Текст книги "Подозреваются в любви (СИ)"
Автор книги: Юлия Комольцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Раздался телефонный звонок, и Дашка вприпрыжку со всеми своими сомнениями кинулась на первый этаж.
Муж бросился следом и опередил ее, взяв трубку в своей комнате.
– Алло! – рявкнул он, не сомневаясь, что сейчас мужской голос попросит Дарью. И тогда Андрей рявкнет еще громче и еще решительнее.
Было слышно тяжелое Дашкино дыхание на параллельной линии.
– Вам кого? – Андрей едва сдерживался.
– А Степу можно? – пискнули на том конце провода.
В этот момент Дашка едва устояла на ногах, представив, какой допрос учинит сейчас мальчишке Андрей. И точно, она услышала суровой голос мужа, который выведывал у звонившего, когда закончились уроки и куда отправился Степан после. Мальчик отвечал без запинки, словно на уроке. Оказывается, они вместе двинулись по домам, договорившись вечером поиграть в теннис на спортивной площадке около школы.
– Ты точно знаешь, что он пошел домой? – словно сквозь туман, донесся до Дашки вопрос Андрея.
– Да. Он еще очень есть хотел, мы все деньги сегодня проиграли…
В другое время Андрей, конечно, выяснил бы, какого черта его сын играет в азартные игры. Но сейчас просто повесил трубку, забыв попрощаться с мальчиком.
Дашка мысленно заметалась. То ли оставить все, как задумала, то ли убежать сейчас, пока ее не обнаружил Андрей и снова не начал разговор по душам. Первоначальный план раньше казался ей простым и гениальным – Степку забирает Кирилл, Дашка делает вид, что исчезновение сына для нее полная неожиданность, некоторое время страдает вместе с мужем, а потом присоединяется к любовнику. И на деньги Комолова они живут долго и счастливо в каком-нибудь тихом городке.
Сейчас она не представляла, как посмотреть в глаза Андрею. Его шаги гулко раздавались в холле, у Дашки совсем не оставалось времени на размышления.
– Ты все слышала?
Андрей был бледен и полон решимости действовать.
Дашка молча кивнула.
– Ты должна уехать к Лешке. Я думаю, Степку похитили.
– Что?! – Ей даже не пришлось притворяться, просто от его тона стало действительно жутко.
– Иди собирай вещи, я отвезу тебя в аэропорт. Твой загранпаспорт в порядке?
Ей неожиданно вспомнились их частые поездки за границу – темные, долгие вечера в Париже, утренний туман над Лондоном, уютные домики Праги. Оба они не знали ни английского, ни других языков, наверное, поэтому чудилось, что вокруг – ни единой души. Только здания – похожие на средневековые замки, только машины – почти бесшумные, только узкие переулки и маленькие кафе, в которых чужие разговоры казались журчанием ручья, щебетом птиц, влажным шепотом листвы.
– Даш!
– Я никуда не поеду, я останусь с тобой, это и мой сын тоже!
– У тебя истерика, малыш, – он прижал ее к себе, – не надо, не надо, успокойся. Поверь мне, пожалуйста, со Степкой все будет хорошо. Давай я тебе кофейку сварю, ладно?
Она кивнула автоматически.
– А ты пока складывай чемоданы.
На этот раз она помотала головой из стороны в сторону.
– Ну, хорошо, я потом помогу тебе. Пошли на кухню.
Дашку трясло. Она и не предполагала, что это настолько невыносимо – смотреть на человека, которому ты причиняешь боль. Андрей держался молодцом, но она видела, чего это ему стоило. И только она могла сейчас сделать его счастливым – хватило бы одной фразы. Но Дашка молчала.
После нескольких неудачных попыток сварить кофе Андрей чертыхнулся, протер влажной тряпкой заляпанные брюки и достал баночку растворимого «Нескафе».
– Маленький, мне нужно уехать, – сказал он, поставив перед ней чашку, – ты понимаешь? А тебе нельзя оставаться одной. Давай я отвезу тебя в аэропорт.
Он говорил с ней, словно с ребенком. Ладони у нее взмокли от стыда, она боялась взять в руки чашку.
– Пей, и пойдем собираться.
– Нет, Андрюша.
Он отвернул к окну перекошенное от бессильной ярости лицо. Сосчитал мысленно до десяти. Вроде бы взял себя в руки.
