Текст книги "Лик Марса. Лунная пехота. Схватка за Европу"

Автор книги: Йен Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

Все эти представления рухнули в последние сорок лет – или около того. Великую пирамиду ассоциировали с Хуфу, основываясь на записках Геродота, уже уличенного до этого в других неточностях. А некоторые из маркировок на камнях пирамиды почти наверняка были сфабрикованы гораздо позже, в XIX веке, и не кем иным, как их первооткрывателем, искателем приключений, которому нужно было что-то предъявить тем, кто его финансировал. Сфинкс же, как выяснилось в девяностых годах XX века в результате геологических исследований, явился на свет задолго до Хафре: скульптура имела на себе явные следы дождевой эрозии, а осадков в количествах, необходимых для оставления подобных следов, в Гизе не выпадало с тех пор, когда до рождения Хафре оставалось еще восемь тысяч лет.

Египтология не была основной специализацией Дэвида Александера. Однако то, в чем он был мастером, сонарно-съемочная томография, имело к этой высокоспециализированной и крайне бюрократичной ветви археологии прямое отношение.

Технологии этой было уже более полувека Устраиваем подземный взрыв, улавливаем отраженные и рассеянные находящимися под землей постройками звуковые волны, а затем при помощи компьютера «рисуем» сонарное изображение того, что лежит под песком, илом, землей или водой. Оборудование Александера отличалось от старых моделей в основном сложнейшими программами, наделенными «искусственным интеллектом», которые и создавали изображения. Три отдельных, но одновременных взрыва, подобно источникам света, позволяли компьютеру «Хонивелл Талус 8000», установленному на «Сидонии-1», создать трехмерную голограмму. Все, менее плотное, чем сплошной камень, на дисплее томографа выглядело прозрачным, и погребенные под землей помещения, стены, даже отдельные скелеты отображались на нем поразительно детально.

Александер участвовал в египетской экспедиции 2037-го, финансированной Американским музеем и Смитсониановским институтом. После трех недель работ на плато Гиза он объявил об открытии изумительного, доселе неизвестного лабиринта подземных ходов и помещений, включая давно не работавший водопровод, питаемый водами Нила, пролегавший на глубине тридцати метров под Сфинксом и ведший к анфиладе комнат глубоко под самой Великой пирамидой. Столь сложная постройка и титаническая величина комплекса и вдохновили его на уверенное заявление: найдены неопровержимые доказательства того, что комплекс в Гизе построен до эпохи Четвертой династии.

Александер до сих пор помнил, каким сделалось лицо доктора Салима Бахира, министра памятников Египта, когда тот увидел предварительный отчет.

– Неприемлемо! – крикнул тогда Бахир, справившись с дрожью жирных губ. – Совершенно неприемлемо!

– Не сам же я это соорудил, – отвечал Александер. – И мои выводы легко проверить. Некоторые из этих подземных построек, по всем данным, из дерева. – Уже одно это подтверждало, что строительство шло в те времена, когда Египет еще не был засушливой песчаной пустыней! Дерево было в Египте редкостью минимум девять тысячелетий! – Можно провести углеродный анализ древесины. И тогда мы будем знать точно. Как только мы докопаемся до…

– Простите. – Лицо Бахира закаменело. – Никаких раскопок не будет.

– Как?! Но эти подземные…

– Повторяю никаких раскопок не будет. Великая пирамида и Сфинкс построены в эпоху Четвертой династии. Это – факт, установленный наукой.

– Таким же фактом было и вращение Солнца вокруг Земли. Я полагаю, что доказал несостоятельность принятой ныне датировки.

Бахир звучно треснул ладонью по столу.

– Вы ничего не доказали! Вы – сеятель порочных гипотез и антиегипетской пропаганды! Пирамиды и Сфинкс, эти… эти памятники есть душа и сердце Египта, всей нашей культуры, нас самих! Вы же хотите отнять их у нас и отдать… кому-то другому. Тем, кто, по-вашему населял долину Нила задолго до того, как египетский народ отринул невежество и дикость. Но я, доктор Александер, не допущу этого ни за что. Пока занимаю этот кабинет.

