Текст книги "Овчарка Рой. Овчарка Рой и девятый "В""

Автор книги: Йорма Курвинен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава восемнадцатая
ГЕРОИ ОКРАИНЫ

Вся Окраина чернела людьми, когда Юрьеля привез домой их всех – Марке, Сату, Томи и Роя. Местные ребята вместе с ребятами из домов-башен сбились в единую ватагу. Весть уже разнеслась повсюду, и люди были в курсе происшедшего. Когда Томи вылезал из полицейского автомобиля, его встретили аплодисментами.

Томи страшно смущался.

К счастью, рядом был Юрьеля. С его помощью они пробились сквозь толпу, после того как старший констебль оформил какие-то официальные бумаги. Бабушка Сааринен и мать Томи обняли его и прослезились. Остальные похлопывали по плечу и хвалили.

Чуть погодя Юрьеля отвез Марке и Сату к врачу. Девочка прошла медицинский осмотр – не получила ли она каких-нибудь серьезных травм, когда Пааво тащил ее по болотам и вересковым пустошам.

Томи улыбался, глядя, как Марке несла девочку к полицейскому автомобилю. Сату была уже в полусне – мать еле-еле уложила ее в кабину. Один из соседских мальчишек с важным и гордым видом держал дверцу открытой. Взрослые уже ушли со двора и с улицы, но ребятня все еще держалась несколькими стайками. Кто-то осматривал окошко гаража Саариненов и объяснял, как прыгнул Рой.

Дома Томи ждал ужин – жареное мясо с картошкой и луком. Мать велела сыну сесть за стол, а сама стала готовить еще и яичницу.

Томи сидел и поглядывал в окно, позволяя матери прислуживать себе. Он гладил ногой собаку, которая лежала под столом. Рою повезло: он не поранился, когда выскочил из гаража, разбив стекла лапами – рама вылетела целиком, так что в проеме не осталось осколков стекла.

На крыльце послышались чьи-то шаги.

– Ешь, не беспокойся, – сказала мать. – Я схожу посмотрю.

Это был посыльный из цветочного магазина. Уже третий. Он принес два букета.

– Как быстро люди узнали, – удивлялась мать. – Ты и Рой стали настоящими героями.

В голосе матери звучала гордость. Томи был рад за нее. Мать стойко держалась, когда названивал Пааво. Уже в полицейском автомобиле преступник признался, что это он звонил и наблюдал за домом Саариненов. А также в том, что пытался похитить свою дочь еще в тот вечер, когда Марке и бабушка ушли в театр. Присутствие собаки в доме явилось для Пааво полной неожиданностью и перечеркнуло все его планы. Вот почему он хотел убрать ее с дороги, перед тем как снова попытаться похитить Сату.

– Вот цветы от тети Хелены, – суетилась мать. – А эти от какого-то Ярвинена из домов-башен. Тут и записка есть, вот погляди!

Цветы были от Ярвинена. В записке значилось: «Поздравляю упорного детектива. Так и подобает вести себя мужчине. Поедем вместе ловить рыбу, когда сниму машину с козел. Будь здоров. Ярвинены из дома-башни».

– Это от того самого человека, который чуть не застрелил Роя, когда он укусил Яксю.

– Ну, теперь-то мы знаем, что это не он названивал нам, – сказала мать, ставя цветы в вазу.

– Мне уже раньше стало все ясно, – сказал Томи, чувствуя, как его распирает от гордости.

Зазвонил телефон.

Томи взглянул на мать. Каждый из них знал, о чем подумал другой. Томи разбирал смех.

– Если это опять кто-нибудь угрожает Рою, я пропущу телефон через мясорубку!

Мать взяла трубку и затем, отняв ее от уха, прошептала:

– Это какой-то корреспондент. Хочет взять интервью и сфотографировать тебя, Роя и Сату.

– Это не так-то просто сделать. Сату наверняка будет спать, когда он явится. Ну да пусть приезжает, там посмотрим.

«Только не задавайся», – сказал себе Томи. Он вспомнил, каким задавакой стал один мальчишка, когда зимой его превознесли до небес как лучшего нападающего юниоров группы «В». Такое может случиться со всяким, если потеряешь контроль над собой.

