Текст книги "Серебряные крылья (СИ)"
Автор книги: Юлия Буланова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
– Началось, – беззвучно прошептал Марков, видя, как адепты затаскивают на возвышение, являющееся мини-сценой людей из толпы. Предпочтение оказывалось подросткам, которые были достаточно взрослыми, чтобы иметь возможность играть отведенную им роль в этом жестоком спектакле, но все равно оставались детьми.
Полковник сжал зубы и набрал на клавиатуре, расположенной перед ним замысловатую комбинацию. Он, как аналитик, сообщал руководству, что дальнейший сбор информации считает нецелесообразным и рекомендует начинать штурм немедленно.
А в следующую минуту Марков схватился за сердце, в который раз за сегодняшний день пообещав себе уйти на пенсию. Один из адептов схватив за лацкан джинсовой курточки тащил к сцене девчонку лет четырнадцати-пятнадцати. Хорошенькую. С по-детски округлым личиком и золотистыми кудряшками. Она тихо всхлипывала и шепотом умоляла отпустить ее к маме.
И Вирэн ничего не стоило пропустить их обоих. Отвернуться. Закрыть глаза. И никто бы ее не упрекнул. Ведь она и ее друзья уже сделали все возможное для спасения мирных граждан. И требовать от них большего было бы попросту нечестно.
Хотя и не требовали от нее ничего. Диана сама приняла это решение. Глупое. Безрассудное. И все же правильное. Как ни крути, взрослые всегда в ответе за жизни детей. Ты в ответе. Даже, если взрослым являешься без году неделю.
Вирэн схватила маленькую заложницу за руку и дернула на себя. Куртка из пальцев террориста выскользнула. А сама девушка, исполнив стремительный пируэт оказалась на месте девочки. Адепт Белого пути то ли был сбит с толку произошедшем, то ли посчитал обмен равнозначным, но он молча схватил Диану за запястье и потянул к сцене.
ГЛАВА 3
– Ты сошел с ума, – констатировал лейтенант Кейн, глядя на давнего друга, сидящего в кресле, напротив. – Что ты будешь делать на гражданке?
– А что я тут делаю? Но с чего ты взял, что я хочу вообще уйти со службы?
– Ну, ты же собрался уволиться из Артена.
– Да, – задорно, как-то по мальчишечьи улыбнулся Вадим Аверин. – Но про уход на гражданку я и слова не сказал. Это уже ты придумал. Подыщу себе что-нибудь. И дальше буду верой и правдой служить Отечеству. Не беспокойся. Просто, делать я это буду не здесь, а где-нибудь в другом месте.
– И найдешь? Я имею в виду равноценную должность.
– Даже если не найду, что с того? Пойду на понижение. Буду служить не в Военной академии, а в каком-нибудь кадетском корпусе. Все пользы больше будет.
– Ты же не любишь детей, – не сдавался Майк Кейн.
– Я не люблю недовзрослых, которые учатся здесь. А к детям у меня нормальное отношение.
– Ты так легко говоришь об этом.
– А как мне об этом говорить? Ты же знаешь. Я не люблю Артен. Для меня это место – клетка, место почетной ссылки, куда отправили калеку-героя.
– Ты так хочешь свободы?
– Я хочу жить. С ней. Хочу свой дом. Дочку, которая будет миниатюрной копией Дианы тоже хочу. Хочу делать что-то, что кроме меня не может сделать никто. Не просто являться символом стойкости духа и верности Родине. Осточертело работать наглядным пособием. Мне нужно по-настоящему приносить пользу.
– Можно подумать, в Артене ты просто штаны просиживаешь!
– Нет, конечно. Не просиживаю. И даже, вроде-как пользу приношу. Но делом... настоящим делом я это считать не могу. Никакого удовлетворения мне моя работа не приносит. А ведь может... нет, должна приносить.
– Решил по полной воспользоваться шансом и полностью поменять свою жизнь?
– Можно и, так сказать. Как бы оно не повернулось, я никогда не стану жалеть о своем решении. Потому что оно – единственно верное. Пойми же ты меня! Не имею я права ломать ее крылья, удерживая рядом с собой. Но и рвать на части собственную душу, отпуская Диану, я не желаю.
