Текст книги "«Свистящие стрелы» Маодуня и «Марсов меч» Аттилы. Военное дело азиатских хунну и европейских гуннов"

Автор книги: Юлий Худяков

Соавторы: Валерий Никоноров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Вероятно, отряды кочевых племен Западного края формировались из легковооруженных всадников, главным оружием которых были луки и стрелы. Не уступая в этом виде оружия хунну, они не могли соперничать с Хуннской державой в борьбе за господство над Центральной Азией и предпочли пойти на союз с империей Хань. Однако могущественная Ханьская империя преследовала в Западном крае свои цели. Правители Китая стремились обеспечить контроль над торговыми путями в Среднюю Азию, для чего создавали на завоеванных территориях крепости, опорные пункты, административные округа, переселяли китайцев из внутренних районов страны. Для хунну потеря своего влияния в Восточном Туркестане означала утрату последнего важного источника доходов, поэтому даже распад Хуннской державы не остановил попыток отдельных хуннских орд сохранить под своим контролем некоторые кочевые племена и районы Западного края.

Глава 7.
XУHHУ ПОСЛЕ РАСПАДА ЕДИНОЙ ДЕРЖАВЫ.
ХУННУ И КИТАЙЦЫ.
ШАНЬЮЙ ЧЖИЧЖИ ПРОТИВ ПОДНЕБЕСНОЙ ИМПЕРИИ

Тяжелейшие военные поражения, обрушившиеся на хунну стихийные бедствия, гибель большого числа воинов и убыль главного источника существования – домашнего скота настолько ослабили и обострили противоречия в Хуннской державе, что она неминуемо клонилась к развалу. Среди членов правящего рода Люан-ди обострилась борьба за престол шаньюя. В этой междоусобице принимал активное участие и правитель дин-линов, сын Ли Лина, который попытался выдвинуть на престол своего претендента. Часть хуннских князей «с несколькими десятками тысяч своего народа» перешли на сторону империи Хань. Правящий шаньюй Хуханье с невероятными усилиями пытался удержать в покорности своих подданных. Решающий удар по единству хунну нанес его старший брат Хутуусы, занимавший пост Восточного чжуки-князя. Он провозгласил себя Чжичжи-шаньюем и захватил ставку. Хуханье бежал. Среди его приближенных нашлись склонявшие Хуханье к переходу на положение вассала ханьского императора. Растерянный шаньюй обратился за советом к старейшинам. Те категорически возражали, утверждая, что «это невозможно», потому что хуннский народ потеряет свое господствующее положение среди других кочевых народов. «Сражаться на коне есть наше господство. И потому мы страшны перед всеми народами. Мы еще не оскудели в отважных воинах». Старейшины считали, что «лучше умереть со славой», чем «сделаться вассалами Дома Хань» и тем самым опозорить себя и своих великих предков, выставить себя на посмешище соседей. Можно сохраниться под властью Китая, но уже нельзя будет «владычествовать над народами»^{39}. Лишь один сановник подал трусливый совет перейти в подданство Китаю, чтобы достичь «спокойствия», иначе шаньюя ждет гибель. Малодушный Хуханье последовал этому совету и с верной ему частью орды направился к Великой стене. Своего сына он отправил служить императору, а фактически отдал в заложники, и «изъявил покорность». Чжичжи-шаньюй также попытался перейти в китайское подданство и послал сына на китайскую службу. Так хунну, без войны н поражения, в результате междоусобицы между родными братьями из правящего рода, превратились в ханьских вассалов. Хань-ский император щедро вознаградил Хуханье. Он пожаловал ему дорогие одеяния, золотую печать, меч с драгоценными камнями, кинжал, лук и стрелы, чеканы, золото, монеты, шелковые ткани, лошадей и сбрую. Обеспокоенный Чжичжи прислал своего посланника с дарами. Хуннские шаньюи соревновались между собой в угодливости. Император принял посла Чжичжи весьма благосклонно. Однако в конце концов китайцы сделали ставку на Хуханье. Чжичжи со своим войском откочевал в Западный край. Он объединил вокруг себя хунну, не признавших Хуханье. На Восточном Тянь-Шане он «ударил на усуньцев, разбил их», затем покорил племена уцзе, гяньгуней и динлинов. Свою ставку Чжичжи расположил в землях древних кыргызов-гяньгуней, находившихся к северу от горного хребта Боро-Хоро. «В них Чжичжи и остался жить»^{40}. Из своего «орлиного гнезда» он «неоднократно посылал войска на усу ней и всегда одерживал над ними победу». Империя Хань не оказала своим верным союзникам и вассалам должной поддержки. Думая, что его ставка недосягаема для ханьских войск, Чжичжи потребовал от китайского императора вернуть ему сына, служившего при императорском дворе и находившегося на положении заложника. Император отправил шаньюева сына в сопровождении своего посла Гу Цзи. Взбалмошный Чжичжи, считая себя неуязвимым, убил китайского посланника. Он был недоволен тем, что ханьцы поддерживали и отдавали предпочтение Хуханье, что лишало его возможности объединить под своей властью всех хунну и восстановить единую и могущественную Хуннскую державу. Гибель посла не сразу стала известна у него на родине, в Китае.

