Текст книги "Нимфа в камуфляже"

Автор книги: Юлия Трунина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

Я, конечно, архитектуру не очень рассматривала, но, похоже, это не дворцовое строение. И у меня есть предчувствие, что дом с таким убогим убранством вряд ли, вообще, расположен в Кен'Атари. Я глянула на валяющихся эльфиек. Когда и куда эти тварюги меня вывезли?

Я закрыла дверь на ключ, то, что у дверей никого не было, еще не значит, что в доме нет вооруженных эльфов. Для полного выздоровления мне нужно не менее трех суток (хорошо, что внутренним органам они не сумели помещать регенерировать, а то все могло закончиться печально, скорее даже траурно), столько времени у меня не было, но пока не закончилась стадия Ci [9]9
  Стадия Ci– процесс регенерации мягких тканей.


[Закрыть], нечего было и высовываться отсюда.

Я стала прохаживаться по комнате, делая махи руками и прогибаясь назад. Тело нужно разрабатывать пока окончательно все мышцы не атрофировались.

Примерно через пятнадцать минут пришла в себя Тромисана, попыталась встать, естественно, у нее ничего не вышло, и она заголосила. Я уже упоминала, что мои «жертвы» помнят, что говорили и делали, и та, придя в себя, поняла, что натворила. От ее криков очнулась и вторая, завертела головой, но в отличие от младшей не закричала, увидев меня, а поливала молчаливой ненавистью.

– Тромисана, замолчи! Веди себя достойно, раз уж не хватило ума сделать так, как просили, – холодно сказала она, покосившись на ученицу.

– Госпожа Дорисия, я не хотела!… Не знаю, как такое получилось… – запричитала она.

– Я знаю! – жизнерадостно сообщила я. – И все вам расскажу и даже покажу, по-секрету, если и вы посвятите меня в свои тайны.

– У тебя ничего не получится, человек, я не размазня, как эта… – кивнула она в сторону ученицы. – Меня тебе не подчинить!

Даже Тромисана посмотрела на нее с сомнением, чего уж говорить обо мне. Она попала под влияния одного из самых распространенных заблуждений о «внушителях», якобы нельзя подчинить существо с сильной волей.

Бред полный! Без амулетов защититься может только маг, обладающий какими-никакими, но ментальными способностями. Объяснять ей, как та неправа я не стала, просто поставила стул около связанных и села лицом к Дорисии.

– Значит, склонить к сотрудничеству, не удаться, – «огорченно» вздохнула я. – Постараюсь вас переубедить… Адреса, пароли, явки?

Целительница тупо заморгала, уставившись на меня.

– Не знаю, – мм-да, у эльфов и так с чувством юмора напряг, а уж у подчиненных…

– Кто дал тебе приказ ставить на мне опыты? – перешла я к серьезным вещам.

– Пророк.

– Кто такой Пророк?

– Лидер ордена Тень Грифона, – так, вот и орден нарисовался, осталось узнать его назначение и место нахождения.

И тут в дверях прищемили кошку, точнее кота, и прищемили определенное место, потому что я не знаю, что еще надо сделать с живым существом, чтоб оно стало так завывать. Я вытаращила глаза на другую эльфийку, но та самозабвенно продолжала подражать гласу несостоявшегося кошачьего папы. Через пару секунд мне удалось распознать слова известной эльфийской баллады. И они после такого будут говорить, что это у людей нет слуха?!… Похоже, ученица пыталась отвлечь меня, чтобы спасти наставницу. Благородно, смело… но глупо.

Я ласково на нее посмотрела и поинтересовалась:

– Сама успокоишься или помочь? – меня она с подчинения не сбивала, но раздражала жутко, так как из всех талантов "благородной девушки" (вышивание, живопись, плетение кружев, составление букетов, игра на арфе, пение, кроткий нрав, скромное поведение и т. д.), я обладала лишь музыкальным слухом. В данный момент и этот талант мне сильно мешал.

– Можешь убить или усыпить меня, только так я замолчу, – как говорит магистр Рэмм: "Героизм – дело нужное, в том смысле, что только нужда на него и толкает".

Я махнула рукой, и полочки в шкафу, около которого сидела эльфийка, ухнули вниз.