– Ты будешь мешать мне, пойми!
– Я знаю, – всхлипнула она, – я всегда тебе мешала…
– Дура! – Андрей сжал кулаки. – Ну какая же ты дура! Я ведь не это имею в виду, я буду переживать за тебя, каждую секунду дергаться и думать, как ты здесь… Мне нужна сейчас ясная голова! Я должен быть спокоен за тебя, чтобы вытащить Степку.
– Я никуда не поеду.
Андрей внимательно посмотрел на нее и снова выругался. Каким же тупым надо быть, чтобы сейчас орать на нее! Трудно представить, каково ей, а он еще подливает масла в огонь, учитель хренов. Отругав самого себя последними словами, он предложил:
– Давай я ребят пришлю.
– Я не хочу никого видеть.
– Хорошо, а как насчет Фимы?
– Я же сказала! – Голос ее сорвался до визга, и Андрею стало по-настоящему страшно.
Он просто обязан сейчас успокоить ее, иначе это бог знает чем может кончиться. Внезапно зазвонил Дашкин мобильный.
– Дай я поговорю, это могут быть они…
Но она уже поднесла трубу к уху, прекрасно зная, кто это звонит.
– Дашка! Ты где? – услышала она всполошенный голос Кирилла.
– Дома. Как у тебя дела?
Она чувствовала напряженный, вопросительный взгляд мужа. Ей казалось, что пол уплывает из-под ног, но откуда-то взялись силы сказать, прикрыв ладонью трубку:
– Андрюш, это Фима, она что-то грустная… Дай нам поговорить.
Он вышел из кухни, на сомнения не оставалось ни сил, ни желания. Только смутный вопрос всплыл в голове внезапно: как Дашка могла утешать грустную Фиму, если сама едва не бьется в истерике? Андрей отмахнулся от вопроса, закурил и стал мерить холл крупными шагами.
Тем временем Даша кричала в трубку злым шепотом:
– Где ты был? Я звоню тебе с трех часов, что там у вас?
– Полный облом, Даш. Пацана я так и не встретил, у него…
– Как?! Как это не встретил? Кирилл, что ты такое говоришь? – Она вскочила, опрокинув стул, уже не шептала, а кричала во весь голос. – А где же он?! Где Степка?
– Я не знаю, – растерянно ответил Кирилл, – я ждал его, но он, оказывается, сегодня раньше ушел. Мы разминулись. Я думал, что он дома, с тобой.
– Тут его нет, – беззвучно произнесла она и положила телефон на подоконник.
Андрей, прибежавший на ее крик, стоял в дверях кухни и ошалело вращал глазами.
– Ты сказала все Фиме? Даш, отвечай, чего ты молчишь? Ты меня слышишь? Что случилось-то, чего эта старая крыса тебе наговорила? Мне она никогда не нравилась, выдра крашеная. Дашка, не молчи, ну давай, покричи на меня, как ты любишь! Ну, скажи, что я – кобель, козел, придумай новую породу какую-нибудь…
Он продолжал говорить глупости еще долго, а Дашка все молчала, тупо глядя прямо перед собой. В одну секунду для нее все перевернулось с ног на голову. Вот она, расплата, получай! Ты решила уйти от судьбы? Но, оказывается, просто бежала по кругу! Ты думала, что вправе приносить страдания любимому? Тогда испытай то же самое, пусть и у тебя не будет сына!
– Надо больницы обзвонить, – сипло прошептала она, откашлялась и произнесла уже четче, – вдруг Степка под машину попал.
Андрей обхватил ее за плечи.
– Какие больницы? Я же тебе говорю, мне угрожали…
Даша вырвалась, вышла в коридор.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал он, шагая следом за ней, – ты звони, а я поеду на фирму. Надо ребят вызвать и поговорить кое с кем. Ты можешь остаться одна, не побоишься?
Она не ответила, копаясь в справочнике. Андрей отвернулся, заметив, как дрожат ее руки.
На пороге он свистнул Рика, впустил его в дом и приказал:
– Охраняй. Я на тебя надеюсь.
Пес заглянул ему в глаза и тихонько взвизгнул, будто подбадривая. Потом прошлепал мимо Андрея к Дашке, которая устроилась на пуфике с телефоном в обнимку.
