Текст книги "«Свистящие стрелы» Маодуня и «Марсов меч» Аттилы. Военное дело азиатских хунну и европейских гуннов"

Автор книги: Юлий Худяков

Соавторы: Валерий Никоноров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

К тому же, не стоит оставлять без внимания информацию о том, что для костра из седел (!), который Аттила приказал соорудить после неудачи в сражении на Каталаунских полях, потребовалось много седел, а следовательно, расстаться с ними должно было значительное число конников. Вспомним и упомянутых Иорданом «отборнейших всадников из всего гуннского народа», принявших участие в похоронах Аттилы (Iord. Get. 256), которые, надо полагать, были лучшими на фоне прочих, наверняка весьма и весьма многочисленных гуннских наездников.

Во-вторых, в том, что касается аргумента о невозможности поддержания достаточного поголовья боевых коней для гуннской конницы, обязательно следует иметь в виду то обстоятельство, что землями в междуречье Дуная и Тисы, где действительно располагалась ставка Аттилы, владения последнего вовсе не ограничивались: они охватывали также области к востоку от Карпатских гор, включая, по меньшей мере, Скифию у Понта (= Черного моря), другими словами, Северное Причерноморье, где правил старший сын Аттилы (Prisc, fr. 8 D = II, 2 В)[7]7
  По мнению Д. Шинора, основная масса гуннов даже в эпоху Аттилы обитала к востоку от Венгерской равнины [Sinor, 1990. Р. 203].


[Закрыть]. А в этом случае пастбищные ресурсы на востоке империи гуннов были уже достаточны для содержания большого количества лошадей – необходимого условия для функционирования многочисленной кавалерии. Таким образом, Аттила, намереваясь отправиться в серьезный военный поход, был вполне в состоянии набрать в своих восточных владениях значительное пополнение для своей конницы[8]8
  Кстати, некоторый дополнительный свет на мероприятия Аттилы по улучшению условий содержания боевых лошадей проливает такой факт: выступив после удачной войны 447 г. против Византии с претензией на обладание областью по правому, римскому берегу Дуная – от Паннонии до Новы во Фракии, он потребовал от императора, чтобы там было прекращено возделывание земли (Prisc. Jr.7 D=11, 1В). На деле же это означало полную эвакуацию византийцами всей указанной территории. Такое требование, по всей видимости, преследовало своей целью не только демонтаж имевшейся там линии имперских укреплений, но и использование оставленных земледельцами пахотных земель под пастбища для коней гуннской кавалерии. Впрочем, позднее Аттила отказался от аннексии этой территории (Ibid.fr. 14 D= 15, 4 В).


[Закрыть]. Другое дело, что вторжения Аттилы в Галлию в 451 г. и в Италию в 452 г. не могли быть успешными уже по той простой причине, что на их территории не было достаточных природных ресурсов для содержания в течение длительного времени большой орды гуннских воинов и их коней^{114}. Возможно, эти кампании длились явно дольше, чем планировал сам Аттила, и проблемы со снабжением армии, усугубленные военными неудачами (как это случилось в 451 г.)» вынуждали его уходить восвояси, без достижения поставленных целей.

В-третьих, некоторые сомнения вызывает правильность оценки Р. П. Линднером коневодческих ресурсов Альфельда. По его мнению, там могли пастись одновременно 150 000 коней, и из расчета 10 скакунов в среднем на одного всадника конное войско гуннов должно было насчитывать только 15 000 бойцов. При этом он проводит сравнение с пастбищными возможностями Монголии, где в средние века воин-кочевник имел до 18 лошадей. Однако тут необходимо принимать во внимание тот факт, что климатические и природные условия Альфельда гораздо более мягкие и благоприятные для пастбищного коневодства, чем в степях. Благодаря этому жившие на Великой Венгерской равнине гунны могли разводить довольно значительное количество коней и, следовательно» выставлять большое конное войско^{115}. Цифра 10 коней на одного гуннского кавалериста, произвольно высчитанная Р. П. Линднером в качестве заниженной, является, возможно, даже завышенной. Так, например, известно, что в 1914 г, в Венгрии была набрана кавалерия численностью в 29 000 человек, причем из расчета один конь на одного всадника^{116}. Конечно же, нам остается только гадать, каким было подобное соотношение почти за 1500 лет до этого, когда в поход выступала конница Аттилы, но при всех различиях в практике коневодства этих двух эпох вряд ли альфёльдскому воину-гунну в середине V в. требовалось в 10 раз больше скакунов, чем венгерскому кавалеристу в начале XX в.