Через несколько часов Александера арестовали и к концу недели депортировали «за злобные нападки в адрес национальных культурных ценностей», как было сказано в жалобе, адресованной Всемирному Археологическому Конгрессу.

Все это нанесло серьезный удар по его карьере, хотя рост напряженности в отношениях США с ООН сделал его в глазах соотечественников прямо-таки героем. Снова политика… Кого же, как не его, правительству было выбрать для проведения сонарных съемок на Марсе?

В Сидонии ему пришлось столкнуться со специфической проблемой: большая часть комплекса полностью или частично лежала в слое вечной мерзлоты, начинавшемся в двух-трех метрах от поверхности грунта. Вечная мерзлота – по сути, замерзшая до состояния льда земля, а лед при марсианских температурах – вещество крайне твердое. Предлагалось даже строить здания из кирпичей вечной мерзлоты… По этой причине уловить разницу между вечной мерзлотой и материалом, который использовали строители Древних (в основном – местный камень, в те времена, когда на Марсе существовал целый океан жидкой воды, Северное море), представлялось почти невозможным…

– Эй! Кажется, что-то есть! – воскликнул Кеттеринг, указывая на дисплей. – Вот здесь – не полость ли?

– Об этом говорить пока рано, – ответил Александер, вглядевшись в изображение. – Подождем…

То, на что указывал Кеттеринг, было всего лишь расплывчатыми серыми тенями, которые могли означать как строения из материала тверже льда, так и ушедшие в песок валуны. Однако необычайно правильные формы – прямые углы, окружности, линии… Александер почувствовал, как сильно забилось сердце. То, что появилось на дисплее, определенно выглядело рукотворным…

– Взгляни сюда. – Кеттеринг ткнул пальцем в угол дисплея. – Вот. Это наверняка туннель, ведущий прямо к стене Крепости и заканчивающийся воздушным шлюзом.

– Или вентиляционная шахта с кондиционером или герметичными люками, – ответил Александер, по опыту зная, к чему приводят поспешные заключения при обнаружении новых данных.

Тем временем Дружинова уже брала пеленги. Марсианское магнитное поле было слабым, всего одна-две тысячных от земного, что исключало возможность традиционного ориентирования по компасу, но навигационные спутники на стационарной орбите позволяли определить свое местонахождение или координаты любого достаточно крупного объекта с точностью до нескольких сантиметров. Теперь все, зафиксированное съемкой, было «привязано» компьютером к навигационной сети координат.

– Вот, – сказала Дружинова. – Этот шлюз… или кондиционер, находится здесь.

Александр взглянул туда, куда она указала. Ничем не примечательный бугорок, песчаный барханчик у западной стены Крепости… Значит это там…

За шестнадцать лет, минувших с тех пор, как люди впервые побывали в Сидонии, здесь были обнаружены буквально сотни искусственных построек, и большая их часть предположительно сообщалась между собой посредством воистину обширного и запутанного комплекса туннелей и подземелий. Именно поэтому в конце концов сюда и прислали его, Дэвида Александера, специалиста по сонарной съемке.

Кеттеринг потянулся к одной из лопат, закрепленной на корпусе марсохода.

– Что скажешь, Дэйв? – Александер просто-таки слышал в его тоне улыбку. – Ведь от этого – никакого вреда. Хоть посмотрим, что там такое.

Поколебавшись еще секунду, Александер тоже схватил лопату.

– Идем!

Но в шлемофоне тут же раздался женский голос. Похоже, это была Мирей:

– Полевая группа, я – Си-один, Дэвид, что вы там делаете?!

– Си-один, мы просто хотим кое-что проверить, – ответил он. – Подождите немного…

– Напоминаю, что вы не должны начинать раскопок до составления обзора и карты участка.

– Мы помним об этом. Нам просто нужно кое-что проверить.