– В чем написано пером, можно бить как топором, – усмехнулась я, разглядывая, погребенную под фолиантами эльфийку.

Ну-с, продолжаем разговор:

– Как настоящее имя того, кого называют Пророком?

– Не знаю.

– Кто знает настоящее имя Пророка?

– Не знаю, – так, кажется, пошли по второму кругу.

– Как выглядит Пророк?

– Не знаю, – это уже что-то новенькое.

– Ты видела Пророка живьем?

– Да.

– Какого цвета глаза у Пророка?

– Не знаю.

– Какого цвета волосы у Пророка?

– Не знаю, – если бы она не была подчинена, я бы подумала, что издевается, а так…

– Ты видела лицо пророка?

– Нет, – видела фигуру, но не видела лица. Или он далеко находился, что вряд ли, раз лично приказы отдавал, или…

– Чем Пророк закрывает лицо? – это только догадка, но попробую проверить.

– Маской, – о, угадала!

Похоже, таинственный лидер скрывается даже от своих последователей. Из этого следует, что он не очень-то уверен в своих убеждениях и надеется в случае чего незаметно исчезнуть.

– Как выглядит маска, которую носит Пророк?

– Как голова орла, – м-да, ну не зад же льва ему одевать?

Кто не знает, грифон – это гибрид льва и орла, кстати, абсолютно природный гибрид, то есть маги не приложили руку к его созданию.

– Какой рост у Пророка?

– Не знаю, – вот это отрицательная сторона подчинения – объект не может сам думать, он выдает только точные сведения, а нормальный бы ответил, примерно, четыре с половиной локтя, примерно, четыре локтя…

– Где ты встречалась с Пророком?

– В саду.

– Где находится этот сад?

– Около королевского дворца, – интересно, это ж, какое положение при дворе нужно занимать, чтобы так обнаглеть? Ни меньше чем член Совета! Кстати, а не поэтому ли Совет смог пригрозить Такории войной?

– Где вы договорились встретиться с Пророком в следующий раз.

– Нигде.

– А как ты должна доложить о результатах эксперимента?

– Пророк сказал, что сам меня найдет.

Ну и что мы имеем?

А ничего: ни имени, ни описания внешности, ни роста и даже место встречи не известно… М-да, тупик, однако.

– Голос Пророка тебе знаком? – может он шепелявит или заикается?

– Не знаю, – не поняла, ответ должен быть – да или нет.

– Ты раньше слышала этот голос не от Пророка?

– Не знаю, – что бы это значило?

Если бы она узнала, то сказала бы, значит, не уверена… сомнения у нее, а потому ни да, ни нет.

– Тебе кажется, что ты слышала голос Пророка не от Пророка?

– Да.

– Кто говорил голосом Пророка?

– Не знаю.

– Ты видела того, кто говорил голосом Пророка?

– Да, – что-то здесь не сходится.

– Ты видела лицо того, кто говорил голосом Пророка?

– Нет, – так, приплыли, всю ночь гребли, а лодку отвязать забыли.

– Где ты слышала голос похожий на голос Пророка? – попробуем отсюда.

– В "Сером ястребе", – что-то знакомое, вот что-то вертится в подсознании, что-то…

– Что такое "Серый ястреб"?

– Трактир, – ага, вспомнила!

У вас, что там гнездо? Всех в этот трактир тянет?! Нет, определенно, надо посетить эту достопримечательность Бэл'Лиона. Кстати, а не приложил ли орден руку к покушению на Владыку Вирдириона? Но это ж глупо, если они собираются…

– Пророк обещал, что отведет вас Сиан'омери?

– Да.

– Старшие эльфы хотят впустить других эльфов к себе?

– Нет, – ничего не понимаю, как же этот gikaj'anПророк собрался их вести, он вообще знает куда идти-то?

– Пророк знает, где находится Сиан'омери?

– Нет.

– Куда же Пророк поведет орден, если не знает где Сиан'омери?

– Не знаю.

Вопросы только прибавились, а ответов как не было, так и нет. Надо выбираться от сюда и двигать к своим, вот только вопрос: откуда от сюда и где теперь свои, а, главное… кто теперь свой?

– Где мы находимся?