Следует также учесть и вероятность того, что обосновавшиеся на Великой Венгерской равнине гунны могли под римским влиянием перевести, по крайней мере, какую-то часть своих табунов на стойловое содержание с подкормкой в зимний период, а это, в свою очередь, должно было благоприятно отразиться на состоянии их конских ресурсов. Наконец, немаловажным являлось и то обстоятельство, что, помимо разведения собственного конского поголовья, гунны использовали лошадей, захваченных ими у римлян (Oros. VII, 34, 5; Paul. Diac. HR XI, 15; Land. Sag. XII, 188).

Подводя итог этой (согласитесь, весьма принципиальной) дискуссии, следует сказать, что армия Аттилы действительно отличалась по своей организационной структуре от поголовно конного войска гуннов периода их ранних завоеваний в Европе. Можно даже говорить об определенной деградации гуннского военного дела в целом, на что очень существенно повлияло включение в состав армии Аттилы большого числа германских воинов. Кроме того, гунны могли испытывать серьезные проблемы как с поддержанием конского состава на западе своих владений, так и с заготовкой фуража для своей конницы на территории неприятеля в ходе боевых операций. Все это должно было негативно отразиться на эффективности гуннской военной машины. Но в то же время едва ли имеются веские основания утверждать, что собственно гуннская часть армии Аттилы превратилась в своем большинстве в пехоту – помимо всего прочего, это явно противоречило воинскому менталитету гуннов.

К тактике гуннов самое прямое отношение имели и применявшиеся ими меры психологического воздействия на неприятеля. Среди них особое место занимал присущий гуннам от природы и непривычный для обитателей Европы внешний облик, сам по себе наводивший ужас на очевидцев (Аmm. Маrc. XXXI, 2, 2–3; Claud. III, 325–326; V, 270; Hier. Comm. in Is. III, 7; Sidon. Carm, II, 245–257; Hier. Ep. 60, 17; Iord. Get. 127–128; 206; Land. Sag. XII, 187). Неслучайно Аттила, обращаясь к своему воинству, вопрошал:

Кто же, наконец, открыл предкам нашим путь к Меотидам?.. Кто же заставил тогда перед безоружными отступить вооруженных? Лица гуннов не могло вынести все собравшееся множество.

(Iord. Get. 206) 

Особенно большое внимание древние авторы обращали на существовавший у гуннов обычай уже при рождении расцарапывать железом лица представителей мужского пола, и без того, по их мнению, безобразные (Amm. Marc. XXXI, 2, 2; Claud. III, 327; Hier. Comm. in Is. III, 7; Iord. Get 127; 128; Land. Sag. XII, 187). Впрочем, одно из приводимых ими объяснений этого изуверского обряда – не дать произрасти волосам на щеках – едва ли может быть принято, поскольку у мужчин-монголоидов (какими по своему происхождению и являлись этнические гунны), как известно, на лице отсутствует какая-либо пышная растительность, и именно эта физиологическая особенность гуннов могла внушить нашим информаторам подобную мысль. Более вероятны две другие причины. Первая – это испытание младенцев, будущих воинов, болью раны еще до кормления их материнским молоком (Iord. Get, 127; Land. Sag. ХII, 187). Вторая, чисто ритуального свойства, – это почтить память умершего повелителя не воплями и слезами женщин, а кровью, стекающей с порезанных лиц скорбящих о нем мужчин (Iord. Get. 255).

