Текст книги "Призрачный Мир (СИ)"

Автор книги: Йоханнес Луми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава 6.

Великокняжеский сыскной инспектор прибыл на следующее утро, и меня промурыжили в комендатуре целых четыре часа. И оперативный уполномоченный, тусклый мужичок в плохо сидящем сером суконном мундире по двадцать раз спрашивал одно и то же, и минимум дважды поинтересовался содержимым рюкзака и карманов погибшего. Но я был осторожен и оба раза сказал, что был какой-то хлам неведомого мне назначения, а вообще времени у меня не было особо, так что всё должно быть в описи. В конце концов, у меня сложилось впечатление, что меня самого подозревают в убийстве Натана Удо. Правда, в конечном итоге меня всё же отпустили, не предъявив ничего, но осадок от общения с «серым человечком» остался, словно в паутину в лесу попал. Вроде и выше на поляну уже, а ощущение, что прилипло что-то к лицу.

Вот ведь как, сам Великий князь заинтересовался моей находкой, не он лично, конечно, ему, мне кажется, вообще плевать, кто там кого убил. Но люди из самой Тайной Канцелярии заявили, что организуют сыскной рейд, и меня, как свидетеля, обязали ехать. Прибывший транспорт меня поразил. Ладно наши глиссеры, наполовину собранные из разного хлама, но тут полноценное судно на воздушной подушке! Четыре мощнейших пропеллера, кабина на 20 человек, два фальконета на носу, точнее две лёгкие корабельные пушки калибром 30 мм. И сама команда – все как один мощные, хорошо экипированные парни, даже в броне. "Серенького человечка" среди них не было, зато был некий доктор Ливадский, он же Сергей Владимирович. Во как! У нас князей по отчеству не всегда зовут, а тут доктор! Но доктор был явно человек не простой, хотя, на мой взгляд если кто и не был подготовлен к вылазке, то это он – нелепый наряд из бродней (!), с завёрнутыми до колен голенищами, какой-то балахон с кучей карманов, макинтош, шляпа. Через плечо – металлический чемоданчик на ремне, в котором не понятно какое оборудование. Уж чего они там собрались ловить, я не знаю, мне кажется, катер своим рёвом распугал даже тритонов на десятки километров вокруг.

***

Шан встретил нас какой-то подозрительной тишиной, может, на контрасте после гула пропеллеров. А может, и впрямь все попрятались, даже лягушки? Доктор Ливадский долго осматривал и ощупывал тело, которое не тронули даже падальщики, и которое ничуть не изменилось с тех пор, как я его оставил, только слизни попытались забраться под одежду – на них этот яд, видимо, не действовал. Я, почему-то, подумал – каково будет жене, когда её вручат тело для похорон? Пока доктор лазил со своими причиндалами по квартире, где, предположительно, произошло убийство, я прикидывал, сумею ли пошарить по другим квартиркам, если мы будем осматривать их, конечно.

Всё-таки, кое-какие инстинкты я приобрёл. Звук, который я слышал всего раз в жизни, заставил меня заорать:

– Ходу! Всём! Ходу! Водомер идёт!

Доктор Ливадский с укоризной глянул на меня поверх странных очков, которые он нацепил себе на голову. Однако командир группы – ротмистр Громов, как он представился, заволновался.

– Сергей Владимирович, это может быть опасно.

– Ой, да бросьте, что уж тут за монстр может быть, которого боится сам Громов? – отмахнулся учёный, снова надвинул на глаза диковинные окуляры и опустился на четвереньки.

Трубный звук раздался ближе и, что было самым ужасным, ему ответил ещё один, чуть дальше. Двое! Если побежим прямо сейчас и сиганём на всех парах – ещё успеем.

