Текст книги "Диалогика текста как бесконечномерное смысловое пространство"

Автор книги: Ю. Зотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

8) диалог в диалоге (вставка или воспроизведение фрагментов реального диалога):

Grammar is an area where the counter-argument 'well it all depends what you mean by' ...is particularly common.

If meaning is as important as all that, a harsh reader might say, 'then it is about that he got to semantics'.

Неожиданные непредсказуемые вставки в авторское повествование элементов диалогической речи явно попадают в фокус внимания адресата;

9) варьирование адресата с помощью:

а) местоимения:

The questions they ask, the conclusions they reach, the evidence they cite must be capable of being publicly observed and tested.

We should always be defining, and the most 'single-minded' of us would be off chasing criteria for criteria into an infinite regress.

This last phrase, various models, leads me to another point.

Данный тип диалогичности называют "разговор" автора с адресатом, который представляет школу, направление и обозначается как "I – he – they" (Кожина 1981, №6: 78). Местоимение же "we" не только придает автору скромности, но оно одновременно вовлекает читателя в диалог;

б) слов: 'linguist', 'debater', 'audience', etc. :

It is dangerous to assume that your own particular view of a term will be clear, without explanation to your audience.

For a linguist, then, considering two alternative usages one is not 'right' and the other 'wrong' – the two are merely different.

The reasoning is attractive enough, at first: but it can be answered in a powerful way. One approach – perhaps that of the polished debater would be to ask a parallel question. Why study the brain? We use it without difficulty.

Конкретное упоминание адресата и его варьирование четко указывает на коммуникативную направленность текста и вовлекает большую аудиторию в диалогическую орбиту: audience, linguist, debater.

Остается сделать несколько заключительных замечаний. Поскольку научная коммуникация представляет из себя диалог с потенциально задержанной обратной связью, то имеет место "эффект" компенсации за счет применения различных стилистических средств, риторических и конструктивных приемов с целью приближения подобного диалога к диалогу с "непосредственной" обратной связью.

Необычное употребление и компоновка элементов способствует проникновению в текст трех стилей: ораторского, научного и публично-разговорного.

3. 5. 3. 2. Публичные выступления как индикатор диалогического взаимодействия с публикой.

Публичное выступление, как правило, выполняет риторическую функцию воздействия и убеждения. Однако, само понятие "риторика" в филологической науке носит многоликий характер. С одной стороны, риторика понимается как вербальное искусство. (Craig 1937: 263) С другой стороны, в риторических исследованиях появилось новое направление – "неориторика". "New rhetoric aims not at producing a work of art, but at exerting through speech a persuasive action on an audience." (Brandt 1970: 1959) Акцентируя внимание на убедительной силе речи, У. Брандт отделяет неориторику от традиционного стремления лишь к анализу использования в речи риторических фигур. Подобная точка зрения находит отражение и в Новой Британской Энциклопедии: "New Rhetoric is defined as a theory of argumentation that has as its object the study of discursive techniques that aim to provoke or to increase... the effects of argumentation." (The New Encyclopaedia Britannica 1994, V.26: 762)

В свою очередь, Ю.В. Рождественский дает следующее толкование неориторики: "Сложение культуры речи снова поставило вопрос о создании новой риторики. Новая риторика, разумеется, не может ограничить себя теорией фигур, или теорией доказательств. Новая риторика – это прежде всего исследование видов речевых коммуникаций и речевых коллективов, то есть речевой структуры общества, теория диалога всех видов. (Рождественский 1988: 216)

В данном разделе представлены тексты публичных выступлений, где аргументация осуществляется с помощью диалогического применения риторических фигур. То есть имеет место комбинаторика двух вышеуказанных направлений. Такой синтез усиливает эффект воздействия.