В качестве важного инструмента для устрашения врага (и одновременно для собственного воодушевления) гуннам служили шумовые эффекты, для создания которых на поле битвы они дули в трубы (Iord. Get. 212; Paul. Diac. HR XIV, 7), а также испускали голосом грозный боевой клич – по определению Аммиана Марцеллина, «разнообразные, страшно звучащие крики» (Amm. Маrc. XXXI, 2, 8; ср.: Paul. Diac. HR XIV, 7; Paulin. Petric. VM VI, 93–94; Hier. Comm. in Is. Ш, 7). Во время сражений трубами у гуннов также воспроизводились и различного рода сигналы, передающие команды военачальников[9]9
  Ими применялись и другие условные сигналы. Так, потерпев неудачу при осаде укрепленного монастыря во Фракии, гуннские воины подали друг другу условный знак помахиванием нагаек, сели на коней и удалились (Callin. VH VI, 2). Интересно, что Вегеций среди других рекомендуемых им для использования в бою так называемых «немых» сигналов упоминает передачу военачальником команд при помощи нагайки, причем этот прием исполнялся «согласно варварскому обычаю» (Veget. ERM III, 5).


[Закрыть].

Характерной особенностью гуннской военной практики в плане психологической подготовки было выполнение перед сражением языческих обрядов и гадание относительно его исхода (Prosp. Chron. 1335; Isid. HG 24; Paul. Diac. HR ХIII, 13; Iord. Get. 195–196; 209; ср.: Prisc, fr, 8 D = 13, 3 В). До нас дошел интересный факт, что перед битвой с везеготами у Тулузы в 439 г. римский полководец Литорий доверился ответам гадателей и наставлениям демонов» т. е., будучи, по сути, христианином, исполнил языческие ритуалы. Однако это вовсе не было личной инициативой Литория – проведение указанных обрядов было инициировано его гуннскими наемниками^{117}. Надо полагать, что в войске гуннов всегда находились шаманы-гадатели, в обязанности которых входило, в том числе, камлание с целью наведения порчи на врагов.

У гуннов, несомненно, был свой кодекс воинской доблести и чести, которому они были готовы следовать на поле боя ценой собственной жизни. На это прямо указывает Иордан в своем рассказе о геройской смерти старшего сына Аттилы Эллака в битве при Недао:

Ведь он (Эллак), как известно, погиб столь мужественно, перебив множество врагов, что [его] отец, будь он жив, пожелал бы [и себе] такой же славной кончины.

(Iord. Get. 262) 

В их среде также существовал обычай воспевать победы и храбрые подвиги своих правителей. Так, Приск сообщает как очевидец, что на пиру у Аттилы два гунна, встав перед своим повелителем, исполнили ими же написанные песни в его честь (Prisc. fr. 8 D = 13,1 В). Во время же церемонии похорон Аттилы отборнейшие гуннские всадники, объезжая вокруг шелковый шатер, в котором лежало его тело, исполнением погребальной песни вспоминали его деяния (Iord. Get. 256–257).

Гуннская орда конных лучников, казалось бы непобедимая, имела, впрочем, и свои слабости. Прежде всего, в бою им было сложно противостоять противнику, который, так же как и они, был мобилен и мог столь же эффективно поражать из луков издали. Таковыми, в частности, были персы, сумевшие в конце ГУ в. разбить вторгшееся в их пределы гуннское войско, забросав его множеством стрел (Prise, fr. 8 D = 11, 2 В). Немаловажную роль в том поражении сыграла и обремененность гуннов захваченной добычей – этот фактор всегда серьезно ограничивал их мобильность (Мах. Тип Нот. 94), порой заставляя их приостанавливать успешно развивающееся наступление (Аmm. Marc. XXXI, 3, 8). Более того, гунны, возвращаясь из похода, могли утратить бдительность до такой степени, что при внезапном нападении даже весьма малочисленного противника они не только несли большие потери в живой силе, но и лишались награбленного. Именно это и произошло в начале 440-х гг., когда после неудачной осады гуннами сильной римской приграничной крепости Асем ее защитники решились на преследование уходящего врага, отягощенного добычей, но при этом абсолютно беспечного (Prisc.fr. 5D = 9, 3 В).

Кстати, недостаточная бдительность гуннов сказывалась и в их пренебрежении к организации караульной службы: так, известно, что гуннские воины, служившие в гвардии западноримского главнокомандующего Стилихона, были предательски перебиты во время сна готом Саром, одним из военачальников все того же Стилихона (Zosim. V_t 34,1). В качестве еще одного примера можно привести разгром гуннов бургундами около 430 г., когда последние в количестве трех тысяч человек в результате внезапного нападения одержали верх над десятитысячным гуннским войском (Socr. Schol. VII, 30, 6; Cassiod. Hist. XII, 4).

