась вниз. Дом встретил меня настороженной тишиной, как бы обвиняя вместо хозяина.
Лестница была отремонтирована, следы вчерашнего происшествия полностью отсутствовали.
На кухонном столе лежала записка, написанная твердым мужским почерком: "Что дальше? Ты каждый вечер собираешься ломать мне ноги?".
Щеки мгновенно опалило жаром. Я поспешно открыла дверку под раковиной и бросила туда листок, как будто он жег мне пальцы. В мусорном ведре лежали окровавленные бинты. Зажав рот руками, я бросилась в туалет.
Потом я опять слонялась по дому, чувствуя, что он меня гонит прочь. Есть не хотелось.
Я плюхнулась на диван и включила телевизор. Где-то час тупо переключала каналы, ни на чем не останавливаясь.
А потом пришел он…
В дверь позвонили, и я, как самый последних лох, широко ее распахнула, не глянув в глазок и не спросив, кого принесла нелегкая. Он тут же втерся внутрь, настороженно оглядываясь, как будто боясь увидеть хозяина.
– Вацлав? – моему возмущению не было предела. Ну, и настырный тип! – Мы же в прошлый раз все выяснили! Убирайся!
– Я не привык так быстро отступать, милая, – вкрадчиво проговорил он, закрывая дверь и притискивая к ней меня. – Возможно, не будь этого Барского, – сказал, как выплюнул, – ты была бы более сговорчива.
– О какой сговорчивости ты говоришь? – огрызнулась я, изо всех сил пихая его в грудь, впрочем, не преуспев в этом. – Ты просто не в моем вкусе!
– Но ты же знаешь, что я в любой момент могу переубедить тебя.
– А тебе не кажется, что это нечестно? Ты что же, всю жизнь будешь держать меня в кумаре?
– Почему бы и нет? Я не против таких методов, если они помогут мне избавиться от одиночества.
– Запишись в клуб знакомств! И, наконец, отстань, от меня! – вопила я, уже паникуя. Дурная кровь почему-то не хотела пробуждаться. И я чувствовала, что пропала.
Вацлав, не тратя больше время на разговоры, поднял мне голову и стал пристально смотреть в глаза. В затылке моментально закололо. Обидно, что я так до противного легко поддаюсь гипнозу. Мышцы почти сразу обмякли, руки упали вдоль тела.
– Сейчас ты возьмешь меня за руку и спокойно пойдешь за мной.
Я кивнула, как кукла, едва не произнеся "да, хозяин" и пошла за ним, держась за мужскую ладонь.
Вдруг меня сильно толкнули в грудь, и я очнулась, увидев, что между нами стоит большой серебристый волк. Он зарычал и оскалился на вампира, преступая мохнатыми лапами по снегу. Я тут же почувствовала, что стою на ветру в футболке с короткими рукавами и джинсах, а на ногах – домашние тапочки, утопающие в снегу.
Меня обожгло холодом, но все ощущения перебило удивление. Меня защищает… Ирина? Она что же, не дает Вацлаву увести свою соперницу? Воистину, женщину не может понять даже другая женщина.
Тем временем Вацлав сделал движение рукой, и волчица с визгом впечаталась в стену дома. Он, было, потянулся ко мне, но Ирина уже снова бросилась между нами, опрокинув вампира на снег.
Мне стало страшно. Очевидно, что Ирина не так сильна, как вампир, и заведомо точно проиграет. Тут мой взгляд поймал серебристый отблеск на снегу. Видимо, обращаясь, Ирина уронила свой телефон. Я подхватила его и бросилась в дом, стараясь не обращать внимания на доносящиеся с улицы удары, рычание и короткие взвизги оборотня. Я выбрала первый попавшийся номер. На том конце ответил мужской голос.
– У дома Барского вампир. Ирина с ним дерется. Но она погибнет, если кто-нибудь не придет на помощь.
– Понял, – ответил, мгновенно напрягшийся голос, и пошли короткие гудки.
Оставалось только ждать. Под ложечкой засосало, и я осторожно высунула нос за дверь.
На снегу была кровь. Борьба переместилась ближе к калитке. Ирина, явно, проигрывала, но не сдавалась. Я попыталась вызвать злость, но почему-то чувствовала себя все несчастнее и несчастнее.
