Текст книги "Священная Римская империя. Эпоха становления"
Автор книги: Йозеф Флекенштейн
Соавторы: Карл Йордан,Мария Луиза Бульст-Тиле
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)
ПЕРЕХОД ВЛАСТИ К ГЕНРИХУ I И КОНСОЛИДАЦИЯ ГЕРМАНСКОГО ГОСУДАРСТВА
Видукинд Корвейский вложил в уста умирающего короля Конрада показательные слова, которыми тот мотивировал свой отказ от власти и выдвижение саксонского герцога Генриха. Франки, по его словам, имеют могущественное войско, крепости и оружие, и в дополнение к ним королевские инсигнии и все, требуемое королевским достоинством – за исключением лишь того, от чего все в конечном счете и зависит: королевского блага. «Fortuna cum nobilissimus moribus» («счастье с [сопутствующими ему] благороднейшими нравами») перешло к Генриху, высшая власть теперь – у саксов. Даже если эта речь приписана Конраду позднее и не может считаться дословной, она, по крайней мере, отображает саксонское восприятие королевской власти и соответствует истинному положению вещей. Итак, решающими факторами перехода власти к Генриху являлись, во-первых, сама персона герцога Генриха, представлявшего знатнейший род и воплощавшего тем самым королевское благо, и, во-вторых, саксонское племя как обладавшее наибольшим влиянием.
Здесь нашли свое отражение кардинальные изменения, имевшие место в IX и в начале X века. Людольфинги в Саксонии еще в IX веке возвысились над прежней имперской аристократией в лице Экбертинов-Коббонов, встав в один ряд с первыми семействами Восточной Франкии. В свою очередь и саксонское племя, последним вовлеченное в империю франков, окончательно утвердилось в составе державы. И в той же степени, как Людольфинги сумели добиться признания внутри своего племени, Саксонии удалось занять ведущее положение в Восточной Франкии. Согласно саксонской традиции в передаче Видукинда, известные перемены вызвал уже перенос праха св. Вита из Сен-Дени в саксонский Корвей: «с тех пор дела франков стали приходить в упадок, а [держава] саксов стала расти»{2}. Перелом наступил позже, в X веке. Первенство перед остальными племенами, признававшееся за выборщиками из Франконии еще в момент избрания Конрада I, исчезло в 919 году: саксы были уравнены с франками, а по своему реальному влиянию оставили франков позади.
Возвышение Саксонии происходило вместе с возвышением рода Людольфингов. Свет на его предысторию, известную прежде всего из традиции семейного монастыря Оттонов в Гандерсхейме, проливает упоминание восточнофранкского графа Людольфа, который выступает уже как «dux orientalium Saxonum» («герцог восточной Саксонии») в маркграфском статусе. Этот статус он передал сыну Бруно, который пал в бою в 880 году, возглавляя саксонское ополчение против норманнов. Пришедший ему на смену младший брат Оттон отныне принял на себя руководство всем племенем, играл выдающуюся роль в политике всей державы при Арнульфе и Людовике Дитя ив 911 году руководил ходом избрания Конрада I. После смерти Оттона в 912 году герцогство унаследовал его сын Генрих, будущий король.
Саксонская историография, и особенно Видукинд – хотя и зная уже о последующих событиях, но не без оснований, – наделяет Генриха еще в его герцогские годы всеми добродетелями благородного воина и разумного управителя родовым достоянием. Он отличился в многолетней приграничной борьбе со славянами и живо проявил собственнический инстинкт в обоих своих браках. Воспользовавшись протестом церкви, Генрих разошелся со своей первой супругой Гатебургой, дочерью и наследницей графа Эрвина Мерзебургского, которая прежде, будучи вдовой, успела постричься в монахини. Тем не менее он удержал за собой ее приданое, а затем приумножил свою собственность благодаря женитьбе на еще более знатной и богатой Матильде из рода Видукинда. То, что он никому не позволит уменьшить свои владения и умалить свои герцогские права, Генрих в конце концов доказал самому королю, выступив самым сильным его противником в последующих конфликтах. Несмотря на отсутствие явных доказательств, вполне вероятно, что Конрад, заключая в 915 году мир с Генрихом, уже тогда обещал саксонскому герцогу право унаследовать королевский трон. Так или иначе, перед смертью Конраду было ясно, что один только Генрих обладает необходимыми предпосылками, которые позволят ему править как королю и вернуть безопасность и порядок осажденной опасностями державе.