В. Искусство осады городов (полиоркетика)

Практически ничего не известно о собственно гуннской фортификации в Юго-восточной Европе. И это вовсе не случайно. Гунны не располагали своими специалистами по каменному строительству и использовали для соответствующих работ римских архитекторов, взятых в плен или нанятых по договору с имперскими властями. Показательно, что в описанной Приском Панийским ставке Аттилы, представлявшей собой не обнесенную никакой оградой большую деревню, дома были деревянными, за исключением бани, построенной для второго по значению в гуннской державе человека – Онегисия – из камня его римским пленником-архитектором (Prisc, fr. 8 D = 11,2 В; Iord. Get. 178–179). Сама эта ставка была возведена среди широкой не покрытой лесом Паннонской равнины. По поводу ее незащищенности справедливы следующие слова британского исследователя Э. А. Томпсона: «Причина эта была военного свойства. Гунны хотели, чтобы их штаб-квартира находилась на ровном месте, где их конница могла свободно маневрировать и где не было шанса для неожиданного нападения…»^{118} К этому необходимо лишь добавить, что Аттила, судя по всему, чувствовал себя в Паннонии в полной безопасности от какой бы то ни было внешней угрозы и поэтому не счел необходимым обносить свою ставку оборонительной стеной.

Вероятно, гунны вообще не строили каких-либо серьезных, т. е. каменных, фортификационных сооружений, а при необходимости могли использовать те, которые им удавалось захватить у неприятеля в более или менее пригодном для последующего применения виде.

Иначе обстояло дело с гуннским искусством осады городов. На самом раннем этапе своего пребывания в Европе гунны предпочитали преодолевать вражеские укрепления за счет неожиданных стремительных нападений, и это дало повод их современнику утверждать, что «из-за чрезмерной быстроты [гуннов] не приходится видеть их атакующими укрепления или грабящими вражеский лагерь» (Amm. Marc. XXXI, 2, 8). Но в ходе своей экспансии в западном направлении они постепенно развивали навыки регулярной осады фортификационных сооружений в полном соответствии с имеющимися в этой области военно-техническими достижениями. Этот процесс нашел классическое завершение в царствование грозного Аттилы, перед которым, в представлении древних, не могло устоять никакое каменное укрепление (Iord. Get. 210), не говоря уже об оборонительных объектах, по своей конструкции не рассчитанных на противодействие серьезным осадным операциям (Proc. De aed IV, 5, 2–6). По всей очевидности, Аттила сумел добиться этого путем активного использования на своей военно-инженерной службе пленных и дезертировавших к нему римских военных специалистов, которые сооружали и эксплуатировали разного рода метательные машины, а также тараны, находившиеся, по данным письменных источников, на вооружении его армии (Prisc, fr. lb D= 6,2 В; Iord. Get. 221; Paul. Diac. HR XIV, 9; Greg. Tur. HFII,7).

Приск Панийский приводит детальное описание применения, а также конструкции гуннских осадных орудий. В самом начале осадных операций в дело в большом количестве вступали боевые машины (μηχαναί), каждая из которых представляла собой площадку из бревен, поставленную на колеса и укрытую плетнями из прутьев. Поверх плетней были настланы шкуры и кожи для защиты от вражеских снарядов, в том числе огненосных; внутри этого прикрытия находились лучники, которые через проделанные в нем окна стреляли по стоявшим на стенах защитникам укреплений. Эти орудия приводились в движение толчками ног обслуживающих их людей. Задачей таких движущихся защитных навесов было поразить или отогнать неприятельских воинов, обороняющих стены. И только когда это в значительной мере удавалось, к укреплениям подводились очень большие тараны (κριοί), имевшие такое же защитное прикрытие, что и μηχαναί. Под прикрытием находилось подвешенное на цепях между склоненными брусьями бревно с заостренным концом. Состоявший при таком таране персонал с помощью веревок оттягивал это бревно назад и затем отпускал его, в результате чего на стену обрушивались мощнейшие удары, в конечном итоге ее сокрушавшие. Уцелевшие же участки стен штурмовались при помощи осадных лестниц (Prisc, fr, lb D = 6, 2 В).

