Текст книги "Серебряные крылья (СИ)"
Автор книги: Юлия Буланова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Конечно.
Через четверть часа Диана в своей палате с аппетитом уплетала сбалансированный обед, а майор Аверин ради разнообразия пил сейчас черный чай, а не кофе.
– Я постоянно хочу есть, – пожаловалась она. – Постоянно! Врачи, правда, говорят, что это нормально. Так организм борется с последствиями кровопотери и вмешательства нанитов. 'Естественный процесс самовосстановления' – кажется они именно так назвали мое состояние. Но все равно меня это нервирует.
– Ты не хочешь рассказать мне обо всем, что я пропустил? – дипломатично поинтересовался Аверин.
– Хочу. Однако не знаю с чего начать. Ты пропустил достаточно много.
– Один мой в таких случаях предлагал мне начинать с фразы: 'Утром я проснулся'. Ты проснулась и...
– Мне сняли этот чертов регенератор, заменив его на легкий силовой контур. Мне дали эту коляску. И я, наконец, смогла принять душ! Какое же это счастье, оказывается, просто искупаться! Позавтракала. Потом пришел, хотя правильнее было бы сказать 'приполз' Джейсон. Представляешь, ему и Сашке отменили обезболивающие?
– Потому что под их действием твои приятели пали жертвами иллюзии о том, что абсолютно здоровы. Эти двое начали слоняться по клиники игнорируя указания врачей.
– Я в курсе этой их глупости. Но не будем отвлекаться. Мы с Джейсом поболтали немного. Потом пошли проведать Рея. Он как раз пришел в себя. Потом снова разбрелись по своим палатам. Забегала твоя мать. Я так и не поняла: зачем? Ах, да ее крайне интересовало, мое отношение к бразильскому кружеву. Потом она что-то лепетала о том, как рада нашей с тобой свадьбе и, кажется, пыталась намекнуть, что тебе пора заводить детей.
– Опять за свое!
– Да ладно тебе. Ты действительно однажды станешь замечательным отцом. Просто я сейчас... не готова.
– Диана этот вопрос даже не обсуждается. Никаких детей в ближайшие несколько лет.
– Да, конечно. Через полчаса после ее ухода мне принесли письмо. Клон того, что уже прочитал ты. Меня оно... привело в замешательство. И я помчалась к Рею. Ну, ты же знаешь. Он самый здравомыслящий в нашей компании. Таковым его, кстати считаем все мы.
– Именно поэтому его палата стала вашим штабом?
– Да. Наверное, именно так определяется настоящий лидер. В минуту растерянности мы потянулись к нему.
– И его решение стало определяющим для каждого из вас?
– Да. Хотя Саша Польский все еще изображает оппозицию. Но именно Рей должен был стать нашим старшиной. Ты, кстати, почему его на эту должность не поставил?
– Пожалел.
Девушка вопросительно вскинула брови, как бы приглашая своего собеседника продолжать. Вадим замялся:
– Диан, сейчас мне за это стыдно. Я тогда поступил недостойно.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне фактически навязали маленького ангела в розовых пуантах. Да любому, кто посмотрит на тебя с первого раза видно, что военная стезя – это не твое. Я захотел от тебя избавиться. И поскорей. Знаешь, как в преподавательской среде зовется назначенный формальный лидер группы? Без вины виноватым. Потому, что с одной стороны на него давит куратор, а с другой против старшины ополчается вся группа. Такой прессинг выдерживают единицы. Мы в основном стараемся назначать или тех, у кого хватит сил на это. Или тех, кого не жалко.
– Меня пустили в расход.
Мужчина закусил губу. Гадкое определение, но ведь именно так все и было. И то, что он тогда еще не знал, как досталось от жизни и людей Диане Вирэн, его ни в коей мере не оправдывало. Однако выглядеть чудовищем в ее глазах ему не хотелось, и от попытался объяснить свое решение:
– Прости. Однако нянчиться с фарфоровой куколкой у меня не было не малейшего желания. В военных учреждениях не любят слабаков. И жалеть тепличный цветочек, который затоптала толпа вчерашних подростков, никто бы не стал. Только ты не подумай, что я отдавал беззащитную девчонку на растерзание безумной толпе. Ничего такого уж страшного с тобой бы не сделали. Как правило курсанты ограничиваются моральным прессингом в отношении неугодного им старшины. А пережить пару недель тихого раздражения однокурсников вполне реально. Потом я планировал тебя сместить с должности и поставить Андерса или Польского. Того, что лучше себя проявит.
