355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юлия Гордон-Off » Карелия (СИ) » Текст книги (страница 4)
Карелия (СИ)
  • Текст добавлен: 20 октября 2019, 21:30

Текст книги "Карелия (СИ)"


Автор книги: Юлия Гордон-Off



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

По хорошему бы поспала, всё равно делать нечего, а ночью урвать успела часов пять всего, пока то, да сё, вот и проколготились… Да и предыдущую ночь не спали. Вот что за организация, то давай-давай, а то сидим здесь и ждём целый день почти. Но радует, что на место вышли и я скоро свою главную работу сделаю, то есть не зря ноги все эти дни сбивала и этот ящик дурацкий на плечиках своих девичьих пёрла. Даже стоит он, не могу на него без злости смотреть, бандура тяжеленная! Сижу, делаю вид, что такое тупое времяпровождение мне жутко нравится. Этот тоже молчит. Блин! Командир же, дал бы команду и поспали бы по очереди, до вечера ещё часов семь, если не больше, так и будем сидеть, Буку передразнивать… Моя нелюбовь кажется вполне на ещё один местный неподвижный объект перетекает. Ну, что за дурость, ей Богу.

Сидим. Интересно, мне хоть шевелиться можно? Пошевелилась, ишь как зыркает, чуть не прожигает взглядом. Ну, я и сама зыркать умею, не особенно то на меня такие штуки действуют. Желваками заиграл, чуть зубами не скрипит. Он, что совсем идиот? Или правда думает, что я целый день буду неподвижно, как водогрейная колонка на кухне торчать? Вот вся группа нормальные живые ребята и скажут, если что надо и объяснят, если нужно, этот же как хомяк, который мешки защёчные полные набил…

Так мы и просидели целый день, со стороны, словно разругавшиеся вдрызг супруги дулись как мышь на крупу. Я тупо пялилась на открытую панель своей рации, которую уже и раньше люто ненавидела, теперь от этой картинки меня наверно и после смерти тошнить будет. Иногда шевелилась, что вызывало взрыв недовольных гримас на лице старшего лейтенанта, а я в ответ только каменела лицом, всем видом выказывая независимость и волю к свободе и независимости, дескать, я – не статуя и шевелюсь, и буду шевелиться! Уже после обеда, ну, грубо говоря, горячего перекуса, устроенного нам тихонько подошедшим Авдеем, где-то видимо костерок разожгли и чай вскипятили, который хоть немного развлёк и разбавил патоку изнуряющего ожидания, Сосед вдруг выдал:

– Метка! Знаешь, я вот подумал, а может он просто девственник?

– Кто девственница? – я не успела вынырнуть из своих мыслей и не поняла о чём речь вообще…

– Не девственница, а девственник! Ну, лейтенант наш. – До меня туго доходило, что слово "девственница" можно вот так в мужской вариант вывернуть как по звучанию, так и по смыслу. А когда дошло, я наверно стала красной, как помидор…

– Ты с чего это взял?

– Ну, сама подумай, как он себя с тобой ведёт. Да он тебя просто панически боится…

– Скажешь, тоже, боится…

– А как ты ещё непротиворечиво его поведение объяснишь?

– Да, ну… Не может быть! Он же уже взрослый… Ему же лет двадцать пять уже, он же старый!

– Вот напомню я тебе эти слова, когда тебе самой лет сорок хотя бы будет…

– Ну, тебя! Ты, правда думаешь, что он меня боится?

– Думаю… Вот только проверить это можно только наблюдая и со временем. Говорить он с тобой боится, вот и воздвиг такой придуманный барьер, что даже по имени тебя назвать не пытается…

– Он, что, дурак? Можно же просто подойти и спросить…

– Вот ты сказала… Он же тебя боится!!! Вернее не тебя даже, а просто женщину в тебе. С мужчинами ему проще, с ними всё понятно, есть приказы, уставы, звания, а женщины – это стихийное бедствие, которое в этот стройный понятный мирок не вписываются и ломают его самим фактом своего существования…

– Ты к чему это разговор завёл? – Что-то мне не понравилось в нотках прозвучавшего.

– К тому, что на него не злиться нужно, а пожалеть его и простить, как ущербного и слабого…

– Вот уж фиг! Все мужчины заодно!

– Ну, ты ещё заговор всемирный найди…

– Не буду прощать! Гад он!

– Ого! Сколько эмоций из-за несчастного лейтенанта! Нравится что ли?