Я бросилась в кабинет Барского, в который никогда раньше не заходила, в надежде найти что-нибудь из оружия. Там, над рабочим столом, на стене, висел меч. Я схватила его, едва не уронив себе на ноги, и чуть ли не волоком потащила к выходу.
Имелось опасение, что я наврежу этой железякой себе или Ирине.
Я уже ковыляла по снегу, когда из-за дома выскочили они: красивые огромные звери, оскалившие пасти в предвкушающих улыбках. Облегченно вздохнув, я потащила меч обратно. Теперь они и без меня обойдутся. Вацлав, видно, верно оценил расстановку сил, потому что через секунду его как ветром сдуло.
– Ох! Как болит голова! – стонала Ирина, лежа на диване в гостиной.
– Еще бы! – возмутилась я. – Это ж надо додуматься: броситься в одиночку против сильного серебряного вампира! Ну, подумаешь, увел бы он меня. Всем бы от этого только легче стало.
– Ага! – кивнула Ирина. – А потом бы пришлось лезть к нему в логово за некой умеющей вляпаться в историю девицей.
– Это еще зачем? – удивилась я.
– Думаешь, Барский подарит тебя ему на блюдечке? А для нас его слово – закон.
– Чушь, – фыркнула я, – после вчерашнего, я удивлюсь, если он меня сам к нему не отвезет.
– Плохо ты его знаешь, – она прижала пакет со льдом к другой шишке. – Вчерашнее происшествие и выеденного яйца не стоит. Он с утра уже, как ни в чем не бывало, отдавал приказы, и был бодр до противного.
Да, на ней тоже все ссадины заживали прямо на глазах. Я с интересом следила за ее регенерацией.
– Все равно, спасибо, – пробурчала я. – Не очень-то приятно, когда тебя ведут, как овцу на заклание, а ты еще и глупо лыбишься при этом.
– А, ладно! – отмахнулось Ирина. – Давай лучше выпьем, – я удивленно уставилась на нее. – Ну, чего смотришь? Надо же мне обезболивающего принять. Там, – махнула она рукой на противоположную стену, – бар в стене. Поищи чего-нибудь приличного. А на кухне где-то рюмки были.
– Твоя осведомленность поражает, – пробормотала я, но пошла за бутылкой.
– Хи-хи! А Вацлав-то ничего! – хихикала Ирина, уже полностью забыв о головной боли.
– Ир, ты чего! – в притворном ужасе округлила я глаза, – Тебе же Барский нравится!
– Ну, и что, – кокетливо повела он плечиками. – Он на тебе зациклен. К тому же, – заговорщицки склонилась она ко мне, – у женщин оборотней не принята моногамность в отношениях.
– А у мужчин? – удивилась я.
– А, мужики у нас упертые! – махнула она рукой. – И поголовно все рогатые, – тут уже мы вместе хохотали. Знать бы раньше, что она такая забавная, когда напьется, давно бы напоила.
– Представляешь, они женятся только один раз и всю жизнь терпят выходки жены, – она снова хихикнула. – Запомни, лучший муж – это оборотень! Будет защищать, на руках носить, цветы дарить, бла-бла-бла… – уже откровенно понесло ее, – но иногда это так скучно! Вот мы и ищем разнообразия.
– А ты что, тоже замужем? – все интереснее и интереснее.
– Была, – кивнула Ирина. – Но он трагически погиб. Хороший был муж, – пьяно вздохнула она, – бил морды всем моим любовникам, а потом просил у меня прощения, – опять вздохнула, – боялся, что уйду. Для них же это смерти подобно! – она подняла вверх указательный палец и вытаращила глаза. – Если оборотень теряет подругу, то постепенно уходит из жизни. Сгорает, как свечка, – взмахнула она руками, – хотя бессмертный. Вот, такие дела. А у Вацлава шикарные бицепсы, – резко сменила она тему разговора, закатив глаза. – Ммм, а волосы как чудесно пахнут!
– Ты когда это заметила? – хихикнула я. – Когда он возил тебя мордой, пардон, по снегу, или пытался свернуть шею?
– Да, – восхищенно вздохнула она. – Такой сильный! Мало кто может справиться со мной. Я его, определенно, хочу, – и совсем не в тему зевнула.
Интересно, ей завтра будет стыдно за свой пьяный бред? Покачав головой, я укрыла пледом пьяного оборотня и, шатаясь, пошла наверх.