Среди хуннской орды, возглавляемой Хуханье, росло недовольство своим положением пограничных вассалов» охраняющих ханьскую границу и находящихся на содержании у императорских чиновников. Поддавшись этому настроению, слабовольный шаньюй тоже стал мечтать «вернуться на север» в вольные степи. Но китайцы опасались, что после ухода его «трудно будет удерживать в повиновении». Ханьские послы заключили с шаньюем «клятвенный договор», в котором говорилось:

Отныне и впредь [династия] Хань и сюнну составляют одну семью и никогда больше не должны обманывать или нападать друг на друга. Если случится воровство, обе стороны обязаны сообщать об этом друг другу, наказывать виновных и возмещать украденное; если случится нападение – высылать друг другу войска на помощь. Тот, кто первый, династия Хань или сюнну, осмелится нарушить договор, подвергнется несчастьям, ниспосланным Небом. Пусть наши сыновья и внуки из поколения в поколение во всем поступают согласно данной клятве.

Заключение «клятвенного договора» было обставлено торжественной церемонией по кочевому обычаю. Ханьские послы вместе с шаньюем и его сановниками «поднялись на гору Дуншань у реки Ношуй в землях сюнну и закололи белую лошадь; шаньюй смешал вино [с кровью] мечом и золотой ложкой, после этого, используя как чашу череп правителя юэчжи, разбитого шаньюем Лаошаном, они выпили вино в знак заключения договора, скрепленного кровью». Некоторые ханьские сановники считали, будто послы заключили «клятвенный договор» с хунну самовольно, что «опозорило государство и нанесло ущерб величию страны», поэтому такой договор «не следует соблюдать»^{41}. Однако император решил «от клятвы не отказываться», поскольку она отвечает интересам империи. Шаньюй Хуханье перенес свою ставку на север и фактически восстановил хуннскую державу.

Усиление Хуханье вызвало серьезные опасения у Чжичжи, который боялся мести со стороны китайцев за совершенное им убийство послов. Он захотел перекочевать еще дальше на запад и вступил в переговоры с послами властителя Кагнюя, прибывшими к нему в ставку в земли гяньгуней. Правитель этого кочевого государства хотел сделать орду Чжичжи-шаньюя заслоном против усу ней.

Шаньюй «уже давно жил в страхе» и был очень зол на усуней, поэтому он очень обрадовался предложению правителя Канпоя, «заключил с ним союз и двинулся во главе войск на запад». Навстречу ему правитель Кангюя направил свой караван из нескольких тысяч верблюдов, ослов и лошадей. Видимо, у хунну не хватало вьючных и верховых животных. Поход Чжи-чжи оказался роковым для него самого и для его орды, В дороге у него «от холода погибло много людей», и в Кангюй пришло только три тысячи человек^{42}. Вероятно, опасавшийся за свою жизнь, шаньюй предпринял рискованный переход через заснеженные горы, чем погубил свою орду. Небольшой, ослабленный трудным переходом отряд Чжичжи уже не представлял никакой ценности как союзник, а мог быть только обузой. Китайцы узнали о бедственном положении остатков орды этого шаньюя и послали вдогонку за ним отборное войско. Шаньюй Чжичжи потерпел поражение, был захвачен в плен и обезглавлен.