– Вадим, ты не подумай, что я тебя отговариваю или что-то в этом роде. Выбор мне твой нравится. Дана – хорошая девочка. И подходит тебе очень. Я только рад буду, если ты обретешь с ней свое счастье. Однако не торопишься ли ты? Все как-то слишком быстро.
– В моем случае или быстро, или никак. И ты должен это понимать. Формально, она – моя подчиненная. Мы не можем два года встречаться, не задумываясь о свадьбе.
– Да, понимаю я. Все понимаю! Но в отношениях спешка только вредит. Люди должны сначала поближе узнать друг друга, проверить свои чувства, а потом уже жениться. Ведь большинство разводов случается, как раз потому, что супруги просто были не готовы к семейной жизни.
– Антония тоже так думает?
– Конечно!
– Конечно, – передразнил приятеля Вадим. – Любит она тебя. Вот и потакает твоей дури. Три года встречаетесь. Пора бы уже...
– Что 'пора'?
– Определяться. Или вы женитесь, или расстаетесь. Решительнее надо быть, Майк. Решительнее. Иначе уведут твою красавицу. И что тогда делать будешь?
– Не уведут. Мы, кстати, уже определились. Решили съехаться. И если продержимся год, то сыграем свадьбу.
– Наконец-то! Но романтики в тебе нет. Один прагматизм. А с виду и не скажешь.
– Я на вещи реально смотрю. У меня характер – не сахар.
– Можно подумать у меня лучше. Или у Дианы. По моему мнению людей с легкими характерами, вообще, не существует. У всех свои страхи, комплексы и вредные привычки. Со всеми сложно.
– Только степень сложности разная. А с Вирэн не должно быть так уж тяжело. Тебе, по крайней мере. Я долго за ней наблюдал.
– И к каким выводам пришел? – Вадим заинтересованно посмотрел на собеседника.
– У нее комплекс младшей сестры. Видимо, в детстве рядом с ней был мальчик, который заботился о ней, оберегал. А заодно и давил робкие ростки феминизма, если таковые в ее душе, вообще, появлялись.
– Да. Дэн. Она рассказывала мне о нем.
– Вот! И у нее сложилась определенная модель взаимоотношений с мужчинами. Не могу, сказать, что ей необходимо сильное плечо рядом. Диана самодостаточна. Иногда мне кажется, что ей для счастья нужен только балет.
– Ей тяжело сходиться с новыми людьми. Но разве можно ждать от нее чего-то другого? Она сирота. Родственников вообще нет. А одноклассники, которые заменили ей семью, погибли. Не мне тебе объяснять, как это тяжело. Пережив горе утраты, сложно кого-то снова впустить в свою жизнь.
– Я немного не о том. Ей комфортно рядом со 'старшим братом', мужчиной, который старше, опытнее, умнее, рядом с тем, кто может о ней позаботиться.
– Я не совсем понимаю, о чем ты.
– Риз и Андерс.
– Эта троица с первого дня в Академии не разлей вода.
– И на почве чего они сдружились?
– Не знаю.
– Кто-то не очень хороший назначил одну маленькую девочку старшиной целой группы.
– Я злой был.
– На этого ребенка?
– На себя, скорее. Но, наверное, и не нее тоже. Не честно в семнадцать лет быть такой красивой. Мне она понравилась. Но чувствовать себя педофилом – удовольствие ниже среднего.
– Педофилом? Скажешь тоже. Ей было без малого восемнадцать было.
– Я почти в два раза старше.
– Велика трагедия! – скривился Майк. – Но вернемся к нашим баранам, то есть к этой троице. Ты назначил Вирэн старшиной. Риз посчитал, что ты увидел в Диане огромный потенциал. Это мне Каро по секрету рассказала. Андерс решил, что ты – садист-маразматик. Но они оба искренне посочувствовали Диане и начали ей опекать ее помогать по мере сил и возможностей. А потом заразили этим половину своей группы. Мелкая же принимает это как нечто само собой разумеющееся.
