Текст книги "Алби (СИ)"

Автор книги: Юлия Олейник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Сейчас составлю запрос. Насколько это срочно?

– Настолько, насколько и проект «Гипнос».

– Завтра отчёт будет у вас на столе, лейтенант Трей. Надеюсь, вам удалось нащупать что-нибудь существенное.

– Я тоже искренне на это надеюсь, господин секретарь.

Остаток вечера Пирс Трей провёл в «Очарованном кварке», переодевшись предварительно в гражданскую одежду и склеив себе в этом вертепе разрушения коры головного мозга симпатичную аспиранточку на ночь. Аспиранточке он представился сотрудником отдела онейрологии, что для девушки из технологического корпуса было равнозначно магу и волшебнику. Кит тоже торчал в «Кварке», при появлении Трея он дёрнулся было, но лейтенант вяло махнул рукой: «Расслабляйся и мне не мешай», после чего Кит завис над своей рюмкой в состоянии, близком к отупению.

Гельт Орс закончил составлять запрос проректору и задумчиво забарабанил пальцами по хромированной поверхности стола. Если этот субчик, Трей, что-то нащупал, это хорошо. У парня исключительно светлая голова, Отдел уже не раз выручали его поистине энциклопедические познания в области биологии и химии. Гир всё плевался, что Пирс Трей слабак, мозговед и предпочитает вести допросы, потягивая шампанское в постели с очередной свидетельницей, но Гельт Орс считал, что слабости присущи всем людям, даже Рону Гиру, а вот Трей с его аналитическим умом и неожиданной для столь изящного юноши хваткой мог вырулить там, где пасовали так любимые капитаном Гиром «усиленные воздействия». Что он там хотел... тритиевая вода. Надо же. Куда же завели команду Эрвина Вайльда эти эксперименты с «ночными ужасами» (не путайте с кошмарами, господа, это всё равно, что сравнивать красное и солёное), что лейтенанту Трею понадобился отчёт о воздействии сверхтяжёлой воды на Варолиев мост? Гельт Орс закурил тонкую сигарету и попросил одного из администраторов распорядиться насчёт стакана свежего лимонада.

Глава 17

– А что, если мы не вернёмся? – Алби сидела на пороге подстанции, уперев голову в колени. За пять дней их с Гартом пребывания во Внешнем мире девушка уже начала с ним свыкаться, не шарахалась в сторону от внезапных звуков, замирала по первому слову Рифуса и даже потихоньку распробовала студенистые орехи в блестящей кожуре. И этот мир, влажный, бурлящий, наполненный жизнью во множестве форм, смертельно опасный и в то же время чарующий, этот мир потихоньку начинал заменять Алби иссушенную солнцем Ойкумену, где были все блага цивилизации и оглушающая пустота.

– Что значит «не вернёмся»? – Гарт удивлённо покосился на девушку. – Хочешь остаться здесь? Попасть на обед к папоротнику или рыжему волку? Со штырьками хоровод водить? Что это ещё за очередной перекос сознания?

– Давай останемся здесь, – тихо сказала Алби, глядя перед собой и вороша щепочкой кудрявый серый мох под ногами, – ни ты, ни я Ойкумене не нужны. Нас там никто не ждёт, а если и ждут, то только затем, чтобы посадить в тюрьму, неважно, как она называется, изолятор или лаборатория при Отделе. Мы там чужие, Риф. Меня предал человек, которого я любила, а тебя – система, которой ты посвятил всю жизнь. Лучше умереть быстро здесь, чем мучиться там всю жизнь.

– Алби. – Рифус встал и покачал головой. – Тебя опять накрыло волной идеализма? Я думал, ты уже переболела этим делом. Когда закончатся припасы и патроны, а они закончатся через день-другой, нам волей-неволей надо будет сматываться отсюда. Внешний мир не знает жалости и слабым тут не место. Может, я протяну на пару дней дольше тебя, но не более того. Или ты настолько погрузилась в отчаяние, что перспектива провести в моём обществе остаток своих дней тебе предпочтительнее возвращения домой?

– Как будто твоё общество сильно отличается от чьего-то другого. Человек ко всему привыкает. Мне уже всё равно.