– Я ушел, – сказал Андрей в пустоту.
Во дворе он достал мобильный, созвонился со своей службой безопасности, но ребят дожидаться не стал. Каждая секунда была на счету, Андрей бегом достиг гаража, открыл ворота и уже через несколько минут мчался по шоссе в сторону города. Он с такой силой вцепился в руль, что костяшки его пальцев побелели. Ему захотелось, как в детстве, закрыть глаза и переждать беду вот так, – ничего не видя, но даже малышом он редко позволял себе такое.
Затренькал мобильный.
– Андрей Борисович, никаких сообщений не было, – отрапортовал начальник охраны Николай Сергеевич. – А Кузьмичев еще в обед улетел на юг, это точно.
– Естественно, – усмехнулся Андрей, – зачем ему самому возиться с этим? Что с его ребятами?
– Пока нашли двоих, оттягиваются в бане.
– Взяли?
– Такого приказа не было, – вздохнул Виктор.
Андрей побледнел:
– Ты что – кретин? Я же четко сказал, всех брать! У них мой Степка, это понятно? Какие еще должны быть приказы, вам все надо в рот положить и разжевать?
Он бросил телефон на заднее сиденье и прибавил скорость, мимо полетели высокие дома и яркие рекламные плакаты.
Ему показалось, что все уже было и что сейчас, вдавив педаль газа в пол и цепляясь за руль как за спасательный круг, он снова и снова возвращался к своим страхам, к фарсу и хлопотливой бестолковости последних месяцев. Вместе с бессильной яростью в душу вливалась тоска и четкое ощущение безысходности. Никогда еще Андрей не чувствовал себя таким одиноким, бесполезным, совершенно никчемным. Это была его вина, что Степка сейчас не дома, и хотя Андрей прекрасно понимал, что сыну не помогут его самоуничижения, остановить собственные мысли было ему не под силу. Они неслись, словно скорый поезд, сошедший с рельс, по инерции, на автомате, и все уничтожали на своем пути – надежду, уверенность в своей силе и правоте.
Однако ребята на фирме увидели прежнего Комолова, как обычно спокойно-насмешливого, неторопливого и требовательного.
В офисе было темно и тихо, молча, не зажигая свет, все поднялись в кабинет шефа и расселись, кто где. Комолов был демократичен, при нем необязательно было стоять, вытянувшись в струнку или докладывать по форме. Хотя, поговаривали, он уважал дисциплину и даже служил некоторое время в МВД. О нем вообще говорили много разного, и чаще всего это были взаимоисключающие вещи. Авторитет Комолова от этого не страдал, скорее наоборот – загадочность, многогранность его личности внушали еще большее уважение.
– Ну, парни, что удалось сделать? – с молодецкой удалью крутанулся в кресле Андрей.
– Людей Кузьмичева приводим в порядок, – доложил Виктор, – пьяные свиньи лыка не вяжут, их сейчас в подвале, в спортивном зале откачивают. Остальных его горилл нет в городе. Паша Нос говорит, что у них что-то типа каникул, Кузя всех в свою деревню отправил на пикник.
– Что за деревня? – ухватился Андрей.
– Около Клязьмы где-то, он там себе целый коттеджный поселок отстроил. Ребята туда поехали.
– А телохранителя его глухого-убогого нашли?
Ребята переглянулись, и это их внезапное смятение не скрылось от Андрея.
– Что молчите?
– Глухой этот, Лешка Топорков по прозвищу Топор сегодня вечером был убит. Зарезали его в подворотне.
Андрей присвистнул. С похищением сына это как-то не вязалось – зачем Кузе убивать собственного телохранителя, по слухам, очень преданного ему парня, в такой ответственный момент?
Андрей поднялся.
– К Дашке ребята поехали?
– Уже отзванивались, на месте они. В дом не заходили, караулят у ворот. Там все тихо.
– Значит, так. Виктор, ты возьми парочку ребят и быстро дуй в ту деревню, может, нашим поддержка понадобится. А я по городу буду искать. Дай мне адреса всех Кузиных прихвостней, потреплем их.
Вскоре от красивого здания на Смоленке с визгом отъехали несколько машин. Одного из охранников Андрей оставил на телефоне, другому приказал связаться с родственниками и друзьями Мишки-бухгалтера. Возможно, бывший друг что-то знает о Кузьмичеве, а если так, Андрей заставит его помочь.