– Ее хочется... опекать. Ты правильно слово подобрал. И хочется этого не только мне.
– Ревнуешь?
– Еще как! Причем, ко всем и сразу. Хотя Риза, Андерса и, пожалуй, Морье я готов исключить из этого списка. Эти трое влюблены по уши. И, слава богу, не в Диану.
Тон Вадима был полушутливым, однако говорил он чистую правду. Свою девочку он, ревновал. Тихо и безнадежно. Правда, не к курсантам Артенийской Военной Академии. И даже не гипотетическим соперникам, которым только предстоит стать между ним и его девочкой. А к балету.
Если мужчина поставит перед собой такую цель, то обязательно донесет до своей любимой одну простую мысль. Так хорошо, как с ним, ей ни с кем не будет. Он – лучший. И другие ей попросту не нужны.
С Мечтой, целью всей жизни такое не пройдет. Нет, можно, конечно с этим поспорить. Не так уж сложно внушить восемнадцатилетней девчонке, что муж и дети важнее карьеры и личного роста. Но сделать это и не сломать ее невозможно.
Аверин тяжело вздохнул, досадуя на себя за глупость. Ну, смешно же! И недостойно мужчины и офицера. Да и как можно в тридцать три года изводить себя мыслями о том, что твоя невеста танцевать любит больше, нежели тебя?
У Вадима зазвенел наручный коммуникатор. Мужчина глянул на экран и нахмурился.
– Полковник вызывает, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Маркер красный.
– Приоритетная задача. Думаешь, что-то случилось?
– Иначе стал бы Дорга отсылать мне сообщение с приказом срочно явиться к нему? Ладно, друг, я побежал. Потом договорим. Ты же сейчас домой? Передавай Антонии привет.
– Заскочишь к нам на ужин? Не обязательно сегодня. Когда найдешь на нас время. И невесту свою захвати. Тони до ужаса хочется посмотреть на роковую красавицу, которая похитила твое сердце.
Аверин уже собрался переступить порог, как тишину его кабинета разбила еще одна трель.
– И меня начальство вызывает, – растерянно произнес Майк
– Тогда пошли вместе. И поторопись! Дорга, ждать не любит.
– Конечно.
В кабинет начальника Академии они вошли напряженно размышляя, что от них могло понадобиться полковнику в субботу днем? Идей не было ни у одного, ни у второго.
То, как их встретил Дорга, Вадиму очень не понравился. Его начальник был бледен и явно взволнован. Что могло выбить из колеи этого человека, известного всем своей сдержанностью и умению держать эмоции под контролем, майор даже представить себе не мог. Случилось что-то очень нехорошее. А слова полковника только усилили это предположение:
– Садитесь.
– Что-то произошло? – явно чуя неладное с порога спросил лейтенант Кейн.
– Сядьте! – неожиданно зло рявкнул на них начальник Академии.
Мужчины переглянулись, но потом все же послушно опустились в кресла для посетителей.
– Вы знаете парк развлечений Эверлен?
– Это тот... подземный? – Вадим попытался выудить из памяти хоть что-то. – Который под площадью Поющих Фонтанов?
– Да. И сегодня Эверлен был захвачен последователями Белого пути.
– И что они требуют на этот раз? – возведя глаза к небу спросил Майк.
– Освобождения Рами Дуа Нии. Только их духовного наставника уже казнили. Сегодня. За час до их акции. Полиция готовит штурм. А любой штурм – это жертвы. Вы должны это понимать.
Полковник помолчал с полминуты, а потом тихо, стараясь не встречаться глазами со своими подчиненными, обронил:
– Там ваши ребята.
– Кто? – севшим голосом прохрипел Вадим, интуитивно понимая, чьи имена сейчас услышит.
– Дрейк. Андерс, Риз, Снежные, Польский, Морье, Талин... и Диана Вирэн. Мне очень жаль.
– Не может быть! – Вадим подскочил с кресла и подскочил к письменному столу, отделяющего полковника от двух его подчиненных. – Это какая-то ошибка! Они же всей группой собирались в этот парк. Потом передумали. Не пошли.
– Ошибки нет. Это информация из официального источника. Повторюсь, мне очень жаль, но они там.