Томи помнил, как все они смеялись над этим мальчишкой, когда тот пыжился от сознания собственной значимости. Он совершенно всерьез воспринимал самый грубый подхалимаж. И не только в командах юниоров, да и в прочих есть люди, которым кажется, что весь мир смотрит на них, когда им случайно удается забить два-три гола.

Рой под столом лег на бок. Томи почесал его ногой.

– У нас, брат, есть голова на плечах, правда? Я буду красоваться в свете юпитеров, а ты болтать языком. Это будет лучшее интервью корреспондента за всю его жизнь!

Рой заворчал, словно выражая свое согласие.

Сон не приходил. Томи лежал в кровати с открытыми глазами. Его мысли, не переставая, вертелись вокруг всего случившегося.

Вечер прошел интересно и хорошо. Отец вернулся домой из поездки и был очень горд Роем и своим сыном. Он услышал о происшествии по радио в автомобиле и позвонил уже с пути. А после того как он явился домой, Томи пришлось пересказать ему все несколько раз. Они ходили вдвоем осматривать разные места на гряде и выбитое Роем окно и разговаривали как мужчина с мужчиной.

То и дело завязывались новые разговоры: одни знакомые приходили просто из любопытства, другие – поздравить. Поздним вечером, когда Сату проснулась, к ним пришла вся семья Саариненов. Марке принесла из закусочной огромный торт-мороженое, и они всей компанией поглощали его с кофе за разговорами о происшедшем.

Теперь совершенно необходимо заснуть, если завтра он собирается встать пораньше и с толком провести день. Но мысли о пережитом все еще будоражили его. Томи пробовал читать; но это ему не удавалось. Он не мог сосредоточиться.

В комнате было жарко.

Томи поднялся и подошел к окну. Он раздвинул задвижки окна и уже открывал его, когда заметил неясную тень у гаража Саариненов.

Неужели кто-то пытается проникнуть к Рою?

В ту же минуту Томи узнал, кто это, и засмеялся про себя. Он уже вообразил себе невесть что! А это всего лишь бабушка Сааринен направилась к собаке, наверняка несла ей какой-нибудь лакомый кусок. Как бы она не перекормила Роя!

Бабушка медленно шла через двор, время от времени останавливаясь понюхать какой-нибудь цветок. На ней была длинная белая ночная рубашка, на ногах туфли. Надо полагать, она не один десяток лет выходила так во двор летними ночами. Рубашка была не то из фланели, не то из какой-то еще более плотной материи, и в ней бабушка хорошо переносила прохладу не очень теплых летних ночей.

Вот старушка отошла от цветов и направилась к крыльцу. Но она не поднялась в сени, а остановилась перед крыльцом возле углового окна.

Что ее там заинтересовало?

Томи напряг зрение, вглядываясь в сгустившуюся тьму. Затем скорее догадался, чем увидел: бабушка Сааринен остановилась возле старой кормушки для птиц. Она протянула к ней руки. Погладила крышу и стенки, коснулась пальцами основания и подпорок, на которых кормушка держалась у косяка окна.

Эту кормушку для птиц сделал Пааво. Он сколотил ее еще в школе, когда ему было лет десять-одиннадцать. У него была в школе девятка по труду.

Томи иногда видел у бабушки свидетельства его мастерства. Однажды солнечным майским днем Пааво принес свои зимние поделки в дом. Томи вместе с матерью рассматривал их, и мать похвалила кормушку. Пааво вынес из сарая кучу гвоздей, опору и прикрепил кормушку у окна, а мать сварила кофе и подала на стол свежеиспеченную булку.

Бабушка облокотилась о стену возле кормушки и подперла голову рукой. Томи понял, что она плачет, хотя и не видел этого.

«Вспомнил ли я хоть раз за весь этот пьянящий победой вечер, что Пааво – единственный сын бабушки Сааринен? И муж Марке. Спросил ли я хоть раз, каково было им? Или о том, что случилось с Пааво после того, как он смастерил в школе все свои поделки? Черт возьми, уж не стал ли я таким же паршивым Хилтуненом, как сам Паршивец? Ведь когда-то и ему было двенадцать лет. И он был таким же самодовольным, как я сейчас. Если со мной не произойдет решительная перемена, то, когда мне будет столько же, сколько ему, я стану таким же, как он».