Следуя указанию Конрада, его брат Эберхард, ставший теперь герцогом Франконии, заключил с Генрихом соглашение о мире и дружбе и передал ему королевские инсигнии. Затем, в мае 919 года во Фрицларе, на франконской земле, состоялось собрание франков и саксов, где Эберхард представил собравшимся Генриха в качестве короля. Вслед за Эберхардом выступил архиепископ Херигер Майнцский и предложил совершить помазание нового короля, от чего тот все же отказался – и, несомненно, не только из скромности, как рассказывает о том Видукинд. Речь Генриха вызвала хвалебные возгласы среди народа. Перед этим, видимо, была принесена еще и особая присяга на верность магнатами, хотя она и не упоминается традицией.
Так или иначе, франки и саксы выполнили волю Конрада, избрав саксонского герцога Генриха новым королем Восточно-франкской державы, и Генрих I начал властвовать в своем государстве, хотя Бавария и Швабия еще не присоединились к этому выбору.
В силу такого обстоятельства избрание Генриха во Фрицларе в известном смысле еще не было окончательным. Тем не менее собрание уже вынесло решение, имевшее фундаментальное значение для последующего хода истории. При этом следует выделить три существенных аспекта. Прежде всего обращает на себя внимание то, что Генрих отклонил предложение архиепископа Майнцского о помазании на трон. Позднейшая историография видит в этом изъян, однако следует принять во внимание, что помазание на восточнофранкской земле представляло собой новшество: до того помазаны были только Конрад I и, скорее всего, Людовик Дитя. Таким образом, Генрих I не ломал никакой старинной традиции, но зато создавал впечатление, что не будет продолжать политику двух своих прямых предшественников, объединившихся с церковью против племенного герцогства. Отклонив предложение о помазании, сделанное архиепископом, которого он назначил вскоре своим архикапелланом и тем самым поставил в зависимость от себя, Генрих проявил свое стремление начать все сначала.
Этому стремлению соответствовало изменение общей ситуации под воздействием самого королевского избрания. Решающим стал тот факт, что благодаря избранию Генриха I господство перешло от франков к саксам. Такой переход, обозначивший новую позицию во взаимоотношениях племен, имел первоочередным следствием смещение базиса королевской власти. Он передвинулся со среднего Рейна на германский северо-восток, и поскольку Генрих I с самого начала вступил в тесный контакт с франками, то Саксония и Франкония превратились в центральные ландшафты, на которых покоилась государственная власть.
Опираясь на эти новые властные основания, Генрих I фактически сумел остановить общий упадок и добиться нового подъема державы. Таким образом, и по достигнутому результату его правление, возникшее в результате выборов, оказывается столь же новаторским. С переходом власти к Генриху был сделан решающий шаг и в переходе от восточнофранкского государства к германскому.
Правда, вначале необходимо было устранить препоны, противодействующие его власти. В то время, как Генрих I был избран франками и саксами во Фрицларе, баварцы провозгласили королем своего герцога Арнульфа, причем даже «in regno Teutonicorum» («в королевстве Тевтонском»), как утверждают Зальцбургские анналы. Хотя приведенная формулировка единична и вызывает сомнения, однако, в совокупности с другими сведениями, она свидетельствует в пользу того, что Арнульф хотел стать королем не только в Баварии, но и во всей Восточно-франкской державе, и что эту державу понимали отныне как германское государство. Если из-за скудости традиции кое-что и остается здесь под вопросом, все же нет никаких оснований сомневаться в том, что и Генрих I также претендовал на всеобъемлющую власть (Конрад выдвинул его в качестве своего преемника, естественно, имея в виду все государство). Единство государства с самого начала представлялось Генриху I само собой разумеющимся. Поэтому свою первейшую задачу он видел в том, чтобы добиться признания от Баварии и Швабии.