– Так, опять диагностируемая депрессия. Я же говорил тебе. В случае чего твоя смерть будет мгновенной. Ты даже ничего не почувствуешь.

– А если канцлер согласится с твоими требованиями? А если...

– Алби, ты, кажется, не так давно полыхала мстительным пламенем, хотела насолить Гиру за все свои злоключения, обещала мне не делать глупостей и чуть ли не умоляла пристрелить тебя, чтобы не мучилась. Теперь вот новый перекос. Всё-таки тебя нельзя спускать с поводка. У нас с тобой все последние дни всё было просто тишь да гладь, приятно посмотреть, и вот на ровном месте. Алби, когда ты уже поймёшь, здесь решаю только я. Ты можешь соглашаться, не соглашаться, плакать, кусаться, объявлять голодовку, меня это всё не тревожит. Надо будет, я тебя силой притащу обратно в Ойкумену и приведу в министерство, приставив ствол к виску.

– Даже помечтать нельзя, – прошептала девушка, чувствуя, как начинает щипать в глазах, – как ты не понимаешь... Даже здесь жизнь лучше... Да, опасная, да, здесь нельзя и шагу ступить без риска быть сожранной волком или каким-нибудь оголодавшим хвощом, но это хотя бы честно. Здесь никто не держит на тебя зла, а жрёт, потому что есть охота. Здесь нет предательства, боли, разочарований... даже ты, Рифус Гарт, тут как-то очеловечился слегка, такой вот парадокс.

Гарт покосился на неё, но ничего не сказал. Его мысли были полностью сконцентрированы на предстоящем переходе через волну, возвращении в Ойкумену и претворении в жизнь финальной стадии своего плана. А там хоть трава не расти. Хотя она в Ойкумене и так почти не растёт.

Четырьмя днями ранее Пирс Трей сидел в кабинете проректора отделения нейробиологии, нейрофизиологии и онейрологии и читал предоставленный отчёт. Как и обещал господин секретарь, позвонивший Пирсу с самого утра, проректор написал отчёт в кратчайшие сроки, просидев за ним, видимо, всю ночь. Это было заметно по тёмным кругам под глазами и тусклому взгляду. Проректор пил уже третью чашку сублимированного кофе, безо всякого выражения наблюдая за погрузившимся в чтение Треем. Для Стена Хорса не стал откровением запрос из администрации особой бригады, проректор был в курсе той чудовищной ситуации, в которой оказались сотрудники одной из онейрологических лабораторий, на свою голову ввязавшиеся в проект «Гипнос». И больше всего Хорса удручало то, что он лично дал добро на проведение экспериментов, нацеленных на избавление человечества от «ночных ужасов». Всё шло ни шатко ни валко, каких-то выдающихся результатов Вайльд с помощниками не достиг, зато привлёк внимание «красногалстучников». В итоге Эрвин попал в реанимационный блок, куда особисты не пускали никого, а потом так же неожиданно убрались из больничного корпуса, но судьба Вайльда оставалась покрытой мраком; Алби Мирр просто исчезла, и несчастный проректор не знал, что и думать, а молодой и перспективный юноша Кит Тригг целиком и полностью попал в лапы «Красного отдела», сдав им всё и всех. Хорс покосился на читающего отчёт «красногалстучника». Очередной удар, хоть и произошедший десять лет назад. Проректор помнил Пирса Трея, талантливый аспирант подавал очень большие надежды, пока в один прекрасный момент не сменил лабораторный халат на чёрно-красную форму. Искушение властью далеко не всякий способен преодолеть. Трей словно почувствовал этот взгляд, оторвался от отчёта и раздражённо хлопнул им по столу.

– Я запрашивал детальный отчёт, а не отписку.

– Тех исследований, которыми вы интересуетесь, никогда не проводилось. Я могу рассуждать чисто эмпирически, – проректор Хорс как мог старался держать себя в руках, чтобы не указать молодому засранцу его место, – и даже в этом случае...

– Господин Хорс. Вы занимаете должность проректора отделения нейробиологии, нейрофизиологии и иже с ними уже двадцать три года. Вы посвятили этому пласту наук всю свою жизнь. Я более чем уверен, что даже ваши, так сказать, эмпирические рассуждения могут несказанно прояснить ситуацию. Позвольте мне напомнить, что за проектом «Гипнос» пристально следят в верхах. Отказ от сотрудничества может сильно повредить вам, господин проректор. Это ведь не пожизненная должность?

