Текст книги "Лара"
Автор книги: Юлия Козырева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Глава 9
Неродной и некрасивый город встретил меня уже привычной слякотью (зима, называется), но все вокруг смотрелось как-то непривычно и дико. Наверное, я на себе испытала прием «остранения». Еще бы, изменилась я и мое восприятие мира. Да что там? Мир оказался не таким, каким я его знала.
Стоя на остановке, я разглядывала серые многоэтажки и размышляла о том, что не нашла я места, где хотела бы жить. Даже Санкт-Петербург не привлекал меня. Он казался мне равнодушным и совсем чужим. Странно, но я не рвалась ни в Москву, ни в Питер. Не это мне надо. Но вот что?
Как сомнамбула, я доехала до своей остановки и пошла в сторону дома, смотря под ноги. Завернув за угол, я вдруг увидела Сергея, явно, направляющегося в мой подъезд.
И тут меня словно оглушило: таким он мне показался никчемным и жалким! Он важно вышагивал, смешно задрав подбородок. Наверно, сам себе казался звездой местного разлива. Черт! И кожанка-то сидела на нем нелепо, и брюки странно болтались! Несуразно большие руки загребали при ходьбе назад. Волосы, которые казались мне красивыми, были смешно зализаны с помощью геля.
Тут же память услужливо напомнила, сколько времени он проводил перед зеркалом, любуясь своим отражением, как душил руки перед тем, как идти на свидание с Наташей (она запрещала ему курить, а он не мог удержаться, ну, и заметал следы).
А походка! Боже, походка! Раньше она показалась бы походкой крадущегося тигра, сейчас же я ее сравнила с ползущей змеей!
Я остановилась и зажмурилась, а потом – развернулась и припустила за угол дома. И, чувствуя себя последней идиоткой, стала ждать, прислонившись к стене, пока он уберется.
И я понимала, что больше. Никогда. Не хочу. Его! Видеть.
Ко мне уже подбиралась истерика, когда мимо проплыл Сергей.
– Да, извини. Задержался, – мило говорил он с кем-то по телефону, – у меня были неотложные дела.
Ну, и врун! Захотелось вырвать у него трубку и открыть Наташе глаза на ее парня. Но стало ее жалко. Приходилось признать, что мне жить со своими иллюзиями было не так больно, как без них.
Теперь же во мне была только пустота. Смысл жизни испарился.
Вздохнув, я поплелась в подъезд.
На седьмом этаже я позвонила соседке и попросила запасной ключ (хорошо быть предусмотрительной!). Поковырявшись в старом замке, я толкнула дверь. Квартира встретила меня темнотой и затхлым запахом.
Черт! Забыла что-то выкинуть, и оно испортилось. Хорошо, хоть Иланка не нагрянула с проверкой.
Включив везде свет, я прошла на кухню и с ужасом увидела то, что протухло…
На столе лежала голова!
И не чья-нибудь, а Олега – друга Сергея…
Я зажала рукой рот и, привалившись к стене, захрипела, потом взвыла и сползла на пол.
Желудок ответил спазмами и вывернул свое скромное содержимое на пол.
Пошатываясь и рыдая, я встала и сквозь какой-то морок увидела на холодильнике листок бумаге (магнитом прикрепили, сволочи!).
Пройдя на подгибающихся ногах по стеночке мимо стола и стараясь не смотреть в мертвые глаза, я, дрожа, схватила листок и выскочила из квартиры. Не знаю зачем, но я закрыла дверь ключом и стала спускаться. Внизу, на автомате, бросила ключ в почтовый ящик.
Выйдя из подъезда, я, не останавливаясь, доплелась до детской площадки, плюхнулась на скамейку и уставилась в мятый листок.
"Если тебе дороги остальные знакомые, езжай обратно в Питер. Совет Красных тебя найдет.
Кажется, вежливые послания закончились. Я закрыла лицо руками и тихонько завыла, раскачиваясь из стороны в сторону, уговаривая себя просто забыть то, что видела в квартире.