– Что вам еще сообщили? – старательно сохраняя на лице невозмутимое выражение, спросил лейтенант Кейн. Хотя давалось ему это очень тяжело.
У педагога не должно быть любимчиков. Да, не должно. И Майкл понимал это. Но в любом правиле всегда есть исключение. У него таких было два. Диана Вирэн и Каролина Дрейк. К остальным курсантам он старался относиться более или менее ровно. Но первая являлась не просто невестой, но любовью его лучшего друга. А вторая...
Он никогда не был влюблен в старшину своей группы. Он ее любил. Не как женщину. В его отношении никогда не проскальзывало и капли физического влечения. Его любовь, как бы редко это не проявлялось в мужчинах, все эти годы оставалась платонической.
Каро была ребенком о котором он должен был по мере сил и возможностей заботиться. Воспринимать ее иначе у него просто не получалось. Лучшая ученица курса. Лидер. Всегда такая спокойная. Серьезная. Ответственная. Порой даже сверх меры.
Ее часто хвалили другие преподаватели, отмечая, что она кажется намного старше своих лет. И лейтенант с грустью понимал, как они слепы. Потому что никто, кроме его самого и, пожалуй, Джейсона Риза не замечал, что в ее лазоревых глазах плещется грусть маленькой девочки, которую несмотря на все ее попытки быть не просто хорошей, а самой-самой лучшей, никто не любит.
Майк все голову ломал. Почему так? Что ее так гнетет? И только через год или около того Каролина, начав доверять своему куратору рассказала банальную в наше время историю. Ее родители поженились не от великой любви, скорее по молодости и глупости. У них родилась дочь. А потом развелись. Но вскоре, учтя старые ошибки, они завели новые счастливые семьи. Маленькая Каро разрывалась между своими самыми близкими людьми, которые тянули ее в разные сторону, настраивая друг против друга. Правда, развлекались они этим не долго. Всего пару лет. Потом и у ее мамы, и у ее папы родились другие дети и им обоим стало не до первенца-подростка.
– Известно не так уж много, – со вздохом ответил полковник. – Связь в парке заблокирована. Но наши ребята как-то смогли прорваться. Даже с полицией связались. Так что сейчас они активно помогают готовит штурм. Его начало, как мне кажется затягивать не станут.
Повторения трагедии Андорского театра не желает никто. Но тогда был шанс решить все миром. Поэтому они все медлили, пытались договориться. Все же там были дети.
– И пока эти недоумки надеялись на чудо, всех детей просто расстреляли, – зло напомнил Вадим.
– Нас там не было и судить их мы не можем.
– Да, конечно, – саркастично отозвался майор. – Вам известно еще что-нибудь?
– Пока что все наши курсанты живы. Мне обещали сообщить, когда это изменится.
– Когда, а не если? – уточнил Вадим, бросив на своего начальника злой взгляд. – То есть эти сволочи уже заранее похоронили наших детей?! И на то, что они выживут уже никто и не надеется?
– Надежда есть всегда. Но... присядь, Вадим.
– Зачем?
– Я прошу тебя.
– Нет. – Аверин упрямо мотнул головой. – Говорите. Что-то с Дианой? Она ранена?
– На площади Поющих Фонтанов развернут большой голо-экран, – заговорил полковник, стараясь не встречаться глазами со своими подчиненными. – В основном на нем транслировалась реклама парка, сообщалось об акциях и театрализованных представлениях. Сейчас он показывает малую сцену на которой стоят двенадцать заложников. Диана стоит среди тех, кого террористы начнут расстреливать в первую очередь. И даже если штурм начнут прямо сейчас, шансы спасти ее и тех, кто рядом с ней, минимальны. Мне тяжело говорить такое. Но, Вадим, ты должен быть готов и к такому исходу.
– Она выживет!
– Нам всем очень бы этого хотелось.
– Она выживет! Я знаю. Моя Дана просто не может... не имеет права умереть.
Глава 4
Видя, как Диана занимает место, малолетней блондинки в зеленой курточке, Александр Польский зажмурился. Сделать он ничего не мог. Не успеет, даже если бросится бежать. Слишком далеко он от нее находится. И Андерс, как на зло отвлекся на дебошира.