– А меня бы после этого продолжили травить, – горько произнесла девушка. – Стать козлом отпущения – вот, оказывается, какая роль мне была уготована. Тобой.
– Не драматизируй, – раздраженно фыркнул майор. – Тебя быстро оставили бы в покое. Или очень быстро. Это Артен, где на одну девушку приходится четверо парней. А дефицит рождает ценность. Даже не самые привлекательные особы пользуются там популярностью. Да на твою защиту встал бы взвод старшекурсников, только намекни. Ты прекрасна, словно видение из другого мира. А красота – это тоже щит. Его нужно только догадаться использовать. А маленькая балерина мне не показалась идиоткой.
– То есть у меня был шанс выбраться из всей этой ситуации с наименьшими потерями?
– Да.
– Ну, тогда ладно. Если приходится кем-то жертвовать, то лучше уж тем, кто сможет выжить. – Дана криво улыбнулась. – Выбираем из двух зол меньшее. Разумно. Кстати, ты что-нибудь знаешь об Эстаре? Я как-то не очень хорошо в подобного рода учебных заведениях.
– Если выражаться понятным тебе языком, то Эстар – милитаристический аналог Танийской Академии. Попасть туда огромная удача. Там воспитывают тех, кто составит будущую военную элиту.
– Ты пытался туда поступить?
– Нет. Дед от моего имени отправил туда заявку. И я получил приглашение на отборочные испытания. Однако не поехал. Не могу сказать, что у меня было тяжелое детство. Обо мне заботились. Меня любили. Мною даже гордились, хотя я далеко не всегда этого заслуживал. –Вадим потер переносицу, тяжело вздохнул и продолжил. – Но мне отчаянно не хватало отца, хотя я его и не помнил.
– И это повлияло на твой выбор?
– Я поступил в ту же самую академию, где учился он. Другие варианты мною просто не рассматривались. Знаю, это было глупо. Но мне казалось, что так он будет хоть немного ближе ко мне. Или я к нему. Дед был очень сердит. Он считал, что Эстар мог мне дать больше.
– Думаешь, ребята потянут учебу там?
– Да. Они способные. Хотя им и придется тяжело. Но твои друзья справятся.
– Вот и хорошо. – Девушка улыбнулась. – Теперь осталось решить, чем мы с тобой будем заниматься.
Вадим удивленно вскинул брови и спросил:
– Тебе мало тех планов, которые у нас уже есть?
– А у нас они есть? Меня о них никто не поставил в известность.
– Свадьба.
– Это не считается.
– Странно это слышать от девушки.
Диана пожала плечами и беззаботно обронила:
– Это же ненастоящая свадьба будет, – потом бросила на своего жениха, подавившегося чаем, который он имел неосторожность пить, быстрый взгляд и пояснила. – Все о будет для публики, а не для нас с тобой. После пятой-шестой репетиции, а я не сомневаюсь, что нас заставят отрепетировать церемонию раз десять, ты меня поймешь.
– Ну, допустим. Потом я предлагаю немного отдохнуть. У нас вряд ли удастся уехать в свадебное путешествие. Тебе не разрешат прерывать курс реабилитации. Но мы сможем гулять. В паре часов лета отсюда есть неплохой пляж. Как тебе идея поплавать и позагорать?
– Не знаю. Я едва научилась держаться на воде. И это было до травмы. Но, наверное, это будет интересно. Мне не доводилось еще бывать на море.
– Замечательно!
– Вадим, обустройство в новом доме, свадьба и наш небольшой отпуск займут нас едва ли на пару месяцев. А что потом?