Для его осторожной и взвешенной тактики характерно то, что Арнульфа Баварского он сначала оставил в покое и атаковал, как более легкую цель, Швабию, пока еще не проявившую решительности. Когда он сразу же после своего избрания вторгся в Швабию с боеспособным войском (919 год), герцог Бурхард отказался от какого-либо вооруженного сопротивления и покорился королю «со всеми своими городами и всем своим народом» (Видукинд). Таким образом, с самого начала правление Генриха I было ознаменовано успехом. Вслед за франками и саксами швабы тоже признали его королем. Правда, он должен был считаться с тем фактом, что герцог Бурхард сам пошел ему навстречу. До конца своей жизни Бурхард, а не Генрих распоряжался в Швабии имперской церковью{3}. Именно такой ценой – сохранением имперской церкви в племенных землях в распоряжении герцога – очевидно, и было достигнуто согласие между ним и королем. С другой стороны, благодаря соглашению с Генрихом герцог Бурхард обеспечил себе тыловое прикрытие от короля Родольфа II Верхнебургундского, которого он еще в зимнем походе 919 года сумел победить под Винтертуром, чтобы, впрочем, вскоре после этого вступить с ним в тесный контакт. Союз был скреплен браком короля Родольфа с дочерью Бурхарда Бертой.
Только через два года после швабского предприятия Генрих, который в 920 году впервые посягнул на Лотарингию, направил свои действия против Арнульфа Баварского. Как и ожидалось, военный поход затянулся. Арнульф искал укрытия в своей твердыне Регенсбурге и вынудил короля к затяжной осаде. В конечном счете все-таки и здесь пришли к соглашению, не пуская в ход оружие: Арнульф, о королевском статусе которого теперь больше не было и речи, подчинился королю «cum omni regno suo» («со всей своей державой»), как утверждал Видукинд (утверждал, впрочем, ретроспективно, принимая во внимание упрочившуюся власть Генриха). Победителем Арнульф был «с почетом принят и назван «amicus regis» («друг короля»), что Лиутпранд воспроизвел как «miles regis» («воин короля»). Это означает, что Арнульф присягнул на верность королю и стал тем самым его вассалом. И вновь Генрих был вынужден, считаясь с прочной позицией Арнульфа, оставить в полном распоряжении герцога церковь в Баварии. Если верить Лиутпранду, король признал за ним даже право свободно вести войну. В любом случае, Арнульф сохранил относительно большую самостоятельность. Тем не менее Генрих достиг цели, к которой стремился в этом походе. В лице Арнульфа он поставил в зависимость от себя последнего германского племенного герцога и добился установления своей власти над всей державой.
Было очевидно, что Генрих подвел черту под политикой Конрада I. Вместо противостояния племенным герцогам он достиг с ними единения. Это создало предпосылки для его господства в Восточнофранкско-немецкой державе. То, что власть поначалу приходилось приобретать ценой уступок, не смутило его. Он был достаточно рассудителен и уверен в себе, чтобы понимать, что великая цель, которую он перед собой поставил, может быть достигнута лишь постепенно, шаг за шагом. Вскоре факты подтвердили, что благодаря своей новой политике он вступил на далеко ведущий путь.
Прежде всего признание короля племенными герцогами позволило ему заняться крупными внешнеполитическими задачами, успешное разрешение которых подняло его престиж исключительно высоко. Оно означало усиление его власти, что, в свою очередь, способствовало укреплению его положения в стране по сравнению с положением герцогов. Тем более что одновременно при любой благоприятной возможности Генрих I стремился усилить и усиливал свою связь с церковью – ту связь, которой в Баварии и Швабии он вынужден был пожертвовать в пользу герцогов. Так, уже в 922 году он поставил в зависимость от себя архиепископа Майнцского, сделав его своим архикапелланом, и, хотя и многозначительно избегал письменных распоряжений, возвел в связи с этим дворцовую капеллу. В его окружении росло число епископов и аббатов – сначала, наряду с саксонскими, франконских, а затем и швабских; отсутствовали лишь баварские. При этом обнаружилось, что отношение Генриха к епископату взаимосвязано с его отношением к родовым герцогам. Особенно отчетливо это проявилось в 926 году. В тот год герцог Бурхард Швабский погиб под Новарой в результате итальянской политики своего зятя, короля Родольфа Верхнебургундского, которого поддержал в его борьбе против Гуго Прованского. Смерть герцога предоставила Генриху повод для новой регламентации своих отношений с герцогством Швабией. Назначив на рейхстаге в Вормсе (926 год) преемником Бурхарда франка Германа из дома Конрадинов, двоюродного брата франконского герцога Эберхарда, он и в Швабии решительно сдвинул положение в пользу королевской власти. Происходивший из чужого племени герцог, который уже в 926 году женился на вдове Бурхарда, был вынужден постоянно рассчитывать на поддержку короля. Тот же немедленно обеспечил себе реализацию старого королевского права распоряжаться имперской церковью в Швабии и одновременно лишил нового герцога возможности проводить самостоятельную политику в отношении Бургундии и Италии.