Водомер огромен, да, но, будучи насекомым – неповоротлив при таких габаритах. Представьте себе жука размером с корову, у которого шесть невероятно длинных и относительно тонких ног. Тонких относительно его тела, а так они по толщине сравнимы с человеческим. Говорят, в длину они, если выпрямить, метров по пятнадцать. Вот на этих ходулях жук и ходит по болоту. Хитин на ногах столь прочен, что ни одни зубы его взять не могут. Жучок, (не паук, у тех по 8 ног, как известно) всеяден и, чтобы добыча не прошмыгнула промеж ног, распыляет из, простите, жопы, какую-то дрянь, вызывающую спазмы. Воняет это дело премерзко, но, самое ужасное, что всё живое буквально задыхается от вони. И потом этот монстр своим "хоботком" собирает добычу. Спастись от него можно лишь закрывшись в герметичном помещении или под водой, но мы же не земноводные. Так что остаётся только бегство.

– Ротмистр! Бери людей и ходу! – заорал я.

Хорошенькое дело, они, если хотят, пусть подыхают, а мне-то это за что? Наблюдатели снаружи тревожно закричали, доктор снял свою игрушку и выглянул в окно.

– Господи, ЧТО это? – выронил он какой-то пакетик из рук.

– Pizdets, вот что! – пояснил я и кинулся к катеру.

Может, у рулевого хватит ума свалить?

Над домами показалась туша, смешно и нелепо раскачивающаяся на своих ходулях. Хотя, смешно наблюдать за ним было бы издалека. Трубный рёв раздался совсем близко и только теперь я понял, что по тональности он похож на звук винтов нашего судна. Видимо, водомер принял нас за конкурента, а судя по звукам, ещё и второй решил выяснить, кто это тут такой наглый. Бойцы один за другим прыгали с балкона на опоясывающий баллон нашего судна, доктор уронил в воду свой чемодан и разразился вполне нормальными, не научными матюками. Последним прыгнул командир группы, рулевой врубил двигатели и я заорал:

– Не-ет!

Но было поздно. Жук услышал и, хуже того, увидел нас. Бежать он не мог, но ускориться сумел.

– Стреляйте! По ногам! – закричал я канониру в ухо, оттянув наушник, без которого мы все тут оглохли бы.

Он лишь помотал головой, и судно медленно начало разворачивать. Рёв двигателей изменился, и это не понравилось гиганту. Он затрубил как два наших катерка и затоптался на месте. Я отшвырнул рулевого так, что он упал, сдвинул все рычаги вниз, катер заглох, и пока бойцы снимали наушники и разевали рты, ринулся к фальконету. Пушчонка стреляла и картечью и болванками, но с такого расстояния плевать, картечь даже лучше! Развернул орудие, поймал в подобие прицела ногу и потянул спуск. Боёк ударил по капсюлю, пушка рявкнула, толкнув меня демпфером в плечо, и передняя правая нога у монстра подломилась. Попал!

– Заряжай! – крикнул я кому-то и кинулся ко второй пушке.

Водомер издал новый рёв, а я с ужасом увидел второго, он был ещё далеко, но мне кажется, раза в полтора больше этого. Самка? У них, вроде, половой деморфизм ярко выражен и самцы заметно мельче.

– Бам-м! – грохнула пушка, но снаряд просвистело мимо, проломив прогнившую стену дома.

– Бам-м! – грохнула первая пушка, парни оказались точнее, и вторая нога водомера обломилась на уровне воды. Однако у него хватило сил подняться, только теперь он шатался, словно под порывами урагана.

Бойцы захлопали ружьями, двенадцатый калибр звучал басовито, но что толку, ему это как горох!

– БАМ! – фальконет, от которого меня оттеснили, взорвался с ужасным грохотом, и стоящие рядом солдаты с криками полетели в воду. Осколками, похоже, задело ещё кого-то.

– Ходу! – закричал я, двигатель взревел, но тут один из пропеллеров издал какой-то совсем уж мерзкий звук, и из него полетели ошмётки.

– Заряжай! – я подскочил к нашему единственному спасению – последней пушечке.