Дура! Какая же она дура! Это было первой его мыслью. Второй стала: 'Довели'.
А ведь и, правда, довели. Причем, не столько сейчас, сколько вообще. Ведь как нервы ей потрепала эта история с Авериным. Или вчерашний инцидент. Но и, конечно, слова того осла при погонах тоже свою роль сыграли.
И сам он свою веточку в костер, на котором должна была неминуемо сгореть своенравная девчонка, бросил. Нервировал. Преследовал практически. До того, как у них с куратором все закрутилось.
Да, это не в серьез было. Зла он ей, конечно, не желал. Диана ему нравилась. На самом деле нравилась. Хотя ни о любви, ни даже о влюбленности речи не шло. Но эта девушка была для него... кем? Вызовом? Противником? Нет. Как это ни странно, она приходилась ему, почти что другом. Польский ее уважал. Подчас даже восхищался ее силой и стойкостью. Ему хотелось разговаривать с ней. Быть рядом.
И не надо все опошлять. Человек, с которым можно вместе помолчать и не испытывать при этом чувства неловкости, подчас стоит дороже красивой куклы в твоей постели. С Даной легко хотя бы потому, что ей не было свойственно терпеть чью-либо компанию. Если ей нравится человек или общение с ним, она с радостью выкроит время для общения. Если же нет – просто уйдет, объявив: 'У меня много дел'.
Ну, уж врагами они не были точно. Да, в самом начале их общения между ними возникло некоторое недопонимание. Но сейчас это в прошлом.
Дана всегда смеялась в ответ на его подколки, пропуская их словно бы сквозь себя. А иногда отвечала. Причем, так, что у него потом весь остаток дня горели уши. Или все это было игрой? И она таким образом пыталась защититься от него, сделать вид, что ее совершенно не трогают жалкие потуги однокурсника задеть всегда такую сдержанную и собранную старшину?
'Она ведь актриса', – вдруг промелькнуло в голове молодого человека. Актриса, пусть и балета. Вирэн училась в Танийской Академии Классического балета – учебном заведении, выпускающем лучших из лучших. И одной из будущих Звезд должна была стать и Диана. Ведь ее исключили вследствие скудости таланта или недостатка прилежания. Ей просто не повезло оказаться в самом центре очень нехорошей истории. Она выжила. Но на этом ее везение закончилось.
Александр не слишком интересовался проблемой межпланетного терроризма потому, что теракты были где-то далеко и не имели к курсанту Польскому никакого отношения. Если принимать близко к сердцу все без исключения беды человечества, то так и в психиатрическую лечебницу попасть недолго. Но когда это касается тебя, пусть и не напрямую, а даже косвенно, поневоле начинаешь задумываться, искать информацию, анализировать.
И чем глубже Саша вникал во все это, тем меньше ему хотелось продолжать. У него в голове не укладывалось, как в наше время взрослые, образованные люди могут объявлять 'охоту на ведьм'. Суть творимого безобразия, это выражение передавало в полной мере.
Секта 'Белый Путь' и ранее не отличалась разборчивостью средств ради достижения их Великой цели – установление в обитаемом космосе единственно-верного порядка и очищение его от скверны, окончательно перешагнули грань, отделяющую людей от нелюдей. Они перешли от просто массовых убийств, к массовым убийствам детей. И Андорский театр стал первым актом их новой политики устрашения. И, признаться, адепты Белого пути добились поставленных целей, пусть и не в полной мере. Деньги на указанные террористами счета переведены так и не были. Но со штурмом безопасники все же промедлили. А в итоге: всего двое детей остались невредимы. Остальные убиты. Причем эти счастливчики спаслись сами, решив в конце первого акта прогуляться по административному этажу.
У любого адекватного человека возникал вопрос. Неужели нельзя было спасти хоть кого-то? Что если бы антитеррористическую операцию начали хоть немного раньше? Ведь Даниил Милин умер от кровопотери в машине скорой помощи. Рона Эванс – уже в больнице, через час после поступления. Двух первоклашек Нину Арину и Сару Боуэл не успели донести до полевого реаниматория. А если бы штурм объявили сразу после того, как террористы безжалостно расстреляли пятерых юных актеров, скольких детей не пришлось бы хоронить?