– Вот ещё!

– Все так говорят…

– Отстань!

– Вот это вместо спасибо! Я её развлекаю, ожидание скрашиваю, а она нас маленьких тапкой! Художника всякий может обидеть! Уйду я от вас!..

– Слушай! Прекрати! Я же сейчас в голос хихикать начну…

– Ладно! Всё молчу!

– Давай лучше кино про лётчиков поющих посмотрим…

Да! Вы правильно поняли, я теперь могу кино смотреть, Сосед вспоминает и я тоже вижу, так здорово! Только не на экране, а словно я среди персонажей не видимая нахожусь. Правда, это не со всеми фильмами получается, только с теми, которые Сосед любил и много раз с удовольствием смотрел. Мне кажется, что я ещё и его эмоции подхватываю. Так, что это у нас наверно самый любимый фильм. Дико, конечно их там всех с погонами видеть, но чего уж…

А эту песню: "Нiчь яка мiсячна…" я частенько напеваю, такая мелодия чудная. Жаль, что она там не целиком, и эпизод, от которого каждый раз ком в горле встаёт и слёзы текут…

Вот так и развлекалась, пока мой цербер истуканом рядом сидел и на часы поглядывал, пока время не подошло. Как мудрецы говорят, всё и всегда рано или поздно заканчивается. Многие вещи хотелось бы поторопить, а другие наоборот растянуть, но увы… Я на сменах уже насиделась, так, что ждать мне не привыкать, только обычно без такого надсмотрщика. И там хоть и без дела, но хоть эфир слушаешь, а он же как живой, даже вроде поёт иногда, не про пойманные музыкальные волны, а про то, что помехи или наводки, всякие свисты и трески иногда в какие-то музыкальные кусочки складываются, а может это просто фантазия со скуки достраивает…

Минут за пять я включила станцию на прогрев. Позывные я наизусть выучила, а текст шифровки у лейтенанта давно готов, на всякий случай приготовила карандаши и листки для приёма. В назначенное время вышла в эфир. Лейтенант держит у моего уха наушник. Почему держит? Потому, что второй сам слушает, а комплект один, вот и слушаем каждый только одним ухом и он вынужден держать у моей головы второй наушник…

Вызывать пришлось три раза, через пять минут каждый раз. Откуда я знаю, в каких условиях тот радист работает, может он вообще там сейчас бой ведёт и отстреливается. Так, что опоздал, значит, были причины. Хотя мы за эти десять минут извелись, больше лейтенант, конечно. Но когда я ответ услышала, чуть не закричала от радости. Подтверждение отправила и стала передавать шифровку. Квитанцию получила, всё, теперь ждать, он там должен расшифровать, прочитать и ответ зашифровать и ответить. Так, что ждём. Основную часть сделали. Только получить ответ. Вообще, такой сеанс не принято проводить. Из-за риска пеленгации радиоперехватом противника в агентурных радиообменах быстрая передача и бежать со всех ног. Но у нас тут всё как-то неправильно. Так, что сижу на попе ровно и не питюкаю! Вот ещё фразочка от Соседа.

Наконец, вышел на связь. Как и думала, передаёт очень медленно, но вот тихо слышно, не сообразила сразу подстройку потребовать, а у него или у меня волна ушла, к счастью не до конца. С нежностью подумала, и поймала ответ Соседа, он же мне свою радиостанцию показывал, про то, какая чёткая индикация горящими цифрами на родной "Брусничке"[5]5
  «Брусника» – приёмник Р-155 из комплекта «Баяна» Р-135 – стратегической радиостанции большой мощности. Частота устанавливается и выводится в цифровом режиме и индикация специальными лампами, где каждая цифра – это нить накаливания и поэтому видна очень хорошо. Другие Р-118 – древняя радиостанция средней и малой дальности, на них курсантов в Полтавской учебке тренировали.