До «Сидонии-1» было два километра. И никто из находившихся на базе ничем не мог помешать явному нарушению процедуры, а сам Александер просто не мог удержаться.

Бугорок оказался примерно метр в высоту и метра четыре или пять в поперечнике и казался совершенно натуральным. Однако сонограмма показывала, что туннель, либо вентиляционная шахта, заканчивается прямо под ним.

Александер осторожно поскреб лопатой верхушку. Поначалу почва не поддавалась, но затем вдруг осыпалась комьями мерзлой земли, явив взорам археологов отверстие.

Отверстие, ведшее в темноту подземелий Крепости…

– Господи! – воскликнул Поль, стоявший за спинами Кеттеринга и Дружиновой. – Да тут открыто!

– Полевая группа, я – Си-один! Что открыто?! Что у вас происходит? Отвечайте!

Спорить о каждом своем шаге с археологами ООН Александеру вовсе не улыбалось. Он приложил палец к забралу шлема, прося тишины, а после постучал им по шлему там, где должно было находиться ухо.

Кончайте треп. Нас прослушивают.

Отверстие расчистили в несколько мгновений. Стены туннеля и сооружены из какого-то серого, по-видимому, очень прочного материала. Туннель оказался круглым, около двух метров в диаметре. Вниз вели ступени.

Жгучее любопытство повлекло Александера вперед. Он ожидал увидеть закрытую дверь или люк шлюзовой камеры. Но, наверное, некогда жерло туннеля было открыто, лишь замаскировано – вероятно, земляной насыпью. Да, определенно. Земля замерзла, затем высохла, после чего и образовался вот такой, легко рассыпающийся, бархан из реголита и слежавшегося песка.

– Полевая группа-один! Полевая группа-один! Ответьте, пожалуйста!

Александер включил прожектор шлема. Яркий луч выхватил из мрака пылинки, все еще плясавшие в разреженном воздухе после обвала. Осторожно ступая, он пошел вниз по ступеням.

Согласно сонограмме, туннель должен был уходить вниз всего на семь-восемь метров, дальше находилось некое относительно большое помещение. От него, в свою очередь, на глубине около пяти метров под поверхностью, ответвлялся на восток коридор.

Ступени были едва различимы. Видимо, земля – или что там маскировало вход в туннель – осыпалась вниз, но полностью ход не блокировала. И все же, чтобы добраться до конца, ему пришлось согнуться чуть ли не вдвое. Кеттеринг с остальными шли следом.

Наверное, то же самое чувствовал Картер, входя в гробницу Тутанхамона. Впервые за многие тысячелетия в это подземное помещение ступила нога живого существа. Александер медленно повернулся, освещая прожектором стены, покрытые пылью веков. Архитектура разнообразием не отличалась, на стенах не было ни резьбы, ни прочих украшений. Помещение было простым, чисто утилитарным. Александер улыбнулся: такое конформистски-серое однообразие вполне присуще военной базе…

И тут он увидел тела.

У двери в южный коридор, ведущий, судя по сонограмме, к ближайшей пирамиде, лежали четыре тела. И самым поразительным было то, что с виду тела были человеческими.

– Господи, – в ужасе прошептал Кеттеринг. – Это люди! Не может быть, – отозвался Вандемеер. – Все наши находки показывают, что Древние не были гуманоидами.

Александер осторожно опустился на колени возле одного из тел. Да, это был не просто скелет. Железно-серое лицо мумифицированного тела на вид казалось тверже камня, губы – растянуты в предсмертном оскале. Пыльного, серого цвета были и длинные, стянутые в «хвост» волосы. Одежда – видимо, военная форма или рабочая роба; этого в отрыве от контекста определить было невозможно. Нашивка на плече вполне могла быть чем-то наподобие погона или эмблемы – выцвела она настолько, что разобрать изображение на ней тоже возможным не представлялось.