Почти нет сомнений в том, что Генрих намеревался усилить влияние короны в Баварии подобным же способом, что и в Швабии. Однако соответствующего благоприятного случая для этого не представилось, поскольку герцог Арнульф пережил короля. В результате Бавария, единственная из герцогств, удержала за собой относительную самостоятельность. Но этот факт не заслоняет отчетливую картину того, как Генрих сумел интенсифицировать неустойчивый сначала процесс объединения племен, усиливая центральную власть относительно родовых герцогств и одновременно все активнее претендуя на господство над имперской церковью.
Глава 4РАЗМЕЖЕВАНИЕ НА ЗАПАДЕ
Уже в 920 году Генрих I впервые вторгся в Лотарингию, которая при Конраде I отделилась от Восточно-франкской державы и присоединилась к Западной Франкии. Однако там все еще жива была традиция старого каролингского «долевого государства», питающая и стимулирующая стремление к самостоятельности. С тех пор как в 915 году Гизельберт как глава Регинаров получил в управление всю Лотарингию и осознанно попытался поддержать эти тенденции, в его отношениях с западнофранкским Каролингом Карлом Простоватым постоянно нарастала напряженность. В 920 году это привело к открытому столкновению, которое дало Генриху I повод вмешаться в лотарингские дела. Он выступил на стороне Гизельберта, с очевидной уже тогда целью вновь вернуть Лотарингию в состав восточной державы. Соответственно Карл Простоватый тотчас увидел в Генрихе своего главного противника и предпринял ответную акцию, которая привела его войска к Пфеддерсхейму под Вормсом. Вскоре, однако, он вновь вынужден был отступить. Поскольку ни Карл, ни Генрих не имели свободных сил для длительного противостояния, они вступили в переговоры, результатом которых стала встреча обоих королей вблизи Бонна 7 ноября 921 года. Согласно строго регламентированному церемониалу Карл как «rex Frankorum occidentalium» («король западных франков») и Генрих как «rex Frankorum orientalium» («король восточных франков») взошли на судно, стоявшее на якоре посреди Рейна, то есть точно на границе земель, находящихся во владении того и другого, и заключили клятвенный договор о дружбе. Вслед за королями поклялись также представители знати, входившие в их свиты. Договор принес Генриху, признавшему Карла сеньором левобережной Лотарингии, первый большой внешнеполитический успех: он обеспечил ему, не Каролингу, признание западнофранкского Каролинга и гарантировал тем самым независимость молодого немецкого государства.
Между тем, несмотря на боннский договор, дела в Лотарингии оказались урегулированы ненадолго. Недовольство своим королем послужило причиной того, что уже в 922 году западнофранкские магнаты, поддержанные Гизельбертом Лотарингским, противопоставили Каролингу Карлу Простоватому антикороля в лице герцога Роберта Французского. Роберт установил связь с королем Генрихом, и в начале 923 года они заключили между собой договор о дружбе, аналогичный боннскому договору с Карлом Простоватым. Однако очень скоро король Роберт пал в битве при Суассоне, где был разбит Карл Простоватый, и тогда западнофранкские магнаты провозгласили королем зятя Роберта, герцога Родольфа Бургундского. При этом лотарингская знать оказалась обделенной, и поскольку Западно-франкское королевство было сильно поколеблено длительной борьбой за корону, Гизельберт Лотарингский и архиепископ Трирский отступились от Родольфа и призвали в страну Генриха I. Следуя их призыву, Генрих появился в Лотарингии уже в 923 году и для начала завоевал часть страны. Когда Гизельберт в ответ на это вновь попытался уйти из-под власти Генриха, перейдя на сторону Родольфа, восточнофранкский правитель в 925 году вторично двинулся на страну, и на этот раз, как утверждает Флодоард, «все лотарингцы покорились Генриху».