– Вы мне угрожаете? – Стен Хорс аж вспотел от возмущения. Трей улыбался, вертя в пальцах дужку очков, улыбался, вот только от этой улыбки веяло холодом и мраком тюремной камеры.

– Ничуть. Посмотрите на меня, я и мухи не обижу. Мне просто нужна информация. Эрвин Вайльд со своими клевретами заигрался в алхимика и пустил проект на самотёк, полностью доверившись своей ассистентке, не оправдавшей ни его ожиданий, ни наших. Безалаберность, доведённая до абсурда. Вместо подробных отчётов и графиков какие-то обрывки, мысли вслух, о детальном описании экспериментов я уж молчу. Но даже то немногое, что мне удалось раскопать в этом бедламе, наводит на мысль. Поэтому прошу вас, давайте спокойно и без нервов порассуждаем, какое воздействие может оказать Т2О на Варолиев мост во время перехода из дельта-сна в быстрый. С вашего позволения, наш разговор будет записываться.

– Как будто вам нужно моё позволение, – пробурчал проректор.

– Вы правы, это чистая формальность. Можете начинать, господин Хорс, запись идёт.

– Период биологического полувыведения из организма человека тритийсодержащей воды составляет от девяти до четырнадцати суток, – со вздохом начал Стен Хорс, – в среднем двенадцать суток. В венозной крови тритий обнаруживается в среднем через пять минут после заглатывания. Этот изотоп включается во все структурные элементы органов и тканей. Его биологическое действие усиливается тем, что при распаде образуется инертный газ гелий, поэтому рвутся водородные связи в живых клетках, а это будет сказываться как на нарушении процесса синтеза органических структур при жизни индивида, так и на наследственности, возможно отдаленной...

– Гелий! – вскочил Пирс, чуть не опрокинув стул. – Чёрт с ней, с наследственностью, даром у нас, что ли, генетики хлеб едят... Гелий... Замещение кислорода в тканях, в том числе и тканях мозга... и это при инертности гелия и его лёгком атомарном весе... он не вызывает дыхательного рефлекса... да чёрт побери... это же не дыхание, это распад трития... нет-нет-нет... При радиолизе образуется молекулярный водород и пероксид... а, не-ет... тут всё не так-то просто... тут одновременно спонтанный бета-распад с образованием гелия и атомарного кислорода плюс радиолиз с выделением трития и кислорода... и всё равно упираемся в гелий...

Стен Хорс внимательно наблюдал за возбуждённо постукивающим пальцами по столу «красногалстучником». Как жаль, что этот молодой человек предпочёл стать особистом. И зачем, позвольте спросить, ему нужен был отчёт? Голова у лейтенанта Трея соображает на зависть многим, ему надо было только зацепиться, и вот он уже быстро просчитывает в уме последствия употребления индивидом сверхтяжёлой воды... не такая уж тайна, но что-то Пирса Трея тревожит... да что такого натворили Вайльд и его ребята, что в Институте не протолкнуться от «красногалстучников», задающих весьма странные вопросы?

– Вы мне очень помогли, господин проректор. Я не лукавлю. Всё остальное я уже понял и могу отчитаться перед своим руководством. Благодарю за сотрудничество. С вашего позволения, я вас покину. Всего доброго.

Пирс Трей нацепил очки, кивнул на прощание и аккуратно притворил за собой дверь.

– Ты ни разу за всё время нашего пребывания здесь не спросил меня о «Гипносе». Разве тебе не важно знать подробности?

Гарт отрицательно покачал головой.

– Нет. Пусть вся эта история останется в твоём мозгу. Если я тебя убью, вся эта муть сдуется сама собой. Если сдам тебя в разработку, ты сама всё расскажешь. А мне чужие тайны ни к чему. Твоя ценность возрастает прямо пропорционально моей неосведомлённости. И, знаешь, мне в принципе наплевать, в какие глубины сознания вы там влезли, чего добились, а чего не добились. Одно скажу точно: ты здорово посмеялась надо всеми, не оставив записей и конспектов.