Очень показательно, что μηχαναί Приска находят соответствие в своей конструкции с осадными машинами, описанными у Вегеция под названиями vineae и plutei, они прикрывали продвижение осаждающих к укреплениям; по достижении этой цели при помощи первых производился подкоп под фундамент стен, а под защитой вторых велся обстрел защитников стрелами, камнями и метательными копьями с тем, чтобы согнать их со стен и затем подняться наверх по штурмовым лестницам (Veget. ERMIV, 15). То же самое следует сказать и о κριοί, по своему устройству, очевидно, вполне соответствовавших римским таранам, хорошо известным по изображениям на памятниках искусства (рис. 57, 1) и описаниям древних историков^{119}.

Едва ли подлежит сомнению также и то, что «все виды метательных машин» (omnia genera tormentorum), которые Аттила применил при осаде Аквилеи в 452 г. (Iord. Get. 221), были артиллерийскими орудиями, аналогичными современным им римским. Среди этих последних следует назвать различные виды метательных устройств, таких как катапульты (в римской военной терминологии они, начиная с IV в. н.э. назывались баллистами), а также онагры и др., механизмы пуска снарядов (специальных стрел-болтов и камней разного калибра) из которых действовали на основе скручивания или натяжения^{120} (рис. 57, 2–4). Поэтому в целом можно утверждать, что гуннское осадное оборудование развивалось под сильным влиянием римской военной техники, а имеющиеся в нашем распоряжении свидетельства о том, как европейские гунны штурмовали неприятельские укрепления, позволяют говорить о том, что они владели практически всем репертуаром позднеантичного искусства осады крепостей^{121}.

^{Рис. 57. Римское оборудование для осады укреплений:}

^{1 – таран с металлической ударной частью в виде головы барана и двускатным прикрытием дня обслуживающих его солдат, изображение на арке императора Септимия Севера (193–211 гг. н.э.) в Риме; 2 – стрелометное орудие («катапульта»); реконструкция изображения на колонне императора Траяна в Риме, возведенной в 113 г. н.э.; 3 – подвижное стрелометное орудие, так называемая «четырехколесная баллиста» (ballista quadrirotis) на одной из иллюстраций к анонимному латинскому военному трактату второй половины [V в. н.э. «De rebus bellicis»; рисунок XVI в., выполненный по иллюстрации рукописи конца IX – начала X в., воспроизводящей, в свою очередь, римский оригинал; 4 – камнеметное орудие («онагр» или «скорпион») IV в, н.э., реконструкция (7, 2,4 – [Tausend, 1985/1986]; 3 – [De rebus bellicis / Rec. R. 1. Ireland. Leipzig, 1984])}

Отметим также еще один применявшийся гуннами метод осады городов, о котором сообщает Иордан в своем рассказе о попытке сына Аттилы Динтцика овладеть Базианом в Паннонии: блокировав этот город со всех сторон, гунны принялись грабить его сельскую округу (Iord. Get. 272). По всей очевидности, это была обычная практика, причем родившаяся именно в гуннской кочевой среде, и заключалась она в окружении вражеских укреплений сплошным кольцом кибиток и телег. Важной составляющей этого метода было тотальное ограбление прилегающей к осажденному городу сельской местности, что окончательно лишало его защитников какой-либо надежды на получение продовольственной и любой иной помощи извне.

Г. Укрепленный лагерь (табор)

Гунны создавали укрепленные лагеря, в которых можно было укрыться не только в ночное время суток, но и в случае неудачи в сражении. Для этого они использовали повозки, которые ставили достаточно плотно друг к другу, образуя внешнюю линию обороны (Iord. Get. 210; 211; Paul. Diac. HR XIV, 7). Для организации такого лагеря применялись, очевидно, уже упоминавшиеся выше телеги для перевозки плотов-понтонов и личные кибитки гуннских семей (рис. 37). Укрывшись за ограждением из своих повозок, гунны очень плотно обстреливали подступы к нему из луков (Iord. Get. 213).