– Так далеко я еще не заглядывал. Однако у меня есть кое-какие мысли на этот счет. Будешь заниматься, постепенно возвращая себе форму. Мы оборудуем зал всем необходимым. Только скажи список и это появится у тебя уже сегодня. Не знаю, что тебе может понадобиться для твоих занятий. В общем, напишешь список.
– Мне нужен зал и преподаватель.
– Значит, оборудуем зал и подыщем преподавателя. Это будет занимать тебя на несколько часов в день. А я в это время займусь вопросом Миссий Милосердия. Там надо навести порядок. Не знаю, правда, как это сделать, но постараюсь помочь детям, которые оказались никому не нужны.
– Ты хочешь спасти всех сирот? – Дана насмешливо посмотрела на своего бывшего куратора. – А не надорвешься в своей попытке изменить этот мир?
– Всех спасать и не надо, – серьезно начал Вадим. – Интернаты я условно могу разделить на три категории. Первая. Элитные школы для одаренных детей. Туда практически любой родитель будет счастлив пристроить своего отпрыска. И ты, кстати, училась в одной из них. Вторая. Школы, у которых есть совет попечителей и некоторая финансовая поддержка. Классический пример – Гимназия имени Анастасии Авериной. Ее основала моя прабабка. И наша семья традиционно поддерживает данное учреждение. А сотрудники заводов, принадлежащих деду ежегодно к Новому году делают небольшие пожертвования в фонд гимназии. Это обеспечивает часть детей грандами на учебу. В этих учреждениях у ребят есть шанс выбиться в люди, если они будут усердно учиться. И они об этом знают. К третьей категории школ можно отнести те, что находятся только на государственном обеспечении.
– То есть никаких грандов на учебу? Тоска и безнадежность?
– Хуже. Руководители этих школ не отчитываются не перед кем, кроме государства, которому до этих детей дела нет. Над ними не висит Дамокловым мечом попечительский совет, готовый не только оказать необходимую помощь, но и наказать любую ошибку. Они начинают игнорировать свои прямые обязанности и допускают преступную халатность.
– Но неужели нельзя сделать так, чтобы у всех интернатов были попечители?
– Инициативные группы наших сограждан предпочитают бросать зерна лишь в плодородную почву. То есть тратить свои силы, время и деньги на перспективных детей.
– Мне кажется я не совсем тебя понимаю.
– В школах третьей категории учатся трудные дети. Потому что более престижные школы не желают обременять себя проблемами воспитанников. А в государственных Миссиях Милосердия никому до их трудностей дела нет.
– То есть всех проблемных ребят исключают из нормальных школ и переводят в этакие отстойники, где у них нет шанса измениться и изменить свои жизни?
– Боюсь, что все так. Если не хуже. До этих детей никому нет дела. Они остаются один на один с этим несовершенным миром, который стремится их растоптать, предлагая иллюзии счастья. Алкоголь. Наркотики. Секты. Думаешь, откуда берут своих адептов Белый Путь? Подбирают с улиц запутавшихся детей. Забивают их головы всякой чушью. А потом используют, как пушечное мясо.
– Они что же... – Диана округлила глаза. – Все становятся наркоманами или сектантами?
– Нет, конечно. Часть еще закономерно пополняет преступный синдикат. К нормальной жизни приходит примерно треть из этих ребят.
– Откуда ты все это знаешь?
– Заглянул в сеть.
Девушка хотела еще что-то спросить, но ее отвлек звонок, который пришел на комм Вадима. Мужчина внимательно выслушал собеседника. Потом попросил его минуту подождать и повернулся к своей невесте.
– Дана, ты не против сегодня принять риелтора.
– А я ему зачем?
– Это же будет твой дом. И он должен тебе нравиться.
Девушка скривилась, но спорить не стала. Какой в этом смысл? Если Вадим решил, что она будет участвовать в выборе их нового дома, ей от этой чести не отвертеться. Настоять на своем майор Аверин умел. Но стоит ли до этого доводить?
И ровно через час перед ними предстал полный невысокий мужчина с намечающейся лысиной и неестественной, будто бы приклеенной улыбкой. Он не говорил с ними, а жизнерадостно сыпал рекламными слоганами. Это утомляло. К счастью, не только Диану.