Наибольшую тревогу вызывали позы, в которых умерли все четверо. Они сгрудились, прижались друг к другу; руки некоторых до сих пор обнимали мертвых товарищей. Двое явно тянулись к запертой двери, точно в миг смерти они изо всех сил стучались в нее. Еще один слепо взирал в сторону выхода, словно ожидая чего-то…

Стараясь не коснуться тел готовых, казалось, рассыпаться даже от легкого дуновения ветерка, Александер принялся искать еще какие-нибудь подсказки к разгадке судьбы этих четверых. Да, их народ явно обладал развитой технологией: у каждого на правом плече – некое металлическое приспособление; возможно – рация… Чем больше он смотрел, тем больше убеждался, что это – не вполне люди, но нечто очень близкое. Подбородки всех четверых оказались заметно меньше, чем у человека, а челюстные мышцы, напротив, были выражены ярче, надглазья – толще, брови – гуще… Глаза, к сожалению, отсутствовали – замерзли, высохли и рассыпались в прах… Александеру вдруг очень захотелось взглянуть в глаза погибших. Смутное предчувствие подсказывало, что взгляды их были бы пугающе схожи с его собственным.

Загадка Лика состояла главным образом в том, что он выглядел вполне человеческим, хотя создан был явно не людьми.

Между тем он вполне мог оказаться портретом одного из этих, лежащих мертвыми у двери…

Для полной уверенности необходимы были тщательные исследования, но Александер уже сейчас был убежден, что видит перед собой четверых представителей рода Homo, вида erectus – гоминидов, от которых произошел современный человек.

Вопрос был в том, какого хрена им понадобилось на Марсе…

Только тут Александер заметил, что отчаянные призывы «Сидонии-1» прекратились еще во время спуска. Очевидно, эти стены блокируют радиоволны.

– Поль, – заговорил он. – Возвращайся наверх. Поднимай базу. Скажи им… скажи им, пусть пришлют сюда еще людей, мы обнаружили такое, отчего у них волосы встанут дыбом.

Александер был убежден, что сделанное ими только что открытие смело можно ставить в один ряд с открытиями Коперника и Дарвина. Теперь человечеству вновь предстоит переосмыслить понимание самого себя.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Эволюция человека/Объем мозга: Эволюционное древо рода homo ныне абсолютно доступно для понимания. Примерно 1,7 миллиона лет назад Homohabilis эволюционировал в Homoerectus , в свою очередь, 400—500 тысяч лет назад, давшего жизнь древним популяциям Homosapiens . В процессе эволюции, помимо увеличения объема черепной коробки, из принципиальных изменений имело место также общее увеличение спинного мозга, повлекшее за собой значительное улучшение координации движений пальцев. Производство орудийбыло начато Нhabilisпо меньшей мере два миллиона лет назад однако эти орудия оставались примитивными и грубыми (наподобие обломка кремня с заостренной путем скалывания кромкой), пока развитые руки Нsapiensне позволили повысить их качество и творчески развить подход к их изготовлению. Несколько позже развилась и речь.

Не следует забывать о том, что поздний Нerectusобладал большей частью черт примитивного или «древнего» Нsapiens, включая и объем мозга. Однако переходный момент в свете имеющихся данных представляется слишком резким, чтобы его ход мог быть постигнут окончательно. Возможно, дальнейшие исследования марсианских находок…

Выдержка из Всемирной Сетевой Энциклопедии,

vrtp://earthnet.public.dataccess

Суббота, 26 мая.

База «Сидония-1», Марс;

сол 5634-й, 20:45 по марсианскому солнечному времени.