– Тебе всё шуточки. Но если вы следили за нами с самого начала, неужели тебе не сказали, чем наш проект заинтересовал бригаду? Ты же не мог работать вслепую...

– Я знаю лишь, что интерес к «Гипносу» проявили на самом верху. Я не лезу не в своё дело, Алби. На хрена мне знать, что почём, когда вы и так бы всё рассказали? Если бы всё пошло по плану...

– А я знаю, что так заинтересовало эти ваши «верхи». – вдруг сказала Алби, помолчав несколько минут. – Не избавление от ночных кошмаров, вовсе нет. Нужны эти кошмары им, как же. Я вспомнила про один странный опыт, который пошёл ну как-то совсем не так и не туда.

Рифус заинтересованно повернул голову.

– И что ты там намудрила?

– Ваше правительство, – Алби смотрела ему в глаза, слегка кивая сама себе, – класть болт хотело на все сновидения граждан Ойкумены. Кроме вещих снов. Программируемых вещих снов.

– Что? – тихо переспросил Гарт и даже пододвинулся поближе, привычно цапнув девушку за подбородок и пристально вглядываясь в зелёные глазищи. – Какие, прости, сны?

– Вещие. Только прошу тебя, послушай и не перебивай. Однажды в технологическом корпусе Института произошёл взрыв...

– Фторид кислорода. – Гарт всё-таки перебил её. – Я знаю. Я вёл это дело.

– А... да? – Алби осеклась. – Но ты же говорил... вы следили за «Гипносом»...

– Слушай, любовь моя, у нас в порядке вещей иметь в производстве сразу несколько дел одновременно. А этот взрыв был элементарным пренебрежением техникой безопасности и разгильдяйством, плюс абсолютное неумение просчитывать реакцию с учётом всех факторов. Ну ничего, у них теперь есть время отдохнуть и подумать над своим поведением. А тебя-то этот взрыв каким боком коснулся? Вы же к технарям отношения не имеете.

– Мы и не имели... Просто Дор... он накануне увидел сон, где этот взрыв явился ему в мельчайших подробностях... ну... таких, каких физиолог просто знать не может. Это было так странно... Профессор много размышлял, но в итоге пришёл к выводу, что этот случай, конечно, интересный, но к проекту «Гипнос» имеет такое же отношение, как мы к технарям. Это ведь был не кошмар... я не знаю! Только... – она шмыгнула носом, – только вы к нам заявились чуть ли не через три дня...

– Какое блестящее совпадение... – прошептал Рифус Гарт. – Вот и не верь после этого в судьбу...

– Я уверена, – Алби сидела очень прямо, не мигая глядя на Рифуса, – именно после этого случая вас и натравили на нашу лабораторию. Правительству нужно знание будущего. Детальное. И... не для всех.

– Какое блестящее совпадение, – повторил Гарт и усмехнулся чему-то, – я встретился с Китом Триггом в этой пивнушке, где он размазывал по щекам пьяные слёзы... Вы ведь поцапались тогда из-за этого случая?

Алби кивнула.

– Он тогда просто психанул, обозвал меня шарлатанкой... я с ним потом весь день не разговаривала...

Рифус вздохнул. Дело приобретало неприятный оборот. Вещие сны... м-да... сказки сказками, а правительство в такую вещь, если она сработает, не то что клещами вцепится, а схватит за горло, как бультерьер. И не видать Алби уже ни своей лаборатории, ни Института, ни братьев по разуму... она будет навеки изолирована от общества, а её идеи прочешут частым гребнем, расширят и дополнят... взять того же Трея, этот очкастый интеллектуал-совратитель точно не пройдёт мимо такого события, такой уникальной возможности. И мимо Алби тоже. «Я застрелю тебя, Алби Мирр. Забрызгаю твоей кровью лысину канцлера, а там хоть потоп. И в изоляторе люди живут. Можно и сейчас, конечно, но... один шанс из миллиона, что я свалю-таки Гира. А там, глядишь, и тебя вытащу, только куда тебя девать потом, не к себе же селить... Чёрт побери, Алби, ну кто тебя за язык тянул? Воистину меньше знаешь – крепче спишь.»

– Надо перекусить, – глухо сказал Рифус, обращаясь к скелету штырька, – перекусить и отбой. Завтра тяжёлый день.