Томи увидел, что бабушка Сааринен выпрямилась и повернулась в сторону крыльца. Однако она не сразу двинулась к крыльцу, а сперва вытерла слезы. Только после этого она тронулась с места и медленно поднялась на крыльцо, держась одной рукой за перила. Томи она показалась человеком, который уходит от могилы дорогого покойника.

От вечернего возбуждения не осталось и следа, когда Томи вернулся к себе и растянулся в Кровати на спине.

Он неподвижно смотрел в темный потолок. Там невидимыми буквами стояло: «У тебя в этом мире есть права и обязанности. Придерживайся их. И не думай, будто весь мир вращается вокруг тебя или создан для тебя одного. Проснись и заметь других, следи за собой. Каков же ты и каким тебе следует быть?»

Лишь под утро Томи удалось заснуть.

Глава девятнадцатая
ЕЩЕ СЮРПРИЗ

Они пошли в полицию втроем – отец, Рой и Томи. Шли словно в гости к знакомым. До этого Томи в течение двух дней давал там показания в качестве свидетеля. Они с Роем стали всеобщими любимцами. В полиции его угощали лимонадом и кофе со сдобной булкой. И называли коллегой.

У Юрьеля уже был готов протокол допроса. Он позвонил и попросил Томи, когда у него найдется время, прийти и подписать его.

И на этот раз полицейские угостили их кофе. У них была собственная кофеварка, которая, видимо, кипела не переставая. А сегодня были еще и пирожные, что придавало угощению особую торжественность.

– У нас, похоже, есть причина для маленького торжества, – сказал Юрьеля, открывая коробку с пирожными, когда протокол был прочитан и скреплен подписями.

– Вот как? – воскликнул отец. – Какая-нибудь годовщина?

У Юрьеля было сосредоточенное выражение лица. Остальные полицейские молча улыбались.

– Не совсем так, – произнес старший констебль и поставил коробку на стол. – Причина – вот эти два героя! – И он посмотрел на Роя и Томи.

Отец нахмурился.

– Не пора ли прекратить их чествовать?

Юрьеля рассмеялся.

– Уж они-то, кажется, крепко стоят на земле, один на двух, другой на четырех ногах, – сказал он. – Теперь у нас есть совершенно новый повод полакомиться пирожными, поэтому мы и угощаем.

Томи попробовал сообразить, о чем, собственно, речь. Ничто не приходило ему в голову, но от этого пирожные не стали менее вкусными.

А полицейские не торопились объяснять, в чем дело. Каждый взял по пирожному и с невозмутимым видом начал пить кофе.

И все-таки в воздухе веяло чем-то особенным. Это было видно по полицейским.

В правой руке Томи держал ложку, которой ел пирожное, а другой гладил Роя по груди и шее. Его волновало это грядущее нечто, о котором все полицейские знали, а он нет. С другой стороны он досадовал на это волнение, которое мешало ему вдоволь наслаждаться пирожными. Он жевал их почти автоматически.

Наконец Юрьеля сжалился над Томи.

– А не лучше ли будет рассказать все этим героям прямо сейчас? – проговорил он, растягивая слова, и взглянул на своих коллег. – Или отложить до будущей недели?

Полицейские молчали. Затем один из них сказал:

– Пожалуй, все же можно рассказать сегодня.

Юрьеля поставил чашку на блюдце.

– Мы тут поняли из протокола допроса, что вас по-настоящему беспокоил неизвестный, звонивший вам и постоянно говоривший о собаке. Но вот как бы ты, Томи, объяснил тот факт, что, хотя Пааво Сааринен сидит сейчас у нас под замком, вчера мне позвонили и разговор снова шел насчет Роя?

Томи в изумлении поднял глаза на Юрьеля. Потом взглянул на других полицейских. Те смотрели на него, ожидая ответа. Не думают же они теперь, что он преувеличивал, рассказывая о звонках насчет Роя. Почему они не спросили мать, ведь она знает про эти звонки больше всех.

– Да, верно, это кажется несколько странным, – осторожно ответил Томи. И тут вдруг его осенило: – Не хотите ли вы сказать, что звонящих было двое, а пойман лишь один?

– Вовсе нет. Разумеется, вам звонил один и тот же мужчина. Мне же звонила женщина.

Томи тряхнул головой.

– Тогда я не понимаю. Ни у какой женщины нет причины жаловаться на Роя. И ни у каких мужчин, кроме Паршивца.