Последние бледные отсветы заката давно исчезли с горизонта, и марсианское небо окуталось тьмой, слегка припорошенной звездной пылью. В общем зале за столом сидел Марк Гарроуэй вместе с полковником Ллойдом, Дэвидом Александером и еще десятком людей, занимавших в экспедиции командные должности. Жесткий, режущий глаза флуоресцентный «дневной свет» лишь слегка согревал воздух, быстро сделавшийся промозглым и влажным, как всегда бывало в больших помещениях после захода солнца. Системы жизнеобеспечения «Сидонии-1» работали на пределе возможностей. За две недели, прошедшие с момента приземления «Харпер’с Бизарр», все пятьдесят четыре легионера ООН были переправлены обратно в Сидонию вместе с новыми членами группы наблюдателей ООН, тем самым доведя общую численность населения базы до ста тридцати восьми человек. Экстренное совещание фактически было созвано главой археологической группы Мирей Жубер, также присутствовавшей здесь вместе с полковником Бержераком. Видимо, для того, чтобы зачитать мятежнику и бунтовщику Александеру приговор.

– Что вы хотите сказать, – медленно проговорил Александер, – утверждая, что мы пока не можем разглашать данные о наших находках? Ведь это… это – самое невероятное открытие за всю историю иссле…

– Простите, Дэвид. Я понимаювсю важность и потенциальную значимость вашего открытия. И именно в силу его важности мы должны хранить его в тайне, пока не узнаем больше.

Доктор Грейвс расхохотался:

– Пока не узнаем больше? Боже мой! Мы обнаружили на Марсе естественным образом мумифицированные останки четырех человек! Неужели это не стоит даже отправки на Землю электронного письма?

На протяжении спора Гарроуэй смотрел в сторону, изучая переплетение распорок под потолком. Большинство жилых помещений на Марсе изнутри были очень похожи на главный топливный резервуар «Шаттла-2» видимо, потому, что и в самом деле были топливными баками «Шаттла-2», отбуксированными на марсианскую орбиту каким-либо из кораблей и спущенными на поверхность при помощи маленьких метановых ракетных двигателей и парашютов. Что ж, доставка строительных материалов и сборка на месте обошлись бы гораздо дороже. Жилой модуль, в котором они сейчас находились, состоял из двух этажей: нижний был отведен под хранилища и резервуары с запасами жидкой воды, а верхний – поделен на жилые каюты, рекреационное помещение и общий зал. Модуль был соединен герметичными рукавами с другими модулями, включая ГОУ – главный операционный узел, где были размещены средства связи, главный компьютер базы и центр управления. Главные баки, превращенные в жилые модули, были гораздо просторнее, чем требовалось в данный момент растущей колонии. Чего им не хватало – это некоторых минимальных удобств. Например, окон…

Нет, Гарроуэю вовсе не хотелось созерцать мертвый, пустынный марсианский ландшафт – на него он уже достаточно насмотрелся за две недели. Но все интерьеры базы были совершенно одинаковы. И все они – неважно, просторные или нет – неизменно устремляли внимание своих обитателей вовнутрь, к их собственным мыслям, к соседям… И перспектива провести еще минимум год взаперти, в обществе Мирей Жубер, Гарроуэя вовсе не вдохновляла. Возможно, с виду она и красива, но по прибытии на Марс сделалась навязчивой до невыносимости. И, что еще хуже, постоянно козыряла тем, что якобы стоит во главе научной части экспедиции. Посему Гарроуэй обычно старался сталкиваться с этой дамочкой как можно реже.

Однако порой, вот как сегодня, на этом совещании, избежать встречи с ней было невозможно. Еще в первый день на Марсе Гарроуэй про себя решил, что единственный способ не сойти здесь с ума за пару месяцев – это не высовываться и держать язык за зубами… Он внутренне улыбнулся. Надо же, а ведь считается, будто подобная философия – прерогатива солдат и младших офицеров…

Сегодняшнее совещание оказалось куда хуже всех предыдущих. Гарроуэй был не совсем в курсе дела, но понимал, что Александер совершил нечто такое, что полностью вывело Жубер из себя. Интересно…

Открытие Александера – четверо человеческих либо очень похожих на людей существ – вроде бы оправдывало любой его риск или нарушение инструкций, а Жубер, похоже, готова изжарить первооткрывателя на медленном огне.

И самым смешным во всем этом Гарроуэй полагал то, что у Жубер на то не было никакой власти.