– В комнате, – незамедлительно ответила эльфийка. Можно было еще спросить, где находятся комната, где дом, улица, город…, но, боюсь, мое знание местности на эльфийский регион не распространяется.

– Как вы меня сюда доставили?

– Через туннель? – у эльфов…? Туннели…? Куда катится мир, скоро появятся друиды-некроманты.

– Где проходит этот туннель.

– Под домом, через лес к Уединению.

– Что такое Уединение?

– Особняк, принадлежащий королевской семье, – нехилый размах у ордена!

– Далеко Уединение находится от Кен'Атари?

– Да, – дальше продолжать нет смысла, в Уединение меня, скорее всего, доставили телепортом и, скорее всего именно это, как толчок чужой Силы, я и ощущала.

– Кто-нибудь, кроме членов ордена Тень Грифона, знает, что я здесь?

– Нет, – сдается мне, что мое возвращение не планировалось.

– Кто еще есть в доме, кроме меня, тебя и твоей ученицы?

– Кухарка, горничная и двое стражников, – обосновалась она здесь прочно.

– Где твои записи по эксперименту?

– В сейфе.

– Где сейф?

– В моем кабинете.

Загляну в сейф и дергаю отсюда. Попробую добраться до столицы и связаться с Оссолоэтом. Он должен понимать, что в первую очередь такие организации угроза правящей династии, а бумаги целительницы будут весомым аргументом.

Я решила усыпить ее, чтоб не шумела, но уже перед самым заклинанием убрала подчинение и спросила:

– Тебе не жалко меня было калечить?

– Нет!!!– злоба выплескивалась вместе со словами. – Ненавижу тебя!!!

– Ну, это сейчас, а до этого я тебе ничего не делала, мы даже не встречались.

– Все вы люди – свиньи… жадные, похотливые, грязные свиньи!!!

– И это говорит эльфийка предавшая корону ради постели любовника! – я слегка просканировала ее сознание и теперь знала причину вступления в орден.

– Ненавижу!!! Тварь!!! Будь ты проклята!!! Надо было сразу тебе глаза вырезать или руки отрезать, посмотрела бы я тогда, как бы ты восстановилась.

Мне стало противно. До этого я была об эльфах лучшего мнения. Да, они высокомерны, заносчивы и своенравны, но… достоинство и честь для них всегда было превыше всего.

Я медленно погрузилась в подсознание целительницы, а потом резко вышла… та дернулась всем телом и повалилась на бок, изо рта у нее тонкой струйкой текла кровь. Глаза у нее остались открыты, она все слышала и понимала, но ни двинутся, ни даже рот открыть, чтобы закричать, не могла.

Я наклонилась, что бы она видела мое лицо:

– Знаешь, почему твои предки, во время Межрасовой войны, при всей их силе и магии никогда не воевали с «внушителями», и если разведчики доносили, что с противником есть ментальный маг, то они разворачивались и отступали? – Она таращилась на меня, и я впервые увидела в ее глазах страх и сомнение. – Да потому, что даже при всем своем самомнении понимали, какие будут последствия, что слишком большие потери придутся на одного мага. Вы не поняли этого, поэтому готовьтесь к последствиям.

Я вышла из комнаты и двинулась вдоль коридора. Во мне не было ни жалости, ни стыда, только злость с поганым привкусом страха. Я была из тех людей, которые считали, что лучше умереть здоровым, чем жить калекой. И осознание того, что я могла очнуться без рук, без ног или слепой, меня бесило и пугало.

Мой самый страшный сон… осознать собственное бессилие, быть беспомощной, когда вокруг враги.

Страх пришедший из детства, когда один за другим я хоронила брата, мать, отца… сестренку… За нее я цеплялась до последнего. Боялась потерять последнюю из моей семьи. Я резала себе руки, чтобы давать ей свою кровь в молоке. Люди говорили, что моя кровь особенная, целебная, поэтому я смогла перебороть Желтую Смерть – чуму… Но она ее не спасла. А я все равно упрямо шла на кухню, спотыкаясь об трупы слуг, ни у кого уже не было сил перетаскивать их даже в отдельную комнату, тем более сжигать. Грела молоко, выдавливала кровь и вливала в ротик двухмесячной сестре… Все делала сама, не подпускала няню, и меняла пеленки… и качала колыбель… и пела колыбельные, хотя та, была три дня как… мертва.