– Женщина, которая звонила мне, собственно, не жаловалась, – сказал старший констебль, – она, скорее, хвалила собаку. И заявила, что дарит ее тебе.

Томи поднялся со стула.

– Так, значит, это была владелица Роя?

Отец тоже смотрел на Юрьеля выжидающе. А Рой насторожил уши, как будто понимал, о чем речь.

– Я бы сказал, бывшая владелица, – уточнил Юрьеля. – Вчера она подарила собаку тебе. Так что поздравляю!

Восторг переполнял Томи. Ведь где-то в глубине его души постоянно жил страх, что в один прекрасный день настоящий владелец Роя явится к ним и потребует вернуть собаку.

– А кому все-таки принадлежал наш Рой? – поинтересовался отец.

– Одному сельскому аптекарю. Вернее сказать, принадлежал его одиннадцатилетнему сыну, который погиб в позапрошлом году. Жена аптекаря позвонила сразу же, как увидела фотографию собаки в газете.

– А что случилось с мальчиком? – спросил Томи, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.

– Он попал под машину… Аптекарша рассказала о их жизни и еще кое-что, и я прошу, чтобы это осталось между нами, мужчинами.

– Ну конечно, – сказал отец.

– Смерть единственного сына так потрясла аптекаря, что с ним случилось нервное расстройство. Он запил и возненавидел собаку, которая была вместе с мальчиком, когда тот попал под машину. Говоря без обиняков, он во хмелю истязал собаку. В тот день, когда Томи нашел ее в лесу, она выпрыгнула из лодки аптекаря где-то между пляжем и Мёлься и убежала, когда аптекарь, пьяный, принялся бить ее. Аптекарша даже предполагает, что ее муж стрелял в собаку, но промахнулся.

Томи прижал к себе Роя. Чего только Рой не вытерпел, пока не попал к ним! Но отныне ему будет хорошо.

– Возможно, ты, Томи, напомнил собаке ее прежнего юного хозяина. Вот почему вы так быстро сдружились. Начиная с этого дня ты законный владелец Роя. Аптекарша обещала в ближайшие дни выслать мне документы на него, и ты сможешь зарегистрировать его на свое имя. Тебе не потребуется даже платить налог на собак.

– Как так? – удивился отец.

Юрьеля улыбнулся:

– Рой высокодрессированная собака и является резервистом финской армии, совсем так, как и все мы, люди. Поэтому он освобожден от налога.

Отец усмехнулся:

– Вот бы применить этот закон и к другим военнообязанным.

Все рассмеялись.

– Эта привилегия не дается нам, двуногим, – заметил один из полицейских. – Впрочем, у нас есть к Томи предложение насчет собаки.

– Какое? – спросил Томи.

– Ты бы мог время от времени ходить вместе с ней на дрессировки наших полицейских собак, – сказал Юрьеля. – Рой исключительно понятлив, и из него выйдет замечательная служебная собака. Ее услуги могут нам понадобиться в любой момент. Да и ты научишься кое-чему. Видать, у тебя тоже сильная склонность к нашему ремеслу. Имеет ли твой отец что-нибудь против?

– Конечно, нет, – ответил отец. – Что касается меня, то вы можете учить мальца хоть иностранным языкам, а собаку читать.

– Насчет последнего мы на данном этапе не можем дать никаких гарантий, – сказал Юрьеля. – Но может, вы удовлетворитесь тем, что мы пообещаем научить собаку различать прописные буквы?

– По рукам, – улыбнулся отец.

Рой посмотрел сначала на смеющихся полицейских, потом перевел взгляд на Томи.

Мальчик нагнулся к его уху:

– Не обращай внимания, старик. Они подшучивают над нами… Ну да мы еще покажем им прописные буквы, правда?

Он взъерошил шерсть на загривке собаки и снова наклонился к ней, словно шепча ей еще что-то на ухо. Таким образом он хотел восстановить утраченное равновесие и скрыть свое волнение – до того он был счастлив! В голове у него уже роились всяческие планы на будущее. Рой может научиться всему, чему угодно, если только он, Томи, будет водить его на дрессировку. Будущее покажет, что из этого выйдет.

Овчарка Рой и девятый «В»

Глава первая

– Кто-то схлопочет по уху в эту перемену.