– Открытие, несущее в себе подобный потенциал, – говорила тем временем Жубер, – требует предельной осторожности в том, как подать его широкой публике.

– Мы пока и не собираемся предавать его широкой огласке, – заметил Александер. – Речь идет о передаче описания и снимков нашей находки в Главное управление экспедиции. А уже они будут решать, как подать все это широкой публике.

Жубер подняла взгляд к потолку:

– Дэвид, пожалуйста, не считайте меня полной идиоткой! Я отлично знаю, как действуют ваша пресса и ваши политики! Передача этих данных на Землю равносильна размещению их во всех сетевых новостях.

– Не понимаю, – сказал доктор Грейвс. – Чего же вы от нас хотите? Чтобы мы вот просто так сидели на этих находках? Или – чтобы провели дополнительные исследования?

– Больше нам все равно нечего предпринять, доктор, – рассудительно сказал Александер. – Оборудования для сложных исследований у нас нет… и я опасаюсь, что тела могут рассыпаться в пыль при любом прикосновении.

– Во-первых, мы должны получить научное подтверждение ваших гипотез… о том, что тела принадлежат людям и что люди эти были связаны со Строителями.

– Они – там, в том помещении, – сказал Кеттеринг, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди. – Все выглядит так, будто эти четверо пытались ногтями проложить себе путь сквозь дверь. Кому как, но лично у меня это рождает вполне определенные ассоциации.

– Вдобавок предположения о том, что тела не принадлежат людям, просто несерьезны, – заявила доктор Патриция Кольт, возглавлявшая на «Сидонии-1» отдел естественных наук (это весьма широкое описание подразумевало и исследование парабиологического химизма марсианской почвы, и каталогизацию ископаемых бактерий, и управление медицинской лабораторией базы).

– Почему же? – спросила Жубер. – Все, что нам известно в области ксенобиологии, показывает, что любые обнаруженные нами инопланетяне ни в чем не могут быть похожими на людей.

– Черт возьми! – воскликнул Александер. – Величайшей загадкой, ради которой мы явились сюда, был Лик! И вопрос: откуда на Марсе взялось изображение человеческого лица! Сам факт обнаружения в этом помещении человеческих тел подразумевает необычайные возможности! По меньшей мере, он позволяет утверждать, что люди присутствовали здесь во время постройки всего этого. А это было… когда, доктор Грейвс?

– Зависит от используемого метода датировки. Приблизительно – от четырехсот до пятисот тысяч лет назад.

– Съемки, проведенные доктором Александером и его коллегами, – добавила Кольт, – позволяют утверждать, что эти люди не во всем были подобны современному человеку. Черты лица, надбровные дуги, скошенные подбородки – все это я бы отнесла к древним Homosapiensили даже к поздним Homoerectus.

– Иными словами – именно к людям, населявшим Землю полмиллиона лет назад, – вставил Александер. – Обнаружить их здесь… Мне это говорит о том, что инопланетяне имели к людям – или к тем, кто в будущем должен был стать людьми, – некий интерес. Посетив Землю в середине – либо ближе к концу – плейстоцена, они привезли сюда представителей наших предков… – Он рассмеялся. – Боже мой! У нас в руках – доказательства прямого взаимодействия доминировавших на Земле полмиллиона лет назад человеческих видов с Древними! Да что я – более чем взаимодействия! Погибшие одеты в нечто наподобие униформы и имеют при себе устройства, могущие оказаться средствами связи или даже портативными компьютерами. Более чем вероятно, что наши предки принимали непосредственное участие в строительстве всего, что нас окружает, и находка наша, безусловно, совсем по-новому освещает факт существования Лика. Необходимо как можно быстрее поставить в известность о ней наших коллег на Земле!

– И вот здесь вы очень и очень торопитесь с выводами. Разве вы не понимаете, что существует и множество других возможностей?

– Например? – поинтересовался доктор Грейвс.

– Тела вполне могут принадлежать вовсе не людям, но – инопланетянам.