Минут через десять Вадим окончательно озверел и потребовал, чтобы на все поставленные вопросы господин Ролин отвечал коротко, четко и не столь эмоционально. Риелтор был оскорблен в лучших чувствах, но клиент всегда прав.
– А нет ли чего-нибудь поменьше? – спросила Дана, рассмотрев третью по счету модель. – Ну, зачем нам столько комнат? Мы же только вдвоем там жить будем.
– Шесть – это на твой взгляд много?
– Шесть плюс кухня, столовая и зеркальный зал.
– Мисс Вирен, – робко начал риелтор. – Как я понял, дома без зеркального зала не рассматриваются. Подобные помещения есть только в элитных строениях.
– Засада.
Через час девушка уже готова была на стенку лезть. Как, собственно, и господин Ролин. Его буквально трясло от идиотских вопросов, которые задавала невеста его нанимателя.
– А чем отличаются второй дом от шестого?
– Оформлением гостиных. Минимализм и модерн.
– Хорошо. А первый от девятого?
– У первого кухня в северном конце здания, у второго в южном.
– Понятно. Но седьмой и восьмой совершенно одинаковые!
– Они построены в разных районах.
Диана застонала. Затем бросили раздраженный взгляд на жениха и холодно отчеканила:
– Ты не лучше своей матери, Вадим. Только ее интересовал текстиль, а тебя архитектура. Но с меня хватит! Сам сиди и выбирай. Если тебе заняться нечем. Эти дома ничем друг от друга не отличаются. По функционалу. Дизайнерских решений в оформлении интерьера я, уж прости не заметила. Словно взяли один трафарет, раскрасив его по-разному. только в здесь стены выкрашены в голубой цвет, а там в лиловый. Здесь шторы изумрудные, а там белые. Что же касается районов... я не знаю этого города!
– Если тебе все равно, может остановимся на пятом? – майор Аверин примирительно улыбнулся.
– Да хоть на пятнадцатом!
– Пятнадцатый мне не понравился. Там балкона нет.
– А он тебе так нужен?
– Нет. Но лучше пусть будет. К тому же пятый дом находится недалеко от центра. И там есть лифт, а не только лестница. Конечно, он не так уж сильно нужен трехэтажному строению. Однако избыток удобств – это не недостаток.
– Как скажешь.
– Вот и славно. Господин Ролин, подготовьте пожалуйста все необходимые документы.
Риелтор, не веря своему счастью, сбежал даже забыв закрыть за собой дверь.
ГЛАВА 16
Остаток дня прошел для Дианы прошел достаточно спокойно. Когда девушкой не занимались врачи, они с Вадимом смотрели фильмы, разговаривали и смеялись. Страхи и боль прошлых дней словно бы уходили куда-то далеко – в другую галактику.
Однако то, что они забыли о мире, совершенно не означало того, что мир забыл о них. Примерно в восемь часов вечера в палату девушки вошел светловолосый мужчина лет тридцати в военной форме. Он представился капитаном Алексеевым и вежливо, но твердо попросил Дану проследовать за ним.
Вадим же как раз решил воспользоваться душем в палате Джейсона и Саши. Парней он этим никак не стеснял, так как сейчас они зависали у Рея.
Отправляться куда-либо с незнакомцем Диана не желала совершенно. Плюс ко всему опыт общения с дознавателями СБ у нее был и повторять его не хотелось. Поэтому девушка, нацепив на лицо жизнерадостную улыбку сказала твердое:
– Нет, – потом, правда, уточнила. – Ордер на мое задержание у вас есть?
Мужчина нахмурился и отрицательно покачал головой. А после осторожно пояснил:
– Это не арест. С вами просто хотят побеседовать.
– Тогда точно нет.
– У меня приказ.