– Или ботинком в бок.

Томи слышал эти слова и готов был побиться об заклад, что так оно и будет: либо то, либо другое. Да какой там заклад! Всякий здравомыслящий малый в их классе знал это. Знал с того самого момента, когда учительница шведского языка Мари на уроке проехалась по адресу Лауронена:

«Быть может, и господин Лауронен соизволит достать свою книгу… Если, конечно, она еще цела».

Задание по учебнику шведского языка «Привет» они получили еще на прошлом уроке.

«На обложке пейзаж Северного Ледовитого океана и рыболовное судно, раз у Лауронена отшибло память… Страница шестая, десятый абзац. A land ar annorlunda».[8]8
  Иначе – Аландские острова (шведск.).


[Закрыть]

Учительница шведского языка снова повернулась к Лауронену.

«Это сказано по-фински наверху страницы, так что даже и Лауронен поймет. Тема: путешествие по Аландским островам. Цель: чтобы даже Лауронен сумел рассказать про Аландские острова…»

Голос Мари был само ехидство. Таким, каким он был почти всегда. На то она и была Мари. Ее настоящее имя – Марита для нее звучало слишком красиво.

Несколько учеников обернулись и посмотрели на Лауронена. Томи, не отрывая глаз от учебника, читал подчеркнутые им красным карандашом места: «… в один миг… немалая часть Финляндии… По пути домой заглядывает в Марианхамину…»

Он сидел совсем близко от Лауронена, и ему лучше было не оборачиваться.

Лауронен был самый высокий из всех учеников девятых классов. Весил более семидесяти килограммов. Многие ребята в школе очень хорошо знали, как ощущается такая тяжесть на спине, когда лежишь под ним на асфальте.

«Так ты найдешь книгу, Лауронен?»

Крышка парты Лауронена все еще не поднималась. Он даже не повернулся, чтобы порыться в куче сумок у стены. Вместо этого Лауронен расстегнул пуговицу нагрудного кармана своей кожаной куртки. Толстые пальцы с широкими ногтями достали из кармана вчетверо сложенный листок бумаги и разгладили его на крышке парты.

Это была шестая страница «Привета», а из ее нутра появилась свернутая совсем в маленький конвертик седьмая страница.

В воцарившейся тишине Лауронен разгладил обе страницы и прилепил их к парте жвачкой, только что вынутой изо рта.

«Ну вот, теперь слушаю!»

Мари перевела дух и резко спросила:

«Почему ты не выбрал краткий курс? Там достаточно материала, который ты должен объяснить…»

Лауронен запихнул в рот новую порцию жевательной резинки.

«Да разве я об этом не думал? Но потом я решил, что тебе[9]9
  В Финляндии широко принято обращение на «ты». Оно сохраняется и в школе.


[Закрыть] будет слишком скучно со мной…»

Весь класс засмеялся. Все знали, что Лауронен обожает шведов. Его отец работает в Швеции и присылает ему оттуда все те замечательные вещи, которые он носит.

У бедняжки Мари совсем не было чувства юмора. Вот и теперь она покраснела от злости и прокричала:

«За это Лауронен будет отправлен домой с запиской к родителям!»

«Идет. Отец в Гётеборге, а мать не умеет читать».

Класс хохотал.

Мари смотрела откровенно презрительным взглядом.

«Этому, безусловно, можно поверить, Лауронен. Сын явно пошел в мать…»

Это было уже слишком. Сам Лауронен мог отзываться о своей матери как угодно, но всегда оскорблялся, если это позволял себе кто-нибудь другой…

Вот почему он шел теперь по двору такой злой и искал подходящий объект, на котором можно сорвать зло.

Томи почесал концом ботинка грудь Роя. У собаки стало привычкой под вечер приходить в Хёпосуо, к воротам школы высшей ступени,[10]10
  В Финляндии существует обязательное девятилетнее образование. Низшая ступень – первые три класса, средняя – 4-6-е классы, высшая – 7-9-е. Далее выпускники школ поступают на работу или в течение трех лет учатся в гимназии, после чего сдают абитуриентские экзамены.


[Закрыть] – ждать своего хозяина. И проводить последнюю перемену с Томи и его одноклассниками.

Вот и сейчас Рой растянулся на штабеле наваленных возле калитки толстых досок, нежась на предвесеннем солнце и приберегая местечко для Томи, так как старшеклассники уже завладели большей частью штабеля.