Отвоеванную Лотарингию включили в состав державы и организовали по образцу германских племенных герцогств, хотя она и не была образована каким-либо отдельным племенем, а вела происхождение от составных частей каролингской империи. Во главе страны в качестве герцога остался Гизельберт, но уже теснее связанный с королевским домом благодаря браку с дочерью Генриха Гербергой. В результате Оттоновская держава, состоящая отныне из пяти племенных герцогств, расширила свой фундамент, одновременно прочно размежевавшись с соседом на западе.
Глава 5ОБЕСПЕЧЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ И РАСШИРЕНИЕ НА ВОСТОК И НА СЕВЕР
Итак, успехи, которых добился Генрих на западе, были весьма существенны. Подлинному же испытанию на прочность его власть подверглась на востоке, в борьбе против опаснейших врагов государства – венгров. Они давно уже опрокинули каролингскую систему защиты на восточной границе, открыв путь для дальнейшего продвижения в глубь страны еще и славянам. Генрих, попробовавший свои силы в приграничной борьбе со славянами еще будучи саксонским герцогом, обладал наилучшими предпосылками для того, чтобы противостоять этой двойной угрозе с востока. Оказалось, однако, что даже ему венгры не по плечу. Когда они в 919, 924 и 926 годах вновь с большими силами появлялись в Германии, никто не мог воспрепятствовать им перемещаться по всей стране, грабя и опустошая ее. Сам король, который (вероятно, в 926 году) выступил против них в Саксонии, вынужден был после несчастливой для себя схватки искать спасения в бурге Пюхау под Вюрценом на Мульде и в конце концов, не отважившись на новый бой, отступил в безопасную Верлу. В этой трудной ситуации фортуна пришла ему на помощь: в руки Генриха попал один из венгерских вождей. Ценой его выдачи и большой дани было куплено девятилетнее перемирие, действие которого, видимо, распространялось на все государство, так как в последующие годы венгры избавили от своих нашествий не только саксов, но и остальные германские племена. Генрих использовал полученную таким образом передышку для того, чтобы, возводя новые пограничные укрепления, организовать линию защиты. В ноябре 926 года на рейхстаге в Вормсе по его инициативе был принят бурговый устав (Burgenordnung), о проведении которого в жизнь на территории Саксонии сообщает Видукинд Корвейский в знаменитом фрагменте своего труда, посвященном «milites agrarii» («воинам-селянам», гл. I, 35). Связанные, очевидно, с королевским доменом крестьяне-воины (Bauernkrieger), объединяемые каждый раз в группы должны были делить себя между обработкой своих полей и строительством укреплений-бургов. В бургах на случай нужды хранилась провизия, одновременно в мирное время они должны были служить местами народных собраний. Эти меры, которые, по достоверному свидетельству «Miracula S. Wigberthi» («Чудес св. Вигберта»), не ограничивались Саксонией, но, согласно решению рейхстага, имели силу для всего государства, в Саксонии были дополнены еще и военной реорганизацией. Так как выяснилось, что прежнее саксонское войско не могло справиться с быстрыми отрядами венгерских всадников, была увеличена численность кавалерии, к тому же специально обученной вести борьбу с венграми. Видукинду довелось наблюдать эту выучку в военных походах против славян, которые Генрих предпринял в 928 и 929 годах. Если он и не дает должной оценки значению военных предприятий, то это не повод сомневаться в том, что между обороной от венгров и борьбой со славянами существовала взаимная связь. Очевидно, начатая в 926 году военная реорганизация получила в 928 году столь широкое воплощение, что дала Генриху возможность проводить отныне наступательную политику в отношении славян. Во всяком случае, осенью 928 года он неожиданно переправился через Эльбу, напал на гевеллеров (геволян), часть племени вильцев (лютичей) и уже в середине зимы завоевал их главное поселение Бреннабор (Бранденбург). Затем он повернул к югу, чтобы покорить далеминцев (гломачей), опаснейших соседей тюрингов. Захватив и здесь главный опорный пункт под названием Гана (возможно, Яна под Ризой на Эльбе), он повелел воздвигнуть для охраны вновь завоеванных областей бург Мейсен. За этими событиями последовал поход на Прагу в 929 году, где участвовал герцог Арнульф Баварский. Его участие в кампании является подтверждением тому, что восточная политика Генриха начиная с 926 года развернулась в дело собственно немецкое, подчиняющее себе интересы племен. Король и герцог без борьбы добились покорности чешского князя Венцеля.