Стресс этих двух дней и алкоголь сделали свое дело: я вырубилась мгновенно.
Ночью кто-то тряс меня за плечо и даже вроде бы перевернул на спину. Я промычала что-то нечленораздельное и предложила отправиться на хутор бабочек ловить. Когда же чьи-то настырные руки попытались меня обнять, я, вроде, зазвездила нахалу в глаз. Никакой чертов гипнотизер в этот раз не смог бы пробиться сквозь мой мертвецкий сон и пьяный угар. В этом я была уверена!
Глава 17
С утра я высунула нос из теплого кокона одеяла и почти сразу учуяла ЕГО запах. Непередаваемо мужественный, уже ставший привычным. Он что, был в моей комнате? И не убил меня? И даже не изнасиловал? На соседней подушке лежал бумажный журавлик. Развернув его, я увидела знакомый почерк (чтоб мне так писать!): «Решила сменить тактику? Хочу напомнить, что длительный запой ведет к продолжительному пьянству».
– Идиот! – в сердцах я скомкала записку и швырнула в стену.
– Что он себе позволяет? Наглый оборотень!
Я неосторожно вскочила с кровати и тут же со стоном схватилась за голову. В одном он прав: чрезмерные возлияния даром не проходят. Так. Первым делом в душ, а потом – на поиски таблетки анальгина.
Через полчаса я осторожно спускалась по лестнице, отчасти, оберегая голову от лишней тряски, отчасти, ожидая какого-нибудь подвоха от беспардонного оборотня. В конце концов, что он себе позволяет? Думает, раз он хозяин дома, значит, ему все можно? Разве с моими желаниями считаться не надо? Имеет право девушка сказать "нет"? Ну, пусть и не совсем обычным способом.
На диване, вольготно раскинувшись, по-прежнему спала моя избавительница от настырного внимания озабоченных мужчин. Ирина Батьковна лежала, приоткрыв рот и слегка похрапывая. Интересно, а реально споить оборотня? Я хихикнула и пошла на кухню варить кофе и жарить яичницу. Хотелось отблагодарить мою защитницу хотя бы этим. Ведь бороться с Вацлавом ее вообще никто не просил.
Поставив завтрак на журнальный столик, я потрясла соню за плечо. Ирина попыталась отвернуться от источника беспокойства, но, потянув носом, приоткрыла глаз.
– М-м-м…, – промычала она, окончательно проснувшись, – какая честь – кофе в постель…
– Да? – наивно удивилась я. – А я-то налила его в чашечку… Можно, конечно, исправить…
– Лариса, ты язва, – добродушно сказала она, уплетая яичницу за обе щеки. Я удивленно воззрилась на нее: я что, одна мучаюсь похмельным синдромом? Оборотень выглядела прекрасно. Чуть растрепанный вид даже красил ее. Я вспомнила красноглазое чудовище, недавно отразившееся в зеркале. Нда… Как, все-таки, жизнь несправедлива!
– Ир, – начала я.
– М-м?…
– А на тренировки мне ходить больше не надо?
– Не знаю, – она беспечно пожала плечами, – Валентин ничего не говорит. Наверное, ждет, когда вы отношения выясните.
Я фыркнула. Какие там отношения? Детский сад, да и только! Том и Джерри отдыхают.
Я сидела на кресле и задумчиво наматывала на палец волосы, когда вновь почувствовала знакомую волну ярости. Она накатила внезапно, смешиваясь на этот раз еще с чем-то.
Теперь к знакомому бешенству добавился призыв. Нечто звало меня к себе. Тянуло прочь из дома с такой страшной силой, что я почувствовала желание убить любого, кто встанет у меня на пути. Я смутно осознала, что, если поддамся призыву, то, в конце концов, найду свою смерь. Мне стало страшно. И этот страх на мгновение отогнал пелену от сознания.
– Ирина, – прохрипела я, стиснув подлокотники. – Быстрей. Запри. Меня. В кладовке. Дверь завали.
Все поняв с полуслова, Ирина подхватила меня под руку и потащила в кладовку. Когда я осталась в темноте, и нечто внутри меня поняло, что мы заперты, то есть отрезаны еще одной дверью от предмета его вожделения, мой мозг ухнул куда-то в пропасть. Я уже больше ничего не ощущала…
Очнулась я, сидя на полу. Руки и джинсы были в чем-то липком. Кровь? Я в ужасе завизжала.