Снаряд влетел в ствол, затвор, поворот рычага, спуск.

– Бам-м!

Пульсирующее, надутое брюхо, виднеющееся из-под хитиновых пластин, вдруг лопнуло, и отвратительная жидкость зелёного цвета хлынула в воду.

Ветер, нас спас только ветер, дувший сегодня в сторону монстра. Именно поэтому тварь подбиралась поближе, иначе пустила бы свой газ по ветру и нам хана точно. Мы заряжали и стреляли, каждый раз ожидая взрыва. На восьмом или десятом снаряде канонир зачерпнул ведро воды и вылил на орудие. Поднялось облако пара.

Жук погибал, и самка больше не трубила, она лишь пыталась обойти нас по дуге. Стрелять с такого расстояния было совсем уж в белый свет, но канонир, оттеснив меня от пушки долго, выцеливал и, наконец, боёк ударил по капсюлю.

Я даже видел полёт снаряда, как мне показалось. Попал он в самое удачное место – плечевое сочленение, перебив левую переднюю ногу, и жук тут же чуть не упал.

– Разрывной! – заорал канонир в какой-то весёлой злобе.

Снаряд из ящичка с жёлтой полосой влетел в казённик, поворот рычага, прицеливание.

– Бам-м! – вторая нога с этой же стороны отваливается в сторону и огромная туша, качнувшись, падает в воду.

– Вот так, blya! – ревёт канонир, и мы все подхватываем этот вопль.

Через полчаса механик объявил, что судно дотянет. Наверное. Один из четырёх пропеллеров вышел из строя при взрыве пушки, но это полбеды. Осколками так же повредило обшивку воздушной подушки, сдулись две ячейки, это почти полтора метра борта, так что нагрузка резко увеличивается, посему, вкупе с повреждённым винтом, пойдём на четверти мощности. Самое удивительное, что никто из нас не погиб. Броня спасла жизни ребят, хотя мелких ранений хватало. И в воде их никто не тронул, верно говорят, что если идёт водомер, то всё живое прячется. Доктор Ливадский схлопотал осколок в живот и тихо стенал, хотя ему уже сделали обезболивающий укол. Четверть мощности – это значит, проползём около шести часов, а сейчас уже почти час дня, едва успеваем до сумерек.

До форта и спасительного берега оставалось всего километров сорок, когда двигатель зачихал и заглох. Механик с бранью полез в моторный отсек и через двадцать минут заявил, что движку хана – стуканул.

Сгустившийся туман сделал ночь особенно мерзкой, стало холодно, что, вообще-то редкость для середины августа. В этих краях зима – весьма условное понятие, снег и лёд я видел всего пару раз за все годы. Но сейчас промозглая сырость пробирала до костей. Поскольку двигатель заглох, мы не могли включить обогреватель, а подходящего островка, чтобы вылезти и разжечь огонь, как назло, рядом не было. Хотя я предлагал пристать к такому и переночевать, когда мы гребли, словно рабы на галере, пытаясь на вёслах пройти хоть какое-то расстояние. Разумеется, на наше несчастье, в этом месте были особенно густые заросли водных растений и с каждым гребком мы поднимали на весле по нескольку килограммов ярко-зелёных длинных верёвок.

Я сам себя назначил на "собачью вахту" – за пару часов до рассвета, пока можно было отдыхать, однако мне не спалось. Тревога ли была причиной, или перипетии сегодняшнего дня, не знаю, не спалось и всё. Топь не спит никогда, и первый звоночек в мозгу прозвучал, когда что-то изменилось в хоре лягушек. Секунду спустя я понял – вокруг нас остров тишины. Катер мягко поднялся, словно на небольшой волне.

– Всем внимание, – негромко сказал я, надеясь, что у бойцов Громова инстинкт самосохранения тоже обострён и меня услышат.

– Что? – прошептал в темноте ротмистр.

– Что-то.