А потом я копала могилы в мерзлой земле, там, на заднем дворе замка Нерушимый, где когда-то был мамин садик. Из центральных ворот, чтобы позвать на помощь или духовника, я выйти не смогла.

Когда селяне в окрестных селах прознали, что в замке чума, а потом когда дошло, что умер князь, то мужики завалили входные ворота и попытались поджечь "чумное гнездо". Огонь не смог пересилить защитных заклинаний, и замок оправдал свое названье.

Я металась среди остальных запертых бедолаг и просила выпустить… просила позвать мою бабушку… Ведь я была жива и не болела.

Но хмурые мужики с повязками на лицах молча делали свое дело. Я взобралась на вышку, где стоял околевший стражник, и кричала до боли в горле, чтоб позвали мою бабушку. Но тогда сестре королевы расскажут, как пытались заживо сжечь ее внучку. А это неминуемая казнь. И они уходили, а я все кричала и кричала… Тогда один развернулся и бросил в вопящего от страха ребенка камень, выкрикнув:

– Заткнись ты, без тебя тошно!

Камень пролетел мимо, а я впервые осознала, что мир не так прекрасен, как любила повторять мама, и закричала тоже, что остальные:

– Будьте вы прокляты! – первые слова ненависти в моей жизни.

А потом я скрывалась вместе няней моей младшей сестры в подвалах замка от обозленных слуг, которые считали, что заразу принес мой отец, и пытались хоть на ком-то из "проклятой семейки" выместить свою боль. Затем пришел голод, и я узнала, что запеченная в углях крыса может быть не хуже жаркого из ягненка… только ее поймать труднее.

Но вот голоса с верху стали доноситься все реже и реже, и добрая няня Янара однажды не проснулась, оставшись лежать окоченелой. Я вылезла на поверхность. В живых не осталось никого… Только я, несколько собак, которым удалось перехитрить голодающих людей, и вороны…

Как я тогда не сошла с ума и дождалась отряд, присланный бабушкой? Не знаю… Бабуля молодец, не получив от сына весточку в течение месяца, она забила тревогу, которую сумела передать своей сестре.

Отряд прибыл слишком поздно, и открывшаяся их взору картина заставила содрогнуться даже видавших многое в своей жизни вояк. Один из лейтенантов, который потом получил должность начальника стражи в бабушкином замке, до сих пор, когда напьется, рассказывает самый жуткий кошмар, в своей жизни… Вымерший замок, горы трупов с выклеванными глазами на улице, трупы в щелях стен, люди пытались выбраться и застряли, раскачивающиеся висельники, те, кто не смогли пережить такую участь, мертвые матери, прижимавшие к себе окоченелых младенцев и… восьмилетняя девочка в рваной рубахе и шубейки деловито копающая могилы.

– Здравствуете, уважаемые… – голос звучит ровно и безжизненно. – Вы не поможете мне. Я одна не справляюсь… – протягиваю лопату, черенок которой покрыт засохшей кровью, от лопнувших мозолей.

Один из рыцарей идет ко мне.

– Командир! – окликает его в ужасе другой. – Не подходите, она наверняка заражена!

– Иди на х…!– огрызается на него первый. – У меня дочь чуть постарше… Не бойся, маленькая, ты дочь князя Искандера Лацского?… Ты очень похожа на него. Нас прислала твоя бабушка.

Лопата падает из рук, и я начинаю плакать, потом слезы переходят в истерику. Он окутывает меня своим плащом, берет на руки и несет к лошади. Кто-то с криком шарахается прочь, кто-то остается на месте.

Меня везут в Старьгород, к бабуле и кажется все ужасы закончились… Но ночь за ночью все повторяется… Я просыпаюсь от собственных криков и захлебываясь в слезах. Меня осматривают лучшие целители и маги, не находят никаких болезней кроме нервного срыва и рекомендуют отдых. Бабуля забирает меня и едет в Логао, к морю, на целый год. Потом мы возвращаемся, и ко мне приставляют охрану, моих первых настоящих друзей.

