Текст книги "Теория несоответствия (СИ)"

Автор книги: Юлия Еленина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11 Карина

Неужели я одна понимаю, что между нами происходит что-то странное? Это не просто нелюбовь с первого взгляда, это не просто взаимная неприязнь... Это что-то сродни сопротивлению, причем сопротивлению самому себе. И уж кто, как не психолог с таким стажем, мог бы это заметить? Но Калинин как будто сам себя не принимает. Я помню его взгляд ночью на мое почти отсутствие одежды. Хотя, может, дело в том, что он просто давно не трахался.

Но сейчас, утром, он вел себя как обычно, даже немного отрешенно. Снова не смотрел на меня, вылил кофе в раковину, а ведь вечером сам предложил остаться. Что-то в нашей коммуникации не так. Или в наших отношениях. Хотя о каких отношениях может идти речь, если мы знакомы сутки?

Я наблюдала, как Калинин делает себе новую порцию кофе, и придумывала, что съязвить в ответ. Не нравится мой кофе? Почему-то мне казалось, что дело вовсе не в корице, а во мне.

– Я могу тебя подвезти, – сказал Калинин.

– Куда? – не поняла я.

– Куда скажешь.

Он сегодня был вообще каменной глыбой. Если вчера он хоть и казался мне не самым приятным, но сегодня упорно делал вид, что мы... Не знаю даже, как это назвать... Не знакомы? Странно звучит. Никто друг другу? Но так и есть. Только все равно не понимаю, что произошло.

– Андрей Григорьевич, все нормально?

– Все отлично, – ответил он, заливая кипяток в чашку. – Оденься.

Нет, все-таки вчерашний Калинин мне нравился больше, хоть и был жутким занудой. А сегодняшний... Он такой, что рядом становится холодно, несмотря на то, что уже утром почти двадцать пять градусов. Мы, конечно, не нравились друг другу, но это... Меня просто выбило из колеи.

Вылетев из кухни, я забрала из ванной свою одежду и пошла в комнату. Что-то сегодня не так, а я не могу понять. Где же вас, Андрей Григорьевич, так перемкнуло? И почему меня это так задело?

Хватит, он был прав. Расходимся.

Нет... Что-то я не могу определиться.

Я не хочу прощаться с ним, но пока не могу объяснить это. Может, я просто вцепилась в него, потому что боюсь остаться в незнакомом городе? Да к черту все! Сейчас разберемся.

Бросив рюкзак в коридоре, я вернулась на кухню и с места в карьер спросила:

– Андрей Григорьевич, вы ведете себя как мудак, потому что я вам нравлюсь?

Калинин подавился кофе и, не глядя на меня, ответил:

– А не много ли ты о себе думаешь?

Думала я в последнее время очень много, но сейчас опиралась только на ощущения. Но его последние слова немного выбили почву из-под ног. Я много о себе думаю? А он что? Чертов сноб.

Рядом с ним появлялось желание что-то доказывать, вести себя неправильно, только бы получить не обычное безэмоциональное общение, а выбить его из зоны комфорта.

Не знаю, что я сейчас творила, но подошла к Калинину и, отставив его чашку в сторону, облокотилась на стол. Он даже не пошевелился – просто наблюдал за моими действиями и как будто ждал, как далеко я могу зайти.

А я... Я думала, что он меня остановит в самом начале. Наши лица были очень близко, и я снова почувствовала этот запах цитрусов и соленого моря. Извините, Андрей Григорьевич, но даже ваше показное безразличие меня не остановит. Я привыкла идти до конца.

Когда я двумя пальцами прикоснулась к его губам, Калинин наконец перехватил мою руку, крепко сжав запястье. Мы смотрели друг другу в глаза, так близко, так старались быть равнодушными. И как будто испытывали друг друга. Кто первый сдастся? Уж точно не я, да и Андрей Григорьевич, судя по всему, не собирался.

Мы молча говорили друг с другом. И понимали, что это игра. Он раскусил меня еще до того, как я приступила к действиям. Он позволил мне зайти настолько далеко... Только зачем?

Я перевела взгляд на его губы и почувствовала, как усилилась хватка на моем запястье. Он меня остановит. Должен. Иначе никак быть не может. Я свое фиаско не признаю. И он должен это понимать. Пусть мы и знакомы около суток, но он же все-таки психолог!