Устранение Чжичжи автоматически делало Хуханье единственным правителем всех хунну. Но, получив известие о казни своего брата-соперника, он испытал не только радость, но и страх. Он поспешил направить послание императору с просьбой разрешить ему нанести визит. Шаньюй был принят и получил подарки, но в ответ на выраженное им желание породниться с династией Хань ему направили одну из наложниц «из добронравной семьи», а не принцессу, дав понять, что воспринимают его как вассала. Хуханье подобострастно предложил нести оборону китайской границы. По совету своих осторожных сановников император не принял, хотя и положительно оценил, инициативу хуннского шаньюя.

Преемники шаньюя Хуханье продолжали вести себя как настоящие вассалы империи Хань, лишь иногда позволяя себе проявлять строптивость в отношении требований императоров. Учжулю-жоди-шаньюй, несмотря на свою зависимость и гибель сыназаложника в Китае, сумел найти в себе силы не уступать китайцам своих земель на границе. Несмотря на возникший конфликт, шаньюй попытался загладить свое поведение и напросился приехать с визитом. Хотя советники были против приезда шаньюя, император богато одарил его. По требованию китайцев шаньюй был вынужден прислать хуннскую княжну, чтобы она прислуживала при императорском дворе, и выдал перебежчиков. Подобострастное поведение шаньюя не избавило его от попыток китайцев ослабить его государство. По их наущению ухуани отказались платить дань «холстами и кожами». Хуннское войско разбило ухуаней, вождь был повешен за ноги, в плен угнано много женщин и детей. Несмотря на предложенный выкуп, хунну «пленных не отдали», хотя выкуп взяли. Пришедший к власти в Китае узурпатор Ван Ман, бывший первый министр, провозгласивший себя императором и отстранивший династию Хань, поставил своей целью «загнать хунну в Динлин», а их земли разделить на 15 мелких владений. Экстравагантный император потребовал от всех подданных заменить двусложные имена на односложные, и шаньюй послушно подчинился. Он принудил шаньюя заменить государственную печать. Китайские послы обманули шаньюя, они разбили прежнюю печать чеканом, а на новой печати надпись не отличалась от надписей обычных подданных императора. Готовясь к войне, Ван Ман сформировал 12 корпусов из военных отрядов динлинов и ухуаней, Эта конница под командованием китайских командиров должна была громить хунну в степях Центральной Азии. Чтобы вызвать смуту в хуннской орде, китайцы «силою произвели» в шаньюй одного из хуннских князей и щедро его одарили. Это вызвало возмущение и военные столкновения между хунну.

Вероятно, хунну пытались обезопасить свое государство от возможных нападений с севера. Хуннский «западный гуду-хэу» Сюйбудан, женатый на китайской княжне Имо, построил для нее дворец и свою ставку в Минусинской котловине, подчинив себе местные кочевые племена.

Все усилия Ван Мана оказались напрасными. Китай утратил свое господство над Западным краем. Местные «владения» вышли из его подчинения. Пользуясь ослаблением Китая после смерти Ван Мана, хуннские шаньюи отказались признать себя вассалами. А во время восстания «краснобровых» они смогли активно вмешаться в междоусобную борьбу в самой империи, поддерживая повстанцев или разных претендентов на императорский престол. Однако воспользоваться такой благоприятной для себя ситуацией они в полной мере не сумели. Шаньюй Юй заявил китайцам, что в устранении Ван Мана и восстановлении династии Хань есть его заслуга, поэтому ханьцы обязаны его уважать.