[Закрыть]
. Да даже несчастная сто восемнадцатая станция в сто раз мощнее и надёжнее того убожества, на котором работать приходится. Расстояние здесь похоже не маленькое, слышимость на единичку, если не хуже, хорошо, что работает медленно, разбираю все знаки, частью даже не разбираю, а угадываю по едва слышимым отголоскам. Волна продолжает плыть и слышимость всё хуже. А теперь уже и не подстроиться, потому, что неизвестно в какую сторону крутить подстройку, можно вообще с волны слететь, а значит, сеанс прервётся, а во время передачи это запрещено. Всё это надо было делать в начале! Так, что вслушиваюсь и вылавливаю из эфира едва слышные сигналы. Выдернула из рук лейтенанта наушники и натянула на оба уха, он, что идиот не понимает, что слышно еле-еле? Благодаря медленной скорости почти не прервала приём. И чего это он так много передаёт? Потом оказалось, что он не дожидаясь подтверждения сразу повтор гнал! Вот же придурок! Я в конце его на одной интуиции принимала. Как оказалось, полное совпадение обоих текстов.

Ну, это лирика! Отстучала подтверждение и отстучала "СК" вместе с облегчённым выдохом. Представляю, сколько народа наш сеанс слушали и как напрягались при этом, наверняка ведь майор сейчас в затылок радисту у себя сопел… А ещё какой-нибудь немецкий или финский радиоперехватчик… Пока командир с шифроблокнотом с фонариком сидит дешифровку делает, мне по инструкциям даже смотреть с его направлении не стоит, да не сильно и хотелось! Я уже свою рацию сворачиваю. Вот тросик антенны сдёрнула, теперь всё свернуть и в мешочек аккуратно сложить. БАСы вынуть, чтобы не разряжались, вдруг ещё работать придётся… В мешок тоже самой в одиночку толкать, их командирское величество не поможет, занято очень, да мне и не привыкать. От того, что я успешно выполнила всё, что мне требовалось сделать, в душе такая радость, очень не хотелось бы проколоться в этом вопросе и увидеть взгляды ребят, что всё зря, что тащились по лесам, ломались за зря, впустую из-за тебя, из-за твоего неумения… Молодец – я! И ведь не похвалит ни одна зараза!.. А мог ведь, сам слышал, что передачу из ничего вытянула…

Потом командир цокнул белкой, и появились все, кроме Ивана, который наверно остался в дозоре.

– Так! Никита! Как договаривались! Все подтверждения и уточнения пришли! Мы с Иваном выдвигаемся…

– Командир! Авдея возьми! Мне спокойнее будет. А мы побегаем…

– Эх!.. Не люблю!.. Ты уверен?

– Целый день думал! Так правильнее будет…

– Добро! Авдей! Ты со мной! Всё! По коням!..

Лагерем мы не вставали, я своё хозяйство уже упаковала, только на спину эту дуру проклятую взвалить и ослика гружёного изображать. Хотя, теперь её и выкинуть можно, если бы не необходимость на связь с катерниками выходить, чтобы нас с берега забрали. Так, что я вместе с ней ещё очень даже нужны, вернее я не очень, а вот станция нужна. С катерниками можно и в радиотелефоне выйти на связь, вроде там микрофон есть… Вот мысли дурацкие в голову лезут…

Глава 21. 12-14-е октября. Погоня

И мы побежали, вначале, правда бежали, пока ещё сумерки окончательно не упали, круг сделали, и к дороге повернули. У меня шишка направления, как дедушка называет, не очень хорошо работает, но вроде немного не туда идём, дорогу мы переходили ближе, наверно следы путаем, но это не моё дело, это Никита ведёт, он знает. Сейчас впереди Никита, через промежуток я, за мной сразу Иван, он подстраховывает и с тыла защищает. Когда дорогу перешли, я только о бугорок запнувшись поняла, что этот просвет – не поляна, а дорога. Да и под ногами земля была, а не мох уже привычный, сапоги по земле голой совсем по-другому тукают. Потом снова в темноте попетляли, но не сильно, часа через четыре после сеанса уже под какой-то ёлкой в шалашике из её низких ветвей кучкой привалились и я заснула…

Только глаза закрыла, как уже толкают. Чая холодного, но сладкого в кружке в руки сунули и в едва наметившихся сумерках пошли обратно, но скоро свернули и до полного рассвета шли по ручью. Сначала я провалилась правой ногой и черпанула полный сапог ледяной воды, потом как не береглась и в левый зачерпнула, но вода уже не показалась такой холодной, а может просто её попало меньше. Устала, мешок с рацией снова меня стал на поворотах заносить. Но Никита сжалился и по обнажившимся камням ушли в какую-то боковую вымоину, а ещё метров через сто смогли упасть и переобуться и перемотаться в сухие портянки. Во что превратились мои когда-то такие красивые сапожки, я даже рассматривать не стала, чтобы не расстраиваться…