Между нашими лицами остался сантиметр. Я чувствовала его дыхание, пропитанное кофейным запахом, и аромат туалетной воды. И сразу представила себя под лимонным или апельсиновым деревом в Сорренто с чашкой кофе в руке.

Кто кого переиграет? Увы, я начала проигрывать, потому что желание прикоснуться к его губам отдавалось покалыванием в кончиках пальцев и странной тяжестью в груди. Почему раньше такого не было? Я не была никогда помешана на запахах, не чувствовала трепета от предвкушения поцелуя...

А Калинин за все время, которое, казалось, растянулось на часы, даже не пошевелился. Да, ждет, не верит.

Я прикоснулась своими губами к его, совсем легко, едва ощутимо...

И тут Андрей Григорьевич вернул меня с небес на землю:

– И кто кому здесь нравится?

Я резко отстранилась, хоть моя рука до сих находилась в кольце его пальцев, и сказала:

– А вы не больно сопротивлялись.

– Не делай преждевременных выводов. А теперь надо ехать, иначе из-за тебя я опоздаю.

– Вы невыносимы, – бросила я.

– О, а я думал, что мы уже перешли на «ты», после всего того, что между нами было.

Я развернулась в узком коридоре по пути из кухни, и Калинин, не ожидая этого, налетел на меня. Удар локтем о стену был болезненным, но показался ничтожным в сравнении с теми эмоциями, что лавой бурлили внутри.

– Между нами ничего не было и не будет!

– Наконец-то! – усмехнулся Калинин. – До тебя все-таки дошло.

Мне бы развернуться и уйти, но опять какой-то внутренний демон толкал на безумства. Я толкнула Андрея Григорьевича к стене и, приподнявшись на носочках, поцеловала. Нет, не просто поцеловала. Я укусила его за нижнюю губу, и когда он с намерением что-то сказать открыл рот, проникла в него языком, обхватив Калинина за шею.

Клянусь, он этого не ожидал. Растерялся, но только на мгновение. Но и этого мне хватило, чтобы понять: игра окончена.

Калинин перехватил мои руки чуть выше локтей и почти оттолкнул от себя. На месте укуса, ближе к левому уголку, его нижняя губа припухла. А его глаза... Они метали молнии, хоть Андрей Григорьевич и старался казаться спокойным.

– Ты что делаешь, девочка? – тихо спросил он.

Я подняла на него невозмутимый взгляд и ответила:

– Зато я убедилась, что вы не импотент. Ну, почувствовала точно. Может, вам в холодный душ, а то еще студентки неправильно поймут?

А он все так же невозмутим. Даже ответить не пожелал. И почему меня это так задевает?

Глава 12 Андрей

Что делает эта девчонка? Она как будто провоцирует меня, и мое нежелание поддаваться на провокацию ее еще больше раззадоривает. Я серьезно думал, что не смогу сдержать член в штанах, когда она приближалась ко мне, когда только коснулась губами. Я еще думал, было ли это прикосновение или мне показалось. Но в коридоре... да черт же возьми! Что за напасть? Почему я позволил этому безумию так далеко зайти?

Нельзя... Ни в коем случае...

Я видел, что она пытается что-то доказать. Только кому? И я сам виноват. Седина в бороду – бес в ребро?

Она играла со мной. Я понимал. Не поддавался. Но, признаться, это было приятно. Давно не было подобного...

Она мне нравилась? Да. Своим напором, максимализмом, своей уверенностью. Но мне не нравилось, что она переходила границы.

Мы молча спустились вниз, к подъезду, и я спросил:

– Куда тебя подвезти?

– К вам на лекцию, – пожала она плечами.

– У меня зачет, и тебе там не место.

– Тогда оставьте меня здесь.

И к чему это было? Она думала, что я начну ее уговаривать? Не дождется. Перегнувшись, я открыл дверь, отстегнув ее ремень, и сказал:

– Счастливо.

Карина на меня посмотрела, как будто снова собираясь уколоть, но просто вышла из машины. Так лучше, так правильнее. Я же ей сказал, что позвоню, когда человек Ратомского достанет сведения. Пусть снимет номер в гостинице, подождет...

Блядь! Полный бред, но я хочу вернуться обратно.

Остановившись перед институтом, я посмотрел в блокнот. За полчаса справлюсь. Может, я действительно старый дурак, но хочу вернуться домой. Мне просто-напросто нужна перезагрузка.