Вероятность того, что Степку спрятали в деревне, была невелика, вряд ли Кузя рискнул показать мальчишку всей своей кодле. Но это тоже нужно было учесть и перепроверить.
Сумеречная Москва битком была набита машинами, снова пришлось стоять в пробках и скрипеть зубами от нетерпения.
– В джинсах и футболке? А какие еще приметы? Значит, шрам от аппендицита и синяк на лбу?
– Да, он подрался недавно, – прошелестела слабым голосом Даша.
– Нет, в отделение такой мальчик не попадал. А с кем я говорю? Вы ему кто?
Даша, не задумываясь, соврала, что тетка.
– Я сейчас спрошу у наших. Вы говорите, синяк и шрам?
– Да! Да!
– Он клей не нюхал?
– Что?! Нет, что вы! Не нюхал Степка никакой клей! Что вы такое говорите.
– Ну, ну, вы могли и не знать, родители даже чаще всего не знают до последнего момента.
– Что значит до последнего момента?
– Говорите, он в джинсах был, да? А на ногах?
– Кеды, обыкновенные кеды. Мы с Андреем купили ему самые простенькие, легкие, чтобы ноги не потели летом. Такие синенькие кеды…
– Ясно. Значит, ваш все-таки. Его в морг уже отвезли, нанюхался, бедняжка…
Телефонная трубка холодила влажную щеку.
– Алло, алло, девушка, вы здесь?
– Да, да. – Не было сил вытереть слезы, отдышаться, и Дашкин голос звучал сквозь рыдания, будто из-под воды. На том конце провода дежурная отделения совсем не слышала ее.
– Алло? Запишите адрес.
– Какой адрес?
– Что? Как это какой? Адрес морга, я же вам говорю, поедете на опознание.
Дашка опустила трубку на рычаг. В доме было темно и почему-то пахло валерьянкой. Ах, верно, это она сама достала лекарство, чтобы хоть немного успокоиться. Она понимала, что в таком состоянии вряд ли поможет сыну. Ей нужно было выпить валерьянки, взять себя в руки и продолжить поиски. Она не верила, что Степку похитили, это все Андрей придумал, хотел напугать ее, чтобы не давать развод. Какой хитрец! Но она сейчас выпьет валерьянку, и все будет хорошо. Просто последний звонок немного выбил ее из колеи.
Дашка потянулась к пузырьку, подставила ложечку и накапала себя лекарства. Руки тряслись, и она несколько раз проливала его, пока наконец удалось выпить. Рядом тоненько подвывал Рик.
Зазвонил телефон.
– Алло, девушка, это вы? – раздался уже знакомый голос дежурной. – Пропавший мальчик ваш племянник, я так поняла, да? А я сейчас не с матерью его разговаривала? Нет? Ну, хорошо, это хорошо. Там на линии прервалось что-то, вы записывайте адрес и приезжайте на опознание. Троих, оказывается, сегодня привезли, и никого не удалось откачать.
Дашка снова швырнула трубку на место, залпом опустошила пузырек с валерьянкой и бросилась к двери. С громким лаем Рик кинулся ей под ноги.
– Не лезь! Я поеду туда и посмотрю на мальчика. Это не наш мальчик, правда? Это совсем другой, чужой мальчик. Степка не нюхает клей! У Степки не такой уж заметный синяк, они просто все перепутали. Но я туда поеду и все выясню. А ты сиди дома.
Рик серьезно оскалился, когда Дашка потянула на себя входную дверь.
– Ты что? С ума сошел?
Он наклонил голову, исподлобья глядя на хозяйку, будто прикидывая, кто тут на самом деле сумасшедший. По всему выходило, что – она.
– Не пустишь, значит, да? Там мальчик чужой лежит в морге, я должна его опознать! – зачем-то продолжала объяснять Дашка.
Рик лег вдоль двери, всем видом демонстрируя готовность провести в таком положении долгое время.
– Ну и пожалуйста. – Даша неторопливо, сохраняя достоинство, стала подниматься на второй этаж.
Через несколько мгновений пес двинулся следом.
– Я в Степкину комнату иду, за деньгами, – прошептала она, – а ты куда? Ты полежи здесь, отдохни. Чего ты шпионишь?