Здесь действительно, пока тебя не схватят за одно место, ты точно не знаешь, что это такое. Бревно ли, или тритон, прикинувшийся им. Безобидная жаба-ревун или бугорчатая квака – лягушка, очень похожая на неё, только поменьше размерами и плюющаяся едкой дрянью, способной лишить вас зрения на пару часов. Мне очень не хотелось, что бы то, что под нами было, было тем, что я думал. По днищу катера что-то прошелестело, и в кабине установилась гробовая тишина, люди затаили дыхание.

– Держитесь! – крикнул я, и тут нас ощутимо тряхнуло.

Застонал спавший доктор, обколотый транквилизаторами. Что-то массивное зашуршало по тенту кабины, я врубил фонарь и увидел, что потолок прогнулся, обозначив тело диаметром немногим менее полуметра. Схватил лупару, но тварь, словно почуяв, моментально исчезла.

– Что это за хрень? – прошептал кто-то.

– Питон, – обречённо ответил я.

У нас их зовут питоны, южнее, где болота ещё более мерзкие – анаконды. Некоторые считают, что существует несколько видов этих змей, и нашего визитёра отнесли бы к гигантским питонам. Я думаю, те, кто просто питоны – детишки вот таких монстров. Сколько в нём, метров двадцать? Тонкая конструкция из трубок, на которую натянут тент, вряд ли сможет сопротивляться давлению сотен килограммов мышц, привыкших сдавливать жертвы. Ходят байки о проглоченных и чудом спасшихся из чрева питонов людей. В большинстве из них проглоченные взрезают брюхо змеи изнутри и выходят наружу с воплями победителя. Те, кто рассказывает эти сказки, равно как и те, кто им верит, никогда не видели, как охотится эта змея. Природа не наделила её ядом, поэтому им пришлось развить свою мускулатуру так, чтобы сдавливать жертву. Они не душат, в отличие от ужа, например, они именно давят, ломая кости, для того, чтобы потом медленно заглотать добычу, словно гигантскую сырую сосиску в естественной оболочке. Пасть питона может открыться весьма широко, так как нижняя челюсть у них разделена надвое ровно посередине, но он никогда не проглотит добычу, не раздавив её.* (Рассказчик, всё же склонен, иной раз верить ходящим в тех краях заблуждениям. И питон, и анаконда, как и прочие удавы, сдавливают свои жертвы, лишая их воздуха, то есть душат. Столь крупная змея, конечно, может сломать какие-то кости при этом, но никогда не преследует эту цель. А вот уж вообще не душит добычу, он может обвить её, что бы лишить возможности двигаться, но полагается только на силу челюстей.) И чем больше змея, тем больше её добыча, так что даже если человек после чудовищного сдавливания останется жив, то ровно до того момента, пока его голова не окажется в длинном пищеводе рептилии. Я находил задохнувшихся питонов, в глотке которых застряли плохо сдавленные молодые тритоны, это были небольшие змейки, метра три-четыре длиной. А мой приятель рассказывал, что однажды наблюдал заглатывание добычи змеёй почти сутки!

То, что нами заинтересовалось, несомненно, было Гигантским Питоном.

– Стреляйте, едва она появится! – велел я, зарядив лупару картечью и положив рядом ружьё. Бойцы переглянулись, ожидая команды от командира.

– Это поможет? – с сомнением спросил он.

– Нет. Но мы хотя бы умрём, сражаясь!

Монстр атаковал снизу, пытаясь подкинуть катер. Возможно, он просто не встречал таких больших лодок. Мы все свалились к правому борту, грохнул выстрел – кто-то нечаянно нажал на спуск, но катер медленно упал на днище, издав громкое "шлёп". Видимо, это взбесило змею, потому что она внезапно обвила нашу посудину и тент провис почти до наших голов, учитывая, что мы все сидели на полу.

– Огонь! – кажется, прокричали сразу несколько человек.