Студенты сидели уже на местах, когда я вошел в аудиторию, и читали явно скачанное из интернета. А ведь я им задал написать про любовь, могли бы немного импровизации добавить.

– Все готовы? – спросил я.

Конечно, ответа не последовало. Они вроде и все готовы, но никто в этом не признается.

– Ладно, вы сами так решили. Сдаем подписанные работы и ждем результатов к концу сессии.

– А так можно? – спросил парень в конце аудитории.

– Можно. У нас еще с вами лекции по психологии управления на этой неделе, так что готовьтесь мне сами рассказать о принципах управленческого общения, а я пока проверю ваши работы по общей психологии.

Со всех концов аудитории послышались тяжелые вздохи. Нет, я просто не могу. Да я и не хочу вести лекцию, принимать зачет. Все к черту!

– Андрей Григорьевич, вы сегодня классно выглядите, – сказала какая-то студентка, когда я уже спускался вниз.

– Спасибо, – машинально бросил я.

И только потом закралась мысль: неужели галстук настолько старит людей? Ну, или просто меняет?

Бросив на пассажирское сидение работы своих студентов, я направился в сторону дома. Заехал по дороге в ресторан за едой, но мысли мои все так же возвращались к Карине. И где она сейчас? А вообще, какая мне разница?

Только завернул во двор, как с неба хлынул ливень. Стеклоочистители едва успевали работать, пока я парковался, но заметить ее было несложно.

Неужели она так все время здесь и простояла?

Нет, от нее точно одни проблемы. Вот и что мне теперь с ней делать? Не выгонять же на улицу, хотя что-то я не то думаю, она ведь и так на улице. Козырька над подъездной дверью не было, так что ничто не спасало ее от того потопа, что обрушился с небес. Пока я ставил машину и добирался до подъезда, то и сам вымок до нитки, а уж Карина тем более.

– А вы быстро вернулись, – заметила она, обняв себя за плечи.

– Идем, – вздохнул я, открыв дверь.

Консьерж снова с любопытством на нас посмотрела, как и утром, и проводила взглядом до лифта. В кабине мы молчали, слушая только стук капель, падавших с нас на пол.

И за какой проступок вселенная сбросила мне на голову эту девчонку? Я бы мог ее оставить на улице, я, по сути, ей ничего не должен. А после ее утренней выходки и подавно. Но... Нет, это была не жалость, даже сейчас, когда она похожа на мокрого воробья, это что-то непонятное. Прекрасно! Психолог с алекситимией (прим. автора: неспособность выражать свои чувства словами).

Когда мы вошли в квартиру, я всучил Карине пакет из ресторана, сказав:

– Переоденься и разогрей.

– Дайте хоть полотенце. Волосы высушу.

– В ванной, – ответил, снимая пиджак.

После того как Карина взяла полотенце и отправилась с пакетом на кухню, я забросил вещи в стиральную машину и принял душ. Упершись руками в скользкую от воды плитку, стоял под теплыми струями и старался не думать, чего еще ожидать от этой девочки. А в том, что в любую минуту она может преподнести сюрприз, я не сомневался.

– Андрей Григорьевич, все готово! – крикнула Карина из коридора.

Я выключил воду и через пять минут уже выходил из ванной. В моей квартире пахло едой. Пусть ресторанной, но это было приятно. Возникало ощущение, что тебя здесь ждали и любили. Точно старею. Пора завязывать с сантиментами.

Карина уже переоделась, снова майка на бретельках и короткие шорты. Да и я тоже хорош! По привычке вышел из ванной в одних штанах. Футболка так и осталась на вешалке. Но понял я это, только когда Карина задержала на мне взгляд. А смотрит так, как будто я голым перед ней стою.

– Андрей Григорьевич, соблазняете?

Даже без футболки я не смог ее заставить потерять дар речи. Нет, конечно, до фитнес тренеров и спортсменов мне далеко, но все-таки я стараюсь держать себя в форме.

– Не в моем возрасте уже, – прищурился я и, когда Карина уперла руки в бока, улыбнулся: – Расслабься. И скажи, у тебя, что ли, денег на гостиницу нет, что ты так и сидела перед моим подъездом?

– Есть у меня деньги! – возмутилась она.

– Тогда в чем дело?