– Сочувствую. Но на моей стороне первая статья Конституции. Вы не имеете права ограничивать мою свободу. А любую попытку вывести меня из этой палаты я буду расценивать, как похищения. И де-юре буду права. Ордера-то у вас нет. Никуда я отсюда не уйду. С места не сдвинуть. Применять же ко мне силу вы не имеете права. Беседовать ни с кем не буду. И, вообще, я пока что курсант Артенийской Военной Академии. Поэтому требую на допросе присутствия представителя Академии.
– Никакого допроса. Просто разговор.
– В частном порядке?
– Да!
– Тогда не смею вас задерживать.
– Но почему вы не хотите просто поговорить?
– По религиозным соображениям, – с самым серьезным видом ответила девушка.
Капитан Алексеев завис. А Диана ухмыльнулась. Этой уловке научил ее Дэн, рассказывая об одном интересном явлении. Когда тебе пытаются продать то, что тебе не нужно, сначала спрашивают, почему ты не хочешь это покупать. Потом начинают работу с возражениями. В целом, все, конечно зависит от того, насколько эта вещь тебе не нужна. Однако профессионал тебе и снег зимой продаст. Если ты позволишь втянуть себя в диалог. Поэтому первое и единственное твое возражение должно быть твердым, бескомпромиссным и немного сумасшедшим.
– Если у тех, кто отдает вам приказы есть желание пообщаться со мной, то пусть они согласовывают это с майором Авериным. А я с вами прощаюсь. Хорошего дня.
– Так и знал, что здесь будут проблемы, – раздался знакомый мужской голос.
Диана резко обернулась. Стоя в дверях ей улыбался полковник Марков. И он был совсем не походил на тот образ, что она нарисовала в своей голове. Этот немного грузный седеющий мужчина под шестьдесят казался обычным человеком. Такой внешностью мог обладать менеджер среднего звена, но никак не ведущий аналитик безопасников.
– Рад наконец с тобой познакомиться, девочка. Алексеев, можете быть свободны.
– Это вы хотели побеседовать, полковник? – помимо воли ощетинилась Дана.
– Не совсем. Но счастлив, представившейся возможности. И в первую очередь тому, что ты жива.
– Позвольте усомниться.
– Твое право. Особенно после всего того, что с тобой сделали. Это же надо было так искалечить здорового жизнерадостного ребенка.
– Такой меня сделали задолго до этого ранения.
– А я о чем? На досуге посмотрел кое-какие видеофрагменты из твоей жизни. Ты была славной девчушкой. Непосредственной, упрямой и очень ранимой. А потом из тебя начали лепить идеальную балерину, медленно, но верно ломая твое истинное 'Я'. После Андорский Театр. Смерти близких. Травля со стороны трясущихся за свои кресла чиновников. А на десерт недавние события. И вот передо мной испуганный, но готовый защищать себя волчонок.
– Осуждаете?
– Тихо радуюсь, хоть по мне и не видно. Ребенок, не просто показывающий зубки, но готовый пустить их в ход имеет больше шансов выжить в этом несовершенном мире.
– Странно, что вы об этом говорите. Мне казалось, овцы для власти предпочтительнее. Ими управлять легче.
– Спорить не буду. Но и на волка можно найти управу.
– Это угроза?
– Предупреждение. Тебе лично от меня. С тобой и твоими друзьями хочет поговорить один человек. О том, что произошло. И о том, как вы все будете жить дальше.
– Я буду жить так, как захочу! А ваш человек может валить к дьяволу.
– Вот именно о такой реакции нас предупреждали наши психологи. Жесткая конфронтация. Что бы мы тебе не предложили, ответ будет: 'Нет'.
– Вы ожидали чего-то другого?
– Я предполагал нечто подобное. Однако генерал Тейлор надеялся на то, что ты его хотя бы выслушаешь.
– Не хочу никого слушать.
– А если он готов предложить тебе свободу? С некоторыми ограничениями, конечно. Однако тебе они не должны принести особых неудобств. Живи, как пожелаешь. Хочешь учиться – поможем поступить в любое учебное заведение. После курса реабилитации, конечно. Хочешь замуж – твое право. Это никак не отменяет наше изначальное предложение.
– А что взамен?