Оригинальная идея использования в боевых действиях укрепленного лагеря, безусловно, принадлежала кочевым народам, в жизни которых повозки занимали чрезвычайно важное место. Такое укрепление могло надежно защитить от врага на открытой местности, причем создавалось оно, в первую очередь, не против пехоты, как раз обученной штурму фортификационных объектов, а для сдерживания атак конницы неприятеля. История устройства лагеря, со всех сторон закрытого телегами и кибитками, в Восточной и Центральной Европе уходит своими корнями еще в скифскую эпоху и прослеживается вплоть до позднего Средневековья. Укрепленный лагерь служил в качестве опорного пункта в бою и убежища на случай поражения, в нем хранились боеприпасы и продовольствие^{122} (рис. 58).

Гунны также использовали свои кибитки и телеги для сплошного окружения осаждаемых ими городов с целью полного их блокирования (см. выше, раздел В).

^{Рис. 58. Средневековый укрепленный европейский лагерь-табор (нем. Wagenburg). Рисунок неизвестного немецкого художника, выполненный около 1480 г. [Żygulski, 1994]} 

Приложение 2.

Хронология важнейших военно-политических событий истории европейских гуннов

(Дата[10]10
  Все даты в этом приложении даются по новой эре.


[Закрыть] … Событие)

Около 375 г. … Гунны вторгаются из-за Волги в степи Северного Причерноморья, где во главе с вождем Баламбером громят алано-сарматские и готские племена

378 г. … В битве при Адрианополе готы и их союзники (включая, по всей вероятности, гуннов) наносят сокрушительное поражение римской армии

380 г. … Некоторые группы гуннов, аланов и готов получают право поселиться в Восточной Паннонии на правах римских союзников-федератов

384 г. … Призванные римлянами гуннские отряды из Паннонии сражаются против ютунгов в Рении, а затем вместе с аланами подходят с целью грабежа к границам Галлии, но, получив от римских властей вознаграждение, уходят обратно

388 г. … Гунны оказывают поддержку римскому императору Феодосию I в борьбе против узурпатора Максима

394 г. … Феодосии I для борьбы против другого узурпатора, Евгения, опять привлекает гуннов в свою армию

Зима 394/395 г. … Гунны разоряют Фракию

395–396 гг. … Под угрозой голода в Северном Причерноморье складывается временный союз гуннских племен во главе с Басихом и Курсихом, которые направляют свои орды через Кавказ на Ближний Восток

400 г. … Гуннский вождь Ульдин разбивает за Дунаем бежавшего из Константинополя мятежного военачальника гота Гайну

Около 405–408 гг. … Молодой Аэций, в будущем виднейший западноримский политик и полководец, живет среди гуннов в качестве заложника

406 г. … Войско Ульдина принимает участие на стороне римлян в разгроме готского вождя Радагайса при Фьезоле в Италии

408 г. … Гот Сар, военачальник западноримского главнокомандующего Стилихона, предательски уничтожает гуннскую гвардию своего господина

408/409 г. … Неудачное вторжение Ульдина во Фракию

409 г. … Гуннский корпус на службе западноримского императора Гонория численностью в 300 всадников в бою у Пизы в Италии наносит серьезные потери готскому войску во главе с Атаульфом. Гонорий нанимает 10 000 гуннов в свою армию, чтобы противостоять вождю готов Алариху

411 г. … Небольшой контингент гуннов-уннигардов, насчитывавший всего 40 воинов, успешно защищает восточноримскую провинцию Ливию Пентаполис от набегов местных племен

Около 412 г. … Упоминается Харатон, «первый среди вождей» гуннских племен Юго-восточной Европы

422–434 гг. … Правление Руги, осуществлявшего контроль над восточной, причерноморской частью владений европейских гуннов

422 г. … Вторжение Руги во Фракию, серьезно угрожавшее Константинополю, в результате которого Византия начинает выплачивать гуннам ежегодную дань (350 фунтов золотом)

425 г. … Аэций по приказу узурпатора Иоанна набирает у Руги отряд гуннов-наемников для борьбы с высадившимися в Италии войсками византийского императора Феодосия II