– Потерпи ещё чуть-чуть, девочка! Не много осталось, петлять больше не будем, считай прямо пойдём, а здесь совсем рядом…

Сподобился старшина до объяснений. И мы действительно пошли удивительно легко. Я уж было решила, что это я так в режим втянулась, и у меня второе дыхание открылось. Но просветил Иван, оказывается, Никита нашёл лосиную тропу, которой мы и воспользовались. Иван объяснял, как будто я это могла понять и заметить, что по тропе мамка с маленьким лосёнком видимо на водопой ходить привыкли, что по тропе видно, что совсем малый телёнок часто с неё в сторону отскакивал. И ещё какие-то только лесовикам понятные приметы и следы… А я просто радовалась, что идти удобно и ветки к лицо не хлещут… Ну, почти не хлещут… Потом обошли какой-то густой ольховый подрост и вышли к горушке с камнями и чистым сосняком на склонах. Вот на краю этого ольховника мы и расположились…

Натруженные тело и ноженьки нежились отдыхом. Иван предложил поспать, но едва я устроилась, положив голову на твёрдый бок своей радиостанции, как вдалеке раздался душераздирающий предсмертный крик-визг…

– Зайчатиной решил старшина командира побаловать. Любит он такие сюрпризы делать…

– Так, это что заяц кричал?…

– Ну, да, заяц только перед смертью так кричит. Теперь в округе ни одного зайца не возьмёшь, всех распугал…

Сон ушёл, я снова пыталась понять, как я настолько нелепо оказалась среди всех этих людей, с которыми у меня фактически ничего общего и после возвращения меня быстренько обратно сплавят, тем более, что их собственный радист из госпиталя вернётся. И если честно, то надо понимать, что я для них обуза, как гиря на ногах. Без меня, наверно они бы раза в два быстрее двигались. Да и в дозоры меня не ставят, потому, что толку от меня в них никакого, а это лишняя нагрузка и усталость для всех остальных…

Вскоре бесшумно появился Никита с улыбкой на лице и уже ободранной заячьей тушкой в руке.

– Вот, супчик принёс…

– А шуметь то зачем было?

– Ну, извини! Ваня, случайно вышло.

– Ты, его в силки взял?

– Да. Нет! Говорю, случайно, да и силки бы поставить не успел. Выхожу на берег, а он молодой, видать, глупый, там ручей журчит, вот он и не услышал меня, нож кинул, да он дёрнуться успел, вот и закричал… Я требуху, как ты учил выкидывать не стал, тоже сварим…

– Сам добыл, тебе и готовить…

– Вот где справедливость!?…

Притворно сокрушаясь и куражась старшина быстро смотался за водой, и вернулся уже с полным котелком, у нас есть общий литров на пять и второй чуть меньше. В воде плавают три уже почищенные картофелины и две луковицы…

К вечеру началось священнодействие. Вы видели как мужчины, которые это любят, занимаются готовкой еды? На листьях лопуха разложены куски нарезанной зайчатины, картошка и лук уже покрошены в котелок, туда же отправляется мясо, макароны, лаврушка…

Но добил меня расстеленный на земле чистый носовой платок, на который положен пистолет и обушком ножа на пистолетной ручке давятся горошины чёрного перца, которые бережно сметаются на платок и с него уже стряхиваются в почти готовый суп. Вы бы ещё обычно насупленное, а сейчас какое-то детское лицо старшины в это время видели. Иван где-то неподалёку бдит, а я этот спектакль наблюдаю и наслаждаюсь. Запахи идут, закачаешься…

К ночи пришли Авдей с командиром. Поздний обед был из разогретой каши с мясом, а заячий суп шёл следом, как деликатес. Вообще, правда очень вкусно вышло, суп с дымком, острый и густой. Все явно расслабились и отдыхали перед заключительным рывком. Дело уже почти сделано, осталось чуть, потерь нет, все живы и здоровы, чем не повод для радости? В конце ужина старшина меня вообще поразил, у него оказалась заныканная откуда-то шоколадка, которую мне и вручили прилюдно, а я её выложила на общий стол и её разломали на пять частей, с которыми мы и пили крепкий чай с какими-то травками…