В 48 г. н.э. в орде произошел раскол. Этому предшествовали засухи, нашествия саранчи, голод и эпидемия, которые «похитили» больше половины народа и скота. Один из хуннских князей, Би, считавший себя законным наследником, был крайне обижен тем, что шаньюем был избран другой князь, Пуну. Би также провозгласил себя шаньюем. Началась война, которая шла с большим ожесточением. Войско южных хунну, возглавляемое Би, нанесло поражение северной орде. Опасаясь мести, он признал себя вассалом ханьского императора. Северные хунну ушли в степи. С этого времени распад хуннской державы стал окончательным, а северные и южные хунну стали злейшими врагами и соперниками в борьбе за господство над кочевыми племенами Центральной Азии. Острейшая вражда между северной и южной ордами и стала основной причиной последующей гибели и исчезновения с исторической арены хуннской государственности и народа.

Вожди северных хунну также попытались стать вассалами империи Хань, В 85 г. н.э. северные хунну пригнали к китайской границе множество лошадей и рогатого скота в качестве дани и для обмена. Однако отряды южных хунну перехватили и угнали весь скот. Попытка найти покровительство у китайского императора сорвалась. Не надеясь самостоятельно противостоять многочисленным врагам, семьдесят три вождя северных хунну бежали в пограничные районы Китая под защиту войск укрепленной линии. Среди северных хунну возобладало стремление «спасаться кто может», не заботясь о судьбе соплеменников.

Орда северных хунну очень ослабла и уже не располагала достаточными силами, чтобы успешно противостоять врагам. Южные хунну постоянно «нападали на них спереди, динлины совершали набеги сзади, сяньби нападали с левой, а владения Западного края – с правой стороны»^{43}. Среди оставшихся 58 кочевий под ударами сяньби и ухуаней бежали к границам Китая, чтобы укрыться от врагов в китайских пограничных округах. После этого «северная ставка пришла в полное расстройство».

Возобладавшая в империи Хань тактика «побивать варваров руками варваров», тактика поощрения междоусобиц и расколов среди хунну привела к крушению Хуннской державы и расколу самого хуннского народа, при этом хунны стали истреблять своих же соплеменников.

Глава 8.
ВООРУЖЕНИЕ И ВОЕННОЕ ИСКУССТВО ПЛЕМЕН КЕНКОЛЬСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Среди воинственных кочевников, чей выход на историческую арену совпал с крушением Хуннской державы и «великим переселением народов», были племена кенкольской культуры. В течение пяти столетий они владычествовали в горах и долинах Тянь-Шаня и в Семиречье, наводя страх на жителей среднеазиатских городов и земледельческих оазисов. Это были высокорослые, широкоплечие, очень сильные и храбрые воины. У них были европеоидные черты лица, крупный, выступающий орлиный нос и длинные волнистые волосы, которые они стягивали в пучок на макушке. В этом народе существовал обычай надевать кольцо на хрупкий череп родившегося младенца, чтобы череп вырастал удлиненным, вытянутым вверх, в форме конического шлема. Такая «кольцевая деформация» черепа не проходила безболезненно. Люди вырастали очень свирепыми, не боящимися любой опасности, готовыми в любой момент броситься в схватку, но их было очень трудно подчинить строгой дисциплине. Будучи очень умелыми и отважными воинами, они не могли противостоять более организованной и отлаженной военной машине.

Эти кочевые племена некоторые ученые считали хунну, переселившимися на Тянь-Шань после военных поражений, понесенных от китайцев и сяньби в Центральной Азии^{44}. Другие исследователи связывали памятники кенкольской культуры с иранским «коренным скотоводческим населением» Средней Азии либо с пришлыми тохарами или сарматами^{45}.