Меня даже не заботило то, что теперь я буду главной подозреваемой в убийстве.
Меня уже, считай, не существует.
Миг, и мной овладело холодное бешенство. Уверена, что глаза полыхнули красным. Руки сжались в кулаки, и я почти зарычала.
– Поррву! Всех поррву! Не будет вам ничего! Ничего! Я еще скажу свое веское слово! Даже если оно будет последним!
Я вскочила и побежала на остановку. Волны ярости освободили мне приличное место в автобусе. Ну, и пусть! А то я за себя не очень ручаюсь.
Посадка прошла для меня как-то незаметно. Очнулась я уже в поезде и стала думать.
Думать о том, как сделать так, чтобы первыми меня нашли серебряные.
Я стала всматриваться в лица проводниц и пассажиров, надеясь отыскать серебряные глаза, но все было тщетно. Что же делать?
Но все оказалось проще пареной репы: они сами меня нашли. Опять. Вернее, он.
Вацлав.
Я удивилась, когда, обернувшись, увидела на платформе его.
От его странного серебряного взгляда у меня закололо в затылке.
– Я тебя ждал, – вкрадчиво сказал он, склонив голову на бок, – не бойся! Я тебя не укушу, – и мило так осклабился.
Я кивнула, и мы под руку пошли на выход. Я хмыкнула. Да, кого еще встречают с поезда такие красавцы, да еще все время разные? По дороге я чувствовала на себе завистливые женские взгляды. Может, попросить с кем-нибудь поменяться? Я только "за".
В машине Вацлав вел себя сверхстранно: все время рассказывал о Питерских достопримечательностях и так, между прочим, то и дело дотрагивался то до моей руки, то до бедра. В ответ я вжималась в дверь и смотрела на него дикими глазами.
Доехали мы еще засветло. Вот, только, куда?
– Куда ты меня привез? – моему удивлению не было предела. Это совсем не похоже на главный особняк серебряных вампиров. Это шикарный дом… Вацлава?
Меня взяли под локоток, аккуратно, но твердо и ввели по высокому крыльцу внутрь.
– Вацлав! – в моем голосе явно проскальзывали истерические ноты. – Мне и моим друзьям угрожают красные вампиры. Я отдам свою кровь серебряным в обмен на их безопасность. Что бы ты ни задумал, я умоляю, отвези меня на Совет Серебряных Кардиналов.
Тут я вспомнила, что моя кровь представляет ценность для каждого из вампиров, и попятилась, с опаской глядя на ухмыляющегося кровососа. Надо же, так бездарно растратить себя: и сама сгину, и несколько человек со мной вместе…
– Не боишься отравиться? – бравировала я, отступая к стене. – Или лопнуть от переизбытка силы?
– С чего это? – удивленно поднял брови вампир, не отступая ни на шаг. – Я сегодня уже пообедал.
– А-аа.
– Прошу, – он опять взял меня под локоток и сделал приглашающий жест в сторону двухстворчатой двери.
– Ты не понимаешь, – лепетала я, не забывая оглядываться вокруг, удивляясь окружающей роскоши, – мне срочно нужно к ним. То есть… это я им срочно нужна. Ну, я подслушала тогда ваш разговор… короче, я на все согласна! – я остановилась и выдернула из его хватки руку.
– На все? – с интересом спросил вампир, буквально поедая меня глазами. Да что же это такое? Я чего-то не понимаю?
– Я готова кровь отдать… Чтобы красные не захватили мир, – отчеканила я, понимая, что закипаю.
– Знаешь, – вкрадчиво начал он, подводя меня к красному кожаному дивану, – ты сядь, успокойся. Может, ничего такого и не надо?
Его большие, прохладные руки обхватили мои запястья и потянули вниз, усаживая. Он сел рядом и оперся на спинку дивана, склонившись к моему испуганному лицу. Я могла рассмотреть в мельчайших подробностях его гладкую кожу, надменный изгиб губ, странное свечение глаз, гипнотизирующих меня.
