Текст книги "Призрачный Мир (СИ)"

Автор книги: Йоханнес Луми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3.

Я проснулся от того, что по моей груди скатилось что-то холодное. Или это мне снова приснился дом? Милка, чья голова покоилась на моей волосатой груди, поняла, что я не сплю, и шмыгнула носом.

–Ты чего? – грубовато спросил я.

Не люблю эти слёзы-сопли.

– Простите, господин, – она быстро вытерла глаза руками, – ничего.

– Ну, ничего так ничего, – согласился я, и перевернул её на спину.

***

– Ты принесёшь завтрак? – спросил я девушку через полчаса, когда моё дыхание более-менее восстановилось.

– Конечно, господин, – служанка вроде как даже улыбнулась.

– На себя тоже возьми.

– Нам нельзя, господин! – воскликнула Милка.

– А-ай! – отмахнулся я.

А то Василий не в курсе. Формально, да, он мог отпустить служанку с клиентом только до рассвета, потом она должна была работать, но это ж формально. Уж не знаю, отбирает он или нет у девушек те деньги, что дают им постояльцы, ведь официальных расценок для них за это дело нет, возможно, они и делятся своим заработком с хозяином. Кстати, не будь тут служанок, пришлось бы Ваське делиться своими жёнами.

Милка вернулась довольно скоро, неся сковороду с яичницей, неизменный ореховый хлеб, ломти холодной буженины с хреном, и здоровенный кофейник, исходящий ароматом кофе. В животе у меня заурчало.

– Налетай, – подал я команду и мы, она на кровати, а я на трёхногом табурете, уселись за завтрак, накрытый на небольшом столике. Девушка, чей молодой и здоровый организм нуждался в энергии, поглощала еду с завидной быстротой. Да-а, видимо Вася не больно балует своих работниц. Ну да ладно, от меня не убудет.

– Вот, держи – я протянул девушке стопку монет.

– Не надо, господин, мне... мне было хорошо с вами, – девушка низко склонила голову, – вы и так потратились на меня.

– А мне было хорошо с тобой, – ответил я неуклюжим комплиментом, – слушай, а Василий у вас эти деньги не отнимает?

– Нет, что вы, господин Василий очень добрый господин! У нас есть еда, защита и крыша над головой. А если мы заработаем достаточно, то сможем выкупить у него контракт, – едва слышно пробормотала она.

Вот как, контракт, значит? По сути дела – рабство, когда сумма съеденного и съёма угла равна сумме жалования.

– И сколько стоит контракт? – полюбопытствовал я.

– Тысячу, господин, – ещё тише прошептала Милка.

Ого! Тыщщу! Лет десять, как не больше работать ей. Зато потом свобода – можно уйти в "цветник" – район города, где живут более толерантные "не белые" и метисы всех мастей. Или в любой другой город королевства. И жить так же, как не хуже. Н-да, замкнутый круг какой-то.

– Понятно, – вздохнул я, – ладно, иди, а то Вася будет бухтеть.

– До свидания, господин, – пропищала Милка.

– Ага, – ответил я, мыслями уже обращаясь к планам сегодняшнего дня.

***

Если Ринат, владелец глиссера, починил свою посудину, то поеду сегодня в рейд. Хватит сидеть в этой дыре. Глиссер – это такое плоскодонное корыто, иногда весьма вместительное, а, иногда, и на двух-трёх человек. Позади у него расположен двигатель и гигантский пропеллер, который позволяет на большой скорости преодолеть весьма приличное расстояние по так называемой воде. Плюсы – я сегодня к полудню буду в Шане, это такой древний затопленный город, в сотне километрах от Клоаки. Почему Шан? А там до сих пор сохранилась вывеска на крыше огромного здания, наполовину погрузившегося в болото – "шан". Что это такое – не знает никто, так и зовут этот город – Шан. Там, конечно, тоже облазили много чего, но, всё же, есть ещё местечки, куда не ступала нога старателя. Дорого, да, и обратной оказии ждать можно несколько дней, постоянного сообщения между затопленными городами и Клоакой нет. Из минусов, повторюсь – дорого. Очень дорого. Топливо и содержание глиссера обходятся в ох какие денежки, так что цены, прямо скажем, кусаются. И ломается он чуть не после каждой поездки.