Я считала их друзьями, с тех пор как меня вынесли из омертвевшего дома, «мои рыцари» всегда была со мной. Учили сидеть в седле, различать ядовитые растения, бросать ножи, играть в карты, петь неприличные песни… Они учили меня заживо жить… Учили, как могли. Бабуля не мешала, она видела, как ребенок начинает оживать, смеяться, шалить и была благодарна за это.

Охрана у меня была элитная, по личной просьбе королевы орден "Святого Пламени" выделил лучших мечников. Но против женского коварства не помогли ни сила, ни опыт…

Я плохо помню, что происходило у того проклятого верстового столба, страх и воспоминания из прошлого сковали меня, но в память врезался зомби обгладывающий руку, которая еще два часа назад вырезала мне свистульку. И насмешливый голос моей гувернантки:

– Как видите, княжна, не все в жизни решает происхождение!

А потом боль… и зомби, бывший когда-то женщиной, вырывавший кусок мяса из моего плеча.

Я знаю, что именно тогда и появилась моя седая прядь. И тогда же, перед тем как странное свечение вырвало меня из того кошмара, я решила – все хватит, больше никому из близких погибнуть не дам и себя истязать не позволю.

Я храню камень, брошенный в меня четырнадцать лет назад (три деревни, мужики из которых заколачивали ворота, все равно вымерли от чумы), как напоминание, что мир вокруг жесток. Я храню верстовой обгрызенный столб, как напоминание о том, что титул не обеспечивает безопасность и благоденствие. Я храню белый в бурых разводах веер, как первое подтверждение исполненной клятвы. И, наконец, я храню детскую деревянную свистульку, как напоминание о незаконченном деле, и знаю, что еще встречусь с Sakee-гувернанткой. Пока не встречусь – не умру!

Так что, господа-заговорщики, просчитались вы, у меня большие планы на мое будущее, и вам в нем место только в некрологах.

Глава 8 Вне закона.

Если у вас есть могущественные враги, значит,

где-то есть и могущественные союзники.

Магистр Лаурентий.

– Обыщите второй этаж! Злоумышленник не мог так быстро скрыться!

Я абсолютно не замечала вооруженной до зубов охраны, которая уже минут двадцать пыталась меня поймать. Не могла двинуться с места и тупо глазела на плакат, с которого смотрело мое лицо, а надпись гласила: "Разыскивается живой или мертвой".

М-да, а все так удачно складывалось.

Я без помех проникла в спальню целительницы, которая на мое счастье – не надо было больше шастать по дому в поисках – соединялась с кабинетом. Дом оказался довольно большим, но явно не жилым. Многие комнаты были заперты, в других мебель закрыта чехлами, третьи вообще стояли пустые. Так что, поблуждав минут десять, я, предварительно «накинув» невидимость, просто пошла за служанкой, с которой столкнулась в коридоре. Эльфийка шла с чайным подносом в руках и, судя по серебряному чайнику, она вряд ли несла это стражникам или ученице.

В комнате было полно мебели. Похоже, целительница относилась к тому типу эльфов, кто предпочитает разные миленькие, но бесполезные вещички, простору и удобству. Столики, этажерки, пуфики, сундучки, полочки, шкатулочки, вазочки – все это присутствовало в большом количестве, разных стилей и фактуры, но в одном цвете… розовом.

А раньше я думала, что сильнее ненавидеть ее уже не смогу…

Горничная прошла через комнату к раздвижной двери, поставила поднос на столик и заглянула в кабинет.

– Госпожа Дорисия, я принесла травяной отвар. Госпожа Дорисия, где вы? – она вернулась в спальню. – Странно, просила принести побыстрее, а сама даже суп не съела. Нет, уволюсь я от этой самодурки! – после чего ушла из комнаты, хлопнув дверью.

Я вышла из-за ширмы, где стояла, чтобы не попасться на пути эльфийки, и отправилась в кабинет.

В отличие от спальни здесь все было в желто-белых тонах, а из мебели только самое необходимое. Я проверила стол и секретер – нашла записи по сравнительному анализу ядов, несколько старых фолиантов по врачеванию, какие-то наброски по составлению лекарств, мешочек с эльфийскими золотыми монетами, около трех десятков арбалетных болтов (их я взяла, так как до этого на стене спальни видела арбалет) и… неоконченную любовную балладу. Это, каким расстройством психики надо страдать, что бы в перерыве между издевательствами над живым существом писать любовные стишки?! Так же обнаружилась карта, но не дома, а, как я поняла, окружающей местности. Где-то недалеко от главного входа был отмечен вход в туннели, про которые говорила целительница.