– Молчание о том, что произошло. Не обо всем, конечно. Но ту часть правды, где вы были ушами и глазами штурма вам и вашим друзьям необходимо будет забыть.
– То есть для всего мира мы как бы ничего и не сделали?
– Ну, что ты! Даже кроме этого каждый из вас много чего сделал. И каждый получит медаль 'За отвагу'. И мы сделаем все возможное, чтобы объявить о ваших заслугах. Просто немного сместим акценты. Вот, например, Вадим Талин. Принял роды, хотя в нескольких шагах от него стоял адепт Белого пути, который за несколько минут до этого пригрозил расстрелять беременную женщину, если она будет кричать и всех, кто окажется рядом. Мгновенно вокруг несчастной женщины образовалось кольцо пустоты. А он не ушел. Теодор Морье сделал возможным связь с внешним миром. Каролина Дрейк связалась с полицией и рассказала о том, что всех заложников сгоняют в зону А-4, что сделало штурм более узконаправленным. Именно ее точный и своевременный анализ ситуации помог избежать множества жертв. Михаил Снежный оказывал первую помощь пострадавшим, до прихода врачей. А Мария организовала колонну из детей, которые организованно двигались в сторону выхода. Джейсон Риз закрыл собой двух детей, приняв на себя удар сорвавшегося светильника. Ты спасла ребенка. Роуз Миллер. Четырнадцать лет. Примерная девочка, отличница, призер округа по легкой атлетике. Она отделалась лишь парой царапин.
– Девочка могла выжить и без моей помощи. Шансы на это у нее были.
– Вот уж не уверен. Ты единственная, кто смог дождаться прихода врачей. Благодаря мужеству и самообладанию Александра Польского. И именно это мы обязаны отметить. Рискуя собственной жизнью во время штурма оказал первую помощь раненому товарищу, блестяще справившись с артериальным кровотечением. А еще вы все вместе спрятали в вагончиках двух девочек, которые благодаря этому остались живы.
– Вы говорите сейчас от имени того человека? – поинтересовалась девушка, склонив голову на бок, и дождавшись кивка продолжила. – Мне свобода личной жизни и в перспективе любая хореографическая академия, а ребятам лучшая из военных академий только за то, что мы промолчим об одном не слишком существенном факте? А не слишком ли дорого вы покупаете наше молчание? А ведь в добавок ко всему мы государственные награды получим. Какая-то подозрительная щедрость. Вам так не кажется?
– Скупой платит дважды.
– Красиво звучит. Только... слишком это хорошо, чтобы быть правдой.
– Не вписывается в твою картину мира? – горько усмехнулся полковник. – Что ж... и такое бывает. Тех, кого воспитывали кнутом, не очень-то верят прянику. Начни я угрожать тебе обвинением в пособничестве террористам, ты приняла бы это легко. И в серьезности моих намерений не усомнилась бы.
Девушка пожала плечами. Все было не совсем так. В пряник она верила. И считала его достаточно эффективным средством воздействия. Но дело в том, что кнут выходит дешевле. Зачем высоким чинам что-то давать – медали, гранды на учебу, если они могут просто предложить альтернативу. Или вы делаете то, что мы вам приказываем (то есть молчите о произошедшем) или против вас будет сфабриковано обвинение, которое превратится в приговор. Что там положено уличенным в террористической и экстремистской деятельности? Ах, да, смертная казнь.
– Я буду молчать, – Диана устало потерла переносицу. – Ребята, думаю, тоже. Только объясните мне пожалуйста, с чего вдруг такая щедрость? Простите, но ранее я как-то не замечала в ваших руководителях тяги к справедливости.
– В прошлом году ситуация была совсем другой. Тогда ты не была частью нашей, скажем так, команды. Ты ничего не сделала. Просто выжила. Наши руководители не святые и повышенным альтруизмом они не страдают. Многие из них те еще сволочи. Но все, кого я знаю уважают честные сделки. И по счетам стараются платить. А вам мы хорошо задолжали. По целой жизни каждому. Я отправил вас умирать. И любой другой командир поступил бы так же. Это было правильно. Чем больше у нас было информации, тем меньше жертв во время штурма. Но это было нечестно по отношению к каждому из вас. Так что мое ведомство сейчас платит по счетам.
– Как интересно.
– Диана прекрати ерничать. Раздражает. Понимаю, что неприятен тебе...
– Вовсе нет, – перебила его девушка. – Саша рассказал, как вы мне помогли. Я благодарна за это.
– Неприятен не как человек, а как напоминание о произошедшем. Возможно мне стоило дождаться майора Аверина? В его обществе ты бы чувствовала себя более защищенной?
– Не знаю. Возможно.
– Я попытаюсь объяснить тебе эту, как ты изволила выразиться, щедрость. Здесь сошлось многое. Наша верхушка считает эту операцию очень удачной. Мало жертв среди мирного населения. Убитых, я имею в виду. Раненых хватает. Но, сама понимаешь... это в счет не идет и невосполнимой потерей не считается. Среди же штурмовиков считай и не пострадал никто. Так... несколько ранений средней тяжести.
– Ну, и кто вы такой? – вместо приветствия вопросил Вадим самым холодным своим тоном. – Судя по форме не доктор, а офицер СБ. А я, кажется, вполне отчетливо дал понять вашим парням: им тут делать нечего. Особенно, когда она одна.
– При всем моем уважении, майор Аверин, – сухо начал Марков. – Но я хотел бы напомнить, что ваша невеста совершеннолетняя. С ней и ее друзьями хочет поговорить генерал Тейлор.
– Как интересно, – протянул Вадим тем же издевательски-насмешливым тоном, что и Диана несколько минут назад.
Полковник с интересом перевел взгляд с мужчины на девушку. Ему стало любопытно, кто и у кого перенял эту фразу. Она у него или наоборот. Хотя, возможно дело было в том, что они думали одинаково, хотя на первый взгляд были полными противоположностями друг друга.
– Ей следует присутствовать при данном разговоре.
– Ну, разумеется! Ведь решение артенийцы должны принять общее. Одно на всех.
– Да. Иначе сделки не будет.
– Диана не станет подбивать приятелей к неповиновению.
– Мы знаем.
– Тогда зачем она вам?
– Позволите быть с вами откровенным, майор Аверин? – Марков дождался едва заметного кивка и только после этого продолжил. – Ей в достаточной мере хочется покоя, чтобы убедить одну светлую, но пока еще очень горячую голову, не высовываться.
– Польский?
– Да. Он питает к вашей невесте некоторую слабость. Чего там больше – искренней симпатии или чувства вины, пожалуй, даже он сам вряд ли скажет. Однако сейчас Александр поступит так, как ей будет лучше. Остальные послушаются Андерса. А его решение мы все и так знаем.
– Я хочу присутствовать при разговоре с моими ребятами.
– А ваши ли они? Вы ведь подали прошение об отставке.
– Мои. Я ведь еще не уволен с действительной службы. И мой долг проследить, чтобы сделка, как вы изволили выразиться, была честной.
– Что ж... это приемлемо.
Встреча с генералом Тейлором прошла быстро и радовала своей продуктивностью. Этот подтянутый мужчина с кожей цвета молочного шоколада и удивительными голубыми глазами был тверд и спокоен. И в своей манере вести беседу чем-то напоминал их куратора, который грозной тенью стоял за спиной Дианы, опустив руку на ее плечо.
Генерал после короткого знакомства сказал несколько слов о том, как он рад тому, что они остались живы, как он горд за каждого из них. После изложил основной план. Артенийцы дружно забывают о том, как проводили разведку для службы безопасности. И, разумеется, подписывают контракт о неразглашении. После получают бонус в виде зачислении в Эстар. На первый курс. Единственным, кто немного колебался, была Каролина. Поменять третий курс на первый нелегко. С другой стороны, в этом были свои плюсы. Да, она теряла два года. Но получала возможность учиться в гораздо более престижном заведении и быть рядом с Джейсоном. Пожалуй, последнее и перевесило окончательно чашу весов.
Дану Эстар не интересовал. И тут генерал жестом фокусника достал из внутреннего кармана своего безупречно отглаженного кителя белый конверт с вензелем Танийской Академии Классического балета.
– Приказ о восстановлении. Вас ждут к началу учебного года.
Это был удар в самое сердце. Ей стало сложно дышать. На глаза навернулись слезы. Вот он билет в прошлое. Только руку протяни. Да что толку?
Дэна и остальных ребят это не вернет. Ну, почему нельзя воскрешать мертвых? За то, чтобы все ее одноклассники, даже заноза Ева, вернулись в мир живых, Диана Вирэн была готова пожертвовать многим.
Но ни им, ни ей учиться там уже не суждено.
– Если вы думаете, что она сейчас разрыдается от счастья, то глубоко ошибаетесь, – Выдохнул
Рей бросив на генерала укоризненный взгляд. – Мари, дай ей воды.
Диана трясущимися руками вцепилась в стакан, который подала ей подруга. А Тейлов вопросительно вскинул бровь.
– Тот, кто подкинул вам эту 'гениальную' идею либо потрясающе некомпетентен, либо решился на открытую провокацию. Лично я ставлю на второе. Хотя доказать злой умысел вряд ли удастся.
– Почему вы считаете, что он есть?
– Ваше предложение для нее форменное издевательство, – Рей сморщился, как от зубной боли. – Диана не сможет вернуться в Танийскую Академию. По многим причинам. Во-первых, травма. Ей не удастся вернуть прежнюю форму за ближайшие несколько месяцев. А если так, что она там будет делать? Смотреть, как другие учатся? Экзамен ведь она сдать не сможет. Во-вторых, это учреждение имеет устав, запрещающий своим учащимся вступать в брак. Культурное наследие позапрошлого века. А мы все знаем, что ее свадьба состоится в ближайшем будущем. Так что ей нужно будет или отменить свадьбу, или развестись к сентябрю. И мне вот интересно, не хотел ли этот человек еще и майора Аверина этим уколоть. А если хотел, то почему?
– Я вас услышал, курсант Андерс, – ответил Тейлор задумчиво. – Мисс Вирэн, я приношу извинения за произошедшее от имени министерства и от себя лично. В этой ситуации разберусь. Слово офицера.
ГЛАВА 17
Дана потухла. Из нее словно бы ушла душа, оставив пустую оболочку. Вадим заметил это не сразу. Девушка постоянно ссылалась то на усталость, то на головную боль и постоянно просила оставить ее одну. Но не твердо и решительно, как она всегда предпочитала, почти что жалобно. Такое поведение мужчину настораживало. Однако спешить с выводами он не собирался. Может у нее и правда, голова болит? Да и кровопотеря была нешуточной, что и должно давать слабость.
Врачи, с которыми он решил посоветоваться в один голос заявляли: 'Это нормально. Не отвлекайте нас по пустякам'. Сжалился над Вадимом снова тот самый молодой врач, что говорил с ним недавно.
– У нее сейчас угнетенное состояние.
– Чем оно опасно? Как ее будут лечить?
– Пока ничем. Это, правда, нормально. У вашей невесты даже не депрессия. Так что и лечить ее пока не от чего. Лучшее лекарство для нее сон, еда и отсутствие стрессов. Просто оградите девушку от всего, что может ее взволновать или расстроить. И через некоторое время она начнет оживать.
Вадим старался быть мягким, предупредительным и по возможности неназойливым. Только это не помогало. Диане становилось хуже. Она больше не разговаривала с ним, и кажется даже казалось перестала замечать.
Мужчина клял себя последними словами за то, что позволил людям и обстоятельствам сломать его маленькую балерину. А потом майор Аверин увидел Рудольфа Кардена, сидящего рядом с Даной, услышал ее смех, и понял Катарину.
'Ревность – это следствие низкой самооценки, – пронеслось у него в голове. – Чувство, которое охватывает лишь слабаков. Кажется, в своем высокомерии ты именно так рассуждал. А сейчас стоишь возле ее палаты и сгораешь от злости на нее, себя и весь мир. Сомневаешься. В ее любви и своей способности удержать ее рядом с собой'.
