Текст книги "Всё, как ты захочешь (СИ)"
Автор книги: Юлия Флёри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)
– Я. Еду. Домой.
– Только если пешком. – Вызверился он и от машины меня оттолкнул.
Не знаю, что в этот момент в голове перевернулось, но я испугалась. Реально испугалась, как можно бояться незнакомого мужчины, встретив его на тропинке в тёмном лесу, как можно бояться дикого зверя, который оскалил пасть и вот-вот бросится на тебя. Как можно бояться того, кто смотрит сейчас с откровенным желанием и оно подтверждается не менее откровенно оттопыренном ремне брюк. Я сделала пару неуверенных шагов назад, а Кречетов в лице изменился. Я сделала ещё пару шагов, а он шеей повёл, разминая. Я бросилась бежать, а он, словно на охоте, дал мне фору, чтобы было веселее ловить добычу, чтобы адреналин в крови и азарт в глазах.
Я слышала своё дыхание и гулкое биение сердца, перед глазами непроглядная картинка, а позади ужасающая тишина. Спотыкалась, падала и снова вставала, чтобы бежать. Когда дыхание спёрло, а сердце стучало в горле, я остановилась, схватившись за голову. Я не знала, куда бегу и, главное, зачем. Не знала, бежит ли он за мной или смотрит в спину, мечтая просто пристрелить. Стояла, не двигаясь, всё так же держа свою голову, чтобы та не взорвалась от переполняющих её мыслей, а когда собралась с силами, чтобы повернуться и посмотреть туда, откуда бежала, заорала не своим голосом: он стоял за моей спиной и просто шагнул вперёд, с дьявольской улыбкой на губах.
Наверно я кричала долго, так долго, сколько могла, наверно я пыталась отбиться, потому что помню его безумную улыбку, и его руки, которые перехватывали мои ноги. Кажется я умерла в ту секунду, когда больше не могла двигаться, а он нёс меня на плече, припевая одному ему известный мотив. Вскоре я увидела машину, мотыльков, которые толпой кружили у включённых фар. Кречетов поставил меня на ноги, толкнув грудью к холодному металлу, оттянул за бёдра чуть назад, а я снова попыталась сопротивляться. Тогда он легко скрутил меня одной рукой, другой продолжал лапать за задницу, что-то весело приговаривая, достал из кармана ключи. Открыл дверь, толкнул на заднее сидение автомобиля, я всё ещё попыталась отбиваться, а Кречетов прикрикнул что-то невнятное, но внушающее и я замерла, поджав ноги к подбородку. Зубы стучали, всё тело дрожало как от озноба, и я ничего не видела перед собой. Мы куда-то ехали.
Наверно на какое-то время я уснула, отключилась, как отключается техника при перегрузках, а проснулась от сильной встряски: мы въезжали в наш двор. Я просто не могла поверить, что дома. Выскочила из машины как только та остановилась, не оглядываясь, не говоря ни слова, если бы могла бежать – побежала бы, но могла только быстро шагать. Дима стоял на веранде, но ничего не сказал, только посмотрел, наверняка проводил взглядом. Через минуту я уже сдирала с себя одежду, желая поскорее смыть чужие прикосновения, и грязь, которая прилипла к коленям, когда я падала. Из открытого окна послышались голоса.
– Егор, я же просил тебя. – Сдержано, но строго произнёс Дима, в ту же секунду послышался смех Кречетова.
– Да помню я, – легко отмахнулся он, я подошла к окну, пытаясь рассмотреть, что происходит, но мужчины стояли к дому слишком близко. Можно было видеть макушку Кречетова и Димино плечо. Не сказала бы, что намечается драка. Им, казалось, было весело. Дима как всегда вёл себя чуть отстранённо. – Забавная малышка, шустрая, ты должен меня понять, как с такой не поиграть, а, Шах?
– Она моя жена. – Холод в голосе заморозил бы любого, но Кречетов продолжал веселиться.
– Красивая жена, Шах, горячая. Я чуть было не обжёгся. Смотри, что сотворила…
На несколько мгновений макушка из поля зрения исчезла, потом появилась вновь, Дима что-то проговорил по этому поводу, но слишком тихо, я не расслышала.
– Зачем?
– Она сама предложила прокатится, я просто не мог отказать. Никто бы на моём месте не отказался.