Я обшарила весь кабинет, но не нашла и следов сейфа. В расстроенных чувствах я съела суп, который хоть и остыл, но был очень вкусным, всегда любила супы-пюре. Слегка приободрившись, я решила, что попозже вновь схожу к Дорисии, расспрошу поподробнее, а то сейчас она еще от парализации не отошла.

Поэтому я еще побродила по спальне, ничего секретного не нашла, но зато смогла переодеться во вполне приличные черные штаны и блузку (хвала небу, белую, а не розовую). Правда на блузке, на мой взгляд, было слишком много кружев, да и в груди была маловата, зато сделана из очень добротной ткани и качественно зачарована – она всегда останется белой, в какой бы грязи не валялась хозяйка. Из обуви смогла найти только белые ботфорты, все остальное – эльфийские туфли. Правда и ботфорты были какие-то декоративные: во-первых, белые, кто ж по болоту в такой обуви лазит; во-вторых, из очень мягкой кожи, походных условий та просто не выдержит; в-третьих, они были украшены вышивкой. Но сидели на мне просто великолепно, нос а, правда, немого поджимали, но ничего – разношу. Я сразу наложила на них несколько защитных заклинаний: от грязи, влаги и механических повреждений. Уже на радостях съела принесенные пирожные и запила травяным отваром… Ничего, охлажденный вполне съедобен.

После экипировки я решила проверить арбалет. Необычное украшение для спальни, не вписывается что-то в выбранный стиль. Он явно был не под женскую руку, слишком тяжеловат, во все-таки и не меч, с ним бы вообще против профессионалов не выстояла. Я вспрыгнула на столик и взяла арбалет в руки.

Хорошая вещь! Сразу видно – сделано на заказ и за немалые деньги. Темное полированное дерево, витая гравировка… Ух ты, четырех зарядный!? Вот только, кажется, мне, что оружие совсем новое, если из него и стреляли, то пару раз, для пробы. И что-то в нем есть неправильное… Арбалет, безусловно, эльфийской работы, но очень много метала, да и гравировка из золота, на боевом оружии такого не делают, да и не любят эльфы золото, у них платина в ходу, а для оружия – серебро. А вот темные эльфы… не уж-то их работа?… Нет, не могу точно сказать, чей стиль… Эх, Елегу бы показать, уж он то на раз определит – чей мастер делал.

Где-то вы сейчас, друзья-товарищи? Только бы глупостей не наделали. Они не наставники, фразой: "Это нужно для отечества" – от них не отделаешься. Особенно от Торека, у него до сих пор душа босяка, а слово «дисциплина» для него – пустой звук, и он основной заводила в компании.

Мальчики, не делайте глупостей, подождите, я скоро вернусь. Не буду с их тайным орденом разбираться, это проблемы эльфов. Вот только узнаю, чем это все грозит Академии и лично мне, и сразу к вам. Мы же вместе хотели отпраздновать окончания стажировки, и отпразднуем, так отпразднуем, что трактир после нас придется ремонтировать. Только дождитесь меня…

Тут мои одухотворенные мысли прервало подозрительное потрескивание. Я скосила глаза вниз. Изящный столик, естественно, не был рассчитан на такое обращение и, издав последнее «скрр», благополучно подо мною развалился.

Приземлилась я на то место, которым думала когда вскакивала на столик со стеклянным верхом, но арбалет не выпустила. Надеюсь, что грохота никто не услышал, а то придется прямо сейчас проверять, так ли хорош арбалет, как казался?

В дверь с криком: "Именем эльфийского Совета: всем стоять!" – никто не ворвался и, облегченно вздохнув, я начала подниматься.

Повернулась к стене и обмерла, прямо на уровне глаз в стене было пять отверстий, раньше они были закрыты декоративной панелью, но вовремя падения я ее отбила. Можно было списать эти дырки на крепления для декора, но уж слишком они были глубоки, да и странной формы, и пять штук, ровно столько же ключей я забрала у целительницы. Я метнулась к старой рубахе, в которой оставила находку, а потом обратно. Дрожащими руками, боясь поверить в удачу, я вставила все ключи. Раздался глухой щелчок… и все.