Вообще, такие технологии запрещены во многих королевствах, но для Болот сделали исключение – ведь здесь совершенно невозможно передвигаться с помощью обычных винтовых посудин. Но на обычных реках или озёрах глиссеров не встретишь – это уже излишество. Древние законы гласят – разрешены только Разрешённые Технологии. Например – автодоки. Спору нет – медицина нужна, особенно такая. Или производство оружия, огнестрельного, я имею ввиду. Разрешено пользоваться и кое-какими осколками Древних Технологий. От прошлого мало чего осталось, но некоторые вещи не поддаются времени. Например, стекло. Отмыл и всё, используй снова, главное, не разбей, сейчас стекла такой чистоты не делают. Говорят, у местного барона, князя, как он себя называет, дворцовые рамы полностью из древнего стекла. Про алкоголь я уже говорил. Есть ещё алюминий, медь, бронза, латунь. Эти люди, наши безумные предки, памятники возводили из меди или бронзы! Памятники! Как будто у них не было камня и скульпторов? Жаль только, что они почти все находятся под слоем ила, а те, что торчали – уже пошли в переплавку. Обогатив нашедшего сверх меры.

Есть ещё одна область, которая может принести баснословный барыш старателю – драгоценности. Самоцветы, серебро, платина, и конечно, золото. Я не знаю, откуда взялось золото в том мире, но всё, что есть в нашем, досталось нам от предков. И если золото и серебро идут в дело, то такие вещи, как драгоценные камни являются исключительно предметом роскоши. Кроме алмазов. За незаконные украшения, даже с алмазной крошкой можно сесть в тюрьму на полгода – этот сверхпрочный минерал тоже идёт в промышленность. Но есть ещё рубины, изумруды, топазы. За рубин размером с виноградную косточку я могу полгода жить в той конуре, что сдаёт мне Василий! Вот за этими драгоценностями я и охочусь! Минимум снаряжения, никаких кувалд, пневмощипцов, и прочих сложных и громоздких штук, позволяющих вскрыть массивные двери или проломить стены. Никаких наборов ключей, чтобы разобрать уцелевший механизм по винтику. Нет, всё проще – самым тяжёлым предметом из моего снаряжения является надувная лодка. Рюкзак, мачете – оно здесь и инструмент и оружие, нож, разумеется двуствольное ружьё 10 калибра, лупара, револьвер, гарпун, ну и прочее мелкое барахло.

Оружия я на себе таскаю много, потому что вот уже четыре года хожу один. Раньше нас было трое, и я был в нашей группе на подхвате, двое других, братья Чугуновы, Чугуны, Паша и Саша, взяли меня в компанию. Многому я у них научился, в том числе и тому, чего делать не нужно. Оба погибли по глупости, буквально в получасе ходу от дома – поплыли в туман, понадеялись на то, что Твари не нападут так близко от людей. А всё водка! Не самогон, мы тогда нашли целый магазин спиртного – еле загрузили всё в лодку, обычную плоскодонку. Ну и употребили часть продукции в пути. "Для сугреву", хотя заморозков на болотах почти не бывает, да и осенью дело было, рановато для настоящих холодов. Тритон атаковал внезапно, когда до ближайшего островка оставалось всего метров пять. Пластиковые ящики, не подверженные действию времени, пошатнулись под дерюгой, звякнули драгоценным стеклом, когда огромная раззявленная пасть с шипением поднялась над правым бортом, а когтистые перепончатые лапы накренили нашу посудину.

– Твою мать! – сказал Паша и нырнул за борт.

Я, сидевший на носу с ружьём, только и успел, что выстрелить дуплетом прямо в осклизлый хлебальник. Паша вынырнул, одним рывком закинул тело на борт, Саша, который мог дотянуться до него, вместо этого схватился за пирамиду с бутылками. А мне эта самая пирамида и вовсе преграждала путь. Паша побагровел от натуги, вытягивая на руках своё тело из воды, и я лишь через секунду понял, что его кто-то держит за ноги. Вскочил, складывая ружьё и взводя курки – вся вода, что была видна под разошедшийся ряской, приобрела грязно-красный цвет.

– Давай! – заорал Сашка, бросив, наконец, ящики и схватив брата за плечи. Огромное тело тритона выскочило из воды, широченная пасть, усеянная острыми и крючковатыми зубами, ухватила Сашу за локоть, и, поскольку браться находились между мной и этой тварью, ружьё моё оказалось бесполезным. Короткий миг я балансировал на поднимающемся дне лодки, а потом, повинуясь законам физики, полетел назад, спиной в воду. Вынырнул, отплёвываясь, закинул за спину ружьё и отчаянно заработал руками, гребя к берегу. Когда вылез, в лодке уже никого не было.

***

Ринат встретил меня с широкой улыбкой.

– Костя! Здравствуй, дорогой!