Около 430 г. … Смерть Уптара, соправителя Руги в качестве главы западных владений гуннского союза племен, и разгром его войска во время кампании против германского племени бургундов, жившего на правом берегу Рейна

433 г. … Руга заключает с Аэцием договор о дружбе и военной помощи, по условиям которого западные римляне уступают гуннам провинцию Паннонию Первую

434 г. … Смерть Руги. Гуннскими царями-соправителями становятся Бледа и его брат Аттила

435 г. … По договору, заключенному в Марге на Дунае, гунны увеличивают получаемую от Византии ежегодную контрибуцию до 700 фунтов золотом. Поход Аттилы и Бледы в Северное Причерноморье для приведения к покорности местных племен и войны против народа соросгов

435–438 гг. … Западноримский полководец Литорий при помощи гуннских наемников одерживает победы над багаудами и везеготами в Галлии

437 г. … По призыву Аэция гунны во главе с Аттилой громят на Рейне бургундов

439 г. … Везеготы наголову разбивают наемное гуннское войско Литория у Тулузы

441–442 гг. … Наступление гуннов на Византию, сопровождавшееся разрушением многих укрепленных городов на ее дунайской границе

444/445 г. … Аттила убил Бледу и сделался единоличным правителем всего гуннского государства

Около 446 г. … Аттила лично провел переговоры с Аэцием в Италии, в результате которых он получил земли вдоль реки Саввы в Паинонии

447 г. … Победоносное наступление Аттилы на Восточноримскую империю, армия которой была разбита недалеко от Константинополя. Византийцы теперь вынуждены погасить задолженность гуннам в 6000 фунтов золотом, а также выплачивать им ежегодную дань в трехкратном размере – 2100 фунтов золотом

448 г. … В Северном Причерноморье Аттила подчиняет себе сильное племя акациров

449 г. … Аттила назначает своего старшего сына Эллака правителем акациров и других племен Северного Причерноморья, Византийская дипломатическая миссия ко двору Аттилы, в которой принял участие ритор Приск Панийский, подробно и достоверно описавший это событие в своей «Истории»

450 г. … Смерть византийского императора Феодосия II и отказ его преемника Маркиана платить гуннам ежегодную контрибуцию. Гонория, сестра западноримского императора Валентиниана III, обращается к Аттиле за помощью. Переориентация внешнеполитической активности Аттилы в сторону Западной Римской империи

451 г. … Аттила вторгается в Галлию. «Битва народов» на Каталаунских полях, неудача Аттилы и его отступление в Паннонию

452 г. … Поход Аттилы в Италию. Гунны захватывают Аквилею, Милан и другие города но затем уходят восвояси

453 г. … Смерть Аттилы

454 г. … В сражении при Недао антигуннская коалиция во главе с гепидами наносит поражение армии сыновей Аттилы. Эллак пал на поле боя, а его братья уводят остатки гуннов из Паннонии на Нижний Дунай и в Северное Причерноморье

456 г. … Остроготы, осевщие на юге Паннонии, отражают нападение сыновей Аттилы Динтцика и Эрнака

Около 463–466 гг. … Пришедшее с востока племя сарагуров атакует народы, жившие в причерноморских степях, подчиняет себе акациров и вторгается затем через Кавказский хребет в Иберию и Армению

465/466 г. … Нападение гуннского вождя Хормидака на Дакию и его поражение от римлян у Сердики

466 г. … Неудачная попытка Динтцика и Эрнака заключить соглашения о мире и торговле с византийским императором Львом I

467 г. … Объединенные силы гуннов и готов сражаются с византийскими войсками во Фракии. Последним удалось блокировать союзников и даже поссорить их между собой, однако часть гунно-готского войска сумела вырваться из окружения

468 г. … Динтцик вторгается в Нижнюю Паннонию, где осаждает город Еассианы, но остроготы вытесняют его оттуда

469 г. … Динтцик нападает из-за Дуная на Фракию, но терпит поражение и погибает в сражении с византийскими войсками

Около 475 г. … Последняя известная по письменным источникам акция европейских гуннов: переправившись через Дунай, они совершают набег на Фракию