Я оббежала всю спальню, но ничего изменившегося не встретила. Потом вспомнила про кабинет и бросилась туда, сначала тоже ничего нового не увидела, но потом подоконник показался мне слегка задранным вверх. Подойдя ближе, я поняла, что он приподнялся. Я ухватилась за него, потянула… и открыла тайник.

С большой натяжкой это можно назвать сейфом, для меня это скорее хорошо спрятанная деревянная коробка, и в случаи пожара все сгорит, но у эльфов, видать, свое представление о хранении тайн, особенно таких. Внутри лежала, переливаясь темно-бордовыми перьями, маска. Я взяла ее в руки, повертела и даже примерила, обдумывая ее назначение. Все встало на свои места, когда следом я достала бордовый же плащ, на левой стороне которого был вышит грифон. Если я не ошибаюсь – это униформа заговорщиков. Прихвачу, может пригодиться.

Так, что это у нас за письма, надеюсь, от Пророка… не-э-эт, от любовника. А вот интересно: читать чужую любовную переписку – это неэтично? Конечно, неэтично…, но о-о-очень интересно!

Ох уж, этот таллаос! Одно письмо сплошные восторги и оды возлюбленному, но еще не отправленное, видать, ждет пока балладу закончит, а второе… Хмм, писала не целительница, в записях, что я нашла в секретере другой подчерк.

Да-а-а, а "свет ее глаз" не очень-то многословен: "Жду тебя в восход королевской луны в "Сером ястребе" (медом им там намазано что ли?). Твой Л."

Королевская луна, так эльфы называют полнолуние, еще бы понять, когда оно. Если вспомнить в какой фазе находилась луна в момент моего последнего пребывания на свежем воздухе, прибавить неделю заточения, и получится, что полнолуние будет на днях. Могу успеть на романтическое свидание. А что? В письме не указано, кого именно он ждет в "Сером ястребе". Но это все позже.

На дне ящика отыскалась книга в темно-бордовом переплете. Пролистав всего пару страниц рукописи, я с треском захлопнула ее. Закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов.

Иллия, успокойся, думай о приятном, все в порядке…

Нет, НЕ В ПОРЯДКЕ! Чего бы мне хотелось, так это вызвать огненный смерч и сравнять здесь все с землей.

Сжечь и похоронить заживо тех двух sakee, не важно, в каком порядке. И не в том дело, что в записях жестко и равнодушно, с беспристрастностью целителя, было описано все, что со мной делали, хотя это и напоминало лабораторный журнал по эксперименту над лягушкой, но то, что они планировали в дальнейшем… Я сломалась на пункте, где предполагалось оплодотворить меня троллем…

Убью! Вернусь и убью!… Медленно, очень медленно!… Жаль, что тролля под рукой нет, а то бы…! Так, ну что еще?!…

В голове пропела струна.

На самом деле я просто получила телепатический сигнал, о том, что со мной хотят говорить, но ощущение было идентично описанному выше.

Я устроилась на полу поудобнее и открыла свае сознание…

– ИЛЛИЯ???

Бабуля моя женщина, мигрень на три дня мне обеспечена, на кой так орать, Учитель?

– Я слышу вас, Учитель.

– ИЛЛИЯ???

– Я здесь магистр Лаурентий.

– ИЛЛИЯ??? ИЛЛИЯ??? ИЛЛИЯ???

– УЧИТЕЛЬ???

– ИЛИИЯ!!! Ты жива?!! Не ранена? Почему ты не отвечала на Зов? Где ты? Зачем ты все это натворила? Почему ты сбежала из Кен'Атари? Где заложники? Зачем они тебе?

– Учитель, как вы поняли, я жива; не совсем здорова, но это мелочи; где нахожусь, не знаю; не отвечала, потому что не слышала никакого Зова; в свете выше сказанного у меня лишь один вопрос: КАКИЕ, К БЕСУ, ЗАЛОЖНИКИ?!!

– Иллия, эльфы официально объявили тебя в розыск. Они утверждают, что ты, по неизвестной причине, напала и убила стражу у дверей комнаты и сбежала в неизвестном направлении, захватив в заложницы целительницу, что тебя лечила, и ее ученицу. Иллия, ты меня слышишь?… О, нет, не теряйся опять!