– Риф, пожалуйста, – Алби вцепилась ему в рукав, – пожалуйста, давай не поплывём. Давай останемся. Я не хочу туда... я не... – и тут она расплакалась.

– Плачь, – Гарт осторожно снял её пальцы с чёрной ткани, – плачь. Всё равно тебе больше ничего не остаётся.

– Откуда мадемуазель Мирр доставала свои колдовские зелья? – Лейтенант Пирс Трей воззрился на Кита, поигрывая дужкой очков. – Я понял, что она делала и чего ухитрилась достичь. Это прямо-таки прорыв. – Кит смотрел, не понимая. – Юноша, что вы таращитесь на меня, как на фокусника. Да, я понял, что именно заинтересовало правительство в ваших с ней разработках. И да, это прорыв. Дьявол в деталях. И сейчас ты мне выложишь все детали.

– А... что вы... обнаружили?.. – Кит поверить не мог, что этот хлыщ в очках и красном галстуке смог докопаться до того, над чем он, Кит Тригг, безуспешно ломал голову столько дней.

– Дуракам полработы не показывают, – наставительно произнёс Трей, – так я жду ответа. Откуда она притаскивала свои травки-чаи?

– Из дома, наверно, – пробормотал Кит.

Пирс Трей связался с капитаном Гиром.

– Мне нужен ордер на обыск в квартире Алби Мирр. ...Что? Да, господин капитан. ...Стопроцентной убеждённости у меня пока нет, я должен проверить ещё некоторые моменты... Так точно, господин капитан. Тригга брать? ...Так точно.

Он завершил сеанс и бросил на лаборанта скучающий взгляд.

– Сейчас секретариат пришлёт ордер, и ты мне покажешь гнёздышко своей коварной возлюбленной. Что смотришь? Это не я рыдал Рифусу Гарту в жилетку. И не я сдавал свою невесту особой бригаде. Тщеславие можно удовлетворить самыми разными способами, ты выбрал наиболее идиотский, но я тебя не виню. О, а вот и ордер. Вставай, пошли.

– Я... я не знаю адреса, – прошептал Кит, глядя в пол, – Алби совсем недавно получила квартиру от Института и никого туда не пускала, говорила, что ещё не обставила её так, как надо...

– Ты что, – удивлённо присвистнул Пирс Трей, – даже не предложил ей свою помощь? Да ты истинный кабальеро, как я погляжу.

– Она просила меня не лезть... ну я и не лез... больно надо... мы уже тогда часто ругались...

– Тьфу на тебя, – сплюнул лейтенант, – одно мучение с тобой. – Он вновь связался с Отделом. – Адрес, – бросил он раздражённо и через несколько секунд кивнул сам себе. – благодарю.

– Ну давай, шевелись, – Пирс смотрел, как Кит понуро снимал халат, – хоть я покажу тебе её жилище.

Во Внешнем мире вновь бушевала гроза, но без ливней, просто небо ежесекундно озарялось невыносимо яркими сполохами, а от раскатов грома гудели и вибрировали стены подстанции. Алби так и сидела на пороге, тоскливо глядя на яростное великолепие. Рифус пару раз выглядывал, держа пистолет наготове, но всё живое попряталось в свои норы и убежища, не рискуя расхаживать под бесконечными молниями. «Это реквием, – подумалось вдруг Алби, – реквием по мне и Рифу. Вот бы сейчас в меня ударила одна из этих молний... чистая смерть, о которой даже мечтать нельзя. Я даже смерть свою не могу выбрать сама... Риф прав, я уже давно ничего не решаю... и не хочу. Но я могу хотя бы насладиться этим торжеством стихии в последний раз».