Приведем выступление А. Линкольна во время предвыборной компании на пост президента:

I presume you all know who I am. I am humble Abraham Lincoln. I have been solicited by many friends to become a candidate for the legislature. My politics are short and sweet like the old woman's dance. I am in favor of a national bank. I am in favor of an internal improvement system, and a high protective tariff. These are my sentiments and political principles. If elected I shall be thankful. If not it will be the same.(Jones)

Основная цель А. Линкольна – оказать воздействие на своих слушателей, потенциальных избирателей. Убедительность речи, ее действенность и эффективность (Bettinghaus 1987) достигается совокупностью риторических приемов:

1) подхвата (I am... I am...);

2) употребления слова 'humble', которое придает Линкольну скромности (простой Линкольн), и тем самым возвеличивает его;

3) эпитетов (my politics are short and sweet);

4) сравнения (like the old woman's dance);

5) параллельных конструкций (I am in favor... I am in favor...);

6) редукции (If elected... If not...);

7) вторичной номинации (...I shall be thankful. ...it will be the same).

В целом речь А. Линкольна носит публично-разговорный характер (Leech 1966: 75-7) и, несомненно, производит коммуникативный эффект (Дюбуа 1986: 14).

Приводим вторую речь Линкольна (Lincoln's Address at Gettysburg, 1863):

Fourscore and seven years ago our fathers brought forth on this continent a new nation, conceived in liberty and dedicated to the proposition that all men are created equal. Now we are engaged in a great civil war, testing whether that nation or any nation so conceived and so dedicated can long endure.

We are met on a great battlefield of that war. We have come to dedicate a portion of that field, as a final resting-place for those who here gave their lives that that nation might live. It is altogether fitting and proper that we should do this.

But, in a larger sense, we can not dedicate – we can not consecrate we can not hallow this ground. The brave man, living and dead, who struggled here, have consecrated it, far above our poor power to add or detract. The world will little note, nor long remember, what we say here, but it can never forget what they did here. It is for us the living, rather to be dedicated here to the unfinished work which those who fought here, have thus far so nobly advanced. It is rather for us to be here dedicated to the great task remaining before us – that from these honored dead we take increased devotion to that cause for which they gave the last full measure of devotion – that we here highly resolve that these dead shall not have died in vain that this nation, under God, shall have a new birth of freedom – and the government of the people, by the people, for the people shall not perish from the earth.(Lincoln)

Речь, произнесенная на Геттисбергском кладбище 19 ноября 1863 года, живет в "большом времени" и обладает мощным диалогическим воздействием. Перед Линкольном стояла проблема осуществить две вещи: освятить память погибших и предсказать будущие действия. Чтобы решить эту проблему, он предложил самую святую для своих слушателей тему – почтить героически погибших сыновей и отцов, сочетая эту тему с близкой его сердцу проблемой сохранения демократии. По форме – это проза, в действительности – поэзия.

Благодаря двойной теме, Линкольн развил свою поэтическую метафору рождения, смерти, и духовного возрождения жизни человека и жизни нации.

Демократия для Линкольна – это религия, и он хотел, чтобы демократия была религией его аудитории. Таким способом он объединил тему скорби с патриотической, искусно соединяя надежду вечной жизни с верой в вечную демократию.

До него существовало два определения демократии. В 1850 году Т. Паркер определил демократию как "...Government of all the people, by all the people, for all the people". (Lincoln 1976: 197) Д. Вебстер выразил ту же самую мысль следующим образом: "The people's government, made for the people, made by the people, and answerable to the people"(ibid 198). Фразеология Паркера и Вебстера, хотя и передают ту же самую мысль, выраженную Линкольном, была забыта, но в новой, более простой форме, в которой она была представлена Линкольном, стала убедительной и бессмертной: "...Government of the people, by the people, for the people." Простота и величественность этой фразы превосходит любую силу характеризации. Она сравнивалась с речью Перикла в память о тех, кто пал в Пелопонесской войне. Компетентные ценители говорят, что для того времени не было мемориальных речей, равных речи Линкольна. Обе речи очень отличаются. Если речь Линкольна включает менее трехсот слов, то речь Перикла содержит почти три тысячи слов. Но обе речи в равной степени оценивают славу пожертвования ради отечества. (Lincoln 1987: 231)

Геттисбергское обращение, которое приобрело бессмертие для автора и считается одной из величайших речей на английском языке, состоит лишь из десяти предложений и 260 слов, 193 из которых являются односложными и ему понадобилось лишь две минуты, чтобы произнести эту речь. Линкольн придерживался своего жизненного принципа – не тратить бесцельно ни своих слов, ни времени слушателей.