Ей удалось шмыгнуть в комнату и захлопнуть дверь прямо у собаки перед носом. Рик настойчиво поскребся, потом стал лаять. Дашка тем временем осматривала окна. Она догадывалась, что Степка изредка покидал дом не совсем нормальным способом, особенно когда Андрей запретил ему гулять после двенадцати. Что оставалось делать пацану, который мечтал провести ночь у костра или похулиганить с друзьями в темное время суток? Конечно, вылезти через окно. Внимательно осмотрев решетки, Дашка обнаружила, что в одном месте Степка заменил их обыкновенными черными палками, которые легко вынимались из подоконника. Отличное решение проблемы. Даша радостно хрюкнула, представив, как сын спиливал решетки, усердно сопя вздернутым носом, потом подбирал похожие на них деревяшки.
За дверью продолжал возмущенно захлебываться лаем Рик. На мгновение Дашке стало жаль его, но она должна была уйти из дома, просто обязана была, а раз пес этого не понимает, пусть надрывается.
Она нащупала ногой какой-то выступ на стене, пролезла сквозь прутья, оперлась на него и прыгнула вниз. Приземлилась она так мягко и умело, словно всю жизнь, игнорируя двери, выходила из окон второго этажа.
– Дарья Максимовна, это вы?
Даша сначала опешила, потом ею овладела беспредельная злость. Во двор вбегал один из охранников Андрея с автоматом наперевес.
– Вы что тут делаете? – сурово поинтересовалась она.
– Так Рик надрывается просто, вот мы и решили…
– Вы?!
Значит, муж все-таки прислал к ней своих крокодилов. Нелепо, конечно, и несправедливо, парни совсем не походили на аллигаторов, но Дашке сейчас было невмоготу искать подходящее сравнение.
– Вон из моего дома!
– Но Дарья Максимовна! Что случилось-то? Рик так лаял, мы просто хотели помочь.
– Мне помощь не нужна. Освободите проход. – Она оттолкнула парня и ринулась к гаражу.
Машина, как назло, долго не хотела заводиться. В тот момент, когда Дашка, отчаявшись, вышла из машины и решила приказать этим крокодилам ее отвезти, зазвонил мобильный.
– Даша, прекрати истерику! – приказал голос мужа. – Тебе нельзя уезжать из дома, поняла? Со Степкой все нормально.
– Я еду его опознавать, – деловито сообщила она, поигрывая гайкой, которую машинально подняла в гараже.
Андрей едва не врезался в задницу крутого «Мерседеса». Выхватив телефон у сидевшего рядом парня, он шепотом приказал охраннику, который дежурил у дома и сейчас оставался на связи:
– Быстро уведи ее со двора, у нее истерика, она бредит. Быстро и нежно, ты понял меня?
– Малыш, все в порядке, успокойся, – бодро сказал Андрей, поднеся к уху другой аппарат.
– Я спокойна, любимый, совершенно спокойна. Степка курил, как ты думаешь? А травкой он баловался? А клей дышал? Я спокойна за него, я всегда ему все разрешала.
В гараж ворвались оба охранника, подхватили Дашку за руки-ноги. Она, отбросив мобильный, принялась кусаться и щипаться, дрыгала всеми конечностями так, словно от этого зависела ее жизнь.
– Кретины! Ублюдки! Кровожадные сволочи! – беззвучно орала она, пытаясь вырваться.
Слезы текли по бледному, перекошенному лицу, волосы растрепались, и Дашка была похожа на ведьму, у которой неожиданно случилось большое несчастье. Очень-очень большое. Такое большое, что она разом забыла все заклинания, растеряла свою колдовскую силу и могла только впиваться зубами в крепкие мужские руки, державшие ее.
– Пустите, мне надо ехать! Надо посмотреть на него!
– Дарья Максимовна, успокойтесь, все нормально будет, пойдемте в дом, – ласково уговаривал ее один из них, тот, что постарше.
Она плюнула ему в лицо и довольно расхохоталась.
– Несем, – решил другой и поволок Дашку к дому.
Она обессиленно повисла на них, вздрагивая всем телом.
– Я справлюсь, ты ванную ей пока приготовь, – скомандовал старший, – измучилась совсем баба… Упыри, а не люди! Киднеппинг устроили, будто мало им народу взрослого, а! Выблюдки сраные!