Глава 18

Кит уныло поднимался по лестнице на пятый этаж вместе с Треем и ещё двумя оперативниками, специалистами в области обысков, обнаружения тайников и схронов, а так же вскрытия разнообразных замков и сейфовых систем. Кит медленно брёл вслед за ними, понимая, что сейчас нарушит последнюю границу, проникнет в квартиру Алби, куда она никого не пускала, и которая была её местом отдыха и уединения. Кит немного обижался на девушку из-за этого взбрыка и даже демонстративно дистанцировался от помощи при переезде, но сейчас ему было не по себе, будто он собирался подсматривать в замочную скважину за чем-то интимным или постыдным, и ощущения эти были настолько мерзкие и гадостные, что начинало сосать под ложечкой и крутить внизу живота. Он понимал, что уже и без того потерял Алби навсегда, и неважно теперь уже, встречается она с тем офицером, или тот успел наиграться и бросил её, как использованную вещь; как бы там ни было, к Киту девушка уже не вернётся. «И правильно сделает. Кому нужен неудачник и трус? А теперь лейтенант Трей заявляет, что докопался до чего-то... эдак и я скоро стану не нужен ни бригаде, ни... ни Институту». Кит незаметно вздохнул. Последние дни единственным чувством, которое он испытывал, была острая жалость к себе, лишь изредка заглушаемая лошадиными дозами спиртного. И ещё страх. Страх перед очкастым лейтенантом с вкрадчивым голосом и изысканными манерами, пугавшим Кита куда больше, чем капитан Гир, возведённый в восьмую степень. Страх перед маячащими перед глазами застенками, куда он неминуемо попадёт в случае провала. Страх перед взглядами коллег по корпусу, прожигающими спину и затылок. Предатель. Предатель и трус. Трус и предатель. Кит поднимался, а перед его глазами всё двоилось, как после нескольких рюмок крепкого.

Подойдя к простой белой двери с цифровой панелью, один из оперативников достал какой-то неизвестный Киту прибор наподобие фонарика, пару секунд посветил на замок, а потом набрал комбинацию. Дверь бесшумно распахнулась.

Трей поймал взгляд лаборанта.

– Сканер отпечатков и жировых следов. Просвечивает прикосновения в должной последовательности. Удобная вещь.

Он поправил галстук и вошёл внутрь, следом направились спецы и вслед за ними, с трудом, будто продираясь через вязкий кисель, зажмурившись и скривив губы в горькой гримасе, вошёл Кит.

Внутри квартира Алби поражала безликостью. Белые стены без картин и фотоснимков, лишь пара полочек, до сих пор пустых. Узкая кровать, застеленная синим пледом, стол с планшетом и парой скреплённых листов, встроенный в стену шкаф. Ни телевизора, ни аудиосистемы, ничего лишнего, отчего комната напоминала изолятор или больничную палату. В углу громоздились нераспакованные коробки, но и их было немного.

– Аскетичная девушка, – хмыкнул Пирс, оглядев помещение, – не женщина, а мечта. Приступайте, – бросил он оперативникам. Те быстро и сноровисто вскрывали каждую коробку, осторожно перекладывая вещи и возвращая на место с удивительной точностью. Та же участь постигла шкаф с одеждой и бельём. Сам же Трей сел за стол и принялся изучать записи в планшете, периодически поправляя очки.

– Ни пароля, ничего... Как она жила-то, в безвоздушном пространстве? Господи, ну и наивность... Так, что тут у нас... А! Статьи профессора Вайльда. Похвально. Ух ты. Она собиралась писать диссертацию на основе ваших экспериментов? Но пока есть только введение в общих словах... ничего конкретного... жаль.

Кит вздрогнул. Он ни о каких таких планах Алби не знал.

– Ничего-то ты не знаешь, Кит Тригг. Будто это и не твоя девушка вовсе.

– Уже не моя, – прошептал лаборант.

– И поделом. Не стой столбом, подойди сюда. Сиди и читай эти записи, – Трей подвинул Киту листы бумаги. Парень дрожащими пальцами подвинул их к себе. Его не отпускало чувство гадливости. «Как будто мало всего, я ещё в её личных бумагах должен копаться... Ну что здесь?»

Листы оказались подробным списком дел, датируемым прошлой неделей.

«1. Позвонить Сиду и попросить ещё коробок для этого чёртова переезда.

2. Заказать машину, только не в той конторе (спросить у Рены).

3. Купить два стула.

4. Купить тостер.

5. Вернуть Киту его журнал.

6. Купить светильник на кровать.

...»