– Что ты ей сказал? – На этом Кречетов почему-то смолк. – Что ты ей сказал? – Повторил Дима и Кречетов дёрнулся, видимо, мой муж его схватил за руку.
– Ты сам-то долго молчать собираешься? – Спросил с укором, а Дима молчал. – Добрых людей на свете много, глядишь и просветят. Да и сама не дура, догадается, что к чему. Этого ждёшь?
– Не твоя забота.
– Дим, сколько лет знакомы, а ты всё одно и то же твердишь. Знаешь, я бы за такое по стенке тебя размазал, если бы ты моей дочке голову дурил. За Галку твою просто заступиться некому, этим и пользуешься.
– Она поймёт.
– А до того как поймёт, что чувствовать будет, а?
– Не полощи мне мозг, Кречет, всему своё время.
– Только это время не будет ждать, брат, пока ты с мыслями соберёшься, придёшь однажды домой, и не поймёшь, как в глаза ей смотреть. Вот тогда будет поздно. А сейчас нормально ещё. Ты умный, – вроде как похвалил и толкнул Диму в плечо кулаком, – мозги запудришь так, что не подкопаешься.
– Она поймёт. – Повторил Дима тише, так, словно для себя и они разошлись.
А я вдруг поняла, какой дурой себя выставила. Кречетов просто веселился, а я его слова всерьёз выслушивала. И всё же, не обманула интуиция: не было там страсти… Почему-то это открытие заставило меня улыбнуться. Даже их разговор под окном не занял должного места в нише для размышлений на ночь. Возможно, я просто устала, а может быть не хотела знать того, что знать ещё рано. И просто верила. Не смотря ни на что. Там, где нет доверия, ничего нет.
Дима пришёл, когда я уже минут тридцать как отмокала в горячей ванной. Посмотрел пристально, но на мою беззаботную улыбку ответил такой же улыбкой, только чуть более сдержанной. Пальцы в воду опустил, скривился.
– Не сваришься?
– Идём ко мне. – Протянула руку вместо ответа, Дима оглянулся на дверь.
– Работы много. Может, позже…
– Ну, вот, и закончился медовый месяц… Дим, у тебя жена молодая, всего-то шесть лет в браке.
Муж шутку оценил, поэтому манжет рукава по локоть закатал, и руку в воду погрузил глубже, чтобы напомнить, кто в доме хозяин. Провёл пальцами по внутренней части подставленного под ласку бедра, наслаждаясь выходящей из меня истомой, остановился у промежности и страдальчески вздохнул.
– Много работы, Галь…
– Интересно, а Егор Владимирович уже освободился? – Пальцы мужа замерли, убирать руку он передумал, изогнул бровь, выжидающе глядя на меня, а я притворно вздохнула.
– Между прочим, целовал меня, зажимал и клялся в вечной любви. – Чуть вздёрнула нос, сдерживая улыбку, а Дима приподнял и вторую бровь.
– Ну, про то, что зажимал и целовал, допустим, поверить я смогу, а вот насчёт вечной любви…
– Красивая женщина вдохновляет на подвиги, разве нет?
Я, игнорируя его пальцы, которые неуверенно раздвигали складки, чтобы аккуратнее войти, из ванной встала, демонстрируя тело во всей красе. Дима медленно поднялся следом, губы надул, потянулся за полотенцем.
– А ещё он обещал золотые горы и море блаженства. – Заметила как бы между прочим.
Дима закутал меня в полотенце, как делал иногда и, взяв на руки, помог из ванной выбраться. Аккуратно уложил на кровать.
– Но если у тебя столько дел, столько работы…
– Галя, отхожу ремнём и не гляну, что девочка. – Пригрозил и улыбнулся, когда почувствовал на шее мои руки, мои губы, и мою дрожь, переходящую к нему.
– Что ты со мной делаешь, а? Верёвки вьёшь, не напрягаясь, малыш. Когда взрослеть будем?
– Рядом с тобой мне это не грозит. – Ответила беззаботно, открывая грудь.
Я уже лежала на постели, призывно улыбаясь, а Дима всё никак не мог решится, ни уйти, ни остаться.