– Они заставили его клей нюхать, – пробормотала Даша.
– Дарья Максимовна, вам позвонили, что ли? Вам угрожали, да? – неожиданно предположил парень.
Она кивнула. Потом помотала головой в разные стороны.
– Не знаю, нет. Сказали, что я его узнаю, если приеду. В морг надо ехать.
– Никуда вам не надо ехать, сидите. Щас Димка ванну вам приготовит, отдохнете. Никаких моргов, это вас пугают просто. Денег требовали?
– Не помню. Не знаю. Я звонила в больницы, я сказала, что Степка мой племянник, они его в морге прячут.
Она смотрела на охранника безумными глазами, вцепившись в его рукав мертвой хваткой. Она понимала, что происходит нечто страшное, что надо сосредоточиться, вспомнить, разложить все по полочкам, прийти в себя наконец. Но стук собственного сердца оглушил ее.
– Пошли, готово все, – позвал Димка, выходя в коридор.
– Ищи нашатырь, ей плохо совсем, – хрипло отозвался второй охранник, поддерживая Дашку.
Придя в сознание, выпив успокоительного и несколько чашек чая, Дашка попросила прощения у ребят и вежливо настояла на том, чтобы они оставили ее одну. Они поднялись на второй этаж и устроились в Степкиной комнате, напряженно прислушиваясь к каждому звуку.
Даша набрала мобильный Кирилла.
– Расскажи мне все по порядку, – попросила она.
После разговора с любовником, Дашка окончательно убедилась, что Степка не мог никуда деться сам по себе. Его видели по дороге к дому, и одноклассники рассказали Кириллу, что Степа отпросился сегодня с последнего урока, чтобы успеть переодеться, поесть и попасть на тренировку в бассейн. Учительница его отпустила. После плавания они с приятелем договорились поиграть в теннис. Нормальные здоровые развлечения подростков, ничего сверхъестественного и неожиданного. Но Степка не явился ни домой, ни в бассейн, ни на спортплощадку. Дашка понимала теперь, что муж прав – бандиты привели свои угрозы в исполнение, Степка сейчас может быть только у них. Тогда почему они не звонят?
Даша не заметила, как в ее руках снова оказался телефон. На этот раз она набирала номер мужа.
– Они с тобой связывались?
– Даш, ты в порядке? Где ребята?
– Ответь на мой вопрос, пожалуйста!
– Нет, мне не звонили, в контору тоже.
– Что это значит?
Андрей, к тому времени успевший побывать в гостях у некоторых приближенных Кузьмичева, отметелить собственноручно неразговорчивых особ, но, так и не узнав ничего, был ужасно зол и растерян. Получалось, что люди Кузи ничего не знали о похищении или прошли предварительно профессиональную подготовку в КГБ. Последнее было маловероятно, и теперь Андрею только оставалось ждать вестей из Кузиной деревни. Он догадывался, почему бандиты до сих пор не выдвинули своих требований, но Дашке об этом знать было ни к чему.
– Малыш, они, наверное, еще не решили, сколько денег просить.
– Но ты же говорил, что тебе угрожали до этого? Они же чего-то требовали от тебя, так?
– Так, – нехотя признался Андрей.
– Чего? Чего они хотели, и чего ты пожалел? – прокричала она.
– Я не пожалел! – повысил голос и он. – Я не знаю, где взять то, что им надо. Я сейчас приеду, и мы поговорим, хорошо?
– Я не хочу тебя видеть! Из-за твоего проклятого бизнеса страдает мой сын, а ты только и думаешь о деньгах! Я ненавижу тебя, Комолов!
– И я тебя ненавижу! – сорвался он.
Мобильный полетел в кусты.
Ребята, бродившие неподалеку, пока шеф разговаривал по телефону, теперь подтянулись к нему, не дожидаясь команды.
– Я еду домой, – объявил Андрей, – осталось несколько адресов, пока пошукайте там. Сильно не бузите, вдруг Кузя расстроится и еще долго не позвонит. Ищите Мишку, это главное.
– Андрей, – окликнул его Вячеслав Сергеевич, его зам по руководству, – возьми телефон, пригодится.