Всего было около тридцати пунктов. Пирс отобрал у Кита список, просмотрел его и хищно осклабился:

– Вот, значит, как. Девушка, подробнейшим образом расписывающая все свои дела и планы вплоть до покупки тостера и нового белья, в лаборатории мистическим образом меняется до неузнаваемости и не ведёт никаких отчётов и конспектов по сложнейшим экспериментам. Хм... видать, она уже давно не слишком-то доверяла тебе. Женщины, они такие. Всегда чувствуют, когда им начинают палки в колёса ставить. Ладно, пошли на кухню. Даже я храню чай и кофе на кухне, думаю, Алби Мирр тоже.

Кухня оказалась более обжитой, там уже стояла вся необходимая техника, на столе подставка с ножами и вилками, вазочка для фруктов с одиноким яблоком, в холодильнике пара готовых замороженных обедов. Трея больше всего заинтересовал настенный шкаф, и оперативники принялись выдвигать ящички и исследовать полки.

– У меня складывается ощущение, что девушка жила только работой. Эта квартира, даже если бы Алби Мирр купила всё из своего списка, похожа на место для ночлега и только. Причём для одинокого ночлега. Так, что у вас?

Один из «красногалстучников», молодой, остроносый и немного сутулый, пожал плечами:

– Пара таблеток сублимата, минерализатор для воды, упаковка печенья. Салфетки. Инструкции к технике. Одна палочка для еды. Никаких тайников или двойных стенок. Мебель новая, кое-где не до конца содрана упаковочная плёнка, к внутренней стороне дверцы до сих пор приклеен чек из магазина. Всё чисто, господин лейтенант.

– Хреново, – резюмировал Трей, – но я ожидал этого. Что ж, значит, придётся устраивать мозговой штурм. Ну да не впервой. И учти, Кит Тригг, если не хочешь стать подопытным в собственном проекте, возьми себя в руки и вспоминай. Всё, что можешь. Потому что ты начинаешь действовать мне на нервы. Я хоть и не лейтенант Рифус Гарт, но устроить тебе сладкую жизнь могу. При всей моей нелюбви к строгим мерам.

– Ну всё, поплыли, – Рифус длинной палкой расчистил старую моторку от полусгнивших листьев папоротника и теперь осторожно, стараясь не касаться оплавленных дырочек на обшивке, откручивал крышку канистры с топливом. Алби стояла на песчаной кромке и со звериной тоской смотрела на исполинский лес, ставший ей ближе родной Ойкумены. Глаза её были полны слёз.

– Риф, пожалуйста... Ещё пять минут... – прошептала она, кусая губы, – я только ещё немного посмотрю...

– Алби. – Он закончил заправлять лодку и подошёл к неслышно плачущей девушке. Рука поднялась на мгновение и вновь опустилась, будто в нерешительности. – Заканчивай ты это дело. Не тяни кота за яйца. Пора выдвигаться.

Алби шмыгнула носом в последний раз, зажмурилась, точно пытаясь навсегда запечатлеть перед внутренним взором картины Внешнего мира, и неловко залезла в лодку. Старая посудина покачнулась и скрипнула.

– Руки давай. – У Алби возникло непереносимое ощущение дежавю, когда алый шёлк вновь врезался ей в запястья, прикручивая к ручке перед сиденьем. – Не бойся, обратно всегда проще. На своей шкуре проверял.

Взвизгнул мотор, и лодка с надсадным хрипом вылетела на водную гладь, оставляя позади себя влажный, мшистый, наполненный жизнью и смертью лес с плетями лиан, хищными цветами, кровожадными папоротниками и тёплым озерцом с синими водорослями. Внешний мир удалялся с немыслимой скоростью, и Алби поняла, что больше никогда его не увидит. Она закрыла глаза, подставляя лицо солёным холодным брызгам, и покрепче вцепилась пальцами в ручку. Предпоследний день её недолгой жизни подходил к концу.

– Прошла неделя. – капитан Рон Гир расхаживал по своему кабинету, заложив руки за спину. За прошедшие дни он словно постарел на десять лет и настолько же обрюзг. Секретарю администрации «Красного отдела» было даже немного жаль осунувшегося капитана. Всё-таки он чересчур близко к сердцу воспринял дезертирство своего преемника.

– Рон, если наши с аналитиками расчёты верны, то завтра-послезавтра твой беглец объявится. Где бы его не носило все эти дни, шататься по закоулкам Ойкумены с анемичной девушкой на руках явно не его самоцель. Если не объявится... что ж, придётся подключать полицию.