Кенкольские комплексы насыщены разнообразными предметами вооружения дистанционного, ближнего боя и защиты^{46}. Кенкольские воины стреляли по врагам из сложносоставных луков. У них были разные типы луков. Все луки имели деревянную основу – кибить, склеенную из нескольких частей, и костяные накладки, которые наклеивались на середину и концы кибити. Концевые накладки были длинными, изогнутыми. На концах у них имелись арочные вырезы для крепления петель тетивы (рис. 21, I). По оформлению концевых накладок кенкольские луки имели некоторые отличия от хуннских. Вырез для петли тетивы размещался на некотором расстоянии от окончания накладки, которое оставлялось прямоугольным или плавно изгибалось к вырезу. Из-за этого концы лука выглядели массивными, как у кушанских и персидских луков. Срединные боковые накладки у кенкольских луков были длинными, широкими и массивными, со скошенными концами (рис. 21, 3). Срединная фронтальная накладка была длинной и узкой, без заметного расширения на концах (рис. 21, 2). По расчетам такие луки имели самую удачную конструкцию и размеры среди сложносоставных луков хуннского времени. Были у кенкольских номадов и упрощенные луки с концевыми и одной срединной фронтальной накладками.

Если по форме и конструкции, а также дальнобойности луков кенкольские воины ничем не уступали хунну, сяньби и другим кочевым народам Центральной Азии, то по набору, типовому разнообразию и проникающим свойствам своих стрел они заметно превосходили всех своих современников в кочевом мире. Наиболее многочисленными были стрелы с трехлопастными железными наконечниками треугольной, ромбической и пятиугольной формы (рис. 21,4,5). Эти стрелы после выстрела вращались в полете, летели на большое расстояние и били точно в цель. Они применялись для поражения противника, не защищенного металлическим панцирем.

^{Рис. 21. Военное снаряжение племен кенкольской культуры:}

^{1-3 – костяные накладки лука; 4-5, 10-11 – железные наконечники стрел; 6 – железный наконечник копья; 7 – длинный железный обоюдоострый меч; 8 – длинный железный палаш; 9 – железный колчанный крючок; 12, 14, 15 – железные панцирные пластины; 13 – фрагмент железной кольчуги}  

В отличие от всех своих современников в кочевом мире, кенкольские воины обладали большим набором бронебойных стрел, специально предназначенных для пробивания панцирной или кольчужной защиты. Среди бронебойных железных наконечников наиболее часто применялись стрелы с трехгранным острием и тремя лопастями треугольной, ромбической, пятиугольной и боеголовковой формы. Были и трехгранные с выемками-желобками на гранях пера наконечника (рис. 21, 10). Такие стрелы имели монолитное граненое перо с повышенной проникающей способностью и лопасти, которые вращали стрелу в полете, что позволяло ей лететь далеко и точно поражать цель. У центральноазиатских кочевников такие стрелы появились и получили широкое распространение лишь через несколько столетий, в самом конце периода раннего Средневековья они стали в большом количестве применяться кыргызскими воинами во время великой войны с уйгурами.

Другие типы кенкольских бронебойных стрел не были такими дальнобойными, поскольку не обладали способностью вращаться во время полета. Среди них были железные наконечники с трехгранным в сечении пером треугольной, ромбической, пятиугольной и боеголовковой формы (рис. 21, II). Реже использовались четырехгранные стрелы ромбической и треугольной формы. Большинство бронебойных наконечников было ориентировано на то, чтобы пробивать железные панцирные пластины. Однако наконечники с очень узким вытянутым острием, как шило или игла, должны были раздвигать железные кольца кольчуги.

Костяные наконечники для стрел кенкольскими воинами также использовались, хотя и очень редко. Все они были однотипные, черешковые» с ромбическим в сечении пером, вытянутой пятиугольной формы. Набор стрел кенкольских воинов отличается значительным разнообразием форм и большим количеством бронебойных наконечников.

По своим основным параметрам он существенно отличен от хуннского, сяньбийского комплексов и стрел кочевников Южной Сибири хуннского, сяньбийского и жужаньского времени. Эти отличия наблюдаются как среди небронебойных железных и костяных стрел, так и среди бронебойных наконечников. Они заключаются не только в принадлежности к разным культурным традициям, но и в функциональной направленности и в стадиальном уровне развития. Кенкольский набор стрел, особенно комплекс бронебойных наконечников, несравнимо более развит, чем у хунну и сяньби, не считая других номадов центральноазиатских степей времен Маодуня и Таньшихуая. Подобного кенкольскому уровня развития бронебойных стрел кочевники Центральной Азии смогли достичь лишь на исходе эпохи раннего Средневековья. Только в ходе ожесточенной войны с уйгурами у кыргызов, обладавших развитой оружейной ремесленной базой, возникла потребность и возможность производить в столь большом количестве стрелы для пробивания брони. В то же время кенкольский комплекс стрел не уникален. Он довольно сходен с согдийским набором стрел, существовавшим в эпоху раннего Средневековья.