– Вот это – вряд ли, доктор, – возразила Кольт. – Вероятность того, что два совершенно разных эволюционных древа приведут к возникновению почти идентичных видов…

– Позвольте мне закончить! Конечно, это могут быть и люди. Представители некоей древней, исчезнувшей цивилизации, вышедшей в космос в очень давние, доисторические времена…

Александер фыркнул.

– Высокотехнологическая, всемирных масштабов цивилизация, не оставившая после себя никаких следов?

– Из каменного века мы вышли когда? – возразила Жубер. – Шесть, семь тысяч лет назад? По сравнению с полумиллионом лет, это – мгновение ока.

– Может быть. Но в это, как вы выражаетесь, «мгновение ока» мы успели использовать почти все мировые запасы легкодоступных меди, олова, серебра, золота, хрома… то есть большую часть того, что необходимо для развития высокотехнологической цивилизации.

Не говоря уж о том, что вычерпали почти досуха нефтяные пласты, загадили, попутно выловив почти без остатка рыбу, Мировой океан, создали огромные свалки, нагрели атмосферу до того, что полярные шапки начали таять, и уничтожили целые леса. Следы подобной деятельности не исчезли бы и за полмиллиона лет.

– Все же это объяснение выглядит не хуже предлагаемого вами – будто мы в свое время были… были как-то подправлены пришельцами из космоса. Вы ведь это хотите сказать, так? – Жубер скроила гримасу. – Слишком уж смахивает на старую песню о древних астронавтах.

Александер скрестил руки на груди:

– Я не принадлежу к последователям фон Даникена [7]7
  Эрих фон Даникен – автор популярного в 70-е годы XX века документального фильма «Воспоминания о будущем», посвященного проблеме посещения Земли пришельцами


[Закрыть], если вы об этом. Но не нужно забывать о Бритве Оккама. Мы видим перед собою людей – или, если хотите, человекоподобных существ, которые…

– Мы еще даже не знаем, в самом ли деле эти тела – ровесники постройкам! – быстро сказала Жубер. – Эти бедняги могли, скажем, быть привезены сюда совсем недавно, какой-нибудь инопланетной экспедицией.

В зале раздались стоны и хмыканье.

– Иными словами, – подытожил Александер, – теории о древних астронавтах не стоят даже упоминания, однако от нас требуют серьезного рассмотрения гипотез о похищениях людей летающими тарелками!

– Джентльмены, доктор Кольт, я всего лишь хочу сказать, что при таком обилии возможностей не стоит спешить в суждениях! Нам не следует вот так, беззаботно, передавать информацию о находке на Землю. Мы должны провести более тщательные исследования, собрать данные, включая и данные о будущих находках, – словом, придерживаться добросовестного профессионального подхода. А не, – тут Жубер полоснула взглядом Александера, – хвататься за лопаты с бухты-барахты! И не спешить с выводами!

– Что само по себе будет нарушением полученных нами инструкций, – возразил Александер. Лицо его покраснело. – Уж не знаю, как вы, доктор Жубер, работаете со своей ООН, но у нас имеются инструкции: держать наше земное начальство в курсе всех полученных результатов. Немедленно, по их получении! И это, во-первых, гарантирует им хоть какую-то отдачу за вложенные в экспедицию деньги, если мы все вдруг сегодня вечером погибнем, скажем, в результате сбоя в реакторе. Во-вторых же, на Земле – куда больше специалистов, в том числе и с лучшими, чем у нас, мозгами. Если кто-либо и имеет квалификацию, достаточную для того, чтобы делать выводы на основе первоначальных данных, это – люди наподобие доктора Солтера из Лэнгли, Тома Хоскинса из Калифорнийского Университета и доктора Сэмюэлса из Бостона. Вот это – ученые высшей квалификации, а не землекопы с грязными ногтями, вроде нас!