Линкольн выразил свое чувство глубокой любви к нации, зарожденной в свободе, выразил свою веру в то, что все люди созданы равными, и которая подтверждается использованием слова 'proposition'. Это слово было неизбежным для Линкольна. Он часто старался использовать слова так же точно, как математик использует свои формулы. Он использовал слово 'proposition' в логическом смысле: утверждение, позволяющее дебатировать, верифицировать, доказывать. Демократия, как живая вещь, означала для Линкольна верификацию или доказательство пропозиции, существование которой было доказано в начале речи: "dedicated to the proposition that all men are created equal".

Структурный параллелизм, сопровождаемый повтором, является характерной чертой риторики Линкольна. Он использует эти приемы с такой частотой и вариативностью, что это, видимо, было постоянным свойством его ума искать высказывания для "регулирования" своей мысли: "But, in a larger sense, we can not dedicate – we can not consecrate – we can not hallow this ground. " В данном фрагменте Линкольн одновременно использует три различных приема: трехкратный повтор, структурный параллелизм и градацию (dedicate concentrate – hallow). С точки зрения лексикона все три глагола входят в религиозный вокабуляр. Большой силой воздействия обладает антитеза: "The world will little note, nor long remember, what we say here, but it can never forget what they did here. "

Основная идея подается Линкольном в последнем высказывании: "Эти смелые люди умерли не напрасно, они дали нации новое рождение свободы и правительство народа, избранное народом и для народа, и эта нация не исчезнет с лица земли. "

Трехкратный повтор слова 'people', предлога 'by' и употребление метафоры 'a new birth of freedom' венчает выступление Линкольна, что придает заключительному фрагменту мощное риторическое звучание.

Непосредственное диалогическое взаимодействие наблюдается при произнесении адвокатом речи в суде:

It is for you to say whether or not each of these accused persons is guilty of the offence with which he is charged. You are concerned here to decide whether or not there has been a violation of the laws. ... I ask you to say that Lenz did not commit this crime out of any lust of cruelty. ... I ask you also to say that he had this case hanging over his head for a long time now. I would ask you to show the world that British justice though stern and just is nevertheless tempered with mercy. (The Peleus Trial)

Основная цель адвоката – облегчить участь обвиняемого, так чтобы суд мог оправдать его, или уменьшить срок пребывания в тюрьме. Для этого его речь должна быть убедительной, аргументированной и риторически изысканной. Именно так строит свою речь адвокат в вышеприведенном тексте. Обращает на себя внимание искусство использования: 1) обращения: 'It is for you to say, You are concerned here to decide, I ask you to say, I would ask you to show'; 2) метафор: 'lust of cruelty, this case hanging over his head, tempered with mercy'; 3) игры слов: 'justice – just'; 4) противопоставлений: 'stern – mercy'. Слово 'mercy' (милосердие) очень удачно и гармонично входит в текст.

Нет сомнения, что адвокат имел успех, так как его речь была убедительной и риторически эффективной.

Собственную риторическую и диалогическую силу имеет молитва:

Lighten our darkness, we beseech thee, O Lord; // And by thy great mercy defend us from all perils and dangers of this night. // The Lord bless thee and keep thee. // The Lord make his face shine upon thee and be gracious unto thee;// The Lord lift up his countenance upon thee, and give thee peace. // Let the words of my mouth and the meditation of my heart, be acceptable in thy site, // O, Lord, my strength and my redeemer. // Forgive us our trespasses as we forgive those who trespass against us. // And lead us not into temptation, but deliver us from evil. // For thine is the kingdom, and the power, and the glory forever and ever. Amen. (The Book of Common Prayer)

Попытаемся проанализировать молитву с риторической точки зрения.

Эстетика текста создана религиозным лексиконом: 'beseech', 'bless', 'redeemer', 'trespass'; метафорой: 'lighten our darkness', 'the meditation of my heart', 'lead into temptation', 'deliver us from evil'; эмфатическим 'not' во фразе 'lead us not into temptation'; а также градацией и полисиндетоном: 'the kingdom and the power, and the glory forever and ever'. Подобный текст своеобразен именно своей обращенностью напрямую к нададресату (в данном случае к Богу).