Вполне возможно, это сходство объяснимо тем, что в Средней Азии уже со времени Кушанской империи были очень развиты и широко применялись защитные доспехи, для поражения которых требовались в большом количестве совершенные бронебойные стрелы. Чтобы на равных воевать с кушанскими, канпойскими или эфталитскими конными армиями, сформированными из тяжеловооруженных панцирных воинов, кенкольским воинам требовались в большом количестве бронебойные стрелы, способные поразить врага и в панцирном и в кольчужном доспехе.

У кенкольских стрелков не было столь характерных для хунну и других центральноазиатских номадов стрел-свистунок, снабженных под наконечниками полыми костяными шариками с отверстиями, способными издавать свист в полете. Зато у них встречались, хотя и очень редко, костяные ушки, надевавшиеся на противоположный от наконечника конец древка стрелы. Такие приспособления в древности широко использовались скифами, которые стреляли стрелами с тростниковыми древками, очень ровными, легкими и полыми внутри. Видимо, и кенкольские стрелки пользовались стрелами с тростниковыми древками.

Воины кенкольской культуры хранили и носили стрелы в колчанах или саадаках, сочетавших функции налучья и колчана. От них сохранились только железные крючки с овальной петлей и загнутым крюком с раздвоенным концом (рис. 21,9). Такие колчанные крючки у кочевников Центральной Азии стали использоваться в жужаньский период, а на северных окраинах степного кочевого мира сохранились и в раннем Средневековье.

Обладал весьма совершенным и высокоэффективным оружием дистанционного боя, кенкольские воины заметно превосходили номадов центральноазиатских степей по набору оружия ближнего и рукопашного боя и средствам защиты.

Для поражения противника в ближнем бою они имели на вооружении копья с железными втульчатыми наконечниками, у которых было треугольное, линзовидное в сечении, обоюдоострое перо (рис. 21, 6). Таким ударным копьем кенкольский всадник мог пробить вражескую защиту и нанести противнику болезненную кровоточащую рану и вывести его из строя.

Главным оружием рукопашного боя у кенкольских всадников были мечи и палаши. Меч или палаш был символом настоящего храброго и умелого воина-кочевника. У кенкольских мечей были очень длинные прямые обоюдоострые клинки. Они не имели перекрестья и навершия на прямой рукояти (рис. 21, 7). Палаши кенкольских воинов имели прямые однолезвийные клинки. На рукояти не было перекрестья и навершия. У некоторых палашей рукоять имела небольшой наклон в сторону лезвия (рис. 21, 8). Такими мечами и палашами можно было фехтовать, наносить и отражать рубящие удары, поражать врага колющими ударами, сидя верхом на боевом коне, в рукопашной сече. Наклон рукояти у некоторых кенкольских палашей свидетельствует о появлении клинков, способных наносить рубяще-режущие удары, характерные для сабель. Видимо, кенкольские мастера-оружейники стремились усовершенствовать палаши, учитывая богатый воинский опыт своих соплеменников, и самостоятельно вплотную приблизились к изобретению сабли.

На датируемых где-то в пределах первой половины I тысячелетия нашей эры прекрасных гравированных рисунках на костяных пластинах из Орлатского могильника, расположенного недалеко от Самарканда, изображены конные воины в доспехах, происходящие из кочевой среды, близкой, по-видимому, к кенкольской этнокультурной общности (рис. 22–24)^{47}. Они наносят друг другу удары копьями и мечами. Мечи имеют длинные двулезвийные клинки, а также длинные, вероятно двуручные, рукояти, прямые ладьевидные перекрестья и навершия с шайбой. Воины наносят ими рубящий удар по голове и колющий удар в грудь противника. Один из бойцов колющим ударом пронзил насквозь противника, защищенного панцирем. Такой удар демонстрирует большую поражающую способность всаднического меча или палаша в руках умелого воина-фехтовальщика.