Одного года сражений оказалось достаточно для того, чтобы заставить соседние славянские племена, среди которых Видукинд особо выделяет ободритов, вильцев и редариев, признать германский сюзеренитет. Когда редарии в том же 929 году попытались, подняв мятеж, освободиться от чужеземного владычества и увлечь за собой многие другие славянские племена, они уже все равно не смогли изменить новое соотношение сил. Восставшие были разбиты саксонским войском под руководством графов Бернгарда и Титмара возле крепости Ленцен, сама крепость была вынуждена сдаться. С этого времени власть Генриха на востоке упрочилась. Восточную границу снова, как и во времена Каролингов, защищали предпольем обложенные данью зависимые племена, признававшие германский сюзеренитет над славянскими соседями. В 932 году с завоеванием крепости Лебуса, расположенной на возвышенности Флеминг, были обложены данью еще и лужичане. Их покорение завершило создание зоны безопасности вдоль дальнего берега средней Эльбы.
После этих успехов Генрих счел себя готовым к тому, чтобы и венгров вызвать на борьбу, которую прежде пришлось отсрочить. После того как собрание в Эрфурте (932 год) приняло решение о борьбе с венграми, была прекращена в вызывающей форме выплата им дани. Когда венгры в ответ на это, как и ожидалось, явились с большими силами весной 933 года, они столкнулись с изменившимся положением вещей. Это проявилось уже в отказе далеминцев предоставить венграм ту помощь, которую они обычно оказывали раньше. Но решающая перемена заключалась в том, что Генрих дожидался венгров с войском, состоявшим, по свидетельству Флодоарда, из представителей всех без исключения германских племен. В соответствии с действиями венгров оно было разделено на две группы. Одна в южной Саксонии выступила навстречу венгерским отрядам, наступавшим в западном направлении, и разгромила их. Одновременно главная часть армии под руководством короля выдвинулась против основной массы венгров, наседавшей на восточную Тюрингию. Здесь 15 марта 933 года состоялась битва при Риаде, не вполне идентифицируемом месте, вероятно, на реке Унструт. В этом сражении Генрих I со своим войском под знаменем с изображением св. Михаила добился наиболее значительной победы. Хотя венгры и не были уничтожены, а, как с определенностью указал Видукинд, большей частью бежали, эта первая победа над ними немецкого короля произвела сильное впечатление на всю Германию. Она была отмечена в баварских и швабских источниках наряду с саксонскими и франконскими, поскольку взволновала всех: разгром Генрихом венгров имел отношение ко всем немцам. Победа над опаснейшим внешним врагом окончательно утвердила и упрочила его власть.
Наконец Генрих, обеспокоенный норманнскими грабежами во Фрисландии, в 934 году повернул на север и вслед за утверждением восточной границы прояснил ситуацию на северной. В результате военного похода он покорил обосновавшегося в Хайтхабу датского конунга Кнуба и принудил его выплатить дань и принять крещение, следствием чего стало прочное восстановление старой Датской марки между Эйдером и бухтой Шлей. Этот поход современники ставили Генриху в особую заслугу, потому что им были ликвидированы последние остатки норманнской угрозы на германском севере и создана новая база для распространения христианства среди северных народов.