Только убитые горем родители не являли собой образцы сдержанности и здравомыслия. Они, как обезумевшие звери жаждали крови виновных. Ну, или тех, кого виновными объявят. Самостоятельно докапываться до сути они явно были не способны. Итогом этого и стала газетная утка: 'Она, зная о готовящемся теракте, предпочла никому ничего не говорить, а просто спрятаться'.
Но почему-то у основной массы людей не было желания докопаться до сути? Они съели то, что предложили им СМИ и попросили добавки.
Это же так просто видеть только то, что лежит на поверхности и навешивать ярлыки. Отец Саши не раз и не два говорил ему, что о друзьях и врагах надо знать все: их прошлое, жизненные ориентиры на которые они полагаются в настоящем и планы на будущее. Для того, чтобы случайно не перепутать первых и вторых.
А мама учила его не поддаваться первому впечатлению о человеке. Но сколько Елена Польская не билась над этим, ее самоуверенный сын раз за разом наступал на одни и те же грабли, ошибаясь в выборе друзей. Он окружал себя людьми, которые не были близки ему по духу, и ссорился с теми, с кем в глубине души хотел дружить.
И только вчера Александр понял, как ошибся в этот раз. Кто его поддержал? Кто поручился за него перед куратором?
Морье. Да, умный. Правда, настолько застенчивый и нерешительный, что вызывал у Саши лишь жалость. Талин, который, казалось бы, не умеет быть серьезным. Но они поручились за него перед Авериным.
Даже Вирэн поверила ему. Хотя уж кого-кого, а жертву более, чем злой шутки никто бы не упрекнул за нежелание встать на сторону предполагаемого обидчика. Улики, ведь, на лицо.
Риз и Анднрс. Его... не то, чтобы враги. Слишком громкое это слово для девятнадцатилетних мальчишек, не поделивших лидерство в группе. Соперники – это уже ближе. Они проявили к нему больше участия, нежели те, кого он еще вчера друзьями.
Ну, Рей – ладно. Это золото, а не парень. Уравновешенный. Благородный до неприличия. Уверенный в себе. С головой на плечах. Саша ему даже завидовал ему немного. Во все времена за такими ясноглазыми командирами солдаты с готовностью идут на верную смерть. Потому, что заражаются их спокойной уверенностью в том, что так надо.
А Джейсон? Вот уж от кого Польский сочувствия не ждал. Слишком явная неприязнь сквозила между ними. С чего она взялась, молодой человек представлял себе смутно. Просто так получилось.
Саша, стараясь отогнать свои такие глупые и несвоевременные мысли, сжал кулаки, больно врезаясь ногтями в ладони. А потом он посмотрел на Диану и ему стало страшно. По бледному безжизненному лицу девушки не пробегали ни тени эмоций. В глазах застыли безысходность и пустота. Побелевшие губы растянуты в искусственной полуулыбке.
Там на возвышении, под прицелами десятка автоматических винтовок и сотен глаз, стояла, скорее шарнирная кукла, нежели девочка, чей смех заставлял улыбаться даже Ледяного Адмирала.
Вы знаете, что хуже смерти? Обреченность. Это Александр Польский сейчас видел ясно, как никогда. Страх прекратить свое существование – ерунда в сравнении с тоскливым ожиданием последней минуты и пониманием, что никто тебя не спасет.
А ведь все в действительности так и есть. Никто из формалистов, протирающих штаны в штабе ЦПТ и не подумает объявить начало операции до появления первых жертв среди заложников. А-ну, как Белое Братство резко осознает ценность человеческой жизни и, раскаявшись, сложит оружие, а потом сдастся властям?
Молодой человек в бессильной злобе до боли закусил нижнюю губу. Почему все так?
– Курсанты, – женский голос, донесшийся из динамика гарнитуры, словно ножом полоснул по его натянутым нервам. – Через тридцать секунд будет объявлен штурм. По возможности найдите укрытие. При этом, постарайтесь не привлекать к себе внимания. Начинаю обратный отсчет. Двадцать. Девятнадцать...