И хлопнув его по плечу, протянул свой мобильный. Комолов благодарно кивнул. Его ребята смотрели прямо и честно, и каждый был уверен, что шеф справится с собой и порвет этих ублюдков на части, и каждый готов был помочь. Однако ему было невмоготу взглянуть им в глаза, и их участие, бодрый тон, жажда мести сейчас вызывали только досаду.
Андрей сел в машину и резко рванул с места, подумав, что сегодняшний день, начавшись с неожиданности, продолжает удивлять, да что там – лупить со всей силы по голове страшными событиями. Возмущаться было некогда, жаловаться – некому, и Андрей сосредоточился на дороге, будто светофоры и знаки были сейчас единственной проблемой. Он всегда действовал последовательно, и сейчас это спасало его от беспомощного, сумасшедшего беспокойства.
Они еще не были женаты, жили на съемных квартирах и принципиально не имели московской прописки, весело убегая от милиции в переходах метро. Насчет прописки и регистрации Андрей был непреклонен.
– Я – гражданин этой страны и имею право жить, где захочу! – с одинаковым спокойствием объяснял он друзьям и представителям закона.
Для Дашки оставалось загадкой, как с такими взглядами он смог поступить на работу в престижное адвокатское бюро и продвигаться по службе. Он постоянно удивлял ее. Когда говорил с непоколебимой уверенностью: «Наши дети не будут нуждаться ни в чем!» Когда появлялся за полночь с фингалом под глазом, пьяненький, но довольный: «Менты все деньги отобрали, но я им тоже перышки почистил!» И доставал из кармана милицейский свисток. Когда, обойдя стороной молодую нищенку с ребенком, вдруг отдавал несколько крупных купюр седой безобразной пьянчужке. Когда бегал по магазинам в поисках полочки в ванную, чтобы под цвет шторки. Когда купил свою первую машину и орал под балконом: «Дашка! Эти изверги мне покоя не дают!», а местная детвора в порядке живой очереди просилась покататься. Не одну сотню километров накрутил он тогда вокруг двора… Он всегда, всегда ее удивлял.
Он сдержал свое слово по поводу детей, и Степка действительно ни в чем не нуждался. Хотя перед самым его рождением Андрея уволили с работы, пришлось вложить остатки денег в машину, бомбить по ночам, а днем возить на службу какого-то чиновника. Но уже через полтора года у Андрея было собственное дело, собственная квартира, собственный сын-карапуз – здоровенький, крепенький, сладкий-пресладкий.
Дашка вспоминала, как Андрей одевал его – еще сонного, розового, покачивающегося в большой прихожей, как неваляшка. Из-под капюшона выбивались непослушные лохмы, и Степка слюнявил их, запихивал обратно. Пыхтели оба сосредоточенно. А потом Андрей сажал на плечи это курносое сокровище, и они шли гулять – мальчики впереди, Дашка позади, плавясь от счастья.
А потом строили дом, Андрей мотался за город каждый день, рассказывал за ужином, что уже готов первый этаж, что сосны все так же обалденно пахнут, что соседи вокруг смирные и простые. На выходные он вывозил туда Дашку со Степкой, и они, мешая рабочим, носились по участку, лепили куличики из песка, ходили к реке и смотрели, как блестит в зеленой воде солнце.
Новоселье неожиданно для Дашки превратилось в настоящий праздник. Она приготовилась терпеть все проблемы, связанные с переездом, – она уже привыкла паковать вещи, ругаться с грузчиками, пока не видел муж, забывать что-то нужное и важное, в последний момент спохватываться, терять зубные щетки и тапочки. Конечно, теперь у них было достаточно денег, чтобы накупить целый шкаф тапок и нанять целый эшелон грузовиков, но от этого переезд не становился для нее менее пугающим. Дашку вообще страшили любые перемены. Но не было суеты и бесполезных телодвижений, наконец-то она познакомилась с бригадой Андрея, которые сами вызвались помочь шефу и весело справились со всей работой. Они – молодые сильные ребята, с кем ее муж начинал свое дело, вместе с кем он учился одинаково хорошо водить машину и выбирать лучшие заказы, вести деловые переговоры и подбирать новые кадры. Они называли Дашку хозяюшкой без лишнего благоговения, но с уважением, и честно предупреждали Степку, что он получит в лоб, если будет вертеться под ногами. В них не было трепета перед боссом, но и панибратства они себе тоже не позволяли, Даша сразу увидела, как ценят они Андрея и что он отвечает тем же. Ей не пришло в голову пожалеть, что она не встречалась с этими ребятами раньше, но сейчас она готова была принять их в свою жизнь.