Ночь так и провели во временном лагере, а утром спокойно тронулись в путь. Первые километры шли по лесу, потом вышли на какую-то заброшенную дорогу, которая временами ныряла в болота, но в некоторых местах в болотах были видны остатки гатей, может это зимник такой, не знаю. Но по дороге идти гораздо приятнее, чем по заросшему лесу. Впрочем, с дороги ушли всего километров через десять, чтобы снова тропить путь по болотам, холмам и долинкам, и всё заросшее в основном елью и берёзой, подлесок ольховый и вербный. И если при взгляде сверху весь этот лес наверно выглядит сплошным однородным массивом, пусть сейчас и облетевшим почти полностью, то в наземной реальности разные участки очень сильно отличаются. Буквально на протяжении одного километра пути можно форсировать кочковатое моховое болото заросшее мелкими ёлочками, с их уже засохшими и частью поваленными более крупными товарками, хилыми искривлёнными от тяжёлых условий берёзками толщиной редко больше семи-восьми сантиметров, а под толстенным слоем мха и сплетённых корней пружинит явно вода и глубина там под мхом может быть любая, но ноги почти не проваливаются глубже мха и вода выступает только если встать на одном месте неподвижно и через несколько минут есть шанс погрузиться по пояс и если не выдержит это ковёр, то и провалиться в глубину, и уже не вылезешь никогда. Но мы не стоим, а чешем без остановок. На одном таком болоте неподалёку увидели также форсирующего болотный язык матёрого сохатого, который словно пароход таранил своей широкой грудью кочки на своём пути высоко вскидывая проваливающиеся ноги. По донёсшимся почти одновременным вздохам, поняла, что охотничья часть души каждого горько посетовала об упущенной возможности завалить такой роскошный трофей. А я на это почти ехидно подумала, что у такого старикана мясо наверно такое, что его только на котлеты через мясорубку крутить и ещё замучаешься жилы из ножа выковыривать, да свиным салом постный вкус котлет сглаживать… Ещё один штрих, к тому, насколько мы разные, наверняка, ни одному из парней мысль про котлеты и жёсткое мясо в голову не пришла, им важнее как суметь его завалить, ну, может, ещё как такую тушу из этих болот вытаскивать…

Но я не закончила описание условного километра. Из болота можно вылезти на гряду или отдельный взгорок, на котором на твёрдой почве с радостью разрослись матёрые ели и берёзы, старательно отвоёвывающие друг у друга каждый кусочек свободного пространства на хорошей земле, да и подлесок местами как в джунглях, так, что хоть и радует надёжная опора под ногами, но продираться сквозь сплошные ветви не сахар. А потом вдруг полянка, поросшая сейчас уже полегшей высокой травой, а на краях, словно оберегая просвет от леса заросли дикой малины и весь в пуху уже отцветший Иван-Чай с головками своих стеблей выше головы. Почему такие прогалы не зарастают я не понимаю, наверно этому есть объяснения, но не до того, мы пересекаем прогал, и снова скрываемся в лесу. И снова лес на взгорке, и снова болото, ручей, то прячущийся между корнями совсем, то разливающийся болотистым озерком. Или вдруг заросшая диким подлеском старая вырубка, коварная бросающимися неожиданно под ноги невидимыми в кустарнике и траве пнями.

Вот примерно так километр за километром. Я как-то привыкла к более стабильным что ли лесам. Где ельник, так ельник, стоят одна к другой и под ними даже в солнечный день сумерки и земля под шатрами лап чёрная от перепревших иголок и ни пятнышка травы. А берёзовая роща светлая и открытая, с травой, рябинками и осинами, вся словно просвеченная и праздничная. Сосняки, особенно на песчаных косогорах это вообще особое состояние, стволы золотые на солнце, ветерок свободно носится, земля укрыта пружинящим слоем иголок, травы мало и даже та, что есть хлипкая… И один лес в другой переходит постепенно и каждый тянется, а не как тут всё перемешано и болота в чересполосицу. Такое ощущение, что в местных условиях вынужденная выживать природа делает это с каким-то особенным остервенением и даже озлоблением…