– Если подождёшь меня минут тридцать, то пару часов тебе спать не придётся точно. – Дима оглядывался на дверь, чтобы улизнуть, а я намотала на кулак его галстук. Сказать кому – не поверят. А меня заводит эта мнимая власть над сильным мужчиной.
– Ты меня обманываешь! – Надула губы, капризничая.
– Я тебя интригую. – Улыбался в ответ Дима, нежно поглаживая моё тело. Он умел приласкать, этим и притягивал. Знал, что обещает, а я знала, что получу.
– Хочешь предложить что-то новенькое?
– Ты не слышала, некоторых заводят розги и бамбуковые палки? – Прорычал он в мои губы, когда желание превышало допустимые пределы, а работы меньше так и не стало. – Приду – проверим.
– Ах, обещания, обещания… – Вздохнула я и намерено от мужа отвернулась, демонстрируя, как верно угадал Егор, упругую попу, заставляя мужа работать с двойным усердием, тут же получила по ней шлепок и засмеялась, зная, что Дима не удержится.
* * *
И я ждала его. Практически каждую ночь ждала. С ума сходила от нетерпения и предвкушения, потому что никогда не могла знать наверняка, каким будет в следующую минуту. А Дима чувствовал меня и давал то, что было необходимо. Иногда брал, именно брал. Жёстко и с каким-то животным остервенением, иногда позволял мне быть главной и самой демонстрировать желания, а иногда был до предела нежен и мягок, настолько, что у меня никакого терпения не хватало дождаться кульминации и приходилось просить, давить, уговаривать. Сама по себе семейная жизнь открылась с новой стороны. И в первую очередь это были обязанности. Не смотря на то, что от уборки я фактически была освобождена, готовила всегда сама. Завтрак не в счёт, Дима настолько вошёл во вкус, что согласен был вставать пораньше, чтобы приготовить мне блинчики или оладьи, омлет или куриные котлеты, сварить утренний кофе. Я отвозила вещи в чистку и забирала их обратно, выгуливала собак, чтобы они ко мне привыкали, закупала продукты, на неделю вперёд определяясь, что хочу увидеть на нашем столе. Уборку рабочего кабинета Дима также доверил только мне, потому как важные документы, находящиеся там, были под грифом секретно. Я занималась сортировкой грязного и чистого белья, по выходным устраивала большую стирку. Знаю, для многих женщин в этом и заключается рутинная семейная жизнь, но разница в том, что я за свою работу получала поощрения. В виде цветов, выходов в ресторан, магазин, где могла насладиться жизнью, показать себя, мужа, на других не смотрела, потому что чужая жизнь оставалась не интересной.
Я смотрела в его глаза и таяла, чувствуя как строгий взгляд теплеет, мы держались друг друга за руку, переплетая пальцы, и могли так бродить по парку под недоумённые взгляды прохожих: вроде как женатые пары априори не знают, что такое романтика. Ходили в кино и ели мороженное, делали всё то, что многие считали обыденностью, просто эти многие не знают главного секрета: нужно быть вместе, чтобы было хорошо. И мне было хорошо всегда. А ещё я сделала для себя открытие: семейная жизнь это безумие. И в этом безумии Дима побеждает. Он помешан на сексе, он фанат секса и, кажется, это заразно. Меня иногда мучает вопрос: а как же он обошёлся без интима те десять дней, что ожидал моих признаний? В моменты, когда я расстроена, готова уличить его в измене, а когда всё хорошо, требую продемонстрировать способ избавиться от напряжения в паху. Дима с загадочной улыбкой отказывается, обещая показать, если я буду себя хорошо вести.
С Лизой за последние два месяца я так и не встретилась. Знаю, она пару раз звонила, но затевать никому не нужный разговор я не стала. Звонил и Антон, чаще пьяный, чаще ночью. Дима наверняка об этих звонках знал, но я хотела решить это сама и он позволял мне, глядя со стороны, контролируя. И, да, я привыкла к контролю, который мой муж с такой выразительностью во взгляде называет «заботой». Может, забота именно так и выглядит, но я настолько привыкла к этому, что иногда несколько раз предупрежу как, куда и во сколько, а главное, с кем иду. Хотя когда-то, не так давно, он говорил мне, что это не важно.
Что ещё изменилось? Наверно многое. Я и сама менялась рядом с ним. Дима заставлял, стимулировал, а если я не хотела идти, то толкал в спину или и вовсе нёс на руках к прогрессу, к успеху, поддерживая в начинаниях и в ставшими привычными делах. С его лёгкой руки, дрожащими пальцами я кликала на кнопку мыши, отправляя некоторые стихи на конкурсы, как литературные, так и песенные, вступала в переписку с известными поэтами, с авторами блогов, с администраторами групп литературных таланов. Ему нравилось то, что я делаю, он не уставал повторять, что гордится. Наверно растил во мне личность, по крайней мере, я явно чувствовала, что она растёт. Благодаря его заботам и стараниям.
И только иногда, оставаясь наедине с собой, я начинала болеть. В голову лезли глупые, ненужные мысли. Обрывки услышанных и подслушанных фраз, осколки эмоций, чьих-то косых взглядов. Я смотрю на своё кольцо и думаю, думаю, какую загадку оно скрывает, может скрывать, о какой женщине все так усердно твердят? Пытаюсь отогнать эти мысли, улыбаюсь, глядя на мужа, а потом долго не могу уснуть, растревоженная ими. А он молчит. Говорит, что любит, хотя делает это редко. Чаще Дима это показывает. Не покупает мои чувства, а заставляет раскрыться самой, чтобы решить, «да» или «нет» или, как я люблю говорить «чёрное» или «белое». Он знакомит меня со своими друзьями, с их семьями, детишками, вроде не давит, но я и сама вижу, что ему необходимо, к чему клонится, и я всё чаще могу для себя решить, что тоже хочу детей.
– Не спишь? – Улыбается он, глядя на меня с прохода дверей. В руках два бокала вина, в зубах вырванная из клумбы роза, а в глазах огонь, который не потушить, пока я рядом и все сомнения улетают.
Он удивлённо смотрит на меня, когда я отставляю бокалы в сторону, сначала свой, потом и его. Склоняется, чтобы поцеловать, но всё ещё не видит, чего я хочу, что могу ему дать. Замирает в миллиметре от приоткрытых губ, пытаясь разглядеть истину в глазах, и тогда я сдаюсь окончательно.
– Я хочу, чтобы у нас был ребёнок. Не когда-нибудь. Скоро. Практически сейчас. Что ты думаешь по этому поводу?
Дима замирает лишь на секунду, обдумывая услышанное, а потом, как в замедленной съёмке, осторожно проводит руками по моему животу, нежно целует, проводя дорожку сверху вниз и улыбается, поглаживая пока ещё плоский и пустой сосуд.
– Спасибо. – Выдыхает, прислоняясь к нему щекой. А мне кажется, что я самая счастливая женщина на свете.
Так нежен он не был никогда прежде. Каждый взгляд, каждое движение, как ритуал, как заклинание, а мне оставалось лишь наслаждаться. И я чувствовала себя взрослой. Не такой взрослой как с Антоном, где вроде бы позволяла себя любить, а о вроде бы любил. Не такой взрослой, которая снисходительно наблюдала за вознёй окружающих людей. А просто взрослой женщиной, которая может принимать решения, чтобы сделать любимого человека счастливее. Эта ночь навсегда останется в моей памяти, потому что она важна, но не отношением друг к другу, а тем доверием, которое образовывалось внутри нас. Я ему верила, не боясь разочарования.
Глава 12
Это был один из немногих дней, когда я сумела встать раньше Димы. У него воскресный выходной, а у меня срочная сходка в редакции, да ещё и в семь утра. На улице ещё роса не сошла, мы ведь за городом, даже пение петухов казалось вполне реальным, ведь недалеко находилась деревня. Легко дышалось и улыбка сама собой расползалась на лице. Хорошенько прогрев автомобиль, я подъехала к воротам, где меня неизменно встретил Кречетов, только после вчерашних подвигов он чувствовал себя ещё увереннее, ещё сильнее и страшнее.
– Ну, привет, куколка. – Облизнулся, облокотившись на дверцу. Улыбался вроде как всегда, но выглядел при этом иначе, словно добрее.
– Доброе утро, Егор Владимирович. – Улыбнулась я в ответ и едва ли не под губы ему подставилась, у мужчины даже лицо вытянулось от удивления.
– Ух ты, какие мы смелые, какие дерзкие. И давно повзрослели?
– Дурак вы, Егор Владимирович, и шутки у вас дурацкие. Знаете, как говорится: если не можешь изменить людей, измени своё отношение к их поступкам. Будем считать, что я приняла ваши условия. Что теперь делать будете?
– Драться за сердце дамы! – Воодушевлённо ответил он, уже упирался в машину увереннее, отставив пятую точку. Я продемонстрировала ему острые зубки.
– Врёте вы всё. Дима, когда я ему подробно объяснила, чем мы с вами занимались в ночном лесу, сказал, что многое возможно, но вот ваши обещания вечной любви до гроба…
– А разве я такое обещал? – Удивился мужчина, а я молча кивнула. – Значит, буду стараться соответствовать! – Похвастался, заразительно улыбаясь.
– Не стоит. Главное, не переиграйте, а то у Димы терпение хоть и железное, но и металл гнётся. Не пропустите меня, значит? – Заметила, глянув на часы. Уже опаздывала, учитывая мою скорость.
– Куда ты на этой колымаге собралась?
– Дима сказал, что виновна и должна ответить. Ремонт за мой счёт. А мой счёт пуст.
Я вышла из машины, чтобы оглядеть её вместе с Кречетовым. А что? Тот всё равно выпускать меня не торопился. Пожевала губами, пожала плечами, когда он на меня несколько раз оборачивался.
– И не боится?
– За меня? Нет, что вы, Женечка под пытками признался, что в автосервисе заменили все повреждённые детали и даже вставили лампочки в фары.
– Ага, а вставить фары, значит, не обязательно?
– А как же наказание? – Напомнила я. – Нет, фары это уже за мой счёт. Не поверите, но Дима мне даже в долг не дал, представляете? Вот она, любовь его хвалёная. Но я не отчаиваюсь… – Притворно вздохнула. Так, для проформы, чтобы сноровку не потерять. Если в отношении машины Дима настроен категорически, то с остальными семейными вопросами мне приходится справляться хитростью.
– А больше и попросить помощи не у кого, можно подумать! – Надул он грудь колесом, выглядел обиженным. Я прониклась и задумалась.
– На себя, что ли, намекаете?
– А чем не подходящий кавалер?! – Возмутился Кречетов и засмеялся. – Давай, опускай свою попу на пассажирское сидение, подвезу тебя в город.
– Вот ещё!
– Давай, давай, сама всё равно опоздаешь. А я и машину на сервис загоню, прикинем, что да как.
– А мне, значит, без машины?
– Насколько я знаю, Женькины услуги для тебя всегда в первую очередь, так что не плачься. – И невежливо подтолкнул меня подальше от водительского места.
Поехали мы быстро, я только и успевала смотреть за резкими движениями Кречетова, мысленно успокаивая свою малышку, что это ненадолго. На разок, в крайнем случае, на два.
– Егор Владимирович, а это правда, что у вас взрослая дочь есть?
– Есть. – Посмотрел он на меня с улыбкой. На пару лет тебя старше.
– И жена?
– Любовница. – Поправил он меня, кивая.
– Молодая?
– А ты как думаешь? – Засмеялся.
– Не знаю. Ещё вчера я вас другим видела. Старым, грубым и, знаете, таким, волком-одиночкой. А как Дима про дочку сказал, что-то человеческое в вас появилось.
– И на том спасибо. – Крякнул он, головой неодобрительно покачивая.
– А интересно, какая она? – Я села в пол-оборота, прицениваясь к Кречетову, а он усмехнулся, видимо, сам к такому пристальному вниманию, которым обдавал меня, не привык.
– Кто, любовница?
– Да.
– Держи, смотри. – Протянул мне телефон, который извлёк из бокового кармана штанов. – Знаешь, как пользоваться? – Издевательски усмехнулся, когда я, скривившись, смотрела на требуемую ячейку для пароля. – Три, восемь, девять, ноль.
Набрала комбинацию, быстро нашла папку с файлами, фотографии. Фото девушки меня, конечно, поразило, но я листнула дальше и на следующем девушка была другая, потом ещё одна, и ещё. Я на Кречетова покосилась с подозрением.
– Да вы бабник!
– А то! Только ты не туда залезла. Я тебе предлагал папки вызова посмотреть, там подписано Марусик и присвоена фотография.
– А эти кто?
– А эти просто скачанные с компа тёлочки. Свою карту памяти испоганил, твой муж мне эту и подкинул. – Гаденько улыбнулся.
Я сначала внимания на его слова не обратила, а потом дошла до фотографии с рыжеволосой девицей. Той самой, которая просила Диму не бросать её. Противно стало: понятно ведь, что не скачанные фотографии, а вполне реальные любовницы. Да ещё одна другой краше. Хотелось телефон вернуть, но ради приличия глянула и на его Марусика. Эффектная, кстати, женщина. Яркая, красивая, брюнетка. На фото не старше меня выглядела, но либо модель профессиональная, либо женщина в возрасте около тридцати, когда уже понимаешь свою цену и выставляешь её на обозрение. Цена высокая и Кречетов об этом знал. Наверно на другую и не позарился бы. Так я ему и сказала.
– Специально мне телефон этот отдал, да?
– Ты сама спросила. – Серьёзно отозвался Кречетов, аппарат из моих рук выдирая, спрятал его обратно в карман. – А что касается тёлок этих, можешь не париться, они на один раз. Не думаю, что для тебя это новость.
– Такие люди не меняются. – Отметила я и к окну отвернулась.
– А с чего ты взяла, что он «такой». Что, кстати, означает это определение?
– Бабник, значит, и я это озвучила.
– Да ладно, тебе чего париться? Ты жена, а это другая стихия.
– Не знаю, наверно браки всё же должны быть равными, ну, или хотя бы близкими к этому. Вот, попадёт ему вожжа под хвост, и выпроводит меня откуда взял. Да ещё и детей отберёт. Сколько таких историй…
– Надеюсь, Дима о твоих высказываниях не услышит. – Произнёс Кречетов вместо дружеской поддержки. – Ты серьёзно? – Посмотрел в мою сторону, а я не могла ответить на этот вопрос. Серьёзно? Нет? Просто сказала, а если бы задумалась…
– Тут направо. – Кивнула на перекрёсток, Кречетов перестроился и включил поворотник.
– Не дури, таких как ты не бросают.
– Успокоил, ничего не скажешь. – Похлопала я его по плечу, отстёгивая ремень безопасности. – Значит, правду говорят, что гуляют с одними, а женятся на других. А где вы, кстати, с Димой познакомились?
– Я комбатом был в военной части, куда Шах распределился. Потом… потом на зоне вдвоём встретились, сдружились.
– Два сапога пара. – Поддакнула я. За ручку дёрнула, чтобы двери открыть, а Кречетов прокашлялся.
– И не думай о своих глупостях.
Я поняла, что издеваться у него выходит лучше, чем поддерживать, поэтому мило улыбнулась.
– А оно мне надо? – Хотела выйти, а потом… раз уж у нас такой разговор сложился, развернулась и в глаза ему посмотрела. – Ты говорил о женщине…
Он понял мою задумку с полуслова, поэтому сразу улыбку с лица стёр и головой покачал.
– Не по адресу, Галка. Что-то беспокоит, спрашивай у Шаха.
– Тайны Мадридского двора беспокоят. Когда все всё вокруг знают и только по углам шепчутся, на меня поглядывая.
– Так и ты шепчешься. – Пожал он плечами. – Со мной, например. А такие вопросы открыто решать нужно. Напрямую.
– И на том спасибо. – Разозлилась я. – Кстати, спросить хотела, что же вы, за свои деньги ремонтировать будете? На каких условиях отдавать?
Кречетов на эти слова только головой покачал, словно на недалёкую, достал из бардачка документы, помахал перед моим носом.
– Женщинам, которые не знают, что такое автострахование, на дороге делать нечего. – Заявил с серьёзным видом и сам мне на дверь указал, пока я глаза круглые делала.
Только не успела из машины выйти, как на мужчину наткнулась. Гневный взгляд подняла, а это Антон стоит, ухмыляется. Меня ждёт?
– Ну, привет. – Дружелюбно улыбнулся он. Провёл кончиками пальцев по плечу, я отшатнулась, отвыкшая от его ласки.
– Проблемы? – Прорычал Кречетов из-за спины.
– О-о, а у тебя новый? Тоже муж? Или так, нагнул и разбежались? – Съязвил в миг потемневший Антон. До этого что-то другое сказать хотел, но, видно, не сдержался.
Больше сказать не смог ничего, Кречетов его согнул в три погибели и в сторону отвёл. Мне только кивнул, чтобы шла, не задерживалась, а я, как бы мне не хотелось остаться, понимала, что в моём присутствии и Антон выделываться начнёт и Кречетов постарается выделится, поэтому и убежала.
Войдя в рабочий кабинет, застала Женю, курящую у окна. Она криво улыбнулась, кивнула в знак приветствия и тут же отвернулась обратно.
– Интересная ты женщина, Галина Дмитровская. – Потянула она вдруг, после чего окурок прямо о подоконник затушила и на своё кресло прыгнула. – Мужчина вьются вокруг пачками. Этот кто? – Махнула головой в сторону окна, выходящего на проспект, распаковала новую пачку сигарет, закурила, смотрела сначала мимо меня, потом взгляд постепенно прояснился.
– Который?
– Тот, что привёз. Кречетов, кажется.
– Да, начальник охраны мужа или кто он там… Команды раздаёт, всё контролирует. Даже меня…
– И как?
– Что? – Не поняла я, но всё же головой тряхнула и шагнула к своему столу. Пока вещи раскладывала, листала органайзер, Женя смотрела на меня в упор.
– Горячий парень или так, фуфло?
– Горячий. – Хмыкнула я и повернулась, картина постепенно начала проясняться. Женя сидела напряжённая, глаза прищурены. – Ты знаешь его, Жень, я правильно поняла?
– Евгения Егоровна, если быть точной. Я думала он сдох давно.
– Что? – Растерялась я, а Женя едко улыбнулась, медленно из-за стола вышла. Нельзя сказать, что я не поняла, что она имела в виду, называя своё отчество. – Зачем ты так?..
– Он бросил меня и я его ненавижу. – Проговорила резко, так, что мне только сглотнуть оставалось.
– Бросил?
– А он не говорил? Полкан. – Бросила с презрением. – Мать с хахалем застукал и из окна пятого этажа вышвырнул, не разбираясь, представляешь? И мать следом отправить хотел, да соседи спугнули. Ну, не спугнули, конечно, – усмехнулась она, затянулась так глубоко, что мышцы над ключицами запали, – привели в чувства, если быть точнее. Ему десятку впаяли, хахаль мамкин загнулся в больнице, так мама, знаешь, что сделала, чтобы ему отомстить? В детдом меня сдала, представляешь, *ука какая. – Глянула вдаль, а я отшатнулась от её взгляда, словно и он навредить может. – Типа дочка твари такой не должна быть счастлива. Оказалось, что не мама меня рожала, а тётка какая-то, не помню, что она там за бред несла, толи Кречетов наследил и меня на руках в дом принёс, перед фактом поставил, толи другой замут, но факт остаётся фактом.
Она снова и снова хмыкала, а я не знала, что ей сказать, что сделать, зачем она всё это мне рассказывает, стояла, опустив руки и молчала, не мешая.
– Ты спишь с ним?
– Я замужем, если ты вдруг забыла.
– Да? – Спросила она так, словно впервые слышала. – А смотрел так, будто спишь.
– У него есть любовница. – Женя округлила глаза, а я замялась, прокашлялась. – То есть, Жень, не знаю, зачем тебе это сказала… он просто работает у нас. Не знаю, но… но мы только что разговаривали в машине, я спросила про его семью и он подтвердил, что у него есть дочь, – суетно рассказывала я, а потом набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить и задохнулась потоком, замерла… сдулась, опускаясь на жёсткий стул. – Я и подумать не могла…
– Считаешь, не похожи?
– Не знаю, пока не настолько пришла в себя, чтобы сравнивать. Ты… ты хочешь поговорить с ним?
– О чём? Он не приехал за мной, не искал меня, не писал письма… Я вообще думаю, что никому не нужна была, спасибо Максу, подобрал… – Упомянула она владельца журнала и зарылась пальцами в волосы, пепел сигареты вот-вот грозился упасть на роскошные кудри, когда я вытащила тлеющий окурок и швырнула на стол, не боясь повредить гладкую поверхность.
– Что ты такое говоришь, Макс здесь вообще причём?
– А ты не знала, что он спит со мной, чтобы я из журнала не уходила? Незаменимых, конечно, нет, но… зачем тратиться на других, если можно совместить приятное с полезным и получить двойную выгоду?
– Женя, ты не права.
– В чём?! – Подскочила и сжала кулаки. – В чём? – С гримасой боли опустилась обратно. – В том, что я в свои двадцать шесть сплю с сорокалетним мужиком от большой любви, на которую ему насрать? Или, может быть, в том, что отца своего ненавижу за его подлость? Я ждала, Галя, фамилию специально не меняла, хотя мне в детдоме зачем-то какую-то Мышкину приписывали. Какая из меня Мышкина? Да я любого порву. – Вскочила она и начала метаться по кабинету. И из журнала уйду. Не моё это, про модные тряпки писать. А Макс пусть удавится. Задолбал, козёл!
– Что ты взъелась? Всё хорошо, Жень, – попыталась я приблизиться и обнять, что ли, понять попытаться, но она как маленький ёж иголками поворачивалась, и на меня с презрением посмотрела.
– А Шах твой зачем на тебе женился, как думаешь? Неужели в любовь большую поверила? – Я отступила, вздыхая, а Женя согласно кивала, злобно сверкая взглядом. – Я не знаю, мне Макс рассказывал, была у него любовь. Такая, с большой буквы. Они тогда студентами были, у Макса родители с мамашей Шаха дружбу водили, вот и общались, по детской привычке. Это сейчас бизнес, выгоды, а тогда… – Рукой махнула, остановилась у окна и на пачку сигарет, оставленную на столе покосилась. Сглотнула, но не приблизилась, открыла окно на проветривание. – Тогда всё как в последний раз. Вот Шах твой и закрутил, с ума сходил, бесился, а она, та, которая с большой буквы, равнодушна была. Короче, он всю жизнь так и профукал, толи её ждал, толи… Да что там, никто не знает, что на самом деле случилось. Макс сказал ты похожа на неё. Фигура, волосы, – покрутила пальцем вокруг своего лица, – мордашка ничего. А ещё молодая и здоровая. А мужикам в сорок лет что надо? Не знаешь?
– Ты просто разнервничалась…
– Ты тоже, – засмеялась она на мою попытку перебить, но потом понимающе закивала. – Знаю, какие дифирамбы могут петь, Макс мне тоже горы золотые обещал. Как видишь… с горы пока не скатилась, значит, впереди всё. – Втянула в себя прохладный воздух, нервно улыбнулась, чуть вперёд наклонившись. – Это я так себя успокаиваю. А ты… ты родишь ему, желательно, конечно, чтобы мальчик… чтобы было кому дело передавать. Девочка тоже ничего, но! Сама понимаешь… Галь, да использует он тебя… Думаешь, беспокоится, на работу устроится помог… а он же просто хотел, чтобы ты на виду была.
Я сжала зубы, воздух сквозь них втянула, Женька, грустно улыбнулась.
– Что, мать, и тебя такие мысли посещали? Значит, не совсем пропащая. Сама-то чего хочешь, не задумывалась?
– Ты ведь хочешь увидится с отцом, да?
– С чего взяла? – Изменилась она в лице и спину выпрямила.
– Да так, просто… Подумала, что бы сделала, будь на твоём месте…
– На моём месте не весело.
– На моём, как мы только что выяснили, тоже не очень. Я своего отца в глаза не видела. В общем, – посмотрела прямо перед собой, – у Димы день рождения через неделю, а они, вроде как друзья, да и охрана всё же… Думаю, будет. Он говорил, что только самых близких собирает, вы с Максом тоже приходите, не знаю, как там по плану, но если что, я договорюсь. Вот и скажешь ему всё, что думаешь.
– Мне это не нужно. – Отвернулась она, передёрнув плечами.
– А ты не думай, нужно или нет. Просто приди и скажи, что чувствуешь. А он в любом случае в проигрыше.
– Не жалуешь ты моего батюшку, – Женя нервно скребла ногтем подоконник, выдавая напряжение, я, хоть и говорила о Кречетове, но думала совершенно о другом.
– А ты моего мужа.
– Я правду сказала. – Встрепенулась она, чуть повернув голову в мою сторону.