– Ирина!!!
Она, видимо, сторожила под дверью. Потому что сразу же сунула свой нос в образовавшуюся щелку, потом полностью распахнула дверь и захохотала, держась за косяк, чтобы не упасть.
Я даже обиделась. Неужели человек в крови выглядит забавно?
Она щелкнула выключателем, я зажмурилась от потока яркого света, хлынувшего сверху.
– Не думала, что у Валентина здесь столько краски.
О чем это она? Я удавлено огляделась и охнула от ужаса. В маленьком помещении царил полнейший бедлам: стеллажи были варварски раскромсаны, инструменты валялись, из двери торчал топор. Но, самое главное, что все это безобразие покрывали разноцветные кляксы и потеки, в которых также утопали мои джинсы и кофта. Хорошо, хоть кислоты здесь не оказалось, а то это был бы самый извращенный способ самоубийства.
Я встала с пола, с чавканьем отлепив тапочки, прошла к порогу, на котором их и оставила, встав босиком на пол гостиной. Подбоченившись, я нагло заявила:
– Что смеешься? Думай, как отмывать меня будем.
Я со вздохом напоследок окинула взглядом чулан. Если за прошлую выходку Барский меня не прибил по причине нехватки времени, за это точно по головке не погладит.
Часа через три я устало поднялась с дивана, куда мы с Ириной недавно плюхнулись совершенно без сил (это мы еще за кладовку не принимались, ограничившись моей скромной персоной, и, наверное, вряд ли примемся).
– Не знаю, как ты, а мне надо выпить.
Не обращая внимания на осуждающий взгляд черных глаз, я вытащила из бара бутылку красного вина.
– Ну, так как, – крикнула я уже из кухни, – компанию составишь?
– Это уже ни в какие ворота не лезет. Сколько пить-то можно, – пробурчала Ирина и уже громче добавила, – конечно, составлю!
Доставая штопор и бокалы, я вспомнила ехидную записку Барского, но тут же отмахнулась от противных слов. У меня ведь стресс? Стресс. С такими ежедневными волнениями и свихнуть недолго. К тому же с фортелями, которые выкидывает мой организм, я умру раньше, чем сопьюсь.
Успокаивая себя таким нехитрым способом, я стояла посреди кухни, держа в одной руке бутылку, в другой – штопор и бокалы, когда на пороге бесшумно возник Барский во всей своей мрачной и мужественной красоте.
Я застыла с четкой мыслью в голове, что меня сейчас убивать будут.
Барский медленно приблизился, удерживая своими мерцающими глазами мой испуганный взгляд.
Я сжалась, как пружина, но он всего лишь отобрал у меня бутылку и с безразличным видом направился в гостиную, я, как привязанная, семенила следом. Он, не спеша, поставил бутылку в бар и демонстративно запер его на ключ, мгновением позже исчезнувший в его кармане.
Я разъяренно смотрела на его самоуверенное лицо, и уже открыла рот, дабы возмутиться его самоуправством. Но Барский проигнорировал мои жалкие потуги, обратившись к сидящей на диване Ирине.
– Ира, ты мне нужна, – холодно бросил этот… наглец и направился к спуску в подземелье.
А эта… у меня просто нет слов… вертихвостка! Радостно подскочила и, вся сияя, вприпрыжку бросилась за ним, на ходу приглаживая волосы и оправляя смятую одежду. Представляю, что остальные подумают по поводу ее внешнего вида.
Я, словно кол проглотив и подавившись им, стояла, сжимая в руке ненужные больше бокалы и штопор и смотрела вслед этой парочке с непонятным чувством потери.
Он, что же, собрался спать с нами обеими? Ну, уж нет! Возмущение жаркой волной прокатилось по моему миниатюрному телу.
Хотя… судя по тому, как безразлично он смотрел, ему на меня глубоко наплевать. Даже желания придушить я у него не вызываю.
Я растерянно огляделась. Ну, и что теперь? Они-то побежали по своим неотложным делам. Наверное, мир спасать. А мне-то что делать? Жалко ему стало бутылки вина для бедной девушки. Жмот!