– Ларисса, зачем же тебе умирать? Такой молодой и красивой? – Это он мне? – Я буду тебя охранять, со мной ты в безопасности. Ты получишшь все, что хочешь.
"Выбери меня! Выбери меня!" – скандировали его глаза.
– Ты такая сладкая, – он вкрадчиво шептал, заправляя прядь за мое покрасневшее ушко, – такая наивная, – вот уж точно! Я плавилась под лучами мужского магнетизма, вернее, под лучами его глаз, которые делали со мной что-то странное.
– Прости, я что-то не расположена… – бормотала я, собрав остатки самообладания.
– Не думай ни о чем…
Ма-а-ма, меня гипнотизируют и…целуют? Удивление ошпарило едва не сильнее, чем губы вампира. Им, что же, и ЭТО надо? Подумал отпрыск вампира (да, наверное, надо, но почему я?).
Собрав силу воли в кулак, я слегка отпрянула, голова кружилась от пряного мужского аромата.
– А ты… разве не хочешь забрать мою силу? – да, ничего лучше не придумала.
Вампир хмыкнул.
– Я и так силен. Мне вполне хватит время от времени пить немного твоей крови.
Фу, вот, в чем дело? Какая гадость! А я почти поверила в свою привлекательность. Он же просто хочет иметь всегда под рукой нескончаемый источник силы.
Я хотела сказать что-то нехорошее, когда двери с громким стуком распахнулись.
– Вацлав! – крикнул вошедший. – У нас неприятности. Совет требует твоего присутствия немедленно, – Вацлав одарил его недовольным взглядом. – Стена, Вацлав! – сдавленным тоном произнес вампир, и мой искуситель тут же вскочил.
– Я скоро приду. Оставайся здесь, – кинул он мне и выскочил, как ошпаренный.
Уф! Пронесло! Пора выбираться. И с острым чувством дежавю я полезла в окно.
Глава 10
Я чувствовала, что всерьез заболеваю идиотизмом. Это было бы забавно, если бы не было столь страшно: еще недавно смерть шла за мной по пятам, теперь я гоняюсь за ней с маниакальной настойчивостью. Час назад я убедилась в том, что такой твари, как я, опасно бродить по улицам среди беззащитных людей, а там… возможно, сейчас убивают моих друзей.
Хотя, по здравом размышлении, я же здесь и никуда не бегу. Все их внимание должно быть сосредоточено на мне. И в этом я тоже убедилась час назад…
Спрятавшись в метро, я переждала ночь. Сейчас же с какой-то мрачной обреченностью моталась я по центру Питера, лишь слегка подкрепив свои силы пирожком с соком, и желала наткнуться хоть на кого-нибудь из серебряных вампиров. По словам Барского, они должны табунами за мной ходить.
Отчаявшись, я стала тупо бродить по магазинам. Нет, денег у меня было не так много, чтобы тратиться на никому не нужные теперь вещи, но на улице было по Питерски промозгло, ветер пробирал до костей, и просто хотелось где-то укрыться. К тому же, оставалась вероятность того, что вампиры боятся приблизиться ко мне на людной улице.
В некоторых магазинах я наталкивалась на откровенно презрительные взгляды продавцов, но меня посещало лишь смутное понимание того, что выгляжу я отнюдь не презентабельно: волосы висят спутанной паклей, на лице ни грамма косметики, синяки под глазами, потертые джинсы и стоптанные сапоги (я их нашла у тети в своих старых вещах; в кроссовках, конечно, бегать удобно, но ужасно холодно). Из общей картины выбивалась лишь куртка, любезно одолженная вампирами. Фирменная вещь с красивым меховым воротником.
Судя по взглядам, я походила на богатенького подростка-наркомана, который потихоньку распродает все блага цивилизации, а теперь ходит по магазинам в надежде что-то стырить. Наверно, продавцы ходили за мной по пятам, но меня это не волновало.
После часа брожений я зашла в книжный. Глаза бегали по словам, написанным на корешках книг, не видя их. Обойдя все закоулки довольно большого магазина, я повернулась к выходу и тут… дождалась!