Да, здесь я известен как Костя, русская производная от Константин. О том, что я Перейро не знает никто. Костя Циклоп, Костя Золотишко – вот мои "погоняла", как говорят на принятом здесь сленге. Хуан, доверенный человек моего отца, который, как я подозревал, был вовсе не Хуан, счёл, что лучшим вариантом для нас будет скрыться на противоположном краю обитаемого мира, то есть в Топях. Королю Владиславу Второму, я думаю, было глубоко плевать, что это за бродяги подались в самое гиблое место на Земле. Князю Берёзе, формальному владельцу Топи, точнее, той её части, что примыкала к его владениям, было ещё больше плевать, не беглые ли мы преступники. Ёпта – одно из первых русских слов, которое я выучил. Ёпта, ясен пень беглые! Но князь считал так – если вертухаи упустили добычу, то, стало быть, не судьба. «С Дону выдачи нет!»  – я до сих пор не понимаю, при чём здесь Дон, река из другого княжества за тысячу километров от нас, но звучит, конечно, куда благозвучней, чем «из Клоаки выдачи нет». И выдачи из Клоаки действительно не было.

– Ну что, Костя, не передумал? – спросил Ринат, вытирая руки грязной тряпкой,

от чего они, по-моему, стали ещё грязнее.

– Я готов! – бодро ответил я, – а ты как, не заглохнем по дороге?

– Э-э! Обижаешь, начальник! Я тебя когда-нибудь подводил?

Нет, признал я его правоту, за все два раза ни разу.

Пропеллер ревел за спиной, встречный поток воздуха создавал иллюзию ветерка, и путешествие было почти приятным. Ринат, сидя позади меня на высоком сидении, зорко следил за дорогой, вовремя обходя подозрительные коряги, а так же бугры ряски, которые вполне могли быть газовым пузырём. Попади в такой в тот момент, когда он готов лопнуть и привет. Диаметр пузыря бывает до трёх метров! Спустя три часа я разглядел впереди торчащие из топи прямоугольные скалы, поросшие вьюнами – город Шан. Всё, теперь я один, сам по себе.

Когда гудение пропеллера растаяло вдали, я прислушался к звукам города. Болото само по себе никогда не спит, но город в болоте живёт отдельной жизнью. То рухнет в мутную воду оторвавшийся кусок бетона, то внезапный порыв ветра качнёт ржавую конструкцию, которая отзовётся пробирающим до костей стоном.

А-аум! – голос гигантской жабы пробудил целый лягушачий хор. Где-то на самом краю слышимости жужжали и пищали кровососы, однако репеллент из целого коктейля желёз местных обитателей и сока растений действовал безотказно. В противном случае вас если не обескровят,  то заразят весьма зловредными личинками, два вида которых сводят человека с ума. Или доведут до исступления часами не прекращающейся чесотки, заставляющей раздирать кожу до мяса. Или заразят тремя видами малярии, или одним, но почти смертельным видом геморрагической лихорадки. Или вас атакуют странствующие муравьи. Или оса-слезогон захочет отложить в уголке вашего глаза личинку. Да много кто из летающих и ползающих представителей мира насекомых захочет ткнуть вас острым отростком изо рта или задницы. Но репеллент действительно защищает. А к его вони привыкаешь довольно быстро.

Отлично, людей, вроде, не слышно. Меня шестнадцать лет жизни вне дома убедили в одном – самое страшное существо на Земле, это человек.

Сегодня хочу обследовать северный угол города, там дома точат из воды на один – два этажа в основном. Интересно, сколько скрыто под водой? Наши предки очень странно подходили к вопросу строительства. Дома высотой в пять этажей могли соседствовать с высотными шестнадцатиэтажками, и никакого плана в этом не проглядывало. Словно строили там, куда удастся воткнуть очередное здание.

Я подплыл, осторожно загребая короткими вёслами, к заросшему вьюном балкону. Решётка у него почти полностью проржавела и легко сломалась под моей рукой. Ого, зато целое окно! Значит, людей здесь не было! В смысле, давно не было. Дверь, сделанная из какого-то пластика, подгнила и покосилась, так что запор легко вылетел, и я шагнул в полумрак жилища. Всё, конечно же, заросло, мхом и плесенью. Я зажёг фонарик – ещё одна Разрешённая Технология. Батареи делали на заводике в Вятке, равно как и корпуса, а вот начинка – провода, контакты и, главное, лампы, это уже найденное на Болотах и собранное в местной кустарной мастерской. Лампочки меня удивляли больше всего – маленькие, словно личинки насекомых, они, тем не менее, давали яркий белый луч света. Фонарик можно было переключить на одну, две или три лампы, что позволяло существенно экономить батарейки.