– Я здесь, Учитель… Учитель, это я вырвала страницу из тома Маары, мне было лень конспектировать, а магия на него не действует. А теперь скажите, что вы шутите, просто пугаете меня, решив проучить.

Ответом мне была тишина.

Нет, это не возможно, я – не преступница! я же жертва…! Я – жертва!

– Иллия, скажи – где ты?

– Зачем, чтобы вы послали за мной Темную Инквизицию?

– Стажерка Лацская, не усугубляйте свое положение.

По щекам полились слезы обиды и злости.

– Значит, вы верите этим остроухим, а не мне?! Я никого не убивала и не крала!

– Там были магистры Керль и Силониэль, только им и позволили остаться. Они опросили нескольких свидетелей, и все утверждают, что видели, как ты убивала стражников, а в комнате остатки твоей магии, магистр Керль лично проверял.

Слезы быстро иссушила ярость. Неужели даже наставник Керль мне не верит? Я же никогда их не обманывала (мелочи не считаются), не предавала, всегда была верна идеалам Конвента, хоть и не приносила пока официальной клятвы.

– Естественно, в комнате остатки моей магии – я же там регенерировалась. А что касается свидетелей, то может стоить нажать на них посильнее, чтобы перестали врать!

– В этом и пытаются убедить Совет магистры, но им не верят. На свидетелей никто давить не станет – слишком высокопоставленные дамы.

– Да что вы говорите?! У меня уже тут есть одна такая «высокопоставленная». Не далее чем полчаса назад я узнала, что она состоит в ордене, который плетет интриги против эльфийской королевской династии.

– О ком ты говоришь?

– Да о вашей gikaj целительнице, которую я яко бы похитила, а на самом деле она меня.

– Иллия, даже мне уже становится тяжеловато общаться ментально. Скажи, где ты, мы тебя заберем, и ты все подробно расскажешь.

– ДА, НЕ ЗНАЮ Я ГДЕ!!! Меня накачали снотворным и куда-то перевезли. Вот почему я не слышала Зова, мне целую неделю давали снотворное. Я спала!!! Очнулась всего час назад, но успела выяснить, что к этому всему приложил руку орден «Тень грифона» с неким Пророком во главе, в этом ордене состоят и целительница Дорисия со своей ученицей.

– Иллия, все, что ты говоришь очень важно, но эльфы тебе не поверят, против тебя дали показание очень важные эльфийки. Ты должна как можно быстрее вернуться в Академию, что бы Конвент мог подготовить оправдание для тебя.

– Я не нуждаюсь в оправдании!!!

Голова раскололась от боли. Нельзя кричать во время ментального контакта. А ты что творишь, выпускница? Около носа стало горячо. Кровь! У меня пошла кровь носом! Надо скорее заканчивать сеанс.

–  Иллия, сейчас разговор идет о дальнейших взаимоотношениях двух государств, о жизнях тысяч людей и эльфов, которые оборвутся, если начнется война, нет времени на твою уязвленную гордость, нужно…

– «Уязвленная гордость»?!! Учитель, остальные магистры рассказали вам, что случилось на фуршете?

– Да, и нам нужно доказать, что тебя подставили враги Владыки Вирдириона, которым ты помешала.

– Меня подставляют эльфы.

– Ты не можешь этого утверждать.

– Вам сказали, что я была ранена?

– Да и мы очень рады, что ты поправилась, что организм… Постой, ты сказала, что проспала неделю?!…

Ура, родила гора мышку!

– Да, Учитель, когда я очнулась, раны не только не заросли, но их прибавилось. Целительнице было поручено узнать, как медленно убить боевого человеческого мага… и она проявила буйную фантазию. Они решают, как нас удобнее будет пытать! Так что плевала я на их свидетельниц. У меня в руках записи, в которых по плану меня должны были оплодотворить троллем или, на худой конец, огром для «выведения сильного и неуязвимого раба-воина». Я не собираюсь оправдываться, я не собираюсь писать петиции и кланяться их gikaj Совету. Я хочу сделать так, чтобы те выродки, что приготовили мне такую участь кровью харкали у моих ног.