Только не тех.
Глаза мужчины полыхали красным огнем.
– Хранительница Гласа, пройдите со мной.
– Щаз! – меня с головой затопила ледяная ярость и, наверное, нашло временное помешательство рассудка, потому что я схватила увесистую стремянку, стоящую возле книжного стеллажа и, легко размахнувшись, обрушила ее на вампира.
Кровосос взвизгнул, из его носа хлестала яркая кровь. Подпрыгнув, он обратился в крылатую тварь и попытался напасть на меня. Ха, что он против моего злобного монстрика? Люди с криками бегали по магазину, пытаясь спастись от падающих стеллажей и летающих столов и компьютеров.
Находясь в каком-то диком восторге от своей новой силы, я схватила вампира за крыло и швырнула метров на десять. Он с жутким грохотом врезался в стену. Вскочив, он за секунду превратился снова в человекообразное существо и с нереальной скоростью понесся на меня…
Это было, как белая вспышка: я оглохла и ослепла. А когда пришла в себя, увидела нечто, лежащее у дальней стены. Боясь пошевелиться, я присмотрелась и поняла, что это вампир. Но без головы.
Голова была в другом месте.
В стену, параллельно полу был воткнут металлический щит (и где я его только взяла?), а на нем, разинув окровавленный рот, лежала голова.
Меня затошнило, и, пошатываясь, я выбежала из магазина.
Я шла по Невскому, смешавшись с толпой, и никого не замечала. Кажется, я пересекла Дворцовую площадь, долго шла по мосту, потом бродила по набережной…
И все это время я пыталась осознать тот факт, что я – монстр. Это оказалось очень трудно. Я – тихая, спокойная девушка, с некоторыми странностями (но кто не без них?), ничем не выдающаяся. И я – монстр!
Причем, это было во мне всю жизнь и только сейчас показало свою истинную сущность.
Я не хочу так жить! И не буду.
Только вот я трус! Самоубийство – не мой конек.
Где же эти серебряные, когда так нужны?
В эти мгновения я почему-то постоянно вспоминала Барского. Ведь он тот, в чьих объятиях я впервые почувствовала себя очень живой. Да, я бы, наверняка, пригодилась в его борьбе со своей странной силой. Только вот не желаю этого!
Ноги гудели, но я пересекла мост в обратном направлении, покинув Васильевский остров. Я стояла на набережной и смотрела в сторону своей любимой Петропавловской крепости – вот, где я хотела бы побывать напоследок! – когда увидела ЭТО…
На фоне мутного неба прямо из воздуха материализовалась стена, состоящая из огромных кирпичей. Она была настолько высока, что я, задрав голову, так и не смогла увидеть, где она заканчивается. Подумав, что у меня галлюцинации на нервной почве, я оглянулась: люди вокруг застыли, разинув рты.
Я смутно догадывалась, что это может быть. Мне еще Барский рассказывал, что красных вампиров заточили за стену в другом измерении. Это она. Никаких сомнений. Меня словно окатило жаркой волной. Вацлав. Он убежал, услышав что-то про стену.
Видимо, серебряные потеряли над ней контроль! Иначе люди не могли бы ее увидеть! А это означает…
Все застыло в безмолвии, когда из стены вывалился первый гигантский кирпич и с громким всплеском упал в Неву. Стена отозвалась каким-то протяжным стоном и начала осыпаться. Кирпичи падали на город, отскакивая от домов и дорог. Черт! Они же легкие, как мячики! Наверное, пара таких странных кирпичей не смогла бы произвести большого переполоха и ничего не повредила. Но их было много! Ужасающе много!
Люди вышли из ступора и побежали прочь, я тоже.
Вокруг что-то кричали, машины бились. Водители бросали их на дороге и бежали следом за толпой. Если так пойдет, скоро образуется пробка и из людей…
За спиной продолжал слышаться грохот и громкий всплеск. Нева вздыбилась и погнала свои воды вперед, смывая с набережных и мостов людей, машины, прожорливо заглатывая все, что попадалось ей на пути. Останется ли на реке хоть один мост после такого светопреставления?
Я отделилась от общего людского потока и побежала по какой-то улочке подальше от берега. Стена – это еще ничего! Если то, что мне рассказывали, правда, скоро город наводнят вампиры. Голодные вампиры! Жаждущие крови и власти!
Я неслась, не разбирая дороги. Поплутав, я оказалась около какого-то собора. Главное, здание выглядело вполне надежно и безлюдно.
Вбежав по ступенькам, я увидела, что двери открыты нараспашку, внутри было тихо и пусто.
Закрыв тяжелую дверь на внутренний замок, я для верности вставила в дверные ручки какой-то шест. И побежала вглубь здания, затем наверх. Вроде по служебной лестнице. На стене висел стенд, к которому был прикреплен огнетушитель, но, главное – топор.
Я схватила его, оторвав вместе со всеми креплениями (я уже не удивлялась своей силе) и побежала дальше.
Забившись в какую-то комнатку, я сидела, смотря в маленькое окно.
Сначала все было тихо. Вскоре на улице снова стали появляться люди и те… другие.
Вампиры чувствовали себя хозяевами города. Они открыто передвигались в виде существ с крыльями, либо на своих двоих, но от них не было спасения никому. Они просто насыщались, отбрасывая человека, как использованный сосуд. Я слышала, как кто-то ломился в двери, зовя на помощь, но я понимала, что никому не помогу, просто сама окажусь жертвой. А этого нельзя допустить! Нельзя, чтобы какой-то красный заполучил мою силу и возомнил себя властелином вселенной.
Еще хотелось бы знать, насколько далеко простиралась стена. Ограничивалась ли она Питером? Может, весь мир сейчас охвачен хаосом? Если стена была только здесь, разделяя два измерения, то могу сказать, что серебряные совершили большую ошибку. Не могли они догадаться возвести ее, скажем, в Сибири?
Но я понимала, почему произошло именно так. Зная тщеславие вампиров. Им надо было жить именно здесь. А присматривать за стеной нужно постоянно.
Вот, уроды! А люди-то за что страдают?
Не знаю, сколько я так просидела, но в скором времени заметила, что вампиры стали драться друг с другом. Наверное, серебряные очухались.
Ну, вот, теперь начнется гражданская война среди вампиров.
Боюсь, людям от этого не легче. Наверное, сейчас каждый думает о том, что у него помутился рассудок.
На улице стемнело, но фонари так и не зажглись. В соборе тоже было темно. Я, конечно, понимала, что можно было зажечь свечи, но все так же сидела, сжав в руках топор. После этой ночи я не боялась больше темноты. Темнота стала мною, стала моим спасением. Пока я не зажгу свет, меня не обнаружат. Сейчас свет мой враг.
Я не плакала, не билась в истерике. Просто сидела, глядя в окно. На улице все затихло, криков больше не было слышно. Наелись, что ли?
Я не заметила, как заснула.
Глава 11
Я сидела за столиком в первом попавшемся баре и вспоминала недавние события.
Казалось, что это было сегодня. Я думала, что меня уже ничто не сможет удивить, когда меня нашел Он…
Несколько невыносимых дней почти в сомнамбулическом состоянии я провела в соборе. Обыскав служебные помещения, я обнаружила чьи-то вещи, среди которых были пирожки. Видимо, служащие покидали здание в спешке и, на мое счастье, пообедать не успели.
Я бродила внизу, равнодушно разглядывая расписные сводчатые потолки, когда появился Он.
Не утруждая себя стуком в дверь, он просто снес ее с петель. И зашел, спокойно, по-хозяйски, оглядывая помещение и меня. Его шаги гулко отражались от стен.
– Ну, здравствуй, доченька.
Я вздрогнула, узнав его по своему странному сну, но мгновенно вернула самообладание.
– Здравствуй, папочка… – Как он меня нашел? Узы крови, наверное. Я нервно хихикнула. – Не скажу, что рада тебя видеть. Я думала, ты умер… не своей смертью.
Виктор закатил глаза.
– Глупые серебряные. Решили, что я не настолько опасен, и всего лишь заточили меня за стену. Они не представляли, каких размахов я достиг в своих исследованиях. К тому же, я оставил в наследство Совету Красных кристалл и медальон, но, как видишь, справился сам. Я за стеной создал другой накопитель силы.
Значит, за мной зря гонялись?
– Меня мучит вопрос: почему я родилась? Зачем тебе это нужно было?
Вампир задумчиво пожевал губы.
– Это был очередной эксперимент, – он скривился, – очевидно, неудачный. Ты оказалась никчемной, даже как хранительница медальона. А ведь мои подчиненные потратили на тебя столько сил. Пасли, следили. Им даже пришлось устранить твою мать.
Я побледнела.
– Не может быть…
Он недовольно посмотрел на меня.
– А что ты хотела? Это была вынужденная мера. Твоя мать была гордой и независимой девочкой, считавшей, что сумеет противостоять нам. Она не позволила бы контролировать тебя и собиралась рассказать тебе правду… Но все было напрасно. Твоя кровь оказала нам медвежью услугу.
Он прошелся передо мной, застывшей, словно статуя, заложив руки за спину.
– Жаль, но придется тебя убить. Я возьму твою силу – хоть какой-то будет от тебя прок.
После этих слов пелена горя спала с меня, и я просто озверела. Вампир был силен, очень силен, но и меня ярость наполняла необходимой силой.
Мы методично громили памятник архитектуры. Пока я не уступала ему, но чувствовала, что смогу лишь уйти, победить мне его не под силу. Руководствуясь этим, я со всей силой зашвырнула Виктора в соседний зал и стала заваливать дверь громоздкими предметами. Дверь сотрясалась, гора перед ней вздрагивала.
– Ты сама придешь ко мне! – взревел вампир. – Твоя кровь приведет тебя к кристаллу!
Я выскочила на улицу и побежала, не разбирая дороги.
Если он меня нашел сейчас, то ему не составит труда сделать это снова.
Мне очень хотелось найти Барского. Почему-то казалось, что он мне поможет. Теперь я бы точно направила свою силу на борьбу с вампирами. Я с огромным удовольствием стала бы помогать уничтожать их. Особенно Виктора. Ненавижу.
Я долго плутала по городу, с удивлением осознав, что в нем царит относительное спокойствие. Трупы с улиц исчезли. Люди продолжали работать. Только теперь они подчинялись вампирам! Это они наводили порядок, командуя людьми.
Пару раз я видела, как вампиры открыто насыщались, впрочем, не убивая. Я избегала их, как могла.
Вечером я набрела на этот вполне себе функционирующий бар (пир во время чумы, черт возьми), в котором теперь сидела с обреченным видом.
Такого опустошения я не испытывала с тех пор, как потеряла маму. Вспомнилось то чувство бесконечной тоски, одиночества и обиды на нее, оставившую меня одну.
Теперь я узнала, что ее даже не убили, а УСТРАНИЛИ, как помеху на пути к контролю надо мной. Ненавижу Виктора за то, что он сделал с моей матерью, за то, что сделал с моей жизнью.
Когда я в очередной раз подняла взгляд, передо мной сидел Валентин Барский.
Почему-то я этому не удивилась. Знал бы он, сколько раз за последнее время меня тянуло к нему.
Барский, верно оценив мое состояние, заказал дорогущего коньяка. Мечта, а не мужчина, подумала я с мрачным юмором: молчит, коньяком поит.
Поднаглев, я заказала закуску – пусть раскошеливается за сомнительное удовольствие пить в моей компании.
Дальше мы сидели и тупо надирались.
– Знаешь, Барский, – язык слегка заплетался, – вы мне всю жизнь испоганили. Вот жила я и не знала ни о каких тварях. А сейчас я хочу все забыть! Так что пошли танцевать!