Прослонявшись полдня, как призрак, вечером я, надев футболку, залезла под одеяло с неизменным потрепанным томиком в руках. Решив внимательней изучить историю вампиров. Надо же знать, от чего погибнешь. Особенно меня заинтересовали их магические способности. Оказывается, серебряные могут не только внушить что-то и прочитать эмоции, но и многое другое. Так, например, переместить что-либо или переместиться самим на небольшое расстояние для них сущий пустяк. Больше всего меня поразила их способность лететь! Без всяких крыльев, как у красных. Как это, должно быть, здорово!
Я мечтательно вздохнула и тут же повернула голову на скрежет. Вытаращив глаза, я смотрела на то, как сама по себе откидывается щеколда на окне.
Вот это да! Я вскочила с постели, сжимая дрожащими руками одеяло, ожидая, что ко мне в гости сейчас пожалует серебряный вампир. Сердце бухало, как сумасшедшее.
Окно само по себе распахнулось, и на пол прыгнул… огромный волк, в пасти у которого был бережно зажат букет белых роз.
Я ошеломленно уставилась на него. Да что он, вообще, себе позволяет?!
Я открыла, было, рот, чтобы высказать все, что накипело, но тут наткнулась на тоскливый и какой-то потерянный взгляд блестящих глаз.
– Ох, – мое сердце не выдержало, я, как примагниченная, подошла к лохматому чуду и дотронулась дрожащими пальцами до большой головы.
– Прости меня, – прошептала я, опять вспомнив ту жуткую ночь. Мне вдруг стало больно и грустно, и захотелось раствориться в сильных объятиях. Почувствовав мое желание, волк мгновенно обратился в мужчину моей мечты.
– Это ты прости за мой напор. Я напугал тебя, – бормотал он в промежутках между поцелуями.
Розы были забыты и отброшены куда-то за кровать. Во мне проснулось что-то дикое и необузданное. Взревев, я подпрыгнула, ухватившись за мощную шею, и мы вместе упали на кровать.
Одежда трещала по швам, когда мы катались по большой кровати. Я с восторгом дотрагивалась до мощных мускулов, перекатывающихся под гладкой кожей, и ощущала на себе нежные, но нетерпеливые прикосновения.
Во всем его большом теле и умелых ласках чувствовалась тщательно контролируемая сила. Меня знобило от предвкушения. Как же хорошо чувствовать себя желанной и любимой! Кровь пела, струясь по жилам, как живительный источник.
Этой ночью мы растворились друг в друге, позабыв все условности и недоразумения.
Глава 18
Я потянулась, расслабленно качаясь на волнах наслаждения. Приятную истому не портила даже боль во всем теле, которая казалась сладкой. И, положа руку на сердце, я не променяла бы ее ни на что другое. Пользуясь своей способностью, Валентин предугадывал каждое мое желание, раз за разом доводя до экстаза, пока мне не стало казаться, что я растекусь лужицей и больше не смогу слиться воедино.
Отныне имя мое наслаждение, фамилия – экстаз!
Я бы так и провалялась в кровати, смакуя воспоминания о прошедшей ночи, если бы на меня не налетел смерч из заботы и внимания.
Началось с того, что меня сгребли вместе с одеялом и понесли вниз. Я только смущенно таращилась на озаренное искренней улыбкой лицо оборотня.
Дальше – хуже. Пока, кутаясь в одеяло на диване, я пыталась запихнуть в себя хотя бы часть выложенных на тарелку гренок, из кухни, как будто сами собой, переместились салаты, яичница, кофе. Не зная, как вести себя в подобной ситуации (все-таки, обо мне с раннего детства никто не заботился), я старалась попробовать все блюда, боясь обидеть счастливого Барского. Занятая этим непосильным делом, я не заметила, как он куда-то исчез. Опомнилась, только когда входная дверь распахнулась, и на пороге появился сияющий Валентин с охапкой роз.
Ого! Я застыла, не донеся до рта вилку и боясь подавиться.
Медленно положив вилку на стол, я потерла глаза и пощипала себя за руку. Нет. Не снится. Хотя… еще остается вариант "я сошла с ума". Странно, но сегодня я впервые увидела искреннюю улыбку Барского, до того ограничивавшегося сардонической ухмылкой. Может, у него так давно не было секса, что он одурел от радости? И за что мне такое… такое… даже не знаю, что?