Что-то хрустнуло под ногой, я раздвинул ковер из мха, и белый холодный луч высветил позеленевшую от времени кость. С одного взгляда было понятно, что это часть человеческого скелета. Мне стало немного не по себе. Топь вообще странное и жуткое место, но старые города – это нечто особенное. Кроме кладов и всяких загадок они хранят ещё одну тайну – Призраки.

Нет, пожалуй, на Земле, более бесшабашного и, вместе с тем, более суеверного народа, чем старатели. Мало того, что мы исповедуем все религии сразу, являясь, одновременно, самыми убеждёнными атеистами, так мы ещё и верим в водяных, леших, домовых, упырей, русалок и в Призраков. Одни убеждены, что встретить его к большой удаче. Другие же уверены, что Призраки, это души людей, погибших жуткой смертью, которые бродят в нашем мире, жаждя отмщения. Самое интересное, что я не встретил ни одного человека, видевшего их лично, все рассказчики неизменно "знали одного парня, который...".

Тот факт, что в уцелевшем доме лежат кости говорил, что человек умер и не был предан обряду погребения. Раньше повсеместно был распространён варварский обычай – закапывать тела в землю, и больше всего костей мы находим именно в земле. Судя по всему, существовали целые города мёртвых, некрополи. Мы-то сейчас повсюду кремируем покойников. А может, это собрат-старатель, которого постигла внезапная смерть? Я тщательно очистил пол с помощью мачете, добравшись до отсыревшего бетона. Нет, судя по всему, это был никакой не старатель. Более того, по ряду признаков я установил, что это была женщина. Одежда и плоть на ней полностью истлели, но скелет был цел, она словно упала лицом вперёд, немного на правый бок, поджав под себя правую руку. Странно. Что за недуг мог поразить этого человека? А это что? Среди шейных позвонков была петля из медной проволоки. Вот как? Я поднял голову. В потолке виднелся ржавый крюк, видимо, на него вешали светильник. То есть, несчастную повесили? Интересно, когда же это было? Кости в земле могут лежать сотни, если не тысячи лет. Иногда в торфяниках находят целые мумии людей в частично сохранившейся одежде из прошлой эпохи. Но здесь кости вряд ли пролежали бы больше двух-трёх десятков лет – всё сожрут различные насекомые или мыши. А это что? Тускло блеснула цепочка, затем я нашёл ещё несколько украшений – кольца и серьги. Большей частью серебряные, только цепочка золотая, с наивным кулончиком в виде сдвоенных сердечек. Достал лупу, нашёл клеймо – старая работа. Значит, скелет точно древний, никто не будет рисковать, таская раритетную золотую цепь. Или... Я не знаю, когда точно были приняты эти законы, может, лет пятьдесят назад это не возбранялось? И всё же, что здесь произошло? Женщину повесили, но не ограбили? Или это какой-то ревнивый старатель казнил неверную жену? Я осмотрел помещение, но больше в квартире не нашлось ничего интересного. Отсутствие каких-либо вещей говорило о том, что несчастную сюда привезли для расправы. Загадка!

Я с трудом выломал заклинивший полностью замок и открыл тоскливо заскрипевшую дверь на лестницу. В этот момент вниз метнулась какая-то тень, послышался гулкий шлепок, а я, хватая воздух от избытка адреналина, отшатнулся обратно в квартиру. Муррда!*(Murrda – исп. Дерьмо) Так можно и до инфаркта довести. Гигантская жаба – пожалуй, самое безобидное существо в Топях. Омерзительного вида и не менее омерзительного запаха земноводное, с кожей, покрытой бородавками, выделяющими ядовитый секрет, мясо её тоже вызовет минимум расстройство желудка дня так на два. Но сама жаба, не смотря на размеры примерно со среднюю собаку, питается исключительно насекомыми. Это, кстати, хорошо, что она здесь – даже тритоны избегают этих оранжево-черных уродов. Просто, существу было любопытно, кто это там шебуршится за закрытой столько лет дверью. На лестницу выходили ещё две двери, обе закрытые. Я налёг плечом на одну – крепко, на вторую – и плечо легко вдавило тонкий проржавевший лист дверного полотна.

Интересная была у людей особенность – делать мощные металлические двери, а так же решётки на окнах первых этажей, словно все жители поголовно опасались ограбления. Видимо, в те времена полиции или стражи в городах не было вообще. Тогда не понятно, почему воришек не вешали, в назидание другим? Ведь толпа, не ограниченная законом, может сотворить что пожелает. У нас вон, в Клоаке, вообще, можно сказать, нет власти, однако мало кому придёт в голову залезть в чужой дом – мигом скормят тритонам, да ещё и ставки делать будут, что у тебя в первую очередь откусят.