– Никакой полиции! – рявкнул Рон Гир. – Слышишь меня, Гельт! Никакой полиции! Мне хватило того, что ты поставил в известность канцлера, а значит и всё министерство.

– Рон, не перекладывай с больной головы на здоровую. Дезертирство дезертирству рознь. Господину канцлеру хватило моей романтической сказки, и слава богу. При чём здесь всё министерство? Ты опять начинаешь заводиться и психовать. Где твоя хвалёная выдержка? Скажи мне лучше, у тебя всё готово к захвату? Здесь я полностью полагаюсь на тебя.

– Усиленный конвой. Шестеро, у каждого в активе по десятку задержаний. Я специально отобрал людей из второго подразделения, они с Гартом не знакомы, так что он для них пустой звук. Уровень реакции от восьми с половиной до девяти, ребята шустрые.

– Хм... А, ладно, мысли вслух... Но я очень тебя прошу, дай мне право переговоров. Канцелярская крыса не возбуждает таких подозрений, как пышущий праведным гневом непосредственный начальник. Рон, я прошу тебя! Когда скрутят, хоть челюсть ему на радостях сломай, но не раньше.

– Ты меня достал своим занудством и дотошностью. Валяй, вешай ему лапшу на уши, это ты умеешь. Но знаешь ли...

– Рон! – Гельт Орс настолько редко повышал голос, что капитан слегка опешил. – Возьми себя в руки и жди звонка канцлера. И учти, девушка не должна пострадать ни при каких обстоятельствах! Пирс Трей, конечно, первоклассный специалист, но нам нужна сама Алби Мирр. Надеюсь, они сработаются, Пирс всегда отличался завидным обаянием. А теперь предлагаю пропустить по стаканчику чего-нибудь бодрящего. Выше нос, капитан. Вполне возможно, девушка сама бросится нам в ноги, чтобы мы избавили её от этого изувера.

Капитан только неразборчиво буркнул что-то себе под нос. Он терпеть не мог занимать выжидательную позицию, ему всегда были по душе действия, и действия решительные, а уж применительно к этому ренегату... Но Орс, крыса канцелярская, как он сам себя назвал, прав. Надо ждать. Всю силовую часть операции Гир разработал до мелочей, включая репетиции с самыми разными вариантами развития событий. В роли Алби выступала одна из сотрудниц отдела криптографии и расшифровок. Девушка, смеясь, рассказывала подругам, что успела побывать «заложницей» минимум двадцать раз, только «захватчики» периодически менялись, да ощущение пистолета у виска уже поднадоело.

Алби ещё издали увидела громадную водную стену, через которую неделю назад они пробивались на своей утлой лодочке. Внутренности девушки сжались в холодный скользкий комок, к горлу подкатила желчь. Страх погибнуть в толще воды охватил всё её существо. Лоб покрылся испариной, она только и могла, что в немом ужасе смотреть на приближающийся вал. Но тело в критической ситуации принимало решения независимо от Алби. Она ужом просочилась на дно лодки, втиснувшись между жёстким сиденьем и панелью, намертво вцепившись в ручку и молясь, чтобы галстук не ослаб. Рифус бросил взгляд на скорчившуюся девушку.

– Молодец, быстро учишься. Приготовься, сейчас пойдём на разгон. На счёт три зажмуривайся и вдыхай поглубже. Раз... два... три!

Моторка со всей силы врезалась в стоячий вал, тут же заполнившись ледяной водой. Алби словно о стену приложило, она больно стукнулась виском о край панели и почти потеряла сознание от разорвавшегося внутри головы снаряда. Вода была со всех сторон, холодная, какая-то жёсткая, будто и не вода это была вовсе, а лодка продиралась сквозь стену из камня. Лёгкие начали гореть. Алби была уверена, что не выдержит, нет, она не выдержит и вдохнёт... слишком долго... её макушка больно билась о металлическую панель, заставляя внутренний взор расцвечиваться алыми искрами. Вскоре искры сменились мягкой бархатной чернотой, мозг бунтовал против нехватки кислорода, и Алби отключилась в тот самый момент, когда лодка пробкой из бутылки вылетела в воды Ойкумены.