Протягивая розы, он опустился на одно колено, глядя искренне и проникновенно.
– Лара, – начал он самым сексуальным голосом на свете. О, нет! Он что, собрался руку и сердце просить? Или, не дай Бог, благодарить за проведенную вместе ночь? Только не это! Я подскочила с дивана.
– Мне переодеться? – вернее, одеться.
– Не надо, – как всегда, почувствовав мое настроение, он отложил в сторону розы и обхватил меня руками, – я не хочу, чтобы ты сегодня одевалась, – шептал этот искуситель между поцелуями, – и завтра, и послезавтра, и послепосле…
Мы опять переместились в спальню, теперь в его. После целого дня, проведенного там, я стала всерьез сомневаться в своей способности ходить…
Да, такого пробуждения после ночи любви я не ожидала. И, возможно, это оправдывает мое последующее поведение.
Утро началось со стука распахнувшейся двери и обеспокоенных воплей Ирины.
– Валентин, с тобой что-то стряслось? До тебя никто дозвониться не мо…
Она застыла со ртом, округленным в форме буквы "о" и ужасом в глазах, глядя на наши сплетенные тела, едва прикрытые одеялом, и на красноглазое и лохматее нечто в виде меня, выглядывающее из-под подмышки Валентина. Держу пари, ее чудом не сбил с ног тяжелый запах нашей любви.
– Что здесь происходит? – растерянно лепетала она вместо того, чтобы извиниться и выйти из комнаты. – Что ты наделал, Валентин? А ты… – она обвиняющее указала пальцем туда, где, по всей видимости, должна была находиться моя развратная тушка. – Я тебе верила! – уже вопила она. – Ты же не хотела его! Так какого черта?! – тут она недобро прищурилась. – А знаешь ли ты, что он без твоего ведома поставил на тебе свой знак? Больше недели назад?
– Ирина! – гаркнул взбешенный Барский.
– А все остальные делают вид, что ничего не замечают.
– Пошла вон! – взметнулся он и даже бросил подушку вслед улепетывающей Ирине.
– Эй! Она что, свихнулась на почве ревности? Какой еще знак?
Я вскочила и прошлепала к зеркалу. Повертелась перед ним и так, и эдак и, в конце концов, повернулась к помалкивающему Валентину.
– Я ничего не вижу… – но запнулась, глядя на его несчастное и виноватое лицо. – И что сие значит?
– Ты… только не нервничай, – поднял он руки в успокаивающем жесте. – Отнесись к этому легче. Просто, той ночью… ну, которую ты не помнишь. В общем, я был пьян и не сдержался – поставил на тебе свой знак, видный только оборотням. С тех пор они знают, что ты моя.
– Что значит, твоя? – я озадаченно хлопала глазами.
– Ну, мы, вроде как… женаты.
– Как? – у меня даже волосы встали дыбом от такой новости. – А как же мое согласие?
– Прости, – он опустил глаза с видом нашкодившего ребенка. Только вот он не ребенок, а я не игрушка! – У тебя ведь есть право отказаться. Только вот я теперь связан с тобой. И никого другого мне не надо.
– Так нельзя, ты понимаешь? – я металась перед ним голышом, не обращая на данный факт внимания. – Как можно связать себя с человеком, не спросив его согласия? Возможно, так было принято в том веке, когда ты родился, но сейчас другое время. Современные люди не заключают брак без согласия партнера!
Я спохватилась и побежала к себе в комнату, Валентин бросился следом, в чем мать родила.
– Лара, стой! Давай поговорим, – я успешно игнорировала умоляющие нотки в его голосе, натягивая на себя теплую одежду.
– О чем говорить? – холодно произнесла я, впрочем, плохо понимая, что говорю. – Мне и так все ясно.
Не совсем соображая, что делаю, я натянула сапоги.
– Ты эгоист! – припечатала я, ткнув в его сторону пальцем. – Мало того, что переспал со мной, не спросив согласия, так еще и метку какую-то поставил! Заклеймил, как… кобылу!
– Лара, – взмолился он, протягивая ко мне руки, – не уходи! Я не смогу без тебя!
– Я не ухожу, – буркнула я, вспомнив, что оборотни погибают без своей половинки, – то есть, не на совсем. Мне надо подумать, – я судорожно пихала руки в рукава куртки. – Не ходи за мной!