– Словом, доктор Жубер, – добавил доктор Грейвс, дождавшись когда Александер выговорится, – факты таковы: наша научная группа подчиняется не вам. Волею случая группу возглавляю я. Благодарю вас за высказанные предостережения, но решать, что следует передавать на Землю, а что – нет, безусловно, будет американская научная группа.

– Но вы, доктор Грейвс, как геолог или, вернее, ареолог не уполномочены принимать политическиерешения касательно данных, обнаруженных экспедицией.

– Опять политика! – воскликнул, словно выплюнув это слово изо рта, Александер.

– Да, Дэвид Политика… И я прислана сюда ООН как политический комиссар нашего контингента. И в данном своем качестве должна настаивать, чтобы вы, по крайней мере, прислушались к моим словам.

Гарроуэй обменялся насмешливым взглядом с полковником Ллойдом. Надо же, а они и не знали, что ООН придала группе комиссара!

– Скажите, Дэвид, – продолжала Жубер, – вы в курсе земных новостей? Новости – не радостные, верно?

– Не понимаю, как происходящее на Земле должно повлиять на наше решение, – ответил Александер.

– Не понимаете? В таком случае посмотрите еще раз подборки сетевых новостей о боевых действиях в Мехико. Я слышала, там погиб американский морской пехотинец. Или о беспорядках в Каире, Нью-Дели, Тегеране, Багдаде. И даже у вас, в Соединенных Штатах, существует достаточно религиозных либо квазирелигиозных сект, которые будут, скажем так, весьма взбудоражены новостями о ваших сегодняшних находках. Неосторожное распространение подобной информации может повлечь за собой политический и социальный взрыв небывалой силы.

– Полноте, доктор Жубер – начал было Грейвс.

– Уже около четверти населения Земли убеждены, что мы на Марсе имеем дело с чем-то демоническим, что мы бросаем вызов самому Богу, ломаем установленный порядок, пропагандируем еретические доктрины и даже намеренно развращаем всех достойных, богобоязненных людей. А есть и другая фракция, не столь многочисленная, быть может, но не менее шумная, убежденная, что Древние были своего рода богами, поднявшими нас из невежества и дикости, при помощи генной инженерии даровавшими нам разум, короче говоря, создавшими нас. И некоторые готовы поклоняться этим… этим богам из космоса! Я ответственно заявляю, что новости о людях, обнаруженных здесь, среди руин города Древних, могут привести к полному уничтожению цивилизации!

– Думаю, вы несколько сгущаете краски, доктор Жубер, – рассудительно возразил Грейвс. – И прежде в истории человечества опровергались излюбленные теории и предрассудки. В конце концов, человеческий разум – предмет весьма адаптабельный.

– Да, возможно. Но этого нельзя сказать о наших культурах. И о цивилизации. Цивилизация может быть вещью весьма и весьма хрупкой, это подтвердит всякий, кто видел голодные бунты или случаи каннибализма в районах, охваченных голодом. Бюро мировых культур ООН весьма обеспокоено угрозой всемирных беспорядков в результате безответственного разглашения непроверенной информации, подобной этой!

Улыбнувшись, Александер покачал головой:

– Что в этом смешного, Дэвид?! – гневно спросила Жубер.

– О, прошу прощения. Мне просто подумалось, что Ватикан, должно быть, размышлял схожим образом, когда Галилей решил опубликовать свои наблюдения лун Юпитера. Или когда Коперник опубликовал свой «De Revolutionisms». А ведь я был уверен, что подобная узколобость давно стала достоянием истории.

– Не узколобость, Дэвид, – холодно отвечала Жубер, – а ответственность. Здесь мы рискуем гораздо большим, нежели статьей в научном журнале или заглаживанием прошлых профессиональных ошибок.

Александер поднялся, и на миг Гарроуэю показалось, что сейчас он ударит эту женщину.

– Легче, сынок, – негромко сказал он, кладя руку на локоть Александера.

Стряхнув его руку, археолог медленно опустился обратно в кресло.

– Подобные рассуждения здесь неуместны, – сказал он.