Ладно, проверю сначала, что наверху. Там тоже три квартиры, дверь одной почему-то открыта. Осторожно расширяю щель, держа в руках лупару 10 калибра. В каждом стволе по фейпатрону, мощная штука на короткой дистанции. Дверь как-то легко подается и с негромким стуком падает на пол. Скорее даже шлёпается – настолько дерево пропиталось влагой. Видимо, замок просто вывалился, и дверь открылась под собственным весом. И всё же вхожу с осторожностью. Никого – только ковёр из мха гуще, чем в других местах. Выхода на крышу здесь нет, так что обследуем, пока, квартирки.

В результате собрал немного золотишка, серебра, меди и непонятного происхождения сплавов – была у древних традиция носить всякие подделки. Они, правда, тоже сейчас кое-чего стоят, но состояния на них не сделать, это точно. Ночлег решил устроить в одной из квартир на последнем этаже – там окна выходили на обе стороны – можно сигануть, на крайний случай. Труднее всего блокировать двери – ведь их, по большому счёту и так пинком пробить можно, а ещё они почти все открываются наружу, и приходится просто привязывать за что-то бечёвкой. Очистил пол от мха – сырость под боком не нужна, разложил термитную пасту – дорогое удовольствие, но за полчаса тления высушивает бетон полностью, да ещё и нагревает так, что лежать можно только на специальном коврике. Коврик такой есть у каждого уважающего себя старателя – сплетён из шёлка Болотной Вдовы. Это паук примерно сантиметров пятнадцать в диаметре, ядовитый, разумеется. Отличается от остальных пауков тем, что его паутина не только невероятно прочная, но при осторожном нагревании до определённой температуры, например в воде, становится прочнее и долговечнее любой ткани. Её даже открытый огонь не сразу берёт. Одежду из неё не сошьёшь, во-первых, замучаешься резать такое полотно обычными ножницами, а во-вторых, она плохо притирается, предпочитая перетирать другие ткани. Или вашу кожу, так что штаны, к примеру, сотрут внутренние поверхности ляжек часа за два. Заставить паука плести ткань невозможно, конечно, однако умельцы приспособились – заключают насекомое в специальную ловушку, в которой есть отверстие и просто используют его как живую катушку, наматывая паутину на ткацкий станок. Если паука кормить и не сильно напрягать, то они живут по три-четыре года. Набивкой коврику служит внутренний слой коры одного из видов ивы – очень тонкие, переплетённые между собой нити, её даже называют древесная, или болотная шерсть. Ячейки с "древесной шерстью" прошивают нитями из той же паутины, так что получается своеобразная циновка, или матрасик, не боящийся углей от костра, не поддающийся гниению, и отлично предохраняющий от сырости и холода. Но всё же лучше высушить место для сна – хотя коврик и водонепроницаем, спать на сыром я не люблю. Запахло палёным деревом, пластиком, затем нагретым камнем – всё, место готово. Теперь коврик, противомоскитная сетка, верёвка из гусениц ночного циклопа и можно спать. Для чего верёвка? Ночной циклоп – это гигантская ночная бабочка, дрянное насекомое само по себе, может ужалить стрекательными волосками невзначай. Циклопом её зовут за изображение огромного жутковатого глаза на крыльях, когда они сложены. Личинка её представляет собой гусеницу длиной сантиметров в десять и толщиной в большой палец. Мало того, что она вся в малиново-жёлтую полоску, словно предупреждает – не надо меня есть, так ещё и покрыта густым волосяным покровом. Волоски эти содержат сильнейший токсин, так что любой дурак, что сунет эту дрянь в пасть, получит паралич гортани. Если повезёт – выживет, нет – задохнётся от отёка. Любое насекомое, змея, да и вообще – любой обитатель Топей знает, что это за гусеница. И боится её да чёртиков, даже мёртвой. Так что берём гусениц, нанизываем на суровую нить, вдоль тела, разумеется, вялим при определённой температуре примерно часа три, или пару дней в проветриваемом сухом помещении, профит – имеем лёгкую, компактную волосатую верёвку, которой можно огородить место для ночлега любой конфигурации, хоть звездой, если у вас хватит длины. Токсина в мёртвой гусенице нет, поэтому для человека она не опасна. Но ни одна подлая тварь не перелезет через эту преграду. Правда, может перепрыгнуть. Или выползти из-под земли. Или упасть с дерева. Для этого и существует противомоскитная сетка. Думаю, вы уже догадались, что она тоже из паутины Болотной Вдовы. И стоит немало.