Ну, он и пошел. И как пошел! С какой-то звериной грацией. Своим танцем он заворожил танцпол. А мне было все равно! Я отрывалась так, как может это делать человек в последний день своей жизни. А потом мы снова пили, затем – опять танцевали, кажется, медляк…
Я просыпалась мучительно и медленно. Тяжело переживая последствия неумеренных возлияний. В голове стучало, незнакомый потолок кружился, перед глазами мелькали черные бабочки, а тяжелая рука на животе не помогала установить спокойствие в желудке.
Стоп! Какая рука?
Я подорвалась, одновременно пытаясь удержать, рвущуюся из головы барабанную дробь. Ой, мамочки! На меня с иронией смотрели черные глаза. Не вынеся позора, я рухнула обратно и укрылась с головой простыней.
– Лара, – тронул меня за плечо этот урод, в смысле, красавец-мужчина.
– Отстань, – проныла я, – дай умереть спокойно!
– Я произвел на тебя такое невыносимое впечатление? – насмехался этот… растлитель невинных девушек!
– Ты! – я взвилась и ткнула пальцем в его обнаженную грудь. – Ты не произвел на меня НИКАКОГО впечатления! Я вообще ничего не помню! Ты думаешь, я мечтала пропустить свой первый раз, не заметив и не запомнив?!
Барский подтянул меня к себе:
– Ну, я же не знал, что это в первый раз. К тому же, можно освежить…
– Ты… гад! Ты воспользовался моим невменяемым состоянием! Да я бы никогда… У-у, – я, взревев, вскочила с кровати, испытывая противное саднящее чувство между ног. Похотливое животное! А я-то, как могла? Даже Сереже не дала, любовь к которому лелеяла столько времени.
Плюнув на все, я, как была, прошлепала в ванную, чувствуя скользящий взгляд на обнаженной спине.
Черт! Стыдно-то как! Не перед этим сексуальным маньяком, а перед самой собой. Даже если это был последний день в моей жизни, не стоило проживать его так погано.
Когда я вышла после моциона, меня встретил одетый и подтянутый Барский. И такой… чужой! Ну, не чувствовала я, что провела с этим человеком ночь!
Это даже сном не было. Этого просто не было!
– Я жду тебя внизу! – высокомерно бросил этот чужак и вышел.
Я судорожно натягивала джинсы, попутно разглядывая спальню Барского, в которой никогда раньше не бывала, пока не наткнулась взглядом на пятна крови на простыне…
Я попыталась представить, как это происходило. Целовались ли мы? Ласкал ли он меня? Или просто взял то, что предлагало мое пьяное тело? А предлагало ли?
У меня возникло подозрение, что я отключилась еще в баре. Может, Барский принял сонное несопротивление за согласие? Что-то я не припомню, чтобы когда-либо буйствовала в пьяном состоянии. Никто от меня пьяной ничего еще добиться не мог, поэтому я спокойно напивалась в мужской компании, зная об этой своей особенности.
Я уже натягивала свитер, когда меня вдруг осенило, перебив даже похмельный синдром. Черт! Я ломанулась по знакомой лестнице на первый этаж. В гостиной Барского не наблюдалось, зато из кухни доносились отвратительные для моего состояния запахи.
Барский жарил яичницу. Я с трудом поборола желание зажать нос.
– Пей! – передо мной появился стакан с какой-то жидкостью. Подозрительно взглянув в каменное лицо горе-любовника, я одним махом (как вчера коньяк) опрокинула в себя желто-зеленую жидкость.
– Барский, – просипела я, справедливо полагая, что теперь могу называть его, как угодно, хоть чайником, – а ты хоть… предохранялся?
Ни мало не смутившись, он облокотился на кухонный стол, глядя на меня с непонятным выражением на красивом лице. Я почему-то почувствовала себя маленькой девочкой, еще сильнее переживая вчерашнее недоразумение.
– Что ты знаешь о физиологии вампиров? – вкрадчиво спросил он.
– Ну-у, – глубокомысленно промычала я.