И пулей выскочила из комнаты, а затем и из дома, слыша, как вдогонку Валентин выкрикивает мое имя.
Я бежала, сломя голову, повинуясь звериному инстинкту, завладевшему мной, едва я оказалась на улице.
Меня тянуло к себе нечто древнее и страшное, требующее воссоединения с силой, затаившейся во мне. Этот призыв указывал только направление, но не дорогу. Поэтому я ломанулась по сугробам в лесополосу. Задыхаясь, я упрямо пробиралась все дальше, набирая полные сапоги снега. Вокруг царило безмолвие, и только у меня в ушах не прекращался гул от взбесившейся крови. Воспользовавшись моим смятенным состоянием, враг, затаившийся во мне, пробил брешь в обороне. Я не чувствовала ни страха, на одиночества. Даже злости не было, пока никто не стоял на пути.
Вдруг сзади послышался шорох. Я хотела обернуться, но голову, словно током, прошибла острая боль. В глазах зарябило, и, запрокинув голову, я упала лицом в снег.
– Красота! Какая же красота! – бормотал дребезжащий голос в пустоте. Вокруг меня кружились фонарики, и, если бы не онемение и адская головная боль, я согласилась бы с бестелесным голосом.
Постепенно до меня начало доходить, что фонарики – это свет, пляшущий на моих сомкнутых веках, а сама я лежу на чем-то твердом и шершавом. Голова, и вовсе, покоилась на каких-то шипах. А еще было жутко холодно.
Глаза с трудом приоткрылись. На фоне хмурого неба прорисовывался мужской силуэт в пальто, полы которого развевались на ветру. Присмотревшись, я поняла, что лежу на краю какого-то обрыва. Вдалеке виднелись речка и темный лес. А еще я поняла, что при всем желании не смогу двинуться. Все мои члены сковала слабость.
Слегка повернув голову, я застонала от боли, но успела определить, что лежу на поваленном дереве, а в затылок упирается какой-то сук.
– А, вот и ты, наконец, очнулась! – пропел мужчина радостным голосом и повернулся ко мне.
Я сдавленно охнула: на меня смотрел князь серебряных, а по совместительству – отец Валентина и, возможно, мой… свекор? Он что, тоже против нашей свадьбы?
– Вот, решил дождаться твоего пробуждения, – доброжелательно произнес вампир, – не люблю пить из бессознательного сосуда – кровь как-то вяло течет.
Вампир демонстративно потянулся и шагнул ко мне. Я попыталась отползти и произнести что-нибудь протестующее, но смогла лишь невразумительно промычать. Хорошо же меня приложил… родственничек.
– Прости, – развел руками князь, – лично против тебя я ничего не имею, – он опустился на колени и провел рукой по моим спутанным волосам, глаза переливались серебром и неподдельным сочувствием, – просто, понимаешь, от тебя зависит моя судьба. Я князь по старшинству, но отнюдь не по силе. На мое место претендует много более молодых, но сильных вампиров. Я должен получить силу медальона. Я не могу упустить такой шанс! – его глаза жестко сверкнули, рука сжала в кулаке прядь моих волос и с силой запрокинула голову.
Мне оставалось только молча смотреть, как приближается его властное лицо, и вытягиваются острые клыки. Как в тумане, я вспомнила уютный дом и замечательного мужчину, от которого сбежала. Дура! Какая же дура! Эгоистка! Не оценила того, что Валентин сделал мне такой подарок: верность и любовь на всю жизнь. Он доверился мне и теперь расплатится за это. Ведь погибну не только я, но и он… Самое прекрасное, что было в моей непутевой жизни. Как могла я, еще недавно страдавшая от неразделенной любви, не оценить то, что дал мне он?
Сердце сжалось от страха, когда клыки вонзились в мою шею. Как же больно! Не верьте тому, кто скажет, что от укуса вампира испытываешь удовольствие. Это ОЧЕНЬ БОЛЬНО! Кровь пузырилась и клокотала, вытекая из раны в рот вампира. Я даже слышала жадные глотки. По щекам полились слезы. Но плакала я не от боли. Я оплакивала потерянную любовь, оплакивала неминуемые страдания дорогого мне человека.
Сквозь пелену, затягивающую зрение, я еще успела увидеть, как вампир оторвался от меня, или его оторвали…