На этот вопрос Карина ответить не могла. Пожала плечами, а потом достала из микроволновки тарелку и поставила передо мной.

– Ты есть не хочешь?

– Терпеть не могу стейки ниже средней прожарки и брюссельскую капусту, – скривилась Карина.

– Дело вкуса, – заметил я. – А теперь хочу услышать...

Договорить не успел – в коридоре зазвонил мой телефон.

– Я принесу, – подорвалась Карина и добавила, выходя: – Приятного аппетита.

Вернулась она уже с замолкшим телефоном и файлом с одним из докладов для зачета. Не глядя на меня, положила смартфон на стол и, подойдя к окну, продолжила читать. Интересно, что ее там так увлекло?

Я просмотрел вызов с незнакомого номера и только потом спросил:

– У тебя еще и привычка брать без спроса чужие вещи?

Карина перевернула страницу и подняла на меня глаза:

– Не думала, что вы будете давать студентам задания на подобные темы. Как-то это не вяжется с вашим образом.

– И как ты можешь судить, если мы знакомы сутки? – спросил я, встав из-за стола и забросив тарелку в посудомойку.

Странно, но сегодня меня не раздражало присутствие постороннего человека в квартире. Как будто она всегда была здесь.

– Я по первому впечатлению, – ответила Карина.

– А теперь я работаю, а ты сидишь тише воды, ниже травы. Но прежде мне расскажи все, в мельчайших подробностях, что произошло после смерти Ани. Я пока так и не понял, что от тебя надо отчиму, почему ты сбежала от сытой нью-йоркской жизни и зачем так упорно копаешься в прошлом матери.

Карина посмотрела на меня так, как будто уже сама не рада была, что осталась. Может, у нее ответов и не было на все вопросы, но она, как и я, кое-что не договаривала. Пусть пока придумывает, что мне ответить.

Но ей снова повезло – опять спас мой телефон. На этот раз я успел ответить на звонок:

– Алло.

– Андрей Григорьевич? – услышал я мужской голос.

– Да.

– Здравствуйте, меня зовут Дмитрий Тимофеевич Волгин. Вы учились с моей женой в институте.

Даже не стоило спрашивать, как звали его жену, потому что я и так уже догадался. Как и Карина. Видимо, голос отчима она узнала.

– Здравствуйте, – ответил я. – Простите, я не знаю никого с такой фамилией.

– Ой, извините. Я муж Анны Ковцевич.

Я посмотрел на Карину. В ее глазах была злость, но еще и что-то, похожее на испуг и мольбу. Кажется, теплой родственной встречи не предвидится.

– Я все равно не понимаю, – сказал в трубку.

– Андрей Григорьевич, мы можем с вами встретиться и поговорить?

– Дмитрий Тимофеевич, вы меня, конечно, извините, но я Анну не видел больше двадцати лет, а вас я вообще не знаю, так что не понимаю, о чем нам разговаривать.

И зачем я это все делаю? Ради красивых голубых глаз? Нет, с этой девочкой точно много проблем, которые мне не нужны.

Глава 13 Карина

Я узнала голос Димы сразу. Сперва немного накрыла паника, но потом мысли собрались в кучу. Он мог спокойно выйти на Калинина, с его-то связями это нетрудно. Лиля сказала, что Дима уже начал искать по знакомым в Нью-Йорке. Конечно, там ему не повезло. Отчим не дурак, наверняка вместе со своими многоликими Джо сунулся в аэропорт. И пусть информация не подлежит разглашению, но от больших денег мало кто откажется. Так что номер рейса, которым я улетела, уже в кармане у Димы. Как и пункт назначения. Н-да, сравнение не очень.

А дальше отчим тоже построил логическую цепочку. Нашел, скорее всего, всех знакомых матери, вот и до звонка Калинину очередь дошла. Дима молодец, надо отдать должное – быстро и четко сработал.

Андрей Григорьевич меня не выдал. Не знаю почему, но это вселило уверенность в меня. Я подошла к Калинину и прильнула ухом к трубке. Ну, а грудью к его плечу, отчего Андрей Григорьевич тут же дернул рукой.

– Скажите, – услышала я необычайно вежливый голос Димы, – а моя дочь с вами не связывалась?

От слов «моя дочь» руки сжались в кулаки. Захотелось вырвать телефон и спросить: «Какая я тебе к черту дочь?» Но пришлось подавить свою импульсивность.