– Ясно. Так вот, вампиры могут управлять своей детородной функцией.
Я ошеломленно молчала, думая о том, какие перспективы передо мной открывала это новость. Стоп! Но я-то вчера была не в состоянии чем-либо управлять.
– Я не тебя имел в виду, – прервал он мои размышления, – ты наполовину человек, и, думаю, подобных способностей у тебя нет.
– И что это значит? Мы не предохранялись?
– Лара, я владею этой способностью.
Я открыла рот.
– Но ты ведь не пьешь кровь!
– Ты тоже, – фыркнул этот разводитель таинственности вокруг своей персоны.
– Так ты тоже помесь вампира и человека? – не очень изящно выразилась я, присев на краешек стула.
– Это ты помесь! – возмутился Барский. – А я сын высшего серебряного вампира и…оборотня.
Я сглотнула, вспомнив ночную встречу с милой собачкой. Все, приплыли! Я порадовалась, что сижу.
– Значит, ты…
– Бессмертный. И, да – у меня есть вторая ипостась, которую ты видела, и, да – я могу контролировать детородную функцию.
– А магия? Ведь серебряные владеют некоторой магией, – уже деловито спрашивала я.
– В некотором роде, – медленно ответил Барский, растягивая слова.
– А… внушение? – Я в упор смотрела на него.
– Если ты спрашиваешь, применил ли я к тебе вчера внушение, то… да! – Этот хам еще и самодовольно улыбался.
– Ублюдок! – Я запустила в него кружку.
– Эй! – Конечно, не попала, но ухмылку с лица стерла.
– Как ты посмел?!
– Знал бы, что ты такая истеричка…
– Ах, ты, гад! – Я решила основательно погромить его кухню, как ни странно, действуя осознанно: ярость, как это часто теперь бывало, не застилала мне глаза. Видимо, ночью вылилась в нечто иное…
Наверное, со стороны смотрелись мы уморительно: я, такая шмакодявка, гоняла по кухне двухметрового полуоборотня, полувампира.
Странно, но он не особенно сопротивлялся. Чувствует свою вину, гад!
Изловчившись, я использовала оружие массового унижения – подножку, а потом оседлала этого недоумка.
– Лара, – прохрипел он, отцепляя мои пальцы от шеи, – прости! Я не удержался. Я ведь тоже выпил. К тому же, ты нуждалась в утешении.
– Спасибо, утешил, – буркнула я, но с груди слезла.
Сев на стул, я заподозрила, что услышу что-нибудь неприятное, поэтому решила опередить:
– Запомни, Барский: так как я ничего не помню, между нами ничего не было. – И, увидев, как блеснули его глаза, добавила: – И я настоятельно не рекомендую тебе пытаться повторить вчерашнюю ошибку.
Стыдно сказать, но я испытала облегчение от того, что не сама прыгнула к нему в постель. А что? И опыт приобрела, и, вроде как, не при чем… Да, и если честно, где-то глубоко в душе (или не очень глубоко), мне польстило, что этот сексуальный мужчина захотел меня настолько, что сначала напоил, а затем – использовал внушение. Значит ли это, что он не настолько уверен в своем природном магнетизме, чтобы просто соблазнить меня? А вдруг ему просто утруждать себя не хотелось, забормотал червячок сомнения? Мда… уж лучше остановиться на первом варианте. Мало мне, что ли, комплексов?
И, вообще, как-то не до чувств мне в последнее время.
Так, обдумав свое странное положение, я деловито уселась за стол, где, пожав плечами, поменяла местами тарелки – Барский-то себе, любимому, наложил больше, – чем вызвала возмущенное восклицание оного.
– Знаешь, – задумчиво сказала я в ответ, – это странное питье не только сняло похмелье, но и аппетит от него разыгрался, да плюс я до этого неделю голодала, – загибала я пальцы, – да еще набегалась вчера, да прибавь к этому ночное потрясе…
– Ладно! Хватит! – сдался Барский, поднимая вверх руки, и я торжественно принялась за яичницу.