Таким образом, многовекторность "риторического" диалога предопределяет разнообразие фигур и семантических конфигураций, и, тем самым, повышает риторико-аргументированный потенциал публичной речи.

3. 5. 3. 3. Эпитафический диалог.

Приведем эпитафии на могилах У. Шекспира, Т. Элиота и С. Колериджа:

Good friend, for Jesus' sake forbear // To dig the dust, enclosed here;// Blessed be the man that spares these stones // And cursed be he that moves my bones. (Shakespeare)

А вот что высечено на могиле Т. Элиота:

Remember Thomas Eliot. In my beginning is my end and in my end is my beginning. (Bradbrook)

Обращения 'good friend', 'remember' призывают к диалогическому общению с живыми. Обе эпитафии риторически отшлифованы. В первой эпитафии библейский лексикон сопровождается антитезой 'blessed – cursed' в комбинации со структурным параллелизмом; во второй, антитеза 'end beginning' сопровождается хиазмом, или реверсивным параллелизмом.

Приведем эпитафию, написанную С. Колериджем:

Stop, Christian passer-by! – Stop, child of God, // And read with gentle breast. Beneath this sod // A poet lies, or that which seem'd here. // O, lift one thought in prayer for S. T. C. ;// That he who many a year with toil of breath // Found death in life, // May here find life in death!// Mercy for praise – to be forgiven for fame. // He ask'd and hoped, through Christ. Do thou the same. (Coleridge)

Эпитафия Колериджа начинается с обращения в форме градации: 'Christian passer-by – child of God' и повтора 'stop', а также содержит реверсивный параллелизм: 'found death in life – may here find life in death'. Диалогическому общению с живыми способствует призыв 'Do thou the same'.

3. 5. 3. 4. Текстуальная "интервенция" посредством транспозиции дифференциальных признаков одного текста в "чужой" текст.

В нижеприведенных текстах (на немецком, английском и русском языках) происходит стилизация брачного объявления под кулинарный рецепт:

Ehe – rezept

Man nehme einen Schu( temperament, fuge eine portion Weiblichkeit und Intellekt hinzu. Das Ganze mische man mit Reiselust, Freude am Schwimmen und Schilaufen und w(rze es mit Vitalitat und Zartlichkeit. Man erhalt mich, 1. 70, imp(lsiv und vern(nftig. Probieren Sie doch einmal dieses Rezept aus. (Шендельс)

Marriage announcement adjusted to cookery recipe

Take some Temperament, add a portion of Femininity and Intellect. Mix all this with Lust for Travelling, Joy of Swimming and Skiing, and Flavour it with Vitality and Tenderness. It should contain 1. 70 of Energy and Sense . Taste this recipe once more.(Перевод наш)

Брачное объявление – рецепт.

Возьмите немного темперамента, добавьте порцию женственности и интеллекта. Смешайте все это с жаждой к путешествиям, радостями купания и лыжными прогулками. Разбавьте все это жизнелюбием и нежностью. Все это должно содержать 1, 70 части энергии и здравого смысла. Попробуйте этот рецепт еще раз. (Перевод наш)

Такое адаптивное "вторжение" одного текста в другой производит сатирический пародийный эффект, и образует диалогические отношения между эксплицированным и имплицированным текстами. Неожиданность дистрибуции элементов способствует образованию оригинальных метафор.

3. 5. 3. 5. Диалогическое взаимодействие поэта с читателем.

Приведем несколько лирических произведений В. Вортсворта. Непосредственный диалог с читателем поэт устанавливает за счет конкретного или виртуального обращения:

O, Friend! I know not which way I must look // For comfort, being, as I am, opprest, // To think that now our life is only dresst // For show; mean handy-work of craftsman, cook // Or groom!– We must run glittering like a brook // In the open sunshine, or we are unblesst: // The wealthiest man among us is the best: // No grandeur now in nature or in book // delights us. Rapine, avarice, expense, // This is idolatry; and these we adore: // Plain living and high thinking are no more: // The homely beauty of the good old cause// Is gone; our peace, our fearful innocence, // And pure religion breathing household laws. (Wordsworth)