– Нет, – ответил Калинин, причем его спокойствие и уверенный голос меня удивляли.

– Андрей Григорьевич, – снова пропел Дима, – вы не могли бы мне позвонить, если она вдруг с вами свяжется? Такая неуравновешенная девочка, – удрученно вздохнул отчим. – С ней одни проблемы. Вот сейчас сбежала и, скорее всего, напридумывала себе непонятно чего. Она даже на учете у психиатра состоит.

Вот тут понадобилось еще больше сил, чтобы держать себя в руках. Сейчас Калинин сдаст меня с потрохами. Но нет...

– Дмитрий Тимофеевич, сочувствую вам, но, к сожалению, ничем помочь не могу.

Андрей Григорьевич положил после наиграно вежливого прощания телефон на стол и посмотрел на меня:

– Ты серьезно на учете у психиатра стоишь?

– Да как вы можете ему верить?!

– Ну, по крайней мере, твой отчим вежливее тебя. А я не знаю вас обоих, так что каждый может быть прав, как и каждый из вас может пудрить мне мозги. Но насчет твоей неуравновешенности он прав, – изогнул Калинин одну бровь, и уголок его губ дрогнул в улыбке.

– Почему вы не сказали?

Андрей Григорьевич ничего не ответил, только вздохнул и покачал головой.

– Присядь и рассказывай, почему он так упорно тебя ищет и что вы не поделили.

Я устроилась на стуле напротив Калинина и честно сказала:

– Ничего я не знаю. Я уже говорила, что Дима странно начал вести себя после смерти мамы: что-то требовал от меня, был постоянно на взводе, пил. Но я, честное слово, не понимала, в чем дело.

– А что он требовал? – спросил Андрей Григорьевич, нахмурившись.

– Если бы я знала... Он спрашивал о чем-то. Что-то вроде: «Где она?»

– Она?

– Да, только я без понятия, о чем шла речь.

Калинин задумался, поджав губы и забарабанив пальцами по столу. Его действительно волновали эти вопросы. Неожиданно. Это любопытство? Желание помочь?

– Карина, а что было незадолго до смерти Ани?

Да неужели? Он даже вспомнил, как меня зовут.

– Вроде бы все как обычно, – ответила я. – По крайней мере, для меня ничего не изменилось.

– Как она умерла?

– Сердечная недостаточность. Последние лет пять у нее часто сердце болело, даже диагноз поставили, так что никого не удивил такой исход.

– А Лиля твоя ничего знать не может?

Я отрицательно замотала головой:

– Если бы она что-то знала, то сказала бы.

– Ладно, – поднялся Андрей Григорьевич. – Какие у тебя вообще планы?

А вот это хороший вопрос. Мне, наверное, передалась какая-то часть рационализма Калинина, потому что я впервые задумалась. А что я, собственно, хотела получить от своего приезда в Россию?

Избавиться от общества Димы? Да.

Найти родственников? Да. Но вопрос в другом... Если они не общались с моей мамой, то почему должны встретить меня с распростертыми объятиями?

И что делать дальше?

Думаю, с дипломом Колумбийского университета по международным отношениям и со знанием английского и китайского я бы быстро нашла работу. Денег, снятых с моей и маминой карточек, должно хватить надолго, но рано или поздно они все равно закончатся.

А еще я понимаю, что не хочу прощаться с Калининым. Это странно, учитывая, с чего началось наше знакомство, но он мне нравится. Ну, чисто по-человечески. Да и целуется он так, что можно сойти с ума. А это еще было без особого желания. Что же тогда может быть, если?..

Ой, не туда меня понесло.

– Пока попробую найти бабушку с дедушкой, потом устроюсь на работу...

– А что же тебе в Нью-Йорке не работалось? Там наверняка зарплаты больше.

У Калинина снова зазвонил телефон, и это спасло меня от ответа на очередной вопрос. На этот раз Андрей Григорьевич увидел, судя по всему, знакомый номер. Ответил он сразу, сказав в трубку:

– Ярослав Владимирович, приветствую.

Разговор занял меньше минуты. Я сидела, кажется, забыв, как дышать. Калинин ответил несколько раз односложно «да» и «нет», а потом посмотрел на меня:

– Собирайся.

– Есть новости?