^{Рис. 22. Большая костяная пластина из кургана № 2 Орлатского могильника в Самаркандской области с гравированным изображением сцены боя}

^{Рис. 23. Реконструкции облика воинов (1, 2) и жесткого седла (3), показанных на большой пластине из Орлатскош могильника (см. рис. 22)}

^{Рис. 24. Малая костяная пластина из кургана № 2 Орлатского могильника с изображением сцены поединка:}

^{1 – прорисовка изображения; 2 – реконструкция облика воинов}

^{Рис. 25. Реконструкция облика кенкольского воин} 

Кенкольские воины имели при себе и кинжалы с длинным прямым двулезвийным клинком, которые могли использоваться в рукопашном бою. Воины кенкольской культуры имели разнообразные и весьма совершенные для своего времени защитные средства. Они защищали тело панцирями из железных пластин разных типов. Один из типов кенкольских панцирей имел оплечья из широких пластин со сферическими выступами, короткие рукава из прямоугольных пластин с округлым нижним краем, жилет из прямоугольных пластин со сферическим выступом, подол из широких вертикальных пластин и наручи из горизонтальных пластин (рис. 21, 12, 14, 15). Особенно надежной защитой служил жилет или нагрудник. При соединении пластин чешуйчатым способом вся поверхность панциря состояла из сферических выступов, способных ослабить действие удара меча или палаша. К другому типу относились панцири с оплечьями, жилетом и подолом, составленные из горизонтальных пластин. Важным видом защиты были кольчужные доспехи. Кольчуги составлялись из склепанных и продетых друг в друга железных колец, по принципу четыре кольца в одно (рис. 21, 13), Изготовленная таким образом кольчуга плотно и равномерно облегала плечи, корпус, бедра, не стесняла движений воина и служила надежной защитой.

Кенкольские воины пользовались для защиты и отражения ударов округлыми деревянными щитами, обтянутыми кожей и укрепленными железными умбонами и кантами. Судя по рисункам на уже упоминавшихся выше костяных пластинах из Орлатского могильника в Самаркандском Согде, для защиты головы и шеи витязи из среды центральноазиатских кочевых народов той поры применяли шлемы со сферическим куполом и наушами, высокие жесткие воротники, а также защитные покрытия на руках и на ногах (рис. 22–24).

Воины кенкольской культуры были тяжеловооруженными панцирными всадниками, оснащенными самым грозным, высокоэффективным наступательным и защитным оружием. Они имели на вооружении дальнобойные луки с небронебойными и бронебойными стрелами, ударные пики, длинные мечи и палаши, надежные панцири, кольчуги, щиты и другие виды защиты (рис. 25). Военные отряды кенкольских воинов могли вполне успешно действовать на полях сражений и в дистанционном, и в ближнем, и в рукопашном бою. Они могли поражать и легковооруженных и защищенных доспехом врагов.

Войско кенкольцев по уровню вооруженности и оснащенности, несомненно, превосходило армии всех кочевых народов и государств своего времени. Особенности их военного дела сформировались в постоянных военных столкновениях с армиями оседло-земледельческих государств Средней Азии, в составе которых преобладали отряды тяжеловооруженной конницы и пехоты, Кенкольская таранная атака «ударной панцирной конницы, вооруженной длинным мечом и тяжелым кольем», была направлена не против степных кочевников, она была ориентирована на войска оседлых соседей^{48}.

Когда на рубеже эпохи раннего Средневековья на земли кенкольских номадов неожиданно обрушилась новая, пришедшая из степей Центральной Азии волна кочевников, возглавляемая древними тюрками под знаменами правящего рода А шина, они оказались совершенно не готовы противостоять не столь хорошо вооруженным и оснащенным, но лучше организованным и верящим в свою непобедимость тюркам. Носители кенкольской культуры, населявшие горы и долины Тянь-Шаня в течение пяти столетий, были вынуждены уйти с исторической арены и уступить свое место победителям.