Обращаясь к анонимному другу, поэт говорит о падении нравственных ценностей: нет нравственного величия ни в природе, ни в книгах, и это нас восхищает; обожаем воровство, жадность и этому поклоняемся: простой жизни и высокой мысли больше не существует. Еще пример:

Milton! thou shouldst be living at this hour: // England has need of thee: she is a fen of stagnant waters: altar, sword and pen, // Fireside, the heroic wealth of hall and bow, // Have forfeited their ancient English dower // Of inward happiness We are selfish men;// Oh! raise us up, return to us again;// And give us manners, virtue, freedom, power. // Thy soul was like a Star and dwelled apart;// Thou hadst a voice whose sound was like the sea: // Pure as the naked heavens, majestic, free. (ibid)

Обращаясь к конкретному собеседнику – Мильтону, творчество которого оказало сильное воздействие на поэта, Вортсворт пишет о том, что Мильтон необходим в этот час, так как Англия, находящаяся в болоте застойных вод, нуждается в нем. Возвеличивая Мильтона, он просит у него дать достоинство, свободу и силу, апеллируя к возвышенности и чистоте его души и поэтического гения.

Таким образом, поэт как бы оживляет Мильтона и приглашает читателя к диалогу.

3. 5. 3. 6. Презентация "себя" (self) "другому" (other) в индивидуальной рекламе, как одно из средств установления диалогических отношений.

Средства массовой информации обладают удивительной способностью личное сделать общественным и общественное сделать личным. Этот процесс нигде так очевидно не представлен, как в "персональных" колонках газет ('personal' columns). Здесь мы знакомимся с индивидуальностями, которые сознательно представляют себя другим в надежде найти "особого другого", с которым он мог бы весело проводить время или поддерживать долговременные отношения. Так или иначе "сам" ищет "другого" или его ищет "другой", и индивид прочно конституируется в общественной сфере. Она/он является, видимо, интерперсональным и социальным конструктом (Pope 1995: 57). Вот какая вывеска была помещена в витрине фотостудии:

Portraits as we see you – (6;

Portraits as you see youself – (25;

Вывеска содержит большой юмористический смысл, так как каждый количественно и, очевидно, качественно оценивает сам себя на 19 фунтов дороже, чем фотостудия.

Неудивительно, что когда в коммуникацию вступают двое людей, то, выражаясь фигурально, присутствует как бы шесть человек – каждый, как он сам себя видит, каждый, как его видит этот другой, и каждый, каким он является в действительности. (Комлев 1993: 202)

Рассмотрим презентацию "самого себя" другому/другим в ряде индивидуальных рекламных объявлений:

(1) Attractive Male, 38, fair hair, hazel eyes, non-smoker, seeks relationship with warm affectionate Lady.

(2) Well dressed, well travelled, honest, sincere, divorced young 41 Male seeks slim attractive Female for possible lasting relationship. Prove to me that there is life after divorce.

(3) Attractive Bubbly Female, 40, would like to meet, humorous Male for friendship and evenings out.

(4) Chunky built, curly haired professional Man sought by considered, clever, fanciable caring woman. Fit forty. Let's begin with the safety of an anonymous phone conversation.(Oxford Star, 8 November 1990)

Анализ четырех текстов частной рекламы показывает, что их семантика образует смысловое поле 'attraction', которое, преимущественно, состоит из прилагательных 'attractive'(доминанта), 'warm', 'affectionate', 'honest', 'sincere', 'slim', 'caring', 'humorous', 'considered', 'clever', 'fanciable'. Рекламодатель создает свой привлекательный "образ" с целью оказания воздействия на заинтересованного читателя и потенциального "друга".

Потенциальная диалогичность подобных текстов позволяет придерживаться эллиптического стиля (опущение определенного артикля, явных референций 'I' и 'you'), деперсонализации (предоминирующая презентация от третьего лица "самого себя" и желаемого "другого"), инвертирования информационной последовательности (сначала ведущие характеристики "другого", затем "самого себя" – 4-й пример), номинальных структур.

Приведем еще несколько опубликованных личных рекламных объявлений:

(1) Correspondence from Protestant Christian, well educated, well placed teetotaller boy for 31-year old girl fond of music and reading, postgraduate, presently teaching in the Gulf.