– Есть. Твоя бабушка умерла год назад, а дед сейчас в каком-то пансионате. Судя по всему, это дом престарелых, но элитный. И сразу возникает вопрос: а кто за это платит? Или твой дед миллионер, или платила Аня, а возможно, что и Дмитрий Тимофеевич.

– Адрес есть? – я тоже вскочила со стула.

– Есть, не переживай. Но если твой отчим не совсем идиот, а в этом я не сомневаюсь, то быстро поймет, где тебя искать. А ты уверена, что хочешь с ним встречаться?

Я начала мерить шагами кухню, грызя ноготь большого пальца, и думать, думать, думать...

– Андрей Григорьевич, вы поедете со мной? – повернулась я к Калинину.

Он смотрел на меня, казалось, очень долго. Пульс отдавался ударами в ушах, пока я ждала ответа.

– Я отвезу тебя.

Отвезу – это немного не то, что я имела в виду. Но хоть что-то... И почему я боюсь расстаться с ним?

Хватит об этом думать, Карина! Он просто единственный человек, которого ты здесь знаешь, вот и занимаешься черт пойми чем.

Я быстро переоделась и оставила шорты с майкой на кровати. Не сложила их в рюкзак, а преднамеренно оставила, потому что хотела сюда вернуться. Калинин ждал меня в коридоре не в привычном костюме, а в джинсах и футболке. Маме было бы в этом году сорок семь, ему примерно столько же. Но не выглядит он! Не выглядит.

– И что мы хотим рассмотреть? – спросил Андрей Григорьевич.

Тряхнув головой, я ответила с вызовом:

– Все так же ищу в вас достоинства.

– И как успехи? Много нашла?

– Как тебе сказать...

Калинин, который закрывал дверь, резко обернулся, забыв про замок, а я поняла, что обратилась к нему на «ты». Нет, и вчера такая оплошность была, когда он вылил мне на голову стакан воды, но сейчас это даже прозвучало как-то по-другому.

– Мы перешли на «ты», ну, точнее я перешел давно, а теперь ты решила, что пора? – снова вернулся Андрей Григорьевич к замку.

– Знаете, когда вы без костюма, то сложно выкать.

Он посмотрел на меня, когда мы уже вызвали лифт, и сказал серьезно:

– Тогда можешь обращаться ко мне на «вы», когда я в костюме, и на «ты», когда я без него.

Воображение тут же подбросило картину Калинина без костюма. Нет, не в джинсах с футболкой, даже не в домашних штанах и не в полотенце, а совсем без одежды. Да, тут обращение на «вы» было бы неуместным. Я закусила верхнюю губу, чувствуя, как жар приливает к щекам.

Господи, какая же я дура... Я всерьез представляю мужика, которому за сорок, голым? Но он привлекательный – тут бесспорно. И Лиля была права: обаятельный, харизматичный и... симпатичный. Да, он симпатичный и наверняка пользуется популярностью у дам тридцать пять плюс.

– Ты из лифта выходить собираешься? Или будешь кататься вверх-вниз? – улыбнулся Андрей Григорьевич.

Черт возьми, я так хотела найти у него хоть парочку достоинств, а, кажется, нашла целый вагон.

И почему такой мужчина одинок?

Тут ехидный внутренний голос заметил: «А может, он действительно импотент?»

Нет, до этого далеко, если я правильно определила упиравшийся мне в живот утром орган. Вспомнив тот утренний поцелуй, я снова остановилась, уже возле подъезда. И какой черт меня дернул поцеловать его?

Это было приятно. Очень приятно. Но не стоит забывать... о чем?

– Карина, ты там долго прохлаждаться будешь? – вывел меня из транса Калинин, и я поплелась к машине.

Устроившись в салоне, я все еще кусала губу, пока не спросила... Нет, ну лучше сразу, правильно?

– Андрей Григорьевич, а вам понравилось... В смысле, понравился ли вам? – я даже не знаю, как сформулировать правильно вопрос.

Калинин посмотрел на меня, но ничего не спросил. Да лучше бы я промолчала! И вот как теперь выходить из положения? Причем неловкого, что для меня удивительно. Никогда себя так не чувствовала.

Мы уже выехали из города, когда Андрей Григорьевич сказал:

– Перестань пожирать себя изнутри. Если тебе так будет легче, то мне понравилось. Целуешься ты страстно и с напором.