На поляне перед домом разожгли небольшой костер, жарили картошку и куриные окорочка, нанизанные на шампуры. В гамаке, натянутом между соснами, посапывал Степка, заботливо прикрытый чьей-то спецовкой. Откуда-то взялась гитара, и Дашка снова удивлялась мужу, который вдруг ласково, с придыханием коснулся струн. Вместе с дымом к небу потянулись веселые и печальные песни, и казалось, что сама юность – та, которой у Дашки никогда не было – с ночными посиделками, искрами костра, бесшабашным смехом и разгаданными секретами звезд, – заглянула в большой сосновый двор.
Даша помнила, как ту ночь сменило утро – яркое солнце ударило, словно обжигающий душ, словно резкий окрик, и ребята, уже клевавшие носами, с новыми силами продолжали веселиться. Она вместе со всеми бежала к реке, кувыркалась в росной траве, хохотала, когда сильные руки мужа оттаскивали ее от холодной воды. Впервые в жизни Даша разделила свое счастье с кем-то, кроме Андрея и Степки, позволила себе увидеть, что люди могут быть радостными и приносить радость.
Слишком глубоко въелся в нее дым другого костра, чье пламя оставило сильные ожоги и отбило всякое желание протягивать руки навстречу кому-то.
Когда ее, школьницу, примчавшуюся к отчиму на работу, предложил подвезти домой сорокалетний дядька с пузатым кошельком, намечающейся лысиной и привычкой получать все, что ни пожелает, Даша растерялась. Дядя Коля дружески потрепал ее по плечу, чуть подталкивая к машине неожиданного кавалера. Дашка, конечно, не задумалась о том, что ее отчиму этот дядька был самый главный начальник. Она вообще тогда не в состоянии была думать – ее смущала одежда соседки, до пота прилипшая к телу, вводили в ступор взгляды мужчин, бесила собственная скованность и нескладность.
– Меня зовут Роман Палыч, – представился дядька уже в машине, – можно просто Роман.
Даша робко назвала свое имя и уткнулась в окно.
– Твой отец не сказал, куда тебя вести. Домой?
– Он мне не отец! – подпрыгнула Даша, моментально превращаясь из нежного, слепого кутенка в разъяренную тигрицу. – Он всего лишь муж моей матери!
– Всего лишь, – повторил зачарованно Роман Павлович, наблюдая, как зарделись от возмущения щечки его спутницы, как трепещут ее ресницы и обиженно выпятились вперед розовые, мягкие губы.
Через секунду он завалил ее вопросами, косясь на розоватые гладкие Дашкины колени. Она отвечала старательно, словно у школьной доски, и для нее полной неожиданностью стало прикосновение его горячей ладони у себя на бедре.
– Давай выпьем где-нибудь кофейку?
– Нет, нет, что вы! Я не пью, – невпопад забормотала она, – мне надо домой, у меня дел много. Спасибо вам, что довезли, я вообще-то отсюда и на автобусе могу…
– А что ты вечером делаешь? – сощурившись, спросил Роман Павлович.
– Стираю, – честно ответила Дашка.
Он рассмеялся. Он уже успел понять, что видеоряд никак не соответствует внутреннему содержанию, что фривольная блузочка и короткая юбка – не способ самовыражения, а скорее нелепая случайность. Дашкино лицо – свежее, без грамма косметики – подтверждало эту гипотезу целиком и полностью. Роман Павлович немедленно восхитился собственной логикой и принялся действовать согласно ей. Он убрал руку с Дашкиной ноги, искусно превратив этот жест в отеческий. Так что Даше даже стало стыдно от собственных нелепых подозрений. Он сменил тон – с покровительственного и заигрывающего на дружеский и доверительный. Он стал жаловаться на жизнь и спрашивать Дашкиного совета, потому что девушка она – сразу видно! – умная и положительная. От слова «положить», скаламбурил Роман Павлович мысленно. Машина медленно катилась по городу, Дашка забыла о том, что собиралась дальше передвигаться на общественном транспорте, серьезно рассуждала о смысле жизни и уговаривала своего нового знакомого не расстраиваться.