(2) Mother seeking good looking educated girl for clean-shaven Sikh Mail, cultured, US citizen, forty, divorced. Hotel management, studying accountancy.

(3) Aunt invites suitable match from professional men physicians, engineers, scientists. (India Today, 30 April 1992)

(4) Bloke 34, quite frankly ain't got a lot going for him, seeks romantic, beautiful, silly Lady of substantial means.

(5) Busy professional single mother, thirty nine, seeks Man who shares doubts ads like these. (Oxford Star, 8 November 1990)

(6) Floppy old Hound on long leash, bored with fantasies, seeks Earth mother, object letters, chats, occasional meets for sniffs and scratches.

(7) Brighton biker, 36, hairy, large motorcycle, seeks bored housewife for wild rides while the kids are at school.

(8) Lemon Cakette seeks professional Man for afternoon tea. (Private Eye, 27 March 1992; 8 May 1992)

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что персональная реклама может характеризоваться альтернативными жанрами – некоторые из которых несомненно являются "безличными" в соответствии с доминантными западными моделями "лица как индивидуума". Во всяком случае конструкции "Я" и "Другой" являются продуктом культурно-специфических и необычных свойств. Другими словами, любая культура обладает своеобразной коммуникативной сопряженностью и особыми формами креативности (Pope 1995: 59).

Первые три примера характеризуются "гиперкорректностью" (Labov 1966), так как специфика индийской культуры позволяет упоминать такие качества, как "трезвенник", "чисто выбритый".

В четвертом примере "самореклама" носит разговорный характер. Об этом свидетельствует выбор слов: 'bloke', 'silly Lady', конструкция 'ain't got'; в пятом – используется метонимия 'old Hound', разговорное слово 'floppy' и слова, несущие в данном контексте юмористический оттенок: 'sniffs and scratches'; в восьмом примере – творческий характер носит лингвистическая контаминация слова 'Cakette', которое состоит из двух слов: 'cake' и 'coquette', и сочетание 'Lemon Cakette' можно перевести как "лимонная тортокетка".

Персональная реклама предназначена для поиска идеального партнера, а для этого необходимо эффективно воздействовать на анонимного адресата. Возьмем несколько примеров из 'Evening Telegraph, 28 december 1995':

(1) Attractive Cinderella 30, charming and enchanting seeks special handsome professional prince, 30-35 to love and cherish magical adventures together.

(2) Attractive, slim female 31, adventurous, lively, independent, many interests, seeks fit, intelligent, attractive male 29-40.

(3) Bored? Join the club! Straight professional female 23, other females for nights out friendship and fun.

(4) Emerald eyes, golden hair, pretty woman 30, positive, loyal, creative, seeks man 25-40, handsome, to share happiness.

(5) Very bored, independent Lady with big blue eyes seeks a male to shower all her love and affection upon.

(6) Attractive divorced Lady 48, seeks wealthy gentleman to spoil and pamper in return for friendship, possible romance.

(7) Blonde Scorpio Lady, 1945 model but still teenager at heart seeks outgoing male to share the good things in life.

(8) Handsome Prince, blue eyes, seeks Princess 30-38, to awaken, rescue and cherish forever; romance, wine and tenderness await.

(9) Are you tall, open-minded, well presented, 30-40? I am blond 33, looking for fun and good times.

(10) Male 32, slim, lonely and bored, seeks lovely angel to make his life heaven.

Как видно из примеров "эффект" воздействия осуществляется за счет прилагательных: 'attractive', 'slim', 'charming', 'pretty', 'intelligent', 'emerald', 'creative' в функции эпитетов; риторического вопроса 'Bored?'; метафоры 'to shower all love and affection'; зевгмы 'look for fun and good times'; градаций 'slim, lovely, bored'; 'awaken, rescue and cherish'; метонимий 'attractive Cinderella', 'lovely angel'.

Таким образом, диалогическое взаимодействие между "Я" и "Другой" обеспечивается эстетикой словесного творчества и использованием слов из смыслового поля "привлекательность".

3.5.3.7. Диалогика "Гамлета" во времени и пространстве.

Один и тот же текст "Гамлета" за четыре столетия своего существования претерпел множество изменений; особенно много существует версий так называемого монолога: "To be or not to be". Умозрительно, эта речь монолог, на самом деле, это особый театральный тип преднамеренного монолога, известного как солилокви (soliloquy). Однако, на самом деле это диалог (Pope 1995: 163-178). Всегда кто-то вовлечен в этот бесконечный диалог: сам автор, актер, режиссер, художник, музыкант, критик, читатель, зритель и т.д. Поэтому на практике мы всегда имеем дело с явной или неявной чередой диалога во времени и пространстве.

Ниже мы рассмотрим ряд индикаторов текста: различные издания, примеры из этих изданий, постановки, критические статьи, то есть "различные Гамлеты". Поэтому мы не будем касаться типов текста в обобщенном виде, ибо "Гамлета" в единственном лице не существует в силу множества интерпретаций. Приведем альтернативные фрагменты двух версий "Гамлета":

Version A. The First Quarto (1603)

Hamlet: To be or not to be, I there's the point,// To Die, to sleepe, is that all?..// Lady on thy orisons, be all my sinnes remembered.

Version B. Second Quarto (1604) First Folio (1623)

Hamlet: To be or not to be: That is the question:// Whether 'tis nobler in the mind to suffer...// The fair Ophelia! – Nymph, in thy orisons // Be all my sins remembered.

Из приведенных фрагментов ясно, что они не являются различными версиями предполагаемого одного и того же текста. Они во многом разные тексты. Первая версия придерживается правописания, которое было принято писателями и издателями начала XVII века, и к ней нет комментария. Во второй версии используется современное правописание, более того, вторая версия аннотирована, чтобы помочь современному читателю понять и интерпретировать незнакомые слова и конструкции.

Если в первом фрагменте "монологического" диалога под словом 'Lady' имеется в виду Офелия, то во втором, – это имя эксплицировано в комбинации 'The fair Ophelia'.

3.5.3.7.1. Диалогические реакции издателей и актеров на "Гамлет"

Приведем два комментария первой версии. В них используются различные дискурсы для обсуждения "одного и того же" текста:

1. In general there are three schools of thought: (1) The First Quarto is a badly reported version of an early draft of Hamlet as Shakespeare wrote it once and for all; (2) it is a badly reported version of an early draft of Shakespeare's play; and (3) it was expanded from some actor's part of an early version. The last seems most likely... All three levels are to be found in the soliloquy beginning 'To be or not to be'.

2. In my own experience of playing the text I couldn't perform 'I there's the point' by turning in on myself and pretending there wasn't an audience there. 'To be or not to be, I there's the point' actually only made sense if I said it to the audience. In fact I was using the soliloquy as a way of putting an argument to the audience as to what was going on in the narrative. (Pope)

В первом комментарии отмечается, что существует три школы мысли: в первом случае – это плохо представленная версия раннего черновика "Гамлета", как Шекспир написал его сам; во втором – плохо представленная версия раннего черновика пьесы; в третьем – это вариант текста, расширенный за счет актерских творческих включений. Эти наблюдения включают все варианты интерпретации.

Во втором комментарии один из актеров на основании своего опыта пришел к выводу, что он не мог исполнять 'I there's the point', делая вид, что никакого зрителя нет. Эта фраза приобретала смысл лишь тогда, когда он обращался к залу. Таким образом, преобразование "монолога" в диалог придает тексту дополнительный смысл, по крайне мере "Гамлету" Шекспира.

3.5.3.7.2. "Гамлет" с точки зрения известных англо-американских театральных и литературных критиков.

Обратимся к версиям "Гамлета", предложенным А. Бредли и Т. Элиотом:

(1) Hamlet most brings home to us the sense of the soul's infinity, and the sense of the doom which not only circumscribes that infinity but appears to be its offspring... Hamlet is meditating on suicide, and he finds what stands in the way of it, and counterbalances its infinite attraction; is not any thought of sacred unaccomplished duty, but the doubts, quite irrelevant to that issue, whether it is not ignoble in the mind to end its misery, and, still more, whether death would end it. (Bradley)