Всё так же стоит эта удивительная осенняя тишина, только вверху в кронах ветер иногда налетает… Вдруг Никита руку поднял и так и застыл на одной ноге. Я тоже встала, уже научилась на поднятую с кулаком руку замирать. Я ничего не услышала, а вот старшина метнулся к командиру, пробегая мимо Авдея что-то буркнул и они о чём-то переговорили на ходу, потом Никита снова встал впереди и мы значительно взвинтили темп. Где-то через час уже и я услышала вдалеке лай, но, судя по тембру, это какая-то небольшая собачка, и чего все так задёргались. Вскоре сделали привал и Иван объяснил, что Никита пошёл сюрприз для собачки готовить, пока там собака есть, шансов оторваться у нас почти нет. На моё возражение, что собачка то маленькая, не страшно… Он скривился, сказав, что местные крупных собак и не держат, у них на зверя натасканы малявки, едва до колена, но лёгкие на ногу и по следу хорошо идут, и так смачно с досады сплюнул, что стало понятно, как ему хочется выругаться…

Старшина вернулся, и мы снова пошли куда-то. Через буквально минут тридцать тишину разорвал не прекращающийся истошный визг с явно собачьим поскуливанием, который через минуту словно захлебнулся.

– Прирезал хозяин свою сучку, а вот теперь попробуем оторваться… Но если охотник хороший, то за свою собаку он нас из под земли выкопает… – Процедил старшина…

И тут началось! Я думала, что меня невозможно уже удивить, что я уже набегалась по этим лесам на три жизни вперёд, но оказалось, что я могу ночь без сна и не просто идти, а идти быстро на ощупь, и не падать, а вполне осознанно переступать ножками.

Даже с моим куцым чувством направления, мы носились какими-то невообразимыми петлями. Мы шли по речкам, потом вдруг срезали её петлю и шли по ней же обратно, чтобы снова выйти на берег и опять куда-то идти. Никаких врагов я не видела, но по парням понимала, что они не просто рядом, а буквально уже дышат нам в затылок…

На одном из привалов услышала, как парни обменивались мнениями:

– Никита! Они нас пытаются к дороге прижать и к берегу не пустить…

– Вот уж не думал, что в этом треугольнике дорог на Видлицу и Питкяранту, как в ловушке окажемся…

– Единственный шанс – это на север прорываться, там среди озёр ты сам говорил, каждую тропку знаешь…

– Выпасут нас у дороги, да и перекрыли её до самого Ведлозера, а по его берегам хутора натыканы, не пройдёшь…

– Я думаю, что единственный шанс проскочить через дорогу у нас там, рядом с Лаваярви, но туда нам километров двадцать…

– Если чуть вернёмся, и по тому плёсу рванём по прямой, то вполне можем километров пять выиграть… Не ждут они, что мы прямо пойдём. А ещё, будут на берегу ловить, ведь по направлению это почти к озеру…

– Надо сдюжить! Бойцы!..

Я уже дважды роняла сбитую с головы буденовку, и теперь она была надета с опущенными клапанами, которые болтались по бокам, как уши у слона. Волосы налипли на лоб, и даже подумать страшно, какой колтун у меня на голове. Если раньше, до сегодняшнего дня, я держалась и помнила папкины наставления, что в пути пить нельзя, только в самом конце. То теперь пить уже была просто вынуждена, но всё-таки старалась себя сдерживать и по примеру других на привалах один глоток, а сначала прополоскать рот и сплюнуть, как бы не хотелось проглотить.

Не, знаю, где и что такое эта Лаваярви, но путь до неё я запомнила урывками. В какой-то момент пришла в себя и обнаружила, что мою рацию тащит сзади Иван.

– А, ну, отдай! Как ты посмел?!

– Отдам… Ты сама как?… Очухалась?…

– Вроде. Давай рацию…

Кирпичная квадратина снова упала на мою спину, но благодаря Ивану я правда сумела в себя прийти. Видимо он меня разгрузил, когда я реально начала ногами заплетать… День уже двигался к исходу, мы уже больше суток носимся как лоси по этим буеракам…

– Далеко нам ещё?

– Километра два… Может чуть больше… Потерпи… Привал сделаем… Пока командир со старшиной… Проведают сходят… Со следа вроде стряхнули… Давно не слышно…

Лаваярви оказалось озером, и мы по заросшему прибрежному мелководью в начинающихся сумерках подошли к дороге, а потом и перешли по старому заросшему коллектору для сброса талой воды. Вскоре вышли на берег, который стал суше и повышаться. И не смотря на начинающуюся ночь мы довольно живенько порысили вперёд. Через ещё пару километров встали на ночлег…

Наутро встали, от погони мы, похоже, оторвались и сейчас наше племя решает, как нам дальше быть.