Тело твари разом взлохматили десяток зарядов, она мгновенно разжала объятия и исчезла. Самым жутким в этом была её способность появляться и исчезать совершенно бесшумно, при таких-то габаритах!

Бум! Катер сильно подбросило вверх, но мы уже сообразили, что очень важно сохранить равновесие, так что все держались, за что только возможно, не давая весу сместиться. Бум! Бум! Питон тщетно пытался перевернуть катер. Прошла минута, вторая – тишина. Через полчаса люди завозились.

– Тише! – зашипел я, – она здесь!

Спустя ещё полчаса ротмистр Громов высказал предположение, что питон отстал от нас.

– Нет! Вы не понимаете. Он здесь. Они могут сутками неподвижно сидеть в засаде, не жрать неделю, карауля жертву. Слышите?

– Нет, – помотали головой разом несколько человек, – всё тихо.

– Именно! Даже лягушки боятся этой твари! Полная тишина! А здесь так не бывает.

До утра уже никто не сомкнул глаз. Наконец, когда серый рассвет нехотя рассеял тьму над проклятым болотом, а так же проредил туман, ротмистр, вняв мольбам своих бойцов, разрешил подняться наверх и облегчить мочевые пузыри.

– Следите во все глаза! Один ссыт, остальные бдят! – напутствовал он, трогая лоб доктора и хмуря брови.

– У него жар, надо быстрее добраться до форта.

– А-а! – истошный вопль разнёсся над водой и тут же потонул в грохоте выстрелов.

– Что? – вынырнул из дверцы кабины Громов.

– Песков! Его... эта сука... его... он!

– Всё, угомонитесь, – махнул я рукой, – змея получила что хотела. Это займёт её на пару дней.

Потрясённые солдаты спустились в кабину. Никто даже не заметил, как стоявшего с краю бойца атаковал питон. Обернувшись на его вопль, они лишь увидели коричнево-зелёное блестящее тело, обвившее несчастного и его широко открытый в истошном крике рот. Стрелять сразу никто не решился, боясь попасть в своего, а в следующий миг огромная змея исчезла в мутной воде, унося их сослуживца.

Вёсел было восемь, причём это были старинные алюминиевые вёсла, их можно было разобрать, удлинив, при необходимости частями друг друга. В конце концов, у нас получилось три длинных черенка и мы, отталкиваясь от дна или небольших островков, стали продвигаться гораздо быстрее. Через час срубили ещё несколько тонких стволов, затем вышли на более-менее чистую воду, где растений было меньше, снова разобрали вёсла и принялись грести.

***

Доктор выжил, на счастье Громова, видимо, важной шишкой был этот Сергей Владимирович, если ротмистр всерьёз опасался за сохранность своей головы, заверни тот ласты. Досаднее всего было то, что за все эти приключения и потраченные патроны я не получил ни рубля! Нет, жалко парня, спору нет, но... Когда дня не проходит, чтобы рядом с вами кто-нибудь не умер, зачастую ужасной смертью, это становится обыденным. Я не знаю, где воевали эти бойцы, но весь их бравый лоск начисто слез после суток пребывания в Топи. Да, мы завалили двух (!) водомеров, мы были атакованы питоном, такое бывает не каждый день, но мы-то живы! Но все разведчики выглядели крайне подавленными.

С результатами расследований меня, конечно же, никто не ознакомил, подлатали докторишку в автодоке (хе-хе) и отбыли. Ротмистр, правда, на прощание крепко пожал мне руку, да и бойцы его поблагодарили, мол, что бы мы без тебя делали. А что делали, что делали? Без меня вы бы туда не попали, вот что я думаю. Уже сидя на коне, Громов передал мне торбу.

– Это тебе от нас всех, Константин, надеюсь, пригодится.

В мешке были патроны. Не мало, и все с казённого завода, что приятно. Это значит – новые, и почти гарантированно без осечек. 12-й калибр не мой, но я ж продам. И то хлеб.