Саша заполошно оглянулся. Ни рекламных стендов. Ни скамеек. Даже искусственных кустиков или деревьев по близости не наблюдалось. Зато сцена – вот, в десяти шагах. Где тут спрячешься? Бежать, при этом не привлекая внимания? И куда? В толпу. Не подстрелят, как затопчут. Только люди услышат выстрелы, начнется паника.
– Двенадцать. Одиннадцать.
Итого: десять секунд на то, чтобы решить, как он поступит. Вариант с поиском живого щита не рассматривался. Спрятаться за женщинами и детьми, чтобы потом остаток жизни видеть их в кошмарах?
Проигнорировать приказ и ввязаться в драку с боевиками? Это даже не смешно. Есть менее изощренные способы самоубийства, нежели бросаться с голыми руками на человека с оружием в полном защитном комплексе.
Взгляд Дианы он поймал почти случайно и почувствовал жгучий стыд. Ну, хорош! Ничего не сказать. Первая мысль – за кем бы спрятаться. Вторая – с кем бы подраться.
– Восемь, – голос женщины звучал уже по-другому. Более напряженно и громко. Или это ему только казалось? – Семь.
А в первую очередь надо было подумать о том, как увести Диану с основной линии огня. Не факт, конечно, что ее это спасет. Но тут уж, как повезет. Однако крошечный шанс выжить, он не просто мог – обязан был дать.
– Дана, Прыгай, – скомандовал он, отключая непослушными пальцами на своем комме режим 'Голос по кнопке'. – Я поймаю.
– Два, – отозвалась она шепотом, и Саша не столько услышал это, сколько прочитал по губам.
– Четыре. Три. Два...
Девушка помедлила лишь долю секунды. А потом она сделала пару шагов к краю сцены и, оттолкнувшись от нее, взлетела, как взлетают птицы. Легко. Словно бы и без усилий.
Но это было иллюзией, которая никак не отменяла Первого закона Ньютона. Старшина хоть и весила не в пример меньше всех его знакомых, все же пушинкой не была. Единственное, что он смог сделать, это немного погасить инерцию ее падения, а после перекатиться со спины на живот, своим телом прикрывая девушку от ада, который должен был разверзнуться в парке 'Эверленд'.
Первые выстрелы раздались спустя несколько секунд, показавшиеся молодому человеку целой вечностью.
И вдруг, Диана вздрогнула всем телом, а потом сдавленно застонала. Поднять голову, чтобы посмотреть, что с ней Польский решился на сразу. В частности, из-за того, что резкая боль обожгла его правое плечо. Ничего серьезного, конечно. Царапина. Пуля ведь могла не просто проскочить по касательной, лишь слегка задев его, а глубоко войти в тело. И испытывать судьбу ему не хотелось, и он выждал минуту или около того, пока.
Когда Александр приподнял голову, то увидел, как из раны на бедре девушки пульсирующей струей вытекает ярко-алая кровь. 'Артериальное кровотечение, – промелькнуло у него в голове. – Считается самым опасным из всех видов кровотечений. Необходимо срочно оказать первую помощь'. Но что и нужно делать, он не помнил совершенно, хотя в школе им это объясняли и даже фильм показывали. Только он смотрел его не очень внимательно, наивно полагая, что эти знания ему не пригодятся.
И подсказать некому. Сама Диана находится без сознания. Рядом – никого, кто был бы в состоянии сделать хоть что-то. Вокруг одни подростки. А те из взрослых, кто находится в пределах видимости, лежат на полу, зажмурившись и прикрыв головы руками. Деморализованы. И вряд ли хоть кто-то из них способен взять на себя обязанности полевого медика.
Паника лавиной накрыла парня с головой. Если ничего не сделать, Вирэн умрет. Причем, скоро. Неизвестно сколько еще времени будет длиться штурм. А когда еще врачи доберутся до них? Столько она не протянет. Их нее просто вытечет вся кровь.