– Раз уж мы вырвались, то пытаться выбраться на берег южнее Салми глупо. Уверен, нас там так плотно пасут, что до берега не дойдём. Командир! Мы уже почти вышли в мои родные места, пройдём севернее за Койринойю, а там на юг. Придётся пару дорог перейти и железку, но выйдем в шхерах на берег. Тут только нужно будет катер вызвать, и чтобы он не заблудился, тут в шхерах это очень просто, тут местный нужен, кто каждый камень здесь на мысах знает. А где они такого найдут, даже не знаю…

– Да! Ситуация… Какие ещё мысли?

– Вариант идти большой дугой на восток и обходить Ведлозеро, чтобы потом выйти южнее Видлиц, это на круг за сотню километров выйдет, а главное, что опять на тот же берег выходим…

– И ещё нужно учитывать, что нам пакет надо быстрее доставить. Хоть известно, насколько там срочная информация?

– Как я понял, там очень срочного нет, но вот важность неописуемая…

– Так, что донести надо! Но гнать нас никто не гонит…

– А жрать ты что будешь?

– Ну, я же не зимовать предлагаю…

– Никита! А там в шхерах нет какого-нибудь заметного ориентира, чтобы нас точно смогли найти?

– Командир! Сами шхеры не такие уж запутанные, если их план знать. Но там такая куча островов разного размера, а ещё скал и камней всяких, над и под водой, что ещё не везде пройдёшь, а по берегам почти всё одинаково, скалы, да сосны с ёлками. Да и остров, если у берега, не сразу поймёшь, что остров, в не мыс, вот и считай уже сбился и не привязаться на месте… А им ещё и ночью искать, мы костёр разведём, да хоть три и квадратом, но идти придётся на ощупь, курс промерять вручную, а сколько это времени? Им ведь даже прожектор будет не включить…

В общем, так и пережёвывали завтрак и одновременно действительно жуя приготовленную кашу с тушёнкой… И тут Сосед буквально заорал мне в голове, и когда я поняла о чём он, то решила высказаться:

– Товарищи военные! А почему вы к катеру так привязались?

– А как ещё ты предлагаешь нам на южный берег Ладоги попасть? Полян тут нет, болота сплошные, самолёт не сядет, вернее не взлетит… – Со злым ехидством озвучил старшина то, что думали, похоже, все остальные…

– Я конечно девушка и не такая умная. Вот только я думаю, что если нет полян, то есть достаточно озёр, а на Балтийском флоте, на вооружении стоят летающие лодки-гидросамолёты, они могут на любое озеро сесть. У них марка МБР-пять, если мне склероз не изменяет… Озеро достаточно большое ведь найдём? – И наступила тишина… Я сидела молчала, опустила глаза, но никто не отвечал и я не выдержала:

– Дальности ему точно хватит… На озере волны, как в Ладоге точно не будет… Пять человек наверняка взять сможет… Мы на берегу квадратом костры разожжём, чтобы ему с высоты видно хорошо было… – Замолчала, меня уже трясти начало, чего они молчат все… Не выдержала, подняла глаза. Четыре пары глаз молча смотрели на меня, так наверно рабочие на митингах на Ильича смотрели. – Вы чего?…

– Слушай! Командир! Я думаю, что есть повод дать зарок, как у меня дочка родится Метой назову! Ты понимаешь, что она нам сказала?! – Озвучил наконец Авдей, а лейтенант явно с напряжением ответил:

– Старшина! К какому озеру нам лучше выйти и где подходы к берегу лучше и для нас и для самолёта? Прикинь по времени подхода. Сейчас составлю шифровку и свяжемся, у нас через сорок три минуты резервное время выхода на связь, ты мне уже все расклады дать должен! Сергей Николаевич всё одно с моряками по катеру договаривается, думаю, сможет и с этим БэРээМом договориться. В любом случае к вечеру ответ будет… – Конечно, поправлять ошибку командира назвавшего МБР – "Амбарчик" другими буквами никто не стал, да, наверно, кроме меня и не заметил никто.

– А сделали нас флотские!..

– Сделали, Авдей, сделали! Командир! Озеро Сюскюярви, к ночи дойдём. Тут и рядом есть, но боюсь, на берегах костры жечь, лучше подальше отойти, очень уж зло в нас вцепились…

– Вот же, названия тут у вас, Василич, Сиськи Ярки, и не стыдно… – Блажил Иван. Народ был обрадован, да что обрадован, просто счастлив, появился реальный шанс, если не сегодня ночью, так завтра уже быть дома…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю