Текст книги "Овчарка Рой. Овчарка Рой и девятый "В""

Автор книги: Йорма Курвинен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава вторая

Муурикки уже успела пожаловаться на Томи их классному руководителю.

– Подойди ко мне, когда кончится урок, – были первые слова, произнесенные Ларе Касуриненом, когда он вошел в класс.

– Опять она со своими поклепами! – сказал Томи в свое оправдание.

Ларе ничего не ответил. Он был не такой уж вредный, но обладал одним недостатком: не отличался прямотой в разговоре со всеми этими женщинами там, в учительской. Кто же тогда постоит за класс, если даже классный руководитель не делает этого? Однако Ларе слишком любил спокойную жизнь. Поэтому он предпочитал не вступать в пререкания ни с кем – ни в учительской, ни в классе.

Так и теперь. Когда он заполнял свои бумаги, Томи подумал, что Ларе все равно, есть ли кто в классе или нет. Надо полагать, он с таким же успехом мог дать урок пустому классу. Пробубнит свое и закончит урок чуть раньше, чем прозвенит звонок.

Ларе привел в порядок свои бумаги и перешел к изложению новой темы.

Собственно говоря, урок мог бы и заинтересовать Томи, если бы его мысли сейчас не вертелись вокруг Муурикки и Роя.

Учительница действительно боялась собак и дважды ожесточенно спорила с дворником насчет Риты.

Ларе отвернулся к карте.

Юсси Скуг пробрался к Томи через две парты из третьего ряда.

– Какая же Муурикки противная, – прошептал Юсси.

– Она мелочнее Мари, – согласился Томи. – Теперь она запеленговала меня.

– Она выбрала тебя потому, что не смеет привязываться к кому-нибудь из наших, – сказал Лауронен со своего места.

Возможно, в этом была немалая доля истины. Подобное случалось и прежде.

– Если Муурикки сдуру привяжется к кому-нибудь из нашенских, я прямо скажу ей: пусть сперва отыщет письменную работу Пярри, – фанфаронил Лауронен. – А так нечего ей разоряться!

– Да она нипочем не согласится, что у нее есть недостатки, – сказал Юсси. – Скорее снесет свой кирпичный дом, чем признается, что потеряла письменную работу Пярри.

Пярри повернулся на своей парте, стоявшей впереди.

– Я сказал Муурикки, что, если она поставит мне шесть баллов,[12]12
  В финских школах принята десятибалльная система отметок. Высшая отметка – 10 баллов, низшая – 4 (может, конечно, быть и ниже, но с четырех начинается «неудовлетворительно»).


[Закрыть] мы квиты. У меня по физике никогда не было высших оценок.

– Черт побери, не смей портить нам игру! – рявкнул Лауронен. – Подумай маленько…

– Юсси, на место! – сказал Ларе от карты.

– Сейчас! Вот только скажу ребятам еще кое-что.

Юсси не хотел никого сердить. Тем более Ларе. Ведь тот вовсе не был мелкой душонкой.

В мозгу Томи начала вызревать мысль о мщении. Понизив голос, он объявил:

– Завтра на урок Муурикки Рой придет в класс.

– Посади его на кафедру, вот и посмотрим, куда посмеет сесть эта брюзга, – загорелся идеей Лауронен. – Я согласен оказать техническую помощь при доставке!

– Не в технике загвоздка, за ней дело не станет, – отозвался Йони со своей парты.

Юсси Скуг повернулся к новичку:

– А в чем?

Йони поднял левую бровь.

– Томи умрет от страха еще до того, как собака окажется в коридоре.

– Это говорит «Ловииса-два», – пояснил Лауронен.

– Да и у технических помощников не хватит духа, – продолжал Йони.

Лауронен повернулся к нему.

– На что спорим?

Йони сдернул с запястья часы.

– Вот, золотые. Единственная вещь в память об отце. Кому отдать?

– Не валяйте дурака, – сказал Томи. – Я сам проведу завтра Роя в класс!

Йони заколебался.

– Ты обещаешь?

– Даже без твоих золотых часов, – подтвердил Томи.

Йони надел часы обратно на руку.

– Итак, завтра! – сказал Юсси и, перебравшись через парту, направился к своему месту.

– На уроке Муурикки, – подтвердил Лауронен.

Томи ограничился кивком. Ларе уже глядел в их сторону. Да и говорить больше было не о чем. Решение принято бесповоротно.

В вопросе о том, приводить ли собаку на урок, класс разделился на три партии. Большая часть девчонок и некоторые слишком серьезные ребята воспротивились этой затее, как только услышали о ней.

– Почему вам всегда нужно что-то затевать? – возразила Улламайя. – Что плохого сделала вам Муурикки?

– Улламайя любит Муурикки, – съязвил Юсси Скуг.

– У нее и так нервы напряжены. Трое детей, причем старшему пять лет. У них техасский грипп. Позавчера она жаловалась, что не высыпается как следует уже две недели, – сказала Улламайя.

– Если ее нервы не выдерживают этого, то почему она не сменит профессию? – удивился Лауронен. – Ведь замуж-то она выходила не за школу.

Улламайя взглянула на Томи:

– Меня больше удивляешь ты!

– Она орала на меня из-за Роя, – пробормотал Томи в свое оправдание.

Улламайя ничего не ответила.

Томи взяла досада. Какое право имела Улламайя судить их? Ей хорошо говорить. Она лучшая пловчиха в городе. Про нее все время пишут в газетах. И средний балл у нее около девяти. Там, в клубе плавания, требуют хорошей успеваемости в школе, прежде чем допускают к тренировкам.

Улламайя почему-то казалась старше их всех, хотя была одних лет с Томи. По виду – почти взрослая женщина.

– На мой взгляд, у нас в классе все должно быть по-иному, – сказала Карита. – На уроке уже не слышно голоса учителя, потому что некоторые типы беспрестанно шумят.

– А ты научись читать по губам, – сказал Юсси. – Хотя ты и без того знаешь все учебники наизусть.

– В гимназии не придется смотреть на таких типов, как вы, – заявила Карита. – Меня радует одна эта мысль, потому-то я и стремлюсь туда.

– Ты читаешь по ночам больше, чем требуется, да к тому же шпаргалишь, так что ты добьешься своего, – утешил ее Лауронен.

Все засмеялись.

Карита покраснела. Весь класс знал, какой мастерицей писать шпаргалки она была. Карита слыла первостатейной карьеристкой. Ее брат и сестры, как говорили, ничем не отличаются от нее. Их родители не одобряют отметок меньше девятки, и дети ради хороших отметок готовы на все. Холма жил с ними в одном доме и рассказывал об этом.

Школьные учителя обожали Кариту за ее опрятность и прилежание, а также за то, что она бегом бежала отворить им дверь и присесть в реверансе. Особенно любимой ученицей она была у Ээвы, учительницы английского языка.

Они еще посмеются, когда Карита станет пользоваться шпаргалками на экзамене именно по английскому языку!

Эса и Ляски что-то еще пищали в защиту девчонок, но Лауронен положил конец разговорам:

– Мы не будем спрашивать их о том, приводить или не приводить собаку в класс, Томи.

– Если Томи не струсит, – добавил Йони.

– У ловиисовцев не спрашивают, – отрезал Лауронен.

Вторая линия раздела прошла среди мальчишек. Все, кому был по душе этот замысел, не верили, что он технически выполним.

– Каким образом вы проведете собаку хотя бы в коридор? Дежурный ее обязательно заметит.

Лауронена такой пустяк не смутил.

– Проведем ее со двора до двери класса между нами. Ты сможешь сделать так, чтобы она не подала голоса, Томи?

– Скорее ты сам подашь голос, чем Рой.

Лауронен пропустил шпильку мимо ушей.

– Мы пристроим собаку у стены, и кто-нибудь один затеет разговор с Муурикки, когда та откроет дверь. Тем временем Томи под прикрытием остальных проведет собаку в класс.

– А если Муурикки в самый неподходящий момент поглядит на дверь – все рухнет, – язвительно отозвался Йони.

– Во всем бывает свой риск, – заметил Юсси.

– А ведь в том, что сказал ловиисовец, есть доля правды, – заметил Лауронен. – Есть у тебя предложение получше?

– А что, если впустить собаку внутрь через окно еще на перемене?

– И она поднимет шум еще до того, как мы войдем в класс через дверь, – заметил кто-то.

Томи рассмеялся.

– Если я прикажу ей тихо сидеть на месте, о ней никто не узнает, пусть даже вся школа загорится.

– Тогда так и сделаем, – решил Лауронен. – Среди нас есть такие, что не пронесут в класс и мыши в кармане, – подвел он итог. – Но завтра собака Томи начинает учиться математике, если никто не проговорится и не испортит дела… Пойдемте осмотрим окно!

Им не разрешалось покидать школьный двор во время перемены.

Как только они обошли угол здания и повернули к воротам, за их спиной раздался пронзительный возглас Муурикки, но никто из них даже не потрудился удостовериться, что этот крик адресован им.

– Лучше идти, прижимаясь к стене, тогда никто ничего не заметит из окон, – посоветовал Йони и пристроился за другими.

Пройдя несколько шагов, Лауронен остановился:

– Эти окна или следующие?

– Следующие. «БМВ» Муурикки стоит как раз напротив нашего класса.

У внешней стены школы было место стоянки учительских автомобилей. Ближе всех к лестнице, ведущей к двери в канцелярию, стоял «фольксваген» директора, а дальше – другие машины в определенном, раз и навсегда заведенном порядке.

– «Мерседес» под номером 380 – автомобиль Ээвы, – сказал Томи. – Ее муж строительный подрядчик, что ли. А вот тот заезженный «ситроен» принадлежит Масе Нурми.

– Учительнице финского языка? – спросил Йони.

– Да, Маса не щеголяет автомобилями… А у Ларе вовсе нет автомобиля. Вон там его велосипед.

– Умный мужик! – с одобрением отозвался Йони.

Они остановились перед «БМВ» Муурикки. Серебристый автомобиль под номером 520 был неудержимо притягателен. Лауронен обернулся.

– Просто не верится, что у такой брюзги и такое шикарное авто!

Томи уже прикидывал расстояние от окна до земли.

– Трудно будет Рою забраться, ребята. Слишком высоко.

Лауронен повернулся и поглядел на форточку. Затем притянул Юсси к себе. Когда они пригнулись, тесно сомкнув плечи, с их спин оказалось возможным добраться до форточки.

– Хорошо, пойдет! – обрадованно сказал Томи.

Возвращаться обратно было лучше другим путем – в обход крыла хозяйственной постройки.

Ребята подошли к проходу между боковым зданием и оградой. Юсси, шедший первым, остановился:

– Проход закрыт.

Там, возле двери в кухню, стоял большой автофургон для перевозки хлеба. Люди в комбинезонах носили в кухню покрытые белой бумагой пластмассовые корзинки.

– Они сейчас уедут.

– Мы протиснемся, надо только немного сплющиться.

Когда они подошли к машине, у двери появились люди в комбинезонах. Хёлка, хозяйка столовой, провожала их. В молодости она служила коком на пароходах и без конца рассказывала об этом. Ее язык работал без перерыва. Сейчас она рассказывала о своем сне:

– Меня прямо затрясло, когда я проснулась. Так по-правдашнему все было. Окровавленные туши но всей столовой и на стенах кухни, огромные топоры и колоды. Такие разве что на скотобойнях бывают.

– Топор-то и здесь иной раз может понадобиться, – сказал один из рабочих. – Эти щенки ведут себя так, словно они хозяева Европы.

– Они вам чего-нибудь наговорили? – пронзительным голосом спросила заведующая.

– Нет. В последнее время такого не было.

– Вы только запоминайте лица, – разглагольствовала Хелка, – и тогда уж мы их приструним.

Мальчишки уже пробирались между автомобилем и оградой, когда один из рабочих сказал:

– В Туллипортти они на прошлой неделе украли целую корзину венских булок.

– Господи боже! – ужаснулась заведующая. – Кому же пришлось за это платить?

Лауронен, ухмыляясь, обернулся к Йони:

– Это проделки «Ловиисы-два».

– Во всяком случае, не нам, – сказал рабочий по ту сторону автомобиля. – Мы уже давно заявили, что будем развозить хлеб по этим школам при условии, что нам не придется отвечать за такие проделки.

– У вас и сейчас задний борт открыт! – ужаснулась хозяйка.

Рабочие засмеялись.

– Оттуда больше нечего красть.

– Хорошо б, кто-нибудь сейчас попробовал!

– Начиная с этой недели мы держим задний борт чуть наклонно, так, что даже от самого махонького сотрясения он падает вниз. И уже никогда ничего не украсть теми руками, которые он прихлопнет.

– Ну ладно, поехали! – сказал один из рабочих.

Судя по звуку, другой похлопал на прощание заведующую по плечу.

Холодный пот выступил у Томи на лбу, когда он услышал, как разговаривающие на крыльце рабочие стали неторопливо спускаться вниз по кухонной лестнице.

Взглянув на Лауронена, он понял, что и у того явилась та же мысль: рабочие истолкуют их появление здесь в одном-единственном смысле.

Лауронен сделал жест, означавший: вон отсюда через ограду, да побыстрее.

Но перебраться через ограду было невозможно: слишком мелки были ячеи ее стальной сетки. В них нельзя было просунуть и два пальца, не то что носок башмака.

Если бы только подсобный рабочий вышел сперва на улицу, по ту сторону фургона! Шофер не заметил бы их, садясь на свое место.

Эта надежда не сбылась. Подсобный рабочий подошел к кузову и с такой силой дернул поднятый задний борт, что он с грохотом упал вниз, а шофер тем временем открыл дверцу кабины со своей стороны и сел за руль.

В это время другой рабочий появился у автомобиля как раз с той стороны, где стояли ребята.

Эге! Это что еще за компания? Калеви, поди-ка скорее сюда!

– Бежим, ребята! – крикнул Томи. – Бежим скорее!

– Не могу, – прокряхтел Лауронен. – У меня куртка зацепилась за проволоку этой идиотской ограды, и я не стану ее рвать из-за них! Бегите!

«Это подло – оставлять Лауронена в таком положении», – подумал Томи, пробираясь вдоль ограды на улицу, одним плечом вытирая грязный бок автомобиля, другим прижимаясь к проволочной сетке.

Шумный соскок шофера на асфальт придал силы ногам Томи и рассеял последние сомнения.

Ребята остановились только у других ворот школы.

– Что, Лауронена схватили? – отдуваясь, спросил Юсси.

– Он зацепился курткой за изгородь, – пропыхтел Томи.

– Вот черт! – ужаснулся Йони. – Они убыот его!

– Сейчас же найдем Роя, – сказал Томи и вбежал во двор.

Тут из-за угла здания выскочила Муурикки и широко развела руки в стороны, словно желая задержать Томи.

– Недозволенный уход с территории школы! – прокричала она. – Каждому час отсидки после уроков.

Слева от Муурикки мимо Томи стремительно пробежал Йони. Учительница попыталась было остановить его, но Йони, пригнувшись, увильнул от нее и прошипел:

– Да ну тебя!

И вот они уже в общей толчее двора и пробираются к малым воротам.

– Рой, ко мне! – крикнул Томи.

Собака, стоявшая у ворот, бросилась к нему.

Томи резко повернулся и побежал к хозяйственной постройке. Юсси и Йони последовали его примеру.

Когда они достигли угла, рабочие как раз если в автомобиль и уехали.

– Опоздали, черт возьми, – тяжело дыша, сказал Йони.

Лауронен стоял, опершись спиной об изгородь.

– Что они тебе сделали? – с тревогой спросил Юсси.

Нижняя губа у Лауронена была рассечена. Сочившаяся из нее кровь смешивалась с кровью из носу. На лице мальчишки были видны багровые кровоподтеки.

– Догадайтесь сами, – с шипением произнес Лауронен распухшими губами.

– Вот тебе и наш товарищеский дух, черт побери! – вне себя от ярости сказал Томи. – Оставили тебя одного.

В покрасневших глазах Лауронена мелькнула насмешка.

– Какой, к черту, товарищеский дух? Не притворяйся, Томи… Этих типов я еще когда-нибудь убью!

Лауронен направился в сторону улицы. Его спина содрогалась от рыданий.

Его никто не удерживал. Лучше всего Лауронену сейчас остаться одному. Ребята лишь глядели ему вслед, на спину его кожаной куртки, лопнувшей от воротника до самого низу, глядели долго, пока он не исчез из виду.

Глава третья

В тот вечер они встретили Йони по чистой случайности. Томи вышел на вечернюю прогулку с Роем и хотел дать ему возможность побегать, держась своего постоянного маршрута вдоль канавы Тиитинен, но хорошо расчищенная и освещенная прогулочная тропинка в направлении Мёлься не манила Роя.

За последние годы между Мёлься и Хепосуо вырос совершенно новый жилой комплекс, в котором встретились две крайности: возле скалистой части болота за счет города построили блочные дома казарменного вида, а на самих скалах и примыкающих к морю участках появились ультрасовременные частные дома и ряды коттеджей.

К этому жилому массиву вела двухкилометровая освещенная трасса, вдоль которой тянулась прогулочная тропинка и петляла лыжня.

Что-то заставило Томи с береговой гряды канавы Тиитинен свернуть на прогулочную тропинку.

Так он очутился на территории Мёлься и столкнулся на его окраине с Йони, который развозил газеты.

Томи и в голову бы не пришло, что доставщиком газет был его одноклассник. Он так и миновал бы своего товарища, везущего на велосипеде две большущие сумки с газетами, не обратив на него особого внимания, если бы сам в свое время не разносил газеты в этом районе. После него доставщиком газет был Яксю, копивший деньги на мопед «Обезьяна», а потом Лауронен. Лауронен и жил здесь.

Но этот парень был стройнее Лауронена. Вот он случайно взглянул в сторону прогулочной тропинки, и Томи узнал своего одноклассника.

Томи свернул с тропинки, прошел метров пять по снегу сквозь рощицу и выбрался на тротуар вместе с Роем.

– Так ты, оказывается, вкалываешь тут!

Йони утвердительно кивнул:

– Хорошее место для такой работы.

– Знаю. Сам разносил здесь газеты два года назад. Теперь понастроили столько огромных домов, что работы стало больше, чем тогда! Сколько экземпляров ты распространяешь?

– Шестьсот с небольшим.

Томи свистнул:

– Это порядочная работа.

– Два раза в неделю, – подтвердил Йони. – А иногда и чаще. А в другие дни собираю всякий хлам.

– Какой еще хлам?

Йони нагнулся почесать Роя.

– Тут, в городе, этим, наверное, можно было бы жить, – ответил он. – Люди приезжают на свалку и выбрасывают чистые деньги. Начиная с медной посуды. Пишущие машинки, у которых сломалась какая-нибудь одна деталь, а все остальное цело. А также старые вещи, книги, которые еще можно читать.

– Ты собираешь все это и относишь в букинистические магазины и в лавки подержанных вещей?

– Да. По сравнению с этим доставка газет – рабский труд. Но я не бросаю ее, потому что это регулярная и верная работа.

– С каких пор ты этим занимаешься?

– Вот уж третья неделя пошла.

– Прежде здесь был район Лауронена.

– Нетрудно поверить: мне он достался потому, что товар, который должен был разносить мой предшественник, стали находить в печах бойлерных городских домов.

– Да ну?!

– Во всяком случае, так говорили в бюро. Уж наверное они не отдали бы эту работу другому, если бы прежний разносчик исправно делал свое дело.

Рой вдруг замер на месте.

Он почуял собак, привязанных к забору на сквере возле пивного бара. Их хозяева сидели в баре, попивая пиво, а собаки, дрожа от холода, поджидали их на улице.

Йони посмотрел в сторону бара.

– Могу угостить тебя лимонадом.

Томи колебался. Он понял: настала пора сказать то, что он давно уже решил сказать Йони.

– Видишь ли, я не собираюсь становиться на сторону кого-нибудь из вас. Ни на сторону Лауронена, ни на твою.

Подбородок Йони дрогнул.

– Я вовсе и не думал подкупать тебя…

Томи стало неловко. Но он полагал, что лучше быть честным простаком, чем умным лжецом.

Дедушка Жестянщик имел обыкновение говорить, что если человек всегда поступает по своим убеждениям, ему никогда ни в чем не приходится раскаиваться.

– Я сказал это просто так, для того, чтобы ты знал, – проговорил Томи. – Ну, пошли!

Подходя ближе к бару, он все же пожалел, что согласился выпить лимонаду, – пожалел из-за Роя, потому что, когда они оказались совсем близко у входа, оставленные на холоде собаки подняли невообразимый лай.

– Слушай, что, если мы сделаем так: я пройду с Роем в переднюю, а ты вынесешь мне туда лимонад… Мне не хочется оставлять Роя среди этих шавок.

Йони остановился. Обеими руками он держал велосипед с сумками. Однако голова его была повернута к Томи, и время от времени он переводил взгляд на Роя.

– Можешь считать меня дуралеем, если хочешь, – сказал Томи. – Но я никак не могу оставить здесь Роя. Для него это все равно что оскорбление.

Йони покачал головой:

– Звучит как-то ненормально, но, может быть, оно и так. Ну ладно, проходи с ним в переднюю, я вынесу туда лимонад. Мне и самому неохота париться там в духоте.

Пивной бар Хилтуски был отвратительным местом. Каким-то темным и затхлым. А сама Хилтуска в своем грязном переднике, с гнилыми зубами и торчащими во все стороны патлами походила на ведьму.

К тому же она еще и беспрестанно ворчала. На всех. Но любители пива терпели. Ведь здесь это был единственный пивной бар.

Странно, что человек занимался делом, которого не любил. У них на Окраине тоже был бар – полная противоположность здешнему заведению. Светлый и чистый. Веселое место. Держал его Яска – опрятный человек и большой шутник. Все верили ему на слово – как любители пива, так и любители игральных автоматов.

Йони прислонил велосипед к фонарному столбу и указал большим пальцем на дверь:

– Идем!

В заведении Хилтуски было так темно и так накурено, что не хотелось туда заходить.

Стойка – слева от двери, и перед ней большая очередь. Йони пристроился в хвост, оставив за собой дверь наполовину открытой.

Хилтуска, как всегда, заворчала:

– Хватит с меня щенков… Вваливаются чуть ли не каждый раз, как дверь открывается. И чего вы не сидите дома, путаетесь под ногами у взрослых?

– Я у вас долго не задержусь, – сказал Йони. – Вот только попью и сейчас же улетучусь.

– Я ничего не продаю несовершеннолетним, – злобно бросила Хилтуска.

– Я пришел не пиво пить. Дай мне бутылку лимонаду, красного, вон оттуда.

Хилтуска открывала бутылки пива и протягивала их стоявшим в очереди. Брала деньги, пробивала чек в кассовом аппарате и давала сдачу.

– Здесь есть и другие, они тоже могли бы улетучиться. Из-за вас придется прикрыть бар, – продолжала брюзжать Хилтуска.

– Как так? – спросил знакомый голос из клубов дыма. Это был Лауронен, очевидно, он бросал стрелки в мишень или пытал счастье на игральном автомате.

– Людям тошно смотреть на вас. И это не удивительно. У меня тоже портится настроение, когда кто-нибудь из вашего брата является сюда, – сказал один из любителей пива.

– Хилтуска совершенно права, – откликнулся другой, сидевший за ближайшим столиком. – Выдрать бы их хорошенько ремнем да заставить работать.

– Чья бы корова мычала, а твоя молчала, – засмеялся Лауронен. – А тебя кто-нибудь видел на работе? Небось и сейчас пьешь пиво на деньги жены.

Хилтуска перестала отпускать пиво, перегнулась через прилавок и прокричала:

– Может, эти болтуны уберутся отсюда или мне вызвать полицию?

– Полицейские являются сюда по вечерам и без вызова, – отрезал Лауронен.

Тут Хилтуска посмотрела сквозь щель приоткрытой двери и увидела Роя.

– Вход с собаками категорически запрещен! – завизжала она. – Сейчас же звоню в полицию!

Йони отпрянул от прилавка и шмыгнул в переднюю.

Ребята вместе с Роем были уже у наружной двери, когда Лауронен с дружками вышли из помещения бара.

Они остановились в дверном проеме.

– Скажи, Хилтуска, своим полицейским еще и о том, что не мешало бы им присматривать вот за этими твоими завсегдатаями. Ведь ты продаешь пиво совершенно пьяным! – крикнул Лауронен и вместе со своей ватагой профланировал через переднюю.

На крыльце они остановились.

– Да ведь это «Ловииса-два», черт побери! – воскликнул Лауронен так, словно не узнал Йони в заведении. – И начальник штаба со своей собакой…

Тон, каким говорил Лауронен, не сулил добра. Если минуту назад они были союзниками, то теперь союзу пришел конец.

– Прямо-таки при исполнении служебных обязанностей, как я погляжу!

Йони совершенно спокойно придерживал свой велосипед с сумками.

– Ты чем-нибудь недоволен, Лауронен? – спросил он через плечо.

– Возможно. Насколько мне помнится, я никому не сдавал этого района.

Йони молча поправлял сумки с газетами.

Томи крепко держал Роя у ноги. Он был уверен, что собака почуяла угрозу в словах Лауронена.

– Как громко надо говорить, чтобы дошло до самой «Ловиисы»? – осведомился Лауронен.

Его дружки, стоявшие на лестнице, засмеялись. Их было четверо.

Йони приподнял велосипед за переднюю вилку и взглянул на Лауронена.

– Твой район, насколько мне известно, это котельные многоквартирных домов. А по мне – так где угодно. Меня это не интересует.

Лауронен спустился на две ступеньки ниже.

– Может статься, что заинтересует, и очень скоро… А ты, Томи, убирайся отсюда со своей собачонкой! Мы сами тут разберемся.

– Пятеро против одного, – уточнил Томи.

Лауронен пропустил его слова мимо ушей. Он с дружками следил за Йони, который провел велосипед перед самым их носом.

Томи приготовился к самому худшему.

– В твоем распоряжении два подъезда на размышление, «Ловииса-два»! – объявил Лауронен. – Мы будем ждать тебя у подъезда «В». Там ты либо откажешься от доставки газет, либо получишь сколько надо.

Йони остановился, оглянулся назад.

– Я не уйду отсюда, прежде чем последняя газета не окажется в своем ящике, хоть собери перед подъездами весь свой род, вплоть до бабушек и прабабушек.

Йони отвернулся и пустился в путь. Он остановился перед подъездом «А», выхватил кипу газет, перекинул их через руку, поставил велосипед у дверей и исчез в подъезде.

Лауронен посмотрел на Томи:

– Так ты слышал, что я тебе сказал?

– Мальчик с собакой хочет получить по уху, – пояснил один из дружков Лауронена.

Томи сопровождал их, соблюдая дистанцию в несколько метров. Затем пересек наискось эту крайнюю улицу города и пошел в сторону рощи. Не то чтобы он собирался пуститься наутек – он не боялся их, когда Рой был с ним, – просто он хотел с тротуара сквозь окна лестничной клетки видеть Йони.

Они наверняка изобьют его.

Лауронен, минуя подъезд «Б», направился прямо к третьему подъезду. Томи остановился на другой стороне улицы вблизи подъезда «Б».

– У тебя нет никакого права мешать Йони делать свое дело!

Лауронен ничего не ответил.

– Ты потерял свой район еще до того, как Йони пришел сюда, – напомнил Томи.

Лауронен длинно сплюнул, а потом сказал:

– Если ты уйдешь сейчас же, то будешь цел и невредим.

– Почему ты хочешь оставить за собой этот район, раз все равно не делаешь путем своего дела?

Дверь подъезда «А» отворилась.

Йони вышел из подъезда, подошел к своему велосипеду и выдернул из сумки несколько газет. Не глядя больше ни на Тома, ни на дружков Лауронена, поджидавших у подъезда «В», он подошел к подъезду «Б» и исчез за его дверьми.

– Почему ты не разберешься в своих делах там, в бюро, Лауронен? Они никому не отдадут район, если ты будешь хорошо его обслуживать.

Лауронен повернулся к нему спиной.

– Некоторые думают, что им положено платить за работу, которой они не выполняют, – продолжал Томи.

Он знал, почему он так зудит. Было бы умнее, если бы он помалкивал, но он просто не мог иначе: этим он взвинчивал себя, чтобы набраться духу и выступить против Лауронена.

– Ты не слишком-то полагайся на свою шавку, – заметил невысокий коренастый мальчишка из ватаги Лауронена. – Я расправлюсь с ней в случае необходимости. Тебе не случалось читать в газетах о пропаже собак?

Об этом действительно писали.

– Пятнадцать сантиметров железа под шубу сразу угомонят ее.

Возможно, мальчишка просто угрожал. Но у него в кармане была финка. Он вытащил ее из кармана настолько, чтобы Томи видел.

– Вы набитые дураки, Лауронен! – взбудораженный, сказал Томи.

Произнося эти слова, он глядел не на Лауронена, а на подъезд «Б».

Огни в подъезде уже раз гасли. Теперь в коридоре снова стало темно.

На каком же этаже был Йони, спускавшийся вниз? Или на межлестничной площадке? Ему приходится идти ощупью в темноте, касаясь стены рукой и осторожно ставя ногу, чтобы не оступиться.

А может, Йони стоит у какого-нибудь окна и пытается разглядеть, что там внизу.

Томи обернулся и стал смотреть на ватагу Лауронена. Он хотел дать понять Йони, что Лауронен с ребятами поджидают его у подъезда «В», ведь сам Йони их не может видеть.

Озноб, как после долгого пребывания на холоде, пробежал по спине Томи. Он представил, как стоит там, наверху, в темноте и высматривает ребят, поджидающих его внизу, на улице.

Йони, безусловно, не хуже его, Томи, понимает, что те не шутят.

Но вот в подъезде снова зажегся свет.

Томи на мгновение увидел в одном окне быстро движущиеся ноги. Йони спускался с четвертого этажа на третий.

Вот он исчез из виду. Это означало, что в этот момент он опять обходит все двери на этаже. Дом был построен, как настоящий лабиринт, и в каждый коридор на этаже выходило более десяти дверей.

Томи приковался взглядом к окну между третьим и вторым этажами. К окну, в котором виднелись несколько ступенек лестницы.

Голос Лауронена заставил его вздрогнуть:

– Ты знаешь, где он живет?

– Нет… А что?

– Ты мог бы потом помочь ему добраться до дома.

– После обработки он будет не в силах идти самостоятельно, – деловито пояснил тот самый коренастый парень, угрожавший убить Роя.

Но вот ноги Йони замелькали в окошке предпоследнего этажа. Доставщик газет не мешкал и скоро должен был выйти из подъезда.

Может, он тоже, как и Томи, делает над собой усилие. Надо полагать, нерешительность ему сейчас ни к чему.

Свет в подъезде «Б» снова погас. Для экономии электроэнергии все лестничные клетки были оборудованы лампами с кнопочным включением и автоматическим выключением. За время свечения лампочки человек как раз успевал дойти до следующей кнопки. А то и не успевал.

Томи больше не видел Йони. Вероятно, тот спускался в полной тьме между двумя последними этажами. Когда огонь опять зажегся, дверь открылась.

Ожидавшая в подъезде «В» ватага парней насторожилась. Весь их вид говорил о напряженной готовности. Коренастый хулиган сунул руку с финкой в карман.

– Рой, за мной!

Томи тронулся с места. Он направился к подъезду «В» по той стороне улицы, которая смыкалась с опушкой леса. Притом очень медленно.

– Ты делаешь серьезный выбор, – предупредил его Лауронен.

– Отныне я занимаюсь только тобой, – заявил Томи. – В тот момент, когда кто-нибудь из вас тронет Йони, зубы Роя сомкнутся на твоем горле.

– Тебе-то зачем вмешиваться? – спросил кто-то из ребят.

– Ты ведь даже толком не знаком с «Ловиисойдва», – напомнил Лауронен.

– Да вы только мозгами пошевелите, – ответил Томи. – Один парнишка работает по вечерам, а пять героев набрасываются на него. Величайшее проявление отваги, Лауронен.

Лауронен не отвечал, но как бы для того, чтобы остеречь Томи, коснулся пальцами своих распухших губ.

Дверь подъезда «Б» открылась, но это был не Йони, а какая-то пожилая женщина. Чуть помедлив, она мелкими шажками вышла на тротуар и, немного поколебавшись, повернулась в сторону, где стояли ребята.

Неужели Йони додумался проскочить из подъезда во двор и исчезнуть?

Нет. В ту же минуту, когда свет в подъезде опять погас, Йони толкнул наружную дверь и вышел из подъезда.

– Присмотри за собакой, – сказал Лауронен коренастому, едва разжимая губы.

Тот вынул руку из кармана. Томи не видел финки, но понял, что коренастый держит ее наготове.

Томи направился через улицу в тот самый момент, когда Йони выхватил из сумки несколько газет и, сунув их под мышку, пошел по тротуару навстречу Лауронену.

– Кому-то придется очень плохо, Лауронен! – предупредил Томи.

– А это сейчас посмотрим, – промолвил Лауронен.

Томи оценивал ситуацию. Сердце в груди колотилось с такой силой, что его толчки были как удары в большой барабан. В висках шумело.