Так, глубокий вдох. Еще один. И еще. Не сказать, чтобы сильно по могло. Молодого человека все еще продолжало трясти, а сердце стучало так громко, что, казалось бы, его слышат все вокруг.
Стоп! Как это некому подскакать? А Марков? Кто он там по званию? Он ведь может рассказать, как помочь его однокурснице дожить до прихода помощи. Нужно только с Дианы ее комм снять.
– Помогите, – его хриплый голос врывается в эфир. – У Вирэн артериальное кровотечение. Я не знаю, что мне делать.
– Успокоиться, – быстро отозвался мужчина. – Где у нее рана?
– На бедре.
– Точно, артериальное?
– Да. Кровь выливается пульсирующим потоком. Цвет ярко-алый. Она без сознания. А я не знаю, как ей помочь. Не помню!
– Успокойтесь, курсант! У вас нет времени на истерики. Кулаком надавите на верхнюю часть бедра в паху.
Саша повиновался команде изо всех сил стараясь держаться как можно ближе к полу. Не хватало еще самому получить пулю.
– Главное прижимать, а не передавливать артерию.
– Есть!
– Кровотечение уменьшилось?
– Да!
– Не спешите радоваться. Пережатие требует значительной физической силы, и удерживать так артерию длительное время невозможно. Но теперь есть время найти выход. Вам нужен жгут.
– Где я его возьму?
– На вас или на девушке есть поясной ремень?
– Да. На мне.
– Хорошо. Теперь слушайте. Нельзя накладывать жгут на голую конечность.
– Моя майка подойдет?
– Да. Обмотайте ей верхнюю треть бедра. Затем возьмите ремень. Его конец необходимо продеть в пряжку и вывести через нее обратно, так чтобы образовалось двойное кольцо, а после потянуть на себя. Обе петли должны затянуться и сдавить конечность.
– Готово!
– Отлично курсант. Теперь ждите
– Но ей необходим врач, – растерянно пошептал Саша. – Она, я не знаю сколько, крови потеряла. И вдруг, это еще не все.
– Медицинская помощь нужна не только вашей однокурснице. Мы сейчас не можем ей ничем помочь.
– Тогда дайте координаты. Куда ее нужно донести, чтобы ей помогли?
– Никуда. Оставайтесь на месте и ждите.
– Сколько?
– Столько, сколько потребуется.
– А если Диана не дождется? Она уже потеряла сознание. Пульс едва прощупывается.
– Да вы поймите, курсант! Я лично ничего не могу сделать для нее. Ничего!
– Где ей нужно быть, чтобы оказаться в числе первых, кому достанется медицинская помощь? – почти сорвался на крик молодой человек. – Вы перед ней виноваты. Может, конечно, не лично вы, но те, кто носят одни с вами погоны. Поэтому, отвечайте. Мне нужны координаты.
– Даже если я вам их продиктую, что это вам даст? Как вы в этом ужасе найдете то самое место?
– Это уже мои проблемы, – зло огрызнулся Саша, а потом уже более спокойно сказал. – У меня очки 'Черный бриллиант'. Последняя модель. Они даже без подключения к сети способны поработать неплохим навигатором.
Марков удивленно присвистнул, а парень скривился. У всех одна и та же реакция. Супердорогая игрушка для богатых мальчиков, которую те носят только чтобы покрасоваться или произвести на кого-то впечатление, пользуясь лишь малой толикой ее возможностей. И никому в голову не может прийти в голову, что это просто подарок родителей на совершеннолетие. Ничего больше.
– Хорошо. Я сброшу координаты на ваш комм и предупрежу медицинские бригады. Но большего обещать не могу.
– Этого достаточно. Спасибо.
Александр потратил секунд двадцать на то, чтобы активировать нужный режим на своих очках, а потом пополз на сигнал маячка, таща за собой Диану сквозь выстрелы кровь и стоны раненых. Молодой человек старался не задевать валяющихся на полу людей. Получалось не всегда. Что страшнее, услышать крик боли от того, что невольно причинил боль раненому или наткнуться на безжизненное тело? На этот вопрос он так и не смог ответить ни в тот вечер, ни много позднее.