Лауронен направился прямо к ним.

Томи взглянул на присевшего возле него Йони. Насторожился ли тот?

Йони поступил в их школу лишь неделю назад. Сперва в другой, параллельный класс, а к ним позавчера. Лауронена же надо было хорошо знать, чтобы видеть, что это за тип. В заблуждение вводила его одежда. Едва ли у кого-либо в школе были более роскошные вещи, чем у него.

В своей одежде Лауронен выглядел прямо-таки шикарным парнем, и человек не сразу мог разобраться, кто он на самом деле.

Лауронен подошел поближе и остановился поболтать с одним тщедушным парнишкой, предварительно толкнув его.

Томи, едва шевеля губами, прошептал:

– Ты здесь еще никого не знаешь, Йони. С Лауроненом не стоит связываться, когда он в таком настроении.

Йони не спускал глаз с короля школы. Томи, со своей стороны, следил краешком глаза за новичком. Новичок был по крайней мере сантиметров на пять выше его. Худой. Но широкоплечий. Лицо узкое. Нос заостренный, скулы и подбородок резко выступают, брови густые и темные. Волосы чуть вьющиеся.

Йони все не отрывал глаз от Лауронена. Этим пристальным разглядыванием он мог навлечь на себя неприятность.

И навлек.

Лауронен закончил разговор с хилым парнишкой, дав ему в заключение здоровенного пинка, и продолжил путь в поисках новой жертвы. Томи заметил, что его взгляд остановился на учениках, сидящих на штабеле.

– Он идет сюда, – проговорил Томи, прикрыв ладонью рот. – Будь осторожен, если окажешься с ним один на один.

Йони повернулся к Томи.

– Ну так что, пустим слезу заранее? – издевательски спросил он.

Томи не успел ответить. Самодержец школьного двора остановился перед ними, чем привлек к себе всеобщее внимание.

– Мне кажется, тут не хватает сидячих мест!

Томи порывался встать, но Лауронен толкнул его рукою в плечо и, надавив, заставил сесть.

– Здесь есть и другие, кто пришел в школу позднее.

Томи старался не смотреть в их сторону. Разумеется, Йони должен сообразить. Ведь Лауронен стоял как раз перед ним.

Находившиеся неподалеку от штабеля мальчишки на всякий случай отошли подальше.

Йони не шелохнулся.

Лауронен взглянул на Роя. Томи уже просунул руку под его ошейник и стал поглаживать собаку по шее. Если Лауронен сделает что-либо неожиданное, Рой может принять это за нападение на самого Томи.

По-видимому, Лауронен и сам сообразил это. Во всяком случае, он отступил в снег на несколько шагов от штабеля и наклонился в сторону Йони.

– Ты что, один из самых сильных малых «Ловиисы-два»,[11]11
  «Ловииса-два» – одна из двух атомных электростанций, построенных в Финляндии с помощью Советского Союза.


[Закрыть] да?

Йони перешел к ним из школы высшей ступени, что в Туллипортти, шайку отчаянных сорвиголов этой школы называли «Ловиисой-два» – видимо, в знак того, что они были такими же сильными и способными на неожиданность, как атомная электростанция.

– Ну и что? – напряженно произнес Йони.

Лауронен наклонился к новичку еще ниже.

– А то, что мы здесь не больно-то боимся субчиков из «Ловиисы-два».

Йони сделал вид, что не слушает.

– Они и раньше появлялись у нас, – продолжал Лауронен. – Только очень быстро набирались ума-разума или переходили в какую-нибудь другую школу.

Йони по-прежнему не реагировал на слова Лауронена.

– Подумай, что из двух ты выбираешь, – твердил свое Лауронен. – Может статься, времени на размышление будет мало… И вообще, у нас знают, кому предназначено последнее сидячее место.

И тут рыжеволосый старшеклассник, без шапки, сидевший на штабеле, дал промашку, растянув рот в улыбку.

Лауронен оказался поразительно быстрым для своего роста. В два-три прыжка он очутился у штабеля и схватил старшеклассника за грудки.

– А ну, рыжий, что это так рассмешило тебя?

Старшеклассник стал отбиваться, когда Лауронен потащил его за штабель.

– Не трогай Хантте! – всполошились ребята.

– Лауронен хочет заработать по шее!

– Лауронена надо немного проучить!

– Руки прочь от Хантте, или…

Лауронен остановился, но не ослабил хватки.

На лице школьного силача появилась скептическая улыбка. В его голосе звучало неподдельное любопытство, когда он спросил:

– … или что?

Томи и Йони встали со своих мест. Томи скомандовал Рою «к ноге» и удерживал его за ошейник. Рой в любой момент мог броситься на насильника.

– Никто и пикнуть не посмеет, – язвительно сказал Лауронен. – Ну, кто первый – пусть поднимет руку!

Взгляд Лауронена перебегал с одного старшеклассника на другого.

– Что, кишка тонка? Ни у кого не поднимается рука?… Эх вы, силачи школы Хепосуо!

Лауронен рывком стащил свою жертву со штабеля, проволок ее на животе и ткнул в снег между штабелем и оградой из стальной сетки.

Прежде чем рыжеволосый успел подняться, Лауронен встал коленями ему на спину и схватил левой рукой за шею.

– Когда тебя разбирал смех, мне показалось, что сегодня утром ты позабыл почистить зубы. Но это легко исправить…

Правой рукой Лауронен захватил пригоршню грязного, черного снега и размазал его по лицу рыжеволосого, который крепко сжал губы и пытался вырваться.

Томи чувствовал, как мышцы Роя, прижавшегося к его бедру, дрожат от напряжения.

Лауронен переместил на голову рыжеволосого и правую руку и вцепился ему в волосы на затылке. Всей своей тяжестью он вдавил лицо своего противника в твердый леденистый наст.

– Осторожней, черт! – крикнул Томи Лауронену. – Он же задохнется!

– Ничего с ним не станется!

Лауронен, словно качая ручку насоса, все глубже и глубже вдавливал голову парня в снег.

– Считаю до трех, Лауронен, и спускаю Роя.

– Не лезь не в свои дела, Томи! – в ярости крикнул Лауронен через плечо. – Или ты просишься на его место?

– Что здесь происходит?

Это была Муурикки!

Старшеклассники расступились, давая дорогу учительнице математики. Та обошла штабель.

– Кто это тут дерется? Господи боже, Лауронен, а ну, живо слезай с него!

Муурикки кричала так громко, что всякое движение в этой части школьного двора замерло и все обернулись в сторону штабеля. Несколько ребят из младших классов подбежали к месту происшествия.

Муурикки потянула Лауронена вверх.

Тот вставал медленно, не отрывая руки от загривка поверженного парня, а под конец набрал в другую руку снега со штабеля и растер его по лицу своей жертвы.

– Что с тобой? – встревоженно спросила Муурикки, глядя на рыжеволосого, который с трудом поднимался на ноги.

Рыжеволосый не в состоянии был произнести ни слова.

Он лишь отфыркивал изо рта и ноздрей грязное снежное месиво и вытирал рукою лицо. Он и вправду чуть не задохнулся и теперь ловил воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

Муурикки оттолкнула Лауронена и крикнула:

– Это ужасно! Человек чуть не задохнулся, а ты знай себе набиваешь ему рот снежной кашей.

Лауронен медленно отошел, так что Муурикки могла похлопать рыжеволосого по спине.

– Ты можешь дышать? Или вызвать «скорую помощь»?

– Да брось ты! – хрипло засмеялся Лауронен. – Ничего с ним не случится.

Рыжеволосый отдышался уже настолько, что мог сказать:

– Я… ничего.

– Почему Лауронен набросился на тебя?

Лауронен развел руками.

– Вы только послушайте! Никто ни на кого не набрасывался! Шуток не понимают…

Математичка посмотрела на рыжеволосого.

– Шутки? И это называется шуткой?

– Да, да, – подтвердил Лауронен из-за ее спины.

– Я спрашиваю не у тебя. – Муурикки указала пальцем на рыжеволосого, вытиравшего лицо. – Это в самом деле была шутка?

– А что же еще? – тяжело дыша, ответил тот. – Не стоит поднимать из-за этого шум!

Муурикки огляделась вокруг.

– А что скажут другие?

– Ничего, – отозвался один из старшеклассников.

Муурикки покраснела.

– Так шутка это была или не шутка?

– Ты же сама видела, – произнес кто-то.

– Конечно, шутка!

– Как же не поверить, когда оба так говорят, – заметил один из сидевших на штабеле.

Зазвенел звонок.

Муурикки впервые внимательно посмотрела на Лауронена.

– У некоторых шутки всегда одни и те же, – проговорила она. – Я еще подумаю, не доложить ли об этом директору.

– Докладывай, пожалуйста. И заодно выясни, как обстоят дела с пропавшей тетрадкой.

Томи помимо воли скривил рот.

Муурикки – ее настоящее имя Талвикки, Талвикки Иннанен – потеряла на прошлой неделе письменную работу Пярри и до сих пор не нашла ее.

Томи не следовало делать гримасу. Муурикки стремглав бросилась к нему из-за штабеля.

– Разве я не запретила приводить на школьный двор эту собаку? Довольно и того, что одна та псина держит в страхе половину школьного двора!

Муурикки имела в виду Риту, собаку дворника. Правда, доберман занимал не так уж много места, лишь один уголок возле хозяйственных построек, где он сидел на цепи. Однако Муурикки питала отвращение к Рите. И не она одна. Доберман был полоумный.

– Рой очень редко бывает на школьном дворе, – попытался оправдаться Томи.

– Ему ни разу не давали на это разрешения, – сказала Муурикки. – Или, может, кто-нибудь дал?

– Нет… Уж конечно, школа развалится, если в ее дворе побудет собака, – раздраженно ответил Томи.

– Об этом ты можешь подумать часок в пятницу после уроков, – сказала Муурикки и заторопилась ко входу в здание школы, подгоняя возвращающихся с перемены учеников.

Лауронен перелез через штабель и пошел во двор.

Старшеклассники остались, чтобы помочь рыжеволосому отряхнуть с себя снег.

Проходя мимо Томи, Лауронен замедлил шаг.

– Я припомню тебе это «считаю до трех», Томи! Твоя собака не всегда при тебе…

– Ну, не стоит из-за мелочей, Лауронен!..

Глаза Лауронена всегда были удивительно блеклые. И делались еще более блеклыми, когда он злился.

– Хотелось бы мне знать, на чью сторону ты собираешься стать? До сих пор мы ладили с тобой…

– Я бы на твоем месте не принимал все это близко к сердцу, – сказал Томи в свое оправдание. – Я всерьез боялся, что парень задохнется.

– Это ты и тот новичок можете задохнуться, если я заговорю с вами по-деловому.

Томи не побежал следом за ним, хотя и проклинал себя за опрометчивость. Было неразумно наживать врага в лице Лауронена – ведь в школе-то приходилось бывать каждый день.

– Похоже, ты до чертиков его боишься?

Томи остановился, поджидая, когда Йони подойдет к нему.

– Может статься, у тебя поубавится гонору, когда несколько месяцев поводишься с ним.

Йони презрительно выпятил нижнюю губу.

– Да вы ни дать ни взять трусы, весь ваш класс. А ты, наверное, хуже всех…

Они влились в толпу перед входом. Томи обернулся. Черная морда собаки была устремлена прямо на него. Он помахал Рою рукой. Собака взлаяла и завиляла хвостом.

Муурикки восприняла этот обмен приветствиями как личную обиду.

Томи увидел, что преподавательница проталкивается в толчее к нему.

– Неужели мне придется просить школьного сторожа, чтобы он удалил эту дворняжку с территории школы?

– Она уйдет сама, как только мы войдем в школу, – сказал кто-то рядом с Муурикки.

– Рой никому не причинит зла, – вставила и Минна Ярвинен. – Мы все любим его.

Муурикки даже не посмотрела на говорящих. Ее гневный взгляд был обращен к Томи.

– Ты последний раз приводишь собаку в школу. Ясно?

Томи ощутил на своем затылке дыхание Йони.

– Не ясно!

У Муурикки перехватило дыхание.

– Два часа после уроков!

– По мне хоть три! Я приведу Роя даже на урок, если понадобится!

– Три часа!

Не желая больше слушать Муурикки, Томи нырнул в толпу и направился к дверям школы.

Он ни на секунду не задумался над словами Муурикки, а продолжал думать о высказанной им вслух угрозе.

Очень может быть, что на своем следующем уроке Муурикки застанет в девятом «В» одного лишнего ученика…